| А. Г. Больных - Японский флот во Второй мировой войне (Военные тайны ХХ века) | |
|
HW100 - 45000
UAW55 - 105000 RRW100 - 175000 PKRR - 7500 |
Александр Геннадьевич Больных Японский флот во Второй мировой войне (Военные тайны ХХ века) Предисловие переводчика Эта книга расскажет о боевом пути Императорского японского флота в годы Второй мировой войны, от блестящих побед в первые шесть месяцев до практически полного уничтожения к сентябрю 1945 года. Впрочем, последние два корабля погибли летом 1946 года во время атомных испытаний на атолле Бикини. Это были линкор «Нагато», на котором в день нападения на Пёрл-Харбор находился адмирал Ямамото, и новейший легкий крейсер «Сакава», который так и не принял участия в боевых действиях. В какой-то степени это было символично. При этом рассказ будут вести по большей части сами японцы. В результате иногда будут встречаться расхождения в названиях боев и сражений. Например, боем у острова Саво американцы и японцы называют два совершенно различных столкновения. Но сначала необходимо дать несколько технических справок. Очень часто Императорский японский флот отождествляют с Объединенным флотом. Это грубая ошибка. Да, Объединенный флот был создан еще в 1894 году, в него входило подавляющее большинство кораблей Японской империи. Однако в 1937 году после начала агрессии в Китае был создан Флот Китайского района, не подчинявшийся Объединенному флоту. В него включили небольшое количество мелких кораблей, помогавших армии в Китае, но все-таки это была совершенно независимая структура. В годы войны операции Объединенного флота чаще всего назывались буквами латинского алфавита. При этом возникает любопытный казус. Как известно, в японском языке нет звука «эль», но, тем не менее, вторжение на остров Суматра называлось «операция L», а высадка на Командорских островах - «операция AL». Имелись несколько исключений, вроде «операции СЁ», но их можно было пересчитать по пальцам. Дополнительные проблемы создавала неопределенность с чтением иероглифов. Перевод одинаково звучащих слов зависит от их написания. Например, «кокутай» из трех иероглифов в военной литературе переводят как «воздушный отряд», «воздушная флотилия». Но то же самое слово из двух иероглифов - национальная идея, связь императора со своим народом. Можно вспомнить одного из японских адмиралов, которого иногда именуют Такадзи Дзосима, но в других случаях - Такацугу Дзоодзима. Впрочем, иногда это относится и к американским адмиралам. Например, 3-м флотом командовал адмирал Уильям Холси, однако более чем за полвека устоялось другое написание его фамилии - Хэлси. Именно с американскими флотами на Тихом океане связана интересная история. В действительности существовало два флота - один действовал на юге океана, второй - в его центральной части. Однако мы видим 7-й флот, 3-й флот и 5-й флот. При этом 3-й и 5-й флоты состояли из одних и тех же кораблей, ни них лишь периодически менялось командование. Скажем, 3-м флотом командовал адмирал Спрюэнс, потом его менял адмирал Хэлси. Интересно, что 1-й флот, зоной ответственности которого была северная часть океана, был сформирован только после войны, в 1946 году. В книге много говорится о разногласиях в японском командовании, которые часто приводили к трагическим результатам. Армия вела свою войну, флот - свою, мало того, существовали постоянные разногласия между Морским генеральным штабом и командованием Объединенного флота, что тоже создавало массу проблем. Впрочем, у американцев дело обстояло немногим лучше. В 1942 году Тихий океан был поделен на четыре театра военных действий - север Тихого океана (СТО для краткости), Тихий океан, точнее его центральная часть (ЦТО), юг Тихого океана (ЮТО) и Юго-Запад Тихого океана (ЮЗТО). В результате между независимыми командованиями постоянно возникали трения. И если первые три находились под контролем адмирала Нимица, что позволяло находить компромиссы, то ЮЗТО командовал «американский Бонапарт» - генерал МакАртур, совершенно не расположенный уступать флоту. Лишь в 1943 году Нимиц был назначен Верховным главнокомандующим Тихоокеанским ТВД, но и это не решило всех проблем. Помогало лишь подавляющее превосходство американцев в силах, сглаживающее последствия ошибок и разногласий. В целом история Тихоокеанской войны очень интересна. Скажем, за шесть месяцев боев вокруг острова Гуадалканал произошло больше сражений, чем в Европе за шесть лет войны. Неожиданные победы 1. Атака Пёрл-Харбора Воскресным утром 7 декабря 1941 года самолеты авианосцев вице-адмирала Тюити Нагумо нанесли сокрушительный удар по Тихоокеанскому флоту США в Пёрл-Харборе. Япония начала войну против Соединенных Штатов. Эта операция была всего лишь одной из более чем десятка, проводимых японцами в одно и то же время. Они нанесли ряд скоординированных ударов по американским и британским силам на всем обширном Тихоокеанском театре. Западные историки называют начало войны японцами «безумным», «идиотским» или «самоубийственным». Но, чтобы понять, почему японцы начали войну, следует учитывать культурно-исторические различия между Востоком и Западом. Хотя Япония была современной индустриальной державой, поступками этой нации часто управляла примитивная средневековая мифология Синто. Японцы верили, что ими правит божественный император, прямой потомок императора Дзимму, который сошел с неба в 660 году до Рождества Христова, чтобы править японцами. Да и самих себя они считали потомками младших богов. Между XII и XIX столетиями Япония превратилась из коллекции феодальных княжеств в единое феодальное (хотя специфически японское) государство. Все эти столетия там правили военные. Действие всегда предпочиталось слову. После того как в Японии было создано в 1868 году национальное государство, оно тоже было насквозь пропитано духом милитаризма. Японцы всегда считали себя в долгу перед императором, причем этот долг не может оплатить даже смерть. Японцы верили, что их страна неповторима, благодаря своему происхождению и политическому строю. Она никогда не проигрывала войн. Когда монголы высадились на берегах Кюсю в XIII веке, тайфун перетопил монгольский флот, и уцелевшие враги бежали. Тайфун был назван «Камикадзэ - божественный ветер». Такие легенды питали «Нихон сэйсин», веру в японский дух, который возобладает над любым врагом. Влияние подобных верований было исключительно сильным среди военных, особенно среди младших офицеров, чье мировоззрение было сильно ограничено воспитанием. Однако они сильно влияли на поведение почти всего японского народа. Хотя колоссальными усилиями Япония вырвалась в ряды ведущих держав к 1941 году, ее лидеры чувствовали, что западный мир все еще не принимает страну на равных. Отношения с США, заокеанским соседом, стабильно ухудшались с 1907 года. Даже когда в 20-х годах к власти в Японии пришли умеренные, американский конгресс в 1924 году принял закон об иммиграции, который ограничивал иммиграцию азиатов в США. Это был чувствительный удар, так как в 1907 году с президентом Теодором Рузвельтом было заключено джентльменское соглашение, что подобные ограничения не коснутся японцев. После Первой мировой войны, чтобы удержать гонку морских вооружений, в 1922 году пять великих держав - США, Великобритания, Япония, Франция, Италия - подписали в Вашингтоне договор. Он фиксировал соотношение тоннажа линкоров как 5: 5: 3: 1,67: 1,67 - США: Великобритания: Япония: Франция: Италия. Хотя эти цифры делали Императорский японский флот достаточно сильным, чтобы защитить отечественные воды, такой подход сделал еще более сильной ненависть Японии к мнимому превосходству Запада. Это соотношение подтвердила Лондонская морская конференция 1930 года, однако дни умеренных в Японии были сочтены. Когда к власти в Японии пришла оголтелая милитаристская клика, она сразу отказалась от участия Японии во всяких договорах. Когда японская армия, подстрекаемая и военными, и гражданскими милитаристами, в 1931 году вторглась в Маньчжурию (без санкции японского парламента), отношения с США ухудшились еще сильнее. В 1938 году стало ясно, что надвигается очередная эпоха милитаризма. Встревоженные внешней политикой Японии, Соединенные Штаты начали стремительно усиливать флот, который с 1922 года пришел в упадок. В 1934 году конгресс выделил фонды на доведение состава флота до разрешенных договорами пределов. Но в 1936 году Япония демонстративно покинула Лондонскую морскую конференцию. В 1937 году два события усилили взаимный страх и подозрительность. Президент Ф.Д. Рузвельт утвердил постройку двух мощных линкоров - «Вашингтона» и «Норт Каролины», а Япония вторглась в северный Китай. Соединенные Штаты снова резче других критиковали эту агрессию. Когда в 1939 году в Европе началась война, Соединенные Штаты принялись наращивать свою военно-морскую мощь. В 1940 году была утверждена постройка 6 линкоров типа «Айова» (45 000 тонн), 5 линкоров типа «Монтана» (58 000 тонн), 6 больших крейсеров типа «Аляска» (27 000 тонн), 11 авианосцев типа «Эссекс» (27 000 тонн), 40 крейсеров, 115 эсминцев, 67 подводных лодок. Огромная кораблестроительная программа заставила Японию пересмотреть собственное военно-стратегическое положение. Ее кораблестроительные мощности и запасы нефти в принципе не позволяли соперничать с таким флотом. По оценкам штабов, запасов нефти могло хватить только на два года войны с Соединенными Штатами. Начали вынашиваться планы создания Великой восточно-азиатской сферы сопроцветания путем завоеваний. Захваченные территории могли обеспечить нефть и сырье, необходимые Японии для ведения войны в Китае, в которой она все больше и больше увязала. Однако такая агрессия вполне могла привести к войне с Соединенными Штатами и Великобританией (вместе с Австралией и Новой Зеландией) и Нидерландами. Но японская армия находилась под сильнейшим влиянием экстремистов, и в июле 1940 года Япония оккупировала французский Индокитай. Немедленно США, Великобритания и Нидерланды наложили вето на поставки нефти в Японию. Япония столкнулась с реальным кризисом. Наиболее разумные японские политики хотели добиться отмены эмбарго путем переговоров, но вояки считали войну единственным путем решения проблемы. 3 сентября Совет по координации действий Императорской ставки и правительства решил, что, если к началу октября эмбарго не будет отменено, Японии следует начать войну, чтобы захватить территории южных морей, в которых она нуждалась. Это решение связало руки японскому правительству, так как президент Рузвельт соглашался снять нефтяное эмбарго, только если японская армия покинет Французский Индокитай и Китай. Тупик стал совершенно безвыходным, когда в октябре премьер-министром стал генерал Хидэки Тодзио, ведь он никогда не соглашался с требованиями американцев. Поэтому было принято решение готовиться к войне, хотя следовало продолжать переговоры, пусть даже и не надеясь на их успех. Чтобы лучше понять это решение, следует посмотреть на структуру японских военных и гражданских учреждений. Министерства армии и флота могли функционировать совершенно независимо от парламента, хотя формально считались частью его. Кроме того, в 30-х годах в армии и флоте воцарились странные порядки, когда младшие офицеры могли отвергать приказы генералов и адмиралов и делали это. Часто решения принимались на низших уровнях, и если высшие офицеры не принимали эти решения, их могли просто убить. Адмирал Исороку Ямамото был категорически против войны с Соединенными Штатами, но воинственные подчиненные взяли верх над командующим. Так как Соединенные Штаты оставались непреклонными, споры в Императорской Верховной Ставке (состоящей из начальников генеральных штабов армии и флота, министров армии и флота, ряда высших офицеров) стали особенно жаркими. Предварительно было принято решение продвигаться на юг, даже если это приведет к войне. Начальник Морского генерального штаба адмирал Осами Нагано согласился с этим. Вопрос вывода войск из Китая даже не рассматривался, так как это означало «потерю лица». Адмирал Нагано утверждал, что контроль над районом южных морей совершенно необходим. Но, чтобы достичь этого, Японии не следует колебаться перед опасностью войны против Соединенных Штатов и Великобритании. Далее он заявил, что его решение не основывается на предположении, что Япония обязательно выиграет войну. Нагано объяснил императору: «Правительство решило, что, если даже войны не будет, судьба нации неизвестна. Но в случае начала войны, страна может погибнуть. Тем не менее, если нация не сражается в такой ситуации, она теряет свой дух и просто обречена». Решение начать войну было результатом совместного действия японского образа мышления, японской истории, специфических японских внутренних политических процессов. Это решение не было принято одним человеком и не было следствием одного события. Теперь вооруженным силам предоставили разрабатывать планы, которые увеличат шансы на победу. Если Германия установит свое господство в Европе, единственным противником Японии останутся Соединенные Штаты, чья общественность никак не могла выработать единой точки зрения на войну вне пределов Америки. Поэтому японцы считали, что быстрое и полное уничтожение американского Тихоокеанского флота приведет к завершению войны и подписанию мира на японских условиях. И тогда Великая восточно-азиатская сфера сопроцветания станет реальностью. Обязанность защитить продвижение армии на юг была возложена на флот. Альтернативные планы даже не рассматривались. Поэтому, если с флотом адмирала Нагумо что-нибудь произошло бы, то Императорской Верховной Ставке предстоял период хаоса и замешательства, ведь требовалось составлять новые планы. Налет на Пёрл-Харбор был крупной ставкой, которая обязательно должна была выиграть. Только это обеспечивало успех остальных операций, которые тоже находились в стадии исполнения. Планировалось быстро захватить Гуам и атаковать Уэйк. Филиппины должны были подвергнуться ударам базовой и авианосной авиации и обстрелам с кораблей. Таким образом, предполагалось нейтрализовать американскую авиацию. Японская армия планировала высадиться в Малайе. Флот должен был обеспечить поддержку высадок и прикрытие от угрозы Соединения Z - британского Восточного флота, базирующегося в Сингапуре, - частей Королевских ВВС, расположенных в Малайе. Вражеские корабли в Гонконге и Шанхае также попадали под немедленный удар. Предполагалось нанести несколько увязанных между собой ударов, с которыми переплетались более ординарные операции проводки конвоев и поддержки десантов. Планирование и руководство этими сложными морскими операциями было сосредоточено в руках адмирала Ямамото, главнокомандующего Императорским японским флотом. Это был азартный игрок по натуре, однако он никогда не рисковал, если не чувствовал, что шансы в игре на его стороне. Ямамото был японским патриотом, преданным своему императору и своей стране. Всю свою жизнь он провел на флоте. Он был отлично информирован о возможностях Великобритании и Соединенных Штатов и не преуменьшал возможности их промышленности. В последние годы перед атакой Пёрл-Харбора он не раз рисковал жизнью, упрямо выступая против войны с США. Он боялся, что Япония не сможет выиграть эту войну. Однако, когда все-таки было принято решение начать военные действия, его чувство долга приказало ему выработать план нанесения Соединенным Штатам наиболее сокрушительного удара. Он надеялся уничтожить как можно больше американских кораблей и сразу начал стремиться к решающей битве. Однако адмирал Ямамото не полностью контролировал японское военное планирование. Его стратегия должна была согласовать цели японской армии (с которыми часто он сам был не согласен) и высшего командования флота. Хотя он был командующим Объединенным флотом, Ямамото подчинялся Министерству флота и Императорской Верховной Ставке. Но в последней доминировали армейцы, и это накладывало отпечаток на характер стратегического планирования. Основные контуры американской морской стратегии на случай войны были примерно известны Императорской Верховной Ставке (планы «Орандж» и «Рэйнбоу-5»). Она предусматривала продвижение американцев через острова центральной части Тихого океана (Маршалловы, Каролинские и Марианские) и окончательный разгром японского флота в водах японской метрополии. Это продвижение не планировалось стремительным, и потому американская промышленная мощь легко могла превзойти японскую, особенно в области кораблестроения. До 1941 года японский флот предполагал придерживаться оборонительной стратегии. Армия наступает на юг и занимает Филиппины и Голландскую Ост-Индию, так называемый Район южных ресурсов, а флот выжидает в районе Маршалловых островов появления американцев. Там после предварительных ударов базовой авиации и атак подводных лодок ослабленному противнику навязывается генеральное сражение. Возможная война с Соединенными Штатами давно изучалась в японском Морском генеральном штабе. Перед ним стояли 2 альтернативы. Либо помочь армии наступать на юг и ожидать американской контратаки (возможно, при поддержке англичан), желательно в отечественных водах, либо нанести внезапный удар Тихоокеанскому флоту США. Сторонники первого варианта напоминали об успешном сражении в Цусимском проливе во время Русско-японской войны. Из того, что японцы знали о плане «Рэйнбоу-5», было ясно, что американский флот сначала попытается захватить Маршалловы острова, чтобы создать там передовые базы. После этого будут атакованы Каролинские и Марианские острова. Если американцы будут действовать таким образом, раннего сражения в отечественных водах не произойдет. Вместо этого война станет затяжной, и промышленная мощь США скажет свое решающее слово. Так как японские моряки боялись затяжной войны сильнее чумы, они склонились в пользу решительной внезапной атаки, если удастся гарантировать успех. Японская стратегия на первую фазу Восточно-Азиатской войны была выработана. Сначала Япония должна была освоить ресурсы расширившейся империи, потом создать соответствующие вооруженные силы и обеспечить их всем необходимым. После этого создавался оборонительный периметр, который прикрывал империю от ответного удара. Для Ямамото исключительно важным было уничтожить американский флот в самом начале, чтобы у флота не возникло проблем с обеспечением продвижения армии на юг. Он твердо верил, что Япония может выиграть только короткую войну. Оглушительная первая победа, которая приведет к разброду и упадку Соединенные Штаты, стоящие перед лицом войны на двух океанах. Затем следовало подписать мирный договор, который закрепит за Японией новые территории. Именно поэтому Ямамото настаивал на внезапной атаке Пёрл-Харбора. (Однако он настаивал, чтобы атака последовала через 30 минут после формального объявления войны.) Если Япония намерена выиграть войну, флот