Колесно-гусеничная бронетехника СССР

Танкетки

Т-25 Колесно-гусеничная танкетка

Разработчик: КБ завода «Большевик»
Год начала работ: 1929
Танкетка осталась только в виде проекта.

Техническое задание на разработку танкетки Т-25 было выдвинуто УММ 9 августа 1929 года – то есть, ещё до того, как был проведён полный цикл испытаний танкеток Т-17 и Т-23. В соответствии с требованиями, на танкетке предстояло использовать колёсно-гусеничный ход, а вес не должен был превышать 3000-3500 кг. Предполагалось использование двигателя мощностью всего 40-60 л.с., что при такой малой массе обеспечивало бы скорость передвижения на гусеницах до 40 км\ч и до 60 км\ч на колёсах. Вооружение танкетки предполагало два варианта: с 7,62-мм пулеметом во вращающейся башне или с 47-мм короткоствольной пушкой в корпусе.

Общее руководство по работе над Т-25 передали С.Гинзбургу, а непосредственно разработкой занимался всего один человек – инженер В.Симский, работавший в КБ завода “Большевик”. Ему предстояло решить самую сложную на тот момент задачу – как обеспечить переход с колёсного хода на гусеничного. Поскольку материалов по этой теме в СССР не было вообще Симский взялся за изучение документации по танку Christi M1928, привезённой заместителем начальника УММ И.Халепским из США. По сути, имеющиеся бумаги носили рекламно-ознакомительный характер и не давали полного представления о работе нового типа движителя. Тем не менее, Симскому удалось не только спроектировать собственный аналог, но и вложиться в требования технического задания.

Представленный осенью 1929 года проект был чем-то похож на американский танк, отличаясь меньшими размерами и ходовой частью. У Т-25 осуществлялся синхронный привод на все 4 основных колеса, причем две передние оси были управляемыми. Корпус танкетки имел достаточно угловатые очертания и собирался из 4-8-мм бронелистов. Двигатель, в целях ускорения работ, планировалось использовать от танка Т-20 (мощностью 60 л.с.) – с ним скорость на гусеницах составила бы 45 км\ч, на колёсах – 65 км\ч. В случае использования двигателя мощностью 70 л.с. скорость повышалась до 52 и 72 км\ч соответственно.

В октябре-ноябре 1929 года состоялось рассмотрение проекта Симского, а также проекта, созданного инженерами НАМИ. Альтернативный вариант Т-25 отличалася совершенно ходовой частью с поднимаемыми и опускаемыми колёсами (наподобие шведского танка Landsverk L-30 или чехословацкого Skoda KH50) установленных снаружи гусеничных цепей. Преимуществом такой схемы было отсутствие необходимости выхода экипажа наружу машины для смены хода.

Рассмотрев оба проекта в октябре-ноябре 1929 года УММ выбрало первый вариант, поскольку НАМИ не удалось вложиться в ТТЗ по массе и скорости. Постройку опытного образца танкетки запланировали на декабрь 1931 года и с этого момента программа развития Т-25 получила весьма ощутимую поддержку.

Помимо основного, разведывательного, варианта появился проект плавающей танкетки, оснащаемой съёмным фанерно-дюралевым “поплавком” с наполнителем из пробки или сухой морской травы. Другие варианты предполагали использовать Т-25 в качестве лёгкого зенитного танка (со спарками 7,62-мм пулеметов ДТ, ДА или ДУ в открытой сверху башне), а также планировалось проведение экспериментов по созданию “летающего танка” или “танка-планера”.

Когда дело дошло до воплощения проекта в металл, выявилось множество “подводных камней”, наиболее “острым” из которых стал тот самый колёсно-гусеничных ход. Никаких дополнительных усилий по доработке Т-25 не прилагалось, так как все инженерные и производственные мощности были заняты танками Т-18 и Т-19. Изготовление опытного образца танкетки передали на ХПЗ, но там умышленно затормозили работы по нему, ожидая продолжения дальнейших работ по среднему танку Т-24, постройка которого также была временно приостановлена в виду отсутствия денежных средств. Харьковские “паровозостроители” посчитали, что проект Т-25 не имеет больших перспектив, в конце концов отложив его постройку на 1932 г.

Впрочем, основной причиной отказа от дальнейших работ по колесно-гусеничной танкетки послужила её чрезвычайно высокая стоимость, которая мало отличалась от стоимости легкого танка Т-26 образца 1931 г. Кроме того, изучив возможность серийной постройки танков иностранного производства в СССР начальник УММ РККА И.Халепский сделал вывод, что разумнее будет запустить в производство боевые машины конструкции У.Кристи, что и было выполнено в 1931 году. Таким образом, надобность в Т-25 отпала сама собой, а место обычных танкеток заняли более технологичные и менее дорогостоящие Т-27.

РАСЧЕТНЫЕ ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ ТАНКЕТКИ
Т-25 (проект КБ завода «Большевик»)

БОЕВАЯ МАССА ~2500-3000 кг
ЭКИПАЖ, чел. 1
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм 4200
Ширина, мм ?
Высота, мм ?
Клиренс, мм ?
ВООРУЖЕНИЕ один 7,62-мм пулемет ДТ
БОЕКОМПЛЕКТ 37 снарядов и 2018 патронов
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ оптический прицел
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса – 8 мм
борт корпуса – 8 мм
корма — 8 мм
крыша – 4 мм
днище — 4 мм
ДВИГАТЕЛЬ карбюраторный, 2-цилинровый, мощностью 30 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 4 опорных катка диаметром 880 мм, переднее направляющее колесо, мелкозвенчатая гусеница из стальных траков
СКОРОСТЬ 45 км\ч на гусеницах
65 км\ч на колесах
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ ?
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. ?
Высота стенки, м ?
Глубина брода, м ?
Ширина рва, м ?
СРЕДСТВА СВЯЗИ —

Легкие танки

БТ-2 «Советский Кристи» Легкий танк

Разработчик: КБ ХПЗ
Год начала работ: 1931
Год выпуска первого прототипа: 1931
Стадия завершения работ: серийно выпускались в 1931-1932 гг., использовались в составе РККА до 1943 года включительно.

Долгие годы в исторической литературе, посвященной развитию бронетанковой техники в СССР, бытовало мнение, что своим появлением танк БТ обязан начальнику УММ РККА И.А.Халепского, который после ознакомления с боевыми машинами инженера У.Кристи остался “очарован” ими и всеми силами старался продвинуть в серию конструкцию быстроходных колесно-гусеничных танков. На самом деле, это утверждение справедливо лишь на малую часть, и чтобы убедиться в этом обратимся к “Системе танко-тракторного автоброневого вооружения РККА” (сокращенно будем называть её СТАВ), принятой летом 1929 года.

Согласно утвержденному плану бронетанковые силы в течении ближайших лет должны были получить три типа танков:

— колесно-гусеничная танкетка, предназначалась для ведения разведки и внезапного нападения на неподготовленного противника;

— малый танк, по современной терминологии относился к классу “легких” и предназначался для сопровождения пехоты на поле боя и оперативного прорыва (высказывалось пожелание сделать этот тип машины плавающим);

— маневренный (средний) танк, его главной задачей был прорыв оборонительных полос и закрепления успеха, достигнутого легкими танками.

— тяжелый танк – этот вопрос пока оставили открытым за отсутствием опыта разработки подобных машин.

Решение вопроса о тяжелых танках ограничилось только теоретической проработкой, за отсутствием опыта в создании надежных машин этого типа, как в СССР, так и за рубежом. Британские “ромбы” и другие танки, построенные на тех же технических решениях, в расчет не брались, так как их конструкцию справедливо посчитали устаревшей.

В качестве “малого” танка временно был выбран Т-18 (МС-1), производство которого было налажено в том же году на заводе “Большевик” в Ленинграде, и хотя первое время объёмы выпуска было небольшими на несколько лет этими машинами удалось закрыть “брешь” в уже принятой системе вооружений.
Не лучшим образом обстояли дела с “маневренными” танками. Испытанный осенью 1928 года прототип танка Т-12 мало чем уступал иностранным аналогам, однако производство его улучшенного варианта Т-24, порученное Харьковскому паровозостроительному заводу, продвигалось с большими трудностями и в итоге вовсе остановилось после сборки 24 машин.

Однако наибольшие затруднения вызвала разработка танкетки. Едва поступивший на испытания опытный образец Т-17 (“Лилипут”) плохо вписывался в условия СТАВ из-за многочисленных недостатков и наличия только гусеничного хода. Таким образом, требовалось создать совершенно новую машину, задание на проектирование которой УММ выдало 9 августа 1929 года, причем колесно-гусеничный ход был обязательным условием. В числе других условий предъявлялись: масса не более 3500 кг, вооружение – один 7,62-мм пулемет ДТ в башне с круговым вращением, скорость на колёсах не менее 60 км\ч, на гусеницах – не менее 40 км\ч. По сравнению с Т-17 и его более глубокими модификациями Т-23 и Т-25 (первый проект с таким же индексом) это был безусловный шаг вперёд. Разработку колесно-гусеничной танкетки Т-25 на конкурсной основе поручили двум КБ – НАМИ и завода “Большевик”. Более подробно история этой машины, так и не воплощенной в металле, изложена в отдельной статье, но суть её такова – танкетка Т-25 оказалась слишком сложной и дорогой машиной.

В это же время советская делегация от УММ провела ознакомительные “экскурсии” по предприятиям Великобритании и США, с целью выяснить возможность закупки иностранной техники и её лицензионной постройки в СССР. Из представленных образцов наибольший интерес вызвали только британские танки – 16-тонный трехбашенный Vickers и танкетка Carden-Lloyd Mk.VI.

Что касается американских танков, то их оценка была в лучшем случае сдержанной. Например, легкий танк Cunningham Т1Е1 оказался весьма посредственной боевой машиной, обладавшей небольшой скоростью и недостаточными ходовыми качествами. Лучшего мнения заслужил танк М1928 конструкции Дж.У.Кристи, но в 1929 году, Халепский дал ему такую оценку:“…несмотря на высокую скорость движения, которая, по заверению американца, составляет более 45 км\ч на гусеницах и 70 км\ч на колесах…означенный танк не подходит для принятия его в систему вооружения РККА”.

Столь не лестный отзыв танк Кристи заслужил вполне правомерно, так как демонстрируемый им образец по сумме технических характеристик соответствовал танку, а по боевым возможностям – танкетке. Помимо этого, в 1930 году началась постройка среднего танка ТГ конструкции немецкого инженера Э.Гротте, который стал фаворитом не только И.Халепского, но также Ворошилова и Тухачевского.
Тем не менее, предварительную договорённость о возможном приобретении М1928 начальник УММ РККА же привёз с собой – и не зря. Неудача с колесно-гусеничной танкеткой Т-25 привела к тому, что выполнение плана по оснащению армии новыми типами танков могло быть сорвано. Для восполнения “потерь” руководству страны пришлось принять компромиссное решение, которое почти на 10 лет определило дальнейшее направление в танкостроении.

В качестве разведывательной танкетки было решено выбрать Carden-Lloyd Mk.VI (в советской системе обозначений она получила название ВКЛ), несколько образцов которой закупили в 1930 году, а в феврале 1931 года танкетка была принята на вооружение РККА под обозначением Т-27. В то же время, отношение к танкам Кристи изменилось, и тому были очень веские основания. В том же, 1931-м году, Халепский указывал следующее:
“Принимая во внимание, что танк Кристи по своим скоростям перекрывает все танки в мире, что его собираются строить поляки, что если поляки смогут раньше нас наладить производство танка КРИСТИ, то мы можем попасть в очень невыгодное соотношение с точки зрения тактического применения танковых частей”.

Опасения на счет Польши были вполне оправданными – в начале 1930-х гг. эта страна входила в первую тройку злейших врагов СССР, которая, ко всему прочему, имела достаточно протяженную границу и немаленький танковый парк. О том, что переговоры между Кристи и польской делегацией провалились, стало известно намного позже, а тогда начальник УММ РККА сделал следующий вывод: “Принимая во внимание вышеизложенное, мною предлагается на текущий 1930–31 год дать промышленности задание построить не менее 100 штук танков КРИСТИ”.

В качестве базовой модели был выбран прототип М1931. По большому счету, можно было обойтись и М1928, но эта боевая машина была вооружена только двумя 7,62-мм пулеметами, один из которых устанавливался в лобовой части корпуса, а второй на крыше боевого отделения на штыревой установке. Башня на М1928 не устанавливалась вовсе. А вот для следующих моделей М1930 и М1931 башня уже входила с “стандартный” комплект, что позволяло оценивать их как полноценные танки.

Контракт с Кристи, колесно-гусеничный танк, который должен был заменить неудавшуюся танкетку Т-25, был заключен в два этапа. Поскольку в 1931 году дипломатических отношений между СССР и САСШ (Северо-Американскими Соединенными Штатами) отсутствовали, все торговые дела велись через фирму Амторг. Вначале Халепскому удалось достичь устного соглашения (что было отмечено в письме Кристи на имя директора фирмы Гобара и в отчете начальника УММ), и только затем Амторг и U.S.Wheel Track Layer Corporation подписали официальное соглашение на поставку танков. В договоре были прописаны следующие пункты:

“…(оформить продажу – прим.автора) двух военных танков общей стоимостью 60000 американских долларов. Доставка танков должна быть произведена не позднее четырех месяцев со дня подписания договора…
доставка запасных частей к купленным танкам на сумму 4000 долларов, а также права на производство, продажу и использование танков внутри границ СССР сроком на десять лет”.

Эта уникальная сделка вполне могла не состояться, так как Кристи очень неприязненно относился к коммунистам, однако на этот раз деньги полностью возобладали над принципами. Больше того, американскому конструктору предложили переехать на работу в СССР за весьма неплохую плату.
Иногда можно встретить упоминание, что Кристи указал в таможенной декларации вместо танков тракторы и донесение о подлоге было отправлено в госдеп САСШ с опозданием. На самом деле Кристи вполне сознательно уведомил департамент о продаже двух танков собственной конструкции и получил на это соответствующее разрешение. А вот следующий образец инженерной мысли, безбашенный скоростной танк М1932, действительно пришлось продавать в тайне от контролирующих организаций, из-за запрета на поставки современной боевой техники за пределы САСШ. Официальная приёмка танков Амторгом состоялась 21 ноября 1930 года, а 24 декабря они были отправлены заказчику.
Впрочем, отношения между американским конструктором и Амторгом далее складывались очень сложно. По прибытию в Советский Союз обнаружилось, что танки не имеют башен и вооружения, а комплект поставляемый вместе с ними документации не полный. В ответ на это советская сторона удержала 25000 долларов, а Кристи, в свою очередь, отказался от предложения работать в Советский Союз. Этот факт, который сам Кристи представил госдепу в несколько ином свете, привел впоследствии к пересмотру отношения американской армии к колесно-гусеничным танкам и заключении заказа на поставку в общей сложности 10 машин модификаций М1931, которые были переданы кавалерии (Combat Car T1) и пехоте (T3Е1). В соответствии с договором Кристи обязался предоставлять СССР сведения о всех улучшениях конструкции своих танков, в нарушение контракта никакой информации по этому вопросу Амторг больше не получал. Это вынудило пойти советскую сторону на хитрость, подкупив часть сотрудников фирмы Кристи и приобретя через них недостающую документацию.

Не успели опытные образцы танков прибыть в СССР, как 21 ноября 1930 года РВС принимает М1931 для серийного производства. Такая срочность вполне понятна, ведь выпуск средних танков ТГ и Т-24 постоянно откладывался, а “основной танк Т-19” так и не стал серийным из-за высокой стоимости и сложности конструкции. В то же время Т-18 был признан устаревшим и ему тоже требовалась срочная замена. Окончательное решение по этому вопросу было принято 24 апреля 1931 года, когда на заводе “Большевик” состоялось совместное совещание “ О танковой программе на заводе на 1931 год”. О важности рассматриваемого вопроса свидетельствует состав участников совещания: К.Е. Ворошилов, Тухачевский, Славин (РВС ЛВО), Карпенко (ОГПУ), Литуновский, Халепский, Лебедев (УММ), Сальников (директор завода), К.К.Сиркин, Забржевский (технические директора завода), а также другие представители завода и цехов. В принятом постановлении указывалось:

“…Завод принимает заказ на изготовление в текущем (1931) году на 100 танков «БТ» (модель «Кристи») при условии снабжения его прокатной цементированной броней, причем для разработки рабочих чертежей переключается с 1 мая сего года на эту работу специальное танковое конструкторское бюро, заканчивающее в данный момент рабочие чертежи Т-26… В связи с производством «БТ» дальнейший выпуск Т-18 прекратить”.

Позднее, 17 мая, было принято следующее постановление:

«1. Изготовление рабочих чертежей к 15.07.31 г. (один месяц) СКБ под руководством начальника конструкторского бюро оружейного объединения С.А.Гинзбурга и в составе 20 инженеров и конструкторов от Г.К.В. №8 оружейного объединения, 15 инженеров и конструкторов от НАТИ ВАТО, от Ижорского завода 2 конструктора по корпусу, от УММ Тоскин в качестве заместителя начальника Конструкторского Бюро и Рожкова в качестве конструктора по укладке боеприпасов и башне. От ХПЗ — танковое КБ Алексенко в полном составе. Кроме того, с 10.06 директор ХПЗ обеспечивает бюро тридцатью копировщиками.

2. Для разработки техпроцесса производства танка привлечь пять высококвалифицированных специалистов от Укргипромаша.

3. Собрать спецбюро БТ ХПЗ к 25.05.31 г.

4. Изготовить опытные образцы в количестве 3-х штук к 15.09.31 г. 2 образца изготавливает ХПЗ и один — опытный цех завода «Большевик» с подачей отливок и поковок с ХПЗ.

5. Изготовление первой партии 100 штук. 2 машин — к 01.11.31 г. 30 штук — к 30.12.31 г. 50 штук — к 01.01.32 г.»
(РГВА Ф.4, Оп.14, Д.505, Л.131)

Производство Т-18 действительно завершили в намеченный срок, а 21 мая 1931 приказом ВСНХ СССР №73 предписывалось начать производство танков БТ-2 на Харьковском паровозостроительном заводе и организовать на этом предприятии КБ, которое бы занималось внедрением машины в серию и доработками её конструкции. Днём позже, 23 мая, танки Кристи разрешалось ввести в систему авто-броне-транкового вооружения РККА в качестве… “танка-истребителя” и одновременно состоялось его принятие на вооружение, хотя опытный образец БТ-2 ещё не был построен.

Тем временем танки Кристи, которые по документам проходили как “Оригинал I” и “Оригинал II” были подвергнуты всесторонним испытаниям. Одна из машин была “препарирована”, а вторую (№2501, он же “Оригинал I”) 4 марта 1931 года доставили на склад №127 АБТУ для исследований. Позднее, 14 марта, танк отправили в испытательный отдел – согласно предписанию начальника управления в период до 16 мая предстояло провести ознакомление с его материальной частью и демонстрацию закупленной машины под руководством начальника отдела Громова и инженера танковой станции Лаврентьева. В последний день показа начались ходовые испытания М1931.
Так как башни с вооружением получены не были испытания проводились с балластом массой 800 кг, уложенным внутри танка. В остальном М1931 не отличался от прототипов, оставшихся в Америке. Танк действительно оказался весьма быстроходным, но хорошо передвигаться с высокой скоростью он мог только на колесах. При попытке совершить резкий разворот на травянистом грунте у М1931 сломался кронштейн направляющего колеса (ленивца) с правого борта. Особо неприятным было то, что данное происшествие случилось уже 17 мая — то есть на второй день испытаний. На ремонт ушло двое суток, но после сварочных работ танк смог пройти только 500 метров, после чего кронштейн вновь сломался. Танк снова стал на ремонт, но 23 мая, после повторной поломки, было принято решение проводить дальнейшие ходовые испытания только на колёсном ходу, чтобы не выбиваться из графика.
В период с 27 мая по 13 июня на М1931 провели несколько серьёзных тестов, выявивших несколько существенных недостатков шасси конструкции Кристи. Танк с трудом двигался на колёсах по пересеченной местности, а при попытке пройти по песку М1931 намертво увяз в мягком грунте и без посторонней помощи выбраться из “песчаной ловушки” он не мог. Параллельно выяснилось, что передний люк непригоден для посадки-высадки экипажа, что создавало массу проблем при эвакуации механика-водителя в экстренных случаях.
В то же время, М1931 оказался самым скоростным из танков, испытывавшихся в СССР. Даже при том, что его максимальная скорость не превышала 70 км\ч (вместо обещанных Кристи 75 км\ч), этот показатель выглядел весьма внушительно. При демонстрации членам Правительства СССР ходовых качеств М1931, состоявшейся 7 июня 1931 года, танк на колёсном ходу преодолел пять рядов колючей проволоки и 2-метровую траншею. Следовательно, ходовые качества танка Кристи с использованием гусениц были бы намного выше. Последняя попытка поставить М1931 на гусеничный ход была сделана 13 июня, но после того, как машина прошла всего 1 км кронштейн снова сломался, а спустя три дня начали заедать 2-я и 3-я скорости в КПП.
По завершении испытаний полигонная комиссия составила подробный отчет на 15 листах, в котором было отмечено следующее:

«…Танк испытывался только на колесах, причем испытания показали, что средние скорости по шоссе не превышают 30-35 км/час. Водитель после 4-5 часов сильно устает (благодаря трудности управления и неравномерности хода (требовалось все время выравнивать машину). …Двигатель работал хорошо, но необходима частая регулировка клапанов. АКБ недостаточны для запуска двигателя (холодный двигатель запускался, как правило, с буксира).

В коробке передач после 600-650 км выскакивают 2-я и 3-я передачи при большой нагрузке двигателя. Течь смазки из-под уплотнений, затруднено включение всех передач. Через 2-3 часа движения значительно нагревается КПП до 85-88°С при температуре окружающего воздуха +35-40°С.

Гусеницы. После 40,5 км сломано 8 пальцев.

Ведущие колеса. После 150-200 км наблюдается развал в наружную сторону на 1,5-2 см.

Управление танком — удовлетворительное. На грунтовых дорогах «отказывается слушаться руля», а при езде по неровностям толчки выбивают руль у водителя из рук. На скоростях 55-60 км/час управление затруднительно…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
…Танк Кристи в том виде, в котором он был представлен на испытаниях, является исключительно интересной машиной с универсальным движением, требует как боевая машина большой разработки и введения ряда конструктивных усовершенствований и изменений».

И всё же, мнение военных специалистов о возможностях М1931 оказалось достаточно высоким, что позволило рекомендовать танк Кристи на вооружение.
Несколько ранее, когда М1931 ещё находились в САСШ, возник вопрос о присвоении этим машинам войскового индекса. Проблема по-прежнему заключалось в том, что танки Кристи не вписывались в СТАВ РККА, и потому сквозного индекса “Т” (которые, кстати были расписаны на три года перёд, вплоть до Т-34) решили не присваивать. Вместо него рекомендовали использовать индексы “CT” (скоростной танк) или “БТ” (быстроходный танк).

Работа над чертежами технологической документацией по танку БТ-2 была завершена к 26 июля 1931 года. Согласно утвержденному плану изготовление корпусов, траков гусениц, поковок, стального и цветного литья поручалось Харьковскому паровозостроительному заводу. В свою очередь, Ижорский завод обязали поставить броневые листы для корпуса и башен, а также стальные цельнотянутые трубы. Пружины подвески должны были поступать с завода “Большевик” или с завода имени С.М.Буденного, радиаторы – с радиаторного завода в Москве. Вопрос с силовой установкой решили очень быстро – вместо американского Liberty на БТ-2 было решено устанавливать авиационные двигатели М-5 (их советский аналог), выработавшие ресурс, но прошедшие капитальные ремонт.

Первоначально разработка рабочих чертежей велась только на основе документации, полученной из США, поскольку ознакомиться с реальным танком (№2501) заводу представилась возможность только по завершению его испытаний в 1932 г. При этом изготовление отдельных узлов танка началось ещё до получения полного комплекта чертежей. Планировалось, что первые шесть машин установочной серии будут готовы к 1 ноября 1931 года, а к концу года следовало собрать ещё 50 серийных машин. Однако к этому времени удалось собрать только три БТ-2, который через пять дней показали на военном параде в Харькове. Военная и заводская приёмка принимать эти “жестяные” танки отказалась, в виду несоответствия их заданным техническим требованиям и отвратительного качества сборки.

Спешка с изготовлением танков привела к тому, что все предсерийные БТ-2 получили корпуса из обычной (неброневой) стали, поскольку освоить их выпуск из брони харьковчане вовремя не смогли. Всего на ХПЗ изготовили 13 таких корпусов и 66 башен, что позволило не сбивать темп выпуска танков. Впоследствии их заменили на броневые компоненты.

Ходовая часть танка тоже претерпела вынужденные изменения – поскольку на ХПЗ выпуск штампованных дисков смогли освоить лишь в конце 1932 года, вместо них пришлось использовать спицованные литые, утяжелявшие танк на 800 кг, причем количество таких машин оказалось довольно большим.

Далее возникли проблемы с силовой установкой, так как к 1932 году М-5 уже сняли с производства и заниматься их ремонтом особо никто не собирался. Тогда через Амторг в США закупили партию из 2000 “отлетавших” моторов Liberty, которые после переборки на ленинградском заводе “Красный Октябрь” начали устанавливать на БТ-2. Подобная мера, хоть и являлась временной, заметно спасла положение.

Очевидно предвидя, что вариант с М-5 не будет оптимальным, в августе 1931 года поступило предложение заменить этот тип двигателя на более мощный М-17 (480 л.с.), который являлся копией немецкого BMW-VI. Этот вариант встретил ожесточенное сопротивление со стороны начальника ВВС РККА Я.И.Алксниса. Представленные им доводы были вполне уместны – только для нужд авиации требовалось выпустить в текущем году 3000 моторов М-17, в то время как советская промышленность могла дать не более 2000. Поставки этих двигателей считались первоочередными, так как они требовались для установки сразу на несколько типов самолётов, среди которых были дальние бомбардировщики ТБ-1 и ТБ-3, летающие лодки МБР-2, военно-транспортные АНТ-9 и разведчики Р-5. В итоге вопрос об оснащении танков серии БТ моторами М-17 был отложен на несколько лет, пока в серии его не сменил более мощный М-34.

Много проблем вызвало вооружение танка. Опытный образец М1931 по проекту должен был оснащаться одной 37-мм пушкой и одним 7,62-мм пулеметом Browning, установленными в спаренной установке в башне. В качестве равноценной замены была предложена 37-мм пушка Б-3 (заводской индекс 5К) “повышенной мощности”, представлявшая собой копию немецкой противотанковой пушки Rheinmetall Pak 35/36, и пулемет ДТ. Впрочем, ещё до постройки первого танка установочной серии выяснилось, что заказ на 350 орудий, выданный ГАУ в 1931 году, выполнен в полном объёме не будет. Также ничего не вышло со спаренной установкой, в результате чего вооружение пришлось устанавливать раздельно: пушка размещалась ровно по центральной оси башни, а пулемет справа от неё в шаровой установке. Это привело к изменениям в рабочих чертежах башен БТ-2 и в планах сборки первых 350 серийных машин. Далее, большой танковой программой 1932 года, предполагалось, что остальные машины будут вооружены 45-мм пушкой 20К (также копия немецкой Rheinmetall), опытный образец которой успешно прошел испытания во 2-м квартале 1932 года и был принят к производству на заводе №8. Это позволило бы существенно увеличить огневую мощность танка, однако для данного орудия требовалась новая башня. Для серийного производства выбрали сразу два типа таких башен, отличавшихся большой (производилась на Ижорском заводе) и малой (Мариупольский завод) нишей. В 1932-1933 гг. в Мариуполе собрали 230 новых башен, но на БТ-2 они не устанавливались и перешли сразу на БТ-5.

В начале 1933 года предприняли попытку установить 45-мм пушку 20К в штатную башню БТ-2. Этот проект разработал конструктор Родионов. В кормовой части башни был сделан вырез для снарядного ящика с противовесом из стальных листов массой 80 кг для уравновешивания башни. Пушка, установленная в новой маске, была выдвинута вперед по отношению к оси башни на 460 мм и, в свою очередь, уравновешена двумя пружинами. Передняя часть люльки и откатывающаяся часть ствола на длине 300 мм имели броневое прикрытие. Сиденья и ножной спуск были взяты от 45-мм пушки без изменений. Испытания улучшенного вооружения БТ-2, проведенные в мае 1933 года, завершились не слишком удачно – пушка имела большой вынос за габариты танка, внутри башни размещение двух человек оказалось чрезвычайно тесным, а пользование прицелами неудобным. Таким образом, этот вариант был отвернут и вооружить “сорокопяткой” новые танки сразу не удалось.

Впрочем, хуже всего было то, что орудий Б-3 хватило далеко не на все выпущенные машины. Как выяснила военная комиссия, завод №8 не имел положенной технической документации и выпускал пушки кустарным (!) способом. В качестве временной меры на рассмотрение поступил вариант с чисто пулеметным вооружением. Вместо пушки теперь предлагалось установить спарку из двух пулеметов ДА, при сохранении боковой шаровой установки, либо без неё. Соответствующие испытания были проведены в июне-июле 1933 года и показали положительные результаты. Монтаж пулеметов производился силами ремонтных бригад прямо в строевых частях, так что количество пулеметных БТ-2 намного превысило количество танков, оснащенных пушками.
В итоге, за время серийного производства, танки имели состав вооружения четырех вариантов:

— два пулемета в одной установке;

— два пулемета в одной установке и еще третий в отдельной установке;

— пушка калибра 37-мм (без пулемета);

— пушка калибра 37-мм и пулемет в отдельной установке.

Стоит также отметить, что пушки Б-3 имели маски двух различных типов, а более поздние серии башен отличались круглым лючком для флажковой сигнализации на скошенном верхнем бронелисте.

Проблемы с выпуском БТ-2 имели под собой несколько серьёзных причин. Прежде всего, производственные мощности ХПЗ не были рассчитаны на сборку большого количества танков за столь короткий промежуток времени. В свою очередь ввод в строй новых цехов и оборудования задерживался из-за недостатка станков, закупаемых за границей, и стройматериалов. Вместо 600 танков, запланированных на 1932 год, удалось поставить 434, из которых военной приемкой были приняты 396, причем большая часть (350 машин) были без вооружения. В совокупности с низким качеством сборки выпущенных танков это приводило к многочисленным поломкам, что позволяло использовать БТ-2 исключительно в целях обучения экипажей. Общий выпуск танков типа БТ-2 составил 620 экземпляров (208 танков в пушечно-пулемётном исполнении и 412 в пулемётном варианте).

Создавшееся к 1933 году положение с танками БТ-2 совершенно не устраивало УММ РККА. Однако это не говорило о том, что работы над улучшением танка не велись вообще.

Ещё в ходе сборки машин установочной партии, 6 июня 1931 года начальник УММ И.А.Халепский утвердил задание на проектирование нового танка, аналогичного танку Кристи. Масса этой боевой машины ограничивалась 14 тоннами, экипаж – 3 человека, бронирование – 13-20 мм, скорость на колёсах – 40 км\ч, скорость на гусеницах – 70 км\ч, вооружение – 37-мм или 76,2-мм пушка со спаренным пулеметом в башне и один пулемет в корпусе.
Работы на таким танком начало Опытно-конструкторское и испытательное КБ УММ РККА, руководимое Н.И.Дыренковым, которое осенью 1931 года предъявило макет в натуральную величину. Машина была полностью основана на конструкции БТ-2 и получила обозначение Д-38. 25 марта 1932 года танк поступил на испытания, проводившиеся на артиллерийском полигоне Пролетарской дивизии. Конструкция башни с 76,2-мм пушкой ПС-3 оказалась крайне неудачной, что привело к быстрому отказу от проекта. Цилиндрическая башня с орудием аналогичного калибра, разработанная КБ завода “Красный Путиловец”, и проект оснащения танка БТ-2 динамореактивной пушкой конструкции Л.В. Курчевского, также не нашли поддержки в УММ РККА.

Ещё один вариант башни “грибообразной” (сферической) формы предложило Авто-танковое бюро ЭКУ ОГПУ. Проект был начат в 1932 году и предназначался под установку 76,2-мм орудия типа ПС-3. При этом, как и в случае с “путиловской” башней, её можно было устанавливать как на Т-26, так и на БТ-2. башню предполагалось штамповать из листа 11-мм броню, но мощность имеющихся прессов оказалась недостаточной и не позволяла выпускать их массово. Дело ограничилось изготовлением в начале 1933 года опытного образца башни из 6-мм брони, после чего работы в этом направлении прекратили.

В числе последних проектов модернизации БТ-2 можно отметить вариант оснащения танка мелкозвенчатой гусеницей и 76,2-мм пушкой. Соответствующее задание было выдано АТУ ЭКУ ОГПУ 26 октября 1933 года, и к началу 1934 года опытный образец модернизированного танка был построен на заводе “Красный пролетарий” в Москве. Танк получил новую, увеличенную по высоте, цилиндрическую башню с 76-мм орудием и пулеметом ДТ, для установки которой пришлось переделать верх корпуса и укладку снарядов. Трансмиссия, ведущие колеса и ленивцы были переконструированы подмелкозвенчатую гусеницу (по типу танка ПТ-1). Но вскоре в связи с ликвидацией АТБ все проводимые им работы в области танкостроения передали заводу Опытного машиностроения Спецмаштреста в Ленинграде, который, в свою очередь, всячески от них отказывался, ссылаясь на отсутствие средств. Поэтому дальнейшая судьба модернизированного БТ-2 неизвестна, вероятнее всего, машина была разобрана.

Более реальными были планы модернизации БТ-2, которые были представлены на рассмотрение НТК УММ 1 декабря 1931 года. Согласно первому варианту (облегченному) танк должен был иметь массу до 7500 кг, бронирование 6-13 мм, скорость 53 км\ч, экипаж 2 человека, вооружение из 37-мм пушки и 7,62-мм пулемета, а также двигатель М-6.
Второй вариант предусматривал боевую массу до 12500 кг, двигатель М-17, скорость 53\74 км\ч, вооружение 76,2-мм пушка и два пулемета ДТ, и экипаж из 3-х человек. Бронирование оставалось прежним, но ходовая часть подверглась сильным изменениям. Вместо стандартных четырех катков обновленный танк оснащался бы пятью опорными катками на каждый борт, два из которых были ведущими. В общих чертах этот проект соответствовал БТ-ИС конструкции Цыганова и был поддержан НТК УММ.

Параллельно началось проектирование танков с индексами БТ-3, БТ-4, БТ-5 и БТ-6.

«Программа работ секции нового проектирования Т-2К в 1933 году. Согласовано с начальником Т-2К В.В.Фокиным.

1. БТ-5-М5 — выпуск в серийное производство всех устройств машины БТ-5 с 45-мм установкой – в чертежах.

2. БТ-3 — выпуск в серийное производство чертежей с метрическими резьбами, полностью во всем согласованными со всеми особенностями производства БТ-2.

3. БТ-5-М17 — разработка проекта, изготовление рабочих чертежей для выпуска в серийное производство машины БТ-5 (45 мм) с М17.

4. БТ-5-БД-2 — предварительные эскизные проекты и изготовление рабочих чертежей для выпуска в серийное производство БТ-5 (45мм) с двигателем дизеля БД-2.

5. БТ-6 — завершение сборочных чертежей машины, полностью электросварной в своем корпусе и его устройствах с упрятанными от цементационного слоя брони электрошвами, с учетом результатов испытаний БТ летом 1932 г., устроенной как БТ-5 с 45 мм. Выпуск в производство рабочих чертежей для изготовления опытных образцов этой машины.

6. БТ-76-М5 — предварительные эскизные чертежи, а вслед разработка проекта и рабочих чертежей для выпуска в серийное производство машины на основе БТ-3 с установкой 76 мм и М5.

7. БТ — эскизный проект с наименьшим весом, наивысшими скоростями, в особенности на гусеницах, при наибольшем вооружении. 27.01.33 года».

Для дальнейшей разработки в конечном итоге выбрали БТ-5, а судьба остальных проектов сложилась следующим образом.

Чертежи БТ-3 разрабатывались на ХПЗ под руководством нового начальника КБ А.О.Фирсова с декабря 1931 по сентябрь 1932 года и основное их отличие от БТ-2 заключалось в использовании метрической резьбы вместо дюймовой (чертежи БТ-2 создавались на основе документации, предоставленной Кристи, а, как известно, в США система измерения дюймовая, а не метрическая) и небольших изменениях, упрощающих техпроцесс изготовления машины.
Проект БТ-4 внешне почти не отличался от серийного БТ-2, но оснащался полностью сварным корпусом наличием вместо передних буксирных крюков одного центрального зацепа и упрощенными надгусеничными крыльями. По ходовой части, оборудованию и вооружению обе машины были идентичны. Серийное производство БТ-4 не состоялось в виду большего приоритета программы БТ-5 и трудностями в освоении сварных корпусов. Сохранилась информация о постройке трёх танков данного типа, которые на вооружение не принимались.

Похожим образом сложилась судьба танка БТ-6, который был модификацией БТ-5 с максимально возможным применением электросварки, использованием более дешевой углеродистой брони вместо молибденовой и бронировкой открытых мест (гитара и т.д.). Только в этом случае было решено отказаться даже от прототипа и БТ-6 остался только в проекте.

Вариант с дизельным двигателем БД-2 оказался весьма многообещающим, но ещё «сырым». Первый образец дизеля испытали на стенде 28 апреля 1933 года.

Основными конструктивными особенностями опытного дизеля БД-2 были: картер, выполненный из алюминиевого сплава и с разъемом по оси коленчатого вала; общий на каждые шесть цилиндров алюминиевый блок со стальными «мокрыми» гильзами и общая алюминиевая распределительная головка и верхнеклапанный механизм газораспределения с одним впускным и одним выпускным клапанами. Нижний картер (также алюминиевый) — не несущий являлся поддоном для масла. Два шестисекционных насоса фирмы «Бош» располагались в развале цилиндров и соединялись трубопроводами с закрытыми форсунками «Бош», находившимися в головках цилиндров по оси поршня. Поршень — алюминиевый с камерой сгорания в поршне (типа Гессельмана). Коленчатый вал, шатуны, клапаны, шестерни — кованые, с последующей обработкой.

Как и следовало ожидать, у БД-2 выявили огромное количество дефектов, однако уже в ноябре 1933 года опытный образец №1 был установлен на танк БТ-2. Дизель работал устойчиво, но сильно дымил. Танк трясло, сказывалась неуравновешенность двигателя. Вибрация вызывала неприятные ощущения у танкистов. На этих и последующих испытаниях было выявлено много недостатков. Ряд конструктивных решений необходимо было пересмотреть, отдельные детали и узлы требовали доработки. В дальнейшем работы по доводке дизеля БД-2 перенесли на танк БТ-5.

До последнего времени практически неизвестными оставались другие работы по модернизации танков БТ, выполненные танковым отделом ХПЗ под руководством М.Н. Тоскина. Первые наработки были представлены уже в 1930 году – то есть, когда серийное производство БТ-2 ещё только разворачивалось. Предлагалось три проекта модернизации:

1. Проект быстроходного «линейного» танка массой 7500 кг, оснащенного 37-мм пушкой Б-3 или 45-мм пушкой 20К в уменьшенной по высоте башне, боекомплект составлял 90 выстрелов к пушке и 2520 патронов. Экипаж был уменьшен до 2-х человек: механик-водитель и командир, который параллельно выполнял обязанности наводчика и заряжающего. Защищенность танка обеспечивалась броневыми листами толщиной 6, 10 и 13 мм. Предусматривалась также установка двигателя М-6 (300 л.с.). Ходовая часть модернизирована – две передние пары катков были управляемыми, а две задние становились ведущими. Расчетная скорость должна была составить 53 км\ч как на гусеницах, так и на колесном ходу.

2. Проект быстроходного «линейного» танка массой 12000-12500 кг. Состав вооружения был дополнен двумя 7,62-мм пулеметами ДТ, один из которых был спарен с пушкой, а второй устанавливался рядом с водителем. Боекомплект состоял из 100 выстрелов к пушке и 2780 патронов к пулеметам. Соответственно, экипаж был увеличен до 4-х человек. Схема бронирования, по всей видимости, не изменялась. Стандартный двигатель М-5 планировали заменить на более мощный М-17 (500 л.с.). Ходовая часть также была модернизирована и теперь состояла из пятя опорных катков на один борт, причем ведущими были только колеса двух задних осей. Расчетная максимальная скорость танка на колесном ходу составляла 74 км/ч, на гусеничном — 53 км/ч.

3. Третий проект на основе БТ был ближе к танкам среднего класса. Вместо мелкокалиберных орудий предполагалась установка 76,2-мм «противоштурмовой» пушка Гарфорда в башне с круговым вращением. Толщину бронирования лобового листа корпуса планировали увеличить до 30 мм, а башни до 25-30 мм. Танк должен был оснащаться двигателем М-5, но впоследствии его планировали заменить на дизель мощностью 400 л.с.

4. Четвертый проект практически был уже полноценным средним танком. Помимо выше указанных изменений толщина лобового бронирования увеличивалась до 50 мм, бортов – до 35 мм. Помимо орудия предполагалась установка четырех 7,62-мм пулеметов ДТ. Боекомплект машины должен был состоять из 50-60 выстрелов и 6000 патронов. Боевая масса танков обоих проектов варьировалась в пределах 26000-28000 кг. Экипаж состоял из 4-5 человек. С дизельным двигателем максимальная скорость на колесном ходу определялась в 40-45 км/ч, на гусеничном ходу — до 30-35 км/ч.

Несмотря на достаточно высокую степень проработки ни один из проектов Тоскина не пережил «бумажной стадии». Постройка модернизированных лёгких танков не состоялась по причине множества серьёзных доработок, что в условиях выполнения огромного госзаказа по серийным БТ-2 выполнить было невозможно. Более выгодно смотрелись проекты средних танков, но к тому времени произошло два важных события — в 1932 года началась постройка Т-28 и на испытания вышел аналогичный по назначению танк Д-38 конструкции Дыренкова. Последний оказался неудачным и в итоге данную ветку модернизации БТ предпочли закрыть.

Таким образом, единственной модификацией, принятой для дальнейшего развития и серийного производства остался БТ-5.

Корпус и башня

Танк БТ-2 имел классическую компоновку и разделялся на четыре отделения (от носа к корме): управления, боевое, силовое и трансмиссионное. Корпус танка не имел рациональных углов наклона, за исключением передней части, которая имела вид усечённой пирамиды для обеспечения поворота передних ведущих колёс и уменьшения мёртвого пространства при стрельбе. В верхнем лобовом листе размещался люк для посадки механика-водителя. Башня танка цилиндрическая, клёпаная, со скосом спереди сверху. Численность экипажа танка составляла 2 человека (информация некоторых источников об экипаже в 3 человека не соответствует действительности).

Вооружение

Стандартное вооружение танка включало 37-мм танковую пушку Б-3 (5К) обр. 1930 с горизонтальным клиновым четверть автоматическим затвором и телескопическим прицелом, а также один 7,62-мм пулемёт ДТ в шаровой установке справа от пушки.
Характеристики пушки:

• Начальная скорость: 700 м/с.

• Углы наведения по вертикали: от -8 до +25 градусов.

• Прицелы: телескопический.

• Скорострельность пушки с исправлением наводки: до 12 выстр/мин.

• Наибольшая дальность стрельбы: 2000 м.

• Приводы наведения: ручные.

• Боекомплект к пушке: 92 выстрела.

• Боекомплект к пулемёту: 43 магазина (2709 патронов).

Часть танков по причине нехватки пушек имела другое вооружение. Вместо пушки устанавливалась спаренная пулемётная установка с 7,62-мм танковыми пулемётами ДТ (установка ДТ-2). Углы наведения установки по вертикали составляли от ?25 до +22 градусов, по горизонтали (без поворота башни) — вправо 6 градусов, влево 8 градусов. Боекомплект пулемётов не увеличивался и составлял 2709 патронов.

Существует приказ об установке на БТ-2 спаренных авиационных пулемётов ДА (установка ДА-2), однако неясно, был ли он выполнен (фотографий и других документов о БТ-2 с ДА-2 не обнаружено). Два танка были вооружены авиационными пулемётами ШКАСС.

60 первых танков имели башню без дополнительной пулемётной шаровой установки, соответственно, они были вооружены либо одной 37-мм пушкой Б-3, либо 2 спаренными пулемётами. Всего было выпущено 350 (по другим данным 412) танков с пулемётным вооружением и 280 (по другим данным 208) танков с пушечным и пушечно-пулемётным вооружением. Возможно, число пушечных танков было ещё меньше, поскольку на 1 ноября 1936 года в РККА состояло 187 боевых и 36 учебных пушек Б-3.

Бронирование

Броневая защита танка изготавливалась из листов катаной гомогенной брони, собираемой на болтах и заклёпках. Броня (кроме передней части корпуса и, в какой-то мере, башни) не имела рациональных углов наклона и защищала только от пуль стрелкового оружия и осколков снарядов и мин малого и среднего калибра. Лоб и борта корпуса защищались 13 мм бронёй, крыша корпуса – 10 мм, днище корпуса – 6 мм. Башня имела гомогенное 13-мм бронирование.

Силовая установка и трансмиссия

Танк был снабжён авиационным карбюраторным четырёхтактным 12-цилиндровым V-образным двигателем жидкостного охлаждения «Либерти» (или его производимым в СССР аналогом М-5-400) мощностью 400 л. с. Значительная часть двигателей была бывшими в употреблении.
Трансмиссия механическая, состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения, трёхступенчатой КПП (4 передачи переднего хода и одна заднего), двух многодисковых бортовых фрикционов с ленточными тормозами, двух одноступенчатых бортовых редукторов и двух редукторов (гитар) привода к задним опорным каткам – ведущих при колёсном ходе.

Ходовая часть

Танк имел индивидуальную пружинную («свечную») подвеску, широко известную как «подвеска Кристи». Три вертикальные пружины относительно каждого борта корпуса располагались между наружным броневым листом и внутренней стенкой борта корпуса, а одна располагалась горизонтально внутри корпуса в боевом отделении. Вертикальные пружины были связаны через балансиры с задними и средними опорными катками, а горизонтальные – с передними управляемыми катками.

Танк имел комбинированный колёсно-гусеничный движитель, состоящий из 2 ведущих колёс заднего расположения диаметром 640 мм, 2 направляющих колёс переднего расположения диаметром 550 мм, 8 опорных катков диаметром 815 мм с резиновыми бандажами и 2 стальных многозвенных гусеничных цепей с шириной трака 263 мм. При переходе на колёсный ход гусеничные цепи снимались, разбирались на 4 части и укладывались на надгусеничные полки. Привод от КПП в этом случае осуществлялся на заднюю пару опорных катков, управлялся же танк поворотом передних катков. Переход с гусеничного хода на колёсный занимал 30—40 минут.

Необходимо отметить, что среднетехническая скорость танка была существенно ниже максимальной и составляла на гусеницах 25 км/ч по шоссе и 22 км/ч по просёлку, а на колёсах — 22 км/ч по шоссе. На колёсном ходе танк мог передвигаться только по дорогам с твёрдым покрытием, по причине высокого удельного давления на грунт и наличия только одной пары ведущих колёс (катков). В то же время высокая удельная мощность позволяла танкам осуществлять прыжки на 15—20 (максимально — до 40) метров.

Приборы наблюдения и связи

Танк не имел специальных средств наблюдения и связи. В боевой обстановке наблюдение механиком-водителем осуществлялось через смотровую щель, а командиром — через прицел. Радиостанции не было, внешнюю связь планировалось осуществлять с помощью флажковых сигналов, для чего в башне имелся специальный люк. Внутренняя связь осуществлялась с помощью светосигнального устройства.

О путях модернизации БТ-2 в плане улучшения её боевых качеств было сказано выше, однако на этом работы остановлены не были. Уже в 1931 году известный конструктор-самоучка Н.Дыренков выступил с предложением усилить вооружение танка за счет установки 37-мм пушки в башне и 76,2-мм пушки в корпусе, как это применялось во французском танкостроении. Проект был сразу отклонён в виду излишне тесной компоновки и тогда Дыренков представил переработанный вариант только с 76,2-мм пушкой, для которой он разработал башни двух типов: сварной (граненой) и штампованной (куполообразной). Второй тип башни так и не был изготовлен из-за отсутствия необходимого оборудования, а вот первый вариант, после очередной доработки, появился в нескольких образцах. В качестве основной артсистемы была вначале выбрана противоштурмовая пушка образца 1910 г., аналогичная той, что устанавливалась на бронемашины “Гарфорд-Путиловец” в годы Первой Мировой войны, а затем решение изменили в пользу более мощного орудия ПС-3 конструкции П.Сячинтова. Данная модификация наконец-то получила должную поддержку со стороны военных и в начале 1932 года опытный образец башни был установлен на БТ-2, который также прошел серию небольших доработок. Проведенные в конце марта огневые испытания улучшенного танка, обозначенного как Д-38, подтвердили возможность установки на танки этого типа пушек калибра крупнее 45-мм. Вместе с тем, башня Дыренкова оказалась весьма далекой от совершенства, поэтому на вооружение эта модификация не принималась.

Более удачной могла оказаться модернизация БТ-2 путем доработки ходовой части и повышения, тем самым, динамических характеристик танка. Этот вариант, созданный под руководством воентехника 2-го ранга Н.Ф.Цыганова, стал более известен под обозначением БТ-2-ИС и отличался от серийного аналога тремя ведущими опорными катками на каждый борт, а также соответствующими доработками корпуса и трансмиссии. Первый опытный образец без вооружения был построен к июню 1935 года и неплохо прошел ходовые испытания на полигоне под Харьковом. Танк обладал гораздо лучшей подвижностью, свободно передвигался на колесах по мягкому грунту, мог сохранять ход при потере двух катков на один борт, а полный разворот он делал практически на месте. И всё же, в качестве базового варианта был выбран БТ-5, как более современный тип танка.

К концу 1930-х гг. была предпринята попытка переделать БТ-2 в огнеметный (или как тогда их называли “химический”) танк. Для этого вместо штатного вооружения в башне размещался огнемет, а в корпусе – баллоны со сжатым воздухом и огнесмесью. Тип огнемета неизвестен, но скорее всего это могли быть приборы КС-23 или КС-25. В некоторых источниках утверждается, что путем переделки из линейных танков к 1941 году было получено 14 таких машин, одна из которых использовалась в боях на Карельском фронте в ходе советско-финской войны.

На основе БТ-2 неоднократно пытались сделать инженерный танк. Машин такого типа в РККА катастрофически не хватало и появление в большом количестве гусеничных шасси на основе БТ и Т-26 могло существенно поправить положение. Для быстроходного танка было разработано и изготовлено несколько вариантов гусеничных цепей с металлическими и деревянными (!) траками, а также перевозчики фашин. В опытном порядке на БТ-2 пытались установить ферменные приспособления (наподобие “хвостов” и “носов”) для преодоления широких окопов и рвов, но ни одна из этих разработок до уровня серийного производства доведена не была.

История с деревянными траками (“ковриками”) появилась не случайно. На территории СССР большие пространства занимали болота и заливные луга, пройти по которым не мог ни один танк. Также учитывались снежные зимы, доставлявшие не меньшие трудности при использовании машин с обычными траками.

На основании этих фактов в 1934 году силами мастерских НИИТ полигона РККА в единственном экземпляре был изготовлен опытный танк на базе БТ-2. Вначале него были разработаны специальные коврики, которые в сложенном виде находились на крыше МТО, а также ролики и барабаны, устанавливаемые в носовой части корпуса. В походном положении, из-за больших габаритов конструкции, стрельба в переднем секторе была ограничена 40°- 50° по горизонту. Коврики перед установкой на машину наматывались на специальные барабаны, закрепленные на оси, которые аналогично фашинам, по наклонным доскам накатывались в вилки УКСТП командой из четырех-пяти человек. Укладка ковриков на грунт производилась без выхода экипажа из машины. Перед препятствием механик-водитель через тросовый привод сбрасывал подкидной брус с тросовым приводом под гусеницы танка. При прохождении танка через брус трос натягивался и разматывал коврики. Полная масса конструкции составила 500 кг. После применения приспособления и его сброса круговой обстрел восстанавливался.

Испытания опытной машины, проведенные в течении 1934 года, оказались неутешительными. Максимальная скорость танка по “коверной” укладке составляла всего 4-5 км\ч, при этом движение осуществлялось только по прямой. После похождения 45-метрового препятствия барабаны при необходимости сбрасывались с танка или производилась укладка ковриков обратно на машину командой из двух человек за 30 минут. Разумеется, при таких условиях продолжение работ сочли нецелесообразным.

Более удачным оказался вариант с деревянными гусеницами. Их разработкой и установкой на БТ-2 также занималось НИБТ полигона РККА. Деревянные гусеницы одевались и закреплялись на основных гусеницах машины с помощью скоб. Монтаж гусениц на танк силами экипажа составлял 60 минут.
Ходовые испытания опытных образцов БТ-2, проведенные в 1934-1935 гг., существенных успехов не принесли. Танки по прежнему могли передвигаться только по прямой со скоростью не более 5 км\ч – в противном случае гусеница рвалась либо соскакивала. При необходимости допускался разворот танка не более 12°. Время укладки деревянных гусениц после преодоления препятствия составило 40 мин. Исытания проводились на болотистой местности с шириной растительного покрова 80 метров и глубиной 1,5 м.

Вместе с тем, за счет установки приспособления, среднее давление на грунт снижалось с 0,585 до 0,350 кгс/кв.см., а на изготовление одной деревянной гусеницы требовалось всего 36 человеко-часов при минимальный затратах.

Для преодоления танками БТ-2 двухметровых рвов и эскарпов в 1934 г. в мастерских НИБТ полигона были разработаны и изготовлены хворостяные фашины. Фашины диаметром 1,2–1,3 м устанавливались на башне или на надгусеничных полках танка и сбрасывались при подходе машины к препятствию во время движения на второй передаче. Крепление фашин на башне танка приводило к снижению устойчивости и значительному демаскированию машины, а их крепление на надгусеничных полках ограничивало угол обстрела из основного оружия сектором в 40° — 50° по горизонту.

Отдельно можно выделить проекты переоборудования БТ-2 с танк-мостоукладчик. Одна из первых таких модификаций появилась в 1935 году и представляла собой танковое шасси и корпус с установленным на них мостом конструкции инженера Александрова из Научно-исследовательского института инженерной техники (НИИИТ) РККА. Мост имел две колеи (фермы) шириной 0,4 м, связанных между собой рамками жесткости. Колея в продольном сечении имела двояковыпуклую форму, а в поперечном – форму двутавра. Расстояние между колеями составляло 1,66 м. При перевозке мост устанавливался на крыльях и на передних стойках, прикрепленных к кронштейну передней трубы танка. Уложенный на машину мост сбрасывался с нее на препятствие с помощью подкидного бруса при движении машины вперед на 1-й скорости. Масса моста с приспособлением составляла 1050 кг, а длина 7 м. На испытаниях, проведенных в марте-апреле 1935 года, танк-мостоукладчик показал неплохие результаты, но РККА запланировало принять на оснащение более мощную конструкцию, потому данный образец остался только на в виде прототипа.

Несколько ранее, в 1934 году, Инженерное управление РККА начало работы по проектированию 9-метрового металлического моста, способного не только автомашины, но и легкие танки. Первый образец такого танка, названного СБТ, был испытан в 1936 году и в скором времени саперно-танковое отделение НИИИТ РККА разработало новый вариант СБТ на базе БТ-2 с рычажным приводом для укладки моста, сконструированным Гипстальмостом, и башней от плавающего танка Т-37А с одним пулеметом ДТ.

Опытный экземпляр СБТ был изготовлен в 1937 году на заводе имени Орджоникидзе в Подольске. Масса моста и мостового оборудования составляла 2670 кг, скорость наведения 30-45 секунд, время подъема на танк – от 1 мин 30 с до 2 мин 40 с.

Испытания СБТ проводились с мая по октябрь 1937 года. За это время была проведена 81 операция с мостом, причем по нему было пропущен 51 танк типа БТ и 7 танков Т-26 на трех разных скоростях. В качестве положительных качеств было отмечено, что наводка моста может быть выполнена без выхода экипажа из танка, а конструкция моста имеет неплохой запас прочности и надежности основных механизмов. Впрочем, список основных недостатков тоже дал о себе знать: база танка БТ-2 является устаревшей, 12-мм бронирование могло защитить только из огня пехотных пулеметов и пуль винтовочного калибра, обстрел из пулемета сильно ограничен. Тем не менее, в 1938 году было издано распоряжение изготовить ещё 5 мостоукладчиков, из которых, правда, собрали только один на базе БТ-5.

Не менее интересным были эксперименты по оснащению танка БТ-2 оборудование для подводного вождения (ОПВТ). Первый опытный образец танка подводного хода БТ-2ПХ был построен в 1934 году на ХПЗ, которое вело работы в данном направлении с 1933 года. Разработанное оборудование было опробовано в Белорусском военном округе (БВО) при прохождении брода глубиной 4 м. Машина отличалась от серийного танка установкой специальных приспособлений, обеспечивающих герметизацию машины, подвод воздуха и отвод выхлопных газов.

Герметизация машины обеспечивалась с помощью брезентовых уплотнений опоры башни, маски пушки и пулемета, который перед этим снимался и укладывался внутри машины. Через этот же люк (трубу) осуществлялось питание воздухом экипажа и двигателя. Выпуск выхлопных газов осуществлялся в воду, для чего на высоте 0,5 м устанавливались клапаны выпуска отработавших газов, изготовленные из двух головок цилиндров двигателя М-5.

Моторное и трансмиссионное отделения танка перекрывались жестяным коробом, крепившимся к корпусу танка с помощью болтов и обеспечивавшим его герметизацию. Короб имел четыре люка с герметично закрывающимися крышками.

Два передних люка использовались для охлаждения радиаторов, а два задних — для выхода воздуха из трансмиссионного отделения при движении танка к водной преграде. Для отвода охлаждающего воздуха из моторного и трансмиссионного отделений устанавливались две трубы, соединенных между собой для обеспечения жесткости брезентом. Для эвакуации экипажа из затонувшей машины на крыше башни устанавливался спасательный люк прямоугольного (450х550 мм) или круглого (диаметром 600 мм) сечения, высотой 1 м.

Подготовка танка к преодолению водной преграды экипажем из трех человек занимала 1,5 часа. Охлаждение двигателя при движении под водой осуществлялось через краны, установленные на танке и обеспечивавшие поступление забортной воды в систему охлаждения двигателя. Скорость движения танка под водой не превышала 3 км/ч. Данная конструкция (ОПВТ) обеспечивала форсирование водных преград по дну глубиной до 3 м и шириной до 1 км и позволяла открыть огонь после выхода на другой берег уже через 5 минут после проведения работ, требующих выхода экипажа из машины. Однако эта конструкция ОПВТ была громоздкой и имела недостаточно прочное ограждение спасательного люка, что не позволило раззвернуть её серийное производстов на базе танка БТ-2.

Формирование первых крупных бронетанковых соединений – механизированных бригад (мбр), началось ещё до начала массового выпуска танков БТ-2 и Т-26. В мае 1930 года первая мбр (созданная на основе опытного механизированного полка), на вооружении которой состояло 110 танков МС-1, была отправлена на опытные учения, которые проводились на территории Белоруссии и Украины. Как показала практика, командовать такой боевой частью было очень трудно, поэтому, после получения весной 1931 года танков БТ-2, бригада была реорганизована и поделена на батальоны. К 1 сентября 1932 года количество БТ-2 в бригаде составило 32 единицы, что позволило полностью укомплектовать новыми машинами один из трех танковых батальонов.
Несколько ранее, 11 марта 1932 года, решением РВС СССР было начато формирование двух механизированных корпусов, выделив для их создания по одной стрелковой дивизии из Ленинградского и Украинского военных округов. Согласно штатному расписанию каждый мк должен был иметь на вооружении 178 танков Т-26, 32 танка БТ-2, 91 танкетку Т-27, 48 бронемашин, 46 артиллерийских установок, 39 орудий калибра 76 мм, 7 зенитных пулеметов и свыше 600 автомобилей различных типов. Понятно, что полностью выполнить этот план сразу не удалось. К началу осени 11-й мк получил всего 11 БТ-2 и “перманентно” находился в состоянии формирования, а 45-й мк имел 14 машин. С комплектованием остальной техникой ситуация тоже выглядела не лучшим образом.

Тем не менее, в 1934 году приступили к формированию 5-го мк в ЛВО (создан на базе 1-й мбр с оставлением ранее присвоенного бригаде им. К.Б.Калиновского.) и 7-го мк в МВО. Каждый их корпусов включал по две механизированные бригады трехбатальонного состава. Один из батальонов полностью оснащался танками БТ-2, второй – танками Т-26, третий – разведывательными бронемашинами и танкетками.

Предполагалось, что каждая бригада будет иметь возможность действовать как в составе корпуса, так и самостоятельно, но в ходе войсковых маневров 1932-1934 гг. вновь выявилась громоздкость и трудноуправляемость таких соединений. Помимо этого, “разношерстная” материальная часть создавала массу проблем с обслуживанием танков и снабжением запчастями.

Приняв это во внимание, в феврале 1935 года мехкорпуса вновь переформировали. Теперь, в целях улучшения оперативного руководства соединениями корпуса большинство корпусных частей обеспечения и обслуживания было упразднено, в управлении были оставлены только средства связи и разведки. Кроме того, в число корпусных частей был включен отдельный танковый батальон в составе двух рот танков БТ – в этого времени они стали основным типом танка мехкорпусов.

В этом же году начали формировать ещё пять отдельных механизированных бригад, которые не входили в состав мехкорпусов: 2-й омбр (УВО), 3, 4 и 5-й омбр (БВО), 6-й омбр (ОКДВА). Первоначально их комплектовали танками Т-26, но уже в скором времени их стали заменять на БТ-2 и БТ-5 – всего по штату полагалось иметь 145 линейных танков.

Надо отметить, что первые годы эксплуатации танков БТ-2 были связаны с большим количеством технических трудностей. Прежде всего, много нареканий вызывала работа карбюраторов авиационных двигателей, неоднократно прошедших “переборку”, что зачастую приводило к пожарам. Конечно, новые моторы М-5 на танки не ставили, однако немалая часть проблем была связана с подготовкой технического персонала. В связи с этим, в докладе от 29 апреля 1934 года от начальника УММ РККА И.А.Халепского наркому обороны К.Е.Ворошилову указывалось следующее:

“«…Все танки БТ имеют авиационные моторы типа «Либерти», купленные в Америке и частично моторы «М-5», переданные из авиации в промышленность для установки на танки Б-Т.
…Практическим опытом установлено, что эти двигатели могут работать в танке 400-450 часов до капитального ремонта. В целях сбережения материальной части Вами издан приказ № 046, согласно которого 50% танков должны находиться в неприкосновенном запасе, 25% — эксплуатироваться в размере 50% от установленной нормы и 25% — в пределах полной нормы эксплуатации…”

Таким образом, вопрос о низком качестве двигателей М-5 или о их непригодности для установки на танки, можно считать закрытым. Как показал опыт эксплуатации, главными причинами возникновения пожаров в танках БТ-2 были:

— обратная вспышка в карбюраторе из-за неправильной установки угла опережения зажигания;

— короткое замыкание в электропроводке системы зажигания;

— нагрев до красна выхлопных труб;

— небрежное обращение экипажа с огнем (курение, зажигание спичек, применение паяльных ламп и т. п.);

— наличие подтеков бензина на двигателе и под ним по небрежности механика-водителя.

Тушение пожара осуществлялось эффективным, но крайне не надежным порошковым огнетушителем “Тайфун”, либо более надежным, но более габаритным, пенообразующим огнетушителем типа “Богатырь”. Впрочем, наиболее эффективными средствами оказывались песок и земля, а еще лучше – два брезента плюс вода.

В процессе эксплуатации часто возникали проблемы другого характера. Например, ломались коробки передач, бортовые фрикционы и шестеренчатые гитары, выходили из строя траки гусениц. Очень часто сваливались резиновые бандажи с направляющих и ведущих колес гусеничного хода из-за слабой посадки и приварки ломались злополучные кронштейны направляющих колес и расходились сварные швы выхлопных коллекторов. Экипажи отмечали, что летом в танке слишком жарко, а зимой слишком холодно.

Понятно, что своевременно устранять все выявленные дефекты не удавалось, особенно в условиях острой нехватки запасных частей. Так, в первой половине 1933 года промышленность изготовила лишь 80 (!) запасных траков. А отсутствие достаточного количества запасных деталей для двигателей стало причиной специального приказа начальника УММ РККА Н.А.Халепского:

“В целях сбережения моторных ресурсов танков БТ 50% машин в войсках держать в неприкосновенном запасе, 25% эксплуатировать наполовину их возможностей и 25% — эксплуатировать полностью”.

В начале свей карьеры быстроходные танки часто использовались для проведения различного рода пробегов для выявления эксплуатационных технических характеристик. В этом отношении показателен пробег танков на колесах по маршруту Харьков — Москва в период с 27 по 29 октября 1933 года. Технической подготовкой машин занимался завод-изготовитель – ХПЗ . Для участия в этом мероприятии выделили пять танков БТ-5, причем все они уже прошли заводские сдаточные испытания пробегом на колесах. На машинах установили положенное им вооружение, запчасти, инструмент и принадлежности, боевая масса в результате составила 11 т. Как следует из путевого отчета:

“Личный состав, на предмет руководства пробегом, а также обслуживания машин в пути состоял из: командора пробега (он же водитель головной машины) — директора завода тов. Владимирова; его помощника по технической части — начальника ОТК завода инженера тов.Махонина; помощника по режиму движения колонны — военпреда УММ РККА тов. Бакуревича (он же водитель последней машины колонны)”.

Всего в пути было 29 человек, 5 танков, две легковые и две грузовые машины с ремонтной бригадой, запчастями, горюче-смазочными материалами и т.д. Расстояние от завода до Красной площади в Москве (795 км) было пройдено со средней скоростью чистого движения 36 км/ч. Средняя скорость за все время движения составила 13,9 км/ч. В пути колонна находилась 57 ч 30 мин, из них в движении – 22 ч 53 мин. Общее мнение о танках БТ-2 осталось положительным, так как пять машин благополучно добрались до Москвы, а основная масса поломок в пути пришлась на силовую установку и ходовую часть. В частности, при движении по булыжному шоссе стремительно разрушались резиновые бандажи опорных катков, изготовленные из синтетического каучука.

Тем не менее, высокие скоростные качества БТ-2 и его невероятная “прыгучесть” делали эту машину одной из самых популярных в танковых войсках. Хорошо подготовленный экипаж на полной скорости мог совершить прыжок на расстояние 15-20, а неофициальным рекордом считается 40-метровый “полёт” выполненный, по всей видимости, с помощью трамплина. Разумеется, после таких прыжков выходила из строя подвеска и опорные катки, в результате чего танк отправляли на ремонт.

С середины 1930-х гг. значительное количество БТ-2 передавалось механизированным полкам кавалерийских дивизий. Имея в своём составе до 60 БТ и 30 плавающих танков Т-37 и Т-38 эти полки составляли основу ударной группировки кавалерийских частей.
Около 130 танков БТ-2, переданные из боевых подразделений, поступили в распоряжение следующих учебных заведений: Военная академия механизации и моторизации (ВАММ) РККА, Ленинградские и Московские бронетанковые курсы усовершенствования и переподготовки комсостава РККА, Орловская, Саратовская, Горьковская и Ульяновская бронетанковые школы, Московская школа автотехников и 2-я Ленинградская школа танковых техников.

В августе 1938 года, все механизированные бригады, на вооружении которых находились танки Т-26 и БТ, были переименованы в легкотанковые (лтбр). Боевой состав бригад (в каждой по четыре батальона с 54 машинами) усилился за счет увеличения числа танков в роте с трех до пяти, что доводило общую численность танков до 278. К этому времени танки БТ-2 состояли на вооружении 10, 15, 20 и 25-го танковых корпусов (тк), они также входили в состав тяжелых танковых бригад и полков мотострелковых и кавалерийских дивизий.

Общее количество танков БТ-2 по состоянию на май 1940 года оценивается в 597 единиц, входивших в состав 20 танковых полков. В настоящее время удалось установить номера некоторых из них: 11-й (11-я кд), 18-й (32-я кд), 20-й (15-я кд), 26-й (26-я кд), 29-й (14-я кд), 30-й (9-я кд), 32-й (5-я кд), 39-й (16-я кд), 41-й (34-я кд), 42-й (4-й кк) , 44-й (3-я кд) и 45-й (31-я кд).

Поскольку их техническое состояние требовало ремонта различной степени сложности, а боевые возможности оценивались весьма скромно, было принято решение “оставить как учебный парк до полного износа ”. После этого танки планировалось отправлять на разбронировку и реализовывать как лом через отдел финансовой инспекции.

Впервые опробовать танки БТ-2 в боевых условиях пришлось в сентябре 1939 года. В основном они имелись в танковых полках кавалерийских дивизий, причем их количество колебалось от 34 машин в 44-м тп 3-й кд, до 41 машины в 42-м тп 4-го кк. Начав поход против Польши 17 сентября танковые подразделения, оснащенные БТ-2, за две недели боёв не потеряли ни одной машины в бою. Выход из строя танков был связан, прежде всего, с совершением многочисленных маршей, во время которых вышел из строя один двигатель и три КПП. Для восстановления материальной части полк получил семь двигателей, три коробки передач, по десять ведущих и направляющих колес. Кроме того, требовали замены 3000 траков.
В то же время, личным составом 44-го танкового полка под командованием полковника Старкова были взяты в плен: один генерал, 68 полковников и подполковников, свыше 600 офицеров и 2866 солдат. Захвачено: 2 танка, 4 орудия, 950 пистолетов и 168 лошадей с седлами. Собственные потери оказались мизерными – во время одного из редких боёв один солдат получил ранение.

Есть также утверждение, что танки БТ-2 принимали участие в боях на территории Монголии у горы Баин-Цаган. Здесь действительно воевала 11-я танковая бригада, которая была оснащена 132 танками БТ, однако документально участие БТ-2 в сражении с японцами не подтверждается.

Намного более суровым противником оказалась армия Финляндии, война с которой началась 30 ноября 1940 г. Хотя к этому времени танки БТ-2 считались учебными командование совершенно не брезговало ими как полноценными боевыми единицами. Наибольшее количество БТ-2 имелось в 1-й лтбр, которая оперативно подчинялась 10-му танковому корпусу. На начало боевых действий бригада располагала следующим составом: 82 БТ-2, 83 БТ-5, 6 БТ-7А, 7 Т-26, а также 18 бронемашин БА-10 и 5 БА-20. За время боёв в качестве пополнения с заводов было получено ещё 16 БТ-2, однако собственные потери составили 90(!) танков. Правда, их абсолютно большая часть пришлась на технические причины — 68 единиц, ещё 8 танков было уничтожено артиллерией противника, 8 подорвалось на фугасах, 4 танка сгорели и 2 утонули. Впрочем, 11 танков удалось отремонтировать прямо на фронте и вновь вернуть в строй. Во время боевых действий танки БТ-2 преимущественно участвовали в блокировке долговременных огневых точек противника и оказывали непосредственную поддержку стрелковым частям.

В ходе боевых действий два БТ-2 попали в состав 13-й лтбр, подчиненной 10-му стрелковому корпусу. Эти машины активно использовались при прорыве вражеской обороны у Кямяря в ночь с 15 на 16 февраля. В боях за этот город противник потерял около 800 человек убитыми, 80 пленных, было захвачено восемь танков Renault FT-17 без вооружения, уничтожено 12 орудий, 16 пулеметов и 12 ДЗОТов. Потери бригады составили 10 танков БТ-7.
Небольшое количество танков БТ-2 по состоянию на 30 ноября 1939 года было в составе 40-й лтбр. Об использовании танков БТ-2 в других соединениях сведений пока найти не удалось.

К июню 1941 года количественный состав БТ-2 уменьшился до 587 единиц, причем только 366 из них находились в состоянии “но ходу” и ещё могли использоваться в качестве учебных машин. Остальные 119 машин требовали среднего ремонта, 30 – капитального ремонта и ещё 72 использовались преимущественно только в виде учебных стендов.

Применять танки БТ-2 в качестве “линейных” было крайне затруднительно. Основная масса этих машин имела на вооружении 37-мм пушки Б-3, выпуск боеприпасов к которым прекратился ещё в середине 1930-х гг., да и на складах их запасы оказались невелики. Пулеметные варианты БТ-2 можно было использовать только как противопехотное средство в условиях полного отсутствия у противника ПТО. Тем не менее, в июне-июле 1941 года устаревшие машины очень активно воевали против немцев.

К примеру, в течении 23-25 июня силами 6-го и 11-го мехкорпусов Западного фрпонта была проведена серия контрударов по вклинившимся на территорию СССР войскам противника. Основной целью был разгром крупного соединения противника под Сувалками и овладение городом. На этот момент 6-й мк располагал 30 пулеметными БТ-2, а в 11-м мк имелось два танка со смешанным вооружением – все эти танки были потеряны в боях или в ходе отступления.

После перегруппировки сил советское командование ввязалось в ожесточенные бои в междуречье Березины и Днепра. Принимавшие участие в этом сражении 5-й и 7-й механизированные корпуса имели, помимо прочей техники, 10 и 27 танков БТ-2 соответственно. Ценой больших потерь советским войскам удалось сорвать попытки противника форсировать Днепр и задержать его на несколько дней. Тем не менее, исход боёв оказался не в нашу пользу и на территории Могилевской и Гомельской областей вновь пришлось оставить значительное количество бронетехники, включая немногочисленные БТ-2.

Затем, устаревшим танкам пришлось повоевать на смоленском направлении. Прибывшая на фронт 104-я танковая дивизия к 14 июля располагала 208 танками (включая три БТ-2), 51 бронеавтомобилем, 50 тракторами и 1205 автомобилями. Танки постепенно начали вводить в бой с 19 июля, когда дивизию задействовали при контрнаступлении под Ельней, однако уже 22 июля её передали в распоряжение группы войск генерал-лейтенанта Качалова и отправлена в район Рославля. В качестве пополнения из тыла прибыло 98 танков (большей частью новых типов – 14 КВ-1, 60 Т-34, 4 Т-40, а также 20 Т-26), не считая вспомогательной техники, что делало это соединение одним из самых боеспособных. Однако контрнаступление завершилось полным провалом и, не добившись намеченных целей, группа Качалова в скором времени попала в “котёл”, где с 1 августа вела тяжелые бои в окружении. После выхода на соединения со своими войсками 104-я тд располагала всего пятью Т-34, двумя БТ-7, восемью БА-10 и БА-20, а также 621 автомашиной. Танки остальных типов (как подбитые, так и брошенные из-за нехватки горючего или мелких поломок) были оставлены на территории противника.

Незначительное количество БТ-2 приняло участие в танковой битве, развернувшейся в районе городов Луцк-Дубно-Броды. К началу советского наступления на Юго-Западном фронте 35 боеспособными БТ-2, 21 их которых числились в составе 9-го мк и ещё 14 – в составе 8-го мк. Но даже эти “ветераны” при правильном их использовании могли нанести серьезный урон противнику. Подтверждение тому – оценка командира 20-й танковой дивизии 9-го мехкорпуса М.Е.Катукова (впоследствии командующий 1-й гвардейской танковой армией). На 22 июня танковый парк его дивизии состоял «из 33 учебных подержанных и побитых БТ-2 и БТ-5». Первый бой произошел 24 июня у местечка Клевань на Украине. Дивизия получила приказ атаковать 13-ю моторизованную дивизию противника.

«… в этом первом неравном бою мы потеряли все 33 наши учебные «бэтушки». Наши БТ не представляли собой грозной силы, к тому же использовали мы их неправильно. С такими быстроходными, но слабобронированными и легковооруженными машинами нельзя было вступать в открытый бой. Но горький урок не прошел даром, и не только потому, что за каждый наш танк немцам пришлось заплатить несколькими своими, — опыт боев на Украине и, в частности, именно этот бой под Клеванью впервые заставил меня задуматься над вопросом широкого использования тактики танковых засад. Эта тактика впоследствии в боях под Орлом помогла нам с малыми силами нанести серьезный урон 24-му корпусу 2-й танковой группы Гудериана».

В этом бою из 33 танков было безвозвратно потеряно 14 БТ-2. Далее, в течении 25-29 июня танковые соединения неоднократно атаковали противника и добились успеха местного значения, однако из-за всеобщей дезорганизации управления советская сторона эту битву проиграла. На территории противника пришлось оставить все БТ-2, как подбитые, так и брошенные по техническим причинам.

Единичные экземпляры БТ-2 воевали на западном направлении достаточно долго. Например, в начале октября 1941 года, на подступах к Гжатску и Мценску, пять старых танков использовались в составе 18-й танковой бригады, которая взаимодействовала с 19-й тбр. Здесь они приняли участие в боях против 40-го механизированного корпуса противника.

Ожесточенная схватка между советскими танковыми бригадами и немецким корпусом произошла 9 октября, в 10 км от Гжатска. По донесению разведки 18-й тбр немецкая бронетанковая колонна двигалась по шоссе в сторону Можайска, не соблюдая мер предосторожности. Экипажи танков шли с открытыми люками явно не ожидая появления противника на этом участке фронта. Устраив засаду танкисты 18-й тбр внезапно атаковали немцев с фланга, расстреливая вражеские машины практически в упор. Вот что писал в своем донесении начальник политотдела бригады старший батальонный комиссар Б.И.Захаров:

«9.10.1941 г. 18-я танковая бригада в составе танкового полка и мотострелкового батальона вступила во встречный бой с частями противника, усиленными танками и мотопехотой, состоящей из эсэсовцев. В этом бою танкисты и мотопехота бригады с артиллеристами 509-го артполка уничтожили до 400 вражеских солдат и офицеров, 10 танков, 4 противотанковых орудия, 2 минометные батареи».

Правда, собственные потери также оказались весьма чувствительными. Уже 11 октября бригада попала в окружение и, ведя бои с превосходящими силами противника (до 40 танков и мотопехота), вышла из него только на следующие сутки. Погибли заместитель командира бригады, командир и комиссар танкового полка. Были потеряны все танки БТ-2 и БТ-5, а в строю осталось всего 5 танков T-34, один БТ и один Т-26.

Вместе с этим необходимо отметить, что из имевшихся на 1 октября 1941 года в составе Западного фронта 475 танков только 101 были машинами типа БТ (в основном — БТ-7 различных серий). Основную ударную силу, как и в летних боях, составляли легкие танки Т-26, которых насчитывалось 298 единиц. Большое количетво танков БТ были потеряны в боях на московском направлении в течении первых трех недель немецкого наступления — к 28 октября фронт располагал лишь 43 машинами этого типа.

В качестве пополнения из тыла прибыла 21-я танковая бригада, формирование которой завершилось 10 октября во Владимире. На вооружении бригады находилось 29 средних танков Т-34 (из них 10 модификации Т-34-57), 15 БТ-5 и БТ-7, 5 БТ-2, 10 Т-50, 2 ХТ-26 и 4 САУ ЗИС-30. Утром 16 октября 21-я тбр перешла в наступление на Калинин. За 4 дня боёв советские танкисты доложили об уничтожении 34 вражеских танков, 25 ПТО и много другой техники. Собственные поетри составили 21 Т-34 (включая все танки с 57-мм пушкми и машину командира танкового полка Лукина), семь танков БТ, а также по одному Т-60 и ЗИС-30. К моменту завершения боёв и отвода в тыл на переформирование 21-я тбр находилась под Калинином — к этому времени в неё осталось не более 8-10 боеспособных танков.

Кроме того, на соседнем участке Западного фронта 7 БТ-2 имелось в составе 150-й тбр (на 26 февраля 1942 г.) и ещё столько же танков находилось в распоряжении 10-й тбр, воевавшей в составе Юго-Западного фронта.

При формировании 42-й армии в её состав включали всю боеспособную технику, в том числе выходившую с ленинградских заводов после ремонта. В связи с тем, что противник был остановлен 18 сентября и дальнейшие бои приняли позиционных характер, потери среди танков на протяжении следующего года оказались невелики. Так, по состоянию на 1 июня 1942 года в составе 3-го отдельного разведывательного батальона числилось 15 танков БТ-2.

То же самое относится к частям 55-й армии, которая также участвовала в Ленинградской стратегической операции (10 июля — 30 декабря). Вплоть до декабря 1942 г. войска армии провели ряд частных наступательных операций в целях улучшения своих позиций и сковывания сил противника, поэтому крупные танковые соединения на этом участке фронта не использовались. Благодаря этому удалось сохранить некоторое количество старой техники — например, на 1 сентября 1942 г. в 86-м отб ещё имелось 10 танков БТ-2. Кроме того, 11 боеспособных танков числилось в 106-м отб 23-й армии, 4 танка БТ-2 этого батальона находились в ремонте на заводе в Ленинграде (по состоянию на 1 апреля 1942 г.).

Собственно на этом массовое использование танков БТ-2 и БТ-5 на центральном направлении завершилось. Несколько дольше старые «бэтэшки» прожили на северном направлении, где наступавшая финны не имели крупных танковых сил. На Карельском перешейке оборону держала 23-я армия, в состав которой входил 10-й мк (21-я и 24-я тд) и 198-я сд. Интересно, что танков новых типов корпус не имел вообще, при этом все танки типа БТ находились в составе 24-й тд, а танки типа Т-26 — в 21-й тд. На 22 июня 1941 г. корпус следующими силами:

БТ-2 — 139 (22 требовали ремонта)

БТ-5 — 142 (27 требовали ремонта)

Т-26 обр.1933-1939 гг. — 121 (танки разный серий выпуска с 45-мм пушкой 20К)

Т-26 обр.1931 г. — 39 (двухбашенные с пулеметным вооружением, техническое состояние неизвестно)

Т-26 обр.1932 г. — 6 (двухбашенные с 37-мм пушкой ПС-1)

СТ-26 — 2

ОТ-130 и ОТ-133 — 22

Т-38 — 3

Тягачи на шасси Т-26 — 8.

Перед началом боёв с финнами командование армии создало «Армейскую Танковую Группу» (АТГ), состоящую из пяти батальонов. Материальная часть АТГ вначале составляли 54 БТ и 51 Т-26, «одолженые» у 10-го мк, но вскоре к ним присоединились снятые с консервации 20 танков БТ-5 и БТ-7, ранее принадлежавшие 49-му тяж.тп. Группа выдвинулась в район Хейнийоки 2 июля, после чего имеющиеся в ней танки распределили по стрелковым частям. Спустя два дня — 5 июля, из состава 10-го мк выделили 98 исправных танков, направив их в распоряжение Лужской Оперативной Группы. В корпусе, в качестве резерва, оставили всего 102 танка (преимущественно БТ-2), требовавших ремонта.

За неделю до этого 10-й мк выступил с 232 танками к Выборгу имея достаточно много неисправной техники. На месте предыдущей дислокации в Пушкино решили оставить 22 БТ-2 и 27 БТ-5. Во время марша 24-я тд потеряла по техническим причинам 55 машин, в время как 21-я тд действовала более организованно, успев отремонтировать почти все остатвшие танки.

Боевые действия 10-й мк начал утром 29 июня, выслав на финскую территроию разведбат 21-й тд. Танкам Т-26 удалось пройти примерно 4 км, после чего они были остановлены оборонявшимися финскими частями у г.Иматра и были вынуждены отойти назад. 24-я тд большей частью бездействовала, оставаясь в резерве.

Ожесточенные бои начались в июле 1941 г., когда финская армия начала новое наступление, задействовав относительно большие танковые силы. Здесь советским частям пришлось сражаться против своих же Т-26 и Т-38, причем довольно успешно. Несмотря на частичный успех финнам удалось прорвать оборону только на узком участке фронта у г.Харлу. Потери среди БТ здесь были небольшими и составили не более 20 танков, сами финны потеряли около 10 собственных машин.

Рано утром 11 июля 1941 командир корпуса И.Г. Лазарев, прибыл в штаб 177-й стрелковой дивизии на южной окраине г. Луга, для установления взаимодействия 24-й танковой дивизии с этим соединением. В это время танкисты, имея на вооружении всего 98 танков БТ-2 и БТ-5, продолжали сосредотачиваться севернее Луги. Командный пункт 24-й дивизии расположился в селе Купели. К вечеру 12 июля распоряжением командира корпуса была сформирована маневренная группа 10-го мк для действия на псковском направлении. В группу вошли: 2-й батальон 49-го тп (32 БТ), 1-й батальон 24-го мк, батарея (4 122-мм орудия), взвод ПТО 24-го мп (2 76-мм орудия), 3 зенитно-пулеметные установки 24-го ГАП. В 18.20 группа выступила по маршруту Луга, Жглино, Городец, Поддубье, Бор, имея задачу — ударом в направлении Милютино, Николаево выбить противника на Южный берег р. Плюсса от Плюссы до Заполья. К 23.00 группа сосредоточилась в лесу южнее Бора. В ходе последовавших за этим боёв танкистам удалось выбить противника из н\п Городище, потеряв 17 БТ-5, 2 БА-10 и 27 человек убитыми. После этого группа пыталась удержать отвоёванные рубежи, потеряв с 14 по 20 июля в том же районе 23 БТ, 4 БА-10 и один Т-28.

В период до 1 августа 1941 г., 24-я тд потеряла 37 танков, при этом удалось эвакуировать и отремонтировать 23 из них. В числе безвозвратных потерь были 7 БТ-2, сгоревшие на поле боя. В дивизии осталось 85 БТ-5 и 3 БТ-2, большая часть из которых нуждаласт в ремонте. Правда дальше ситуация значительно ухудшилась. Так, 1 августа, во время контратаки у г.Толья дивизия потеряла два БТ-2, переданные армейским частям. На следующий день в район Венкуяки сгорели ещё три БТ-2. Оборонявшиеся рядом с ними в районе г.Киркунполли шесть БТ в течении шести дней отбивали атаки финских войск и впоследствии были захвачены.

Всего в 23-й армии за этот период было подбито 37 танков, причем безвозвратные потери по БТ-2 составили лишь 7 машин. 23 машины были отправлены в капитальный ремонт на заводы промышленности.

Характер наиболее типичных повреждений танков в этих боях был представлен в отчете о «Потерях боевых машин 23-й А за период с 22.06 по 1.08.41 г. Армейская танковая группа».

БТ-2 № 107-17. 14.7 получил пробоины в бою в районе Мюлюсильта: а) прямое попадание 75-мм снаряда, разбит ленивец и направляющее колесо колесного хода; б) пробоины 22-мм снаряда: — одна пробоина в левом борту отделения управления механика-водителя; — три пробоины в башне; — одна пробоина в верхнем щитке механика-водителя; — одна пробоина в носовой части танка у правого крюка. Танк требует капитального ремонта.

БТ-2 № 0-65. 15.7 в бою при поддержке пехоты получил пробоину 22-мм снаряда в переднюю трубу. Машина восстановлена.

БТ-2 № 401-4. 15.7 действуя в группе поддержки пехоты с 65 сп, в районе выс. 66,6 получил пробоины от 22-мм снарядов: а) пробит нижний откидной щиток механика-водителя; б) левый борт отделения механика-водителя; в) верхний лист броне башни; г) нижний обрез башни – башню заклинило; д) два пулемета выведены из строя. Танк требует капитального ремонта.

БТ-2 № 283-6. 15.7 действуя в группе поддержки пехоты с 65 сп в районе выс. 66,6 получил пробоины от 22-мм снарядов: а) одну в башне; б) одну в маске – выведен из строя один пулемет; в) три пробоины в левом борту отделения управления механика-водителя; г) одна пробоина в лобовом щитке механика-водителя. Машина требует капитального ремонта.

БТ-2 № 25-06 с 22 на 23 июля при буксировке подбитого танка с поля боя в районе выс. 66,6 получил пробоину от 37-мм снаряда в башню. Сорвана маска со шпилек, все пулеметы разбиты. Танк требует капитального ремонта.

БТ-2 в количестве трех штук. 15.7 в районе Милюсильта подбиты. Остались на поле боя.

БТ-2 № 60-83 с 27 на 28 июля при буксировке разбитых танков в районе Мюлюсильта получил пять пробоин от 37-мм снарядов в корму танка. Разбито два цилиндра двигателя. Одна пробоина от 12,7-мм пули в башне. Требует капитального ремонта.

БТ-2 с 22 на 23 июня при эвакуации в районе выс. 66,6 получил пробоины от 22-мм снарядов: а) одну в башне; б) одну в корме; в) одну в правый борт, пробит радиатор и мотор. Требует капитального ремонта».

В дальнейшем бои на северном направлении носили позиционный характер и участие немногих уцелевших танков БТ-2 в них было весьма скромным. К лету 1943 г. в частях Ленинградского фронта оставалось только 12 танков — по некоторым данным, они воевали ещё в 1944 году. Еще одна машина, правда, не на ходу, входила в состав 107-го отдельного танкового батальона Волховского фронта.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ ЛЕГКОГО ТАНКА
БТ-2 обр.1931 г.

БОЕВАЯ МАССА 11300 кг
ЭКИПАЖ, чел. 2
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм 5359
Ширина, мм 2230
Высота, мм 2160
Клиренс, мм 325
ВООРУЖЕНИЕ ранний вариант: два спаренных 7,62-мм пулемета ДА-2 и один пулемет ДТ в шаровой установке
поздний вариант:одна 37-мм пушка Б-3 и один 7,62-мм пулемет ДТ
БОЕКОМПЛЕКТ (для варианта с 37-мм пушкой Б-3) 92 выстрела и 2709 патронов
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ оптические пулеметные и телескопический орудийный прицел
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса — 13 мм
борт корпуса — 13 мм
крыша — 10 мм
днище — 10 мм
корма — 6 мм
лоб башни — 13 мм
борт башни — 13 мм
ДВИГАТЕЛЬ М-5-400, карбюраторный, 12-цилиндровый, мощностью 400 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа: 4-скоростная КПП (3 передачи вперед и 1 назад)
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 4 опорных катка с приводом на задний и двумя поворотными катками, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, крупнозвенчатая металлическая гусеница
СКОРОСТЬ 52 км\ч на гусеницах
72 км\ч на колесах
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ 120 км на гусеницах
200 км на колесах
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. 35
Высота стенки, м 0,52
Глубина брода, м 0,90
Ширина рва, м 2,00
СРЕДСТВА СВЯЗИ флажковая сигнализация

БТ-5 Легкий танк

Разработчик: КБ ХПЗ
Год начала работ: 1931
Год выпуска первого прототипа: 1931
Применение: наряду с Т-26 был основным легким танком БТВ РКАА в 1934-1937 гг., отдельные танки использовались до 1943 года.

Пока шло развертывание серийного производства БТ-2 перед советскими специалистами был поставлен целый ряд задач, решить которые предстояло в самые кратчайшие сроки. Одной из них был перевод чертежей из дюймовой системы в метрическую, поскольку американская сторона передала пакет документации именно в первом варианте. Для “новой” модификации уже заготовили обозначение БТ-3, но процесс перевода сильно затянулся. Разработанные параллельно модификации БТ-4 и БТ-6, отличавшиеся от исходного образца конструкцией корпуса и рядом мелких доработок, практически не влиявших на эксплуатационные характеристики танка, до стадии серийного производства так и не дошли. Так что КБ харьковского завода сосредоточилось на более перспективном варианте.

Первоначальный проект этой машины предполагал наличие новой башни с уширенным погоном, усиленное вооружение, установку двигателя М-5 и удлинение корпуса на 225 мм в районе боевого отделения. Сделать это предстояло таким образом, чтобы дать возможность увеличить расстояние между первыми и вторыми опорными катками. Расчеты оказывали, что в этом случае удастся улучшить маневренность танка при движении на колёсах.