должен превратить этот удар в решающую битву, в которой будет уничтожена американская морская мощь на Тихом океане. Это было решение азартного игрока, однако игрок надеялся поднять свои шансы смелым планом и новой тактикой. Ямамото должен был спланировать операцию, которая обеспечит успех при минимуме риска. Стандартная военно-морская доктрина тех времен утверждала, что флот не может действовать на расстоянии 2000 миль от своей базы. (Маршалловы острова, хотя они и не были главной базой, тоже находились дальше.) Флот теряет 10 процентов боевой эффективности на каждую тысячу миль от своей базы. Но это были доктрины линейных флотов эпохи Первой мировой войны. В операции Ямамото удар наносили не орудия линкоров, а авианосные самолеты, вооруженные бомбами и торпедами и прикрытые истребителями. Его оперативное соединение должны были сопровождать танкеры, и пополнение запасов топлива планировалось проводить в море. Эффективность атаки торпедоносцев против кораблей, стоящих на якорях в гавани, была проверена японцами в ходе военных игр в апреле - мае 1940 года. Как обычно в таких играх были жаркие споры вокруг решений посредников. Но контр-адмирал Сигэру Фукудомэ, командующий морской авиацией и начальник штаба Ямамото, решил, что такая игра завершается решительной победой, так как неподвижные корабли не имеют шансов уклониться от торпед. Адмирал Ямамото также решил, что массированная атака торпедоносцев будет успешной, если удастся добиться внезапности. Когда 12 ноября 1940 года британский флот действительно провел такую атаку против итальянских кораблей в гавани Таранто, это подтвердило правильность выводов, сделанных японцами, во время игр. 21 самолет потопил 3 итальянских линкора, причем были сбиты всего 2 самолета. Ямамото приказал японским морским атташе в Лондоне и Риме детально изучить налет на Таранто. Получив их донесения, Ямамото приказал Фукудомэ начать изучать вопрос использования торпед, специально спроектированных на малые глубины хода. Контр-адмирал Такидзиро Ониси и капитан 2-го ранга Минору Гэнда, один из лучших японских пилотов, были привлечены к работам. К январю 1941 года Ямамото получил заключительный отчет. Он решил, что в случае начала войны первый удар должен нанести флот. После жарких споров Ямамото сумел преодолеть сопротивление адмирала Наганo, начальника Морского генерального штаба. Так как большая часть американского Тихоокеанского флота постоянно находилась на якорных стоянках Пёрл-Харбора, немедленно начали разрабатываться планы внезапной атаки. Более тщательное изучение Пёрл-Харбора проводилось сотрудниками японского консульства в Гонолулу. Военно-морская разведка в Токио получала их еженедельные отчеты о кораблях на стоянках и в море. В сентябре бухта Кагосима была выбрана в качестве секретного места отработки атаки Пёрл-Харбора. Началось производство торпед со специальными деревянными стабилизаторами, приспособленными для использования на мелководье Пёрл-Харбора. 1 ноября 1939 года Сигэру Фукудомэ присвоили звание контр-адмирала и перевели на линкор «Нагато» в качестве начальника штаба Объединенного флота, и до апреля 1941 года, когда его назначили начальником Первого отдела Морского генерального штаба, отвечающего за оперативную деятельность, он самым тесным образом был связан с разработкой Гавайской операции с самого начала и до конца. Можно сказать, что это был единственный человек, не считая самого адмирала Ямамото, который был знаком со всеми деталями плана с момента его возникновения. «Мне нужен летчик, прошлая служба которого не приучила его к рутинным операциям, чтобы изучить проблему», - сказал адмирал Ямамото, а потом попросил, чтобы Фукудомэ тоже поразмыслил об этом. Это произошло в конце 1940 года, после завершения ежегодных маневров флота. «Это прекрасная идея», - ответил Фукудомэ. «Все это время я хранил все в тайне от остальных офицеров штаба флота, исключая летчика, занимавшегося вопросом. Поэтому я прошу вас заняться проблемой лично», - сказал он. Этим летчиком был контр-адмирал Такидзиро Ониси. Можно назвать точную дату отказа от выжидательной позиции - 7 января 1941 года. Адмирал Исороку Ямамото (он получил это звание 15 ноября 1940 года), командующий Объединенным флотом, приказал контр-адмиралу Такидзиро Ониси изучить вопрос внезапного нападения. В феврале Ониси привлек к планированию капитана 2-го ранга Минору Гэнда. Они сразу решили, что планирование должно вестись в обстановке строжайшей секретности, прежде всего от Морского генерального штаба Японии. Ониси был летчиком до мозга костей и большую часть времени прослужил в строю, в отличие от адмирала Ямамото, который в основном занимался организацией морской авиации и административными вопросами. Они были давними и близкими друзьями. Так как Ониси почти не был связан в Морским генеральным штабом, не приходилось опасаться, что ему помешают вдолбленные рутинные доктрины. Ониси был известен, как осторожный и предусмотрительный командир, обладавший огромным практическим опытом. Адмирал Ямамото нашел идеальную кандидатуру, так как лишь Ониси мог выполнить его исключительно важное поручение. Первый шаг в нужном направлении был сделан 10 апреля 1941 года, когда был создан 1-й Воздушный флот, в состав которого вошли 1-я («Акаги», «Кага») и 2-я («Сорю», «Хирю») дивизии авианосцев и эсминцы сопровождения. Это был отказ от ранней политики разделения авианосцев с целью уменьшения риска их одновременной гибели. Без этого Гавайская операция была немыслима. В апреле Ямамото рискнул приоткрыть карты Морскому генеральному штабу. Уже тогда было сказано, что первый успех должен обеспечить японцам инициативу на протяжении шести месяцев. Но дальнейшее развитие событий виделось в тумане. Ямамото надеялся на сокрушительный результат атаки, который подорвет волю американцев к сопротивлению. На генштаб это предложение не произвело впечатления, его сочли слишком рискованным. Но 10 апреля начальником Морского генерального штаба стал адмирал Осами Нагано, слабовольный и нерешительный человек. Он не мог сопротивляться напору Ямамото и, хуже того, не сумел контролировать даже своих подчиненных. Ближе к концу апреля 1941 года адмирал Ониси завершил общую разработку плана. Он вызвал Фукудомэ в свой кабинет в Морском генеральном штабе и сообщил: «При проведении операции придется решить две трудные проблемы. Одна из них техническая. Очень сложно провести атаку торпедоносцев в Пёрл-Харборе, так как там слишком малые глубины, и торпеды, сброшенные обычным методом, будут просто втыкаться в дно. Вторая проблема является тактической - сумеем ли мы добиться внезапности. Совершенно очевидно, что без элемента внезапности провести эту операцию будет нельзя». Хотя Ониси отметил еще многие трудности, с которыми придется столкнуться, уже на первой стадии планирования операции он полагал, что атака имеет 60 процентов шансов на успех. Фукудомэ думал наоборот - не более 40 процентов, так как считал, что технические проблемы будут более сложными, чем думает Ониси. Сопротивление, которое позднее оказывал операции Морской генеральный штаб, опиралось в основном на его мнение. Если бы ему, а не адмиралу Ониси с самого начала поручили проработку вопроса, он наверняка рекомендовал бы адмиралу Ямамото отменить Гавайскую операцию. В конце апреля к планированию привлекли штаб 1-го воздушного флота, но его командующий вице-адмирал Тюити Нагумо сразу указал на две главные проблемы: дозаправка соединения во время похода и гарантия скрытности подхода к Пёрл-Харбору. В результате получилась парадоксальная ситуация: операцию планировали адмиралы, которые сомневались в ее успехе. Главным мотором стал Гэнда. 7 августа Ямамото предпринял новую попытку убедить Моргенштаб. Он потребовал провести ежегодные штабные учения в сентябре, чтобы проверить подготовленные выкладки. Усиливающееся американское торговое эмбарго заставило штаб флота более благосклонно отнестись к идее Ямамото, хотя по-прежнему держался идеи оборонительного сражения в районе Маршалловых островов. В начале сентября 1941 года Ониси снова вызвал Фукудомэ к себе в Морской генеральный штаб и заявил, что Гавайская операция кажется ему слишком рискованной и он хочет рекомендовать адмиралу Ямамото отказаться от нее. Позднее адмирал Ямамото вызвал Ониси вместе с контр-адмиралом Рюносукэ Кусака (начальником штаба вице-адмирала Нагумо, который командовал авианосным соединением) к себе на борт «Нагато» для совещания, и Ониси честно предложил ему отменить операцию. Но адмирал Ямамото твердо стоял на своем. В это время штаб 1-го воздушного флота под руководством контр-адмирала Рюносукэ Кусака начал подготовку оперативного плана, причем вопрос снабжения топливом адмирал взялся решать лично. Гэнда должен был выбрать наиболее выгодный маршрут соединения к Гавайям. Он сразу рекомендовал выбрать северный, хотя он был более длинным. На совещании Императорского совета 6 сентября 1941 года было решено, что «учитывая потенциальную мощь империи, Япония решила незамедлительно начать войну против Соединенных Штатов (Великобритании и Голландии) в случае, если шансы на достижения наших целей к началу октября будут слишком малы». После этого приготовления пошли полным ходом. 11 сентября начались ежегодные штабные учения, 16 сентября состоялась отработка Гавайской операции в присутствии представителей Моргенштаба и адмирала Нагумо. Последний неохотно согласился с выбором северного маршрута. При этом Гэнда рекомендовал во время перехода вообще не вести летных операций, чтобы избежать потери внезапности. Первая попытка атаки завершилась провалом. Соединение Нагумо было обнаружено на подходах к Гавайям, и высланные самолеты встретили жесткое сопротивление. Ответная атака американцев «потопила» два авианосца Нагумо. Тогда адмирал сдвинул маршрут еще дальше к северу и изменил время прибытия в район действия американских самолетов-разведчиков. На этот раз американцы «потеряли» 4 линкора, 2 авианосца и 3 крейсера. Линкор, авианосец и 3 крейсера были «повреждены». Ответная атака «потопила» один японский авианосец и один «повредила». Скользкий вопрос обеспечения топливом решили отложить на будущее. Морской генеральный штаб категорически отказался лишить наступающие на юг силы авианосного прикрытия, поэтому было непонятно: сколько же авианосцев пойдут к Гавайям. Получалось, что три, максимум четыре. Эти учения не поколебали мнения адмирала Нагано и его подчиненных. Они по-прежнему считали Гавайскую операцию слишком рискованной. Мало того, против высказался адмирал Кусака. Но в это время летчики 1-го воздушного флота неутомимо отрабатывали технику атаки кораблей в мелководной гавани. Удалось решить проблему топлива. Авианосцы принимали дополнительный запас, а соединению придали 7 танкеров. В ноябре провели три тренировки по дозаправке в море. Морской генеральный штаб выдвинул пять основных возражений. 1) Успех Гавайской операции зависит от достижения внезапности. Мощный американский флот, сосредоточенный на Гавайях, был слишком силен, чтобы наше оперативное соединение могло дать ему обычный бой. Без внезапности наш флот не мог добиться успеха. Обязательным условием достижения внезапности было сохранение в секрете перехода оперативного соединения. Так как операция была крупномасштабной и в ней были задействованы более 60 кораблей, многим из которых предстояло выйти в море за месяц до начала военных действий, это вполне могло привлечь внимание противника, особенно потому, что южное направление всегда считалось основным в рамках японской стратегии. Так как напряженность в международных отношениях возрастала, все были уверены, что Соединенные Штаты и Великобритания значительно расширили свои разведывательные сети. Их союзник Советский Союз также считался источником опасности. Поэтому секретность операции вызывала самые серьезные сомнения. Кроме того, существовала вероятность, что оперативное соединение по пути встретит вражеское или нейтральное судно. В этом вся надежда на внезапность атаки рухнет, если это судно успеет передать по радио: «Крупные силы японского флота следуют на восток». 2) Гавайская операция не настолько необходима, чтобы проводить ее, невзирая на весь риск. Если смелый удар по Гавайям не будет нанесен в начале войны, американский флот, вне всяких сомнений, выйдет в море, чтобы атаковать нас. Но мы не думали, что вражеский флот направится прямо к островам метрополии, чтобы дать решающее сражение, скорее всего, он сначала направится к своим базам на Маршалловых островах, а затем начнет захватывать один остров за другим, постепенно передвигая свои базы. В этом случае мы получим достаточно времени, чтобы сосредоточить силы для генерального сражения, к которому так долго готовился наш флот. И при таком развитии событий было более разумно дать бой в знакомых водах, а не пытаться провести Гавайскую операцию, связанную с серьезным риском. 3) Почти все военные корабли, участвующие в Гавайской операции, придется заправлять в море по пути к цели; эсминцам это предстоит, как минимум, дважды. После принятия в 1909 году «Имперской национальной оборонительной политики» японский флот избрал основной стратегией в войне против Соединенных Штатов оборонительные действия, поэтому радиус действия наших кораблей и самолетов был относительно небольшим. Метеорологи говорили, что в северной части Тихого океана только 7 дней в месяц погода позволяет проводить заправку эсминцев в море, если будет избран курс вдалеке от обычных судоходных маршрутов. Если же дозаправку провести не удастся, то провалится не только Гавайская операция. Задействованные в ней корабли не смогут принять участия в других запланированных операциях. Наконец, одна проблема может повлечь за собой другую. Если дозаправка в море не удастся, кораблям придется нарушить радиомолчание. Эти радиопередачи немедленно сорвут завесу секретности с передвижений оперативного соединения. Тщательно подготовленная операция сорвется в самый последний момент. Хороший пример этого мы увидим позднее в битве при Мидуэе. Если секретность Гавайской операции будет нарушена по пути к цели, не только само оперативное соединение окажется в опасности, но и все операции на юге может постигнуть та же участь. 4) Высока вероятность того, что оперативное соединение будет замечено вражескими патрульными самолетами в точке подъема самолетов ударной волны. В этом случае противник сумеет перехватить ее. Напряженность вокруг Гавайских островов постепенно нарастала. Секция радиоразведки японского Морского генерального штаба знала, что зона ежедневного воздушного патрулирования простирается на 600 миль вокруг Оаху. Так как авианосное соединение должно было подойти на расстояние 200 миль к острову, появлялся серьезный риск, что оно будет само атаковано противником еще до того, как поднимет самолеты. 5) Подготовка к атаке может сорвать переговоры, ведущиеся между Соединенными Штатами и Японией. Флот продолжал надеяться на успех переговоров до самого последнего момента. Начальник Морского генерального штаба адмирал Нагано возлагал особые надежды на посла в Вашингтоне адмирала Кисисабуро Номура, который был одним из его близких друзей. Нагано утверждал, что «здесь, в Японии, ничего нельзя сделать для успеха переговоров, и только Номура может найти выход из тупика». Его очень обрадовало сообщение Номуры, полученное 20 октября, в котором говорилось, что появились надежды на сдвиг с мертвой точки. Начальник Морского генерального штаба неоднократно говорил мне: «Номура великий человек, и если кто-то добьется успеха, то только он». Твердая уверенность, которую питал Нагано в отношении Номуры, видна из того, что когда 1 декабря адмирал Ямамото в последний раз прибыл в Токио, они вместе с Нагано обсуждали вопрос отзыва всех сил в случае благоприятного поворота переговоров. 13 октября на борту флагмана Ямамото линкора «Нагато» состоялись новые штабные учения, в ходе которых попытались согласовать операции на юге и удар по Гавайям. Предполагалось, что к Гавайям пойдут авианосцы «Кага», «Дзуйкаку» и «Сёкаку», которым не требовалась дозаправка, остальные три авианосца отправлялись на юг. Впервые в плане операции появились сверхмалые подводные лодки. На следующий день состоялось обсуждение результатов, и все адмиралы, кроме одного, высказались против. На это Ямамото резко заявил, что он командует Объединенным флотом и Пёрл-Харбор будет атакован. Оставалось устранить последнее препятствие - добиться отправки к Гавайям всех 6 тяжелых авианосцев. Ямамото пригрозил отставкой, и Моргенштаб капитулировал, так как вступить в войну без Ямамото в качестве командующего Объединенным флотом казалось просто немыслимым. В качестве дня атаки было решено выбрать воскресенье в первых числах декабря. K 3 ноября адмирал Ямамото подавил все сопротивление внутри флота. В результате адмирал Нагано как начальник Морского генерального штаба испросил императорского одобрения, после чего разработка официально стала оперативным планом японского флота. Это произошло 5 ноября 1941 года. В тот же самый день Морской генеральный штаб выпустил оперативный приказ № 1, приказав Объединенному флоту начать подготовку операции. Приказ Генерального штаба Императорского флота № 1 5 ноября 1941 Кому: Главнокомандующему Объединенным флотом Исороку Ямамото Через: Начальника Морского генерального штаба Осами Нагано По императорскому повелению 1. Империя решила начать различные оперативные приготовления, которые надлежит завершить к началу декабря, учитывая серьезные опасения, что она будет вынуждена вступить в войну с Соединенными Штатами, Британией и Нидерландами ради своего существования и самообороны. 2. Главнокомандующий Объединенным флотом предпримет все необходимые оперативные приготовления. 3. Детальные инструкции будут переданы начальником Генерального штаба флота. Было решено, что флот нанесет внезапный удар по Пёрл-Харбору, если политики и дипломаты не сумеют договориться. Ямамото уточнил: «На востоке следует уничтожить американский флот. Следует перерезать американские операционные линии и линии снабжения на Дальнем Востоке. Вражеские силы следует перехватывать и уничтожать. Победы следует использовать, чтобы сокрушить волю противника к сопротивлению». 11 ноября аналогичный приказ получил вице-адмирал Нагумо, командующий 1-м воздушным флотом и общий командующий Ударным соединением Пёрл-Харбор. Немного позднее, 25 ноября, он получил приказ выйти в море на следующий день. Ни первоначальный приказ, ни более детальный приказ № 9, переданный на все корабли соединения Нагумо, даже не упоминали об ударе по нефтехранилищу или ремонтным мастерским. Тогда этому не придавали значения. Адмирал Нагумо, который считался грубым и необщительным человеком, был верховным командующим японскими авианосными силами. Он не верил в успех удара по Пёрл-Харбору, постоянно напоминая Ямамото (с которым был в не самых лучших отношениях), что авианосец - очень уязвимая цель. Хотя его самолеты способны нанести врагу серьезные потери, вражеские самолеты могут потопить авианосец одной-двумя метко нацеленными бомбами или торпедами. Нагумо был сторонником удара в южном направлении, но в конце лета 1941 года он неохотно принял идею налета на Пёрл-Харбор. 