Внимательно ознакомившись с проектом комиссия от УММ РККА отвергла его. Причина отказа была более чем весомой – для освоения в производстве нового корпуса промышленности понадобилось бы несколько месяцев, что было абсолютно неприемлемо учитывая жесткий график поставки новых танков. Однако, БТ-2 требовалась срочная замена, что привело к появлению “гибридной” модификации, получившей обозначение БТ-5.

От серийного танка заимствовалось практически всё, за исключением новой башни на уширенном погоне и нового вооружения. Кроме того, на танке второго проекта использовалось два вида резьб (метрическая и дюймовая), в результате чего танк “поделили” следующим образом: метрическая система охватывала броневые листы корпуса, детали башни, боеукладку и крепление радиоприборов, а дюймовая использовалась в коробке скоростей, главном и бортовых фрикционах и приводах управления.

Поскольку разница в конструкции обоих танков была небольшой первые 10 машин надлежало изготовить к 7 ноября 1932 года. Подобная спешка, вызванная стремлением “дать план” к очередному революционному празднику, не могла положительно влиять на производственный процесс. Фактически, работы по постройке опытного образца БТ-5 завершились только 21 октября, но при этом танк ещё не получил башни и вооружения. В ноябре 1932 года на Мариупольском заводе состоялась закладка 5 корпусов и 25 башен (5 – из конструкционной стали). Чтобы не терять времени даром харьковскому КБ поручили сразу разработать командирский вариант танка оснащенный радиооборудованием.

Дальнейшие планы также оказались мало реальными. Перейти на выпуск БТ-5 харьковский завод предполагал с 1 января 1933 года после сборки 600-го БТ-2, и в этот же день состоялось совещание у начальника танкового управления УММ РККА Свиридова. Представители от ХПЗ заявили, что процесс перехода на выпуск новой модификации будет связан всего с тремя доработками: предстояло “всего лишь” заменить верхний бронелист корпуса, арку над водителем и укладку боеприпасов. Видимо, в Управлении механизации РККА отлично понимали, что даже небольшие доработки в конструкции танка могут повлечь самые негативные последствия для серийного производства. Это заставило внести в протокол заседания отдельный пункт, в котором указывалось, что “указанные переделки должны производиться не вклиниваясь в серийное производство во избежание срыва программы выпуска танков БТ”. Также было принято решение установить на БТ-5 овальную (эллиптическую) башню приспособленную для установки 45-мм пушки.

Пока в Москве принимали ответственные решения под Харьковом организовали 300-км пробег на гусеницах опытного танка БТ-5 с установленной башней и вооружением. Закончилось это мероприятие неудачно – пройдя 220 км у танка вышел из строя вентилятор охлаждения двигателя. Этот факт, а также отсутствие полного комплекта чертежей, сильно затянули постройку установочной партии танков БТ-5 и отодвинули сроки начала серийного производства.

Последние 37 танков БТ-2 харьковский завод сдал в марте 1933 года и только тогда начался выпуск БТ-5. Благодаря преемственности конструкции первые 16 машин были предъявлены военной приёмке 22 марта. Ещё 55 корпусов находились на различных стадиях сборки, причем 50 из них изготавливались под особым контролем, поскольку новым танкам предстояло принять участие в параде 1 мая.

Меньше всего проблем возникло при выборе типа вооружения. К тому времени в наличии была танковая 37-мм пушка Б-3 (5К) и 45-мм пушка 20К. Совместные испытания обеих артсистем, проведенные 19 февраля 1933 года, показали несомненное преимущество 20К, которая обладала лучшей бронепробиваемостью и эффективностью фугасного снаряда.

Нелёгким выдался вопрос производства танковых башен. Первый реализованный проект представлял собой цилиндрическую башню с небольшой кормовой нишей коробчатого типа. По большому счету, этот вариант отличался от башни БТ-2 только габаритами и потому задержек с его производством не предвиделось. Существенным недостатком этой конструкции была стесненная работа экипажа, что побудило установить на БТ-5 башню новой формы, о которой речь шла выше. Как раз в это же время решался вопрос усиления огневой мощи танков Т-26 посредством установки 45-мм пушки, так что для обоих типов танка решили использовать идентичную конструкцию.

На Мариупольский завод чертежи эллиптической башни были поданы в январе 1933 года, но её более сложная конфигурация затруднила внедрение в серийное производство. Чтобы облегчить этот процесс вместо броневой стали решили использовать так называемую “технологическую броню” (обычное железо или незакаленная броня), которая была более податливым материалом.

Весной 1933 года было сдано 30 неброневых башен и 10 из незакаленной брони, которые большей частью были установлены на танки первой партии. В дальнейшем предприятию надлежало провести замену, но полностью заменить их броневыми удалось только в 1935 году. Всего башен с малой нишей было выпущено 230 штук.

Что касается башен из броневой стали, то их выпуск проходил с большим процентом брака. Сложность заключалась в том, что броня типа МИ, используемая Мариупольским заводом, была двухслойная и требовала повышенного контроля качества, чего обеспечить удавалось далеко не всегда. Это привело к увеличению количества корпусов, производство которых проходило в соответствии с планом. Однослойная броня типа ПИ Ижорского завода, была намного проще в изготовлении, но уступала в пулестойкости. Окончательно вопрос в пользу “ижорцев” решился только в июне-июле 1934 года после обобщения данных об эксплуатации серийных БТ-5. Как оказалось, из-за низкой технологичности производства, броня МИ обладала целым рядом скрытых дефектов, включавших сколы, трещины и недержание кромок.

Несколько ранее, весной 1934 года, на Ижорском заводе была получена кремне-марганцево-молибденовая сталь повышенной вязкости. Изготовленная из неё броня практически не давала отколов и трещин, а отсутствие хрома позволяло отправлять броневые детали на переплавку без дополнительной обработки. Постановление Броневого Совета НКТП от 25\27 мая 1934 года броня марки ИЗ принималась для производства танков БТ-5.

План выпуска на 1933 года предусматривал поставку 700 танков БТ-5, но в скором времени его значительно скорректировали.
Первые 10 предсерийных танков, как можно догадаться, получили корпуса и башни из незакалённой брони и не могли считаться полноценными боевыми машины. Неудивительно, что им была уготована участь учебных и опытных машин, однако в войска было передано всего три таких БТ-5, которые отправили в 5-й механизированный корпус им.К.Б.Калиновского. Ещё три машины передали в 5-й учебный полк, а остальные четыре распределили между полигоном НИБТ, Орловской бронетанковой школой, Химическим полигоном и Реактивным институтом.

Серийные танки стали поступать в войска с лета 1933 года, но качество их изготовления было настолько низким, что часть машин отправлялась назад на завод-изготовитель. Больше всего претензий вызвала некачественная броня, из-за которой готовые корпуса браковались прямо на ХПЗ. Некоторые броневые детали вообще приходилось изготавливать по нескольку раз, что лишь тормозило производство.

Тем не менее, 25 октября 1933 года было принято решение увеличить количество танков БТ-2 и БТ-5 до 1000 единиц. Харьковчане приложили максимум усилия для выполнения этого постановления и даже перевыполнили план, однако не всё было так хорошо, как хотелось бы. В донесении, составленным военпредом ХПЗ о выполнении программы 1933 года, говорилось следующее:

«Несмотря на выполнение программы (вместо 1000 машин по плану сдано 1005), качество машин нельзя признать хорошим… По результатам испытательных пробегов забраковано за первое полугодие 5-8% машин в месяц, за второе – 9- 41%, что говорит о снижении внимания к качеству, особенно по сборке».

Качество сборки удалось повысить с середины 1934 года, когда Ижорский завод начал поставлять броню марки ИЗ. Проведенные доработки конструкции БТ-5 позволили довести его эксплуатационные ресурс до 9 месяцев (2000 км пробега), хотя недостатков по-прежнему хватало. В частности, отмечалось низкое качество резиновых изделий, поставляемых заводом “Красные треугольник”, и некондиционная стать для траков, поступавшая с Краматорского завода. Но в целом качество танков БТ-5 улучшилось. За весь 1934 год ХПЗ выпустил 1103 танка из которых 243 приходилось на командирскую модификацию БТ-5РТ, которая заслуживает отдельного рассказа.

Как уже говорилось ранее, КБ ХПЗ обязали разработать вариант БТ-5 оснащенный радиостанцией. Выбор тогда был небогатый, поскольку в 1932 году имелось лишь два опытных аппарата внешней связи 71ТК и 72ТК, разработанных под руководством И.Г.Кляцкина. Первые испытания радиостанций, проведенные на танке БТ-5 20 марта 1933 года, завершились неудачно – из-за плохой экранировки высоковольтных проводов системы зажигания двигателя в наушниках стоял настолько сильный шум, что ни о какой связи не могло идти и речи. После доработок военная комиссия изменила своё решение и 14 апреля было издано постановление СНК, предписывавшее устанавливать на каждый 5-й и 16-й танки радиостанцию 71ТК-1, а на каждый 50-й – радиостанцию 72ТК. Таким образом, к 20 июля предполагалось получить 15 танков первого и 3 танка второго варианта. В дальнейшем количество командирских машин должно было увеличиться до 200 и 20 соответственно, однако до конца 1933 года сдали всего 20 машин оснащенных аппаратами 71ТК-1. Принимая во внимание тот факт, что модель 72ТК не имеет никаких преимуществ перед 71ТК-1, в марте 1934 года решили унифицировать тип радиостанции.

Легкие танки БТ-2 и БТ-5 во многом были аналогичны, поскольку их общим “прародителем” был М1931 конструкции Дж.Кристи, хотя имелся целый ряд принципиальных отличий между ними.

Ходовая часть почти целиком заимствовалась от БТ-2. Применительно на каждый борт имелось по четыре сдвоенных опорных катка диаметром 830 мм с индивидуальной пружинной “подвеской Кристи” и резиновыми бандажами. Машины первых серий получали литые катки, которые с 1935 года заменили на штампованные. Пружины подвески располагались между корпусом и закрывавшим их броневым листом, причем из них передние устанавливались вертикально и одна горизонтально. Направляющие колеса диаметром 550 мм находились в передней части корпуса, направляющие колеса диаметром 640 мм устанавливались сзади. Гусеничные цепи изготавливались из штампованных траков шириной 263 мм.

Колесно-гусеничный ход на БТ-5 оставался без изменений. При переходе на колёсный ход, занимавший 30-40 минут, гусеничные цепи снимались, разбирались на 4 части и укладывались на надгусеничные полки. Привод от КПП в этом случае осуществлялся на заднюю пару опорных катков, управлялся же танк поворотом передних катков.

Корпус имел классическую компоновку и был разделен на четыре отделения: управления, боевое, моторное и трансмиссионное. Изготавливался корпус из листов гомогенной брони толщиной от 6 до 13 мм.

В передней части корпуса, как и на БТ-2, по центральной оси размещалось место механика-водителя и органы управления. Верхний лобовой 13-мм бронелист устанавливался под значительным наклоном, поэтому над головой мехвода пришлось оставить небольшую рубку с двухстворчатым люком, в верхней половине которого имелась смотровая щель.

В боевом отделении, в отличии от танка БТ-2, теперь размещалось два человека: командир и заряжающий. На крыше устанавливалась цилиндрическая башня, выпускавшаяся в 1933 году в двух вариантах от Мариупольского и Ижорского заводов. Первый вариант был более простым, но обладал слишком маленькой кормовой нишей и дефектным бронированием, поэтому после выпуска 230 таких башен от их дальнейшей постройки отказались. Более оптимальным был вариант с унифицированной “эллиптической” башней, разработанной к КБ Ижорского завода в 1932 года. Первоначально она предназначалась для установки на модернизированные танки Т-26, но и для БТ-5 она тоже подходила. В увеличенной кормовой нише размещался боекомплект для пушки. На крыше монтировался командирский наблюдательный прибор, отверстия для флажковой сигнализации и вентиляции, а также прямоугольные люк для высадки и посадки экипажа. Оба типа башен имели гомогенное 13-мм бронирование.

Моторное и трансмиссионное отделения были совмещены. Здесь устанавливался 12-цилиндровый V-образный двигатель М-5 мощностью 400 л.с., использовавший в качестве топлива авиационный бензин. Двигатель оснащался двумя карбюраторами пульверизационного типа системы “Зенит-52” с постоянным уровнем. Поскольку развал цилиндров в 45° усложнял старт при помощи магнето на танках БТ-5 устанавливалось зажигание системы “Делько” батарейного типа. Пуск двигателя мог производился при помощи стартеров нескольких типов: двух МАЧ мощностью 1,3 л.с. каждый, одним системы “Сципцилла” мощностью 2 л.с., одним системы “Бош” мощностью 3,5 л.с. (его получили всего несколько танков) или одним СМС мощностью 3,5 л.с. Кроме того, был предусмотрен запуск от ручного привода. Ёмкость топливных баков танка БТ-5 составляла 360 литров.

В системе охлаждения наиболее часто применялась низкотемпературная жидкость состоящая из смеси спирта с глицерином. Для запуска двигателя в условиях сильного мороза имелось два химических обогревателя, установленных между картером двигателя и радиатором системы охлаждения.

Трансмиссия механическая, состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения, трёхступенчатой КПП (4 передачи переднего хода и одна заднего), двух многодисковых бортовых фрикционов с ленточными тормозами, двух одноступенчатых бортовых редукторов и двух редукторов (гитар) привода к задним опорным каткам – ведущих при колёсном ходе.

Вооружение танка БТ-5, сравнительно с любой модификацией БТ-2, было значительно усилено. В новой увеличенной башне размещалась танковая 45-мм пушка 20К образца 1932 г., характеристики которой считались вполне удовлетворительными на протяжении всех предвоенных лет. Бронебойный снаряд имел начальную скорость 757 м\с и мог на расстоянии 100 метров пробить вертикально установленный 51-мм лист брони. Конечно, с увеличением дальности пробивная способность уменьшалась, но даже на дистанции 1000 метров пушка 20К вполне могла справиться с броней толщина которой составляла 28-35 мм (в зависимости от угла наклона). Достаточно высокой оказалась скорострельность, составлявшая до 12 выстрелов в минуту.

С пушкой, в общей бронемаске, устанавливался спаренный пулемет ДТ калибра 7,62-мм. Впоследствии на БТ-5 стали устанавливать модернизированные 45-мм пушки образца 1934 г., которые отличались полуавтоматикой инерционного типа. Кроме того, была изменена конструкция противооткатного устройства и подъемного механизма, усилен клин затвора, проволоку ножного спуска заменили тросом, усилили крепление люльки с маской и внесли еще ряд небольших усовершенствований.

Спаренная установка имела углы наведения по вертикали в пределах от -5° до +21&deg.; В боевом положении огонь из неё вёл наводчик при помощи ножных и ручных спусков пушки и пулемета, расположенных под его правой ногой на подножке. В случае необходимости огонь из пулемета мог вести заряжающий.

Прицельные приспособления спаренной установки состояли из двух оптических прицелов. Танковый телескопический прицел ТСМФ обр.1930 года располагался в маске пушки с левой стороны и обеспечивал 2,5-кратное увеличение с углом обзора 15&deg.; Танкового перископический панорамный прицел ПТ-1 обр. 1932 года устанавливался в броневом стакане на крыше башни с правой стороны. Пулемет имел свой открытый прицел и мог стрелять независимо от орудия. При этом угол его горизонтального наведения находился в пределах +4,5°, вертикального – до +5&deg.;

Боекомплект для пушки у танков с клёпаной башней производства Мариупольского завода составлял 110 выстрелов (по другим данным – только 86), 25 из которых размещались в кормовой нише. Более поздние танки БТ-5 получили 115 снарядов, которые размещались следующим образом: на полу боевого отделения горизонтально на деревянных подкладках укладывались 29 снарядов, на правой и левой стенках в вертикальных обоймах в два ряда — 32 снаряда (по 16 на каждой), на стенках башни по одну и другую стороны от ниши вертикально размещалось по 7 снарядов. К пулемету полагалось 2709 патронов (43 магазина по 63 патрона в каждом). Из них 38 располагались в гнездах на правой и левой стенках боевого отделения над снарядной укладкой и ещё 5-6 дисков укладывалось на стенке башни.

Связное оборудование на “линейных” танках включало только флажковую сигнализацию и систему световой сигнализации для внутренней связи. Командирские танки БТ-5РТ оборудовались радиостанцией 71ТК-1 с антенной поручневого типа установленной на башне.

Электрооборудование был выполнено по однопроводной схеме, с напряжением в сети 12В, и включало генератор “Сцинцилла” мощностью 190 кВт с реле-регулятором DS-150. В качестве альтернативных вариантов устанавливались генераторы ГТ (180 кВт) или ГА (250 кВт). Электроэнергия подавалась на следующие приборы: электростартеры, распределители к свечам зажигания, вибратор “Делько” для облегчения пуск, сигнал вибраторного типа, передние фонари “Сцинцилла” двойного света, стоп-сигнал, лампочки внутреннего освещения и переносная лампочка.

Процесс модернизации конструкции БТ-5 продолжался в течении всего времени его серийного выпуска. Помимо улучшения качества брони с осени 1933 года на танки начали устанавливать цельноштампованные диски опорных катков, а с 1935 года перешли на выпуск литых катков. Далее, группой инженеров харьковского КБ Т-2К под руководством представителя УММ И.А.Лебедева, было разработано два варианта кормовых баков, увеличивавших запас бензина на 400-500 литров и масла на 25 литров. Испытания были успешно проведены на танках БТ-2 и БТ-5, но в производство они поступили только после начала выпуска танков БТ-7.

Более важное место занимало проблема оснащения танков БТ двигателями. В виду отсутствия специализированного танкового мотора на БТ-5 продолжали устанавливать авиационные М-5, выработавшие свой ресурс и прошедшие капитальный ремонт. Разумеется, такое “продление жизни” негативно сказывалось на эксплуатационной надежности БТ-5, в связи с чем к 10 апреля 1933 года КБ ХПЗ предстояло разработать проект БТ-5 с мотором М-17 и в июле собрать опытный образец. Этот тип силовой установки был хорошо освоен моторостроителями и отличался высокой надежностью, но для танка он не подходил. В добавок, на БТ-5 собирались ставить не новые движки, а также “капремонтные”. Несмотря на обилие отработанных М-17 установка опытной силовой установки на БТ-5 сильно затянулась по вине Рыбинского завода, который несколько месяцев не мог наладить ремонт двигателей. Лишь 27 ноября отремонтированный М-17, с укороченным до 160,9 мм валом, поступил на ХПЗ.

Заводские испытания опытного образца БТ-5 провели в феврале-марте 1934 года, после чего был составлен проект установки на этот тип танка двигателя М-17Б. По указанию начальника УММ РККА установка модифицированного мотор должна была проводиться без серьёзных изменений в конструкции БТ-5. Опытный образец танка с М-17Б надлежало предъявить к 1 августа 1934 г. Харьковский завод справился гораздо быстрее намеченного срока, но без доработок корпуса обойтись не удалось. Двигатель М-17Б, в отличии от М-5, имел в основе своей конструкцию немецкого двигателя BMW IV и требовал совершенно иной системы охлаждения. Чтобы уберечь мотор от перегрева КБ ХПЗ пришлось установить новый вентилятор двигателя, из-за чего в днище танка появился люк с выштамповкой, уменьшивший клиренс на 50 мм. Но даже в этом случае нормального охлаждения добиться не удалось. На испытаниях в июне 1934 года танк с М-17Б совершил 400-км пробег, во время которого температура масла поднималась до 117С, воды – до 105С. При таких условиях нормальная эксплуатация БТ-5 с данной силовой установкой была невозможна и дальнейшие работы по М-17Б прекратили.

Выход был найден после получения первых положительных результатов о танковом моторе БД-2 (“быстроходный дизель второй”), разработанного конструкторами дизельного отдела ХПЗ под руководством К.Ф.Челпана. Его стендовые испытания начались 28 апреля 1933 года, и после доработок дизель решили установить на БТ-5. К концу 1938 года четыре из первых 50 моторов поступили на ХПЗ, где начался их монтаж на танки. Работы носили чисто экспериментальный характер и ставили задачу опробовать возможность замены старых М-5 на новые дизели. В связи с этим, опытные танки БТ-5 имели целый ряд отличий от серийных машин.

Прежде всего, пришлось заменить целый ряд деталей ходовой части, трансмиссии и приводов управления на детали от танков БТ-7 и БТ-7М, так как полная масса модернизированных БТ-5 превысила 13 тонн. Вооружение оставили прежним, но ввели боеукладку “чемоданного” типа, что позволило увеличить количество снарядов до 178 штук, патронов – до 2205. В трансмиссии теперь использовалась трехскоростная КПП, были забронированы редукторы и введено внутреннее переговорное устройство ТПУ, а также и сделан аварийный люк. Запас топлива составил 230 литров. По такому образцу было переделано три танка с серийными номерами 116-44, 151-72 и 221-94, которые обозначались как БТ-5\В-2. На испытаниях они показали максимальную скорость на гусеницах до 65,4 км\ч и дальность хода по шоссе 225 км при сохранении динамических характеристик серийных машин.

Параллельно на танке с серийным номером 19-22 отработали установку двух типов дизеля В-2 (12-цилиндрового и одноблочного 6-цилиндрового), при этом многие другие узлы и агрегаты были заимствованы от БТ-7М. Так, трансмиссия была заменена на 4-скоростную, смотровые приборы включали панораму ТП-1 и прицел ТОП-1, запас топлива довели до 330 литров. Боеукладка была такой же, как и на других опытных БТ-5 с двигателями В-2, но запас патронов составил 1827 штук. В результате танк с двухблочным В-2 имел массу 12470 кг и дальность хода порядка 320 км. Вариант с одноблочным дизелем, который был прототипом до В-3, внешне отличался от серийного танка только отсутствием цилиндрического глушителя на корме и надмоторным люком прямоугольной формы без воздухоочистителя.

Несколько позже на ремонтном заводе был изготовлен опытный образец танка с двигателем М-5, основные улучшения которого сводились к установке дополнительных 13-мм бронелистов на корпус. Кроме этого, были введены мелкозвенчатые гусеницы, усилены качающиеся рычаги управляемых передних катков и установлены синхронизированные редукторы, обеспечивавшие движение танка на одной гусенице. Этот вариант относился к “малой модернизации” и в августе-сентябре 1939 года проходил совместные испытания с тремя танками БТ-5\М-2 “большой модернизации”. Военная комиссия признала модификацию с В-2 более оптимальной, однако несмотря на положительные результаты двигатели В-2 на серийные БТ-5 не устанавливались.

В течении 1934-1938 гг. неоднократно проводились попытки увеличить дальность хода БТ-5 путем увеличения запаса топлива. Напомним, что серийные танки могли пройти на гусеницах всего 120-130 км, а ведь их двигатели “съедали” не соляру, а авиационный бензин, так что попутно можно было решить проблему снабжения. В частности, в 20-х числах августа 1934 года, мастерскими технической базы 11-го мехкорпуса ЗабВО был реализован проект военного инженера Иванова, который заключался в установке десяти дополнительных топливных баков общей ёмкостью 270 литров. Восемь баков монтировалось вдоль корпуса, а другие два устанавливались в пространстве между третьим и четвертым катками. Проект Иванова был отвергнут, хотя и имел определённые преимущества. Переделка повлекло за собой поднятие надгусеничных полок на 150 мм, что сделало укладку гусеничных цепей после смены хода невозможной.

Не остались в стороне попытки усилить вооружение танка за счет замены 45-мм пушки более мощной артиллерийской системой. Ещё в 1933 году была предложена модификация БТ-76-М5, основой для которой должен был стать танк БТ-3. Как можно догадаться, на танк планировалось установить 76-мм пушку и двигатель М-5, но дальше проекта работы не продвинулись.

Был также предложен вариант оснащения БТ-5 динамореактивной 152-мм пушкой конструкции Курчевского. Предполагалось, что такие машины будут действовать в составе танковых подразделений с качестве “тяжелых истребителей” и использоваться для уничтожения средних и тяжелых танков противника. Из-за размеров и особенностей ДРП обстрел мог вестись только в секторе 240° по горизонту и -5\+15° по вертикали. Впрочем, мощности 24-25 кг фугасного снаряда, выпущенного со скоростью 350 м\с, было вполне достаточно для разрушения ДОТов или любого танка того времени. Правда, при скорострельности 5-6 выстрелов в минуту боекомплект из 15 снарядов расходовался бы весьма быстро. Этот проект также остался только на бумаге.

Пожалуй, наиболее мощным был проект установки на БТ-5 газодинамического 165-мм миномета, который был разработан в Артиллерийском НИИ. Башня на танке сохранялась, но сектор её разворота уменьшался до 30 относительно продольной оси, так что грубая наводка проводилась только при повороте всей машины. Углы вертикального наведения составляли от +40 до +80. Предлагалось также оснастить самоходный миномет специальным устройством, обеспечивающим более удобное заряжание, что позволило бы довести скорострельность до 4 выстрелов в минуту. Боекомплект составлял из 50 комплектов зарядов и мин. Работы по этой машине были прекращены в 1936 году в связи с наличием более мощной самоходной установки СУ-14.

Одним из самых оригинальных способом усилить (а точнее говоря — ускорить) огневую мощь БТ-5 стал проект установки на этот танк уникального вида оружия – центробежного пулемета (ЦП), опытный образец которого был изготовлен к октябрю 1934 г., как и проект танка. Особенность этого устройства состояла в том, что конструкция ЦП не требовала никакой сложной механики и затворов, а стрельба велась металлическими шариками. Суть ЦП состояла в следующем.

В боевом отделений устанавливался электрогенератор, забиравший мощность от двигателя и раскручивавший горизонтально установленный диск с “пулями” (шариками) диаметром 13,5 мм. Под действием центробежных сил пули по спиральному каналу перемещались к ободу, где стопор открывал пулепропускное отверстие, после чего они попадали в выводной канал (ствол) и выбрасывалась в цель. По сути это была “воздушка” приспособленная под военные цели, что накладывало определенные ограничения на её применение. Так, например, максимальная скорость пули не превышала 350 м\с при дальности 1000 метров, что для пулемета было маловато. Отсюда напрашивается вопрос – зачем понадобилось ставить столь противоречивую конструкцию на танк? А дело заключалось в высокой скорострельности ЦП. Если авиационный ШКАС мог стрелять со скоростью 1800 выстрелов в минуту, то у центробежного пулемета этот показатель составлял от 3000 до 6000 (!) выстрелов. БТ-5, оснащенный ЦП мог, в буквальном смысле этого слова завалить вражескую пехоту пулями и низкая начальная скорость здесь играла второстепенную роль. Правда, против танков и прочей бронетехники ЦП был абсолютно бесполезен, а его полная масса с генератором доходила до 2 тонн. Помимо этого, вся пулеметная установка почти полностью занимала боевое отделение и требовала проектирования новой башни. В итоге все перечисленные факты привели проект к закрытию.

Несомненно, самыми интересными и новаторскими были разработки, связанные с установкой на танки ракетного вооружения.
В октябре 1933 года начальник УММ РККА И.А.Халепский выдал задание начальнику ВАММ бригадному инженеру Лебедеву на оснащение быстроходных танков 250-кг “танковыми торпедами” (длина 1805 мм, диаметр 450 мм), которые по своей мощности были эквивалентны снаряду 305-мм орудия. Успешные испытания “торпед” были проведены ещё в 1931-1932 гг., что позволило инженеру 2-го ранга Тверскому разработать в кратчайшие сроки одинарную и спаренную установку для танка БТ-5. Управление установкой производилось из башни при помощи двухскоростного механизма, а запуск “торпеды” осуществлялся при помощи электрозапала. Максимальный угол возвышения составлял 48&deg.; Модернизированный танк получил обозначение РБТ-5.
К сожалению, результаты испытаний, проведенных в августе-декабре 1934 года, оказались не столь многообещающими. Ракеты не всегда вели себя в полете стабильно, а их запуск демаскировал танк. Но были и положительные моменты – при удачном попадании ракета легко могла разрушить полевое укрепление или танк противника. К тому же, стрельба могла вестись на значительном удалении (до 1500 метров) или с закрытых позиций. Эксперименты с использованием 100-кг и 300-кг “торпед” положительно эффекта также не принесли.

Тем не менее, работы по реактивным снарядам были продолжены и 28 января 1935 года Лебедев утвердил новые требования к новой танковой установке. Вместо массивных “торпед” теперь предлагалось использовать два РС-132, смонтированных на двух направляющих на левой стороне башни танка. Установка позволяла менять угол возвышения от 0 до +20&deg.; Помощь в работе оказал РНИИ с привлечением инженера АБТУ В.И.Александрова, которым предстояло выяснить воздействие газовой струи на механизмы и экипаж танка.

На первом этапе испытаний, начавшихся в мае 1935 года, было выполнено три выстрела без особого ущерба для РБТ-5. Комиссия отметила, что звук при старте ракет не демаскирует танк, а отдача весьма незначительная.
Вторая стадия испытаний началась 22 мая, но при первом же выстреле ракетное пламя сорвало защитный кожух над воздухоочистителем и защитным жалюзи, а также пробку заливной горловины топливного бака. Это вынудило прервать испытания на четыре дня и повторные пуски были проведены 26 мая уже в присутствии представителей АБТУ и РНИИ. Всего было выполнено четыре запуска фугасными снарядами и два агитационными, прошедших вполне успешно.

Опыты продолжались вплоть до февраля 1936 года, но всё же систему признали слишком пожароопасной и в серию внедрять не стали. Тем не менее, в НИИ №3 посчитали, что тема оснащения танков ракетными установками далеко не исчерпана и в течении 1934-1938 гг. продолжали вести работы сразу по трем направлениям. Помимо установки ракетного вооружения в качестве вспомогательного предлагалось сконструировать специальную башню и создать на базе БТ телеуправляемый танк с ракетными установками. Детальную проработку этих проектов проводил Александров, который в скором времени представил два варианта с РС-132 размещенными в специальной пусковой установке. Конструктивно она представляла собой трубу длиной 2000 мм, внутри которой находилась ракета на трех направляющих и удерживаемая двумя стопорами, убираемыми при выстреле.

В первом случае две пусковые установки, с механизмами подачи ракет и простыми прицельными приспособлениями, крепилась на башне. Углы вертикального наведения находились в пределах от -5 до +25. В кормовой нише башни размещался боекомплект магазинного типа с 8 ракетами. Расчетная скорострельность должна была составить 4 выстрела в минуту. При этом основное вооружение сохранялось.

Второй проект был более радикальным и предусматривал наличие новой башни прямоугольной формы в носовой части которой монтировалась пусковая установка. Боекомплект из 18 РС-132 размещался в боевом отделении и в нише башни, однако заряжение проводилось вручную. Существовал ещё и третий вариант, но он разрабатывался на основе танка БТ-7. Все проекты были рассмотрены в АБТУ, но не приняты к реализации.

Не обошли БТ-5 стороной эксперименты с применением различного рода плавсредств. В течении предвоенного периода был расчет получить “быстроходный плавающий танк”, тем более, что силы и средства для этого имелись, но ни один из предложенных проектов не был принят на вооружение. Главным образом, это получилось из-за конструктивных особенностей испытываемых систем, которые оказались не пригодны для применения в боевых условиях.

Одним из первых плавсрество для танков предложил инженер А.Ф.Кравцов. Конструкция его была достаточно проста, поскольку состояла она из двух резиновых лодок, прикрепленным к двух поперечным балкам на корпусе. Движение на плаву осуществлялось при помощи гусениц с “двойными автоматическими” траками, управление танком проводилось бортовыми фрикционами. Чтобы люки не заливало водой на корпусе установили тент. Установку этого приспособления провели в мастерских Приморского ВО.

Первый опыт, проведенный 29 сентября 1935 года на танках БТ-5 и Т-26, оказался успешным. Машины самостоятельно вплавь преодолели Амурский залив северо-западнее Владивостока, пройдя за 4 часа 14 км. Спустя год, в начале июля 1936 года, плавсредство Кравцова было испытано на полигоне НИИТ. Местом для испытаний послужило озеро Ново-Никольское. Конструкция была незначительно доработана под условия использования лодок типа А-3. Кроме того, на корме танка устанавливался наружный штурвал связанный с тягами управления водоходного руля. Испытания дали противоречивые результаты. Лодочная конструкция могла быть собрана за 20 минут и разобрана за 5 минут хорошо подготовленной группой из 6-8 человек. Среднетехническая скорость на воде не превышала 2,5 км\ч, но на третьей передаче она повещалась до 6 км\ч. Вместе с тем, военная комиссия сделала вывод, что плавсредство Кравцова является слишком громоздким, сложным по конструкции и не имеет преимуществ перед обычными понтонными переправами. В добавок, оснащение танка данным приспособлением потребовало бы наличия специально обученных команд и дополнительного материально-технического обеспечения.

В мае 1936 года свою версию плавсредства для БТ-5 представил инженер саперного батальона 74-й стрелковой дивизии Алексеев. Конструктивно оно оказалось проще варианта Кравцова, но тоже имело массу недостатков.
Алексеев предложил оснастить танк двумя поплавками, которые крепились по бортам при помощи кронштейнов и механизмов складывания. Длина каждого поплавка составляла 5 метров, общая масса – 700 кг. Для надувания использовалось два меха, которые заполняли воздухом поплавки за полтора часа. Для предотвращения заливания корпуса набегающим потоком воды в передней части корпуса танка устанавливались фанерные щиты. В качестве водного движителя по-прежнему служили гусеницы, а управление на воде проводилось бортовыми фрикционами.

Испытания, проведенные на полигоне НИИТ, показали неутешительные результаты. Скорость танка на плаву оказалась небольшой, но при этом фанерные щиты гнулись и трескались. После выхода на берег дальнейшее передвижение танка с наполненными поплавками неизбежно привело бы к их повреждению, поэтому поплавки приходилось сдувать и складывать, на что уходило много времени. Собственно, на этом опыты с плавсредством Алексеева завершились.

Видя, что кустарными методами данный вопрос решить не представляется возможным, НИИТ выдало распоряжение собственному проектно-конструкторскому бюро 1-го отделения на разработку аналогичной конструкции. Созданное плавсредство напоминало проект Алексеева, но имело ряд существенных отличий.
На бортах танка крепились кронштейны, упорные доски и легкосъёмные приспособления, на которые подвешивалось два резиновых поплавка длиной 5 и диаметром 1,05 м, изготовленных заводом “Каучук”. В отличии от других вариантов монтаж поплавков производился в течении 10 минут, а в походном положении их можно было перевозить на надгусеничных полках или на транспортере. На воде танк передвигался при помощи двух гребных винтов диаметром 400 мм, установленных в кормовой части на длинных кронштейнах с приводом от ведущих колёс. При этом, во время маршей могли сниматься только винты, которые монтировались экипажем танка в течении 4-х минут.

Испытания танка, оснащенного индивидуальными средствами переправы и иногда называемом ПБТ, начались в июне 1936 года на пруду полигона НИИТ. Во время первого “заплыва” на дистанцию 100 метров БТ-5 показал максимальную скорость на воде 8 км\ч при достаточной плавучести. После выхода на берег, на скорости 7 км\ч, танк сбросил поплавки без выхода экипажа. Скорость передвижения по местности вместе с ИСП составила около 30 км\ч.

На основе этой конструкции был разработан её упрощенный вариант, отличавшийся отсутствием гребных винтов. Это позволило сократить общую массу приспособления до 350 кг. На сборку нового ИСП теперь требовалось 16 минут, на разборку – 7 минут. Танк БТ-5 оснащенный ИСП мог буксироваться катером, либо экипаж мог воспользоваться веслами или канатом. Благодаря запасу плавучести 33% имелась возможность взять на борт 6-8 пехотинцев. Сброс поплавков мог проводиться без выхода экипажа из танка на скорости 4-7 км\ч. В целом, ИСП получили положительную оценку, но из-за малого клиренса (200 мм) и высокой уязвимости резиновых поплавков от огня противника на вооружение они не принимались.

Гораздо более сложными были работы в плане оснащения танков приспособлениями подводного хода. Интересно, что начались они на два года раньше, чем работы по ИСП. Первый образец танка подводного хода БТ-5ПХ был построен в 1933 году в мастерских 5-го учебного полка Белорусского ВО и осенью поступил на испытания. Машина прошла следующие доработки:

— сварные швы и щели герметизированы свинцовым суриком;

— маска пушки защищена чехлом и сальником (20К на опытном танке не устанавливалась);

— погон башни герметизирован резиновой трубкой;

— бортовые жалюзи закрыты двумя 5-мм пластинами с двумя патрубками диаметром 175 мм соединенными с трубой диаметром 300 мм и длиной 2 метра для подвода охлаждающего воздуха;

— жалюзи над трансмиссией закрыты металлическим листом с отверстием для 300-мм трубы длиной 2 метра для отвода нагретого воздуха;

— стандартный глушитель демонтирован;

— выхлопные трубы заменены на новые длинной 1400 мм с обратными клапанами;

— на крыше башни (вместо перископического прицела) установлена воздохопитающая труба диаметром 200 мм;

— установлен проводной телефон для связи с экипажем.

Предполагалось, что данный вариант БТ-5ПХ сможет на 1-й передаче преодолевать броды глубиной до 4 метров и шириной 40 метров. Экипажу рекомендовалось во время погружения использовать респираторы типа С-Ш-1. В качестве базового был взят один из танков первых серий с цилиндрической башней с малой кормовой нишей.
Первый этап испытаний, на котором проверялся температурный режим работы двигателя, начался 31 октября 1933 года на реке Березина под Борисовом. Полученные результаты (нагрев не превышал 80С) позволили начать тесты с погружениями в воду, однако в самом начале второго этапа БТ-5ПХ попал в обрыв и был отбуксирован на берег. Опыты продолжили 4 ноября – в этот раз танку удалось отойти от берега на 50 метров, но тут же он наскочил на подводный плот после чего заглох двигатель. В течении 45 минут, пока проводились работы по буксировке машины, в корпус поступала вода, частично затопив его. Тем не менее, после протаскивания через плот двигатель удалось завести и БТ-5ПХ смог сам выбраться на берег.

Полученные результаты позволили продолжить работу над проектом и в скором времени был собран улучшенный образец. Его отличия заключались в установке на крыше башни коробчатой конструкции с верхним люком, которая предназначалась для высадки-посадки экипажа и охлаждения водяных радиаторов герметично закрытыми 5-мм стальными листами. Диаметр трубы над трансмиссией был увеличен до 500 мм, а для принудительного удаления угарных газов из боевого отделения и МТО в ней устанавливался вытяжной вентилятор. Из-за особенностей конструкции танк мог передвигаться по суше только на расстояние до 500 метров, поскольку далее закипала вода в радиаторах. Характеристики подводного вода остались такими же, как у первого варианта. Испытания БТ-5ПХ продолжались в 1934-1935 гг. с переменным успехом, причем конструкция была модернизирована. И всё же, для боевого использования подобная схема оказалась непригодной.

В качестве альтернативного варианта в 1934 году был предложен танк с системой подводной буксировки. Эта машина, известная как БТ-5ПБ, была изготовлена в мастерских полигона НИБТ. Суть данной системы была в следующем. Танк полностью герметизировался силами экипажа при помощи брезента, сурика, резина и прочих материалов, на что уходило не менее одного часа. Далее следовало установить два короба с трубами для подачи и отвода воздуха, что занимало ещё 1,5-2 часа (демонтаж – около 20-25 минут). Перед спуском в воду экипаж покидал танк, оставляя включенным двигатель, а на противоположный берег его должен был вытащить другой танк. По проекту, скорость танка под водой составляла бы 3 км\ч. В оптимальном режиме БТ-5ПБ мог пройти 1000 метров по дну с максимальной глубиной 3 метра, но вместе с тем, под водой танк мог находиться не более 30 минут, пока не закипала вода в системе охлаждения. Испытания опытного образца БТ-5ПБ начались 8 августа 1935 года на реке Нара и закончились с отрицательными результатами. Танк прошел те самые 1000 метров, но за это время вода закипела и двигатель едва не вышел из строя.

Второй вариант оборудования для подводного хода был изготовлен по проекту начальника КБ полигона НИБТ Фролова. На этот раз герметизация швов корпуса производилась губчатой резиной, а погона башни – резиновым бандажом, причем его затяжку контролировал мехвод при помощи специального приспособления с тросовым приводом. В этом случае башня уже не могла свободно вращаться, но под водой этого и не требовалось. Герметизацию маски обеспечивалась металлической и резиновой рамкой, канал ствола орудия – специальной муфтой и пробкой, пулемет закрывался резиновым чехлом. Крыша моторно-трансмиссионного отделения герметизировалась деревянными вставками в отверстиях воздухохаборников, специальными закрывающими дверцами с уплотнениями из губчатой резины и броневой крышкой вместо сетки над трансмиссией. Все остальные швы и стыки замазывались свинцовым суриком. Для подвода воздуха использовалась труба состоявшая из двух колен, которая устанавливалась в левом люке башни с помощью специальной соединительной муфты. Выпуск отработанных газов производился в воду через предохранительный клапан.

На испытаниях танк с таким оборудованием прошел 12 км по суше на 2-й и 3-й скоростях неоднократно преодолевая Москву-реку. Максимальная глубина погружения составляла 4 метра при времени нахождения под водой не более 20 минут. Этот показатель достигался при условии, что экипаж будет находится в респираторах – без них время сокращалось до 4 минут.

Полигонная комиссия отметила, что данный вариант БТ-5ПБ является наиболее отработанным. Подготовленный экипаж готовил танк к преодолению водной преграды всего за 4 минуты. Кроме того, изготовление самого приспособления подводного хода производилось силами полевых мастерских всего за 350 человеко-часов. И всё же, до массового выпуска этот процесс довести так и не удалось.

Что именно послужило причиной такого решения сейчас сказать трудно. Похоже, что характеристики БТ-5ПБ при движении по суше были расценены как неприемлемые, поскольку двигатель и трансмиссия перегревались в несколько раз быстрее, чем у “линейных” машин. Не исключено, что распылять силы ремонтно-технических бригад на изготовление каких-то дополнительных устройств посчитали излишним, ведь механикам и без того хватало проблем с уже имевшейся техникой. Помимо этого, предстояло подготовить сотни экипажей, а специалистов было крайне мало. Вот как минимум три причины, по которым БТ-5ПБ так и не поступили на вооружение БТВ РККА.

С участием БТ-5 проводили и другие, менее сложные технически, но не менее интересные эксперименты. Так, в самом начале серийного выпуска инженерами КБ ХПЗ был предложен проект приспособления, позволявшего танку преодолевать рвы и канавы значительной ширины. Если обычный БТ-5 мог с ходу пройти ров шириной до 2 метров, то после модернизации этот показатель увеличивался до 4 метров. В 1933 году специалистами КБ ХПЗ был предложен свой вариант приспособления для преодоления препятствий. По схеме он напоминал конструкцию, использованную ещё в 1929 году на легком танке Т-18. Её особенность заключалась в увеличении общей длины танка за счет использования “носа” и “хвоста”. Конструктивно они представляли собой были две треугольные фермы между которыми крепился стальной лист. Передняя ферма (“нос”) крепилась к подкосам с помощью специальных стержней, из-за чего пришлось демонтировать передние грязевые щитки. Задняя ферма “хвост” монтировалась к кормовому бронелисту с помощью пальца и дугообразных кронштейнов, прикрепляемых к двум форкопам.

На испытания доработанный танк БТ-5 был подан в декабре 1933 года. Первый этап проводился на полигоне Белорусского ВО, а в январе 1934 года опытную машину отправили на полигон НИБТ. В обоих случаях был сделан вывод, что использование ферменных конструкций для увеличения длины танка типа БТ неприемлемо. При попытке преодоления рвов шириной более 2 метров и эскарпов “нос” и “хвост” воспринимали столь сильный динамический удар, что разрушалась не только они, но и элементы корпуса.

Как и в случае с БТ-2 с танками БТ-5 предпринимались опыты по установке на него передвижного моста типа ДМБТ. Конструкция моста, разработанная по проекту инженера Александрова, была деревянной, но позволяла преодолевать танкам типа БТ или Т-26 преодолевать ров шириной 6 метров или эскарп высотой 2,5 метра. Испытания ДМБТ установленного на БТ-5 проводились в 1934 г. на полигоне НИБТ, но результаты были получены те же, что и с БТ-2. Использование самого моста действительно не являлось трудоёмким процессом (он мог сбрасываться с помощью деревянной балки с двумя тросами без выхода экипажа наружу), однако его конструкция оказалась чрезвычайно ненадежной, поскольку уже после пятой попытки применения он разрушался. Ещё одним неприятным моментом было сильное затруднение в использовании вооружения, так как башня разворачивалась назад и сектор обстрела получался крайне маленьким. Мост также затруднял маневрирование танка, а ведение радиопереговоров (при условии наличия радиостанции) оказалось невозможным.

Второй вариант моста конструкции Александрова был готов в январе 1935 года. Его изготовлением занимались мастерские 5-й механизированной бригады в Смоленске. Мост длиной 7 метров и массой 1050 кг теперь имел двояковыпуклую форму и требовал внесения некоторых изменений в конструкцию корпуса БТ-5. На этот раз сектора обстрела из пушки несколько увеличились, но огонь можно было вести только в узком пространстве между фермами моста. Испытания, проведенные в марте-апреле 1935 года, не выявили существенного улучшения. Способ наведения моста остался прежним, при этом его укладка производилась расчетом из 15 человек за 10 минут, а максимальная скорость движения по мосту легких танков составляла 6-8 км\ч. Вместе с тем, второй вариант моста также показал крайне низкую надежность конструкции и не был принят военной комиссией.

Были и другие, менее сложные способы преодоления препятствий. Например, для танков БТ-5 были разработаны хворостяные фашины диаметром 13,-1,5 метра, которые крепились на башне или на надгусеничных полках и сбрасывались при подходе к препятствию. Такой способ хорошо зарекомендовал себя ещё в годы минувшей войны на Западном фронте, однако для БТ-5 он не подошел. При креплении на башни танка он сильно демаскировался, а установка фашин перед башней уменьшала сектор обстрела из пушки до 40-50&deg.; Тем не менее, испытания были продолжены с использованием деревянных фашин, с которыми проводили эксперименты с системой автоматического сброса и универсального крепления, но положительных результатов они не принесли.

Также на БТ-5 пытались использовать приспособления для улучшения проходимости на мягком грунте или болотистой местности. Первые опыты с брезентовыми ковриками были проведены в 1934 году. Приспособление, включавшее специальные барабаны и сбрасываемую балку, устанавливались в носовой части танка, частично перекрывая обзор мехводу и сокращая сектор стрельбы из орудия. После сброса обзорность восстанавливалась, однако сама идея с ковриками не прижилась, поскольку скорость танка ограничивалась 5 км\ч и двигаться он мог только по прямой при условии определенной вязкости грунта. С другой стороны были и положительные моменты – укладка ковриков производилась без выхода экипажа наружу, а их укладка на танк подготовленной командой из двух человек занимала 30 минут. При необходимости барабаны могли быть сброшены.

Ещё одним средством повышения проходимости были деревянные гусеницы. Ранее этот приём использовали на танке БТ-2, но без особого успеха, а в 1934 году дошла очередь и до БТ-5. Гусеницы из специально подготовленной древесины в походном положении укладывались по бортам в кормовой части танка. В случае необходимости экипаж за 6-8 минут надевал их поверх основных гусениц – благодаря уменьшенному давлению на грунт танк мог проехать по заболоченному участку или снежной целине около 4 км при максимальной скорости до 5 км\ч. Движение осуществлялось только по прямой, хотя в некоторых случаях допускался поворот на 12&deg.;

В октябре 1935 года был предложен несколько измененный вариант этого приспособления, но на этот раз деревянные гусеницы крепились к основным при помощи скоб. Утверждается, что на испытаниях, проводившихся на оз.Палецкое вблизи полигона НИБТ, танк успешно преодолел болотистую местность с шириной растительного покрова 80 метров и глубиной до 1,5 метра. Вместе с тем, на установку и обратную укладку гусениц экипажу требовалось 3 часа 40 минут, а двигаться танк мог по прежнему только по прямой. Совокупность этих недостатков не позволила принять деревянные гусеницы на оснащение БТВ РККА.

На тех же болотах испытывалась вездеходная гусеница разработанная КБ НИИТ. Монтаж силами экипажа занимал 1 час. Имея вдвое большую ширину, чем стандартная гусеница, она позволила добиться неплохого улучшения ходовых качеств. Однако, серьёзным препятствием для опытного танка стали деревья диаметром 0,5 метра и более. На этом опыты с вездеходной гусеницей закончились.

Гораздо более перспективной казалась болотная брезентовая гусеница конструкции инженера Богачева, который работал в КБ НИИТ. Ширина гусеницы, представлявшей собой брезентовую ленту повышенной прочности, составляла 300 мм, а крепилась она к основной гусенице с помощью специальных удлиняющих стержней и скоб. Таким образом, общая ширина сдвоенной гусеницы составила 563 мм. С таким приспособлением, на испытаниях вблизи деревни Нара-Осана в октябре 1935 года, танк мог передвигаться со скоростью до 10 км\ч и совершать полный разворот радиусом 25 метров. Вместе с тем, недостатков оказалось больше – к примеру, для установки этих гусениц экипажу потребовалось более 2 часов. В отчете по испытаниям было также указано, что конструкция инженера Богачева слишком сложна в производстве и трудна при транспортировке – но этом эксперименты были завершены.

В течении 1935 года проводились опыты с дополнительными накладными гусеницами, разработкой которых занимались КБ полигона НИИТ и НИБТ. В обоих случаях траки позволяли уменьшить удельное давление на грунт до 0,31 кгс\см.кв.

Комплект траков конструкции КБ НИИТ весил 250 кг, а на их монтаж требовалось 2,5 часа. На испытаниях опытный БТ-5 мог передвигаться по болотистой местности со скоростью 10 км\ч и совершать разворот радиусом 10-15 метров.

Несколько лучше прошли испытания траков от КБ НИБТ. Они имели ширину 250 мм и крепились к основным гусеницам помощью специальных кронштейнов. Процесс монтажа дополнительных траков (92 штуки на оба борта) занимал 2 часа. В целом, результаты были получены обнадеживающие, однако развития разработка КБ НИБТ не получила.
В числе экспериментов с повышением проходимости можно отметить “автоматические” гусеницы конструкции инженера Кравцева. По сути, это были грунтозацепы, которые устанавливались на основные гусеницы и обеспечивали лучшее сцепление с опорной поверхностью. В походном положении эти траки находились в “пассивном” режиме, а при переходе танка на мягкий грунт проводилась их “активация”. Для этого рядом с местом мехвода устанавливалось специальное устройство. Понятно, что данная конструкция оказалась бы слишком сложной, как в изготовлении, так и при эксплуатации и потому до уровня опытного образца проект довести не удалось.

Особо стоит выделить устройство под названием РПП – растаскиватель проволочных препятствий. Данная разработка КБ НИБТ включала следующие компоненты: барабан с кабелем длиной 30-35 метров и стволом где размещался взрывной заряд, а также якорь и тросоотключатель, который устанавливались на лвом щитке защиты радиатора. Якорный трос крепился к буксирной серьге.

Схема действия РПП оказалась достаточно сложной, что в условиях переднего края фронта ставило танк в невыгодное положение. Для начала требовалось остановиться перед заграждением на расстоянии 5-6 метров и произвести выстрел якоря. После этого танк разворачивал и растаскивал препятствие. В случае необходимости производилась сработка тросоотключателя, после чего на повторную зарядку требовалось около 30 минут. Масса РПП составляла всего 50 кг. На установку приспособления требовалось 2-4 минуты, на демонтаж – не более 2,5 минут.

В течении 1936-1937 гг. на полигоне в Нахабино испытания прошли 10 опытных комплектов. Приспособления РПП устанавливались на “линейные” танки БТ-5 и в целом неплохо себя зарекомендовали. Правда, из-за многочисленных манипуляций, которые приходилось проводить экипажу лёгкого танка, эта конструкция так и осталась опытной.

С использованием танков БТ-5 планировалось провести испытания различных минных тралов, как бойкового, так и нажимного типа, но до уровня опытных образцов этот процесс довести не удалось.

В феврале-марте 1935 года, когда в СССР стали активно проводиться работы по собакам-подрывникам, возникло опасение, что аналогичного рода оружие может появиться у противника. Для защиты от четвероногих “друзей” с минами для танков Т-26 и БТ было разработано следующее приспособление. Два кронштейна с шарнирно закрепленной вертикальной рамкой, размерами 1500х800 мм, устанавливались на передней наклонном бронелисте. В рамке были закреплены 3-мм стальные прутья длиной 1500 мм, которые выступали наружу на 300 мм сверху и на 200 мм снизу. Поскольку центр тяжести рамки находился выше при любом наклоне корпуса она сохраняла вертикальное положение. Но главной особенностью проекта был умформер, который подавал на сетку ток напряжением 10000 Вольт и силой 12 Ампер.

Результаты применения защитного приспособления оказались положительными. В двух заездах на полигоне Коробов собаки не атаковали танк, стараясь обойти его. Впрочем, дальнейшие работы были прекращены по невыясненной причине. Возможно, зарубежная агентура донесла, что собаки-подрывники у вероятного противника (Германия, Великобритания, Польша) отсутствуют, и необходимость в защите от них отпала сама собой.

Как уже говорилось ранее первые серийные танки БТ-5 имели башни раннего образца (с малой нишей) из незакаленной стали и не могли считаться боеспособными. Такие машин отправлялись в распоряжение учебных заведений и учебные батальоны механизированных бригад, где командный и рядовой состав проводил ознакомление с новой техникой. Механизированные части РККА начали получать БТ-5 зимой 1934 года. Первыми новые танки начали осваивать экипажи 5-го мехкорпуса, где к июню имелось 79 “пятерок” и 31 “двойка”. К осени того же года БТ-5 поступили на оснащение 45-го мехкорпуса – всего там имелось 59 машин этого типа. В тот же период порядка 70 танков было направлено в 7-й и 11-й мехкорпуса.

Состав механизированных корпусов образца 1932 года не был однородным. Каждый из них формировался из двух-трех механизированных бригад, включавших по два танковых батальона. Батальон, в свою очередь, состоял из трех рот. Всего мехбригада должна была состоять из 220 танков. Предполагалось (и по большей части выполнялось), что два батальона будут оснащаться танками сопровождения пехоты типа Т-26, а два других – быстроходными танками БТ-5.

Любопытно, что при формировании первых мехкорпусов, которое проводилось в 1932-1933 гг., абсолютно все Т-26 были двухбашенными и преимущественно вооружались пулеметами. То же относилось и к первым БТ-2, у которых вместо запланированной 37-мм пушки Б-3 часто устанавливалась спарка 7,62-ммпулеетов ДТ. Причем такая тенденция сохранялась вплоть до получения танков новых типов. На этом фоне появление БТ-5, оснащенных 45-мм орудиями, позволило отнести их к классу “танков-истребителей” (как, впрочем, и немногочисленные БТ-2 с 37-мм пушками).

Как показала практика структура механизированной корпусов оказалась недостаточно гибкой и в феврале 1935 года была проведена их реорганизация. Многочисленные корпусные части обеспечения упразднили, сохранив в управлении только средства связи и разведки. Вместо них дополнительно ввели ещё один отдельный танковый батальон полностью укомплектованный БТ-5. Вообще с этого момента проводился процесс унификации – мехкорпуса стали оснащаться танками одного типа, преимущественно БТ. В то же время, состав танкового взвода сократили до трех машин.

Помимо механизированных корпусов в течении 1934-1936 гг. было сформировано более десятка отдельных механизированных бригад (омбр), имевших следующие номера: 2, 3, 5-12, 15-18, 21-23. Их предполагалось использовать в качестве основной ударной силы совместно с армейскими подразделениями. Такие бригады состояли из трех батальонов с танками Т-26 (всего 178 единиц) и одним “танко-истребительным” батальоном с пушечными танками БТ-2 и БТ-5 (32 единицы). В состав каждого батальона входили три танковые роты и батарея самоходных орудий. Насчет последних информация неоднозначна. В то время серийно выпускались только две САУ – колесная СУ-1-12 на шасси ГАЗ-ААА и “штурмовая” СУ-5-2 на базе танка Т-26 обр.1933 г. Обе были выпущены в весьма скромных количествах и вряд ли каждая омбр смогла их получить в полном объёме.

Не обошла стороной быстроходные танки и кавалерия. Для поддержки стремительных прорывов и рейдов по тылам противника они подходили очень хорошо, поэтому БТ-2 и БТ-5 передавались на вооружение механизированных полков кавалерийских дивизий.

К концу 1938 года общая ситуация с танками БТ-5 была такова. Машины этого типа находились на вооружении 24 отдельных легкотанковых бригад, четырех отдельных тяжелых танковых бригад, 30 танковых полков кавдивизий и четырех механизированных корпусов (10, 15, 20 и 25-й). Присутствие БТ-5 в составе тяжелых танковых бригад объяснялось условиями их комплектования – легкие танки были нужны для поддержки “тяжелых” Т-28 и дальнейшего развития наступления вглубь обороны противника. Впрочем, к этому времени “пятерки” повсеместно пытались заменить на более современные БТ-7, но этот процесс проходил не так быстро, как хотелось бы. Например, к декабрю 1939 года восемь БТ-5 числились в составе 20-й ттбр.

Первым шансов опробовать БТ-5 в реальных боевых условиях стала гражданская войны в Испании, разгоревшаяся летом 1936 года. Страна оказалась разделенной на несколько частей: на севере за свою свободу сражались баски, в центре оборону держал Мадрид, а на юго-востоке – Каталония. Специфика этой войны была такова, что республиканцы не имели действительно централизованного командования и зачастую все три фронта сражались обособленно. Отчасти этому способствовала политическая ситуация внутри Испании, где главную силу представляли отнюдь не коммунисты. Достаточно сказать, что на протяжении 1937-1939 гг. внушительное количество бронетехники поставили фронту предприятия входившие в организации анархо-синдикалистов (как например CNT).

Советский Союз принял решение об оказании помощи республиканцам в надежде, что все стороны когда-нибудь придут к единой тактике борьбы с мятежниками, чего впрочем не случилось. Тогда из советского арсенала было что выбирать – легкие танки БТ-2\БТ-5 и Т-26, танкетки Т-27, средние танки Т-28 и тяжелые Т—35. На заседании политбюро от 29-го сентября обсуждался вопрос о продаже 80–100 танков Т-26 и 50–60 бомбардировщиков СБ, и уже на следующий день Ворошилов докладывал Сталину, что подготовил к отправке 100 танков, 387 специалистов, а также 30 самолетов и 15 экипажей. Позднее, 9 октября, по предложению наркома обороны в Испанию должны были отправить 60 бронеавтомобилей БА-6 и ФАИ.

Первыми на Пирение отправились танки Т-26 образца. На то время это были наиболее многочисленные и заслужившие доверие среди экипажей машины. К тому же, их 45-мм пушки могли поражать любой итальянский или немецкий танк. В первых боях 1936-1937 гг. танки показали себя с хорошей стороны, однако было отмечено, что Т-26 нуждается в повышении мощности двигателя, а конструкция ходовой части оказалась не слишком надежной в боевых условиях.

На очередное заседание политбюро, прошедшем 5 октября, присутствовали вернувшиеся из Испании советские добровольцы. Их оценка Т-26 оказалась довольно сдержанной главным образом из-за слабой бронезащиты танка. Справедливости ради следует отметить, что единственными танками, способными выдержать обстрел из противотанковых орудий калибра 25-47 мм были только Т-28 и Т-35, но посылать в Испанию эти дорогие в производстве и эксплуатации танки никто не собирался. В результате, в дополнение к Т-26 решили выделить 50 БТ-5, как обладающих более “жестким” шасси при сопоставимом вооружении. В ряде источников отмечается, что часть из них была в варианте БТ-5РТ, без уточнения количества.

Погрузка танков состоялась 24 июля 1937 года в Севастополе на испанское транспортное судно “Kabo San-Augustin”. Рейс осложнялся тем, что к тому времени франкисты (не без помощи Германии и Италии) контролировали почти всё испанское побережье, но в этот раз всё обошлось. Вместе с БТ-5 отбыла группа сопровождающих специалистов во главе с А.А.Ветром. В целях конспирации основная часть добровольцев-танкистов (в основном набранных из частей 5-го мк) во главе с полковником С. И. Кандратьевым отправилась в Испанию на другом судне из Ленинграда. Надо сказать, что часть танков относилась к ранней серии и имела башню с малой нишей. Не исключено, что таким нехитрым образом АБТУ избавилось от части “полуфабрикатов” выпуска 1933 года.

Судно прибыло в Картахену 1 августа. В течении следующих трех суток танки перегонялись силами группы Ветрова к лагерю у небольшого городка Арчена, где располагался танковый учебный центр. После прибытия советских танкистов началось формирование 1-го отдельного интернационального танкового полка, полностью укомплектованного БТ-5, при этом в танковые экипажи набирали испанцев и добровольцев из других стран. Впрочем, большинство должностей командиров и механиков-водителей занимали всё же советские танкисты. Как показал дальнейший опыт – абсолютно не зря.

Боевое крещение 1-й оитп получил на Арагонском фронте. Приказ о передислокации был получен ещё в конце сентября, но из-за многочисленных проволочек его выполнение затянулось почти на две недели. В итоге полк совершил за двое суток 630-километровый марш практически к другому концу страны. Танки шли переменно на гусеничном и колесном ходу оставив почти без потерь по техническим причинам, что отчасти подтвердило надежность их смешанного движителя. К рассвету 13 октября основная часть полка сосредоточилась в 10 км юго-восточнее городка Фуэнтес-де-Эбро, расположенного в низовьях р.Эбро. Данный населенный пункт был сильно укреплен и представлял собой “крепкий орешек” даже для танков. Помимо нескольких линий траншей франкисты подтянули сюда полевую артиллерию и заготовили противотанковые средства, так что бой обещал был жарким.

Количество БТ-5 перед началом атаки оценивается в 40-48 единиц, но с другой стороны у мятежников их не было вообще. План наступления оказался весьма бесхитростным, если не сказать глупым. Республиканцы при помощи БТ-5 надеялись пробить брешь в обороне одним мощным ударом, выйти противнику в тыл и учинить ему разгром. Для закрепления начального успеха на БТ-5 решили усадить десант состоявший из солдат 24-го пехотного батальона 15-й интербригады под командованием капитана Агила. На флангах и в тылу располагались американские и британские добровольцы. Про десантирование с танков, как и про взаимодействие с ними, испанцы имели весьма отдаленное понимание и потому дальнейшие их действия сыграли на руку противнику.

Условия местности у Фуэнтес-де-Эбро были следующими – до первой линии окоп расстояние варьировалось от 400 до 800 метров, но идти танкам предстояло по голой равнине, причем полк был растянут по фронту почти на 4 километра. Перед началом наступления республиканцы провели “артподготовку”, сделав двумя батареями несколько залпов в сторону противника. Обстрел не носил целенаправленного характера, но дал ясно понять франкистам, откуда ждать главный удар. Собственно танковая атака стала неожиданностью для первой линии республиканской пехоты, которую никто не удосужился оповестить о прибытии танков. Приняв БТ-5 за машины мятежников пехотинцы открыли по ним огонь – десант ответил тем же. Едва пройдя свою линию обороны танкисты оказались предоставленными сами себе, так как десант практически сразу покинул танки и попытался следовать под прикрытием их брони. Имея приказ провести атаку как можно быстрее танки вырвались далеко вперед. А вот как события развивались дальше.

“…Роберт Гладник закрыл башенный люк своего танка и посмотрел в перископ. Танк двигался по полю, заросшему травой, и все, что он видел — шпиль церкви Фуэнтес в 90 м впереди. Прыгая на ухабах, Гладник растерял почти весь свой десант, когда его танк угодил в глубокий овраг. По радио ему никто не отозвался, но танк мог двигаться, и ему удалось выбраться. Расстреляв весь боезапас в направлении церкви, он вышел из боя…
Вильям Кардаш находился в центре наступающей танковой роты. Ему удалось удачно преодолеть овраг, но у самых вражеских позиций его танк был подожжен бутылкой с зажигательной смесью. Двигатель не заводился, пытавшихся приблизиться к горевшему танку националистов Кардаш отсекал огнем. Лишь тогда, когда огонь подобрался к боевому отделению, экипаж покинул машину и был спасен подоспевшим на выручку экипажем другой машины”…

В подобную ситуацию с оврагами и ирригационными каналами угодило более десятка БТ-5, однако отдельным танкам удалось прорываться через проволочное ограждение и войти в город. Здесь, на узких улицах, танки оказались в крайне невыгодном положении и потеряв ещё несколько машин полк был вынужден отступить. Итог этого наступления оказался не в пользу республиканцев. Хотя интербригада заняла позиции между двумя линиями обороны франкистов никакой поддержки ей не оказывалось. Танковый десант был уничтожен почти полностью. Потери танкового полка, по различным данным, составили от 16 до 28 машин, причем часть поврежденных БТ-5 удалось эвакуировать. Утверждается, что полностью погибло 16 танковых экипажей (по другим данным – 37 танкистов), включая заместителя командира полка Бориса Шишкова, который сгорел в своем танке. В любом случае, это были самые тяжелые потери в танках за всю войну.

Не менее драматично развивались события у города Теруэль. По сути это была горная крепость, которую после нескольких попыток штурма франкисты укрепили ещё сильнее. Захват Теруэля его был целью не только стратегической, но и важной с точки зрения политического укрепления власти. Осенние поражения 1937 года внесли сильный раскол в действия республиканцев и привели к потере значительной территории, включая Страну Басков. Эта “маленькая победа” могла вернуть утраченную надежду на перелом в ходе войны, однако стоила большой крови обеим сторонам и впоследствии обернулась против республиканцев.

К октябрю 1937 года крепость Теруэль оборонял лишь 9-тысячный гарнизон, состоявший из солдат, фалангистов и гражданских гвардейцев под командованием полковника д’Аркура. Против них республиканцы выделили 100.000 человек, 42 танка БТ-5 и Т-26, около 30 бронемашин и 125 орудий. Посильную поддержку с воздуха оказывала авиация. По политическим мотивам было решено отказаться от помощи интербригад – взятие города должно было проводиться только испанцами. Учитывая, что количество Т-26 составляло две танковые роты, количество БТ можно оценить в 20-25 единиц.

Операция началась 15 декабря 1937 года, за два дня до планируемого начала нового наступления франкистов на Мадрид. В пользу оборонявшихся играла холодная погода (временами температура падала до -20°), 30-40-сантиметровый слой снега и гористая местность, к условиям которой советские танки приспособлены не были. Впрочем, уже 17-го декабря крепость оказалась в полном окружении. Большую часть времени танки действовали из засад и совершали эпизодические контратаки, а под новый 1938 год им пришлось отбивать мощную атаку франкистов, которые начали оерацию по спасению гарнизона.

В контрнаступлении приняло участие 8 пехотных батальонов при поддержке танкеток CV 3/35 и авиации. Не выдержав натиска 40-я испанская пехотная дивизия почти в полном составе оставила свои позиции и на протяжении нескольких часов западную окраину города удерживали только танки. Надо отдать должное советским и испанским танкистам – при отражении атаки им удалось подбить две танкетки и обратить в бегство остальных. Больше того, развивая успех экипажи 1-го оитп, действовавшие совместно с Т-26 и бронемашинами, перешли в контратаку и рассеяли пехоту мятежников.

Очередной штурм города состоялся 2-го февраля 1938 года и закончился для франкистов безрезультатно. Экипажи БТ-5 снова проявили себя с лучшей стороны – например, танковая рота под командованием капитана П.Сиротина сама атаковала противника, нанеся сильный урон пехотным подразделением. В который раз также был доказана очевидная слабость и неприспособленность к современной войне танкеток – в течении дня мятежники потеряли шесть CV 3/35, из них три безвозвратно. Гарнизон крепости Теруэль в составе 5.000 солдат, не выдержав долгой осады, вынужден был слаться. В то же время, к 8 февраля 1-й оитп лишился 15 машин, но часть из них удалось снова ввести в строй.

Окончательно решить проблему взятия Теруэля франкисты решили 12-го февраля, предварительно стянув в этот район 11 пехотных дивизии и 40 танков Pz.I и CV 3/35. Республиканцы, в свою очередь, не получали почти никаких подкреплений, так что победа обещала быть легкой. Вместо этого мятежники больше чем на неделю увязли в локальных боях. Так, 20 февраля на северо-западном участке обороны города у Мансуето, республиканские танкисты сами атаковали противника. Отличилась на этот раз рота под командованием лейтенанта А.Разгуляева, которая прикрывая отход испанского батальона огнем из засады подбила два Pz.I. После этого пять БТ-5 перешли в контратаку и подбили ещё три “панцера”. Никакого серьёзного сопротивления танки франкистов оказать не смогли, поскольку их вооружение состояло только из 7,92-мм пулеметов. Пехота противника оказалась в замешательстве и сама попала под удар республиканских танков. Если бы не артиллерия и авиация мятежников исход этого сражения мог оказаться для них весьма плачевным. Потери полка тогда составил только один танк, который был поврежден близким разрывом бомбы. Экипаж погиб, но подбитый БТ-5 удалось эвакуировать в тыл и восстановить.

Битва за Теруэль завершилась 22 февраля – республиканцам пришлось оставить город, потеряв там около 55.000 человек. Как это ни странно, но полк БТ-5 всё ещё оставался достаточно боеспособным соединением. К тому моменту в нём насчитывалось 42 танка, но только 15 из них могли принять участие в дальнейших боях. По всей видимости, в общее число танков были также включены Т-26.

После отвода в тыл танки встали на ремонт в районе Формиче-Бахо – надо было менять изношенные элементы трансмиссии, двигатели, заменять орудийные стволы и обновлять ходовую часть. К этому времени помощь из СССР сильно сократилась и запасных частей остро недоставало. Ремонт удалось завершить к концу февраля, после чего полк перевели на Восточный фронт, где после мощного наступления франкистов образовалась “брешь” на участке 24-й и 30-й пехотных дивизий республиканцев от Фуэндетодос до Монтальбана (на севере от Теруэля).
Выдвинувшийся первым отряд из восьми БТ-5 под командованием командира 1-й роты П.Смирнова, совершая 60-километровый марш, вблизи от Монтальбана встретился с колонной вражеской пехоты. Франкисты шли без тяжелого вооружения и боевого охранения, чем и решил воспользоваться Смирнов. Республиканские танки рассеяли пехоту, после чего их окопали на шоссе Мартин-дель-Рио – Вальдеконехос, где ожидался очередной удар противника. Утром следующего дня отряд был атакован большим количеством пехоты, шедшей при поддержке 20 танкеток. Тут стоит отметить, что итальянские CV 3/35 вооружались 12,7-мм пулеметами и 20-мм автоматическими пушками Breda, которые на близких дистанциях были опасны для БТ-5. Тем не менее, испанская танковая группа, подпустив противника на 500-800 метров, начала “отстрел” танкеток. После первых выстрелов было подбито два CV 3/35. Пехота противника, постоянно находясь под сильным ружейно-пулеметным огнем, вынуждена была залечь, чем облегчила задачу танкистам. Далее были подбиты ещё две танкетки и франкисты благоразумно отступили.

Преимущество советских БТ-5 над немецкими Pz.I в очередной раз подтвердилось в бою в районе населенных пунктов Ихара — Альбасете-дель- Арсобиспо. Тогда единственный БТ-5 вступил в схватку с пятью “панцерами”, один из которых подбил из пушки, а после того как был разбит орудийный прицел – таранил второй. Интересно, что экипаж танка состоял только из двух советских танкистов (лейтенанта А. Разгуляева и механика-водителя М. Даниловым).

В марте-апреле 1938 года советское присутствие на Пиренеях стало стремительно сокращаться. Этому сильно способствовала внутриполитическая обстановка в Республике, где централизованная власть никак не могла наладить взаимодействия с союзными партиями и организациями. Падение республиканского строя стало лишь делом времени и в такой ситуации советское правительство решило отозвать своих “добровольцев”. Вслед за летчиками в конце марта на родину отправились и танкисты. К этому времени в 1-м интернациональном полку их осталось 22 человека при 18 танках. Из-за больших потерь полк вывели не переформирование, создав на его основе танковую бригаду.

Летом 1938 года, оставшись без поддержки извне, республиканцы предприняли последнюю попытку переломить ход войны в свою сторону. В сражении на реке Эбро приняла участие основная масса уцелевших танков, а также около 70-75 самолётов. Наступление началось 25 июня и первое время развивалось для республиканских сил удачно. Войска под командованием полковника Хуана Модесто (Juan Modesto) постепенно продвигались к главной цели – городу Гандеса, который располагался в 25 км от реки, однако уже через несколько дней ситуация переменилась. Местность для действия танков была совершенно неблагоприятной, поскольку изобиловала заболоченными и каменистыми участками. Ближе к городу начинались холмы, где быстроходным БТ негде было реализовать своё преимущество в маневре и скорости. К тому же, франкисты после начала сражения располагали 550 самолётами, создав внушительный перевес и тем самым предопределив исход этой битвы.

Немногие оставшиеся танки БТ-5 впоследствии использовались в боях эпизодически и после капитуляции 1 апреля 1939 года перешли в руки франкистов. Предположительно, им досталось порядка 5 машин в боеспособном состоянии, причем как минимум одна из них была оснащена башней раннего типа.
Впрочем, мятежники начали использовать эти машины ещё годом ранее. Например, на Арагонском фронте в течении некоторого времени в составе итальянской Raggruppamento Carristi имелось пять Т-26В (обр.1933 г.), которые были сведены в одну “русскую” группу. В ходе боевых действий три танка были потеряны безвозвратно и заменены на трофейные БТ-5. Так что, возможность поближе ознакомиться с конструкцией ходовой части типа Christie у итальянцев появилась задолго до Африканской кампании 1940 г., когда в Ливии были захвачены британские крейсерские танки. По всей видимости, до победы франкистов ни один танк из “русской” группы не дожил, так как сведения об их действиях в 1938-1939 гг. отсутствуют.

Пока в Испании сражались интернациональные бригады на восточных границах Советского Союза созрела конфликтная ситуация, с каждым днем грозящая перерасти в войну. С конца 1920-х гг. главными противниками считались две страны – Польша на западе и Япония на востоке. Угроза японского вторжения неоднократно подкреплялась многочисленными провокациями на советско-китайской границе. Если быть более точным, самым “взрывоопасным” был район пересечения границ СССР, Монголии и Манчжоу-Го. Опасность со стороны японцев и их китайских союзников оценивалась настолько высоко, что вплоть до 1935-1936 гг. здесь держалась весьма крупная армейская группировка, включая новейшие танки и самолеты, включая тяжелую бомбардировочную авиацию (бомбардировщики ТБ-3), способную осуществлять удары по объектам в Японии.
После ряда инцидентов японское командование пришло к выводу, что пришло время испытать свои войска боем. Квантунская армия располагала здесь значительными силами, но решила обойтись преимущественно пехотой, артиллерией и авиацией.

Надо отметить, что танковые силы японцев в Манчжурии имели на вооружении далеко не новые средние танки Тип 89 и Тип 94, являвшиеся модернизированной версией британского Vickers Medium Mk.C. Незначительно превосходя советский БТ-5 по толщине лобового бронирования (17 против 13 мм) японская машина уступала ему по всем остальным параметрам, включая скорость, подвижность на местности и мощность вооружения. “Главным калибром” у танков Тип 89 была 57-мм пушка Тип 97 к которой бронебойные снаряды отсутствовали вообще. Стрельба осколочно-фугасными боеприпасами по вражеским танкам могла быть эффективной только на критически близких дистанциях 100-200 метров, так что у БТ-5 в этом плане было абсолютное преимущество.

Два других типа японских танка тоже с трудом могли составить конкуренцию советским БТ и Т-26 оснащенным 45-мм пушками. Легкий танк “Те-ке” по сути являлся двухместной танкеткой, вооруженной 37-мм пушкой. В то же время толщина бронирования этой машины составляла 12-16 мм, что надежно защищало от бронебойных пуль любого калибра и снарядов 20-мм пушек на дистанциях свыше 500 метров. Аналогично смотрелся легкий танк “Ха-го”, выпуск которого был налажен в 1936 году. Относительно вооружения, бронирования и динамических качеств эти две машины были практически равноценны. Вот с такими противниками предстояло воевать советским танкистам в 1938-1939 гг.

Конфликт между СССР и Японией возник из-за якобы “спорной” территории у озера Хасан в районе высот Заозерная и Безымянная. Японская сторона настаивала, что эти территории принадлежат Манчжоу-Го, однако по российско-китайскому договору от 1886 года выходило обратное. Дипломатическим путем решить эту проблему не удалось и 16 июля японский отряд демонстративно занял высоту 460,1. Советская нота от 22 июля была отклонена, а на следующий день в этот район были стянуты значительные силы, включая тяжелую артиллерию и бронепоезда. Конфликт был “подогрет” 25 июня после захвата японцами высоты Чертова Гора. В общем, становилось ясно, что крупномасштабных боевых действий избежать не удастся.

Самый мощный удар был нанесен у озера Хасан днем 29 июля 1938 года. Советские пограничники, находясь в явном меньшинстве, первый бой проиграли, но задержали противника. Тут стоит несколько слов сказать о местности, на которой развивались события. Озеро Хасан находится всего в 10 км от Тихого океана и в 130 км от Владивостока. Территории вокруг него низменные и заболоченные, с несколькими сопками поблизости. Именно эти возвышенности с крутыми склонами давали хороший обзор и потому являлись ключевыми пунктами советской обороны.

Первый контрудар был спланирован менее чем за сутки. Против японцев бросили 40-ю стрелковую дивизию при поддержке батальона Т-26 и артиллерии, однако ко 2-му августа значительных успехов достичь не удалось. В провале наступления обвинили В.К.Блюхера, который действовал крайне нерешительно. Фактически после этих событий его отстранили от командования приграничной группировкой, но с фронта пока не отзывали.

Для второго контрудара командование Дальневосточным фронтом, общее руководство над которым осуществлял начальник штаба ДВФ комкор Г.М.Штерн, решило задействовать 39-й стрелковый корпус с состав которого входили 26-я, 32-я, 39-я и 40-я стрелковые дивизии, а также 2-й механизированный корпус. В отличии от японцев советская сторона отводила танкам большую роль. Всего в приграничных подразделениях имелось 94 БТ-5\БТ-7 и 257 Т-26, которые распределялись следующим образом. В состав 32-й сд, располагавшей 32-м отдельным танковым батальоном с 48 танками Т-26, был передан 3-й танковый батальон 2-го мехкорпуса с 50 Т-26 и 6 БТ. Сильно потрепанная в боях 2-4 августа 40-я дивизия имела в своём составе 40-й отдельный танковый батальон с 42 Т-26, а также отдельный разведывательный батальон с 19 БТ и 2-й танковым батальон 2-го мехкорпуса с 51 Т-26 и 6 БТ. Значительные силы 2-го мехкорпуса (66 Т-26 и 63 БТ-5\БТ-7) были оставлены в корпусном резерве. Непосредственно в резерве командующего корпуса находилось 122 танка и 12 СУ-5-2, но из них в эпизодических боях участвовали только самоходки и группа управления, состоявшая из танков БТ-5РТ под командованием полковника А.П.Панфилова.

Приказ о выдвижении был выдан в ночь с 5 на 6 августа, так что на подготовку у танкистов времени практически не было. Предварительная разведка местности и уровня обороны японцев тоже не проводилась. Торопиться было от чего – в течении 30 июля японская артиллерия методично обстреливала советские полевые укрепления, заставив стрелковые части отступить на противоположный берег оз.Хасан. Немногим ранее на высоты Безымянная и 62,1 прибыли стрелковые подразделения усиленные двумя взводами Т-26. Танки были тотчас закопаны в землю и заняли круговую оборону. Танковые группы получили приказ поддержать пехоту на поле боя, хотя 4 и 5 августа шли сильные дожди и местность для танков стала труднопроходимой. По этим причинам наступление, намеченное на 14:00 6 августа, задержалось почти на два часа. Ни о каком элементе внезапности говорить уже не приходилось.

Предварительно японцев “обработала” авиация. В первой волне по вражеским позициям нанесли удар 180 бомбардировщиков шедших в сопровождении 70 истребителей. Основную ударную силу составляли СБ различных модификаций, но командующий авиацией ДВФ комбриг П.В.Рычагов привлек также тяжелые бомбардировщики ТБ-3, которые сбросили на японские укрепления 1592 бомбы общим весом 122 тонны. Вторую волну составили только истребители И-15, И-153 и И-16, в течении нескольких минут обстреливавших окопы и открытые артиллерийские позиции. После этого в бой пошли танки и пехота.

Брошенный в прорыв 3-й танковый батальон выдвинул вперед группу в составе шести танков БТ-5 и БТ-7. По трем наведенным переправам через ручей юго-западнее н\п Новоселки машины были переброшены на другой берег, однако из-за мягкого грунта танки могли двигаться со скорость около 3 км\ч, находясь по постоянным обстрелом со стороны японцев. В общей сложности, из 43 БТ, выдвинутых к передней линии японской обороны, противника достигли только 10. При таких потерях батальон выполнить боевую задачу не смог. Пехота, оставшись без поддержки танков, залегла, пытаясь окопаться на занятых рубежах. Потеряв в бессмысленном топтании на месте ещё 10 машин батальон, с наступлением темноты, был отведен в тыл.

Также не очень удачно сложилась атака 2-го батальона, начавшего атаку на левом фланге в 16:55. Танки шли тремя эшелонами, сопровождая пехоту 40-й стрелковой дивизии. Спустя полчаса, достигнув подножия высоты Пулеметная горка, советские войска были вынуждены остановиться. Танки до этого момента двигались по заболоченному участку местности и понесли большие потери. Особо неприятной выглядела утрата пяти командирских БТ-5РТ, на которых в бой пошли экипажи комбата, комиссара, начальника штаба батальона, а также командиры обеих рот. К счастью, потери среди командного состава оказались невелики и в скором времени командир батальона Меньшов отдал приказ 12 танкам БТ поддержать действия 118-го и 119-го стрелковых полков. Ещё несколько машин было выделено для подавления огневых точек японцев, мешавших продвижению силам 120-го полка.

Наступление советских войск у высот Пулеметная Горка и Заозерная началось в 16:50. Атаку пехоты поддержал разведбат с 19 танками БТ-5 и БТ-7, однако из-за сильно заболоченной местности далеко не всем из них удалось достичь позиции противника. Лощину перед сопкой Заозерная преодолели только два танка, но и этого оказалось достаточно – в скором времени к ним присоединилось 7 танков из 2-го танкового батальона и к 22 часам советским войскам удалось закрепиться на северо-восточном склоне. Авиация в это время поддержку оказать не смогла, хотя к полуночи подразделениям 118-го стрелкового полка удалось прорвать оборону японцев и водрузить советский флаг на вершине сопки Заозерная. Примерно в это же время части 119-го полка овладели её восточными скатами. Впрочем, ожесточенные бои за приграничные высоты продолжались до 11 августа, причем в течении двух последних дней советская артиллерия перенесла огонь на территорию Кореи. Так например, сопка Заозерная днем 8 августа была вновь захвачена японцами и в тот же день отбита частями 96-го стрелкового полка. На заключительном этапе сражения танки участия практически не принимали, используясь в основном в качестве неподвижных огневых точек.

Командование Квантунской армии, видя бесперспективность дальнейших боевых действий и учитывая большие потери в личном составе, запросило перемирия ещё 7 августа, поставив условие провести линию границы по своим картам. Для советской стороны подобное требование было абсолютно неприемлемо – японцы это понимали и просто тянули время. За несколько дней им удалось перебросить 46 эшелонов с войсками и техникой, но было уже слишком поздно. Тем не менее, на этом приграничный конфликт не угас.

Повторную “проба пера” командование Квантунской армии решило провести весной 1939 года, на этот раз подготовившись более основательно. Удар предстояло нанести в районе реки Халхин-Гол на территории Монголии, армия которой были намного слабее японской. Попытки “прощупать” потенциальные возможности противника начались ещё в 1935 году. Японцы неоднократно нарушали монгольскую границу, не брезгуя применением моторизованных частей, в состав которых входили бронемашины и танкетки. Пользуясь поддержкой со стороны СССР правительство Монголии запросило военной поддержки и 12 марта 1936 года был подписан Протокол о взаимопомощи между двумя странами. Согласно этому документу осенью 1937 года на монгольскую территорию были введены значительные армейские силы, который составили 57-й особый корпус. Танковые части включали 7-ю, 8-ю и 9-ю мотобронебригады оснащенные бронемашинами ФАИ-М, БА-20М, БА-6 и БА-10 (по 80 единиц в каждой), а также 11-ю отдельную легкую танковую бригады, в составе которой имелось 278 танков Т-37А, БТ-5, БТ-7, включая взвод химических ХТ-26. Кроме того, 36-я мотострелковая дивизия располагала танковым батальоном трехротного состава, в котором числилось 50 Т-26 (по три взвода с 5 танками в каждой роте и 5 танков при управлении батальона). Базируясь в Ундурхане, Баин-Тумене и Дзаин-Удэ бронетанковые силы находились на почтительном удалении от реки Халхин-Гол. Окружающая местность отличалась степным ландшафтом при полном отсутствии дорог и ориентиров. До ближайшей ж\д станции было 750 км, так что переброска техники могла быть проведена только своими силами.

Отсчет боевым действиям принято вести с 11 мая, когда на монголо-манчжурской границе прошла серия боевых столкновений, носивших разведывательный характер. Участие советских войск на протяжении следующих двух недель было крайне незначительным – пока ситуация не обострялась бои вели части 6-й кавалерийской дивизии армии МНР. Лишь 27 мая в район реки Халхин-Гол в полном составе была переброшена 9-я мотоброневая бригада. У японцев здесь танки отсутствовали совсем, а количество бронемашин не превышало 12-15 единиц. Большей частью это были трехосные 2593 “Сумида”, проходимость которых на местности была крайне низкой, а их вооружение составляли всего один 6,5-мм пулемет. Не исключено, что здесь могли присутствовать бронемашины 2592 “Чийода” и бронемашины 2592 десантных морских отрядов. Основным средством борьбы с советскими танками была полевая артиллерия, включавшая 47-мм противотанковые орудия, вполне способные эффективно бороться с БТ и Т-26. Помимо этого, японцы практиковали настоящие «осады» подбитых танков, пытаясь штыками разбить бронестекла в смотровых щелях или установить на броню динамит. Всё это нашло отражение в отrрытках и плакатах пропагандистского содержания.

В тылу японцы располагали более значительными силами. В состав объединенной механизированной бригады под командованием генерал-лейтенанта Ясуоки к июлю 1939 года были сведены 3-й полк средних танков (командир – полковник Йошимару) и 4-й полк легких танков (командир – полковник Тамада). Комплектация этих подразделений была следующей:

3-й средний танковый полк – 378 человек личного состава, 26 танков Тип 89 “Оцу” сведенных в две линейные роты, 4 тип 97 “Чи-ха”, 7 пулеметных танкеток Тип 94 “TK” и 4 легких танка Тип 97 “Те-ке”;

4-й легкий танковый полк – 437 танкистов и технического персонала, 128 человек из частей инженерного обеспечения, 35 легких танков “Ха-го” сведенных в три линейные и одну резервную роты, 8 средних танков Тип 89 “Оцу” и 5 танкетки Тип 94 “TK”.

Крупномасштабное наступление японских войск началось 2 июля. В отличии от сражения годичной давности здесь большую роль сыграли бронетанковые силы Квантунской армии. Из 80 танков, атаковавших переправы и позиции 149-го стрелкового полка и 9-й мббр у Баин-Цагана, большую часть составляли легкие “Ха-го”. Средние танки Тип 89 и танкетки Тип 94 японцы использовались эпизодически в виду их полной устарелости и неспособности вести бой с советскими машинами. Подразделениям противника удалось вклиниться в боевые порядки советских войск, причем некоторые танки прорвались к артиллерийским позициям. Здесь они были остановлены плотным артогнем – потеряв около 30 машин японцы были вынуждены остановить наступление на этом участке фронта. Советские солдаты захватили 11 японских танкистов из подбитых танков, а остальные (надо полагать – не менее 49 человек) были уничтожены. Тем не менее, советской пехоте также пришлось отойти и вечером 3-го июля японцы завершили переправу на другой берег реки.

В ответ на эти действия командование 57-го особого стрелкового корпуса спланировало операцию по отражению агрессии и разгрому основных сил Квантунской армии в этом районе. Подразделениям 11-й танковой бригады был выдан приказ выйти в район в 6 км юго-западнее “Развалин” и быть готовой нанести удар с северного направления. Более слабая 7-я мббр, в основном укомплектованная бронемашинами БА-10, получила задачу сковать действия противника в 12 км северо-западнее горы Хамар-Даба.

Получив сообщение и переправе японцев у Баин-Цагана планы пришлось изменить. Не давая противнику закрепиться на занятых рубежах, где уже началась постройка полевых укреплений, в бой пошла рота 2-го танкового батальона (15 танков БТ-5) и бронедивизион 8-й кавдивизии (18 бронемашин БА-6). Поддержку им оказала 7-я мббр и девять бронемашин 6-й монгольской кавдивизии. Подтянувшиеся вскоре 1-й и 3-й танковые батальоны должны были атаковать с северо-запада и запада, зажимая противника в кольцо. В самом начале атаки японцы было ошеломлены “стальной лавиной”, однако через 10 минут после начала контрнаступления по советским бронетанковым частям был открыт сильный артиллерийский и пулеметный огонь. Сразу было подбито 15 танков, но сбить атакующий темп японцам не удалось. Немалую роль в успехе этого сражения сыграла советская авиация, успевшая завоевать к этому времени полное превосходство в воздухе. Согласно плану танки должны были развивать наступление при поддержке пехоты, но 24-й мотострелковый полк по ошибке вышел к “Развалинам”. В этой ситуации командующий 57-м корпусом К.Г.Жуков отдал приказ бросить в бой танки без пехоты. Выполняя это указание 3-я танковая рота вступила в бой, который длился около 4 часов. В это же время на южном фланге в наступление перешли основные силы 2-го батальона в составе 53 танков БТ-5. Не имея танков и оставшись почти без орудий японцы перешли к методу самоубийственных атак, используя смертников, бросавшихся на танки с бутылками с зажигательной смесью и противотанковыми минами на бамбуковых шестах. Эффект такого метода оказался небольшим – батальон потерял всего три танка и две бронемашины, из которых полностью сгорели два БТ-5, а остальные машины были позднее эвакуированы. Всего же в этот день у горы Баин-Цаган в бой было введено не менее 400 танков и бронемашин с обеих сторон.

В течении 4-го июля японцы в попытались выбить советско-монгольские войска, предприняв пять атак силами пехотных подразделений при поддержке авиации. Части 57-го корпуса контратаковали и после 19:00 им удалось пробиться к переправе. Ударный “кулак” составили танки БТ-5 и БТ-7 из 1-го и 2-го батальонов, которые стали обстреливать наведенные мосты из орудий. Во избежание выхода в тыл японское командование отдало приказ взорвать переправу, таким образом отрезав свои войска оставшиеся на западном берегу Халхин-Гола. Дальше дело приобрело характер форменного разгрома японской группировки.

Примечательно, что танковых сражений, как таковых, здесь не было. Одна из самых примечательных схваток произошла утром 5 июля, когда четыре БТ-5 встретились с 11 японскими танками “Ха-го”. В ходе боя советские танкисты, ведомые лейтенантом А.Ф.Васильевым, подбили четыре машины противника, обратив остальных в бегство. Командир роты, за проявленное мужество и героизм был впоследствии удостоен звания Героя Советского Союза. В общих чертах, до утра 6-го июля сопротивление японских войск на западном берегу реки Халхин-Гол было полностью сломлено. Советскими трофеями стали несколько десятков легких танков “Ха-го” и танкеток Тип 94. Последние применялись преимущественно в качестве разведывательных.