22 ноября оперативное соединение начало собираться на одном из Курильских островов в бухте Танкан (также называемой Хитокаппу). Удар по Пёрл-Харбору был назначен на 08.30 воскресенья 7 декабря. Японцы постарались окружить свои приготовления завесой самой строгой секретности. Для того, чтобы скрыть сбор Ударного соединения, корабли во Внутреннем море организовали ложный радиообмен. Это могло заставить американскую разведку поверить, что японские авианосцы находятся в отечественных водах. Действительно, американская разведка потеряла японские авианосцы. И среди предположений, куда они все-таки могут направляться, Пёрл-Харбор не фигурировал. Адмирал Ямамото 25 ноября приказал Ударному Соединению выходить на следующее утро. Оно должно было 3 декабря заправиться в море с танкеров в намеченной заранее точке. Если не будет получен приказ отменить атаку, наносить удар, как намечалось. После этого отходить на запад, чтобы не попасть под ответную атаку, и возвращаться в Японию. Соединение Нагумо покинуло бухту Танкан в густом тумане. Авианосцы вышли в море в 9.00 26 ноября. Курс был проложен через пустынные районы северной части Тихого океана. В случае обнаружения, соединению было приказано возвращаться. Однако плохая погода - дожди, туманы и постоянные зимние шторма - помогли ему избежать обнаружения, хотя серьезно затрудняла сохранение строя. В авангарде, в качестве прикрытия, шли эсминцы и легкий крейсер. За ними двигались тяжелые крейсера, шедшие на траверзах тяжелых авианосцев. Те были выстроены в 2 колонны по 3 корабля. Замыкали строй линкоры. Ударное соединение Пёрл-Харбор Первый воздушный флот Тяжелые авианосцы «Акаги», «Кага», «Хирю», «Сорю», «Сёкаку», «Дзуйкаку» Легкий крейсер «Абукума» Эсминцы «Исокадзэ», «Уракадзэ», «Таникадзэ, «Хамакадзэ», «Арарэ», «Касуми», «Кагэро», «Сирануи», «Акигумо» Соединение поддержки Линкоры «Хиэй», «Кирисима» Тяжелые крейсера «Тонэ», «Тикума» Разведывательный отряд: Подводные лодки I-19, I-21, I-23 Отряд обстрела Мидуэя: Эсминцы «Усио», «Сазанами» Соединение снабжения: 8 танкеров и судов снабжения 1 декабря было принято решение начать войну. Поэтому 2 декабря адмиралу Нагумо было отправлено кодовое сообщение, приказывающее атаковать: «Ниитака яма ноборо - Начинайте восхождение на гору Ниитака». Гора Ниитака хоть и находилась на Формозе, являлась самой высокой горой в Японской империи. Теперь только преждевременное обнаружение могло сорвать атаку. 3 декабря ветер немного стих, что позволило провести дозаправку больших трудностей. Море немного успокоилось, и соединение, которое до этого шло с экономической скоростью 13 узлов, увеличило скорость до 26 узлов, чтобы выйти в точку подъема самолетов к намеченному времени. Однако туман был по-прежнему густым. На борту «Акаги» адмирал Нагумо беспокоился, как бы его не обнаружили раньше времени. Его также мучил вопрос: а будет ли американский флот в гавани в день атаки? Нагумо надеялся захватить авианосцы на якорной стоянке. Когда он покидал бухту Танкан, то считал, что на Тихом океане находятся 6 американских авианосцев, которые могут оказаться в Пёрл-Харборе. Позднее он получил информацию, что «Саратога» стоит в Сан-Диего. Японская разведка так и не узнала, что в это время «Хорнет» и «Йорктаун» находились в Атлантике. Вечером 6 декабря он узнал самое скверное: по последним данным в Пёрл-Харборе не было ни одного авианосца! Для командира, который считал авианосцы гораздо важнее линкоров, это был страшный удар. Эта новость не повлияла на исход намеченной атаки, но оказала сильное влияние на стратегическое значение этой атаки для Японии. Постоянное прослушивание радиопереговоров американской авиаразведки показало, что она ориентирована на юго-запад и точка взлета самолетов в сектор поисков не попадала. Когда Нагумо подошел к Оаху, коммерческие радиостанции вели обычные передачи. Никаких признаков беспокойства японцев так и не обнаружили. Вечером 6 декабря погода ухудшилась. Возникли опасения, а смогут ли стартовать самолеты? В 21.00, когда соединение находилось в 400 милях от Пёрл-Харбора, адмирал Нагумо объявил общее построение личного состава по флоту. Был зачитан приказ адмирала Ямамото: «Взлет или падение империи зависят от этой битвы. Каждый должен выполнить свой долг». Это был парафраз знаменитого приказа Нельсона перед Трафальгаром, повторенного адмиралом Того перед Цусимой. Для поднятия духа на мачту «Акаги» взлетел флаг адмирала Того, развевавшийся над «Микасой» 36 лет назад. Соединение шло на юг со скоростью 26 узлов. Самолеты предполагалось поднять в точке 26° N, 158’ W. Пёрл-Харбор находился в 275 милях прямо на юге. Конечно, Ударное соединение наносило удар по Пёрл-Харбору не в одиночку. Начиная с 10 ноября базы в Йокосуке и Курэ покинуло передовое соединение из 27 подводных лодок. 11 субмарин типа «I» несли маленькие разведывательные гидросамолеты. Еще 5 подводных лодок - I-16, I-18, I-20, I-22, I-24 - вышли 18 ноября. Они несли секретное оружие - сверхмалые подводные лодки с экипажем из 2 человек. Их следовало выпускать с лодки-носителя вблизи от цели. Эти подводные москиты образовали Специальный ударный отряд. Из первых 27 лодок I-26 пошла к Алеутским островам, а I-10 - к Самоа и Фиджи. Остальные направились на Кваджеллейн, Маршалловы острова. Там они заправились 18-20 ноября и двинулись на боевые позиции. Они должны были развернуться вокруг Оаху, чтобы провести дополнительную разведку и топить любые корабли, которые будут спасаться от атаки авианосных самолетов. Кроме того они должны были нарушить судоходство между материком и Гавайями. 5 сверхмалых лодок были спущены в 01.00 7 декабря. После атаки лодки носители должны были принять их обратно на борт возле Ланаи. 6 декабря одна из подводных лодок типа «I» обыскала район Лахаина, якорную стоянку, которую использовал американский флот, если не заходил в Пёрл-Харбор. Она передала адмиралу Нагумо через Токио, что американского флота там нет. Теперь Нагумо знал, что большая часть Тихоокеанского флота стоит в мелководной гавани Пёрл-Харбора. По последним сообщениям, корабли не имели никаких противоторпедных сетей. Однако адмирал не получил ответа на мучивший его вопрос: присоединятся ли в течение ночи авианосцы к флоту, а если нет, то где они находятся? Пока он точно знал одно - «Энтерпрайз» и «Лексингтон» находятся в море. Во время броска Ударного соединения на юг по-прежнему было неизвестно, сумеет ли оно поднять самолеты, как намечено, из-за сильного волнения. В 05.30 тяжелые крейсера «Тонэ» и «Тикума» подняли по одному гидросамолету. Самолет «Тикумы» должен был осмотреть Пёрл-Харбор, а самолет «Тонэ» - якорную стоянку Лахаина. При этом пилоты получили указание не пролетать прямо над головами американцев, но наблюдать с большого расстояния, чтобы остаться незамеченными. Это была попытка в последний момент проверить данные шпионов. В 05.30 первая ударная волна была выстроена на полетных палубах шести авианосцев, в 05.50 экипажи заняли свои места. Корабли развернулись против ветра и увеличили скорость до 24 узлов. Погода была далеко не самой лучшей, однако в 06.15 самолеты начали взлет и завершили построение через 15 минут. Один истребитель разбился при взлете, а еще один вернулся из-за проблем с мотором. Также вернулись три пикировщика и один горизонтальный бомбардировщик. В итоге к цели направились 183 самолета. Истребители держались примерно на 5000 футов выше ударных групп. Как только взлетела первая волна, началась подготовка к взлету второй. Самолеты выстраивались на полетных палубах, прогревая моторы. В 07.05 соединение снова развернулось против ветра, а в 07.15 начался взлет. Снова один из пикировщиков «Хирю» не смог взлететь из-за проблем с мотором, а еще два пикировщика и один истребитель вернулись по той же причине. Всего 167 самолетов второй волны полетели на юг к Оаху. Время налета было связано с тем, когда в Вашингтоне японский посол Кисисабуро Номура вручит ноту с официальным объявлением войны в 08.00 по гавайскому времени. Ямамото отдал строгий приказ нанести удар только после этого времени, желательно спустя 30 минут. Здесь адмирал совершил грубейшую ошибку, типичную для всех японских политиков и военных. 6 декабря 1941 года посол Номура и специальный посланник Курусу получили радиограмму с 14 пунктами очередной ноты японского правительства, предназначенной для передачи Хэллу и с указанием вручить его 7 декабря в 13.00 по вашингтонскому времени. Американская служба перехвата и дешифровки сработала лучше штатных японских шифровальщиков, и президент Рузвельт прочитал ноту раньше японских дипломатов. «Это означает войну», - произнес он. Но в японском посольстве задержались с перепечаткой текста ноты и опоздали, вручив ее уже после нападения на Пёрл-Харбор. Однако давайте еще раз обратимся к тексту документа: где оно, объявление войны? Его нет!!! Еще раз цитируем дословно: «Невозможно достичь соглашения путем переговоров». Нет фразы «Объявляется состояние войны». Нет даже формулировки «Разрыв дипломатических отношений». Имеется лишь некая расплывчатая фраза, которую можно истолковать как намерение. Простите, но в международном праве нет такого понятия «истолкование намерений». Японская нота всего лишь констатирует полный провал переговоров, и не более того. Поэтому она не является формальным объявлением войны, и время ее вручения не имело совершенно никакого значения. Ноту можно было вручить за сутки до налета и через месяц после него. Можно было даже вообще не вручать - это совершенно ничего не меняло. Война не была объявлена, а значит, нападение японской авиации на Пёрл-Харбор в любом случае оставалось предательским. В 07.53 было получено сообщение самолета «Тикумы», что в гавани находятся 9 линкоров, 1 тяжелый и 6 легких крейсеров. Следующее донесение сообщало, что погодные условия идеальны. Самолет «Тонэ» сообщил, что якорная стоянка Лахаина пуста. А вот после этого завязывается первый клубок проблем. Почти все карты приводят курс японских самолетов вдоль западного побережья острова Оаху. Но имеются документальные свидетельства того, что первая встреча американцев и японцев произошла в 07.52 чуть восточнее северной оконечности Оаху мыса Кухуку. Учебный самолет Аэронка 65ТС возле деревни Лайе был замечен 11 истребителями «Зеро». Это были 5 истребителей «Сёкаку» под командованием лейтенанта Канэко и 6 истребителей «Дзуйкаку» лейтенанта Сато, направлявшиеся для атаки базы гидросамолетов Канэохе. Сразу после пересечения береговой черты Оаху они резко повернули влево на восток, пролетели над горным хребтом Коолау и далее следовали вдоль восточного берега острова. Пара истребителей атаковала учебный самолет, промахнулась и не стала далее отвлекаться от основной задачи. Курс этой группы не отражен почти ни в одном источнике. Но на этом не до конца ясные моменты не закончились. Существует мнение, что японцы считали главной ударной силой первой волны торпедоносцы, опираясь на опыт успешной атаки англичан в Таранто. Однако «принято считать», что это не самый убедительный аргумент. Известно, что проводились специальные учения, отрабатывающие новую для японцев тактику сброса торпед. Дело в том, что японские торпедоносцы сбрасывали торпеды с большей высоты и на большей скорости, чем английские «Суордфиши» или американские «Дивастейторы». Пришлось переучивать летчиков для данной конкретной операции. Утверждения, что именно для этого были придуманы специальные деревянные стабилизаторы, являются выдумкой. Существовало четыре или пять моделей этих стабилизаторов, обеспечивающих более устойчивый полет торпеды. Имеется достаточно фотографий базовых торпедоносцев «Бетти» с подвешенными торпедами, оснащенными такими стабилизаторами. Просто японцы были единственными, кто задумался об аэродинамике торпед, как ни странно это звучит. Сторонники этого утверждения ссылаются на мнение адмирала Ямамото, который сначала вообще намеревался атаковать американские корабли в Пёрл-Харборе исключительно торпедами. Его поддержал капитан 2-го ранга Минору Гэнда, зато противником выступил человек, командовавший налетом на Пёрл-Харбор - капитан 2-го ранга Мицуо Футида. Он вполне резонно сослался на опыт того же самого Таранто, где итальянцы сумели поднять и отремонтировать потопленные на мелководье линкоры. Так как пикировщики «Вэл» с их 250-кг бомбами ничего не могли сделать линкорам, Футида настоял на том, чтобы «Кейты» были подготовлены для сброса тяжелых бронебойных бомб с большой высоты. История с переделкой артиллерийских снарядов в бомбы хорошо известна. Но мало кто обращает внимания на то, что Футида также капитально изменил тактику горизонтальных бомбардировщиков. Вместо привычных девяток самолеты были разделены на звенья из 5 самолетов каждое, и получили свои конкретные цели. Более того, если посмотреть на места падения бомб, становится понятно, что летчики специально целились в район носовых или кормовых погребов линкоров, потому что взрыв боезапаса полностью разрушал корабль. Атаку в 07.55 начали торпедоносцы «Сорю» и «Хирю», нацелившиеся на корабли, стоящие у северо-западного берега острова Форд. Это было обычное место стоянки авианосцев, но 7 декабря там находились только корабль-мишень «Юта», старые легкие крейсера «Рейли» и «Детройт», и плавбаза «Танжер». 6 торпедоносцев атаковали эти откровенно второстепенные цели, потопив «Юту» и повредив «Рейли». Командир группы лейтенант Нагаи со своим ведомым опознал «Юту» и решил найти более стоящую цель. Он атаковал корабли, стоящие у пирса 1010 - обычное место стоянки линкора «Пенсильвания». Но 7 декабря там стоял легкий крейсер «Хелена» с пришвартованным к нему минным заградителем «Оглала». Торпеда прошла под килем заградителя и попала в крейсер. «Хелена» была серьезно повреждена, а «Оглала» через два часа перевернулась и затонула. Пилоты 8 торпедоносцев «Хирю» растерялись и разрозненно атаковали различные цели, не добившись ни одного попадания. Торпедоносцы «Акаги» и «Кага» атаковали, как и предполагалось, «Линкорный ряд». В 07.57 первые 6 самолетов сбросили торпеды, целясь во внешние линкоры пар - «Оклахому» и «Вест Вирджинию». Пара торпедоносцев «Акаги» атаковала стоящий отдельно линкор «Калифорния» и добилась одного попадания, остальные снова атаковали «Оклахому». По заявлениям японцев, 11 торпедоносцев «Акаги» сбросили торпеды, и все они попали в цель. Один самолет потерял торпеду во время резкого маневра, уклоняясь от столкновения. Следом за ними вышли в атаку 12 торпедоносцев «Каги». Но их встретил плотный зенитный огонь, и 5 самолетов были сбиты. Первые 3 атаковали «Вест Вирджинию», следующие 2 - «Оклахому». Торпедоносец «Сорю» атаковал «Калифорнию» и добился попадания, но помешал торпедоносцу «Каги», который был вынужден отвернуть и сбросить торпеду, целясь в «Неваду». Японцам повезло, и она попала в цель. Всего торпедоносцы «Каги» сумели сбросить 8 торпед и, как утверждали японцы, добились 8 попаданий. Атака торпедоносцев продолжалась 11 минут, были сброшены 36 торпед, из которых, по самым оптимистичным оценкам, в цель попали 19. Затем «Линкорный ряд» атаковали 49 горизонтальных бомбардировщиков под командованием Футиды. Но, несмотря на неплохие результаты во время учений, они не добились серьезных успехов. Считается, что в цель попали 10 бомб, но 6 из них не взорвались или сдетонировали только частично. 2 бомбы получил «Мэриленд», по одной - «Вест Вирджиния» и «Теннеси», ну и, конечно, следует упомянуть взорвавшуюся «Аризону». Получается, что по-настоящему результативное попадание дала только одна бомба из полусотни. Общий итог атаки первой волны был следующим: линкор «Аризона» взорвался; линкор «Оклахома» перевернулся; линкоры «Вест Вирджиния» и «Калифорния» сели на дно, мишень «Юта» перевернулась. Вдобавок перевернулся минный заградитель «Оглала», повреждены легкие крейсера «Рейли» и «Хелена». Второй волной командовал капитан-лейтенант Симадзаки с «Дзуйкаку». В ней не было торпедоносцев, 54 «Кейта» должны были атаковать с горизонтального полета аэродромы Форд, Канэохе и Хикем. 78 пикировщиков должны были атаковать авианосцы и крейсера. Симадзаки отдал приказ начать атаку в 08.54. Эта атака получилась совершенно беспорядочной, примерно 30 пикировщиков атаковали линкоры, 17 - крейсера, примерно 16 - эсминцы, а еще 12 - другие корабли. Как ни странно, самого серьезного успеха добились самолеты, атаковавшие линкор «Невада». Он дал ход и попытался выйти из гавани, но примерно в 09.00 получил 5 попаданий бомбами, в 09.07 последовало еще одно попадание. Если учесть предыдущее торпедное попадание, положение старого линкора стало опасным, и он выбросился на мель у Госпитального мыса. Стоящий в сухом доке линкор «Пенсильвания» получил одну бомбу. В том же доке стояли эсминцы «Кэссин» и «Даунс», вот им пришлось хуже. Две бомбы попали в «Кэссин», горящая нефть залила оба эсминца. Чтобы погасить пожары, док был затоплен, но в результате горящая нефть всплыла. «Даунс» получил одну бомбу, затем «Кэссин» слетел с кильблоков и рухнул на него. По крайней мере 10 пикировщиков попытались атаковать корабли, стоящие в районе верфи, но успеха не добились. Легкие крейсера «Гонолулу» и «Сент-Луис» получили осколочные повреждения от близких разрывов - и только. В 09.08 одна бомба попала в уже поврежденный «Рейли». В 09.12 эсминец «Шоу», стоящий в плавучем доке, получил 3 попадания, на нем также вспыхнула нефть, и команда покинула корабль. База гидросамолетов «Кертисс» сумела сбить один пикировщик, который в результате врезался в правый борт корабля. Потом его атаковали еще 6 самолетов, и одна бомба попала в корму корабля, в ангар. Пожары были потушены через 30 минут. Результаты пикировщиков не впечатляют. Пилоты заявили о 49 попаданиях, но их было никак не больше 15. Кроме того, были разгромлены аэродромы Уилер, Хикэм, Форд, Эва, Беллоуз, Канэохе. Остался цел маленький аэродром Халеива. Довольно странно, но 3 очень важные и соблазнительные цели остались нетронутыми. Первой были механические мастерские, сосредоточенные вокруг дока 10-10. Второй целью было нефтехранилища (имевшие запас 4 500 000 баррелей), разбросанные вокруг порта. Так как сохранились мастерские, то ремонт можно было начать немедленно. А уцелевшая нефть позволила флоту действовать безо всяких трудностей. Третьей позабытой целью были 9 подводных лодок, ведь их база не имели укрытий, подобных немецким. Конечно, американский Тихоокеанский флот получил сокрушительный удар, но военно-морская база Пёрл-Харбор - нет. Американские потери в авиации тоже оказались тяжелыми. 