После этого японцы перегруппировали силы и ночью 8-го июля неожиданно атаковали советские войска, успевшие к тому моменту порядком расслабиться. Атаку удалось отбить, но при этом пришлось бросить артбатарею, взвод ПТО и несколько пулеметов. Повторная атака состоялась 11-го августа – на этот раз японцам удалось захватить высоту Ремизова (названа в честь погибшего здесь командира 149-го сп). В ответном контрнаступлении участвовали подразделения 11-й тбр и пехота из 149-го полка. Противника выбить с высоты удалось, однако от пули японского снайпера погиб командир бригады М.П.Яковлев.

В период с 13 по 23 июля обе стороны не предпринимали активных действий. Вообще положение советско-монгольских войск тогда выглядело для Москвы настолько перспективным, что даже рассматривался вариант переноса боевых действий на территорию Манчжоу-Го, но Сталин отказался от такого заманчивого предложения.
Для окончательного “решения вопроса” в Монголию перебросили 37-ю лтбр и 6-ю олтбр, оснащенные танками БТ-7. Впрочем, только вторая из них привлекалась для преследования отходившего противника в августе 1939 года.

В последний раз в массовом количестве танки БТ-5 применялись на завершающем этапе боевых действий. Уже после разгрома 6-й армии к монгольской границе перебросили 2-ю пехотную дивизию, с помощью которой японское командование намеревалось если не разгромить, то хотя бы отбросить советско-монгольские войска. После серии провокаций 4 сентября японцы, силами двух батальонов, перешли в решительное наступление. Попытка захватить высоту Эрис-Улыйн-Обо, расположенную на правом фланге Халхин-Гольского выступа, закончилась полным провалом. Советская контратака, проведенная двумя эскадронами 8-й кавалерийской дивизии при содействии шести БТ-5 из 8-го танкового полка, была проведена решительно, после чего на поле боя осталось 350 убитых и раненых японских бойцов. После этого, 8-го сентября, была предпринята ещё одна попытка прорваться через границу, завершившаяся столь же неудачно. На этом активные боевые действия были прекращены и 16-го сентября было подписано перемирие.

Сражения на Дальнем Востоке 1938-1939 гг. ещё раз подтвердили высокие боевые качества танков БТ-5, хотя воевать им приходилось в крайне невыгодных для себя условиях местности, почти полностью исключавших свободу маневра по фронту. Эти машины отличались высокой эксплуатационной надежностью и ремонтопригодностью. Кроме того, при равном бронировании БТ-5 оказались сильнее основным японских танков. Впрочем, главные проблемы касались именно защищенности советских танков. Как показала оценка боевых повреждений БТ-5 основная часть пробоин пришлась на борта корпуса (77 попаданий), ходовую часть (64), башню (57) и лоб корпуса (35). Снаряды 37-мм японских ПТО и танковых орудий пробивали 13-мм броню насквозь, вызывая вторичные осколки. Было также зафиксировано одно прямое попадание авиабомбы и 8 пробоин от крупных осколков. В общей сложности 11-я танковая бригада потеряла 84 танка БТ-5 безвозвратно. За время боевых действий текущий ремонт прошли 82 БТ-5, 14 – средний и 12 – капитальный. Как правило танки ремонтировались силами полевых бригад. Если машину восстановить не представлялось возможным с неё снимали уцелевшие агрегаты и закапывали в землю, превращая танк в бронированную огневую точку. Впрочем, таких БОТов на Халхин-Голе было совсем немного.

Едва успел завершиться конфликт в Монголии, как 17-го сентября 1939 года Советский Союз неофициально вступил во 2-ю мировую войну, заняв восточные воеводства Польши. В послевоенный период было принято считать, что поляки стали безусловными жертвами агрессии со стороны СССР и Германии, а оборона Польши стала именоваться “героической”. Надо признать, что поляки действительно сражались самоотверженно, но “безвинными жертвами нацизма и коммунизма” их считать вряд ли стоит. Чтобы понять причину такой позиции обратимся к истории.

Досоветский временной промежуток, когда Польша частично находилась в составе Российской Империи (1772-1916 гг.), мы пропустим – все-таки это было другая страна. В нашем случае интересен период нового польского государства, начавшийся ещё в годы 1-й мировой войны.

В ноябре 1916 года на захваченных польских землях Германия решила воссоздать Королевство Польское. Не столько от большой любви к полякам, сколько в противовес и без того начавшей разлагаться России. Стало быть, основные государственные посты и институты находились под немецким контролем — реальная власть в Польше принадлежала германскому генерал-губернатору Гансу Гартвигу фон Безелеру. Прошло два года и Германская Империя сама развалилась под тяжестью непосильного для неё бремени войны. Однако еще в ноябре-декабре 1917 года поляки, пользуясь нелегким положением Советской России, начали предпринимать рейды на территорию Белорусии и Украины. Поначалу они поддерживали местные “независимые” правительства, но уже в 1918 году поляки не побрезговали открытым захватом целых областей, расположенных в западных областях.

В ноябре 1918 года польское правительство резко переменило отношение к бывшему союзнику. После капитуляции Германии появилась возможность существенно расширить свои владения, причем не только за счет бывших губерний Российской Империи – поляки “внезапно” вспомнили, что в портовом городе Данциг (теперь Гданьск) проживает много польского населения. Несмотря на то, что по договору между Германией и Польшей город получал “вольный” статус, с 1919 года он фактически находился в польской блокаде.

Той же осенью 1918 года, когда на политической карте мира появилась Чехословакия, правительство Польши сразу предъявило ей ультиматум касаемый якобы спорной территории Заолзья (Zaolzie) с главным городом Тешин. Чехи долго упирались и довели дело до вооруженного конфликта, прекратить который удалось только в 1921-1922 гг. В тот раз по решению международной комиссии Заолзье досталось-таки Чехословакии.

Впрочем, главным событием стала советско-польская война 1919-1921 гг. Как можно догадаться, причиной её возникновения было далеко не спасение братских народов от большевицкого гнёта и доставка им западной демократии – всё было намного прозаичнее. В очередной раз воспользовавшись крайне тяжелым положением Советской России на Южном и Восточном фронтах Гражданской войны поляки в прямом смысле ударили ей в спину. Пересказывать ход боевых действий мы не будем, отметим лишь, что польское государство пользовалось широкой поддержкой со стороны Антанты, а захваченная территория почти не уступала по размерам самой Польше. Неудивительно, что вплоть до 1935-1936 гг. советское правительство рассматривало эту страну в качестве одного из главных врагов.

Все эти события лишний раз убедили поляков, что “заграница их не оставит”, а потому можно смело грабить более слабых соседей дальше. Очередным таким примером стало вторжение в Заолзье, состоявшееся в октябре 1938 года, когда от Чехословакии немцы уже успели “оторвать” Судетскую область. На ослабленную страну тотчас набросились Польша и Венгрия, пытаясь вернуть свои “исторические” земли. Полякам это удалось сразу, венграм – в марте-апреле 1939 года.

Вот такой “несчастной жертвой” была Польша в довоенный период. Можно конечно сказать, что тогда было такое время и более слабый неизбежно оказывался в роли проигравшего, но ведь был и другой выход. Польша вполне могла бы развить союзные отношения с Чехословакией и Венгрией, не допустив (или по меньшей мере – оттянув) угрозу немецкой агрессии. Отношения с Советским Союзом тоже не мешало бы пересмотреть. К несчастью, ненависть к большевизму и территориальные споры поставили поляков в тупиковое положение.

Учитывая вышеизложенные события говорить о том, что Советский Союз был безусловным агрессором вряд ли справедливо, ведь 18 лет назад Польша находилась в таком же сговоре с Антантой, как СССР с Германией. Однако на эти мелочи сейчас мало кто обращает внимание.

Для восстановления исторической справедливости советским командованием была спланирована операция по вторжению на территорию Западной Украины и Беларуси. Сформированные фронты имели силы намного превосходящие всю польскую армию целиком, которая к тому же была занята отражением немецкого наступления на Западе. В количественном отношении танки БТ-5 находились далеко не на первом месте, поскольку основу танковых бригад составляли Т-26 и БТ-7. Впрочем, при вторжении в Польшу были задействованы более старые БТ-2, средние Т-28, а также плавающие Т-37А и Т-38.

На Белорусском фронте в наступлении участвовали пять танковых бригад (6, 22, 25, 29 и 32) в основном оснащенные БТ-7. Около 150 танков БТ-5 имелось в составе шести танковых полков кавалерийских дивизий, но в сентябре 1939 года они в боях не участвовали и находились в местах постоянной дислокации.

В составе Украинского фронта действовало четыре танковые бригады (10, 24 36 и 38) входившие в состав подвижной армейской группы, но на этом направлении им оказывали содействие конно-механизированная группа состоявшая из следующих соединений: 25-й танковый корпус (58 БТ-5 включительно), 23-я и 26-я танковые бригады, а также части 4-го кавалерийского корпуса и 3, 5 (29 БТ-5 в составе 32-го танкового полка) и 16-й кавалерийских дивизий (31 БТ-5 в составе 39-го танкового полка).

Исходя из донесений, поступавших с обоих фронтов в период с 17 сентября по 2 октября 1939 года, боевых потерь среди “пятерок” практически не было. В общей сложности советские войска потеряли всего 17 танков БТ всех типов, причем половину их них – по техническим или небоевым причинам.

Намного более мирно разворачивались события по включению в состав СССР бывших южных владений. Речь идёт, как можно догадаться, о Бессарабии. В периоды 1818-1856 гг. и 1878-1917 гг. бессарабские земли были частью Российской Империи. В декабре 1917 года, под видом охраны коммуникаций и складов, а также поддержания порядка, сюда пришли румынские войска. В конце марта 1918 года молдавский парламент большинством голосов принял решение о вхождении в состав Румынии на правах автономии. Практически сразу после этого молдавская власть прекратила своё существование. Советская Россия тоже была не согласна с таким развитием событий вплоть до 1924 года не оставляла попыток вернуть утраченные земли. Правда, благодаря тяжелому состоянию страны, только что вышедшей из Гражданской войны, румыны не шли ни на какие компромиссы.

Всё изменилось после подписания секретного протокола о разделе сфер влияния между СССР и Германией. В отличии от Польши румынские власти получили твердые гарантии от Великобритании и Франции, но после разгрома французской армии в мае-июне 1940 года путь в Бессарабию был открыт. Уже 26 июня 1940 последовала нота румынскому послу в Москве относительно передачи Бессарабии, а также Северной Буковины Советскому Союзу. Сопротивляться было абсолютно бессмысленно и 28-го июня эти территории были моментально заняты советскими войсками.

Организованный в июне 1940 года Южный фронт, под командованием генерала К.Г.Жукова, включал три армии (5-ю, 9-ю и 12-ю), которые 12 июня под видом учебного похода начали выдвижение на румынскую границу. Кроме того, предусматривался десант 201, 204 и 214 воздушно-десантных бригад в городе Тыргу-Фрумос, который планировалось провести со 120 тяжелых бомбардировщиков ТБ-3. Были также запланированы авиаудары по войскам и аэродромам противника. Для воздушного прикрытия было выделено 300 истребителей. Было разработано два варианта плана вхождения войск на территорию Бессарабии, на случай отказа румынской стороны и мирного разрешения конфликта. На практике был применен второй вариант.

Раним утром 28 июня советско-румынскую границу сразу в нескольких местах перешли подразделения 12-й армии. Основу бронетанковой группировки составляли 11 танковых бригад и танковые полки шести кавалерийских дивизий, в значительной мере укомплектованных танками БТ-7 и Т-26, но имелось также небольшое количество БТ-5.
Первое боевое столкновение с румынскими войсками, возникшее из-за обстрела советской автомашины, произошло у г.Бранешт 29 июня. Вот как описал эти события очевидец:

“…В результате стрельбы 8-й и 11-й полки румынской армии в панике рассеялись. Часть румынских солдат, уроженцев Бессарабии, воспользовавшись суматохой, бросили оружие, обозы и разбежались по домам.”

В следующие двое суток, 1 и 2 июля, инциденты со стрельбой с румынской стороны были отмечены ещё дважды, но и в этот раз удалось обойтись без жертв. Окончательно операция по вводу войск в Бессарабию завершилась 3-го июля. В тот же день в Кишиневе прошел парад советских войск. Как видим, танковым частям РККА тут повоевать не удалось.

Не менее жаркой оказалась Зимняя война, развязанная с Финляндией 30 ноября 1939 года. Несмотря на идущую полным ходом модернизацию танкового парка быстроходных танков в количественном отношении БТ-5 не уступали БТ-7.

Одним из первых в боях на “линии Маннергейма” приняла 1-я легкотанковая бригада, действовавшая в подчинении 10-го танкового корпуса. В общей сложности бригада располагала 7 Т-26, 83 БТ-5, 82 БТ-2 и 6 БТ-7А, не считая 18 бронемашин БА-10 и 5 БА-20. Как видим, в этом соединении танки БТ-7 отсутствовали вовсе, так как прибыли они значительно позже, зато в заметном количестве – 112 штук.

Первый месяц войны выдался не особо активным, а в течении января танкисты занимались подготовкой к грядущему наступлению и ремонтом техники. Первая атака финских позиций в районе Мелола, предпринятая 9 февраля, закончилась неудачно. Несмотря на проведенную разведку местности и проделанные проходы в бетонных надолбах и минных полях танки пройти не смогли, а пехота без танков залегла и позже отошла на исходный рубеж. Успеха удалось добиться только 14-15 февраля, когда танки вели огонь с места по вскрытым вражеским огневым точкам.

С 21 февраля 1-я танковая бригада в резерве 7-й армии, а 27 февраля она придается 34-у стрелковому корпусу для совместных действий по уничтожению отходящего противника и овладению Выборгом. Выполняя поставленную задачу, бригада 29 февраля с боями заняла Сяйние, а с 3 марта завязала бои за Теммясуо, которые продолжались до конца войны. На этом участке фронта действия танкистов заслужили самой высокой оценки, поскольку зачастую им приходилось сражаться в одиночку без поддержки пехоты. Достаточно сказать, что 12 марта (буквально перед подписанием перемирия) начальник штаба 91-й стрелковой дивизии прибыл на передовую и был вынужден удерживать небольшую группу не успевших отойти в тыл пехотинцев, обещая им ордена за выполнение боевой задачи.

За время боёв на Карельском фронте, вплоть до 13 марта включительно, 1-я лтбр получила в качестве пополнения 22 танка БТ-5. Потерь, правда, оказалось больше: 18 танков потеряли от артиллерийского огня, 19 подорвалось на минах и фугасах, 2 сгорело, 3 утонуло и ещё 74 вышли из строя по техническим причинам. Превышения количества потерянных танков над общим объясняется тем, что часть БТ-5 ремонтировалась и вводилась в строй силами полевых ремонтных бригад.

В конце ноября на Карельском фронте действовала 40-я лтбр, на оснащении которой находилось 247 танков. На долю БТ-2 и БТ-5 пришлось 34 машины, причем никаких пополнений быстроходными танками бриагада в ходе войны не получала. После прибытия на фронт 40-я лтбр была “раздергана” по частям среди соединений 19-го стрелкового корпуса и фактически не представляла из себя единой силы. Как это часто бывало, экипажи Т-36 и БТ прорывали первую линию обороны, но дальше идти не могли из-за отсутствия поддержки со стороны пехоты и сильного артиллерийского огня противника. С 6 декабря развернулись тяжелые бои за укрепления главной полосы обороны в районе Вяйсянен-Муола-Ойнила, которые продолжались до 29 декабря и успеха не принесли. Суммарные потери составили 86 танков, часть из которых удалось восстановить. После этого бригада была отведена в тыл, где в течении января-февраля занималась подготовкой личного состава и ремонтом. Во время прорыва главной полосы обороны “линии Маннергейма” танки по-прежнему действовали с дивизиями 19-го стрелкового корпуса в районах Вяйсянен, Хейниоки, Кямаря, Кяянтима. До конца войны потери среди БТ составили 12 машин, из которых три – безвозвратно.

Уже упоминавшаяся 20-я ттбр располагала 40 легкими танками (8 БТ-5, 21 БТ-7, 11 Т-26),105 средними Т-28, а также 5 БА-6 и 15 БА-20. Кстати, в её составе действовала 7-я спецрота укомплектованная телетанками Т-26. В первые дни боев бригада действовала совместно с 19-м стрелковым корпусом, а к 17 декабря переподчинена 50-у стрелковому корпусу. До 12 февраля вела бои в районе Сумма – Хоттинен – высота 65,5, затем действовала в районе Хонканиеми, Перо и Тали. Все танки БТ-5 были потеряны по следующим причинам: 2 от артогня, 1 подорвался на мине, 4 утонуло и ещё один вышел из строя по техническим причинам. Лишь две машины удалось отремонтировать на фронте.

В районе Ладожского озера против финских войска из крупных танковых частей действовала только 34-я лтбр, которая на 30 ноября 1939 года располагала 143 БТ-5, 28 БТ-7, три ХТ-26 и 25 бронемашинами БА-20. В течении 14-17 декабря танкисты вели упорные бои за Сюскуярви и Уомас, но взять их не смогли. Причиной тому стала лесистая местность, изобиловавшая к тому же болотами и естественными препятствиями. В таких условиях, оказавшись отрезанной от танков, дальше не шла и атаки захлёбывались. Танкам приходилась действовать преимущественно вдоль дорог, где каждый участок простреливался полевой и противотанковой артиллерией. Тем не менее, танкистам удалось вклиниться в оборону противника на несколько километров, однако 1 и 2 января 1940 года финны провели ряд контратак, взяв бригаду в кольцо. Командование организовало круговую оборону у штаба, надеясь мощной атакой вывести часть сил из окружения. Впрочем, финские войска и здесь оказались быстрее – 4 января они перерезали дорогу между Южным и Северным Леметти, в результате чего бригада оказалась разрезанной на три части, а связь между группами была нарушена. В этот момент шансы на прорыв ещё оставались. Даже с учетом потерь танкисты находились в явном численном преимуществе, поскольку на этом участке фронта у финнов танки отсутствовали совсем. Можно было, оставив немногочисленные БА-20 и часть грузовиков, организовать прорыв, однако уполномоченный Особого отдела НКВД запретил выход из окружения. Дело закончилось расстрелом командира 179-го мотострелкового батальона, что привело к крайне трагическим последствиям. Согласно отчету от 23 марта матчасти начальнику Автобронетанкового управления комкору Д.Павлову о потерях с места гибели 34-й танковой бригады значилось следующее:

“Танки бригады находятся: Северное Леметти – 25, Южное Леметти – 33, Уомос – 9, Митро – 20, дорога Лавоярви-Уомос – 19, полустанок Конпиная – 2, дорога Северное – Южное Леметти – 9. Итого 117.

Бригада имеет: на ходу – 37, при штабе 8-й армии – 3, СПАМ – 8. Итого 48. Не найдено 11 штук, приняты меры к розыску. Все танки приведены противником в негодность, снято вооружение, инструмент, рации, боекомплект, и все увезено. Со всех танков автогеном срезаны и увезены башни с подбашенными коробками”.

Из других армейских соединений можно отметить ещё 114-й отдельный разведывательный батальон, который был сформирован на базе 4-го танкового полка в г.Наро-Фоминске в составе: один БТ-7,16 БТ-5, четыре БА-10 и один Д-8. На фронте 114-й отбр находился с 30 января 1940 года вплоть до завершения войны и потерь не имел.

В Заполярье танки БТ-5 использовались крайне мало, поскольку линия фронта на этом направлении не менялась практически всю войну. В декабре 1939 года в состав 14-й армии был передан 86-й отдельный танковый батальон, прибывший из состава 34-й танковой бригады. По штату в нем числилось 53 БТ-5, но вся техника абсолютно не была приспособлена для ведения боевых действий условиях севера. Тут повторились те же проблемы, имевшие место годом ранее в ходе битвы за Теруэль. Танковые гусеницы, доставшиеся от машин Кристи, на условия суровой и снежной зимы рассчитаны не были, поэтому на покрытых ледяной коркой грунтовках БТ-5 нередко буксовали и срывались в кювет. В результате в боевых действиях батальон не участвовал занимаясь охраной аэродрома в Лоустари. Тем не менее, один БТ-5 все же сгорел при пожаре, по всей видимости случившийся из-за технической неисправности.

Другие подразделения либо не имели танков БТ-5 вообще, либо они присутствовали временно в единичных экземплярах. Считаясь устаревшими эти танки не экранировались и не модернизировались в ходе войны.

После завершения “локальных конфликтов” и “освободительных походов” наступил почти годовой промежуток без войн. Для машин старых типов (БТ-2, БТ-5, Т-27) период активной эксплуатации подошел к логическому завершению. В свете появления новых танков БТ-5 ещё могли найти себе применение в качестве средств борьбы с легкой бронетехникой противника, а вот другие два танка, вооруженные преимущественно пулеметами, как боевые машины полностью утратили свою ценность. В общем, для старых быстроходных танков была уготована участь отправки в танковые школы и учебные подразделения, если бы весной 1940 года не началось формирование механизированных корпусов нового образца.

Согласно штату каждый мехкорпус должен был располагать 1100-1150 танками, а всего их планировали создать 30 (!). Таким образом, для их оснащения требовалось наличие не менее 31.000 танков всех типов, из которых половина – Т-34, Т-40, Т-50, КВ-1 и КВ-2. Разумеется, восполнить недостаток в 10.000 танков за один два-года было просто невозможно, благодаря чему со складов и “учебок” стали извлекать всю теоретически боеспособную технику. Так механизированные корпуса “временно” пополнились двухбашенными Т-26, а также пулеметными БТ-2 и, разумеется, БТ-5.

По состоянию на июнь 1941 года танковые части РККА располагали 1270 “линейными” и 402 радиофицированными танками. За 5-6 лет интенсивной эксплуатации техника порядком износилась, поэтому на капитальный ремонт пришлось поставить 302 и 58 танков соответственно. В состоянии среднего ремонта находилось 119 “линейных” и 49 “радийных” танков БТ-5. То есть, боеспособными можно было считать только 1075 “пятерок” обоих вариантов. В западных военных округах находилось 632 машины, считая учебные и находившиеся в ремонте.

Наверное, наибольшим количеством танков БТ-5 располагал 1-й механизированный корпус, дислоцировавшийся до войны в районе Пскова. Управление корпуса формировалось на базе управления 20-й тяжелой танковой бригады имени С.М.Кирова, 3-я танковая дивизия – на основе 13-й лтбр, а 1-я танковая – на основе 1-й лтбр. Входившая в состав корпуса 163-я моторизованная дивизия была переформирована из стрелковой в 1939 году и получила на оснащение 229 танков Т-26 и 25 БТ-5. Кроме того, 89 “пятерок” находилось в составе 1-й тд, а всего корпус располагал (предположительно) 187 танками этого типа. Вообще, в 1-м мехкорпусе новой техники было мало – в течении весны-лета 1941 года было получено лишь несколько легких танков Т-50 и ожидалось прибытие КВ-1 и КВ-2.

В первые дни войны 1-я танковая дивизия сосредоточилась в полном составе в районе станции Алакуртти, озера Сари-Ярви и восточных скатов горы Кустовара, поскольку ещё 14 июля поступил приказ о переброске на кандалакшское направление. Согласно предвоенным планам именно на этом участке фронта предполагалось осуществить прорыв финской обороны и выйти к Ботническому заливу. Несмотря на то, с началом войны эти планы устарели дивизия по-прежнему готовилась к броску через болотисто-лесистую местность. Надо отдать должное командованию 1-й тд, которое предварительно позаботилось об укреплении тылов за счет танковых подразделений, однако эти меры существенного влияния на ход боевых действий не оказали.

Так уж получилось, что командование Северо-Западным фронтом отдало инициативу в руки противника с первых дней войны, поэтому части 1-го мк заранее попали в невыгодное положение. Танкисты вели, в основном, бои оборонительного характера, время от времени переходя в контратаки. Хотя в начале июля было получено несколько КВ-1 и КВ-2, а к концу месяца количество КВ-1 составило уже 24 единицы, основной ударной силой оставались БТ, Т-26 и Т-28. Как правило, атака проводилась комбинированными силами, когда небольшая группа трехбашенных танков (2-4 машины) сопровождалась 68 легкими танками. Финская оборона вполне могла выдержать такие “уколы”, но и безвозвратные потери советской стороны к 14 июля, в общем-то, оказались небольшими – 33 БТ (без указания модели), один Т-26 и три БА-10.

Дальше ситуация на фронте только ухудшалась. В это же время финны предприняли ряд удачных операция местного значения, создавая угрозу выхода к Ленинграду по кратчайшему маршруту. Из-за быстрого отступления многие танки не успевали эвакуировать с ремонтных предприятий. Так, 1-я танковая дивизия оставила в Алакуртти 2 КВ, 23 БТ-7,10 Т-26 и в Кандалакше — 30 БТ. Для закрытия бреши на участке Лоймолу и Ведлозеро 17 июля было принято решение перебросить 2-й танковый полк. Это соединение было хорошо укомплектовано, располагая на тот момент 4 КВ, 13 Т-28, 29 БТ-7, 57 БТ-5, 32 Т-26 (в том числе 23 ХТ-130 и ХТ-26), 19 бронемашин БА-10 и БА-20, до 200 автомашин. Сразу после выгрузки полк пошёл в бой, поскольку прибывшее на фронт руководство в лице маршала Ворошилова потребовало немедленно отбить у финнов станцию Ломойла. Наступление советской танковой группы, начавшееся утром 23 июля, развивалось крайне неудачно. Основные силы танкового батальона 2-го тп и 24-го мсп НКВД двигались по дороге Кутчезеро-Ведлозеро, в то время как часть танков пошла в обход. Противниками легких танков выступали 37-мм и 45-мм ПТО (в том числе советские трофейные), противотанковые 13,97-мм ружья Boys, противотанковые гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Большинство финских солдат имело опыт Зимней войны. В результате, только на перешейке Кутчезеро — озеро Кодари полк потерял до 30 танков и ещё 5 танков финны сожгли под Куккозером. Это создало ложное впечатление, что советские войска подготовлены крайне плохо и в тот же день финны сами перешли в контратаку. Здесь они были встречены обороной 2-го тп и вынуждены были отойти. За такую самонадеянность финский командующий этого сектора обороны был смещен со своей должности.

Бои на этом участке фронта продолжались вплоть до середины сентября, когда из-за больших потерь 1-я тд перешла к тактике засад и внезапных “наскоков” на неподготовленного противника. Правда, тогда уже активно применялись тяжелые танки КВ-1. В большинстве своём старые БТ-5 из состава этой дивизии были уничтожены или находились в ремонте. О том, при каких обстоятельствах были потеряны некоторые танки, свидетельствуют выдержки из приказа по 7-й армии от 3 сентября 1941 г. за № 190 “О неправильном использовании танков в опергруппе и войсках Петрозаводского направления”:

“…13.8.41 г. в результате отвода 1061-го сп с высоты 133,2 один танк БТ сбросил гусеницу, чем загородил выход сзади идущему танку. Противник окружил и забросал бутылками два БТ-5, которые сгорели и остались неэвакуированными с поля боя, в тоже время как 1061-й сп мог оказать сопротивление и прикрыть огнём на время одевания гусеницы, а не бросать танки, как он сделал.

…19.8.41 г. командир 131-го сп с шестью танками (два БТ-5 и 4 Т-26) имел задачу прикрыть отход полка в район Литте — Суоярви, но пехота ушла, не обеспечив отход танков. Танки были брошены на произвол. Этого же числа три танка (два БТ-7 и один БТ-5) находящиеся в районе Игнойла в 16.00 были окружены противником, капитан Ермолаев отходя с пехотными подразделениями не организовал отход танков, а по словам командира танковой роты мл. лейтенанта Квачева даже не предупредил об отходе. В результате чего при попытке прорваться на Суоярви один танк попал на фугас и был подорван, два остальных при отходе с минированного участка засели в болота и камни. Территории была занята противником и танки остались не эвакуированы. В том же районе осталась подбитая автомашина ГАЗ АА.

…26.8.41 г. два БТ-7 и один БТ-5 106-го танкового батальона, по письменному приказанию командующего оперативной группой Петрозаводского направления были напрвлены по маршруту: вост. берег Крошнозера — переправа через реку Шуя — Рубчайло в распоряжение командира 1061-го сп. Пехота танкам придана не была. Танки двигались самостоятельно. Утром 27.8.41 г. по дороге на отм. 122,6 (5008) два головных танка, один БТ-7 и один БТ-5, наскочили на сильный фугас и были обстреляны ПТО противника. Сзади идущий БТ-5 вернулся в Мишин-Сельга, а два указанных выше остались на территории противника. Эти танки могли быть выведены за танком КВ в тот период, когда он ходил с донесением к командующему опергруппой в район Аллеко, но этим танкам выход был не разрешён. Они были оставлены в обороне. Когда же территория занималась противником, пехоты не оставалось и танки погибли.

…27.8.41 г. Противник после артобстрела перешёл в наступление и оттеснил наши части в сев. восточном направлении вдоль шоссе на Алеко — Эссойла, …три БТ-5, находящиеся в районе Курмойла — Чукойла, были брошены, так как выход их не был обеспечен ни артиллерией, ни пехотой. Танки подбиты и остались на территории противника”.

Намного меньше повезло танкистам 169-й моторизованной дивизии того же мехкорпуса, которая вступила в войну 23 июня. Выдвижение началось днем ранее, однако по техническим причинам далеко не вся техника оказалась боеспособной. Всего удалось вывести и погрузить на эшелоны 211 Т-26 и 22 БТ-5. Действуя совместно с частями 3-й танковой дивизии ей довелось участвовать в контрударе под Сольцами, который едва не закончился полным разгромом. Не была проведена предварительная разведка, не оказывалась поддержка с воздуха, да и взаимодействие пехоты с танками иногда вовсе отсутствовала. В течении 4-11 июля в боях на островском направлении 169-я мд потеряла половину своих танков и начала постепенный отход. Часть техники пришлось бросить при отступлении, поэтому в началу августа это соединение превратилось в чисто пехотное.

Известно, что некоторое количество БТ-5 находилось в составе 16-й тд 2-го мехкорпуса. Всего в нем числилось 354 танка типа БТ. Боевой путь “пятерок” в Молдавии оказался на редкость коротким. В течении 2-9 июля корпус вел бои против немецко-румынских войск на рубеже рек Прут и Днестр. Правда, после ожесточенных сражений количество танков сильно уменьшилось. К примеру, днем 4 июля 16-я танковая дивизия совместно с 176-й сд контратакой овладели селами Борженей-Ной и Стурдзени. К сожалению, развить этот успех не удалось. Если в первые дни успех сопутствовало советским войскам, то с 5-го июля танкистам пришлось перейти к методам подвижной обороны. Согласно отчету от 11 июля после вывода 2-го мехкорпуса в район Котовска в нем оставалось 10 КВ, 46 Т-34, 275 БТ-7, 38 Т-26, 9 ХТ и 13 Т-37/38. Таким образом, все БТ-5 были потеряны в первую неделю боевых действий.

На 22 июня 1941 года танки БТ-5 находилось в составе 7-й танковой (39) и 29-й моторизованной дивизии (28) 6-го механизированного корпуса дислоцированного на Белостокском выступе. Этот корпус попал под самый мощный удар вермахта и в первые дни войны был практически уничтожен. Разгром начался 22-23 июня, когда командование Западным фронтом не смогло организовать своевременного отвода войск. Спустя ещё сутки корпус находился в частичном окружении и в этой ситуации последовал приказ провести контрудар. Несмотря на наличие большого количества танков КВ и Т-34 (114 и 238 единиц соответственно) эта операция была заранее обречена на провал. Части корпуса действовали разрозненно и постоянно подвергались ударам с воздуха. Такой удар “растопыренными пальцами” привел лишь к новым потерям и к 28 июня 6-й мк практически перестал существовать. Приказ на отход к Слониму, полученный вечером 25 июня, сильно запоздал – начав выдвижение по дороге Волковыск-Слоним механизированные части 6-го мк были полностью уничтожены. Описать действия танков БТ-5 здесь не представляется возможным, поскольку документов о ходе боёв на Белостокском выступе почти не сохранилось, а в отчетах о потерях указываются просто “танки БТ”. Как можно догадаться, из 1022 танков мехкорпуса прорваться из окружения не смог ни один. И все же единичные КВ-1 и Т-26, вышедшие к Слониму и Пинску 29-30 июня, смогли дать достойный отпор немцам, правда все танки были потеряны.

Действовавший севернее 11-й мехкорпус располагал 241 танком. Примечательно, что все 44 быстроходных танка находились в составе 33-й танковой дивизии и относились к варианту БТ-5. Это соединение было застигнуто в Сокулках в стадии формирования – не хватало личного состава, а часть техники была некомплектной. Тем не менее, 22 июня 33-я тд получила приказ провести наступление в направлении Липск, Августов с задачей выйти на рубеж Липск, Штабин. Чем закончилась эта авантюра догадаться несложно, хотя ещё 24 июня части 29-й и 33-й танковой дивизии, при поддержке 700-й мотополка 204-й дивизии, нанесли фланговый удар по немецким войскам, наступавшим из Сувалкинского выступа. К 25 июля 11-й механизированный корпус, ведя бои на рубеже Погараны, Гибуричи, Кузница, Сокулка, понес большие потери в личном составе и боевой технике. В 29-й и 33-й тд осталось по 300-400 человек, до 30 танков, в полках 204-й мд осталось по неполному батальону и до 20 бронемашин.

Далее дивизия была подчинена 6-му кавалерийскому корпусу и получила основную задачу прикрыть направление на Белосток в районе южной окраины Сокулка, кол.Курылы, кол.Велихловце. Оказавшись в окружении остатки корпуса закрепились на р.Щара, откуда в конце июля был осуществлен прорыв. 14 июля 24-я дивизия вышла к своим в 80 км северо-восточнее Мозыря. К этому времени танков БТ-5 в ней уже не осталось.

Достаточно мало информации сохранилось о БТ-5 из состава 8-го мехкорпуса, где в 12-й танковой дивизии числилось 108 таких танков (всего 858, по другим данным — 932). Это соединение имело, наверное, самый пестрый состав – легкие БТ-2, БТ-5 и Т-26 всех моделей, химические ХТ-26 и ХТ-130\ХТ-133, средние Т-34, тяжелые пятибашенные Т-35 и штурмовые КВ-1\КВ-2, самоходные орудия СУ-5-2 (в боях не участвовали), а также плавающие танки Т-37 и Т-40. Если судить по отчетной документации, то при формировании корпуса БТ-5 в нем присутствовали изначально в количестве 107 единиц (на 1 мая 1941 г).

Как известно, 8-й мк сыграл одну из ключевых ролей в знаменитом сражении в районе Луцк-Броды-Ровно, имевшем место 26-30 июня 1941 года. Тут воевали и были потеряны все танки, включая пятибашенные Т-35, из которых приняли бой только шесть машин. Несмотря на большое количество участие в этих боях БТ-5 выглядит весьма скромно. По всей видимости, большая часть “пятерок” была в небоеспособном состоянии. Танки, находившиеся в ремонте, оставили при отступлении. Другая часть БТ-5 была брошена на марше из-за технических неисправностей или нехватки горючего. Достаточно сказать, что перед сражением за Немиров в 12-й танковой дивизии оставалось всего 8-9 “пятерок”, и те были потеряны при отходе.

Воевавший там же 9-й мехкорпус имел гораздо менее многочисленный состав, поскольку его формирование ещё не было завершено. В отчетах указывается, на 22 июня в нем насчитывалось 300 танков. Распределялись они следующим образом:

20-я тд – 30 БТ-5, три Т-26 и три ХТ-26 (или ХТ-130);

35-я тд – 141 Т-26 и один ХТ-26;

131-я мд – 104 БТ-5 и БТ-7, 18 Т-37.

Корпус участвовал в контрударе 5-й армии по 1-й танковой группе противника 26-28 июня 1941 г., нанеся удар основными силами в районе Луцка. Находившаяся в авангарде 20-я дивизия уже в ходе ночного марша 27 июня попала в несколько засад. Развернуть боевые порядки удалось только к 7 утра, после чего части дивизии вели ожесточенный бой за овладение Петушковом и Долгошеями, оборонявшимися частями 299-й пд и 13-й тд противника. Выбив большинство танков немцы сами перешли в наступления, пытаясь зажать дивизию с флангов. Чтобы не допустить окружения командир 20-й тд принял решение отвести танковые дивизии на линию южной опушки леса в районе Ромашевская, Клевань, где они и закрепились.

Несмотря на потерю практически всех танков мехкорпус сохранял боеспособность вплоть до конца августа 1941 года. Достаточно сказать, что к 9 июля в 9-м мк осталось около 10 тыс. бойцов и командиров и примерно 30-35 танков. Сколько из них было БТ-5 сказать сейчас не представляется возможным, поэтому не исключено, что “пятерок” среди них уже не осталось.

24-я танковая дивизия была создана на основе 11-го запасного танкового полка получив от него 139 БТ-2 и 142 (по другим данным — 88) БТ-5. Танки, считавшиеся до этого времени учебными, были сильно изношены, а часть из них не имела пушечного вооружения. Сколько из них сохранило боеспособность сейчас остается неизвестным, но вероятно – не более 50%. Достаточно сказать, что получив 23 июня приказ о выдвижении 24-я танковая дивизия оставила в Пушкино 22 БТ-2 и 27 БТ-5.
В начале июля 24-я тд вела бои на лужском направлении, но без очевидных успехов. Когда поступило распоряжение организовать оборону на Карельском перешейке из состава мехкорпуса были выделены значительные силы. К примеру, из состава 24-й тд изъяли 102 танка, большей частью БТ-2. Среди них было несколько БТ-5, но в общей сложности боеспособными считали только 59 машин. Все они поступили на оснащение только что сформированной “Армейской танковой группы” 23-й армии, которая получила также 54 танка Т-26 из состава 21-й тд.

Тем не менее, в 9-м мк оставалось внушительное количество старых машин. Ранним утром 11 июля корпус начал выдвигаться к Луге имея в своем составе 98 БТ-2 и БТ-5. Новое наступление развивалось в в двух направлениях: через Шереги, Заполье, Милютино и Любенское, Залисенье, Плюсса. За двое суток беспрерывных боёв было потеряно 17 БТ-5 и 2 бронеавтомобиля, без видимого успеха. К этому времени корпус получил пополнение как с заводов, так и от других частей, поэтому в июле в его составе появились БТ-7 и Т-50. Впрочем, на 24 июля, когда 24-я танковая дивизия была включена в состав 41-го стрелкового корпуса, в ней числилось 8 БТ-7, 78 БТ-5, 3 Т-26, 14 ХТ, 10 БА-10 и 2 БА-20. Часть “пятерок” также находилась в группе под командованием полковника Родина. Действуя в Лужском секторе обороны это соединение, с 14 по 20 июля, с переменным успехом вела бои в районе Городище и Шереги, где потеряла 23 БТ, один Т-28 и 4 бронемашины. В то же время 24-я танковая дивизия использовалась мелкими группами, на разных участках, выполняя несвойственные танковым соединениям задачи по сдерживанию противника. Окончательно дивизия была расформирована только 22 сентября.

Формировавшийся с марта 1941 года под Барановичами 17-й мехкорпус к 22 июня количественно представлял собой батальон. По штату ему полагалось получить 126 тяжелых танков КВ-1, 296 средних Т-34, 44 Т-26 и 420 БТ-7, но ни одна из машин этого типа так и не была доставлена. В количественном отношении самой “укомплектованной” была 36-я танковая дивизия, которая формировалась на основе 8-го танкового полка 4-й кавалерийской дивизии и других подразделений и личного состава 4-й дивизии и казачьих дивизий СКВО. Учитывая нехватку новой техники к дивизии “по наследству” перешли 16 старых БТ-5, но к началу войны их число сократилось до 6. В то же время 36-я тд изначально располагала 45 Т-26, но на 22 июня остался только один танк этого типа, а также 15 БТ и 11 Т-37. Фактически, 90% материальной части танковых соединений нельзя было считать боеспособными единицами. В течении 24-30 июня 27-я держала оборону у Барановичей без связи с командованием фронта и взаимодействия с другими частями. Остатки дивизии позднее прорывались из окружения мелкими группами, без танков и тяжелого вооружения.

В 22-м мехкорпусе, также не имевшего полного штата техники, тоже были “пятерки”. Если на 1 мая их количество составляло 10 единиц, то к 10 июня корпус располагал 14 “линейными” и 3 “радийными” машинами. Вероятно все он находились в составе 19-й тд и были потеряны в сражении у Ровно. К примеру, уже на марше 24 июня дивизия потеряла 118 из 163 своих танков, которые вышли из строя по техническим причинам. Эвакуировать и снова ввести в строй удалось далеко не все их них, так как немецкие войска продвигались чрезвычайно быстро. В 14 часов 24 июня во взаимодействии с 135-й сд, после короткого огневого налета артгруппы, дивизия атаковала противника в направлении Пасека, Войница, и после двухчасового боя вынудила его к отходу на рубеж Войница, м.Локачи. Из принимавших участие в атаке 45 танков и 12 бронеавтомобилей была потеряна большая половина, после чего дивизия практически полностью утратила боеспособность и начала отступление. Далее оставшиеся танки 22-й мехкорпуса использовались ещё в нескольких контрударах, но БТ-5 до этого момента просто не дожили.

Есть также сведения о наличии БТ-5 в составе 19-го мехкорпуса. По состоянию на 1 мая 1941 года в нем числилось 196 легких танков БТ-2, БТ-5 и Т-26 которые использовались, по всей видимости, в качестве учебных. Сколько из них сохранилось в мехкорпусе к началу войны остается неизвестным.
Порядка семи танков БТ-2 и БТ-5 находилось в составе 219-й мд 24-го мехкорпуса. Интересно, что на 27-30 июля, когда корпус вышел из окружения под Уманью, в нем числилось уже 10 танков БТ. Не исключено, что “довесок” составили БТ-7 из других подразделений, в процессе отхода примкнувшие к 22-му мк.

После завершения приграничного сражения в Прибалтике, Украине и Белоруссии, в ходе которого РККА потеряла более 21.000 танков, включая все новые Т-34, Т-40 и КВ-1\КВ-2, Западный фронт оказался полностью разгромленным. Казалось бы, дорога на Москву открыта, но к удивлению немцев на место разбитых армий встали другие, прибывшие из тыловых округов. На московском направлении началась новая битва, не менее ожесточенная и кровавая.

Немецкое командование в середине июля 1941 года решило продолжать движение к Москве в направлениях на Витебск, Оршу и Могилев, пытаясь войти к Смоленску. В этот период на смоленском направлении стояли семь армий, из которых пять – в первом эшелоне. В тылу также сосредотачивались значительные силы. Так, из Харьковского ВО прибыли 23-й и 25-й механизированные корпуса, формирование которых полностью завершить не успели. Например, 25-й мк имел полный штат личного состава, артиллерию и снабжение, однако танковые подразделения не были укомплектованы даже на треть. Более того – новых танков в корпусе не было вообще. На 1 июня 1941 года в 25-м мк числилось всего 157 Т-26 (81 – двухбашенной модификации) и 6 БТ. Положение несколько улучшилось после начала войны и уже к 13 июля в корпусе было около 300 танков, включая 32 средних Т-34. Что касается 23-го мк, то на тот же период в нем насчитывалось 413 танков (из них 21 Т-34 и КВ-1), но БТ-5 среди них не было.

Перед началом Смоленского сражения советская оборона на Днепре и Западной Двине была крайне непрочной и носила очаговый характер. Не теряя времени даром 3-й моторизованный корпус под командованием Г.Гудериана начал 10 июля широкомасштабное наступление по двум направлениям, обтекая Смоленск с флангов.
Первый удар вермахта пришлось отражать частям отступавшего 7-го мк. Согласно советским документам на северо-западном участке фронта (под Витебском) из танков серии БТ в боях участвовали только БТ-7. Такая же ситуация наблюдалась в первой декаде июля и на Могилевском направлении.

Старые БТ-5 вновь вступили в бой только с прибытием на фронт подразделений 27-го механизированного корпуса. Формировать его начали с 17 июня 1940 года в г. Мары и в лагере имени Сталина (Чирчик). Находясь далеко от передовой корпус не стоял в числе первых на получение новой техники. Более того, две его танковые дивизии получили БТ и Т-26 отправленные в тыл сразу после финской войны. Танки были порядком изношены и могли считаться боевыми чисто условно.

Утром 22 июня 1941 года в дивизии стали поступать призывники, добровольцы и срочно призванные запасники в основном из Туркестана. Личный состав был набран достаточно быстро и на фронт корпус отправили уже 4 июля. Прибывшая первой 9-я отдельная танковая дивизия закончила сосредоточение к 15 июля. Всего её в составе тогда имелось 50 БТ-7, 19 БТ-5, 3 БТ-2, 136 Т-26, 37 БА-10 и 14 БА-20. Однако в таком составе дивизии повоевать не довелось – еще 8 июля 1941 советским Генеральным штабом на основе опыта первых дней войны было принято решение о расформировании корпусного звена бронетанковых войск и переформировании имевшихся танковых дивизий по новым штатам. Танковая дивизия теперь должна была иметь 217 танков, а вместо гаубичного артиллерийского полка соединение получало противотанковый артиллерийский полк. В итоге 9-я отд была переименована в 104-ю тд, в то время как управление 27-го механизированного корпуса было расформировано.

Для ослабления немецкого удара командование Западного фронта спланировало проведение рейдов по тылам могилевско-смоленской группировки противника и дальнейший переход в контрнаступление. Эта операция затем стала именоваться “контрударом советских войск под Ельней” и даже сейчас относиться к числу успешных. С этой целью были сформированы подвижные механизированные группы под командованием генералов Качалова, Хоменко и Рокоссовского. В “качаловскую” группу была включена 104-я тд, которая в период с 19 по 21 июля поддерживала 19-ю стрелковую дивизию наступавшей под Ельней. Правда, в первые два дня в этих боях участвовало только 22 танка БТ и Т-26. Зато в наступлении 21-го июля задействовали уже 28 легких танков и один КВ-1. Результаты проведенных атак оказались весьма болезненными для 104-й тд. При отсутствии взаимодействия с пехотой и артиллерией, без поддержки авиации, дивизия понесла значительные потери в материальной части. Как и в приграничных сражениях танки зачастую вырывались вперед, а пехота не шла за ними, залегая под сильным пулеметно-орудийным огнем. Отдельным советским танкам несколько раз удавалось врываться на окраины Ельни, но каждый раз им приходилось отступать, попадая под губительный огонь ПТО противника.