188 самолетов были уничтожены, причем флот и армия потеряли примерно поровну. Еще 159 самолетов были тяжело повреждены. После атаки осталось только 43 целых самолета. Кроме того, американцы потеряли 2403 человека убитыми и 1178 ранеными. Японцы потеряли 29 самолетов, при этом атака аэродромов стоила им всего 1 пикировщика и 3 истребителей. Первая волна сбитыми и поврежденными потеряла 55 самолетов, вторая - 85, то есть практически половину. Погибли 55 летчиков. В атаке Пёрл-Харбора участвовали 5 сверхмалых подводных лодок, которые успеха не добились, хотя иногда говорят о вероятном попадании одной торпеды в «Аризону». Зато На-19 выскочила на берег, и ее командир мичман Сакамаки попал в плен, став первым японским пленным в этой войне. Вдобавок 10 декабря в районе Гавайских островов была потоплена большая подводная лодка I-70. Иногда ее ошибочно называют I-170, но лодки этого типа получили приставку «Сто» к номеру только 20 мая 1942 года. Американцы безвозвратно потеряли линкоры «Аризона» и «Оклахома», мишень «Юта» (с ней просто не стали возиться). Остальные корабли были отремонтированы, хотя для некоторых это затянулось на три года с лишним. Полностью разрушенные эсминцы «Кэссин» и «Даунс» из чистого упрямства фактически были отстроены заново, позднее корабли с более легкими повреждениями списывали без колебаний. Несмотря на торжество, царившее на японских авианосцах, немедленно вспыхнули споры относительно дополнительной атаки. Самолеты были заправлены и перевооружены. Они были готовы нанести новый удар, но в конечном итоге было решено не рисковать. Нагумо обсуждал этот вопрос со своим начальником штаба контр-адмиралом Рюносукэ Кусака, который из перехваченных радиограмм сделал вывод, что еще уцелело большое количество базовых бомбардировщиков (хотя этот вывод был совершенно неправильным). Поэтому Кусака считал, что Ударное авианосное соединение должно как можно быстрее выйти из радиуса их действия. Японские разведывательные самолеты имели дальность полета только 250 миль, поэтому все за пределами данной зоны оставалось неизвестным. От подводных лодок, которые могли дать дополнительную информацию, тоже не поступало никаких известий. Вернувшиеся пилоты сообщили, что над Пёрл-Харбором стоит густое облако дыма, что сильно затруднит пилотам отыскание целей в случае третьей атаки. Самый главный аргумент - то, что в Пёрл-Харборе не оказалось американских авианосцев. Где они находятся - оставалось тайной, и исходящая от них угроза могла оказаться реальной. В 13.35 Нагумо приказал на полной скорости отходить к Маршалловым островам. Ha следующий день Ударное соединение было уже вне радиуса действия американских бомбардировщиков. «Сорю» и «Хирю», тяжелые крейсера «Тонэ» и «Тикума», а также эсминцы «Уракадзэ» и «Таникадзэ» были отделены для поддержки вторжения на Уэйк. Остальные корабли Ударного соединения на полной скорости пошли в базы во Внутреннем море. Чего достигла атака Пёрл-Харбора? Для Японии это означало войну с США, Великобританией, Нидерландами. Японский флот должен был нейтрализовать американский Тихоокеанский флот и перерезать линию снабжения Уэйк - Гуам - Филиппины. Американский флот действительно был нейтрализован, но отсутствие авианосцев в гавани в момент атаки сократило период его пассивности. Угроза удара американских авианосцев по японским кораблям по-прежнему оставалась причиной беспокойства. В ретроспективе можно сказать, что выбор целей японцами оказался совершенно нелогичным. В первом же бою они использовали совершенно новую тактику против врага, который всегда считался входящим в «высшую лигу». Возбужденные летчики сосредоточились на уничтожении крупных кораблей. Нефтяные цистерны, ремонтные мастерские, подводные лодки казались им слишком грубой прозой. Однако при планировании операции ни эти цели, ни возможность третьего удара даже не рассматривались. Поэтому рассказы «очевидцев» выглядят как попытка оправдаться задним числом на основе послевоенного знания. К тому же, если бы третья волна сосредоточилась на этих целях, оставшиеся у американцев 50 самолетов, густой дым, скрывающий цели, полная готовность зенитных батарей, неизвестная позиция американских авианосцев - все, вместе взятое, поставило бы японский флот в крайне опасное положение. Блестящую победу японцев не могли приуменьшить никакие потери, понесенные японским флотом. В любом случае смертельная борьба между Японской империей и Соединенными Штатами началась с атаки против Пёрл-Харбора. Эта атака еще сильнее взбесила американцев потому, что удар был нанесен без объявления войны. 2. Нападение на американские острова и Филиппины Мидуэй Группа обстрела Мидуэя состояла из эсминцев «Усио» и «Сазанами». Они совершили диверсионный набег на Мидуэй 7 декабря. Обстрел был начат в 21.31. «Усио» выпустил 108 снарядов, а «Сазанами» - 193 снаряда. Эсминцы отошли через 54 минуты после начала боя, отметив попадания в нефтяные цистерны и другие сооружения. Однако американское командование на Мидуэе сообщило лишь о нескольких случайных выстрелах и не говорило о каких-либо повреждениях. Гуам Гуам был потенциальной проблемой для японцев, так как находился всего в 100 милях от Сайпана, японской подмандатной территории. В декабре 1941 года Гуам не имел практически никаких укреплений, так как это было запрещено договором пяти держав от 1922 года. Даже после того, как в 1936 году договор был аннулирован, американцы ничего не сделали для укрепления обороны острова. К началу войны там находился гарнизон (менее 500 человек) и 246 туземных полицейских. Самым тяжелым оружием были 7,62-мм пулеметы. Так что судьба острова была предрешена еще до войны. Японцы выделили для захвата острова достаточно крупные силы. Десант состоял из 5000 человек Специальных морских десантных отрядов (СМДО). Его прикрывали тяжелые крейсера «Како», «Фурутака», «Аоба» и «Кинугаса» вместе с минным заградителем «Цугару». Они же должны были обеспечить поддержку с моря, если таковая потребуется. Эти корабли входили в состав 1-го флота, но были временно приданы 4-му флоту вице-адмирала Сигэёси Иноуэ, штаб которого находился на Труке. Кроме того в распоряжение Иноуэ были переданы эсминцы «Кикуцуки», «Удзуки», «Юдзуки», «Оборо», входившие в состав 1-го воздушного флота. Эта группа 4 декабря вышла прямо к Гуаму из Хахадзимы. Задачу разрушения оборонительных сооружений должны были выполнить бомбардировщики с Сайпана. Первая атака была произведена 8 декабря в 09.27, и налеты продолжались 2 дня. Высадка десанта произошла 10 декабря в 16.25, а в 6.45 американский гарнизон капитулировал. Это избавило 4-й флот от необходимости обстреливать берег. Японцы потеряли 10 человек, американцы - 17. Таким образом, в линиях снабжения Филиппин образовался первый разрыв, причем не было оказано никакого сопротивления. Уэйк Иная история произошла на острове Уэйк. То, что называют Уэйком, на самом деле является группой из 3 островов: Пил, Уилкс и сам Уэйк. Это плоский коралловый атолл, выросший на вершине затонувшего вулкана. Окружность Уэйка (группы из трех островков) менее 3 миль. Японцы хотели захватить Уэйк, так как он мог служить базой для американских воздушных налетов на принадлежавшие японцам Маршалловы острова. Кроме того, захват Уэйка и Гуама создавал барьер в центре тихого океана на американских путях к Филиппинам. Вдобавок захват Уэйка позволял им заделать брешь в оборонительном периметре и получить исходный пункт для высадки на Мидуэй. Обитателями Уэйка на 8 декабря были 447 морских пехотинцев 1-го крепостного батальона и подразделений авиации морской пехоты, 68 моряков, 5 служащих армейской почты, 70 служащих компании «Пан Америкэн», 1116 невооруженных гражданских лиц, нанятых командованием морской авиации для проведения строительных работ на авиабазе и базе подводных лодок. Вооружение состояло из 6 - 127-мм орудий, 12 - 76-мм зениток (без всяких систем управления огнем) 21-12,7-мм пулемета и небольшого количества 7,62-мм пулеметов. Воздушные силы состояли из одной эскадрильи истребителей, то есть 12 старых «Уайлдкэтов». 8 декабря Уэйк атаковали 36 двухмоторных бомбардировщиков 24-й воздушной флотилии. Они уничтожили 7 самолетов, тяжело повредили 1, повредили комплекс «Пан Америкэн» и наделали воронок во взлетной полосе. Ни один японский самолет не был сбит. Налеты продолжались до 10 декабря. Было уничтожено много боеприпасов и повреждены некоторые 127-мм орудия. Если Соединение вторжения Гуам было очень большим, а противостояли ему мизерные силы, то Соединение вторжения Уэйк было опасно слабым относительно потенциального неприятеля. 4-й флот, базирующийся на Трук, выделил для вторжения на Уэйк следующие корабли: легкий крейсер «Юбари» (флагман контр-адмирала Садамити Кадзиока), эсминцы «Муцуки», «Кисараги», «Яёй», «Мотидзуки», «Оитэ», «Хаятэ». Они сопровождали 2 транспорта (переоборудованные старые эсминцы типа «Момо») с 450 солдатами СМДО и 2 обычных транспорта с гарнизонными войсками. 2 старых легких крейсера, построенных еще в 1919 году, - «Тэнрю» и «Тацута» - образовали группу поддержки. Это была явно не лучшая японская команда, и последующие события быстро это доказали. Соединение вторжения Уэйк вышло с якорной стоянки Руотта на Кваджеллейне, Маршалловы острова, 8 декабря. Через два дня оно прибыло к Уэйку. Боевое донесение крейсеров и образ действий японцев показывают, что они не ожидали серьезного сопротивления. Очевидно они полагали, что два дня бомбардировок сделают Уэйк беззащитным. 11 декабря незадолго до 05.00 японские корабли начали потихоньку подходить к острову. В обычном строю эскадры эсминцев «Юбари» шел бы в голове колонны, но сейчас строй немного изменили. «Тэнрю» и «Тацута» расположились между «Юбари» и эсминцами. Все соединение шло одной кильватерной колонной. Справа шли эсминцы-транспорты, слева - обычные транспорты. Волнение было достаточно сильным, что делало спуск высадочных средств занятием долгим и трудным. Защитники Уэйка заметили сверкающие отблески на юге вскоре после полуночи. Была сыграна боевая тревога. 4 уцелевших истребителя подняли в воздух, как только были замечены японцы. Морские пехотинцы стояли наготове у своих 127-мм орудий - по одной батарее на каждом из островов. Японцы открыли огонь в 05.22, повернув влево на боевой курс параллельно периметру Уэйка в 6000 ярдов от берега. Морские пехотинцы пока не отвечали. Из бортового журнала «Тацуты» видно, что целью японского обстрела стали «район резиденций» и «жилой комплекс на западе». В любом случае совершенно очевидно, что по береговым батареям японцы не стреляли, однако нефтехранилище на юго-западной оконечности Уэйка было подожжено. Через 20 минут, достигнув западной оконечности острова Уилкс, крейсер «Юбари» сблизился до 4500 ярдов и начал новый галс. Морские пехотинцы все еще не отвечали. В 06.00 «Юбари» снова повернул, начав третий галс, и приблизился еще больше. В 06.10 береговые батареи открыли огонь. Батарея А на юго-восточном конце острова Уэйк заявила, что попала в «Юбари» уже вторым залпом, хотя в боевом донесении крейсера ничего не говорится о повреждениях. Контр-адмирал Кадзиока немедленно начал отходить на юго-запад, а транспорты попали под огонь батареи L с острова Уилкс, один из них получил попадание. Эсминцы «Хаятэ», «Оитэ», «Мотидзуки», чтобы прикрыть транспорты, пошли прямо на батарею, намереваясь подавить ее. Но в результате лишь подтвердили старую истину: береговая батарея обычно сильнее корабля. Головной «Хаятэ» получил подряд три залпа, взорвался и затонул со всей командой. Погибло 168 человек. «Оитэ» получил попадание, 19 человек были ранены. Он вместе с «Мотидзуки» повернул на SSW от острова Уилкс. Тем временем перестроившаяся колонна - «Яёй», «Муцуки», «Кисараги» и замыкающие «Тацута» и «Тэнрю» - завязала перестрелку с батареей В на остров Пил. «Яёй» получил попадание (1 человек убит, 17 ранены), но ответным огнем батарея В была серьезно повреждена. Когда появились истребители «Уайлдкэт», началась новая фаза боя. В 07.24 они зашли справа с носа на крейсер «Тацута». Пулеметным огнем была изрешечена носовая оконечность крейсера вблизи торпедного аппарата № 1, 5 человек были ранены, 3 торпеды были повреждены. Все это заставило корабли поставить дымовую завесу и тоже отойти на юго-запад. Но «Уайлдкэты» не отставали. «Кисараги» попал под атаку в 30 милях от Уэйка. Его глубинные бомбы взорвались со страшным грохотом, и эсминец затонул со всем экипажем (нормальная комплектация - 150 человек) в 07.31. Боевое донесение «Юбари» сухо подводит итоги боя. «Хотя неприятель понес серьезные потери во время многочисленных атак средних бомбардировщиков, он еще сохранил несколько истребителей, береговых батарей и тому подобного. Он яростно контратаковал, и мы были вынуждены отойти». Всего японцы потеряли 340 убитых, 65 раненых и 2 пропавших без вести. Соединение вторжения Уэйк вернулось на стоянку Руотта, потеряв 2 эсминца. Сведения о потоплении эсминца-транспорта не подтвердились. Предстояло отремонтироваться и подготовиться к новой попытке. Береговые батареи Уэйка остались в общем целыми, но зато уцелело всего 2 самолета. Невероятно, но погиб только 1 морской пехотинец. Бой со всей очевидностью показал, что не следует кораблям подходить слишком близко даже к 127-мм батареям. В период между первой и второй высадками американцы решили усилить гарнизон Уэйка. Но замешательство, царившее в высшем командовании после Пёрл-Харбора, и полное отсутствие информации о месте нахождения Объединенного флота привели к тому, что все замыслы провалились. Не удалось ни усилить гарнизон, ни перехватить новые десантные силы японцев. Хотя имелись 3 эскадренных авианосца, все опасались, что Уэйк - просто приманка в японской мышеловке. Страх потерять еще и 3 авианосца вдобавок к потопленным в Пёрл-Харборе линкорам сковал всех. 24-я воздушная флотилия японцев продолжала ежедневные бомбардировки Уэйка. Ее усилили самолетами с тяжелых авианосцев «Хирю» и «Сорю». Японцы не устраивали засады, хотя тоже понимали, что на Уэйк могут отправить подкрепления. Они высадились на остров в предрассветном сумраке 23 декабря. Однако японцы имели, гораздо больше сил, чем могли к этому времени собрать американцы. Поэтому если американцы выказали робость и нерешительность, то японцы оказались слишком безрассудными и неподготовленными к битве, которая могла стать решающей. Японский флот выделил такое прикрытие, которое американцы, действуя энергично, могли просто раздавить. Второе Соединение вторжения Уэйк собралось в Руотта. Оно включало наскоро отремонтированные корабли, участвовавшие в первой попытке: легкие крейсера «Юбари», «Тацута», «Тэнрю», эсминцы «Муцуки», «Яёй», «Оитэ», «Мотидзуки», 1 эсминец-транспорт, 2 транспорта. Соединение получило еще 2 эсминца: «Асанаги» и «Юнаги», помогавшие захватить Макин, 1 эсминец-транспорт, 1 транспорт, минный заградитель, груженый войсками авиатранспорт. К первоначальным силам СМДО были добавлены войска с уже захваченного Гуама, теперь было собрано около 2000 человек. Тяжелые крейсера «Кинугаса», «Како», «Аоба», «Фурутака» из Соединения вторжения Гуам были сведены в Соединение поддержки К оперативной зоны Маршалловых островов. 24-я воздушная флотилия была усилена 24 гидросамолетами гидроавианосца «Титосэ». «Хирю» и «Сорю» со своими 108 самолетами, тяжелые крейсера «Тонэ» и «Тикумa», эсминцы «Уракадзэ» и «Таникадзэ» отделились от возвращающегося после атаки Пёрл-Харбора Ударного соединения, чтобы поддержать вторую высадку на Уэйк. Они были переданы под тактическое командование 4-го флота. Десантные силы покинули Руотта 21 декабря в 05.45. «Хирю» и «Сорю» уже находились в 200 милях на NNW от острова. 21 декабря авианосные самолеты тоже совершили налет на Уэйк, вместе с самолетами 24-й воздушной флотилии. Контр-адмирал Кадзиока на сей раз не бросился безоглядно на штурм, но и не стал проводить долгого артобстрела. Вместо этого десантники ночью 23 декабря в 02.20 были посажены на баржи в 2 милях от цели. Несмотря на сопротивление, вскоре были захвачены плацдармы. В 06.00 авианосные самолеты поддержали десант, а в 06.30 гарнизон капитулировал. Десантники потеряли 140 человек, на кораблях погибли 4 человека. Были сбиты 10 японских самолетов. Три острова Уэйка стали частью Японской империи и образовали новое звено в японском оборонительном периметре. Линии снабжения Филиппин оказались перерезаны без всяких морских боев, а японцы получили урок проведения амфибийных операций. Следует добавить, что захват Уэйка имел чисто психологическое, но не военное значение. Он не стал базой для последующих японских операций, а американцы не пытались его отбить, превратив остров в полигон для тренировок своих летчиков. В 1944 году остров попал в полную изоляцию, и к концу войны половина гарнизона просто умерла от голода. Филиппинские острова Тактический план вторжения на Филиппинские острова, созданный Императорской японской армией, предусматривал высадку в нескольких местах для захвата ключевых аэродромов. Это позволило бы армии дальше действовать под постоянным воздушным прикрытием. Планировалось 8 декабря захватить остров Батан в 125 милях к северу от Лусона, чтобы самолеты оттуда могли прикрывать высадку в Апарри, намеченную на 10 декабря. Этот же план требовал захвата в тот же день острова Камгуин в 30 милях к северу от Лусона, чтобы немедленно использовать его как базу гидросамолетов для прикрытия высадки в Апарри. Сам Апарри был важен только как место создания авиабаз. Главный десант планировался в заливе Лингаен, он образовал бы северную половину клещей для Манилы. 11 декабря планировалось захватить Виган, тоже чтобы обеспечить воздушное прикрытие высадки в Лингаене. Однако американский флот имел силы, с которыми следовало считаться. Нужно было нейтрализовать базу флота в Давао и уничтожить американскую авиацию на юге. Для этого на 8 декабря был намечен налет авианосной авиации. Через несколько дней планировалась высадка в Легаспи. Чтобы обеспечить создание южной половины клещей для Манилы, на 23 декабря была намечена высадка в бухте Ламон. 20 декабря войскам, переброшенным с Палау, следовало захватить Давао. Конвой прикрывало Ударное соединение Давао из состава Южного флота под командованием контр-адмирала Райдзо Танаки. Затем Ударное соединение Давао должно было захватить Холо - маленький островок к северо-востоку от Борнео. Таким образом Филиппины оказывались изолированными, а Давао и Холо обеспечивали базы и воздушное прикрытие для последующей высадки на Борнео. Императорский флот при захвате Филиппин имел три задачи. Первая: нейтрализовать, уничтожить или рассеять американские морские и воздушные силы. Вторая: прикрыть и поддержать высадки японской армии. Третья: защитить армейские линии снабжения. Захват Филиппин был совершенно неизбежным шагом в японском наступлении на юг за стратегическим сырьем. Поэтому обязательным становилось уничтожение американских вооруженных сил на Филиппинах. Однако сами Филиппины не обладали сколь-нибудь заметными стратегическими ресурсами (возможно, за исключением меди) в количествах, необходимых Японии для ведения войны. Адмирал Ямамото полагал, что хотя силы американцев и уступают японским, они будут использованы полностью. 