Немцы в это же время охватили позиции 19-й пд и 104-й тд с флангов. Стараясь избежать окружения и очередного разгрома штаб Западного фронта ещё 20-го июля отдал приказ на отход в район н\п Ворошилово. Оставшимся танкам пришлось проделать многокилометровый марш, в ходе которого 22 июля у села Ковали они попади под мощный авиаудар.

Выдвинувшись к пункту сбора 104-я дивизия получила приказ атаковать противника у Рославля. Танки перешли атаку 23-го июля, однако спустя двое суток советские части оказались в тяжелом положении, поскольку против группы Качалова немцы выдвинули сразу три корпуса. В течении 27-28 июля дивизия вела тяжелые бои по выходу из окружения – всего удалось вывести ять Т-34, два БТ-7, восемь бронемашин БА-10 и БА-20, не считая тракторов и нескольких сотен автомашин. Все танки БТ-5 Т-26 были уничтожены или оставлены при отступлении.

В ходе обороны Киева, где героически сражалась 37-я армия, танки БТ-5 если и присутствовали, то в крайне малых количествах. По крайней мере, в составе 1-й и 129-й танковых бригад присутствовали только БТ-7, Т-34 и КВ-1. Кроме того, армейская группировка располагала несколькими десятков танков Т-37А и Т-26, включая двухбашенные модификации, а также химические ХТ-26 и ХТ-130.

На центральном участке, во многом из-за стягивания сил к Киеву, фронт стабилизировался к концу сентября. Впрочем, вместо создания плотной эшелонированной обороны, командование Резервного и Брянского фронтов занялось подготовкой к новым контрударам. Сравнительно с летним периодом общее количество танков и бронемашин едва дотягивало до уровня одного “полнокровного” мехкорпуса по штату 1940 года. В качестве примера можно привести Западный фронт, где насчитывалось всего 475 танков, причем 298 из них составляли различные модификации Т-26 и ещё 101 относились к БТ-5 и БТ-7. Быстроходные танки были распределены между двумя мотострелковыми дивизиями (101-й и 107-й) и четырьмя танковыми бригадами (126, 127, 128 и 143-я). На всем Брянском фронте имелось 245 танков, но здесь БТ входили в состав 1-й танковой дивизии (1 ед.) и 141-й танковой бригады (22 ед.). Правда, практически все они относились к вариантам БТ-7 и БТ-7М.

Примечательно, что по новому штату №010\306 от 9 октября 1941 года каждая танковая бригада должна была состоять из двух танковых батальонов, одного мотострелкового батальона и четырех отдельных стрелковых рот. Всего в ней полагалось иметь 10 тяжелых танков КВ-1, 26 средних Т-34, а также 20 легких танков Т-40, Т-26 или БТ. При отдельных мотострелковых бригадах числился танковый батальон, состоявший из 12 Т-34 и 20 легких танков того же состава.

Прибывшая на фронт в качестве подкрепления 18-я танковая бригада была хорошо укомплектована, но половину её танков составляли БТ и Т-26 прошедшие капитальный ремонт. Всего в дивизии было 24 БТ-5, 3 БТ-7, 5 БТ-2, 1 Т-26, 29 Т-34 и 7 бронемашин. Несмотря на это, в боях 9-11 октября бригада уничтожила 10 вражеских танков, 2 противотанковых орудия и до 400 солдат. Собственные потери тоже составили 10 танков. Далее, в ходе 9-часового боя у села Ивники, 18-я тбр попала в частичное окружение. Большинство уцелевших танков БТ-5 пришлось бросить в прорыв, где они погибли в полном составе. Со стороны противника действовало около 40 танков. К вечеру 12 октября, когда остатки бригады вышли из окружения мелкими группами, в бригаде осталось пять Т-34, один БТ-7 и один Т-26. Потери немецких частей составили 20 танков.
На московском направлении в районе Калинина оборону держала 21-я танковая бригада. Это подразделение имело довольно пестрый состав – помимо Т-34 с пушками Ф-34 бригада располагала 10 Т-34 с пушками ЗИС-4, два химических ХТ-26, пять БТ-2, 15 БТ-5 и БТ-7, 10 Т-60 и 4 противотанковых самоходки ЗИС-30. В течении 14-17 октября 21-я тбр наступала в направлении населенных пунктов Тургиново, Пушкино, Трояново и, по докладам командования, добилась значительных успехов. За 4 дня боёв было уничтожено 34 танка противника, 210 автомашин и 31 орудие. Правда, сама бригада лишилась при этом 7 БТ, 21 Т-34, один Т-60 и одна ЗИС-30.

На 28 октября 1941 года на передней линии Западного фронта осталось всего 43 танков (в составе 1-й мсд, 4, 18,22 и 24-й тбр) и ещё 21 находился в резерве главного командования. Часть БТ-5 после ремонта на подмосковных заводах возвратили на фронт, другие закапывали в землю и использовали в качестве БОТ.

Как свидетельствую фотографии периода июня-октября 1941 года на фронтах применялись все боеспособные танки БТ-5, включая даже ранние версии оснащенные башней с малой нишей. Как известно, башни такого типа имели первые 200-250 машин, но в ходе наращивания выпуска их полностью планировали заменить на эллиптические. Как видно, данный процесс затронул не все БТ-5.
Кроме того, ещё до Великой Отечественной войны “пятерки” подвергли частичной модернизации. На отдельные танки устанавливали глушители, колпаки вентиляторов и другое оборудование от БТ-7, по возможности максимально унифицируя оба варианта. Насчет применения таких БТ-5 летом 1941 года что-либо определенное сказать пока сложно, но в боях на московском направлении в октябре-декабре модифицированные “пятерки” точно воевали.

В истории танков БТ-5 ещё один интересный момент, как правило не освещаемый в современных изданиях. Недостаточность защищенности всех легких танков серии БТ и Т-26, являвшаяся следствием противопульного бронирования, выявилась в первых же боях летом 1941 года. Тогда думать над этой проблемой было особо некогда и танки шли в атаку на немецкие ПТО, как говориться «лоб в лоб», что приводило к неоправданно высоким потерям. Однако, со временем, в ремонтных цехах БТ-5 начали оснащать дополнительным бронированием. Сейчас трудно сказать, была ли это частная инициатива или приказ «сверху», но факт этих работ трудно отрицать. Не исключено, что в этих работах приняли участе специалисты, ранее работавшие с Н.Цыгановым — напомним, что в довоенный период едва не был поставлен на конвейер танк БТ-5-ИС с наклонным бронированием бортовой части корпуса. Примерно таким же образом поступили с отдельными серийными БТ-5, но в более простом исполнении. Толщина накладных бронелистов, скорее всего, составляла 15-20 мм. Тем не менее, несмотря на проведенные доработки, все модифицированные танки были потеряны в том же 1941 году, причем часть из них даже не успела принять участия в боях и была брошена при отступлении по техническим причинам.

Отследить дальнейшую историю боевого применения БТ-5 весьма трудно. С лета 1941 года во многих донесениях с фронта о численности танкового парка зачастую указывались “танки БТ”, без уточнения модификации. Тем не менее, в архивных документах сохранились следующие данные.

В составе 150-й тбр 3-й армии по состоянию на 26 февраля 1942 г. находилось 3 БТ-5. По всей видимости танки прибыли из ремонта для восполнения потерь. Ранее бригада располагала танками Т-34 и Т-50, часть из которых была потеряна в боях под Брянском и на Московском направлении.
В 10-й отдельной танковой бригаде 8-й армии на 8 марта 1942 г. имелось 11 БТ-5. Бригада была сформирована в конце сентября 1942 года и располагала 10-м танковым полком в составе трех батальонов, преимущественно укомплектованными танками Т-34 и Т-60. Легкие танки БТ-5 были получены для восполнения потерь, после чего в июле 1942 г. бригада изымается из Юго-Западного фронта и направляется на переформирование в Саратов, с одновременной передачей Сталинградском фронту.

В январе 1942 года созданная для деблокады Ленинграда 2-я ударная армия сама увязла в затяжных боях на волховском направлении. Основную массу танков составляли Т-34 и Т-60, но из “запасов Родины” было передано несколько танков БТ. Поскольку тип быстроходных танков не указан вполне можно предположить что среди них были и БТ-5. Для действия танков болотистая местность под Ленинградом не располагала никакими условиями, однако советское командование совершенно это не смущалось. Почти все эти машины были потеряны в ходе атак немецких позиций у Мясного Бора.

Впрочем, именно на Ленинградском фронте танки БТ-5 действовали особенно долго. Так, по состоянию на 1 июля 1942 года в составе 3-го отдельного разведбата 42-й армии числилось 2 “пятерки”, а на 1 сентября шесть танков имелось в 86-й отдельного танковой бригаде 55-й армии. Более того, к 1 июня 1943 года на всем фронте насчитывалось 28 БТ-5. Относительно большое количество “пятерок” объяснялось близостью танковых заводов и мастерских, на которых в сжатые сроки проводился ремонт танков всех типов. Отдельные машины были задействованы в конце 1943 года в операции по частичной деблокаде Ленинграда. В этот же период один БТ-5 числился в составе Волховского фронта.

Небольшое количество БТ-5 также имелось в составе ударной группировки, осуществлявшей удар с Барвенковского выступа на Харьков и Белгород. Наступление началось 12 мая 1942 года и в первые пять дней проходило успешно, чему в немалой степени способствовали действия 13-ти танковых бригад. Основную ударную силу составляли Т-34 и Т-60, но имелось значительное число британских пехотных танков “Valentine”, “Matilda”, а также американских М3А1 и даже М2А1.
Согласно отчету о боевом составе 22-го танкового корпуса, поступившего в распоряжение 38-й армии, на 9 мая 1942 года в нем имелось 105 танков. В составе 13-й и 133-й танковых бригад находилось 11 и 14 танков БТ-5\БТ-7 соответственно. Бригада наступала на южном фланге у реки Большая Бабка, где ей противостояли части немецкой 23-й танковой дивизии, в значительной мере укомплектованной машинами типа Pz.Kpfw.II и Pz.Kpfw.III. К исходу 12 мая советским танкистам удалось вклиниться в боевые порядки противника и войти в с.Песчаное. Немцы несколько раз пытались форсировать реку, но успехов не достигли. Вплоть до 16 мая танкисты 13-й и 133-й тбр держали оборону, пока ударная группировка пыталась пробиться на центральном направлении.

За эти дни советским войскам удалось пробить немецкую оборону на 65-километровмом фронте на глубину 20-25 км, но уже 17 мая вермахт нанес тяжелый контрудар. Приказ на отступление так и не был получен, что обрекло части 6-й и 57-й армии на тяжелые бои в окружении, которые завершились к 30 мая. Из “Барвенковского котла” удалось вырваться уцелевшим пехотным частям, коотрые при поддержке сводной танковой группы генерал-майора Кузьмина, состоящей из остатков 5-й гвардейской, 7-й, 37-й, 38-й и 43-й танковых бригад, а также остатков 21-го и 23-го танковых корпусов, с огромными потерями сумели выйти к своим в районе села Лозовенька. В общей сложности к исходу 28 мая в составе бывшей ударной группы осталось всего 5 Т-34, 1 КВ-1, 2 “Matilda”, 2 М2А1\М3А1 и 26 Т-60. Что касается боевых потерь 22-го танковго корпуса, то на этот счет имеются сведения из немецких источников. По донесениям командования 3-й танковой дивизии в течении 12-22 мая 3-й батальон 6-го танкового полка подбил и уничтожил 16 танков БТ.

На этом моменте использование танков БТ-5 на главных участках советско-германского фронта можно было считать завершенным. Единичные машины продолжали использоваться для боевого охранения вплоть до полного износа. Суммарные потери БТ-5 можно оценить в 1500 танков, из которых только половина была приняла непосредственное участие в боях. В середине 1942 года основная масса уцелевших «пятерок» была сосредоточена на Дальнем Востоке, где в первые годы войны ожидалось вторжение японских войск с территории Манчжурии.

Формально танки БТ-5 на экспорт никогда не поставлялись. Отправка партии танков в Испанию всегда рассматривалась как помощь дружественному государству, хотя “пятерки” были полностью оплачены республиканским правительством. Далее трофейные БТ-5 использовались для обучения личного состава.

Вслед за франкистами вторым обладателем БТ-5 стали японцы, которым в ходе конфликтов 1938-1939 гг. удалось захватить несколько машин. Их техническое состояние на момент “пленения” и дальнейшая участь остаются неизвестными, но именно благодаря БТ-5 и БТ-7 была составлена спецификация на танк нового типа, оснащенный 47-мм пушкой и имеющий меньшую массу, чем “Чи-ха”. Такой танк был построен в 1939 году и получил обозначение 2598 “Чи-хо”. Его ходовая часть включала подвеску типа Хаара, а максимальная толщина бронирования достигала 25 мм. По аналогии с советскими танками была сделана эллиптическая башня. На испытаниях “Чи-хо” показал себя неплохо, но для серийного выпуска был выбран “Шинхото Чи-ха”. Схожий с советскими БТ танк Тип 98В, оснащенный опорными катками большого диаметра и вертикальной пружинной подвеской, также не был принят на вооружение.

Во время Зимней войны финскими войсками не одного БТ-5 в боеспособном состоянии захвачено не было. Как правило с поврежденных танков, если была такая возможность, снималась башня и вооружение. Первые настоящие трофеи появились только летом 1941 года. В июле-августе финнам досталось около десятка относительно целых БТ-5, которые после небольшого ремонта можно было вернуть в строй. Всего же за весь период боевых действий с РККА удалось захватить 53 БТ, но финская армия приняла и использовала в боях только четыре БТ-5 и четыре БТ-7.

Трофейные БТ крайне редко использовались в боях. Первое упоминание о применении финской армией на фронте танков БТ относится к 22 августа 1941 г., когда из 44-го пехотного полка была направлена группа добровольцев в качестве танкового десанта на 6 танков БТ-5 и БТ-7. Каждому танку придавалось по 6 человек. Танки были объединены в танковое подразделение “Кристи” (по имени конструктора данного типа танков), командиром которого был лейтенант О. Кескинен. 3 сентября 1941 г. подразделение “Кристи” было подчинено 4-й подвижной части и готовилось к форсированию р.Тулоксы. На следующий день финские танкисты при выдвижении по раскисшим дорогам в район д. Мергойла вынуждены были бросить два застрявших в грязи танка БТ. Остальные танки поддерживали оборону частей 4-й подвижной части и 44-го пехотного полка против контратаковавших частей РККА. Видимо в этих боях 4 сентября 1941 г. был подбит танк БТ-7 обр. 1937 г. № 100. 14 сентября подразделение “Кристи” направили к Свирской ГЭС, но плохие дороги помешали прибыть танкам вовремя.

Машины находились в очень плохом состоянии, и в связи с этим 16 сентября 1941 г. подразделение “Кристи” было расформировано, танки отправлены в Варкаус, личный состав распределён по другим частям бронебатальона. Эксплуатировать исправные танки финнам долго не удалось, четыре отремонтированных трофейных БТ-5 использовались до весны 1942 г. Впрочем, летом того же года танкам БТ нашлось и другое применение – в съёмках пропагандистского фильма о финской армии участвовал БТ-5 с бортовым номером 99.
Ближе к последнему советскому наступлению в Карелии не раз поднимался вопрос об использовании башен и вооружения, снятых с невостребованных БТ. Впервые это предложение было подано фортификационным отделом Генерального штаба финской армии ещё 19 сентября 1942 г., но тогда всерьёз оно не рассматривалось. Лишь спустя два года, когда до вторжения в Карелию оставались считанные дни, было получено разрешение передать башни от 100 танков БТ на линию “Salpa”. Ходовую часть этих машин предлагалось переделать в бронетранспортеры, однако реализовать этот план полностью не удалось. Всего линия “Salpa” получила 38 башенных установок с 45-мм пушками и спаренным с ней 7,62-мм пулеметом ДТ, а также 20 башен от БТ-2 с 37-мм пушками Bofors. При этом с танков демонтировались элементы ходовой части, а корпус целиком закапывался в землю и бетонировался. После войны с них демонтировали вооружение, но сами башни и сейчас можно встретить в секторе оборонительного района Луумяки – Юнтола.

С бронетранспортерами получилось ещё хуже. Согласно планам на 1942 года предполагалось переделать 18 танков БТ-7 (по другим данным – 13) и один БТ-5, но фактически удалось построить только один не слишком удачный образец тягача ВТ-43 на базе шасси БТ-7.

Примечательно, что в декабре 1941 года, по договору о взаимопомощи, Швеции была передана небольшая партия советской трофейной бронетехники, среди которой было три Т-37А, а также по одному Т-26 обр.1931 г. и БТ-5. Техническое состояние двух последних танков было столь плачевным, что их решили не восстанавливать.

Немецкая армия тоже не обошла стороной БТ-5, но в отличии о финнов старые “пятерки” большей частью отправлялись на пункты сбора трофейной техники. Можно предположить, что наиболее боеспособные машины могли найти себе применение в составе полицейских и охранных частей, хотя точные сведения на этот счет отсутствуют. В вермахте все танки БТ обозначались общим индексом Panzerkampfwagen BT 742(r) без разделения на модификации.

Небольшое количество БТ-5 в июне-августе 1941 года также было захвачено войсками Венгрии, Словакии и Румынии, но данные об применении этих машин отсутствуют.

Разгромные поражения Красной Армии в 1941-1942 гг. сильно уменьшили количественный состав “пятерок”, но в тыловых округах ещё оставалось по меньшей мере около полутора сотен танков этого типа. Разумеется, далеко не все из них находились в состоянии “на ходу” и потому БТ-5 преимущественно использовали в качестве учебно-боевых машин.

Небольшое исключение из этого правила составил Дальневосточный фронт. По состоянию на 1 сентября 1940 года в списках 1-й и 2-й Отдельных Краснознаменных армий, а также 15-й армии значилось весьма значительное количество бронетанковой техники и при этом – ни одного нового танка! После двух конфликтов японцы сделали правильный выбор и остановили своё внимание на Тихоокеанском театре военных действий, где находились более слабые в военном отношении колониальные владения Франции, Голландии, США и Великобритании. Соответственно, бронетанковые части ДВФ должны были получить танки Т-34 и КВ только после полного оснащения мехкорпусов стоявших у западной границы. В общей сложности фронт на тот момент располагал следующими силами:

БТ-7 – 188 линейных и 118 радийных танков всех модификаций

БТ-7А — 28

БТ-5 – 68 линейных (один танк без вооружения) и 27 радийных

БТ-2 – 2 линейных (с 37-мм пушками, все в составе 8-й кавдивизии)

Т-26 – 154 двухбашенных (частично с 37-мм пушками), 925 линейных, 929 радийных

Т-26Т – 7 тягачей и 8 саперных

ХТ-26\ХТ-130 –164 линейных и 6 учебных

Т-37А\Т-38 линейные – 306 и 2 химических

Т-37А\Т-38 радийные – 101

Т-27 – 193 линейных и 15 химических (использовались как учебные)

СУ-5 – 11 (по всей видимости находились в небоеспособном состоянии)

БА-3 – 10

БА-6 – 68 линейных и 8 радийных

БА-10 – 10 радийных и 9 линейных (?)

БА-20 – 22 линейных и 1 радийный (?)

ФАИ\ФАИ-М – 114 линейных.

Подведенный итог впечатляет – 2618 легких танков (включая химические), 409 плавающих танков, 208 танкеток, 11 САУ калибра 122-мм, 105 средних и 137 легких бронеавтомобилей. И это не считая частей окружного подчинения, где находилось ещё 117 танков, 81 танкетка и 51 бронемашина.
Можно подумать, что ДВФ просто “нагрузили” машинами старых типов, но если адекватно оценить данную ситуацию, то она не будет казаться столь печальной. Как уже упоминалось ранее основу танковой группировки Квантунской армии составляли легкие танки “Ха-го” и средние “Чи-ха”, которые по основным параметрам были почти равноценны советским Т-26 и БТ, уступая им в маневренности.

Что касается БТ-5, то наибольшим их количеством располагала 8-я кавалерийская дивизия, где числилось 38 линейных и 16 радийных машин. В составе 42-й легкотанковой бригады находилось 24 линейных и 10 радйиных БТ. В других частях (вспомогательных и учебных) имелось ещё шесть БТ-5, из которых один относился к варианту БТ-5РТ.

Примечательно, что ко времени объявления войны Японии “пятерки” ещё оставались на оснащении дальневосточных армий – 43 из 159 имевшихся тогда машин были сведены в 209-ю танковую бригаду вместе с 41 танком Т-34. В последний раз БТ-5 “тряхнули стариной” в августе 1945 года в ходе вступления на территорию Манчжурии. Правда, в ходе стремительно марша через Монголию около 30% порядком изношенных танков вышли из строя по техническим причинам. В то же время, боевые потери среди БТ-5 отсутствовали.

Другие 99 танков числились в Приморской группе вплоть до июля-августа 1945 года, пока не было получено сдать устаревшие БТ-5 на склад №129, а вместо них 44-я танковая бригада получила такое же количество Т-34-85.
На 30 сентября 1945 года в составе Дальневосточного фронта оставалось 118 БТ-5 из которых 101 был исправен, 23 требовали ремонта и 66 подлежали списанию. К сожалению, в послевоенный период все эти машины были отправлены на слом.

По последним данным в настоящее время сохранилось восемь “пятерок”. Одна из них, в “линейном” варианте, находится в экспозиции Музея БТВТ в Кубинке. Второй БТ-5, поднятый со дна Невы в июне и отреставрированный в сентябре 2007 года, можно увидеть в городе Кировск (Ленинградская область). Ещё один БТ-5 (мариупольская башня с малой кормовой нишей) в качестве памятника установлен в городе Борзя.
Четвертая машина, в варианте БТ-5РТ, установлена в качестве памятника бойцам павшим в ходе сражения на вершине горы Баин-Цаган в Монголии. Еще четыре “линейных” танка БТ-5 находятся в городах Ундэр-Хан, Сумбер и других.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ ЛЕГКОГО ТАНКА
БТ-5 обр.1933 г.

БОЕВАЯ МАССА 11500 кг
ЭКИПАЖ, чел. 3
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм 5580
Ширина, мм 2230
Высота, мм 2230
Клиренс, мм 325
ВООРУЖЕНИЕ одна 45-мм пушка 20К и 7,62-мм пулемет ДТ
БОЕКОМПЛЕКТ 115 выстрелов и 2709 патронов
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ телескопический прицел ТОП и панорамный ТП-1
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса – 13 мм
борт корпуса -13 мм
башня – 13 мм
крыша корпуса – 10 мм
корма корпуса – 10 мм
днище — 6 мм
ДВИГАТЕЛЬ М-5-400, карбюраторный, 12-цилиндровый, мощностью 400 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа: четырехступенчатая коробка передач, два бортовых фрикциона и два однорядных бортовых редуктора
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 4 опорных катка с приводом на задний и двумя поворотными катками, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, крупнозвенчатая гусеница со стальными траками
СКОРОСТЬ 52 км\ч на гусеницах
72 км\ч на колесах
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ 120 км на гусеницах
200 км на колесах
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. 35°
Высота стенки, м 0,52
Глубина брода, м 1,90
Ширина рва, м 2,00
СРЕДСТВА СВЯЗИ радиостанция 71ТК-1 с поручневой антенной (только на командирских танках)

Д-38

Разработчик: Н.И.Дыренков
Год начала работ: 1931
Год выпуска первого прототипа: 1932
Серийно не строился по причине технологичекой недоработанности.

Неисчерпаемая энергия инженера Н.Дыренкова, КБ которого просуществовало вплоть начала войны, изредка приносила свои положительные плоды. Если в начале своей карьеры Дыренков “прославился” созданием легкого танка Д-4 (на колесно-гусеничном ходу), то уже спустя год его проекты стали более продуктивными. Одной из таких разработок был легкий танк Д-38.

История этой примечательной машины началась в 1931 г., когда на вооружение поступили первые колесно-гусеничные танки БТ-2 оснащенные только пулеметным вооружением. Существовавшая тогда башня предусматривала установку только 20-мм или 37-мм орудия, которые могли бороться только с легкими укреплениями и легкобронированными машинами. В целях усиления огневой мощи БТ-2 инженер Н.И.Дыренков в 1931 г. предложил проект установки 37-мм пушки во вращающейся башне и 76,2-мм пушки в передней части корпуса. Вероятно, Дыренков был неплохо осведомлён о работах по созданию средних и тяжелых французских танков, часть из которых имела именно такую схему вооружения. Впрочем, для легкого БТ-2 подобная компоновка оказалась излишне тесной, а конструкция агрегатов трансмиссии и приводов к двум парам задних ведущих колес была признана неудачной.

Второй вариант модернизации БТ-2 оказался более удачным. Проект был разработан Дыренковым, но ведущим инженером был Н.Гуленко. Рабочие чертежи подготовили в конце 1931 г., и в январе 1932 г. построили первый опытный экземпляр танка, получившего обозначение Д-38. Корпус БТ-2 был доработан под установку новой башни двух типов: сварной (из плоских броневых листов) и куполообразной (штампованной). Ходовая часть осталась прежней, но гусеницы (вероятно, в целях экономии) позаимствовали от американского танка Christy M1930, проходившего в то время испытания в СССР.

Первоначальный проект вооружения был аналогичен первому варианту, однако вскоре была спроектирована новая башня, в которой можно было установить 76,2-мм противоштурмовую пушку “Гарфорд”. Подобное орудие устанавливалось на пушечные бронеавтомобили в Первую Мировую войну и зарекомендовало себя с хорошей стороны. Когда прототип Д-38 был почти готов, старую пушку решили заменить на более современную ПС-3 того же калибра, правда без её бронирования. По существу это была стандартная полковая пушка образца 1927 г. с укороченным откатом, которая устанавливалась в цапфах на станине, приваренной к башне и имевшей максимальный угол возвышения 25°. Подъёмный механизм сохранили от полковой пушки, а для ведения прицельной стрельбы использовали удлиненный телескопический танковый прицел обр.1930 г., устанавливаемый рядом с орудием в специальном вырезе в броне. Максимальный угол вертикального возвышения составил 25°. Для борьбы с пехотой справа от орудия располагался 7,62-мм пулемет ДТ. Боекомплект танка состоял из 50 выстрелов к пушке и 2700 патронов к пулемету.

Ходовая часть изменений не претерпела. Танк Д-38 имел комбинированный колёсно-гусеничный движитель, состоящий из 2 ведущих колёс заднего расположения диаметром 640 мм, 2 направляющих колёс переднего расположения диаметром 550 мм, 8 опорных катков диаметром 815 мм с резиновыми бандажами и 2 стальных многозвенных гусеничных цепей с шириной трака 263 мм. При переходе на колёсный ход гусеничные цепи снимались, разбирались на 4 части и укладывались на надгусеничные полки. Привод от КПП в этом случае осуществлялся на заднюю пару опорных катков, управлялся же танк поворотом передних катков.

Непосредственно перед началом испытательного цикла Д-38 его башня и пушка ПС-3 прошли испытания на серийном танке БТ-2. Стрельбы начались 25 марта 1932 г. Всего был сделан 41 выстрел, при закрепленной в определенном направлении башне, и 9 выстрелов при незакрепленной башне. Сама установка орудия крупного калибра на танк БТ была признана возможной, но из-за конструктивных особенностей танк Д-38 на вооружение принят не был. Компоновка танка оказалась все же тесной, а увеличить пространство боевого отделения без существенного увеличения размеров башни не представлялась возможным. Установку 76,2-мм пушки отложили на несколько лет и только в 1936 г. на испытания был представлен артиллерийский танк БТ-7А. Его основным вооружением была 76,2-мм пушка КТ с боекомплектом 50 выстрелов, но в опытном порядке на БТ-7А пробовали установить танковые пушки Л-10 и Ф-32. Именно эта машина была запущена в серийное производство.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЛЕГКОГО АРТИЛЛЕРИЙСКОГО ТАНКА
Д-38 образца 1932 г.

БОЕВАЯ МАССА ~11500 кг
ЭКИПАЖ, чел. 3
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм 5580
Ширина, мм 2230
Высота, мм ~2400
Клиренс, мм 325
ВООРУЖЕНИЕ одна 76,2-мм пушка ПС-3 и один 7,62-мм пулемет ДТ
БОЕКОМПЛЕКТ 50 выстрелов и 2700 патронов
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ телескопический прицел — ТОД-6
перископический прицел — ПТ-6
командирская панорама — ПТ-1
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса – 13 мм
борт корпуса -13 мм
башня – 13 мм
крыша корпуса – 10 мм
корма корпуса – 10 мм
днище — 6 мм
ДВИГАТЕЛЬ М-5-400, карбюраторный, 12-цилиндровый, мощностью 400 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа: четырехступенчатая коробка передач, два бортовых фрикциона и два однорядных бортовых редуктора
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 4 опорных катка с приводом на задний и двумя поворотными катками, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, крупнозвенчатая гусеница со стальными траками
СКОРОСТЬ 60 км\ч на гусеницах
90 км\ч на колесах
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ 120 км на гусеницах
200 км на колесах
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. 35°
Высота стенки, м 0,52
Глубина брода, м 1,90
Ширина рва, м 2,00
СРЕДСТВА СВЯЗИ флажковая сигнализация

БТ-4 Легкий танк

Разработчик: КБ ХПЗ
Год начала работ: 1932
Год выпуска первого прототипа: 1932
Постройка прототипа была прервана в связи с большим приоритетом программы выпуска БТ-5.

БТ-4 – это ни что иное, как модификация танка БТ-2, разработанная в харьковском КБ под руководством инженера А.О.Фирсова. По большому счету новый БТ мало отличался от серийного образца. Колёсно-гусеничный ход на нём оставили, а вот корпус сделали клёпано-сварным, тогда как у БТ-2 он был клёпаный. Конструкцию подкосов корпуса также изменили, обеспечив снятие пружин подвески без демонтажа бокового листа и сравнительно быструю и легкую навеску брони. Буксирные крюки заменили на кольцевую конструкцию в носовой части, а жалюзи для выхода горячего воздуха теперь могли управляться механиком-водителем.

Экипаж БТ-4 состоял из 3 человек. Вооружение, башня и приборное оборудование соответствовали серийному БТ-2, так что внешне оба танка почти не имели отличий. Первый опытный образец БТ-4 был собран и испытан в Харькове в июле 1932 г. Всего было построено три таких танка об эксплуатации которых в межвоенный период сведений не сохранилось. Можно предположить, что БТ-4 использовались как опытные машины или в качестве учебных танков и смогли дожить до начала войны. Вот что было записано в журнале боевых действий 14-й тд.

“9.7.41г.при прорыве противника на Витебск танки, находящиеся в ремонте в РВБ и ремонтных ротах, распоряжением командира 69 СК генерал-майора Могилевец и коменданта г.Витебска подполковника Ушакова, были взяты для обороны города в количестве: 2 танка КВ, 2 танка Т-34, БТ-4, 2 машины БА-10. Из них, по имеющимся в частях данных, погибло 12, а о 6-ти танках сведений нет. Машины находились в распоряжении подполковника Ушакова, о чём командование дивизии узнало позднее.”

Сейчас трудно сказать, действительно ли это был БТ-4 или имелось в виду 4 танка типа БТ (возможна опечатка), но в любом случае в боях под Витебском участвовали практически все модификации этой машины.

А теперь немного юмора.
Не так давно в печати появились фотографии двухбашенных БТ и текст к ним. По утверждению автора это были танки БТ-4, представлявшими собой симбиоз ходовой части и корпуса БТ-2 с башнями от танка Т-26 образца 1931 г. Вот как оказывается было дело.

“Когда осенью 1931 г. на ХТЗ были готовы первые пять танковых корпусов БТ, производство башен к ним на Ижорском заводе задерживалось, но было большое желание показать новые танки на параде и на учениях MBО, где ожидались представители зарубежных военных миссий. Но без башен и вооружения танки не произвели бы никакого впечатления, а бутафория не годилась, так как зарубежные военные могли пожелать проехаться в танке. И тогда руководитель СКБ-6 выступил с инициативой оснастить изготовленные танки теми башнями, которые уже производились на Ижорском заводе, но для танка Т-26…

Однако заводские конструкторы, занимавшиеся серийным производством, не верили в возможность такого симбиоза, и поэтому все работы над спешным изготовлением танков проводило СКБ-6 (ВТ) собственными силами. Надзором за проведением работ от НКВД занимался П.У.Стозвонов. Всем работавшим здесь пришлось и расчетами заниматься и спешно осваивать рабочие специальности. Владимир Вольфович, например, освоил профессию клепальщика и слесаря-сборщика.

Вскоре после распоряжения М.Тухачевского об изготовлении танка на территорию «Внутренней тюрьмы» ХТЗ были доставлены пять бронированных шасси и пять моторных агрегатов танков БТ. Но одно из шасси оказалось неисправным и поэтому А.Б.Морозенков принял решение провести осмотр и тщательную регулировку всех прибывших механизмов. Регулировкой механизмов занимался бывший моторостроитель В.Д.Горлопанов, которому удалось также перевести питание танка с бензина на керосин, к тому же при небольшом приросте мощности. Бывший инженер Л.Г.Унов разработал для танка даже складные крылья, позволявшие буксировать его за бомбардировщиком на прицепе. Но эти крылья изготавливать не стали, так как для них требовался очень дефицитный металл — дюраллюминий.

Башни для танков вместе с подбашенными листами и зубчатыми венцами были доставлены с Ижорского завода по графику и также под охраной войск НКВД. Однако их установить на корпуса БТ малой силой не удалось. Пришлось спешно по месту изготавливать совершенно новые крыши корпуса танков. Также пришлось изменять расположение свечей подвески, чтобы они не препятствовали вращению башен. Первый танк был окончен сборкой 1.Х.31 г. и под управлением бывшего инженера Х.А. Путина совершил пробную поездку вокруг Харьковского Танкового Завода. В пути случилось ЧП — под гусеницы танка неожиданно бросилась свинья колхоза «Красный китобоец». Х.А.Пугин резко вывернул руль и врезался в стоящее у дороги дерево. Однако свинья тоже не уцелела. Пришлось руководству СКБ-6 (ВТ) платить штраф за потраву колхозной собственности…”

Интересная история, не правда ли. Особенно со свиньей хорошо получилось. Как можно догадаться – всё это розыгрыш, а фотографии хорошая, но всё-таки фикция. Тем не менее, вариант с двумя башнями мог и вправду появиться, если бы на разработку соответствующей модификации было выдано ТТЗ.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ ЛЕГКОГО ТАНКА
БТ-4 обр.1933 г.

БОЕВАЯ МАССА ~11500 кг
ЭКИПАЖ, чел. 3
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм 5580
Ширина, мм 2230
Высота, мм 2230
Клиренс, мм 325
ВООРУЖЕНИЕ одна 45-мм пушка 20К и 7,62-мм пулемет ДТ
БОЕКОМПЛЕКТ 115 выстрелов и 2709 патронов
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ телескопический прицел ТОП и панорамный ТП-1
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса – 13 мм
борт корпуса -13 мм
башня – 13 мм
крыша корпуса – 10 мм
корма корпуса – 10 мм
днище — 6 мм
ДВИГАТЕЛЬ М-5-400, карбюраторный, 12-цилиндровый, мощностью 400 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа: четырехступенчатая коробка передач, два бортовых фрикциона и два однорядных бортовых редуктора
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 4 опорных катка с приводом на задний и двумя поворотными катками, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, крупнозвенчатая гусеница со стальными траками
СКОРОСТЬ ~50 км\ч на гусеницах
~70 км\ч на колесах
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ 120 км на гусеницах
200 км на колесах
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. 35°
Высота стенки, м 0,52
Глубина брода, м 1,90
Ширина рва, м 2,00
СРЕДСТВА СВЯЗИ ?

КТ-26 Легкий колесно-гусеничный танк

Разработчик: НИО ВАММ
Год начала работ: 1932
Год выпуска первого прототипа: не строился
Проект отклонен по причине технической недоработанности.

С целью добиться значительных улучшений ходовых характеристик танка Т-26, ходовая часть которого предусматривала исключительно передвижение на гусеницах и постоянно от серии к серии, в конце 1931 года было принято решение приступить к его радикальной модернизации путем установки колесно-гусеничного движителя. С такой инициативой выступил заместитель начальника УММ РККА Лебедев, который поручил это задание КБ Н.Дыренкова, развившего в те годы бурную и плодотворную деятельность.

Работы над модифицированным танком началась в 1932 году, однако после передачи его в Техсовет УММ выявилось множество просчетов и недостатков, к тому же он оказался излишне сложным. В течении нескольких месяцев “дыренковцы” пытались довести свой проект, но уже осенью эту задачу предложили решить слушателям академии ВАММ. Предполагалось, что корпус и вооружение серийного Т-26 будут сохранены, а ходовую часть надлежало изготовить заново.

Проект нового танка, обозначенного как КТ-26 (колесный танк), был готов к маю 1933 года. Его разработка велась под руководством М. Данченко и В. Степаницкого которые, по признанию технического комитета, провели большую и успешную работу. Молодыми специалистами была создана относительно простая ходовая часть с 3 опорными катками на борт диаметром 780 мм с внешней резиновой ошиновкой, два их которых (задние) были соединены в общую тележку с пластинчатыми рессорами, а передние были управляемыми и служили для поворота танка. Ведущие и направляющие колеса были заимствованы от Т-26. Также была спроектирована новая 5-скоростная коробка передач.

Корпус танка претерпел минимальные изменения. Для осуществления нормального хода поворотных катков, при движении на ходу, его пришлось ужать в носовой части на 300 мм. Помимо введения КПП нового типа трансмиссия получила простой дифференциал с дополнительным редуктором, бортовой редуктор привода от дифференциала к гитарам, две гитары и новый механизм быстрого перехода с гусеничного хода на колесный. Вооружение, башня, двигатель и общая компоновка без изменений переходили от Т-26.

По предварительным оценкам масса КТ-26 приближалась к 10 тоннам, поэтому у Техсовета УММ возникли большие опасения насчет достижения проектной скорости, так как по самым приблизительным оценкам она бы не превысила 40 км\ч. Кроме того, были обнаружены множественные ошибки в прочностном расчете КПП и трансмиссии колесного хода.

ПРОЕКТНЫЕ ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ
ЛЕГКОГО КОЛЕСНО-ГУСЕНИЧНОГО ТАНКА КТ-26 обр.1933 г.

БОЕВАЯ МАССА 8400 кг
ЭКИПАЖ, чел. 3
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм 4620
Ширина, мм 2440
Высота, мм 2200
Клиренс, мм 260
ВООРУЖЕНИЕ одна 45-мм пушка 20К и два 7,62-мм пулемета ДТ
БОЕКОМПЛЕКТ 34 снаряда и 1827 патронов
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ телескопический прицел и панорама Герца
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса – 15 мм
башня — 15 мм
борт корпуса — 10 мм
корма корпуса — 10 мм
крыша — 6 мм
днище – 6 мм
ДВИГАТЕЛЬ Т-26-1, карбюраторный, 4-цилиндровый, мощностью 90 л.с. при 2100 об\мин., ёмкость баков 192 литра бензина 1-го сорта
ТРАНСМИССИЯ механического типа с 5-скоростной КПП
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) три сдвоенных опорных катка диаметром 780 мм с резиновыми бандажами, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, мелкозвенчатая гусеница со стальными траками
СКОРОСТЬ 34 км\ч на гусеницах
58 км\ч на колесах
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ 170 км
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. 33°
Высота стенки, м 0,70
Глубина брода, м 0,80
Ширина рва, м 2,00
СРЕДСТВА СВЯЗИ ?

Летающий колесно-гусеничный танк БТ (конструкции Рафаэлянца)

Разработчик: КЮ Рафаэлянца
Год начала работ: декабрь 1932
Год выпуска первого прототипа:
Проект отклонен в виду нецелесообразности реализации.

Покупка документации на производство танка М1928 американского конструктора Дж.У.Кристи в буквальном смысле открыла новые горизонты для советских бронетанковых войск. Боевой и технический потенциал этой машины оказались настолько высоки, что даже в начале 1940-х гг. схема его шасси оставалась актуальной, причем не только в СССР. Но как обычно, хотелось намного большего.

В 1932 году Кристи выступил с проектом создания авиадесантного танка, в основе которого лежал М1932. Идея не нашла поддержки на родине конструктора, но в Советском Союзе этот замысел был активно поддержан. Технические требования, выданные в сентябре 1932 года, включали следующие пункты:

«1. Боевой вес танка со всеми приспособлениями для летания в пределах 5-6 тонн.

2. Максимальная скорость на колесах 70-80 км/ч гусеницах 50-60 км/ч в воздухе 150 км потолок 1-3 км.

3. Тип движителя – колесно-гусеничный.

4. Принцип подъемного аппарата для взлета — нормальные крылья или автожиры.

5. Тип летательных приспособлений — съемные автоматически выключающиеся при посадке танка без выхода команды и одевающиеся при взлете с выходом команды.

6. Продолжительность выключения летательного приспособления – 5 минут, продолжительность одевания летательного приспособления – 15 минут.

7. Потребная аэродромная площадь для посадки и взлета:

а) при наличии автожира 100-200 м.

б) при наличии нормальных крыльев самолета до 500 м.

8. Тип и мощность мотора — авиационный марки М-34. Допускается использование для охлаждения мотора этиленгликоль.

9. Бронирование танка 8-6-4 мм.

10. Вооружение одна 45 мм пушка с круговым обстрелом спаренная с пулеметом. Один лобовой пулемет.

11. Боеприпасы – артиллерийский комплект 50 снарядов. Пулеметный комплект 3000 патронов.

12. Команда 2 человека.

13. Запас горючего

а) при движении по дорогам 150 км

б) при движении в воздухе 250 км.

Бензобаки для движения танка по дорогам и для воздуха д.б. самостоятельными, однако при проектировании д.б. предусмотрена возможность использования всего запаса горючего как для движения по дорогам так и для движения в воздухе.

14. Для получения указанного боевого веса допускается применение легких сплавов и специальных высококачественных сталей.

15. Указанные требования являются ориентировочными и могут быть изменены в соответствии с данными, полученными в результате предварительного эскизного проекта и расчетов.»

Окончательные требования утвердили в декабре 1932 года, а в январе-феврале 1933 года в конструкторском бюро под руководством Рафаэлянца был разработан проект советского авиадесантного танка и даже построена его деревянная модель (в масштабе 1:5), предназначенная для продувок в аэродинамической трубе.

По схеме «летающий танк» представлял собой переработанный вариант серийного танка БТ-2 в задней части корпуса которого устанавливался воздушный винт. Соответственно, была доработана трансмиссия и передача мощности. Впрочем, сам танк подняться в воздух не мог – для этого был разработан специальный планер на высоком шасси с обтекателями неубираемых колес и однокилевым опереннием на длинных балках. Подвеска танка была предусмотрена под центропланом. После приземления экипаж должен был сбросить винт и расцепить подкрыльевые замки.

В первом эскизном варианте фигурировал серийный БТ-2, но в скором времени стало понятно, что использовать танк в текущем состоянии не удастся. Проект был немного переработан. Корпус танка приобрел характерную «ступеньку» в носовой части, а толщина бронирования теперь составляла от 4 до 8 мм. Башня сохранила практически прежнюю форму, однако состав вооружения уменьшили до одной 20-мм пушки или одного 7,62-мм пулемета ДТ. Входовой части количество опорных катков уменьшили до шести. Также предполагалось использование специальных легких сплавов. Таким образом, вместе с «полётными приспособлениями» масса танка не должна была превысить 5500 кг. На самом же деле, уже на предварительном этапе проектирования масса составила 5176 кг и в дальнейшем снижаться не собиралась несмотря на все усилия разработчиков.

Демонстрационная масштабная модель «летающего танка» была готова 15 января 1933 года, а 23 января в НИИ ВВС пошло совещание участием зам. начальника РККА Наумова, начальника 4-го управления штаба РККА Берзина, пом. начальника УММ РККА Бокиса и начальника НТУ УММ Лебедева, на котором обсуждались технические детали проекта. Выводы, закрепленные в постановлении, получились не утешительными:

«1. По полученным 4-м управлением штаба РККА материалам можно совершенно точно установить, что у Кристи имеется только идея летающего танка, невьтолненная даже в чертежах, а представленные материалы ни в технической, ни в расчетной части не обоснованы, совершенно не разработана летная часть конструкции танка и не обоснована мощность мотора, что показали ориентировочные подсчеты НИИ ВВС и опыт проектирования и разработки чертежей летающего танка, выполненный нашим конструктором т. Рафаэлянц.

2. Напечатанные в мировой прессе сообщения о летающем танке Кристи являются не более и не менее как рекламой, и в настоящее время Кристи имеет улучшенный образец танка 1932 г., который не прыгает и не летает.

3. Просить заместителя председателя РВС СССР тов. Тухачевского поручить начальнику УММ тов. Халепскому на месте уточнить вопрос о летающем танке и только после его доклада принять решение.

4. Учитывая финансовые затруднения Кристи и его желание приехать к нам в Союз для работы – считать целесообразным приглашение к нам и просить зампреда т. Тухачевского поручить ведение переговоров с Кристи т. Халепскому».

Тем не менее, техническое задание никто не отменял и работы по «летающему танку» продолжались ещё некоторое время. К тому времени было готово ещё два альтернативных проекта, причем если проект Самсонова и Добровольского предполагал использование планера, то Камов предложил более оригинальную конструкцию танка-автожира.

Окончательное решение было вынесено 31 мая 1933 года, после того, как вопрос с «летающими танками» был рассмотрен К.Е.Ворошиловым. Отмечая теоретическую возможность реализации данных проектов была отмечена большая предполагаемая длительность работ по доведению подобных конструкций до боеспособного состояния. Кроме того, более выгодной была оценена подвеска танка под тяжелый бомбардировщик. На основании этих выводов летом 1933 года все работы по авиадесантным танкам свернули.

ПРОЕКТНЫЕ ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ АВИАДЕСАНТНОГО ТАНКА РАФАЭЛЯНЦА обр.1933 г.

БОЕВАЯ МАССА 5500 кг
ЭКИПАЖ, чел. 3
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм ?
Ширина, мм ?
Высота, мм ?
Клиренс, мм ?
ВООРУЖЕНИЕ одна 20-мм пушка или один 7,62-мм-мм пулемет ДТ
БОЕКОМПЛЕКТ ?
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ телескопический прицел
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса — 8 мм
борт корпуса — 6-8 мм
корма корпуса — 6-8 мм
крыша — 6 мм
днище — 6 мм
башня — 6-8 мм
ДВИГАТЕЛЬ М-17Б, бензиновый, мощностью 500 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 3 опорных катка, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, крупнозвенчатая гусеница из стальных траков
СКОРОСТЬ 50-60 км\ч на гусеницах
70-80 км\ч на колесах
160 км\ч в полете
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ 150 км по шоссе
250 км по воздуху
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. ?
Высота стенки, м ?
Глубина брода, м ?
Ширина рва, м ?
СРЕДСТВА СВЯЗИ ?

ИТ-3 Колесно-гусеничный танк-истребитель

Разработчик: Автотанковое бюро технического отдела ЭКУ ОГПУ
Год начала работ: 1933
Год выпуска первого прототипа:
Проект отправлен на доработку и впоследствии трансформирован в Т-29

Предшественником среднего танка Т-29, разработка которого велась на основе плавающего танка ПТ-1, был малоизвестный сегодня проект колесно-гусеничного танка-истребителя ИТ-3. Проектированием этой машины в течении 1933 года занималось Автотанковое бюро технического отдела ЭКУ ОГПУ. По замыслу создателей, танки типа ИТ-3 должны были обладать высокими ходовыми качествами и эффективно бороться как с бронетехникой, так с пехотой и полевыми укреплениями. По большей части этот замысел действительно удалось реализовать.

От плавающего танка ПТ-1 частично заимствовалась ходовая часть, применительно на один борт состоявшая из 4-х опорных катков с индивидуальной подвеской на свечных рессорах, переднего направляющего колеса, заднего ведущего колеса и крупнозвенчатой гусеничной цепи набранной из стальных траков.

Корпус танка ИТ-3, хоть и сохранил схожие формы и компоновку, был спроектирован заново. По сути, отделение управления и боевое отделение выполнялись совмещенными. В передней части корпуса располагалось место водителя и пулеметчика, обслуживавшего 12,7-мм пулемет ДК и спаренный с ним 7,72-мм пулемет ШКАС. В средней части корпуса находилась основная часть боевого отделения, на крыше которого устанавливалась двухместная башня, форма которой была близка к полусферической. В лобовом листе башни монтировалась спаренная установка из 76,2-мм пушки обр.1927 г. и пулемета ШКАС. Толщина бронирования была дифференцированной и состояла из бронелистов толщиной 6,10, 15 и 20 мм, надежно защищавших от пуль любого калибра и осколков.

Для танка ИТ-3 была предусмотрена установка авиационного двигателя М-17Б мощностью 500 л.с., оснащенный жидкостной системой охлаждения. При оценочной массе 17500 кг максимальная скорость должна была составить 60 км\ч на гусеницах и до 80 км\ч на колесах.

Проект колесно-гусеничного среднего танка ИТ-3 получил неплохие отзывы, но разработчикам рекомендовали внести ряд доработок. Результатом этого стал отказ от пулемета ДК и полная перекомпоновка носовой части корпуса. Было решено вернуться к трехбашенной схеме по типу танка Т-28, что в итоге привело к очередному пересмотру проекту и появлению Т-29.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ КОЛЕСНО-ГУСЕНИЧНОГО ТАНКА-ИСТРЕБИТЕЛЯ
ИТ-3 обр.1933 г.

БОЕВАЯ МАССА 17500 кг
ЭКИПАЖ, чел. 4
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм ?
Ширина, мм ?
Высота, мм ?
Клиренс, мм ?
ВООРУЖЕНИЕ одна 76,2-мм пушка обр.1937 г., два 7,62-мм пулемета ШКАС и один 12,7-мм пулемет ДК
БОЕКОМПЛЕКТ 88 выстрелов и 3402 патрона
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ телескопический и оптический прицелы
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса — 15-20 мм
борт корпуса — 10-15 мм
корма корпуса — 10-15 мм
крыша — 20 мм
днище — 6 мм
башня — 10-20 мм
ДВИГАТЕЛЬ М-17Б, бензиновый, мощностью 500 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа: главный фрикцион, 4-ступенчатая КПП, двойной дифференциал, два бортовых карданных вала, тормоза двойного дифференциала и два бортовых редуктора
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 4 сдвоенных обрезиненных катка большого диаметра, передние направляюще и задние ведущие колеса, передняя и задняя пары опорных катков управляемые, крупнозвенчатая гусеница из стальных траков
СКОРОСТЬ 60 км\ч на гусеницах
80 км\ч на колесах
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ ?
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. ~30°
Высота стенки, м ~1,20
Глубина брода, м ~1,00
Ширина рва, м ~3,00
СРЕДСТВА СВЯЗИ ?

БТ-7 Легкий танк

Разработчик: КБ ХПЗ
Год начала работ: декабрь 1932
Год выпуска первого прототипа: январь 1934
Серийно выпускался с 1935 по 1940 год включительно. Оставался на вооружении до сентября 1945 г.

Одновременно с работой над конструкторской документацией БТ-5, проводимой под руководством начальника КБ А.О.Фирсова, завод уже в январе 1933 года получил задание на разработку нового танка, в котором предполагалось не только устранить недостатки предшественников, но и значительно улучшить боевые качества.

Особый акцент делался на установку более мощного вооружения, поскольку 37-мм были недостаточно эффективны для борьбы с полевыми укреплениями и не укрывшейся пехотой противника. Первая попытка, предпринятая в январе 1932 года инженером Н.Цыгановым, завершилась созданием первого варианта «артиллерийского танка» под обозначением Д-38. Огневые испытания этой машины, проведенные в марте 1932 года, показали практическую возможность установки орудия калибра 76,2-мм, но в то же время, корпус серийного танка БТ-2 оказался малопригодным для этой цели. Таким образом, появилась необходимость разработки нового корпуса и двухместной башни.

Первое техническое задание, переданное УММ РККА в адрес конструкторского бюро ХПЗ под руководством А.О.Фирсова в начале января 1933 года, предусматривало модернизацию носовой части корпуса, которую предстояло сделать пригодной под установку башен как с 45-мм, так и с 76,2-мм орудием. Однако, после внутреннего обсуждения, задание подвергли коррекции – решено было оставить только вариант с 76,2-мм орудием. Договор с ХПЗ на проектирование и постройку «артиллерийского танка» был подписан 28 января 1933 года, а в июне УММ получило первые фотоснимки модели нового танка. Учитывая высокую заинтересованность армии в такой машине начальник 3-го управления Г.Бокис запросил на рассмотрение весь проект, но КБ ХПЗ, и без того загруженное работами по совершенствованию серийных танков БТ, смогло предоставить только эскизы. Соответственно, сроки были сорваны, и лишь в декабре 1933 года проект улучшенного танка БТ с 76-мм пушкой был рассмотрен руководством 3-го управления (НТК) УММ РККА.

Модернизированный танк БТ отличался от серийного БТ-5 носовой частью корпуса увеличенного объёма, а также эллиптической башней со скошенной крышей и усиленным составом вооружения. Помимо 76,2-мм пушки ПС-3 в башне и в корпусе устанавливалось по одному 7,62-мм пулемету ДТ. Экипаж танка должен был состоять из 4-х человек.

Проект получил одобрение, однако военные потребовали упразднить курсовой пулемет из-за большой тесноты в отделении управления и невозможности обслуживать пулемет водителем. Новый танк получил обозначение БТ-7, но работы по нему вновь притормозились по причине развертывания на ХПЗ производства установочной партии плавающих танков ПТ-1, но фактически завод лишь впустую потратил время и средства, поскольку довести танк не удалось и дело ограничилось лишь опытными образцами. Кроме того, против изменения корпуса высказался Комитет Обороны, ведь любая значительная доработка фактически означала нарушение поставок серийных танков. В любом случае, правительственное задание о выпуске 100 машин с 76,2-мм пушками в IV квартале 1933 года оставалось невыполнимым.

Тем временем, работы по БТ-7 неспешно продолжались. Как это ни странно, но задержка с выпуском рабочих чертежей пошла на пользу. В процессе проектирования выяснилось, что двигатели М-5 снимаются с производства и для быстроходного танка массой более 11 тонн он уже не совсем подходит. На смену ему был выбран перспективный дизельный мотор БД-2 мощностью 400 л.с., обещавший выигрыш в экономии горючего и увеличении запаса хода. Опытный образец дизеля был испытан на БТ-5 в 1933 году, но его доводка сильно затянулась и к «дизельной» теме удалось вернуться лишь пятью годами позже.

Альтернативный вариант был найден достаточно быстро. В апреле 1934 года, по предписанию управляющего Спецмаштреста К.Неймана, на танке БТ-7 надлежало устанавливать модернизированный вариант авиационного двигателя М-17Б, прототипом для которого был немецкий мотор BMW-VI. При этом, к «двигателелистам» завода №26 в Рыбинске предъявлялись вполне закономерные требования не превышения габаритов М-5 и проведения ряда доработок, в число которых вошли: шестеренчатый бензонасос; уменьшение длины коленвала на 160 мм, уплотнение воздушных трубопроводов и т.д. Избыточная для танка мощность ограничивалась и была доведена до 400 л.с. В таков виде мотор получил обозначение М-17Т и впоследствии применялся на многих других советских танках.

Второй проблемой стало отсутствие серийных образцов пушки ПС-3. Не имея точных сведений о том, когда же наконец это орудие будет освоено в производстве, СТО ССР рекомендовало оснастить танк 45-мм пушкой 20К. Для разработки нового варианта башни Спецмаштрест выделял 4 месяца. Тем не менее, первый прототип БТ-7 всё же был вооружен 76,2-мм пушкой, но это была не ПС-3, а гораздо менее эффективная КТ-28. Тогда ещё никто не знал, что «переходная» КТ, разработанная артиллерийским КБ ЛКЗ на основе полевой пушки образца 1927\1932 гг., станет основным типом орудия для многих танков, вплоть до появления Л-10 и Л-11. Установка башни эллипсоидной формы обеспечивало наведение орудия в вертикальной плоскости в пределах от -9° до +25&deg.; Пулемет ДТ, смонтированный в шаровой установке справа от орудия, мог наводится по горизонту в пределах 20&deg.; Несмотря на требования военных курсовой ДТ был оставлен, но экипаж состоял из трех человек. Боекомплект состоял из 55 выстрелов и 2898 патронов, причем 22 снаряда размещались в «карусельной» укладке, подобно тяжелому танку Т-35.

Первый прототип танка БТ-7 был собран к 1 мая 1934 года и сразу же начались его заводские испытания. В первых же «забегах» выявился сильный нагрев охлаждающей жидкости, температура которой поднималась до 105&deg.; После установки водяного насоса конструкции ЦИАМ и вентилятора конструкции ЦАГИ этот недостаток был устранен и в дальнейшем испытания проходили без особых нареканий. Тем не менее, УММ пришло к выводу, что текущая установка 76,2-мм не является оптимальным решением в виду ряда недоработок. Таким образом, танк БТ-7 следовало оснастить 45-мм пушкой 20К в маске специальной конструкции, а также двумя резервуарами и оборудованием для распыления серной кислоты. Именно в таком виде был закончен второй опытный образец. В планах была установка радиостанции 71-ТК-1 «Шквал» с поручневой или 4-метровой штыревой антенной, но на прототипах БТ-7 она отсутствовала.

В декабре 1934 года ХПЗ (который вскоре стал танковым заводом №183) получил заказ на поставку 650 танков по цене 98000 рублей за единицу, что не было осуществимо практически. Доработка и изготовление рабочих чертежей продолжалось всю первую половину 1935 года и только осенью они были поданы на производство. Более того, Мариупольский завод не смог дать планового количества бронекорпусов, а моторостроительный завод №26 выполнял первоочередную задачу поставки двигателей М-17 для авиации (достаточно сказать, что они устанавливались на серийные самолёты Р-5, Р-6 и ТБ-3). До конца 1935 года удалось сдать заказчику 240 линейных и 260 радийных танков, что вселяло определенный оптимизм на планы следующего года, однако не всё было так просто.

По невыясненной причине, при проектировании установки двигателя М-17Т, имевшего на 18-27% больший крутящий момент по сравнению с М-5, не провели соответствующие доработки трансмиссии. Усилили только коническую пару шестерен КПП, что конструкторам из Т2К показалось достаточным. На самом же деле, для прототипа БТ-7, который под управлением опытного заводского механика-водителя успешно прошел больше 2300 км, подобный нюанс действительно не играл существенной роли. Другое дело – эксплуатация серийных танков в войсках, где зачастую ими управляли неопытные мехводы.

К июню 1936 года, когда было сдано 687 танков, из армии буквально потоком пошли акты-рекламации о поломках КПП, что создавало поистине катастрофическое положение с боеготовностью БТ-7. Решение о доработках последовали незамедлительно, но для А.О.Фирсова и многих других членов КБ завода №183 было уже поздно. Первым отстранили от управления коллектива Фирсова, биография которого с точки зрения НКВД не была «чистой». Дошло до того, что танк БТ-7 объявили «вредительским», а в 1937 году главный конструктор был арестован и спустя шесть лет расстрелян. Это был серьёзный удар по работе КБ, которое к тому времени возглавил М.И.Кошкин. Под его руководством был налажен выпуск БТ-7 с модернизированной трансмиссией, имевшей теперь три скорости переднего хода вместо четырех.

Другим важным направлением стало улучшение защищенности танка. Ещё во время проектирования БТ-7 у инженеров КБ завода №183 сложилось понимание того, что усилением только лобовой брони корпуса нельзя было добиться больших результатов. Дальнейшее наращивание брони неизбежно приводило к непомерным нагрузкам на силовую установку и шасси, что заставило искать другие пути. Так, в первом квартале 1937 года была разработана башня конической формы с углом наклона бортом 15° и кормовой шаровой установкой пулемета ДТ. Дополнительно были усилены балансиры, оси управляемых колес и бортовые редукторы. Для уменьшения износа ходовой части разработали новую мелкозвенчатую гусеницу. Летом 1937 года модернизированный танк прошел усиленные испытания и 1 сентября 1937 года был принят к серийному производству.

В числе других доработок можно отметить установку телескопического прицела ТОП-1 с гироскопической стабилизацией линии прицеливания. В период с 6 по 14 января 1937 года на Сенежском полигоне ВАММ РККА прошли испытания три БТ-7, оснащенные этими прицелами, после завершения которых доработанный танк также запускался в серию. До конца года планировалось сдать 420 БТ-7 оснащенных прицелами ТОП-1, однако с середины 1939 г. прицелы ТОС-1 начали постепенно демонтировать в виду того, что стрельба велась в основном с места, а освоение нового оборудования в войсках посчитали слишком трудоёмким процессом. Насколько это мнение оказалось ошибочным стало ясно в июне 1941 года.

В конце 1938 г. на БТ-7 начали устанавливать модернизированную 45-мм пушку образца 1938 г. с электроспуском, причем боекомплект к орудию для “линейного” танка увеличили до 188 снарядов, а “радийного” – до 146. Число патронов к пулеметам осталось неизменным, но часть танков, при этом, оснащалась зенитным ДТ, установленным на крыше башни на турели П-40. В этот же период на последних танках были ликвидированы резиновые бандажи, но на части танков ввели два прожектора для ночной стрельбы.

В общей сложности, до конца 1939 года завод №183 выпустил 2596 «линейных» и 2017 «радийных» танков (последние иногда обозначались как БТ-7РТ независио от модели и года выпуска). Постепенно, БТ-7 из «вредительского» стал основным боевым танком, боеспособность которого оценивалась на очень высоком уровне. Достаточно сказать, что появившиеся в это же время британские крейсерские танки А9, А10 и А13 обладали худшими суммарными ТТХ. Впрочем, серийное производство танков БТ-7 отнюдь не завершилось…

Постоянная модернизация БТ-7 рано или поздно должна была привести к актуализации вопроса о замене силовой установки. Каким бы ни был привлекательным М-17Т, его «прожорливость» в плане потребления высокооктанового топлива вызывали серьёзные опасения не только у снабженцев. На первый план вновь выходил дизель.

Как уже было сказано выше, работы над такой силовой установкой велись уже несколько лет и были близки к удачному завершению. Первый опыт был поучен после оснащения танков БТ-2 (1934 г.) и БТ-5 (1935 г.) опытным двигателем БД-2. Основные характеристики были получены на уровне требуемых, но силовая установка обладала целым “букетом” конструктивных недоработок, а выпуск дизелей в СССР был тогда сопряжен с многочисленными трудностями. Спустя год положение изменилось в лучшую сторону. Осенью 1936 г. на харьковском заводе собрали 4 опытных танка БТ-7, оснащенных дизельным двигателем БД-2, который всё ещё находился на стадии доработки. По заводскому реестру эти машины проходили под индексом А-8. Помимо дизеля на них провели ряд других доработок. В частности, запуск двигателя мог производиться как от двух стартеров типа СМС мощностью по 6 л.с., так и сжатым воздухом. Была введена комбинированная система смазки с «сухим» картером, установлен трехсекционный масляный насос, новый воздухоочиститель и более широкие радиаторы. Учитывая горький опыт с установкой М-17Т провели доработки трансмиссии. Ёмкость топливного бака составила 680 литров, что обеспечило запас хода до 690 км на гусеницах и до 900 км на колесах.

Несколько недель спустя два танка успешно прошли заводской пробег 1000 км на колесном ходу и 4000 км на гусеницах. Когда длительные испытания дизеля завершились, его рекомендовали к установке на танки типа А-8 (иногда их называют БТ-8) с последующим развертыванием их производства. Соответствующее распоряжение было подписано 5 сентября 1939 г., а серийные машины сейчас более известны под армейским обозначением БТ-7М. На этих танках дополнительно улучшили трансмиссию (доработали защиту от пыли главного и бортового фрикционов, снизили усилия на бортовых фрикционах, доработали колодочные тормоза и т.д.), а также сделали в днище эвакуационный люк.

Выпуск танков с дизельными моторами В-2 (такое обозначение получил БД-2) был налажен только в декабре 1939 г. и продолжался до сентября 1940 г., когда программы выпуска колесно-гусеничных машин в СССР были полностью закрыты. Всего было собрано 788 танков БТ-7М.
Эксплуатация БТ-7М принесла не только преимущества. Из-за недостаточной отработанности в производстве двигателя В-2 он имел меньшую надежность и ремонтопригодность, что в итоге повлекло за собой выпуск части танков с бензиновыми моторами М-17Т, которые предназначались для НКВД. Больше того, выяснилось, что серийный танк БТ-7М теперь не может передвигаться на колесах, поскольку резиновые бандажи опорных катков не выдерживали сильно возросших перегрузок. И всё же, дизельные БТ-7 считались одними из наиболее подвижных и экономичных танков, обладавших большим радиусом действия.

Легкие танки БТ-7 и БТ-5 во многом были аналогичны, хотя имелся целый ряд принципиальных отличий между ними. Например, ходовая часть не изменялась. Применительно на каждый борт имелось по четыре сдвоенных опорных катка диаметром 830 мм с индивидуальной пружинной “подвеской Кристи” и резиновыми бандажами. Пружины подвески располагались между корпусом и закрывавшим их броневым листом, причем из них передние устанавливались вертикально и одна горизонтально. Направляющие колеса диаметром 550 мм находились в передней части корпуса, направляющие колеса диаметром 640 мм устанавливались сзади. Гусеничные цепи изготавливались из штампованных траков шириной 263 мм.

Колесно-гусеничный ход на БТ-7 оставался без изменений. При переходе на колёсный ход гусеничные цепи снимались, разбирались на 4 части и укладывались на надгусеничные полки. Привод от КПП в этом случае осуществлялся на заднюю пару опорных катков, управлялся же танк поворотом передних катков.

Корпус имел классическую компоновку и был разделен на четыре отделения: управления, боевое, моторное и трансмиссионное. Изготавливался корпус из листов гомогенной брони толщиной от 6 до 20 мм. Основной отличительной особенностью БТ-7 стала расширенная верхняя часть корпуса, позволявшая не только устанавливать более габаритные артсистемы в увеличенных башнях, но и улучшало обитаемость внутри танка в целом.

В передней части корпуса, по центральной оси, размещалось место механика-водителя и органы управления. Лобовой 20-мм бронелист устанавливался под наклоном 18°, верхний передний бронелист имел толщину 15 мм и наклон 60&deg.;

В боевом отделении размещалось два человека: командир и заряжающий. На крыше устанавливалась цилиндрическая (с 1937 года — коническая) башня. На крыше монтировался командирский наблюдательный прибор, отверстия для флажковой сигнализации и вентиляции, а также прямоугольные люк для высадки и посадки экипажа. Толщина лобовой части и бортов башни составляла по 15 мм, кормы — 13 мм, крыши — 10 мм.

Моторное и трансмиссионное отделения были совмещены. Здесь устанавливался 12-цилиндровый V-образный двигатель М-17Т мощностью 400 л.с., использовавший в качестве топлива авиационный бензин марки Б-70. Ёмкость топливных баков составляла 790 литров (бортовые баки – 250 л, кормовой – 400 л, дополнительные четыре на крыльях – 140 л). Система охлаждения водяная, принудительная, с помощью центробежного насоса M17. Емкость радиаторов составляла около 100 литров.

Трансмиссия состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения (сталь по стали), четырехскоростной коробки передач (начиная с зимы 1937 г. на танках устанавливалась трехскоростная КП), двух многодисковых бортовых фрикционов с ленточными тормозами, двух одноступенчатых бортовых передач и двух редукторов привода к ведущим колесам колесного хода.

Приводы управления танком – механические. Для поворота на гусеничном ходу служили два рычага, воздействовавшие на бортовые фрикционы и тормоза; для поворота на колесном ходу – штурвал. При движении на гусеничном ходу штурвал снимался и укладывался в отделении управления у левого борта танка.

Вооружение танка БТ-7 соответствовало танку БТ-5. В новой увеличенной башне размещалась танковая 45-мм пушка 20К образца 1932 г. С пушкой, в общей бронемаске, устанавливался спаренный пулемет ДТ калибра 7,62-мм. Спаренная установка имела углы наведения по вертикали в пределах от -5° до +23&deg.; Кроме того, на танках с коническими башнями выпуска 1938-1939 гг. устанавливался кормовой пулемет ДТ, а на танках БТ-7 — зенитный ДТ на турели типа П-40.

Прицельные приспособления спаренной установки состояли из двух оптических прицелов. Танковый телескопический прицел ТСМФ обр.1930 года располагался в маске пушки с левой стороны и обеспечивал 2,5-кратное увеличение с углом обзора 15&deg.; Танкового перископический панорамный прицел ПТ-1 обр.1932 года устанавливался в броневом стакане на крыше башни с правой стороны. Пулемет имел свой открытый прицел и мог стрелять независимо от орудия. При этом угол его горизонтального наведения находился в пределах +1,5°, вертикального – до +5&deg.; Боекомплект для пушки» составлял 172 выстрела у «линейных» и 132 выстрела у «радийных» танков. В обих случаях боеклмплект к пулеметам не изменялся и составлял 2394 патрона.

Связное оборудование на “линейных” танках включало только флажковую сигнализацию и систему световой сигнализации для внутренней связи. Командирские танки БТ-7РТ оборудовались радиостанцией 71ТК-1 с антенной поручневого типа установленной на башне.

Электрооборудование включало два параллельно соединенных аккумулятора 6СТ-128 (на танках ранних выпусков 6СТА-У111Б), работавших параллельно с генераторами постоянного тока ДСФ-500, ДСФ-500ХПЗ или ДСФ-500-Т мощностью 336 Вт (на танках 1-й серии генератор ГА-4561 мощностью 270 Вт). Потребителями электроэнергии являлись: электростартеры CMC (3,5 л.с.) или СТ-61 (4 л.с), мотор-вентилятор, умформер радиопередатчика, телефонные аппараты, приборы звуковой и световой сигнализации, прожекторы, аппаратура внутреннего и внешнего освещения танка.

Помимо основных модификаций развитие БТ-7 продвигалось и в других направлениях. В 1936 г. на “семерки” попробовали превратить в огнеметный танк. Боевая машина, обозначенная как ХБТ-7 (ХБТ-Ш), сохраняла пулеметное вооружение, но вместо пушки на ней мог монтироваться огнемет КС-40 или съёмный дымовой прибор КС-41. Испытания единственного прототипа проходили до 1937 г. и особо положительных результатов не принесли. Дальность огнеметания из пневматического огнемета составляла всего 25-30 метров, что посчитали недостаточным. В добавок, отсутствие пушечного вооружения делало ХБТ-7 беззащитным против вражеских танков.

Вторая попытка была предпринята в 1940 г., когда на основе БТ-7 образца 1937 г. был создан танк ОТ-7 (ОП-7). По опыту прошлых лет основной состав вооружения на нем оставили без изменений, но справа в подбашенной коробке над местом механика-водителя был установлен раструб огнеметной установки КС-63. Несмотря на пневматический механизм этот огнемет позволял сделать 10-15 выстрелов на дальность до 70 метров. Улучшенный огнеметный танк прошел испытания, но на вооружение не принимался. Основная причина заключалась в том, что обслуживал огнемет водитель танка и стрельба из него требовала отвлечения от управления танком.

Не менее интересным проектом было создание дистанционно управляемого танка. До войны эта разработка носила название телемеханической группы и состояла из танка управления и так называемого телетанка. Танк управления (ТТ-БТ-7) был во многом аналогичен серийному БТ-7, отличаясь от него только наличием специального радиооборудования. Управляемый танк (ТУ-БТ-7) имел гораздо более серьёзную начинку. Приемо-передающее оборудование, установленное на нем, обеспечивало на дальности до 2500 метров три вида управления: ручное, пультовое автоматическое и механическое. Танк мог выполнять 16 команд, в том числе стрельбу из бортового вооружения. Переключение механизмов управления было автоматическим. В состав вооружения входил 7,62-мм пулемет конструкции Силина, химический прибор КС-60 с баком огнесмеси на 400 литров и подрывной заряд. Химприбор позволял выполнить до 18 выстрелов на расстояние 40-50 метров. Кроме того, за 8-10 минут танк мог поставить дымовую завесу или распылить отравляющие вещества на площади 360 кв.м. Как можно догадаться, телетанк предполагалось использовать для подавления огневых точек противника или как средство химической войны. Испытания телемеханической группы БТ прошли в начале 1940 г. Тогда же была выпущена опытная партия машин, но об их дальнейшей судьбе сведений не сохранилось.

На базе БТ-7 был также разработан командирский вариант танка. Здесь, скорее всего, свою роль сыграл зарубежный опыт – например в Великобритании и Франции часть танков выпускалась именно в командирском варианте. Этим же путем пошли и советские конструкторы. Вместо башни на КБТ-7 устанавливалась неподвижная бронированная рубка с дополнительным радиооборудованием и смотровыми приборами. Пушка на танке отсутствовала, но стрелковое вооружение усилили за счет установки двух пулеметов в корпусе и одного на крыше рубки (зенитного). Серийно этот вариант не выпускался.

В 1935-1936 гг. проводились работы по созданию танков-мостоукладчиков на базе БТ-7, которые в современных источниках часто упоминаются как СБТ. Первым на испытания поступил деревянный мост конструкции Александрова, имевший двояковыпуклую форму, массу 1050 кг и длину 7 метров. Демонтаж башни не проводился, но чтобы обеспечить укладку моста без выхода экипажа из танка пришлось снести ряд доработок. Помимо креплений на корпусе для сброса моста применялся специальный брус из дерева, который зацеплялся гусеницами при помощи двух тросов. На испытаниях выяснилось, что после пятикратного применения дальнейшее использование моста становится невозможным. Также было отмечено ухудшение обзорности, затруднение маневра и невозможность осуществлять радиосвязь.

Аналогичная судьба постигла металлический мост длиной 7,5 метра конструкции военинженера 2-го ранга Богалева. Предложенная их схема в целом повторяла мост Александрова и также проходила испытания в 1936-1937 гг., но была забракована в виду недоработанности системы сброса.
Кроме того, на танке БТ-7 испытывались деревянный фашины типа ДФБТ-7 и унифицированное крепление саперно-танковых приспособлений (УКСТП). В совокупности эта система позволяла преодолевать рвы шириной 4,5 метра и глубиной до 2 метров. В целом, испытания прошли успешно – отмечалось лишь уменьшение сектора обстрела в передней полусфере до сброса фашин, однако в массовом количестве они не применялись.

Ещё одной интересной системой стало использование установки минно-взрывных заграждений (МВЗ), разработанной в 1937 году. Данная установка монтировалась на специальном гусеничном прицепе (МЗП), имевшем бронированный корпус и элементы ходовой части от танка Т-37А. вместительность прицепа составляла 552 мины ТМ-35, механическая укладка которых производилась на глубину до 250 мм. Испытания системы минного заграждения успешно прошли в ноябре-декабре 1940 года, но от дальнейших экспериментов с танками БТ-7 отказались в виду появления танков Т-34.

Также на БТ-7 опробовалась установка бойкового минного трала, ширина траления которого составляла 3,5 метра. Рекомендованная скорость ограничивалась 8 км\ч, однако допускалось её увеличение до 20 км\ч. Из других экспериментов можно отметить опыты с системой автосцепки. Для этого использовался тросовый механизм, который мог крепиться как к передней, так и к задней части корпуса. С его помощью можно было отбуксировать подбитый танк с поля боя, причем также без выхода экипажа наружу. В 1937 и 1940 году испытания прошли две различные версии автосцепок, но на серийных танк они применения не нашли.

В числе последних модификаций “семерки” значиться БТ-7-ИС. Его разработка, в соответствии с планами модернизации танков БТ, должна была проводиться на заводе №183. Инициатором проекта был Н.Ф.Цыганов, а в целом БТ-7-ИС представлял собой развитие опытного танка БТ-5-ИС с наклонными бортовыми листами и двигателем М-17Т. В 1938 г. Часть работ уже была проведена, но до их завершения оставалось ещё очень долго. Здесь имел место скрытый саботаж со стороны харьковского КБ и руководства предприятия, на котором “командовал” известный в будущем конструктор Кошкин. Его отношение к колесно-гусеничным машинам можно было определить как крайне негативное, поэтому нет ничего удивительного в том, что в 1939 г. все работы по модернизации БТ-7 оказались свернуты, а вместо них активно продвигались проекты средних танков А-20 и А-32.

Примерно так же развивались события с танком БТ-СВ-2, также спроектированным Цыгановым. Большое влияние здесь оказали французские танкостроители – в конце 1936 г. в АБТУ поступили первые донесения, в которых кратко описывались легкие танки Hotchkiss H-35, Renault R-35 и FCM-36, обладавшие противоснарядной защитой. Особенное внимание уделялось танку FCM, корпус которого собирался из 20-30 мм бронелистов, установленных под наклоном. Вполне естественно, что АБТУ пожелало получить аналогичную машину, но здесь всех опередил Цыганов, начавший работы до официального уведомления. Первый опытный образец БТ-СВ собирался на основе БТ-7. От серийного танка позаимствовали шасси, двигатель, трансмиссию, вооружение и приборное оборудование. Зато корпус этой машины был совершенно иным. Верхний лобовой лист имел угол наклона 53°, лобовой нижний — 58°, верхний бортовой – 55°, нижний – 15°, верхний кормовой – 58°, нижний – 48°. Конусность бортов башни составила 35°, а её крыша имела наклон 5°. Конструкция корпуса была такова, что разместить в нем кормовой топливный бак не представлялось возможным, поэтому запас хода составил всего 120 км. Опорные катки теперь были наполовину закрыты бронелистами, повысившими живучесть ходовой части, но в то же время поворотливость танка значительно уменьшилась, поскольку угол поворота передних катков составил 12°. Проектом предусматривалась установка курсового пулемета ДТ в лобовой части корпуса, что увеличивало состав экипажа до 4-х человек, но опытный танк его не получил. Кроме того, получить броню марки КО в срок не удалось и для прототипа пришлось использовать обычную сталь.

БТ-СВ поступил на испытания зимой 1938 г., после чего конструкцию доработали. В частности, слегка изменили обводы корпуса и компоновку силового отделения, установили дополнительные смотровые приборы в отделении управления, введена перископическая панорама ПТК. Модернизированный танк получил обозначение БТ-СВ-2 и испытывался в 1939 г. Никаких особых преимуществ он перед серийным БТ-7 не показал и на вооружение не принимался. Примечательно, что двумя годами ранее (11 января 1937 г.), известный советский конструктор С.Гинзбург в письме на имя начальника АБТУ сообщал: “…указанный корпус весьма сложен в изготовлении, особенно в массовом производстве. Забронированное пространство имеет сложную форму и неудобно для плотной компоновки…Наличие надкрылков весьма усложняет смену гусеничных цепей…Ожидаемые характеристики указанного типа танка можно получить без его изготовления.”

Последние попытки модернизации БТ-7 в части усиления его броневой защиты были предприняты перед самой войной. В 1940 году Мариупольский металлургический завод имени Ильича изготовил 50 комплектов навесной гомогенной брони для БТ-7М. Одновременно велись испытания танка, догруженного до массы в 18 тонн. Об установке этих комплектов в войсковых частях, к сожалению, ничего не известно.

Наличие танков БТ только с 45-мм пушками удовлетворяли требования РККА лишь частично. Ещё задолго до появления БТ-7, осенью 1931 г., была развернута программа по оснащению легких танков сопровождения пехоты артиллерийскими системами калибра 76,2-мм. “Первой ласточкой” стал артиллерийский танк АТ-1, созданный на базе Т-26, но по ряду причин серийно эта машина не строилась. В 1933 г. проходила испытания модификация Т-26-КТ (Т-26-4), на которой в опытном порядке были опробованы пушки КТ-28 и ПС-3. Хотя испытания прошли, в целом, успешно, артиллерийский вариант Т-26 на вооружение принят не был. Вместо него это тему решили продолжить на танках БТ.

Появление “семерки” здесь оказалось весьма кстати. Как уже говорилось, первоначальным проектом предусматривалась возможность установки 76-мм орудия в новой башне. Но, как показали дальнейшие расчеты, её размеры не могли обеспечить достаточно места для монтажа пушки и нормальной работы экипажа. Испытанный незадолго до этого танк Д-38, представлявший собой БТ-2 с башней конструкции Дыренкова и 76,2-мм пушкой ПС-3, полностью подтвердили эти опасения. Попытка установить аналогичное орудие в коническую башню также не увенчалась успехом. Первый вариант артиллерийского БТ-7 был готов к 1 мая 1934 г. и в скором времени поступил на испытания. Их итог был вполне закономерным – из-за тесноты в боевом отделении нормальную работу экипажа обеспечить не представлялось возможным, и от этого проекта отказались.

Тогда было принято решение установить на БТ-7 башню танка Т-26-4, весьма неплохо зарекомендовавшую себя. Башня изготовлялась методом сварки и имела форму цилиндра с овальной нишей сзади. Её корпус состоял из двух полугруглых листов, крыши и ниши. Стыки листов с наружной стороны защищались броневыми накладками. Передний лист имел большой вырез под установку пушки, две смотровые щели и два круглых отверстия для стрльбы из револьвера. С правой стороны выреза был приварен цилиндр, в дно которого устанавливалось яблоко для монтажа пулемета. Посадка командира танка и заряжающего осуществлялась через люк посреди крыши. В передней части крыши предусмотрели отверстия для командирской панорамы, флажковой сигнализации, вентилятора и перископического прицела. Перед установкой на БТ-7 в конструкцию башни внесли несколько изменений, усилив крышу, доработав башенный погон и предусмотрев установку кормового пулемета. В октябре 1934 г. модернизированный танк, получивший обозначение БТ-7А, поступил на полигон ХПЗ. Отзывы о нем были вполне благожелательные, однако серийный выпуск артиллерийского танка откладывался из-за разбирательств инцидента с разрывом гильзы на Т-26-4. Лишь спустя почти три года – 31 августа 1937 г., головная серия БТ-7А покинула заводской цех.
Всего к моменту прекращения производства 10 января 1938 г. на ХПЗ было собрано 155 артиллерийских танков, из которых военная приемка приняла 122. Остальные БТ-7А находились на заводе в ожидании орудий КТ-28. Здесь нужно сделать небольшое отступление для ознакомления с артиллерийским вооружением танка.

В то время, пока шла разработка БТ-7А, успешно прошла испытания и была принята на вооружение специальная танковая пушка ПС-3 конструкции Сячинтова, способная поражать любой вид бронетехники. Планировалось, что ПС-3 будет устанавливаться на средние, тяжелые и артиллерийские танки, вклюячая БТ-7А. Её производство было возложено на Кировский завод, однако наладить массовый выпуск ПС-3 так и не удалось. С мая 1933 по 1936 г. ЛКЗ смог сдать заказчику около 20 орудий, из которых в эксплуатацию на средние танки Т-28 поступило всего 12 штук. Взамен “кировцы” предложили свой вариант танкового орудия, впоследствии известного как КТ-28 или “пушка образца 1927\32 гг”. Она представляла собой качающуюся часть полковой 76,2-мм пушки обр.1927 г. с механизированным спуском и увеличенным давлением в тормозе отката. Такие “улучшения” привели к заметному ухудшению баллистических характеристик. Пушка имела весьма низкую начальную скорость снаряда, малую дальность прямого выстрела и чрезвычайно низкую скорострельность.

Поскольку выпуск ПС-3 затягивался в Артиллерийском Управлении решили принять на вооружение КТ-28 для установки на танки Т-28 и Т-35, пока орудия Сячинтова не будут поступать в полном объеме. На деле всё произошло с точностью до наоборот. В 1938 г. конструктора ПС-3 арестовывают, а его орудия признают “вредительскими”, после чего демонтируют их с Т-28. Разумеется, ни о каком оснащении БТ-7А этим типом артиллерийской системы и речи идти не могло, поэтому танки огневой поддержки комплектовались исключительно пушками КТ-28.

Впрочем, ЛКЗ с большим трудом выпускал и КТ-28. Большая часть этих орудий шла на Т-28 и Т-35, так что заказ для БТ-7А выполнялся с задержками. В течении 1938 г. Было получено ещё 10 пушек, что позволило довести общее число артиллерийских танков до 132.

После прекращения работ по ПС-3 и КТ-28 следующим шагом стало создание полуавтоматического танкового орудия Л-10, разработанное группой инженеров под руководством С.Малахова. Его проектирование было начато ещё в 1935 г., но силу различных причин до начала серийного производства прошло чуть меньше трех лет. Как и в случае с КТ-28, пушка Малахова не отличилась высокими характеристиками и была принята на вооружение РККА только как временная мера. Тем не менее, это совсем не помешало перевооружить Л-10 большинство средних танков Т-28. Был даже поднят вопрос об оснащении этим типом орудия тяжелых Т-35, но из-за отсутствия существенных преимуществ перед КТ-28 от этой идеи быстро отказались. Видя, что ситуация не улучшается, АБТУ РККА выдало ЛКЗ в начале 1938 г. новое задание на разработку танковой пушки. Здесь снова решили пойти по пути наименьшего сопротивления, взяв за основу Л-10 с увеличенной длиной ствола и усиленным казенником. Полученное таким образом орудие Л-11 сохранило почти все недостатки предшественника: низкую поражающую способность, использование “полкового” выстрела и т.д.

В апреле 1938 г. Л-11 рекомендовали в серийное производство с учетом, что выявленные недостатки будут устранены. Перед этим, были проведены испытания на танках Т-28 и БТ-7А, для которых это орудие и предназначалось. Впрочем, едва успев начаться, новый виток перевооружения Т-28 завершился очередными неприятностями. На войсковых маневрах 1939 г. выявился один из самых неприятных дефектов Л-10. Дело в том, что объём тормоза отката этого орудия был связан через отверстие с атмосферным воздухом, а при активных манипуляциях это отверстие перекрывалось, что приводило к вскипанию жидкости и разрыву тормозного цилиндра. С таким дефектом все танки, оснащенные Л-10, считаться полностью боеспособными не могли. В дальнейшем в конструкцию пушки ввели резервное отверстие, но основной массы проблем это не решило. Что касается оснащение танков БТ-7А новым видом пушки, то здесь работы были прекращены уже на начальной стадии и опытный образец так и остался в единственном экземпляре.

Намного более удачным мог оказаться вариант с пушкой Ф-32. Данное орудие было разработано в ОКБ-92 под руководством Грабина, который использовал в своём проекте качающуюся часть дивизионной пушки Ф-22 образца 1936 г. с укороченным стволом. При сравнении Л-11 и Ф-32 выяснилось, что грабинская пушка имеет более низкую стоимость, при высокой надежности, скорострельности, и хороших баллистических показателях. При её производстве использовались недефицитные материалы, а совместимость многих узлов с пушкой Ф-22 позволяло быстро наладить серийное производство Ф-32. Испытания, проведенные также на БТ-7А, полностью подтвердили эти выводы. Пушка устанавливалась в стандартной «артиллерийской» башне, но ствол Ф-32 изготовлялся из высоколегированной стали, а длина отката составляла всего 30 см. После пересмотра полученных данных пушка Грабина была принята на вооружение в январе 1940 г. и, спустя несколько месяцев, началась её установка на танки новых типов. С БТ-7А в этом случае ситуация прояснилась довольно быстро. От переоснащения старых танков новыми орудиями отказались в пользу реализации проектов более мощных специализированных САУ и штурмовых танков.

Танки БТ-7 на экспорт не поставлялись и в армии других стран попали только в качестве трофеев. Небольшое количество «семерок» использовалось немцами, главным образом, в полицейских частях и охранных дивизиях СС на оккупированной территории СССР.

Около 20 машин в 1941 году захватили финны, но использовали их недолго. Уже весной 1942 года началось осуществление программы по их модернизации. Планировалось, что на базе шасси танков БТ-7 обр.1937 можно будет создать полноценную САУ поддержки пехоты и отправить их в батальоны штурмовых орудий при бронедивизии. К концу года было изготовлено 18 самоходных гаубиц, получивших обозначение ВТ-42 (БТ-42). В увеличенной по размерам башне финны установили английскую 114-мм гаубицу QE Mk.II (114 Р18) обр. 1918 г., оснастив ее дульным тормозом. Корпус и ходовая часть танка БТ-7 изменениям не подверглись. В своё время 24 гаубицы закупили в Великобритании и ещё одна партия поступила в 1939-1940 гг. из Испании.

Первый опытный ВТ-42 поступил в бронебригаду в сентябре 1942 г. Фронтовые испытания выявили массу дефектов САУ, поэтому в конце месяца её отправили на доработку. Силами Бронецентра и фирм Lokomo и VTT удалось довести до кондиции все построенные машины и осенью 1943 г. передать их на фронт. Их боевое применение оказалось не слишком удачным, поскольку гаубица имела раздельное заряжание, бронебойный снаряд имел малую бронепробиваемость, а внутри САУ экипаж находился в более чем стесненных условиях.

Когда на вооружение финской армии поступили немецкие САУ StuG.III все ВТ-42 в декабре 1943 г. свели в отдельный броневзвод. С началом советского наступления летом 1944 г. САУ находились в районе Выборга и приняли активное участие в боях за город. Поскольку противниками их было более мощные Т-34-85 и ИСУ-152 исход оборонительной был предрешен, хотя финны дрались отчаянно. Только в период с 17 по 21 июня броневзвод потерял 8 САУ ВТ-42. Кроме того, было потеряно 25 из 87 танков Т-26, а также несколько десятков (в сумме) трофейных Т-34-76 и немецких StuG-40 и Pz.IV. С этого момента оставшиеся ВТ-42 применялись эпизодически и в 1945 г их сняли с вооружения.

До наших дней сохранилось всего два танка БТ-7 — один в Москве в Центральном музее Вооруженных Сил, другой — частично некомплектный — в Чите. В финском танковом музее в Парола экспонируется ВТ-42.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ ЛЕГКИХ ТАНКОВ
БТ-7 и БТ-7М

БТ-7
(1935 г.) БТ-7М
(1938 г.)
БОЕВАЯ МАССА 13000 кг 14650 кг
ЭКИПАЖ, чел. 2
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм 5660 5880
Ширина, мм 2230 2290
Высота, мм 2417 2447
Клиренс, мм 390-410 390
ВООРУЖЕНИЕ одна 45-мм пушка 20К и 7,62-мм пулемет ДТ (спаренный) одна 45-мм пушка 20К и три 7,62-мм пулемета ДТ (спаренный, курсовой, зенитный)
БОЕКОМПЛЕКТ 146\188 выстрелов и 2349 патронов 146\188 выстрелов и 1827\2331 патрон
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ телескопический прицел ТМФД и панорамный ТП-1 телескопический прицел ТОП и панорамный ТП-1
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса – 15-20 мм
борт корпуса — 13 мм
крыша корпуса – 10 мм
корма корпуса – 13 мм
днище — 6 мм
лоб башни – 15 мм
борт башни – 15 мм
корма башни – 13 мм
крыша башни – 10 мм лоб корпуса – 15-22 мм
борт корпуса — 13 мм
крыша корпуса – 10 мм
корма корпуса – 13 мм
днище — 6 мм
лоб башни – 15 мм
борт башни – 15 мм
корма башни – 13 мм
крыша башни – 10 мм
ДВИГАТЕЛЬ М-17Т, карбюраторный, 12-цилиндровый, мощностью 400 л.с. В-2, дизельный, 12-цилиндровый, мощностью 400 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа: четырехступенчатая коробка передач, главный фрикцион, два бортовых фрикциона и два однорядных бортовых редуктора механического типа: трехступенчатая коробка передач, главный фрикцион, два бортовых фрикциона и два однорядных бортовых редуктора
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 4 опорных катка с приводом на задний и двумя поворотными катками, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, крупнозвенчатая гусеница со стальными траками (на один борт) 4 опорных катка с приводом на задний и двумя поворотными катками, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, мелкоозвенчатая гусеница со стальными траками
СКОРОСТЬ 51,6 км\ч на гусеницах
72 км\ч на колесах 62 км\ч на гусеницах
86 км\ч на колесах
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ 220 км на гусеницах
450 км на колесах 630 км на гусеницах
1250 км на колесах
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Подъём, град. 42° 36°
Спуск, град. 37° 36°
Высота стенки, м 0,55 0,75
Глубина брода, м 1,20 1,20
Ширина рва, м 2,40 2,50
СРЕДСТВА СВЯЗИ радиостанция 71ТК-1 с поручневой антенной (только на командирских танках)

БТ-7А Легкий артиллерийский танк

Разработчик: КБ ХПЗ
Год начала работ: 1934
Год выпуска первого прототипа: 1935
Применялся во время Зимней войны 1939-1940 гг. и в начальном периоде Великой Отечественной войны в июне-июле 1941 г.