8 декабря американский флот на Филиппинах имел 1 тяжелый и 1 легкий крейсера, 4 эсминца, 29 подводных лодок, 6 канонерок, 2 базы гидросамолетов, несколько вспомогательных судов. Авиация флота состояла из 32 летающих лодок PBY «Каталина», 4 транспортных гидросамолетов Грумман «Дак», 5 корабельных гидросамолетов «Кингфишер». Кроме того, в Таракане и Баликпапане на Борнео стояли еще 1 легкий крейсер и 9 эсминцев. Американская Дальневосточная Воздушная армия имела к 8 декабря на Филиппинах около 34 бомбардировщиков В-17 «Летающая крепость» и 70 истребителей Р-40 «Уорхок». Так как адмирал Ямамото волевым решением забрал все тяжелые авианосцы для проведения Гавайской операции, оставался лишь один боеспособный легкий авианосец «Рюдзё», а также гидроавианосец «Титосэ». Они были использованы для прикрытия высадок на юге, высадки на северных Филиппинах должна была прикрывать базовая авиация с Формозы. Многое зависело от того, сумеют ли истребители «Зеро» долететь до Филиппин и вернуться. Для небольшого одномоторного истребителя это была архитрудная задача. Известный японский летчик Сабуро Сакаи рассказал о тренировках в своих мемуарах. В результате пилоты сумели довести продолжительность полета «Зеро» до 10-12 часов, пролетая за это время от 1000 до 1200 миль. Выдающиеся летные качестве «Зеро» приписывают таланту конструктора Дзиро Хорикоси, но именно японские исследователи в последнее время пытаются выяснить, до какой степени на истребитель А6М «Зеро» оказал влияние экспериментальный английский истребитель Глостер F.5/34, так и не пошедший в производство. Что знал о нем Хорикоси и знал ли вообще? Английский самолет совершил первый полет в декабре 1937 года, на 18 месяцев раньше японского, который взлетел только в июле 1940 года. Окончательного ответа на этот вопрос нет и сегодня. Вот что пишет капитан 2-го ранга Коити Симада: «В соответствии с решением командования, 6 декабря был принят окончательный план. Самолеты 11-го воздушного флота должны вылететь с аэродромов Формозы для атаки Лусона 8 декабря в 02.30. Через 15 минут после восхода, то есть в 06.15, аэродром Николс-филд будет атакован соединением из 54 бомбардировщиков и 50 истребителей, вылетевших из Такао. Аэродром Кларк-филд атакуют 54 бомбардировщика и 36 истребителей из Тайнаня. Эти две цели были выбраны потому, что там находились вражеские тяжелые бомбардировщики. Истребители должны были подавить любое сопротивление в воздухе, но, кроме того, еще и обстрелять аэродромы и соседние вспомогательные базы. Бомбардировщики и истребители, не задействованные в налетах, должны были прикрывать с воздуха конвои с десантом и базы на Формозе, вести противолодочное патрулирование. Летающие лодки должны были патрулировать в районах восточнее Филиппин. Общим планом воздушных операций также предусматривалось на рассвете 8 декабря атаковать Давао на юге острова Минданао. Эта задача была поручена самолетам легкого авианосца «Рюдзё», который решили привлечь к поддержке операций на юге Филиппин. «Рюдзё» был небольшим авианосцем, однако в районе Давао не было обнаружено серьезных сил вражеской авиации, поэтому считалось, что он сможет решить поставленные задачи. Перед окончательным утверждением план 11-го воздушного флота был отправлен со специальным курьером в Токио и представлен на утверждение Верховному командованию флота. Любые радиопереговоры на подобные темы были категорически запрещены, чтобы противник не мог догадаться о наших намерениях. Поэтому мы были крайне удивлены, когда получили радиограмму из Токио от Имперского генерального штаба: «Имперский генеральный штаб совершенно уверен в том, что вражеские радиопереговоры будут подавлены глушением по всем частотам, поэтому любая информация о результатах атаки Ударного авианосного соединения против Гавайев на Филиппинах не будет получена. Тем временем, чтобы обеспечить успех удара по Гавайям, крайне важно, чтобы 11-й воздушный флот принял все меры, чтобы помешать противнику узнать о наших передислокациях до начала атаки». Это был приказ вышестоящего штаба принять меры предосторожности, но отправка радиограммы с такой сверхсекретной информацией уже сама по себе была грубейшим нарушением секретности! Когда 6 декабря был подписан план операции, мы кое-что знали о положении противника, собрав воедино сведения, полученные радиоразведкой и другими источниками, а также донесения наших самолетов-разведчиков, совершавших полеты 5 декабря. Картина вырисовывалась примерно такая: 1. Большинство вражеских кораблей и подводных лодок, замеченных в Манильской бухте, оттуда исчезли. По нашим оценкам, надводные корабли были переведены на южные Филиппины, а подводные лодки были рассредоточены. Несколько подводных лодок были обнаружены с помощью радиоперехватов восточнее Филиппин в районе островов Палау, другие, как мы полагали, маневрируют западнее Лусона в районе залива Лингаен. В начале ноября также произошло несколько инцидентов, в ходе которых американские подводные лодки были замечены в водах к востоку и западу от Формозы. 2. Большинство вражеских тяжелых бомбардировщиков базировалось на аэродромах Кларк и Николс, отдельные самолеты были разбросаны по аэродромам Нильсон, Мэрфи, Иба, Дель Кармен и другим, которые располагались вокруг двух главных баз. Начиная с середины ноября ежедневные разведывательные полеты проводились над морем к западу от Лусона. 5 декабря вражеская авиация на Филиппинах получила приказ находится в состоянии 15-минутной готовности. Кроме того, наши самолеты-разведчики сумели сделать хорошие снимки участков высадки в заливе Лингаен и на севере Лусона, а также полуострова Батаан. Особое внимание привлекли снимки Батаана, так как на них были обнаружены сильные вражеские укрепления, однако никто в нашем штабе не сумел сделать точных выводов, поэтому снимки были отправлены в штаб 14-й армии для более тщательного изучения. Но подлинный масштаб этих укреплений стал известен нам только весной 1942 года, когда наши войска штурмом взяли полуостров. 5 декабря завершилась программа интенсивных тренировок, которыми занимались наши летчики, и следующие два дня были посвящены ремонту и обслуживанию самолетов. Накануне начала военных действий дислокация 11-го воздушного флота была следующей: Такао - штаб 11-го воздушного флота, штаб 23-й воздушной флотилии, 3-й кокутай (истребители 53 А6М2, 7 А5М4, разведчики 8 С5М2), кокутай «Такао» (бомбардировщики 72 G4M1). Тайнань - штаб 21-й воздушной флотилии. 1-й кокутай (бомбардировщики 48 G3M2), кокутай «Токо» (летающие лодки 24 Н6К4, 2 Н6К2; истребители 13 А5М4), кокутай «Каноя» (находился в Тайчу, бомбардировщики 36 G4M1), 1001-й кокутай (находился в Каги, транспортные самолеты 25 L3Y1). Хэйто - штаб 5-й армейской авиадивизии. Чиату - 4-я авиабригада: 8 сэнтай (бомбардировщики 27 Ki-48, разведчики 9 Ki-15, истребители 2 Ki-46), 14-й сэнтай (бомбардировщики 18 Ki-21), 16-й сэнтай (бомбардировщики 31 Ki-30), 50-й сэнтай (истребители 36 Ki-27). Пиндун - 10-й отдельный авиаотряд (штурмовики 13 Ki-51, разведчик-штурмовик 10 Ki-36, учебный 1 Ki-9). На стадии планирования возникали предложения перебросить часть сил на аэродромы острова Хайнань, находящийся у побережья южного Китая, чтобы на аэродромах Такао и Тайнань не скапливалось слишком много самолетов. Предложение было отвергнуто по тем же самым причинам, по которым ранее отказались от использования авианосцев. Однако на всякий случай были подготовлены базы Тайхоку и Синтику на севере Формозы и Каренко на восточном побережье острова. При необходимости они могли принять часть самолетов из Такао и Тайнаня. Кроме перечисленных выше самолетов, 11-й воздушный флот также имел 24 летающие лодки и 13 старых истребителей «Клод», которые базировались на Палау. Армейские самолеты, которые должны были участвовать в Филиппинской операции, базировались в Хейто, Чосу, Като и Косуне, которые расположены на южном берегу острова. 7 декабря был отдан приказ, запрещающий личному составу воздушного флота все увольнения. На построении впервые было объявлено, что завтра Япония начнет войну против Соединенных Штатов и их союзников. Во второй половине дня командующие морской и армейской авиацией вместе со своими штабами собрались для совместного совещания в Такао. После изучения метеопрогнозов на следующий день было решено провести воздушный налет на Филиппины в соответствии с выработанным ранее планом. Всем авиационным частям были отданы соответствующие приказы. Последние часы мирной жизни стремительно таяли, и всех нас, в том числе и меня, одолевали дурные предчувствия. Глядя на подготовленный план первой фазы операции, я не мог отделаться от ощущения, что он слишком сильно напоминает железнодорожное расписание, и гадал: а будут ли развиваться события именно так, как того хочет одна сторона? Отчасти успокаивало то, что еще на стадии планирования мы постарались предусмотреть все трудности и проблемы и подготовить варианты их решения, но я никак не мог отделаться от ощущения, что наш план грандиозных завоеваний больше всего похож на воздушный замок. Однако было уже слишком поздно предаваться напрасным сожалениям. Далеко на востоке наше Ударное авианосное соединение уже начало финальный бросок к Оаху. Жребий брошен, война началась. Теперь каждому из нас оставалось лишь исполнить свой долг, проявив мужество и решительность. Так как ударные группы должны были взлететь в 02.30 и проделать большую часть пути в темноте, было очень важно, чтобы пилоты получили всю необходимую информацию о погоде на маршруте. Чтобы провести дополнительную метеоразведку, 7 декабря в 20.20 был выслан один самолет, а в 22.20 - второй. Задание было настолько важным, что наблюдателем на втором должен был лететь офицер штаба, и для этого выбрали меня. Погода, которую мы встретили, была не идеальной, однако и не настолько плохой, чтобы откладывать атаку. Я изложил свое мнение в короткой радиограмме, предложив поднимать самолеты, как было намечено ранее. Использование радио было сведено к минимуму, чтобы не встревожить противника, но, тем не менее, имелись некоторые признаки того, что либо мой самолет, либо первый были замечены. В 23.15 наш центр радиоперехвата в Такао перехватил сообщение из Манилы с предупреждением аэродромам Иба и Кларк. Одновременно противник начал глушение частот, на которых работали наши метеоразведчики. Однако в самый критический момент густой туман, совершенно нехарактерный для этого времени года, закрыл южную часть Формозы, угрожая разрушить все наши планы. К полуночи туман в Тайнане сгустился настолько, что штаб был вынужден отложить вылет к аэродрому Кларк с этой базы. Тем не менее было решено выслать самолеты для атаки Николс-филд из Такао согласно графику. Однако через 30 минут туман дополз и до Такао. И здесь самолеты остались на земле. В таких условиях следовало пересмотреть план атаки и привести его в исполнение как только улучшится погода. Каждая минута задержки означала, что противник будет готов еще лучше. Если бы мы реализовали первоначальный план атаки аэродромов Кларк и Николс, вражеские истребители в Иба сумели бы подняться в воздух и атаковать наши эскадрильи при подходе и отходе от цели. Поэтому эскадрильи, выделенные для атаки Николса, были перенацелены на Ибу, хотя при этом тяжелые бомбардировщики на Николсе (примерно половина всех на Филиппинах) временно оставались не атакованными. Далее план подвергся новым изменениям. Было решено поднять заранее группу из 27 бомбардировщиков и держать ее в воздухе рядом с аэродромом Иба, чтобы привлечь внимание базирующихся там истребителей. Через 2 часа эти бомбардировщики должны были присоединиться к остальным нашим силам для массированной атаки аэродромов Иба и Кларк, как только вражеские истребители будут вынуждены сесть для дозаправки. К 02.00 туман над аэродромами Формозы и не думал редеть. Однако вся ударная группа была подготовлена к вылету и получила приказ с 04.00 находиться в состоянии двухчасовой готовности. Начали поступать сообщения об успешных атаках японских сил в других районах Тихого океана. В 02.20 пришла радиограмма об успехе атаки Пёрл-Харбора. В 03.15 было сообщено, что Соединенные Штаты объявили войну Японии. Через 45 минут была перехвачена американская радиограмма с Гуама об атаке этого острова. Затем пришло сообщение, что наша авиация, базирующаяся во Французском Индокитае, совершила налет на Сингапур. Вскоре погода над Формозой начала было улучшаться, но к 05.00 она снова ухудшилась. Напряженность в штабе воздушного флота нарастала с каждым часом задержки. Наконец к 07.00 туман превратился в дымку, и поступил приказ поднимать самолеты, хотя график был полностью сорван. Ложный вылет наших бомбардировщиков вызвал бы задержку в 2 часа, а потому ударная группа могла вернуться на базу только после наступления темноты, поэтому план был еще раз пересмотрен. Ложный вылет был отменен. К 08.45 все эскадрильи бомбардировщиков находились в воздухе, а к 09.00 туман окончательно рассеялся. Вскоре пришла радиограмма с сообщением, что остров Батан занят и мы можем использовать тамошний аэродром. Мой разведывательный самолет прибыл к Такао в 06.00. Плотная облачность закрывала всю южную Формозу, поэтому нам пришлось лететь к Тайчу и садиться там, дожидаясь улучшения погоды. Имперский генеральный штаб часто запрашивал из Токио информацию о положении на Формозе. С огромным облегчением там узнали, что самолеты для атаки Филиппин наконец-то вылетели. Весь план операции основывался на том, что нам удастся добиться внезапности. А что, если противник первым нанесет удар по Формозе еще до того, как его собственные базы будут атакованы? Готовы ли мы к этому? Действительно, наша ПВО была далеко не совершенной. Система оповещения и средства защиты были абсолютно неадекватны. Более того, у нас практически не оставалось самолетов, после того как ударные группы улетели к Лусону, и нам пришлось выделить силы для противолодочного патрулирования над конвоями с десантом, идущими к Апарри и Вигану. Горстка самолетов осталась в резерве - несколько бомбардировщиков для патрулирования прибрежных районов и истребителей для прикрытия аэродромов, но этого было слишком мало, чтобы компенсировать отсутствие радара, и их просто не могло хватить для отражения вражеского налета. Наши страхи закончились, лишь когда вернулись после атаки ударные группы. Как ни странно, но вражеский налет так и не состоялся. Мы находились в состоянии войны с Соединенными Штатами и ожидали противника в любую минуту, однако обстановка на Формозе оставалась совершенно мирной. Возникало странное ощущение нереальности происходящего. Солнце уже клонилось к горизонту, когда появилась первая группа возвращающихся бомбардировщиков. За ними последовали несколько истребителей. Более скоростные истребители отстали, так как им пришлось обстреливать наземные цели, после того как тихоходные бомбардировщики завершили свою работу. Как только первый самолет приземлился и отрулил на стоянку, я приготовился выслушать рапорт экипажа. Когда летчики вылезли из самолета, то с огромным изумлением поинтересовались: «А мы действительно начали войну?» «Мы не встретили никакого сопротивления». «Что случилось с противником?» Когда и остальные участники атаки сообщили то же самое, меня начали одолевать смутные страхи. А что, если противник заранее очистил свои аэродромы, сделав нашу атаку совершенно бессмысленной? Во время войны в Китае нас часто подстерегали подобные разочарования, но мы были убеждены, что при налете на Филиппины просто обязательно встретим сильное сопротивление. Когда вернувшиеся экипажи изложили все детали налета, стало очевидным, что отсутствие сопротивления не было преднамеренной уловкой. Вражеские зенитки еще кое-как отстреливались, но истребители так и не появились. Еще более удивительным было то, что наши летчики застали вражеские самолеты, выстроенными на аэродромах, как в мирное время. Поэтому удивление наших летчиков было вполне понятным. Судя по всему, противник просто ничего не знал о начале войны, что тоже было удивительным. Разве сообщение об атаке Пёрл-Харбора до сих пор не было получено на Филиппинах?[1] Когда были собраны рапорты всех эскадрилий, стало очевидным, что наши истребители и бомбардировщики добились огромного успеха. Разумеется, все рапорты следовало тщательно изучить, чтобы избежать завышения вражеских потерь и сделать правильные выводы. Фотоснимки, сделанные после атаки, мало чем могли помочь, так как у нас не было снимков, сделанных до атаки. Этот недостаток мы сумели исправить лишь в самом конце войны, поэтому постоянно завышали результаты атак, что серьезно влияло на оперативное планирование. Вероятно, объяснение этого недостатка заключается в том, что во время Китайского инцидента переоценка результатов атаки никогда не приводила к плохим последствиям и у нас просто не возникало необходимости бороться с этим. В ходе Второй мировой войны мы осознали опасность таких ошибок, но было уже слишком поздно. По нашим финальным оценкам, в первый день войны противник потерял 102 самолета. Сюда вошли несколько тяжело поврежденных машин, которые можно было считать уничтоженными. Снова из Токио посыпались срочные запросы. Там хотели узнать результаты первой атаки, так как знали о вынужденной задержке. Мы сообщили о наших успехах, а также о потерях, которые были совсем невелики - 7 истребителей «Зеро» и 1 бомбардировщик. Через несколько минут после отправки радиограммы о нашем успехе уже сообщали по радио по всей Японии. Так как в первый день удар был нанесен не в соответствии с планом, нам пришлось пересмотреть план атаки, назначенной на 9 декабря. Аэродром Николс, который предполагалось атаковать в первый день, было решено оставить в покое и атаковать аэродром Иба. Именно он стал главной целью второго дня. Было решено начать атаки небольшим ночным налетом на аэродром Николс, а на рассвете нанести более мощный удар. Потому 8 декабря в районе полуночи в воздух поднялись 9 бомбардировщиков. Двум самолетам пришлось вернуться из-за неполадок с моторами, но остальные в 03.03 отбомбились на аэродроме Николс, уничтожив два ангара. Еще один ангар загорелся. До сих пор все шло хорошо, но ближе к рассвету наши базы снова окутал туман. Примерно в 06.00 он вроде бы начал редеть, и ударные группы были подготовлены к взлету. Однако туман снова начал сгущаться, и атаку в конце концов отменили. Разведывательные полет, удары по вражеским кораблям в водах вокруг Лусона и все остальные задания также были отменены, поскольку плохая погода простояла весь день. Наши аэродромы, забитые вооруженными и заправленными самолетами, представляли собой идеальную цель для вражеской атаки. Но погода, приковавшая наши самолеты к земле, одновременно хорошо укрыла их. Днем 9 декабря наш центр радиоперехвата поймал передачи американских самолетов, проводивших разведку к западу от Лусона. Мы слышали эти передачи несколько дней. Из этого был сделан вывод, что противник пытается обнаружить наши конвои с десантом, а также если получится, то и авианосцы, подозревая, что истребители, участвовавшие в атаках Лусона, взлетели с кораблей. Такие подозрения были вполне естественными, хотя, вероятно, противники знали, что в Китае наши истребители «Зеро» совершали вылеты на расстояние 420 миль. Однако американцы не могли предположить, что они способны долететь с Формозы до Филиппин. На третий день, 10 декабря, примерно в 03.00 разразился проливной дождь. Тот же самые офицер метеослужбы, который предсказал хорошую погоду в первый день, утверждал, что дождь вскоре закончится и установится хорошая погода. Оперативный отдел штаба скептически выслушал его заявления, но решил подготовить к вылету все ударные группы, кроме бомбардировщиков, базирующихся в Тайчу. Время вылета первых самолетов было назначено на 08.30. Однако прежде чем самолеты взлетели, были получены сообщения от конвоев с десантом, которые стояли возле побережья в Вигане и Апарри. С 07.00 они подвергались атакам американских бомбардировщиков и истребителей. Эти налеты были спорадическими и серьезного вреда не причинили, однако они позволили нашим морякам и солдатам пройти крещение огнем. Так или иначе, но 18 «Зеро» были отделены от ударных групп и направлены для усиления воздушного прикрытия передовых десантных соединений. Ударные группы, которые наконец-то взлетели, были несколько меньше, чем мы сначала планировали. Одна группа из 27 бомбардировщиков и 36 истребителей отправилась для атаки Нилсона, Мэрфи и других взлетных полос вокруг аэродрома Николс, 18 истребителей направились к Дель Кармен и соседним базам. 54 бомбардировщика вылетели для атаки военно-морской базы Кавите и кораблей в Манильской бухте. Наверняка были названы какие-то причины, по которым мы отошли от политики сосредоточения всех сил для уничтожения вражеской авиации, но сейчас я уже не помню их. Несмотря на оптимистический прогноз метеоролога, погода над нашими авиабазами стала хуже, а не лучше. К сумеркам, когда эскадрильям предстояло вернуться, видимость ухудшилась, а нижняя граница облачности опустилась до 100-150 метров. Напряжение на аэродроме постепенно нарастало, и даже сенсационное сообщение о том, что самолеты 11-го воздушного флота, базирующиеся во Французском Индокитае, потопили два британских линкора у побережья Малайи, не смогло унять нашу тревогу. Наконец пришло успокоительное известие, что большинство наших истребителей совершило вынужденную посадку на аэродроме Косун возле южной оконечности Формозы. Штаб пожелал немедленно уточнить это сообщение, и так как телефонная связь между Такао и этим аэродромом была ненадежной, я получил приказ отправиться в Косун на автомобиле и все проверить. Прибыв туда, я обнаружил, что почти все наши «Зеро» благополучно вернулись. Они впервые провели воздушный бой с американскими истребителями, в большинстве это были Р-40, и хорошо показали себя. Моральный дух пилотов был очень высок. Собрав рапорты всех пилотов, приземлившихся в Косуне, я отправился обратно в Такао и прибыл туда около полудня. К этому времени наши бомбардировщики тоже вернулись на базы и пилоты доложили об успехе атаки. Просуммировав все данные, мы определили, что были уничтожены 104 вражеских самолета, из которых 43 были сбиты в воздушном бою. Летчики добились прямых попаданий бомбами в 2 эсминца, 2 подводные лодки, 2 маленьких транспорта и 3 других корабля. Нефтехранилищу и другим сооружениям военно-морской базы Кавите был нанесен серьезный ущерб, там возникли несколько пожаров. Лишь после войны мы узнали, что самым серьезным успехом бомбардировщиков в Кавите стало уничтожение склада торпед для подводных лодок. Это серьезно ограничило активность вражеских субмарин до самого окончания боев за Филиппины. К вечеру 10 декабря наши самолеты оказались разбросаны по различным аэродромам и, прежде чем начать новую фазу воздушного наступления, требовалось собрать их. Поэтому 11 декабря мы не проводили никаких атак, хотя самолеты-разведчики выполнили несколько полетов к западу от Лусона, а истребители были отправлены патрулировать над якорными стоянками на севере Лусона, где накануне высадились наши войска. Главной целью этих десантов был захват аэродромов в Вигане и Апарри, чтобы использовать их как базы для истребителей, которые смогли бы поддержать главную высадку на Лусон. 11 декабря в Виган был переброшен первый эшелон армейских истребителей, а следующие несколько дней остальные подразделения армейской авиации переправились в Апарри. 11-й воздушный флот также планировал перебросить несколько «Зеро» в Апарри, чтобы они могли действовать совместно с армейцами, однако наши наблюдатели, высадившиеся вместе с десантом, сообщили, что аэродром непригоден для наших самолетов, и от этого плана отказались. Обычно флот не желал рисковать самолетами, подвергая их опасности различных аварий на плохо оборудованных аэродромах. Зато армия, наоборот, просто была вынуждена постоянно передвигать пункты базирования вперед из-за малого радиуса действия своих самолетов, даже если плохие аэродромы могли послужить причиной гибели части машин. Однодневный перерыв в операциях позволил нам собрать самолеты, и 12 декабря атаки возобновились с новой силой. Буквально все главные авиабазы противника на Лусоне были в этот день атакованы либо армейскими, либо флотскими самолетами. Было сбито и уничтожено более 40 самолетов противника. Воздушная разведка, проведенная во второй половине дня, показала, что у противника осталось менее 50 исправных самолетов, которые разбросаны по всему острову. В Манильской бухте все еще находились около 30 кораблей, хотя еще 10 декабря их было почти 50. До сих пор мы могли проводить атаки только через день, однако 13 декабря погода улучшилась, что позволило вести воздушное наступление без помех. Атаки, которые проводились в этот день, нанесли смертельный удар американской авиации на Филиппинах и стали успешным завершением первой фазы воздушного наступления. На следующий день на Формозе впервые после 7 декабря личному составу воздушного флота позволили покидать базы. Однако это послабление не распространялось на механиков и техников, которые продолжали усердно работать до 17 декабря, стараясь привести самолеты в полную исправность. Наши пилоты «Зеро» приобрели боевой опыт и почувствовали уверенность в том, что их истребители превосходят все, что имеет противник. Некоторые из них уже воевали в Китае, где им противостояли истребители русской постройки, пилотируемые китайцами. Они резонно предполагали, что американские пилоты окажутся более грозными противниками, но в первые недели войны они сталкивались только с истребителями Р-40, бои с которыми складывались более чем успешно. Нам казалось, что это лучший самолет, которым располагает противник на Тихом океане, и он значительно уступает нашему «Зеро» по всем параметрам, исключая скорость пикирования. За время 70 дней боев в этом районе уверенность наших пилотов еще более возросла, так как они не встретили серьезного сопротивления. 12 декабря, через 2 дня после первой высадки на северном Лусоне, японское десантное соединение с Палау высадило еще один десант в Легаспи на юге Лусона, который быстро захватил расположенный там аэродром. Как и в Апарри, летная полоса оказалась в очень плохом состоянии, но так как базироваться здесь должны были именно истребители флота, командование с большой неохотой 14 декабря отдало приказ перебросить туда 9 самолетов. Плохое состояние аэродрома привело к тому, что 2 истребителя перевернулись прямо при посадке и полностью вышли из строя. В тот же день произошло еще одно несчастье. Американские Р-40 незаметно подкрались к аэродрому и обстреляли его, легко повредив еще 2 истребителя и 5 бомбардировщиков, которые использовались в качестве транспортных самолетов. Наш воздушный патруль в это время находился на большой высоте и не увидел вражеские истребители, которые, выходя в атаку, прижимались к самой земле. Несмотря на эти неудачи, 11-й воздушный флот быстро отправил в Легаспи дополнительные истребители на замену вышедшим из строя, и эти самолеты позднее сыграли важную роль в захвате японцами господства в воздухе над Филиппинами. 7 января это подразделение было переброшено еще дальше, на остров Холо в архипелаге Сулу. За свои действия оно заслужило благодарность в приказе главнокомандующего. Таким образом, к 15 декабря вражеская авиация на Филиппинах была уничтожена. Эту работу практически целиком выполнили самолеты 11-го воздушного флота. Армейские самолеты, переброшенные в Апарри и Виган, провели один налет на аэродром Иба, один на Кларк-филд. Но если не считать эти две операции, они предоставили борьбу с американскими самолетами авиации флота, а сами занялись непосредственной поддержкой войск. После подведения итогов боев первой недели, результаты, достигнутые самолетами 11-го воздушного флота, выглядели так: Потери американцев В воздушных боях Истребители - 63 Бомбардировщики - 4 Летающие лодки - 3 Всего 70 Уничтожены на земле Истребители - 59 Бомбардировщики - 62 Летающие лодки - 9 Всего 130 Потери японцев (от всех причин) Истребители - 23 Бомбардировщики - 10 Летающие лодки - 1 Всего 34 Потери американцев, приведенные в этой таблице, даны на основании самого тщательного изучения и сведения воедино всех рапортов. Однако эти данные были преувеличены, что вполне естественно в подобных случаях. После 14 декабря наше воздушное наступление замедлилось из-за нехватки обнаруженных целей, хотя на самом деле далеко не все заслуживающие внимания цели были уничтожены. Например, в Манильской бухте еще стояли на якоре торговые суда, однако на них не обращали внимания, так как они не представляли непосредственной угрозы японским операциям. Единственное, чего мы опасались, что эти суда будут использованы для эвакуации вражеских войск. Но мы решили, что сумеем справиться с этой проблемой, когда и если она возникнет. Единственный удар по вражеским транспортам был нанесен 14 декабря силами 26 бомбардировщиков, но никаких результатов добиться не удалось, так как план атаки был составлен просто отвратительно. С другой стороны, штабы Объединенного флота и нашего воздушного флота больше всего опасались действий вражеских кораблей, которые внезапно исчезли из Манилы. Фоторазведка центрального Лусона, проведенная 5 декабря, обнаружила присутствие в Манильской бухте 2 крейсеров, 2 эсминцев и подводной лодки. Плавбаза гидросамолетов, 3 эсминца и 6 подводных лодок стояли в Кавите. Еще несколько кораблей находились в гавани Олопанго. После начала военных действий мы нигде не могли найти эти корабли, поэтому предположили, что они ушли в Ило-Ило на острове Панай, который являлся очень хорошей позицией для обеспечения стратегической обороны и находился за пределами досягаемости японской авиации. Сначала мы планировали нанести удар по этому пункту силами бомбардировщиков с Формозы с дистанции 750 миль. Однако провести разведку района мы не могли, поэтому пришлось бы наносить удар вслепую. Более того, бомбардировщики могли взять на борт только половину нормальной бомбовой нагрузки, так как им пришлось бы взять гораздо больше топлива, чем обычно. Штаб Объединенного флота считал этот план неадекватным. Совершенно неожиданно мы получили от начальника штаба Объединенного флота депешу: «Предполагается, что вражеские корабли будут выдвинуты вперед с намерением помешать нам занять Давао. Советуем 11-му воздушному флоту отправить часть самолетов на Палау в предвидении ожидаемых действий противника». Следует отметить, что мощное японское соединение, в состав которого входили 3 тяжелых крейсера, как раз в то время стояло на Палау. Его сил вполне хватило бы, чтобы справиться с любым соединением, какое противник мог собрать на юге Филиппин. Однако радиограмма предлагала нашей авиации постараться устранить возможные помехи до того, как в бой вступят наши надводные корабли. Это было первым указанием на особое отношение к нам штаба Объединенного флота, но, к сожалению, не последнее. Так или иначе, но к «совету» начальника штаба флота стоило отнестись так, как если бы он исходил от главнокомандующего. Поэтому 17 декабря мы подготовили к отправке на Палау 27 бомбардировщиков. Но операцию отложили на один день, так как японские войска, осаждающие Гонконг, попросили провести бомбардировку города, а вдобавок 17 декабря на Формозу обрушился тайфун, вызвавший некоторые разрушения. Однако 18 декабря бомбардировщики были отправлены на Палау и уже на следующий день приступили к активным действиям. Именно 18 декабря наш воздушный флот провел давно намечавшийся налет на Ило-Ило. Бомбардировщики не нашли там вражеских кораблей. Поэтому результаты оказались нулевыми. Через два дня бомбардировщики прочесали широкий сектор на юге Филиппин и в море Целебес, чтобы отыскать хоть какие-то следы американских кораблей. Но эти поиски также оказались безрезультатными. После оккупации Давао центр тяжести наших операций сместился на юг. Наши летающие лодки 22 декабря перебазировались в Давао, а на следующий день туда отправились истребители. Это позволило нам с новыми силами приступить к уничтожению остатков американской авиации на Филиппинах. Продолжились и поиски неуловимых вражеских кораблей. 25 декабря был занят Холо, и в очередной раз район боев сдвинулся на юг. Хотя мы господствовали в воздухе, изредка вражеские самолеты совершали спорадические налеты на наши новые базы на Холо и в Давао. Ни один из этих аэродромов не был достаточно велик, чтобы принять значительное количество самолетов, а состояние летных полос было скверным. Почва аэродрома Давао была слишком мягкой, а аэродром Холо был расположен на склоне. Это означало, что при взлете самолеты разбегались вверх по холму, а садились вниз по склону, вне зависимости от направления ветра. Приходится признать, что лишь немногие из аэродромов, которые мы заняли на Филиппинах, а также на Борнео и Целебесе, удовлетворяли нашим требованиям. Поэтому продвижение наших эскадрилий на юг оказалось более сложным, чем мы ожидали. Неожиданно для себя мы обнаружили, что аэродром Николс, одна из главных вражеских авиабаз на Лусоне, имеет одну из самых неровных полос, какие мы только вообще видели на столь крупных аэродромах. К счастью, авиация флота его не использовала. В Давао и Холо нам потребовалось необычайно много времени, чтобы отремонтировать и увеличить полосы. Лишь после этого наши основные силы смогли перелететь туда. В качестве временной меры мы перебрасывали туда маленькие группы истребителей, а затем начинали временный ремонт. Наши бомбардировщики оставались далеко позади на Формозе, пока аэродромы не приходили в нормальное состояние. В конце декабря бомбардировочные эскадрильи наконец-то получили приказ нанести массированный удар по вражеским судам в Манильской бухте, а также по укреплениям острова Коррехидор. Эти атаки начались 25 декабря и продолжались 6 дней. Наши самолеты совершили более 300 вылетов. Результаты оказались несоизмеримы с потраченными усилиями, однако все-таки были отмечены прямые попадания в 30 торговых судов и 2 эсминца. Мы видели множество торговых судов, севших на дно так, что лишь их надстройки торчали из воды. К концу декабря авиация флота решила все поставленные задачи, и усилия 11-го воздушного флота были перенацелены на Целебес и Голландскую Ост-Индию. Однако полная оккупация Филиппин, которую планировалось выполнить за 50 дней, в действительности была завершена только 7 мая 1942 года после занятия Коррехидора. Следует отметить, что действия нашей авиации были гораздо более успешными, чем действия армии, которая продвигалась вперед слишком медленно. Японский флот с большой тревогой поглядывал на Давао, американскую военно-морскую базу на Минданао, самом большом из Филиппинских островов, которая находилась всего в 500 милях от Палау. Японцы хотели нейтрализовать эту базу в первый же день войны. Но оказалось, что 8 декабря в Давао из всего американского флота находилась только база гидросамолетов «Уильям Б. Престон» и 3 летающие лодки PBY. Японский флот, планируя захват Филиппин, не рассчитывал, что господство на море и воздухе достанется ему так легко. Первоначальными планами предусматривалось медленное и постепенное продвижение, японцы намеревались сначала создать на Филиппинах авиабазы. На рассвете 8 декабря Третье соединение внезапной атаки контр-адмирала Суэто Хиросэ, возглавляемое эсминцем «Ямагумо», провело высадку 400 солдат с 2 транспортов на остров Батан. Остров был захвачен без сопротивления, но взлетная полоса на нем так и не была построена. 10 декабря часть того же соединения захватила остров Камгуин. Высадка японской армии в Апарри началась на рассвете 10 декабря. Первое соединение внезапной атаки контр-адмирала Кэндзабуро Хара состояло из легкого крейсера «Натори» (флагман), эсминцев «Фумицуки», «Нагацуки», «Сацуки», «Минадзуки», «Харукадзэ», «Хатакадзэ», 3 тральщиков, 9 противолодочных судов и 6 транспортов. Сильное волнение и плохо спроектированные высадочные средства затрудняли десантирование гораздо больше, чем сопротивление американцев. В конце концов пришлось передвинуть район высадки восточнее. Сопротивление в воздухе было решительным, хотя в налетах участвовало немного самолетов. 1 тральщик был потоплен, «Харукадзэ» поврежден бомбой, «Натори» - близкими разрывами. Преувеличенные опасения атак с воздуха почти сорвали высадку. Попав под бомбовую атаку, соединение Хары отошло раньше, чем намечалось. Пришлось выкинуть часть припасов за борт, в надежде, что волнами ящики вынесет на берег. Японский флот в этом случае показал правильное понимание способности авиации уничтожать корабли (хотя силы авиации в этом случае были чисто символическими). Высадке в районе Апарри американская пехота противодействовала так слабо, что десантное соединение, которое должно было только захватить плацдарм для создания аэродрома, сразу начало продвижение на юг. Высадка с кораблей Второго соединения планировалась в Вигане тоже 10 декабря. Этой группой командовал контр-адмирал Сёдзи Нисимура. Оно состояло из легкого крейсера «Нака», эсминцев «Мурасамэ», «Юдати», «Харусамэ», «Самидарэ», «Асагумо», «Минегумэ», «Нацугумо», 6 тральщиков, 9 противолодочных судов, 6 транспортов, на которые были погружены 4400 солдат. Оно встретило те же самые трудности. Плохая погода и налет американской авиации заставили отложить высадку на сутки и передвинуть плацдарм на несколько миль к югу. Высадка была произведена 11 декабря. «Наку» несколько раз обстреливали американские самолеты, его тонкий корпус был поврежден в 14 местах, 3 человека убиты, 1 ранен. 