Хотя история артиллерийского танка БТ-7А неразрывно связана с историей “обычных” БТ, эта машина, всё же, заслуживает отдельного рассказа. Как уже упоминалось в статье о БТ-7, один из первых проектов предполагал наличие 76,2-мм короткоствольного орудия в башне новой конфигурации. Из имевшихся на то время артсистем такого калибра, пригодных для установки на танк, в серийном производстве существовали только КТ-28 и ПС-3. Последняя выглядела более перспективно, но её выпуск постоянно затягивался и в конечном итоге был отменен совсем. Можно было попробовать установить пушку Л-7, но ленинградский завод не справился с техническим заданием и её отправили на доработку. Так что, единственным подходящим вариантом оказалась КТ-28, но при вместо неё можно было установить стандартную 45-мм пушку 20К.

Первый опытный образец БТ-7 сдали к 1 мая, второй – к 7 ноября 1934 года. На этих танках была установлена оригинальная по конструкции башня в форме эллипса со скошенной крышей. В нише башни размещалась укладка барабанного типа на 18 снарядов и радиостанция. Справа от пушки размещался пулемет ДТ в шаровой установке. Ещё один ДТ устанавливался в лобовом листе корпуса в качестве курсового. После того, как обе машине прошли полный испытательный цикл, были подведены неутешительные итоги. В варианте с 76,2-мм пушкой боевое отделение оказалось слишком тесным даже для экипажа из 3-х человек, боезапас был явно недостаточным, масса танка существенно увеличилась. После недолгих раздумий для серийной постройки была выбрана модификация с 45-мм пушкой и башней от БТ-5 – в таком виде серийные БТ-7 просуществовали на конвейере до 1937 г.

Работы по усилению вооружения на некоторое время приостановили, но осенью 1934 года, после начала испытаний артиллерийского танка Т-26-4, было принято решение установить на БТ-7 аналогичную башню с пушкой КТ-28.

Башня изготовлялась методом сварки и имела форму цилиндра с овальной нишей сзади. Её корпус состоял из двух полугруглых листов, крыши и ниши. Стыки листов с наружной стороны защищались броневыми накладками. Передний лист имел большой вырез под установку пушки, две смотровые щели и два круглых отверстия для стрельбы из револьвера. С правой стороны выреза был приварен цилиндр, в дно которого устанавливалось яблоко для монтажа пулемета. Посадка командира танка и заряжающего осуществлялась через люк посреди крыши. В передней части крыши предусмотрели отверстия для командирской панорамы, флажковой сигнализации, вентилятора и перископического прицела. Перед установкой на БТ-7 в конструкцию башни внесли несколько изменений, усилив крышу, доработав башенный погон и предусмотрев установку кормового пулемета.

Боекомплект машины состоял из 50 выстрелов и 3339 патронов к пулеметам ДТ. Наведение орудия на цель осуществлялось как с помощью телескопического прицела ТОП, так и с помощью перископического прицела ПТ-1.

Первый опытный образец “артиллерийского” БТ, который получил обозначение БТ-7А, поступил на испытания на полигон ХПЗ в середине октября 1935 г. В целом, танк зарекомендовал себя с хорошей стороны: ходовые характеристики остались практически на уровне серийного БТ-7, а огневая мощь увеличилась. За время испытаний было произведено 197 выстрелов. В протоколе по результатам заводских испытаний представителем 5-го отдела АБТУ майором Сакс была отмечена “необходимость удлинения брони маски пушки вниз на 30 мм” для уменьшения зазора между корпусом и башней. Впрочем, проблема вооружения танков БТ более мощным орудием этим не решалась и здесь не лишним было бы напомнить об истории пушки КТ-28 (“Кировская танковая”).

Эта артсистема проектировалась для танка Т-28 на базе полковой пушки образца 1927 года. Вполне естественно, что для этого потребовалось внести серию серьёзных доработок. Так, длину отката сократили с 1000 до 500 мм, количество жидкости в накатнике увеличили с 3,6 до 4,8 литров, толщину стенок салазок довели до 8 мм, а также ввели новый подъёмный механизм, ножной спуск и новые прицельные приспособления, удовлетворяющие условиям работы танкового экипажа. При длине ствола 16,5 калибров начальная скорость 7-кг осколочно-фугасного снаряда составляла 262 м\с, шрапнельный 6,5-кг снаряд вылетал со скоростью 381 м\с. При таких характеристиках борьба с танками противника (за исключением самых легких) была весьма затруднительна, но КТ-28 вполне годилась для разрушения ДОТов и борьбы с пехотой. Собственно, именно по этим причинам КТ-28 рассматривали в качестве временной меры до появления в серийном производстве более мощных артсистем, но как мы знаем, этого не произошло и пушка Кировского завода устанавливалась на все тяжелые танки Т-35 и большую часть средних Т-28.

С танком БТ-7А история несколько затянулась. Вначале предполагалось, что артиллерийские танки поступил на вооружение в 1935 году, но из-за происшествия с опытным образцом Т-26-4 (разрыв снаряда в стволе) серийное производство отложили почти на три года. Лишь 31 августа 1937 г. была выпущена головная серия, предназначавшая, по большей части, для проведения войсковых испытаний. Поскольку мнение военных о БТ-7А было положительным на Харьковском паровозостроительном заводе организовали массовый выпуск и к моменту завершения производства 10 января 1938 года было собрано 155 машин.

Тем не менее, в военная приёмка приняла 122 танка, так как остальные находились в ожидании орудий КТ-28, выпуск которых прекращался. За весь 1938 год удалось получить только 10 пушек, что довело количество принятых машин до 132. Судьба остальных невооруженных БТ-7А не ясна. Скорее всего, их переделали в обычные БТ-7.

После прекращения работ по ПС-3 и КТ-28 следующим шагом стало создание полуавтоматического танкового орудия Л-10, разработанное группой инженеров под руководством С.Малахова. Его проектирование было начато ещё в 1935 г., но силу различных причин до начала серийного производства прошло чуть меньше трех лет. Как и в случае с КТ-28, пушка Малахова не отличилась высокими характеристиками и была принята на вооружение РККА только как временная мера. Тем не менее, это совсем не помешало перевооружить Л-10 большинство средних танков Т-28. Был даже поднят вопрос об оснащении этим типом орудия тяжелых Т-35, но из-за отсутствия существенных преимуществ перед КТ-28 от этой идеи быстро отказались. Видя, что ситуация не улучшается, АБТУ РККА выдало ЛКЗ в начале 1938 г. новое задание на разработку танковой пушки. Здесь снова решили пойти по пути наименьшего сопротивления, взяв за основу Л-10 с увеличенной длиной ствола и усиленным казенником. Полученное таким образом орудие Л-11 сохранило почти все недостатки предшественника: низкую поражающую способность, использование “полкового” выстрела и т.д.

В апреле 1938 г. Л-11 рекомендовали в серийное производство с учетом, что выявленные недостатки будут устранены. Перед этим, были проведены испытания на танках Т-28 и БТ-7А, для которых это орудие и предназначалось. Впрочем, едва успев начаться, новый виток перевооружения Т-28 завершился очередными неприятностями. На войсковых маневрах 1939 г. выявился один из самых неприятных дефектов Л-11. Дело в том, что объём тормоза отката этого орудия был связан через отверстие с атмосферным воздухом, а при активных манипуляциях это отверстие перекрывалось, что приводило к вскипанию жидкости и разрыву тормозного цилиндра. С таким дефектом все танки, оснащенные Л-11, считаться боеспособными не могли. В дальнейшем в конструкцию пушки ввели резервное отверстие, но основной массы проблем это не решило. Что касается оснащение танков БТ-7А новым видом пушки, то здесь работы были прекращены уже на начальной стадии и опытный образец так и остался в единственном экземпляре.

Намного более удачным мог оказаться вариант с пушкой Ф-32. Данное орудие было разработано в ОКБ-92 под руководством Грабина, который использовал в своём проекте качающуюся часть дивизионной пушки Ф-22 образца 1936 г. с укороченным стволом. При сравнении Л-11 и Ф-32 выяснилось, что грабинская пушка имеет более низкую стоимость, при высокой надежности, скорострельности, и хороших баллистических показателях. При её производстве использовались недефицитные материалы, а совместимость многих узлов с пушкой Ф-22 позволяло быстро наладить серийное производство Ф-32. Испытания, проведенные также на БТ-7А, полностью подтвердили эти выводы. Пушка устанавливалась в стандартной «артиллерийской» башне, но ствол Ф-32 изготовлялся из высоколегированной стали, а длина отката составляла всего 30 см. После пересмотра полученных данных пушка Грабина была принята на вооружение в январе 1940 г. и, спустя несколько месяцев, началась её установка на танки новых типов. С БТ-7А в этом случае ситуация прояснилась довольно быстро. От переоснащения старых танков новыми орудиями отказались в пользу реализации проектов более мощных специализированных САУ и штурмовых танков.

Поскольку выпуск артиллерийских танков БТ-7А сильно затянулся в строевые части они попали достаточно поздно. Например, к 29 января 1938 года в составе 45-го механизированного корпуса насчитывалось 13 радийных и 11 линейных БТ-7А, что равнялось их штатной численности. Вероятно, артиллерийские танки распределили между двумя механизированными бригадами (133-й и 134-й) – в каждой по 12 танков, соответственно, каждый из трех танковых батальонов имел по 4 машины в роте сопровождения.
К июлю 1938 года 27 артиллерийских танков находились в распоряжении Ленинградского военного округа (ЛВО) и ещё 3 отправили в Приволжский округ. Кроме того, к сентябрю 1939 года 17 БТ-7А числилось за Белорусским военным округом и 4 были в составе 2-й армии. Впоследствии, после начала формирования механизированных корпус нового состава, многие БТ-7А “кочевали” по округам, не раз меняя место службы.

Часть танков отправили также на Дальний Восток, где на 1 сентября 1940 года имелось 28 машин, входивших в состав 8-й и 31-й кавалерийских дивизий (по 4 единицы), а также в 48-й легкотанковой бригаде (16 единиц). Ещё четыре БТ-7А было придано другим подразделениям. Позднее, когда на основе 48-й лтбр начало формирование 58-й танковой дивизии, в неё включили и БТ-7А, но в октябре 1941 года, при переформировании по июльским штатам, количество артиллерийских танков сократилось до 10. Дальнейшая их судьба неизвестна.

В процессе производства и эксплуатации некоторое количество БТ-7А переделали в “радийные” путем установки радиостанции 71ТК-3 с поручневой антенной на башне, при этом боекомплект уменьшался до 40 выстрелов и 2016 патронов. Всего армия получила 11 “радийных” танков БТ-7А. В ряде случаев на крыше башни монтировалась зенитная установка с 7,62-мм пулеметом ДТ.

Несмотря на свою немногочисленность танки БТ-7А приняли участие практически во всех конфликтах, которые Советский Союз вёл в 1939-1940 гг. Наиболее полно раскрыть их потенциал удалось во время Зимней войны. В период с 30 ноября 1939 г. по 13 марта 1940 года шесть артиллерийских танков из состава 1-й лтбр активно использовались для огневой поддержки наступающих танков и пехоты, а также для стрельбы по ДОТам финнов и контрбатарейной борьбы. Интересно, что все 6 машин в ходе боёв получили боевые повреждения (4 повреждены артиллерией и 2 подорвалось на фугасах), но все они были отремонтированы и вновь возвращены в действующую армию.

По состоянию на 15 сентября 1940 года распределение танков БТ-7А по остальным военным округам сложилось следующим образом (дробное число – количество на 1 июня 1941 г.):

Приволжский ВО – 2\2

Западный ОВО – 2\2

Киевский ОВО – 17\31 (к 1 мая 1941 года 2 находилось в составе 8-й тд 4-го мк и 4 в 12-й тд 8-го мк)

Прибалтийский ВО – 21\20 (13 “линейных” и 8 “радийных”)

Ленинградский ВО – 12\12

Московский ВО – 3\3

Забайкальский ВО – 19\19

Орловский ВО – 5 (на 15 августа, из них 2 – в составе Орловского бронетанкового училища)

Дальневосточный Фронт – 24\28

Таким образом, общее число БТ-7А после трех лет эксплуатации практически не уменьшилось и составило 117 танков, правда, далеко не все из них находились в технически исправном состоянии. Точное количество танков БТ-7А, находившихся в приграничных округах накануне войны с Германией, сейчас вряд ли удастся. По последним данным, в составе Западного ОВО имелось всего два “артиллерийских” БТ, принадлежавших 8-му механизированному корпусу. Обе машины были потеряны в первые дни войны (22-25 июня): первый из них был подбит между Бельском и Белостоком, второй БТ-7А потеряли в где-то в Западной Белоруссии.

Информации о других танках этого типа, принимавших участие в летних боях 1941 года, сохранилось крайне мало. К примеру, 12-й мехкорпус на 19 июня располагал 13 “радийными” и 2 “линейными” БТ-7А, которые числились за 28-й танковой дивизией. Это соединение уникально тем, что кроме штатных БТ и Т-26 в его состав входило 42 танка Vickers M1934 и М1936, шесть FIAT 3000, 13 танкеток TKS и шесть совсем древних Renault FT-17. Последние достались в “наследство” от латвийской армии и использовались как учебные. Танков новых типов (Т-34 и КВ) корпус не имел вообще.

В первом бою, вечером 23 июня, группа из 17 танков под командованием командира 28-й тд майора Б.П.Попова, вступила в ожесточенное сражение с частями немецкой 1-й танковой дивизии, ударив её во фланг. Атака была поддержана второй группой из 23 танков, в результате чего противник был отброшен на 5 км, а советские части смогли восстановить контроль над участком дороги Калтиненай – Расейняй. Противник понёс тяжелые потери (14 танков, 20 орудий и до батальона пехоты), однако этот успех был омрачен гибелью командира группы и потерей 13 собственных машин. Следующим утром в наступление пошли основные силы 28-й тд (130 танков), пытаясь выбить немцев из района Карленай, Полугуе, Ужвентис. После ожесточенного 4-часового боя советским танкистам удалось уничтожить несколько артиллерийских батарей противника и взять много пленных, но и собственные потери оказались почти катастрофическими. Только во время утреннего боя дивизия лишилась 48 танков, а к 15:00 это число выросло до 84!

К концу дня дивизия ( в ней осталось всего 40 танков, а также штаб дивизии, разведывательный батальон, остатки 55-го и 56-го танковых полков) начала отход в северном направлении и в период до 7 июля вела оборонительные бои на Западной Двине. В итоге, из 236 танков, имевшихся на начало войны, дивизия потеряла 201, включая все БТ-7А.

В это же время вступили в бой артиллерийские танки 1-го мехкорпуса ЛВО. Во время контрудара 7-8 июля части 3-й танковой дивизии, пытавшиеся задержать наступление противника на Псков, провела в районе н\п районе Череха, Песчанка, Вольнево, Крякуша крупное танковое сражение. Силы были явно не равны – с советской стороны участвовало около 100 танков (включая несколько КВ-1), с немецкой – около 200 различных типов, в основном Pz.II и Pz.III, при сильной поддержке противотанковой и тяжелой артиллерии. Бой закончился только в 22 часа, причем в конце его, советские танки были обстреляны неизвестным веществом (иприт или газы), в результате чего танкисты вынуждены были надеть противогазы и противоипритные накидки и находиться в них до 5 часов утра 8 июля. Соотношение потерь оказалось примерно равным, но поле боя осталось за немцами. В числе почти 70 потерянных советских танков было восемь БТ-7А.

Танки, находившиеся в Киевском особом военном округе, по всей видимости, были потеряны в боях на левобережной Украине. По крайней мере, к моменту выхода немецких частей к Киеву данных о БТ-7А не имеется.

На сегодняшний день на одного танка БТ-7А не сохранилось.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ ЛЕГКОГО АРТИЛЛЕРИЙСКОГО ТАНКА
БТ-7А обр.1937 г.

БОЕВАЯ МАССА 13500 кг
ЭКИПАЖ, чел. 3
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм 5660
Ширина, мм 2230
Высота, мм 2417
Клиренс, мм 400
ВООРУЖЕНИЕ одна 76,2-мм пушка КТ-28 и два 7,62-мм пулемета ДТ
БОЕКОМПЛЕКТ 50 снарядов и 3339 патронов
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ телескопический прицел ТОП и панорамный ТП-1
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса – 20 мм
борт корпуса – 10 мм
корма корпуса – 10 мм
башня – 15 мм
маска пушки — 30 мм
крыша – 10 мм
днище – 6 мм
ДВИГАТЕЛЬ М-17Т, бензиновый, мощностью 400 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа: четырехступенчатая коробка передач, два бортовых фрикциона и два однорядных бортовых редуктора
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 4 опорных катка с приводом на задний и двумя поворотными катками, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, крупнозвенчатая гусеница со стальными траками
СКОРОСТЬ 86 км\ч на колесах
62 км\ч на гусеницах
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ 250 км (на гусеницах)
500 км (на колесах)
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. ?
Высота стенки, м 0,75
Глубина брода, м 1,20
Ширина рва, м 2,00
СРЕДСТВА СВЯЗИ радиостанция 71ТК-1 с пручневой антенной (только на командирских танках)

БТ-ИС Легкий танк

Разработчик: Н.Ф.Цыганов
Год начала работ: 1934
Год выпуска первого прототипа: 1935
Серийная постройка танков была прервана после ареста конструктора.

История создания этой машины связана с именем Н.Ф.Цыганова, молодого изобретателя-самоучки 4-го танкового полка Украинского военного округа. Летом 1934 года он разработал автоматическую сцепку для танков Т-26, Т-27 и БТ, за что нарком обороны К.Е.Ворошилов наградил его золотыми часами и произвел из младшего командира в командира взвода. Выступая с речью перед 4-м танковым полком, Ворошилов отдал приказ — создать новый «колесно-гусеничный движитель для танка БТ, с которым он может быть превращен в еще более грозную боевую машину». Присутствовавший при этом командующий войсками УВО И.Э.Якир поручил выполнение задания наркома группе инженеров под руководством Н.Ф.Цыганова. Работая в течение четырех месяцев по 16—18 часов в сутки, они изготовили к апрелю 1935 года чертежи и модель в 1/5 натуральной величины танка БТ с новым движителем, имевшим 3 пары ведущих (2, 3, 4) и управляемых (1, 2, 4) колес.

О выполнении задания инженеры 4-го танкового полка рапортовали в письме Сталину и Ворошилову (стилистика и орфография оригинала сохраняются):

«Большевики, бойцы и командиры УВО докладывают Вам:
Ваши указания об усовершенствовании движителя танков выполнены. Мы дали изобретению имя: танк БТ-ИС (Иосиф Сталин). Вам т.Сталин принадлежит идея реконструкции движителя танка БТ в этом направлении. Об этом нам рассказал наш любимый полководец-большевик командующий войсками УВО т.Якир. Он вызвал нас к себе и в длительной беседе разъяснил нам Вашу идею, рассказал о всем значении этого усовершенствованного движителя БТ для дела обороны страны и поставил задачу: спроектировать и построить новый движитель. Выполнить Вашу волю т. Сталин, в кратчайший срок для нас стало делом чести, делом партийного долга».

Одновременно с проектом нового колесно-гусеничного движителя группа Цыганова выполняла чертежи и модель (также в 1/5 натуральной величины) танка БТ с гусенично-катковым движителем, состоявшим из шарнирно-катковой цепи и резиновой гусеницы. Согласно расчетам эта машина должна была развивать скорость до 105 км/ч, обладать бесшумным ходом и возможностью разворачиваться на месте.

При разработке этих проектов переделке подвергалась только ходовая часть танков БТ-2 и БТ-5. Изобретение обоих движителей принадлежало Н.Ф.Цыганову (не имевшему, кстати сказать, специального технического образования), расчеты производили молодые инженеры В.Г.Матюхин и Л.А.Бессонов, а чертежные работы А.С.Полосухин и Г.А.Федченко. Ответственным руководителем работ являлся заместитель начальника политуправления УВО Н.Ф.Березкин. По личному указанию Ворошилова для изготовления БТ-ИС были выделены необходимые средства, место на харьковском танкоремонтном заводе № 48 и танк БТ-2. В июне 1935 года приступили к испытаниям машины, продолжавшимся, с перерывами, до осени. О результатах докладывали лично К.Е.Ворошилову, который дал указание изготовить в 1936 году 10 танков БТ-ИС на базе танка БТ-5, что и было выполнено.

В марте — июне 1937 года три БТ-ИС (№ 05, 06 и 010) после внесения заводом № 48 изменений на основе результатов пробега Харьков — Москва проходили войсковые испытания в окрестностях Харькова. В окончательном виде танк БТ-ИС представлял собой модернизированную машину БТ-5. Основным его конструктивным отличием являлось наличие трех пар ведущих колес колесного хода, что давало возможность использовать более 75% массы танка в качестве сцепного веса; наличие специального механизма для уравнивания скоростей движения на колесах и на гусеницах — синхронизаторах; значительное увеличение емкости бензобаков. Остались без изменения двигатель, главный фрикцион, коробка передач, бортовые фрикционы, тормоза, приводы управления, рулевое управление передних колес при колесном ходе, башня и вооружение.

Частичным переделкам подвергся корпус за счет установки новых подкосов, увеличения расстояния между боковыми стенками, установки кормового бензобака и бронировки картера бортовой передачи. Изменились ведущий вал бортовой передачи, балансиры опорных катков, подвеска, ведущие колеса гусеничного хода. Был введен ряд новых механизмов трансмиссии колесного хода: синхронизатор, угловая коробка, верхние коробки, карданные валы, привод ведущих колес колесного хода, привод переключения синхронизатора. Система питания топливом переделана с трех бензобаков поочередно на питание от каждого бака в отдельности (по желанию), бензобаки изготовили новые.

Вращение к трансмиссии колесного хода передавалось от конической пары ведущего вала бортовой передачи к синхронизатору. От него через полужесткую зубчатую муфту — валу угловой коробки, а затем через муфты и промежуточный валик — валу первой верхней коробки. От последней вращение передавалось последовательно ко второй и третьей верхним коробкам. От верхних коробок с помощью карданов и составных карданных валов к приводу ведущих колес и от него самим колесам. Тип и конструкция подвески БТ-ИС сохранилась та же, что и у БТ-5, с той лишь разницей, что гитару заменили задним балансиром.

В ходе испыатний танки прошли от 1500 до 2500 км, в основном на колесах. БТ-ИС показали значительно большую проходимость и живучесть по сравнению с БТ-5 и БТ-7: они хорошо передвигались при потере одной гусеницы одного или двух катков. Несмотря на выявленные недостатки — слабость шестерен синхронизаторов, перегрузку резины задних колес, срыв резьбы штоков вертикальных свечей и плохой доступ к дополнительной трансмиссии — армейская комиссия пришла к выводу, что БТ-ИС на вооружение следует принять. Начальник АБТУ РККА Г.Г.Бокис отдал распоряжение: изготовить в 1937 году установочную партию в 5 машин БТ-ИС. На них предполагалось установить наклонную бортовую броню и устранить выявленные недостатки, а в 1938 году заводу № 48 надлежало выпустить уже 300 БТ-ИС. Но до конца 1937 года была изготовлена только одна такая машина на базе БТ-5, имевшая дополнительные наклонные борта из 6-мм брони. В связи с арестом в начале 1938 года Н.Ф.Цыганова и других членов КБ дальнейшие работы по этим машинам были прекращены.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ ЛЕГКОГО ТАНКА
БТ-5-ИС обр.1936 г.

БОЕВАЯ МАССА 12000 кг
ЭКИПАЖ, чел. 3
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм 5580
Ширина, мм 2230
Высота, мм 2230
Клиренс, мм 325
ВООРУЖЕНИЕ одна 45-мм пушка 20К и 7,62-мм пулемет ДТ
БОЕКОМПЛЕКТ ?
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ телескопический прицел ТОП и панорамный ТП-1
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса (верх) – 25 мм
лоб корпуса (низ) – 30-40 мм
борт корпуса (верх) — 13 мм
борт корпуса (низ) — 15+4 мм
крыша корпуса – 10 мм
корма корпуса – 13-15 мм
лоб башни – 20 мм
борт башни – 15 мм
кома башни – 15 мм
крыша башни – 10 мм
днище — 6 мм
ДВИГАТЕЛЬ М-5-400, карбюраторный, 12-цилиндровый, мощностью 400 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа: четырехступенчатая коробка передач, два бортовых фрикциона и два однорядных бортовых редуктора
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 4 опорных катка с приводом на задний и двумя поворотными катками, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, крупнозвенчатая гусеница со стальными траками
СКОРОСТЬ 53,3 км/ч на гусеницах
84,1 км/ч на колесах
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ 550 км
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. ?
Высота стенки, м 0,52
Глубина брода, м 1,90
Ширина рва, м 2,00
СРЕДСТВА СВЯЗИ ?

Средние танки

Объект 115 Средний колесно-гусеничный танк

Разработчик: КБ завода №185 и СКБ-2 ЛКЗ
Год начала работ: 1937
Год выпуска первого прототипа: не строился
Проект отклонен в виду прекращения работ по многобашенным танкам.

Вне всякого сомнения, принятие на вооружение и начало массового выпуска среднего танка Т-28 стало большим качественным скачком для бронетанковых войск РККА. Эксплуатационные трудности со временем были устранены, но с пришествием лет этот танк, как и его «наследник» колесно-гусеничный Т-29, сам успел устареть. На смену ему должна была прийти более простая в технологическом отношении машина, но также обладающая сильным вооружением и высокими ходовыми качествами.

Данная работа в течении 1938 года проводилась специалистами КБ завода №185, которые спустя год отметились тяжелым танком Т-100. Руководил работами начальник отдела Изотов, а главным конструктором был А.Е.Поповв. Развитие нового проекта среднего танка происходило от простого к сложному, но все предложенные разработки сохраняла ряд общих черт. Прорабатывалось два варианта – колесно-гусеничный с боевой массой 33-42 тонны и гусеничный с боевой массой 32-40 тонн. Столь большой «разнос» масс был вызван вариабельностью состава вооружения
В основу среднего танка было положено шасси, конструкция которого частично заимствовалась от Т-29. Применительно на один борт оно состояло из пяти обрезиненных опорных катков с индивидуальной торсионной подвеской, трех поддерживающих роликов, переднего направляющего колеса, заднего ведущего колеса и крупнозвенчатой гусеницы из стальных траков. Танк мог передвигаться как на колесах, так и на гусеницах. Механизм смены хода был аналогичен Т-29.

Корпус танка «объект 115» проектировался заново и был несколько короче, чем у предшественников. Согласно первому варианту была предусмотрена компоновка с большой главной башней, где устанавливалась 76,2-мм пушка Л-10 со спаренным пулеметом ДК и кормовым пулеметом ДТ. Максимальный угол возвышения орудия составлял 70°, боекомплект – 76 снарядов и 6930 патронов. По бокам от места механика водителя разместили две небольшие башенки с пулеметами ДТ. Толщина бронирования впечатляла – в конструкции корпуса использовались бронелисты толщиной 20, 30, 40 и 50 мм. На танке планировалось установить авиационный двигатель М-17Ф мощностью 715 л.с., что позволяло бы развивать максимальную скорость до 50 км\ч на колесном ходу. Вместе с тем, запас хода оказался крайне небольшим и составлял всего 100-140 км. В колесно-гусеничном варианте число опорных катков могло быть увеличено с 5 до 6, а число ведущих осей – с 3 до 4.

По всей видимости, проект не получил одобрения из-за ограниченного обзора и тесноты малых башен. Второй проект представлял собой более полноценный «двухбашенный» танк. Правую пулеметную башенку решили сохранить, а на месте левой установили коническую башню с 45-мм пушкой 20К и пулеметом ДТ.
Третий вариант танка «объект 115» решили сделать трехбашенным. Малые пулеметные башенки исчезли полностью, а вместо них появились две идентичные конические башни. Данная модификация оказалась самой мощной по составу вооружения – одна 76,2-мм пушка, две 45-мм пушки, четыре пулемета ДТ. В свою очередь, габариты корпуса не позволяли разместить достаточный боекомплект для всех орудий, а сам танк получался перегруженным.

В начале 1938 года свой вариант танка под общим обозначением «объект 115» представило СКБ-2. От смешанного пулеметно-пушечного вооружения малых башен отказались – сами башни сделали меньше по размеру и оснастили спаренными установками из пулеметов ДК и ДТ. В альтернативном варианте вместо крупнокалиберных пулеметов предполагалась установка 45-мм пушек 20К. Вооружение главной башни, толщина лобовой брони которой было доведено до 60 мм, состояло из пушки Л-10 и трех пулеметов ДТ (спаренного, кормового и зенитного).

Ходовая часть практически не отличалась от проектов завода №185, но была несколько длиннее и шире. На танке предполагалась установка дизельного двигателя мощностью 800 л.с., что должно было обеспечить максимальную скорость 40 км\ч при боевой массе 40 тонн. Запас хода был серьёзно увеличен и теперь находился в пределах 350-400 км.

Проект танка «объект 115» от СКБ-2 получил одобрение АБТУ и весной 1938 года на ЛКЗ началось изготовление рабочих чертежей. Однако, к этому времени приоритеты изменились – многобашенные танки «вышли из моды» и предпочтение отдавалось однобашенным машинам. В результате, постройка прототипа опытного образца так и не состоялась.

ПРОЕКТНЫЕ ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ
СРЕДНЕГО КОЛЕСНО-ГУСЕНИЧНОГО ТАНКА «Объект 115» (ЛКЗ) обр.1938 г.

БОЕВАЯ МАССА 40000 кг
ЭКИПАЖ, чел. 6
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм ?
Ширина, мм ?
Высота, мм ?
Клиренс, мм ?
ВООРУЖЕНИЕ главная башня: одна 76,2-мм пушка Л-10, один 12,7-мм пулемет ДК и два 7,62-мм пулемета ДТ
малые башни: один 12,7-мм пулемет ДК или 45-мм пушка 20К и один 7,62-мм пулемета ДТ
БОЕКОМПЛЕКТ ?
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ телескопический и перископический прицелам
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса – 40-50 мм
борт корпуса – 40 мм
лоб башни — 60 мм
борта и корма башни – 40-50 мм
корма — 40 мм
крыша – 20 мм
днище — 20 мм
ДВИГАТЕЛЬ дизельный, мощностью 800 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 5 опорных катков, 3 поддерживающих ролика, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, мелкозвенчатая гусеница со стальными траками
СКОРОСТЬ 40 км\ч
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ 350-400 км
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. ?
Высота стенки, м 1,00
Глубина брода, м 1,00
Ширина рва, м 3,50
СРЕДСТВА СВЯЗИ ?

A-20 Средний колесно-гусеничный танк

Разработчик: КБ-24
Год начала работ: 1938
Год выпуска первого прототипа: июнь 1939
Остался только в виде прототипов.

Длительное время считалось, что средний танк А-20 ведет своё начало от серии легких танков БТ, причем в качестве прототипов имелись в виду БТ-5 и БТ-7. Это мнение, в целом, верно, однако немногие знают, что между появлением БТ-7 и А-20 было спроектировано несколько промежуточных образцов легких танков, которыми планировали заменить “семерку”.

В 1937 г. на заводе №183 была развернута активная программа модернизации БТ-7, которая была направлена, в первую очередь, на улучшение его бронезащиты. В соответствии с техническим заданием, выданным АБТУ, на харьковском заводе предстояло создать две новые модификации танка БТ-7ИС и БТ-9, при разработке которых учитывался опыт создания и испытаний БТ-5ИС конструкции Н.Ф.Цыганова. Фактическим руководителем работ был адъюнкт ВАММ им.Сталина военинженер 3-го ранга А.Я.Дик. От более раннего БТ-5ИС были заимствованы наклонные бортовые и лобовой лист корпуса, в то время как ходовая часть осталась практически без изменений. Бронирование танка усилили, доведя до 25-30 мм, что позволяло бы выдерживать обстрел пулями калибра 12,7-мм и снарядами калибра 20-мм. Было подготовлено несколько эскизных проектов БТ-7ИС и начато изготовление отдельных узлов танка, как вдруг летом 1937 г. практически все работы по модернизированным БТ остановились.

“Идейным вдохновителем” этого шага был известный в будущем конструктор М.И.Кошкин, который в январе 1937 г. возглавил танковый отдел “100” при КБ-190. По его мнению, быстроходный танк должен был иметь более толстую броню, усиленное вооружение и, что самое главное, только гусеничный ход. Но тогда ещё были сильны позиции сторонников колесно-гусеничного движителя и сразу перейти к машине абсолютно нового типа не получалось. В качестве временной меры Кошкин всячески стремился завершить проектные работы по БТ-7ИС и БТ-9, что в итоге ему удалось.

В это время в “верхах” зорко следили за ходом боевых действий в Испании, где советские БТ-5 и Т-26 показали безусловное преимущество перед итальянскими и немецкими машинами, но и сами очень часто становились жертвами полевой артиллерии и противотанковых орудий. Теперь усиления бронирования было не избежать, хотя для легких танков сделали небольшое исключение – им броня должна была выдерживать попадания 12,7-мм пуль. В свою очередь, для замены Т-26 и БТ предстояло создать более тяжелую машину с противоснарядной броней.

Это решение было оформлено 13 октября 1937 г. в виде технических требований, выданных заводу №183 со стороны АБТУ. В течении трех месяцев конструкторской бригаде под руководством А.Я.Дика предстояло разработать три варианта шасси и изготовить два опытных образца нового танка. С целью ускорения работ завод обязали выделить КБ в сентябре 8 лучших конструкторов-танкистов и 30 инженеров, а с 1 декабря – дополнительно ещё 20 человек. В полученном ТТЗ оговаривались следующие характеристики танка, который получил обозначение БТ-20 и заводской индекс А-20.

1. Тип колесно-гусеничный, с приводом на 6 колес по типу Кристи

2. Боевой вес: 13-14 тонн

3. Вооружение: одна 45-мм или 76-мм пушка, три пулемета ДТ, огнемет для самозащиты. Каждый 5-й танк должен иметь зенитную установку

4. Боекомплект: 130-150 снарядов дл 45-мм пушки или 50 снарядов для 76-мм пушки, 2500-3000 патронов для ДТ

5. Бронирование: лоб – 25 мм, коническая башня – 20 мм, борт и корма – 16 мм, крыша и дно – 10 мм. Броня вся наклонная с минимальным углом наклона броневых листов корпуса и башни 18°

6. Скорость на гусеницах и на колесах одинаковая: максимальная 70 км\ч, минимальная 7 км\ч

7. Экипаж 3 человека

8. Запас хода: 300-400 км

9. Двигатель: БД-2 мощностью 400-600 л.с.

10. Трансмиссия: по типу колесно-гусеничного танка БТ-ИС (отбор мощности для колесного хода после бортовых фрикционов)

11. Подвеска: индивидуальная, в качестве рессор желательно применить торсионные пружины

12. Установить стабилизатор выстрела “Орион” и горизонтальный стабилизатор башни системы инженера Повалова, установить фары для ночной стрельбы с дальностью до 1000 метров.

Для ускорения работ АБТУ выделило харьковскому заводу ещё нескольких специалистов, в результате чего новое КБ по составу оказалось сильнее главного. Начальником ОКБ был назначен А.Я.Дик, помощником начальника инженер П.Н.Горюн, консультантом АБТУ Е.А.Кульчицкий, начальниками секций В.М.Дорошенко (контрольная), М.И.Таршинов (корпусная), Горбенко (моторная), А.А.Морозов (трансмиссия), П.П.Васильев (ходовая часть). Таким образом настоящими прародителями будущей “тридцатьчетверки” были А.Я.Дик и Н.Ф.Цыганов, представившие свои проекты танков с наклонной броней задолго до М.И.Кошкина. Главный конструктор решил развить идеи, ранее использованные на опытных танках БТ-ИС и БТ-СВ-2, а также в проектах БТ-7ИС и БТ-9 разработанных летом 1937 г. От них позаимствовали углы наклона бортовых бронелистов, отдельные элементы трансмиссии и ходовой части (гитара, расположение карданных валов и рессор, конструкция гитары, колесный привод). Кроме того, для улучшения распределения нагрузки А.Я.Дик предложил применить 5 опорных катков на борт.

Работа этого коллектива была прервана в ноябре-декабре 1937 г. Это было связано с тем, что главный конструктор М.И.Кошкин организовал новое конструкторское бюро КБ-24, в состав которого вошли лучшие специалисты из КБ-190 и КБ-35. Разработка А-20 перекочевала к нему, где проект был несколько переработан.

Пока Кошкин проводил реорганизацию 28 апреля 1938 г. в Москве состоялось совещание, на которым рассмотрели проекты новых танков. По танку БТ-20 предлагалось изготовить макет к 1 октября, а 1 июня получить опытный образец. При этом с типом движителя руководство тогда ещё не определилось.

Следующая демонстрация проекта среднего колесно-гусеничного танка А-20, а также его основного конкурента А-20Г (А-32), произошла 4 мая 1938 г. на расширенном заседании НКО СССР под председательством В.И.Молотова. Здесь также присутствовал И.В.Сталин, К.Е.Ворошилов, многие другие государственные деятели и представители оборонной промышленности. Более интересным выглядит факт приглашения на данное заседание танкистов, недавно вернувшихся из Испании. Хотя тогда обстановка складывалась далеко не в пользу республиканцев само применение танков в абсолютно новых боевых условиях вызывало огромный интерес. В ходе возникшей дискуссии между сторонниками смешанного и гусеничного хода Сталин поддержал последних, хотя аргументы в пользу своей точки зрения они предоставили весьма спорные.

В августе проекты были рассмотрены Военным Советом, но даже тогда АБТУ отдавало явное предпочтение колесно-гусеничному варианту, делая ставку именно на него. Итогом совещания стало решение построить и испытать оба танка.

Работу над рабочими чертежами и моделью танка завершили к 6 ноября, предоставив их госкомиссии. Спустя всего несколько месяцев, зимой 1939 г., произошла новая реорганизация конструкторских бюро, в ходе которой КБ-24, КБ-35 и КБ-190 объединили в одно подразделение – “отдел 520”, одновременно проведя слияние всех опытных цехов. Главным конструктором отдела, как и следовало ожидать, стал М.И.Кошкин, начальником КБ и заместителем главного конструктора — А.А.Морозов, заместителем начальника — Н.А.Кучеренко.

Постройка опытного образца А-20 была завершена 26 мая 1939 г. Танк имел полностью сварной корпус из гомогенной брони марки ФД с толщиной бронелистов корпуса от 10 до 20 мм. Передний лобовой лист был расположен под углом 53°. Для А-20 была разработана совершенно новая башня на увеличенном на 70 мм погоне и толщиной бронелистов 20-25 мм. По конструкции она была подобна башне БТ-7, но по форме более напоминала башню опытного танка БТ-СВ-2. В ней устанавливалась 45-мм пушка 20К и спаренный с ней пулемет ДТ. Второй пулемет ДТ монтировался в шаровой установке в лобовом листе корпуса справа от люка механика-водителя. Боекомплект, состоявший из 152 снаряда и 2709 патронов, размещался к корпусе.

Целый ряд узлов и агрегатов с минимальными изменениями перешел от БТ-7. Колесный привод осуществлялся уже на 6 колес, а ширина гусеницы была расширена до 400 мм. Масса танка, после проведения всех доработок, составила 18 тонн.

Таким образом, танк А-20 по составу вооружения и массе несколько не вписывался в техническое задание 1937 г., но эти недостатки посчитали несущественными. С мая по июль 1939 г. танк проходил заводские испытания “намотав” 872 км (на гусеницах — 655, на колесах — 217). Среди выявленных дефектов наиболее существенными признали ненадежное крепление направляющего колеса (ленивца), ненадежная работа системы смазки двигателя, бортовых фрикционов и тормозов, недостаточная обзорность из танка. Дополнительно отметили необходимость усиления подшипников редукторов колесного хода.

Полигонные испытания А-20 начались 15 июня 1939 г., когда танк был передан военному представительству АБТУ. Спустя месяц провели сравнительные испытания А-20 и А-32, в ходе которых обе машины показали хорошие характеристики. В качестве преимуществ “двадцатого” отметили лучшую подвижность и возможность танка передвигаться при повреждении одной гусеницы или двух опорных катков, чем А-32 похвастать не мог. С другой стороны, А-20 обладал менее мощным пушечным вооружением и слабой броней, которая позволяла выдерживать попадания только 12,7-мм пуль.
В отчете председателя военной комиссии полковника В.Н.Черняева была записано, что оба танка испытания прошли успешно. Так вопрос с выбором схемы шасси вновь стал актуальным.

Тем временем А-20 прошел текущий ремонт и 5 сентября 1939 г. его отправили на полигон НИБТ для демонстрации членам правительства. Там же состоялся показ новых тяжелых танков Т-100, СМК и КВ, легких Т-26 (модернизированный, образца 1939 г.) и БТ-7М, и опытного среднего танка А-32. Более эффектно выступил А-32, однако отказываться от колесно-гусеничного танк АБТУ не спешило. Решение по этому вопросу приняли компромиссное – 19 сентября 1939 г. наркомат поставил перед правительством вопрос о принятии на вооружение обоих типов танков с возможностью постройки установочной партии А-20 из 10 машин к 1 января 1940 г., а с марта планировали начать их серийный выпуск по 2500 машин в год. За это время заводу №183 следовало устранить выявленные недостатки и подготовить производство. Однако в Харькове отреагировали на это решение отрицательно. Дело в том, что с 1940 г. завод переводился на выпуск танков А-34 и производство машин двух типов ему было не под силу. Руководство предприятия обратилось в наркомат с просьбой перевести выпуск А-20 на другой завод, а пока танкостроительный отдел подготовил рабочие чертежи и модернизировал танк, усилив его ходовую часть и внеся несколько других более мелких улучшений. Работы по колесно-гусеничному танку продолжались вплоть до лета 1940 г., в соответствии с “Перечнем необходимых опытных работ на заводе №183”, но уже в июне судьба А-20 была окончательно решена. Производство установочной партии так и не состоялось, поскольку бесспорным фаворитом тогда считался А-34, позже переименованный в Т-34. Оказавшись невостребованным А-20 остался на подмосковном полигоне, где о нем вспомнили уже во время войны.

Надо сказать, что боевое применение А-20 носило скорее вынужденный характер, хотя этот танк проявил себя с лучшей стороны. В октябре 1941 г., когда немцы вышли на ближние подступы к Москве, из резерва начали вытягивать всю боеспособную технику. В их число попал и А-20. Танк был включен в состав отдельной роты, формировавшейся из машин находившихся в распоряжении полигона НИБТ. Командовал ротой капитан Семенов. У этого танкиста судьба складывалась неординарно. Семенов участвовал в гражданской войне в Испании и по возвращении на родину был приглашен на то самое заседание 4 мая 1938 г., где решалась проблема выбора нового танка для РККА. Войну он встретил под Волковысском, командуя тогда танковым батальоном входившем в 6-й танковый корпус. Потеряв к началу июля всю технику Семенов выбрался из окружения и был назначен командиром батальона только что образованной 22-й танковой бригады, где находился А-20. Кроме него бригада располагала танками Т-34 и БТ, так что “двадцатому” представился шанс сравниться в боевых условиях с “младшей” и “старшей” моделью. Бригада участвовала в наступлении на московском направлении, действуя в районе Павловской Слободы. К сожалению, детальной информации об её действиях найти пока не удалось, однако точно известно, что 1 декабря танк А-20 был выведен из строя и отправлен в тыл для ремонта. Спустя три дня он вновь вступил в строй и числился в 22-й бригаде до середины декабря, поддерживая конницу Доватора. Здесь танк был вновь поврежден и эвакуирован в тыл. Что с ним случилось дальше – история умалчивает.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СРЕДНЕГО ТАНКА
А-20 образца 1939 г.

БОЕВАЯ МАССА 18000 кг
ЭКИПАЖ, чел. 4
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм 5760
Ширина, мм 2650
Высота, мм 2435
Клиренс, мм 400
ВООРУЖЕНИЕ одна 45-мм пушка 20К и два 7,62-мм пулемета ДТ
БОЕКОМПЛЕКТ 121 выстрел и 2709 патронов
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ телескопический прицел ТОП и панорамный ТП-1
БРОНИРОВАНИЕ лоб корпуса — 20 мм
борт корпуса — 20-25 мм
корма корпуса — 16 мм
башня — 25 мм
крыша — 10 мм
днище – 10 мм
ДВИГАТЕЛЬ В-2, V-образный, 12-цилиндровый, дизельный, жидкостного охлаждения, с непосредственным впрыском топлива, мощностью 500 л.с.
ТРАНСМИССИЯ механического типа: четырехступенчатая трехходовая коробка передач, два бортовых фрикциона и два однорядных бортовых редуктора
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ (на один борт) 4 опорных катка, заднее ведущее и переднее направляющее колесо, крупнозвенчатая гусеница со стальными траками
СКОРОСТЬ 77 км\ч на гусеницах
83-85 км\ч на колесах
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ 400 км
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град. ?
Высота стенки, м 1,20
Глубина брода, м 1,40
Ширина рва, м 2,40
СРЕДСТВА СВЯЗИ радиостанция 71ТК-3 и переговорное устройство ТПУ-2