1 тральщик был потоплен, 2 транспорта - так сильно повреждены, что им пришлось выброситься на берег. На «Гавайи Мару» было ранено 30 человек. Тем не менее к вечеру 11 декабря высадка в Вигане была успешно завершена. Третье десантное соединение, 2-й флот, было передано под тактическое командование 3-го флота и получило название Четвертое соединение внезапной атаки. Оно должно было высадить десант в Легаспи на юго-востоке Лусона и защитить тылы высадки в заливе Лингаен от воздушных атак с юга. Соединение состояло из легкого крейсера «Нагара» (флагман), эсминцев «Ямакадзэ», «Судзукадзэ», «Кавакадзэ», «Умикадзэ», «Юкикадзэ», «Токицукадзэ», баз гидросамолетов «Титосэ» и «Мидзухо», 2 тральщиков, 2 патрульных судов, 7 транспортов. Тут же находилось Соединение прикрытия - тяжелые крейсера «Мъёко», «Хагуро», «Нати», легкий авианосец «Рюдзё» с приданным эсминцем «Исокадзэ», часть 2 эскадры эсминцев: легкий крейсер «Дзинцу», эсминцы «Амацукадзэ», «Хаясио», «Куросио», «Хацукадзэ», «Нацусио», «Оясио». Последующую высадку в Легаспи, которая намечалась на 12 декабря, прикрывали «Дзинцу» и 2 эсминца, которые должны были днем ранее поставить мины в проливах Суригао и Сан-Бернардино. Высадка в Легаспи встретила лишь символическое сопротивление, и вскоре пехотный полк был на берегу. Соединение контр-адмирала Кёдзи Кубо вышло с Палау 6 декабря в период 13.30-16.00. Японцы сильно опасались американских подводных лодок, которые могли патрулировать в этом районе. В точке в 50 милях восточнее мыса Августин и в 100 милях восточнее Давао в период 04.30-04.45 8 декабря «Рюдзе» поднял 13 пикировщиков и 9 истребителей. (Капитан 1-го ранга Тамеити Хара в своих мемуарах утверждает, что в налете приняло участие не более 20 самолетов.) Эсминцы «Хаясио», «Куросио», «Нацусио», «Оясио» отделились от эскадры и совершили стремительный бросок к Давао, чтобы атаковать любой корабль, который попытается удрать от атаки самолетов «Рюдзё». Налет был спланирован исходя из завышенной оценки американских сил и стал определенной неудачей. Самолеты «Рюдзё» не угадали в «Престоне» базы гидросамолетов, и бывшему эсминцу удалось удрать на юг. 2 его PBY были уничтожены на стоянке. (Третий в это время находился в патруле.) Американцы не оказали никакого сопротивления в воздухе. Один из самолетов сел на воду из-за неполадок в моторе, но «Куросио» спас пилота. После налета Давао как военно-морская база больше не существовал. 12 декабря американская авиация понесла новые потери. 7 PBY 10-го патрульного крыла, находившиеся в Олонгопао, были уничтожены на воде истребителями «Зеро». Вообще японские высадки встретили только разрозненное сопротивление. В Апарри американские самолеты заставили японцев поспешить с разгрузкой и потопили тральщик. В-17, пилотируемый капитаном Колином Келли, атаковал тяжелый крейсер «Асигара» из состава северного Соединения прикрытия. Однако отважный летчик погиб. Он сообщил по радио, что его самолет подбит, но он добился попадания и поджег линкор типа «Конго», хотя позднее заявили, что это был «Харуна». Однако «Асигара» попаданий не получил. В Вигане было оказано слабое сопротивление. В Апарри 14 декабря подводная лодка «Сивулф» выпустила 4 торпеды по переоборудованному гидроавианосцу «Саньё Мару». Лишь одна торпеда попала в цель, и та не взорвалась. Хотя японские корабли прикрытия бдительно следили за небесами, в Легаспи десантное соединение было застигнуто врасплох на якорной стоянке. Однако лишь 1 тральщик был поврежден пулеметным огнем. Была приготовлена сцена для финального представления. Нужно было высадить десант в заливе Лингаен в качестве первого шага к захвату Манилы. Японскому флоту следовало провести транспорты из трех исходных районов на Тайване и Пескадорах и прикрыть их от контратак американского флота. Северное соединение прикрытия вице-адмирала Такахаси вместе с Соединением дальнего прикрытия адмирала Нобутакэ Кондо освободилось от обязанностей в районе Малайи и могло заняться этой задачей. Соединение Лингаен перевозило 48-ю пехотную дивизию и множество вспомогательных частей на 73 транспортах, разделенных на 3 группы. Силы вторжения ожидали возле Лингаена 22 декабря начиная с 01.00. Начиная с 18 декабря укрепления береговой обороны подвергались ударам с воздуха. Американский генерал Дуглас МакАртур, отвечавший за оборону Филиппин, правильно ожидал высадки, но не предполагал, что она произойдет так быстро. Поэтому не были развернуты американские подводные лодки. Это было удачей для японцев, так как погода была плохой и сама высадка получилась довольно суматошной и беспорядочной. Военные корабли и транспорты рассеялись на протяжении 20 миль к рассвету 22 декабря. Тем не менее слабость обороны и мощь корабельной артиллерии позволили войскам к вечеру прочно закрепиться на берегу. Японские потери на море были минимальными. Эсминец «Нагацуки» был обстрелян самолетами, 1 человек убит, 5 ранены. Утром 22 декабря подводная лодка S-22 потопила 1 маленький транспорт. На следующий день подводная лодка «Сиил» потопила еще 1 небольшой транспорт. Получил попадания снарядами с берега переоборудованный гидроавиатранспорт «Сануки Мару», но повреждения оказались малы. Некоторые корабли, проводя обстрел берега, были обстреляны американскими самолетами, но серьезных повреждений не получили. 24 декабря была произведена высадка в бухте Ламон, южнее Манилы. Сопротивления здесь японцы не встретили. Это соединение наступало на Манилу с юга. 20 декабря японцы высадились в Давао с кораблей контр-адмирала Райдзо Танаки. Тяжелые крейсера «Нати», «Хагуро», «Мъёко», легкий авианосце «Рюдзё», гидроавианосец «Титосэ», вернувшиеся после переброски самолетов на Маршалловы острова, обеспечивали поддержку. Легкий крейсер «Дзинцу», эсминцы «Амацукадзэ», «Хацукадзэ», «Куросио», «Оясио», «Хаясио», «Нацусио» сопровождали 5 транспортов с Палау в Давао. Организованного сопротивления не было, и часть войск была высажена. Во время налета В-17 23 декабря был легко поврежден «Куросио», потеряв 4 человек ранеными. Остальная часть войск в сопровождении «Рюдзё», «Титосэ» и 4 эсминцев была высажена 25 декабря в Холо. Японцы выполнили все свои задачи в течение первых 3 недель. Это открыло путь к легкому захвату Филиппин. Создание баз и аэродромов на Минданао и в Холо было также первым шагом в обеспечении воздушного прикрытия высадок на Борнео. Флот выполнил свою задачу сопровождения конвоев отлично. Конечно, эти операции продолжались, и следовало обеспечить некоторую огневую поддержку, пока Филиппины не будут захвачены полностью. Но главная часть работы была выполнена, и Япония достигла блестящих успехов, причем гораздо легче, чем ожидали адмирал Ямамото и его штаб. Быстрота захвата Филиппин убедила японцев, что они могут «играть в высшей лиге». Теперь следовало приступать к захвату Голландской Ост-Индии, в том числе ее сердца - острова Ява. 3. Боевые действия против Великобритании Гонконг Так как главное вторжение в Гонконг японские войска осуществляли по суше, роль флота в захвате этого города была минимальной. Легкий крейсер «Исудзу» из состава 2-го Китайского экспедиционного флота и 2 эсминца - «Инадзума» и «Икадзути» - на первой стадии атаки против Колонии Короны потопили канонерки «Цикада» и «Робин» и несколько джонок под британским флагом. Они также захватили торговые суда в гавани. Однако никакого содействия армии они не оказывали. Малайя В первый день войны в восточной Азии японский флот провел три рискованные операции. Провал любой из них означал немедленное изменение всего стратегического плана войны, а в самом худшем случае мог привести к ужасному краху. Первой была атака Пёрл-Харбора. Японцы могли быть обнаружены до нее; поблизости могли оказаться американские авианосцы, которые вполне были способны нанести тяжелые потери соединению Нагумо. Не менее рискованной была задержка с вылетом японской авиации с Тайваня из-за тумана, так как американская Дальневосточная воздушная армия могла нанести удар первой. Потери среди стоящих на земле самолетов в этом случае были бы чудовищными. Если бы это произошло, десант на Филиппины лишался прикрытия с воздуха, зато его встретила бы сохранившаяся американская авиация. Кроме того, американские корабли могли остаться в филиппинских водах, что делало задачу японцев почти невыполнимой. Третьей рискованной операцией была высадка японской армии в Малайе и Таиланде. Ее прикрывала эскадра, значительно уступавшая по огневой мощи британским линкорам «Принс оф Уэлс» и «Рипалс». Японцы еще раз положились на воздушную мощь (на этот раз в лице базовой авиации), противопоставив ее британской морской мощи. Они в третий раз бросили все на карту. Хотя Великобритания испытывала серьезнейшие трудности в Европе и Северной Африке, она собрала в Сингапуре несколько кораблей и сформировала Соединение Z. «Принс оф Уэлс», один из новейших и самых мощных британских линкоров, отремонтированный после успешной охоты за «Бисмарком», был отправлен на Дальний Восток. К нему присоединился старый линейный крейсер «Рипалс». Кроме них в Соединение Z входили эсминцы «Электра», «Экспресс», «Вампир», «Тенедос». Британские корабли не могли полагаться на защиту Королевских военно-воздушных сил (КВВС), так как они имели в Малайе просто мизерные силы. Кроме того, эти самолеты с первых же дней японской высадки ввязались в воздушные бои над плацдармами. Предполагалось, что Соединению Z будет придан первоклассный бронированный авианосец «Индомитебл», но, к несчастью, 3 ноября он сел на мель в Кингстоне, Ямайка, и до сих пор не был отремонтирован. Впрочем, это почти наверняка спасло его от гибели. Японский флот не мог поручить уничтожение британских линкоров авианосным самолетам Нагумо. Но так как Ямамото был сторонником использования авиации против кораблей, он предложил на этот раз использовать базовую авиацию. В ноябре 1941 года японцы построили три аэродрома во Французском Индокитае и разместили там воздушный флот, который состоял из 6 разведчиков, 39 истребителей, 99 бомбардировщиков и торпедоносцев - достаточно мощные силы. Кроме того, в случае необходимости на юг мог двинуться и японский флот, чтобы отразить нападение Соединения Z. Японская армия усиленно готовилась к захвату Малайского полуострова и Сингапура. Основная часть высаживаемых войск была из состава 15-й и 25-й армий. Войска сосредоточились в бухте Самах, Хайнань. 4 декабря их погрузили на 19 транспортов. Так как война еще не была объявлена, конечная цель экспедиции была неизвестна американцам, англичанам и голландцам. Они надеялись, что это будет вторжение в Таиланд, то есть думали как раз то, что японцы хотели им внушить. 6 декабря конвой обошел мыс Камао и повернул к Бангкоку, чтобы потом проследовать в точку «С» в Сиамском заливе. 7 декабря в 08.30 курс был еще раз изменен, и суда пошли к Сингоре и Патани, Таиланд. Однако первый десант был высажен в Кота-Бару, Малайя, 8 декабря с 3 транспортов, более чем за час до атаки Пёрл-Харбора. Снова высадка начиналась совсем не гладко. Волнение было сильным, десантные суда переворачивались, британские батареи вели огонь, а самолеты совершили несколько налетов. Потери японцев оказались умеренными. Высадку поддерживали «Сэндай» и его эсминцы: «Исонами», «Уранами», «Сикинами», «Аянами», которые прикрывали транспорты и вели контрбатарейную стрельбу, стоя в 2 милях от берега. В Сингоре высаженные с 11 транспортов войска не встретили сопротивления. Операцию прикрывали эсминцы «Асагири», «Амагири», «Сагири», «Югири». («Сагири» был штабным кораблем для всех точек высадки.) К полуночи все 11 транспортов уже шли на север, позволив эсминцам усилить эскадру у Кота-Бару. Вторым плацдармом в Таиланде был Патани (65 миль к югу от Сингоры). Войска с 5 транспортов начали высаживаться 8 декабря, тоже не встретив сопротивления. Высадку прикрывали эсминцы «Синономэ» и «Сиракумо», которые потом тоже пошли на юг к Кота-Бару. «Муракумо», который находился возле Тепоха, в 9 милях южнее Патани, тоже пришел к кораблям, собиравшимся вокруг «Сэндая». (Четыре остальные высадки были произведены 8 декабря без сопротивления со стороны англичан. Одна - чуть дальше на севере на перешейке Кра, Таиланд. 1 транспорт высадил солдат в Прачуапе, 2 транспорта - в Чумпхоне, 1 транспорт - возле Бандона, 3 транспорта - возле Накхона. Эти десанты не потребовали прикрытия эсминцами.) Когда 9 декабря сопротивление англичан в Кота-Бару было подавлено, «Сэндай» и 11 эсминцев смогли влиться в состав Южного соединения, идущего на юг, чтобы иметь возможность перехватить Соединение Z. Так как значительная часть японских войск уже находилась на берегу в Таиланде и Малайе, следовало обеспечить их линии снабжения, и потому уничтожение Соединения Z становилось важнейшей задачей. Вторжение не застало англичан врасплох. Однако они почти не надеялись удержать Малайю. Неожиданностью для них стали конкретные места высадки, так как они ожидали вторжения гораздо дальше на север, на перешейке Кра. Однако 3 главных плацдарма оказались на полпути между Кра и Сингапуром. Таиланд капитулировал 9 декабря. С самого первого момента вторжения японские воздушные налеты полностью отвлекли внимание тех слабых сил, которые КВВС имели в Малайе. Командовавший Соединением Z адмирал сэр Томас Филлипс встал перед дилеммой. Он лишился собственной авиации, так как «Индомитебл» не прибыл, а связанные по рукам и ногам Королевские ВВС не обещали ему воздушного прикрытия. Но в то же время давние традиции британского флота просто не позволяли ему остаться в Сингапуре, тогда как неподалеку враг высаживает десанты. Более того, существовал определенный шанс захватить груженые транспорты возле плацдармов. На самом же деле у Филлипса этого шанса не было. Когда 8 декабря в 17.05 Соединение Z вышло из Сингапура, высадки уже завершились. Японцы действовали очень быстро и умело, и транспорты уже уходили от Сингоры и Патани. К тому времени, когда Соединение Z прибыло к Кота-Бару, транспорты ушли и оттуда. Японский конвой, следующий к побережью Малайи, состоял из 18 транспортов, на которых находились 26 400 солдат. Непосредственное сопровождение конвоя состояло из 1 тяжелого и 1 легкого крейсеров и 12 эсминцев. Ближнее прикрытие состояло из 4 тяжелых крейсеров и 3 эсминцев. Однако в районе Пескадорских островов находилась эскадра вице-адмирала Кондо. Он имел линейные крейсера «Харуна» и «Конго», еще 2 тяжелых крейсера и 10 эсминцев. Конвой вышел в море утром 4 декабря, и позднее к нему присоединились еще 5 транспортов в сопровождении легкого крейсера, минного заградителя и 7 малых эскортных кораблей. Не менее грозно выглядела японская авиация. На аэродромах Индокитая, принадлежащего Виши, к югу от Сайгона базировалась 22-я воздушная флотилия. Она насчитывала 123 бомбардировщика, 36 истребителей и 6 разведывательных самолетов. Кроме того, японцы развернули 10 подводных лодок, чтобы перекрыть наиболее вероятные маршруты от Сингапура к участкам высадки. Против этих огромных сил адмирал Филлипс мог выставить всего 2 линкора с сомнительным прикрытием из 4 эсминцев, которое вскоре сократилось до 3. Тем не менее он решил сделать хоть что-то, чтобы помочь армии. 8 декабря в 17.35 из Сингапура вышли «Принс оф Уэлс», «Рипалс» и эсминцы сопровождения. Они взяли курс на северо-восток. Филлипс надеялся, что Королевские ВВС обеспечат истребительное прикрытие его эскадры в районе плацдармов и разведку опасных районов. В этом случае он получал неплохие шансы нанести серьезные потери транспортному флоту до того, как вмешаются тяжелые корабли японцев. Неизвестно, понимал Филлипс или нет, что может столкнуться с сопротивлением японской авиации. Однако совершенно ясно - он не представлял себе ни качества, ни количества самолетов, которые будут брошены против него. Впрочем, здесь он был не одинок. Никто из командующих союзников на Тихоокеанском театре даже не подозревал об истинных возможностях японской авиации, иначе не было бы нескольких месяцев унизительных поражений. К несчастью, Филлипсу и его эскадре первым представился случай на своей шкуре опробовать эти возможности. Для успеха маленькой британской эскадре требовался еще один фактор - немного удачи. Если она не будет обнаружена противником до того, как появится среди транспортов, она сможет с ними разделаться. Но Филлипсу не повезло. Еще когда корабли двигались по выходному фарватеру, на «Принс оф Уэлсе» приняли радиограмму. В ней командование КВВС извещало адмирала Филлипса, что не сможет обеспечить эскадре истребительное прикрытие в том районе, куда она направлялась. Все истребители были отозваны в тыл, так как передовые базы подверглись жестоким бомбардировкам. Филлипс решил продолжать поход, несмотря ни на что, хотя он знал о большом количестве японских бомбардировщиков, переброшенных в Индокитай. Он все еще надеялся, что преимущество внезапности будет на его стороне. Но 9 декабря в 14.00 британская эскадра была замечена подводной лодкой I-65, которая немедленно сообщила об этом. Филлипс не предполагал, что он уже обнаружен. Соединение Z намеревалось совершить стремительный бросок в Сиамский залив, появиться там на рассвете 10 декабря и уничтожить все обнаруженные японские транспорты, если только в течение 9 декабря оно не будет замечено японскими самолетами. Однако радиограмма I-65 подняла японцев на ноги. Летчики противника начали усиленные поиски эскадры Филлипса. Позднее стало известно, насколько встревожила противника смелая вылазка англичан. «Японский план вторжения в Малайю оказался под серьезной угрозой после того, как 2 мощных британских линкора появились в районе операции», - писал один из японских историков. Один из пилотов японских бомбардировщиков, до предела утомленный долгими и бесплодными поисками эскадры Филлипса, так описывал свои собственные чувства: «Вполне вероятно, что британские корабли просочились сквозь нашу воздушную завесу и уже обрушили свои снаряды на транспорты, стоящие возле Кота-Бару. Мы страшно боялись этого». Но эти страхи оказались необоснованными. После того как эскадра была замечена японскими самолетами, адмирал Филлипс неохотно отменил операцию и повернул обратно в Сингапур. Японские летчики уже начали обсуждать план массированной торпедной атаки кораблей, находящихся в гавани. Но такая операция означала действия на самом пределе дальности в условиях сильного противодействия истребителей англичан. Тем не менее японцы решили совершить такую попытку. Но судьба распорядилась иначе. Незадолго до полуночи 9/10 декабря британская эскадра (уже лишившаяся эсминца «Тенедос», отправленного назад из-за неполадок в машинах) двигалась на юг к островам Анамба, когда была получена новая радиограмма. Адмирал Палисьер, находившийся на берегу, сообщил, что японцы высаживаются в районе Куантана в центре Малайского полуострова. Этот ход выглядел вполне логичным. Японцы старались обойти с тыла главные силы англичан, выдвинутые на север к границе с Таиландом. Это район находился не слишком далеко от проложенного обратного курса британских кораблей, но от японских авиабаз во Французском Индокитае его отделяли 400 миль. Более того, отведенные на юг истребители КВВС могли прикрыть корабли, идущие к Куантану. Казалось, у Филлипса появляются неплохие шансы, и Соединение Z повернуло на юго-запад. Адмирал решил, что штаб в Сингапуре ожидает от него именно этого, и ничего не сообщил по радио. Он опасался, что раньше времени выдаст противнику положение своих линкоров. К несчастью, сообщение о высадке японцев оказалось ложным, и никто даже не подумал выслать утром 10 декабря истребители к Куантану. Рано утром 10 декабря Соединение Z заметила вторая японская подводная лодка, которая даже попыталась атаковать линкоры, но не сумела. Ее радиограмма с сообщением, что британские линкоры идут на юг, была принята на берегу. Линейные крейсера Кондо начали готовиться к бою, а с аэродромов возле Сайгона начали взлетать самолеты. Они должны были атаковать и повредить британские корабли до того, как их обнаружит японская эскадра. Всего в воздух было поднято около 30 горизонтальных бомбардировщиков и 50 торпедоносцев. Они проскочили мимо англичан, ничего не нашли и повернули назад. На берегу начали готовить к вылету вторую ударную волну. Время шло, и напряжение нарастало. Британские корабли, казалось, растаяли без следа. Примерно в 8.00 адмирал Филлипс прибыл к Куантану и отправил вперед эсминец «Экспресс» осмотреть берег. После недолгой задержки эсминец сообщил, что на берегу все спокойно и никаких японцев нет в помине. Сначала Филлипс пошел на юг вдоль берега, а потом повернул на северо-восток, чтобы осмотреть несколько мелких суденышек, замеченных чуть раньше. Вскоре пришла радиограмма от эсминца «Тенедос», находящегося дальше к югу, что он подвергся сильной атаке японских бомбардировщиков. Филлипс приказал привести в полную боевую готовность все зенитные орудия и снова повернул на юг. Скорость была увеличена до 25 узлов. Примерно в 11.00 радар «Рипалса» обнаружил японский самолет-разведчик. А в 11.13 появились первые самолеты 22-й воздушной флотилии, которые возвращались назад. Это были 9 двухмоторных горизонтальных бомбардировщиков, летящих строем фронта. Наступил финал. Со своей стороны, японский флот вполне уважительно отнесся к той потенциальной угрозе, которую представлял бросок Соединения Z на север. Авианосные самолеты 3-го флота адмирала Одзавы 6 декабря заметили ищейку Королевских ВВС, поэтому японцы знали, что выдвижение их сил на юг не осталось в секрете. Хотя война еще не была объявлена и успех атаки Нагумо против Пёрл-Харбора зависел от внезапности, вице-адмирал Дзисабуро Одзава приказал своим истребителям сбивать любой обнаруженный британский самолет. Чтобы встретить Соединение Z, японцы выделили Малайское соединение вице-адмирала Нобутакэ Кондо. Когда 9 декабря в 13.15 подводная лодка 1-65 заметила идущие на север британские корабли к югу от острова Пуло Кондор, адмирал Кондо приказал всем транспортам вернуться в Сиамский залив, а своему воздушному флоту в Индокитае приказал начать следить за противником. (Подводная лодка 1-58 также обнаружила Соединение Z.) Кондо приказал своим кораблям идти навстречу англичанам и навязать бой. Часто пишут, что тяжелые крейсера «Могами», «Микума», «Судзуя» и «Кумано» под прикрытием эсминцев «Фубуки», «Хацуюки», «Сираюки» и легкий крейсер «Сэндай» со своими эсминцами должны были провести ночную торпедную атаку, если Соединение Z будет обнаружено. В действительности дело обстояло иначе, вот что адмирал Кондо писал после войны: «9 декабря в 17.00 пришло предупреждение от подводной лодки I-58, что 2 вражеских линкора в сопровождении нескольких эсминцев в 15.15 пошли на север, позиция такая-то. Мы получили его на борту моего флагмана «Атаго». Лодка патрулировала в районе между Сингапуром и местом высадки японцев. После получения предупреждения я задался вопросом: пытается или нет вражеский линейный флот отвлечь наши главные силы в Южно-Китайское море, чтобы позволить легким силам атаковать десантные соединения в разгар высадки. Согласно намеченному плану высадка нашей армии в Малайе должна была занять три или четыре дня с момента начала 8 декабря в 01.30. Чтобы помешать этому, я решил завлечь англичан на север, в пределы досягаемости нашей базовой авиации в Индокитае. Это позволило бы нанести сокрушительный удар совместно авиации и кораблям. Подводные лодки должны были выполнять поставленную ранее задачу, оставаясь на своих местах. Для меня в этой операции самым важным был войсковой конвой, он должен был прервать высадку и отойти подальше на север в Сиамский залив. 22-я воздушная флотилия 10 декабря должна была атаковать вражескую эскадру всеми имеющимися силами. Первое южное соединение в составе 7-й дивизии крейсеров и 3-й эскадры эсминцев должно было соединиться с силами прикрытия конвоя и перейти под мое командование. Я приказал усилить радиопереговоры, чтобы отвлечь внимание противника. В это время 3-я ЭЭМ непосредственно прикрывала высадку и нуждалась в дозаправке. Поэтому эсминцы поочередно заправлялись с танкера у острова Пуло Кондор. В результате корабли 3-й ЭЭМ могли присоединяться к нам лишь по одиночке. Проблема дозаправки эсминцев была лишь одной из тех, что заставили меня отказаться от ночного боя. Моим кораблям не хватало подготовки к ночным боям, и не было особой надежды установить контакт с вражеским флотом до полуночи, даже если он продолжит следовать на север с прежней скоростью. Поэтому у нас просто не было времени подготовить организованную ночную атаку. В результате я решил атаковать противника на рассвете 10 декабря. Для этого я назначил точку рандеву в 40 милях юго-западнее острова Пуло Кондорна в 10.00 10 декабря. В 04.00 все силы, исключая эсминцы 3-й ЭЭМ, встретились в назначенной точке, мы пошли на юг. Однако в 13.00 была получена радиограмма от подводной лодки I-58, которая сообщала, что вражеский флот идет на юг на большой скорости. Поэтому я приказал своим кораблям увеличить скорость, а воздушным силам сделать все возможное для перехвата противника». Он планировал дневной бой вместе с подошедшими с линкорами «Харуна» и «Конго» и тяжелыми крейсерами «Атаго», «Такао», «Тёкай», что обеспечило бы ему большое преимущество в силах. Гидросамолет «Кумано» сообщил адмиралу Кондо координаты Соединения Z, то же самое сделали подводные - лодки. Однако морской бой так и не состоялся, к счастью для японцев. Ведь Соединение Z, имея более тяжелые орудия, могло постоять за себя. На японских аэродромах в Индокитае тоже знали обо всех перемещениях Соединения Z. 9 декабря были подняты разведывательные и ударные отряды, но они никого не нашли. В течение ночи был сделан вывод, что существует возможность атаковать Соединение Z на рассвете. Поэтому 5 самолетов в 02.20 вылетели из бухты Камран, заправились на острове Пуло Кондор и снова взлетели 04.30. В 05.25 из Сайгона взлетели 9 самолетов, чтобы обшарить дугу 40° на расстояние до 600 миль. Также с аэродромов Сайгона с 06.14 до 07.30 стартовали 35 бомбардировщиков и 50 торпедоносцев, на аэродромах начали готовить вторую волну. Когда в 11.20 было обнаружено Соединение Z, его координаты были переданы всем самолетам, находящимся в воздухе. Первая волна состояла из 84 самолетов (один бомбардировщик вернулся из-за проблем с моторами). Обычно пишут, что все они вылетели из Сайгона, хотя, если говорить строго, это не совсем так. Часть самолетов вылетела с аэродрома Дау Мот, но Сайгон и Дау Мот по российским меркам этот как Москва и Химки. Так что серьезное ли это уточнение, решайте сами. Кокутай «Гэнзан», Сайгон 1-я эскадрилья - лейтенант Исихара, 9 торпедоносцев «Нелл»; 2-я эскадрилья - лейтенант Такаи, 8 торпедоносцев «Нелл»; 3-я эскадрилья - лейтенант Никаиси, 9 бомбардировщиков «Нелл» (1100-фн бомба). Кокутай «Каноя», Дау Мот 1-я эскадрилья - лейтенант Набэта, 9 торпедоносцев «Бетти», 2-я эскадрилья - лейтенант Хигасимори, 8 торпедоносцев «Бетти», 3-я эскадрилья - лейтенант Ики, 9 торпедоносцев «Бетти». Кокутай «Михоро», Дау Мот 5-я эскадрилья - лейтенант Сираи, 9 бомбардировщиков «Нелл», (две 550-фн бомбы); 6-я эскадрилья - лейтенант Такэда, 8 бомбардировщиков «Нелл» (1100-фн бомба); 76-я эскадрилья - лейтенант Охира, 9 бомбардировщиков «Нелл» (1100-фн бомба); 8-я эскадрилья - лейтенант Такахаси, 8 торпедоносцев «Нелл». Хотя японские самолеты почти израсходовали свои запасы бензина, они вышли в атаку. Начиная с 11.48 в бою участвовали 84 двухмоторных самолета. Несмотря на плотный зенитный огонь, 5 кораблей Соединения Z (эсминец «Тенедос» был отправлен в Сингапур 9 декабря в 18.05), «Рипалс» получил 10 попаданий торпедами в левый борт, легших почти равномерно от носа до кормы. 4 торпеды попали в носовую часть правого борта и одна 550-фн бомба в среднюю часть корабля. Конечно, старый корабль не мог этого вынести и затонул в 12.23. вот как это произошло. До первого попадания «Рипалс» уже уклонился от 19 торпед. Следует отметить, что он наверняка не выдержал бы тех ударов, которые обрушились на флагманский линкор. До сих пор линейный крейсер оставался цел благодаря искусству капитана и невероятной маневренности, однако это не могло продолжаться бесконечно. Прибыла новая волна бомбардировщиков, и на сей раз его просто задавили числом. «До сих пор капитан 1-го ранга Теннант играл просто отлично. Он угадывал заранее, где японцы сбросят торпеды, а потом уклонялся, следя за пенными дорожками. Однако на этот раз нас атаковали одновременно слишком много самолетов, и уклониться от всех было физически невозможно. Торпеды шли сразу со всех румбов, и не было никакой надежды увернуться от них. Одна торпеда попала в самую корму за артиллерийскими погребами. Очевидно, она заклинила рули, потому что корабль потерял управление. Потом попали еще 3 торпеды: 2 в один борт, третья в другой». Линейный крейсер не проектировался в расчете на подобные повреждения. Он быстро получил сильный крен, и капитан 1-го ранга Теннант приказал команде покинуть корабль. «Рулевое управление отказало, и корабль начал, шатаясь, беспорядочно вилять на курсе, не способный увернуться от новых ударов. Третий, четвертый и пятый взрывы громыхнули у борта линейного крейсера, и матросы хлынули на палубу. Он начал медленно переворачиваться, одновременно погружаясь. Его мелкие орудия продолжали стрелять, пока он не скрылся под водой». «Когда корабль получил крен 30º на левый борт, я поглядел через поручни мостика и увидел старшего помощника и 2 или 3 сотни матросов, собравшихся на правом борту. Я не видел ни малейших следов паники или неповиновения. Я с мостика сказал им, что они хорошо дрались, и пожелал им удачи. Крен корабля постепенно увеличился до 60º, потом до 70º. В 12.23 он наконец перевернулся». «Принс оф Уэлс» получил одну торпеду в нос, одну - в корму с левого борта и 5 - равномерно по правому борту. Кроме того, в него попали две 1100-фн бомбы и одна разорвалась рядом на правой раковине. Но эти подсчеты были сделаны по горячим следам, сразу после боя, об этом еще будет сказано. Ни один эсминец не был потоплен, хотя около полудня «Тенедос» подвергся 30-минутной атаке. У японцев дела шли не совсем гладко, но все завершилось очень удачно для них. Вот что пишет участвовавший в атаке командир 2-й эскадрильи кокутая «Гэнзан» лейтенант Такаи: «9 декабря 1941 года. Утром один из наших разведывательных самолетов «Бэбс» вылетел для осмотра морской базы в Сингапуре. Все эскадрильи с тревогой ждали сообщения летчика, который мог обнаружить британские линкоры. Новость была хорошей. 2 линкора все еще стояли на якоре в Сингапуре. Все вздохнули с облегчением. Нашим войсковым транспортам не угрожали. Хотя нам не следовало бояться вражеских линкоров, пока они стоят в Сингапуре, в любой момент англичане могли вывести их в море, откуда те уже могли атаковать. Контр-адмирал Мацунага созвал совещание командиров в своем штабе, чтобы выяснить готовность наших бомбардировщиков к массированной торпедной атаке против вражеских кораблей, стоящих в базе. Все летчики прямо рвались в бой. Мы обнаружили линкоры, и возможность заработать еще более громкую славу, чем заслужили летчики, атаковавшие Пёрл-Харбор, манила нас. Все озабоченно изучали глубины в гавани Сингапура, наилучшие направления атаки, самые удобные варианты строя для такой атаки. В 17.00 мы получили сообщение от нашей подводной лодки I-56, которая патрулировала восточнее Сингапура. Командир лодки сообщал: «15.50. Два вражеских линкора идут на север». Мы не могли понять расхождения между донесением разведывательного самолета, который утверждал, что линкоры стоят в базе, и сообщением лодки, утверждавшей, что линкоры в открытом море. Но что бы там ни было, авиакорпус Гензан получил приказ немедленно готовиться к торпедной атаке. Действительно ли два мощных корабля покинули Сингапурскую военно-морскую базу? Или в этом районе находятся другие вражеские линкоры? Какими бы ни были британские корабли, их скорость приведет их на следующий день к Кота-Бару. Их следует обнаружить и уничтожить до того, как их мощные орудия смогут разгромить наш десантный флот. Вскоре мы получили приказ провести торпедную атаку. Разведывательному самолету, возвращавшемуся на базу из полета к Сингапуру, было приказано немедленно садиться на аэродроме Сайгона. Спешно проявили негативы фотографий. Теперь мы знали правду. То, что глазу казалось 2 линкорами, на самом деле оказалось 2 крупными транспортами. Отсутствие «Принс оф Уэлса» и «Рипалса» в Сингапуре было подтверждено. Задержка была непозволительна. Намерения врага были очевидны. Он двигался на перехват десантного соединения к Кота-Бару. Однако наша подводная лодка потеряла контакт с вражеской эскадрой, и точные сведения о британских кораблях оставались тайной. 19.00. Все приготовления к торпедной атаке закончены. Мы взлетали в отличном настроении, надеясь обнаружить и атаковать британские корабли вечером или даже ночью. Мы не могли понять, как армия узнала о нашем вылете на поиски вражеских кораблей, но на аэродроме собралось множество армейцев, чтобы посмотреть на нас. Торпеды приводили их в подлинный восторг. Они махали руками и кричали, когда наши бомбардировщики отрывались от земли. Я не могу понять почему, но события этого дня ясно отпечатались в моей памяти. Я очень хотел атаковать корабли противника. Я помню каждую мелочь этого волнующего ночного полета. Кучевые облака заполнили небо, пока мы летели на юг вдоль берега Индокитая. Они показывали, что погода может оказаться неблагоприятной. Однако я не беспокоился о судьбе своих людей, даже если они попадут в шторм. Все мои самолеты, рассеянные бурей 2 дня назад, благополучно вернулись на базу, показав качество подготовки пилотов. Сегодня ночью мы были полны решимости атаковать противника, даже если шторм разорвет наш строй так, что вместе не удержится более 2 самолетов. Мы были полны решимости не поддаться влиянию погоды. Все самолеты спустились ниже уровня облаков, пытаясь найти врага. По радио пришел приказ вице-адмирала Кондо Нобутакэ, главнокомандующего Соединением Южной Азии, из которого следовало, что все корабли и самолеты должны быть готовы к ночной атаке. Наша подводная лодка заметила вражеские линкоры. Теперь настал черед нашей авиации уничтожить их. Мы не собирались позволить нашим кораблям вырвать у нас приз! Наш боевой дух был очень высок! Солнце позади нас опустилось за горизонт. Видимость была очень плохой, мы летели звеньями по 3 самолета. К несчастью, нам требовалось решить серьезные проблемы. Когда началась операция, мы еще не решили, как мы будем отличать наши собственные военные корабли от вражеских в ходе морского боя между ними, когда опознание становится крайне трудным. Мы не знали точных координат вражеских кораблей. Более того, мы понятия не имели, где находятся наши корабли. Как мы различим их? Даже днем идентификация военных кораблей очень трудна. Ночью она становится почти невозможной. Существовала очень большая опасность атаковать собственные корабли, если только не существовало каких-то особых условий. Например, или свои, или вражеские корабли стоят на месте. Не получив никаких тренировок подобного рода, даже не имея времени, чтобы обсудить как мы будем опознавать корабли, мы взлетели. Наши морские и воздушные силы ринулись в битву вслепую. Было похоже, что мы можем оказаться в собственном капкане! Ковер туч над океаном выглядел бесконечным. Мы не могли выскочить из них, поэтому задача обнаружения кораблей в море становилась еще труднее. Мы не могли лететь выше 1000 футов. При таких условиях наши шансы обнаружить вражеский флот были более чем сомнительны. Для этого нам следовало пролететь прямо над британскими кораблями. Однако ситуация была не совсем безнадежной. Мы имели много самолетов, которые обыскивали океан, и один из них вполне мог натолкнуться на вражеские корабли. Также существовал шанс, что мы обнаружим врага, совершенно не желая того. Он сам заметит наши самолеты и обстреляет их. Мы летели все дальше и дальше на юг в поисках противника. Пришло сообщение от одного из наших разведывательных бомбардировщиков, которое заставило наши сердца радостно забиться. Столь желанные вражеские корабли были найдены! Далее рация сообщила: «Мы выпустили осветительные ракеты». Один из бомбардировщиков авиакорпуса Михоро сумел заметить врага. Воодушевленные, мы дали полный газ и поспешили к месту нахождения кораблей противника. Атака уже могла начаться! Мы выжимали из своих моторов все, что могли, чтобы заставить самолеты лететь как можно быстрее. Вскоре была получена новая радиограмма: «Корабль под нашей ракетой - это «Тёкай». Великие небеса! Вместо того чтобы расстроиться, я обрадовался. Мы едва не атаковали собственный флот. Вместо атаки британских кораблей, нам теперь следовало думать, как бы не обрушить свои бомбы и торпеды на находящиеся в этом районе японские корабли. Если бы мы не приняли последнее сообщение, то атаковали бы тяжелый крейсер «Тёкай», флагман вице-адмирала Одзавы! Мы были глубоко удручены. Было похоже, что этой ночью мы так и не получим возможности атаковать противника. Вскоре после того, как был замечен «Тёкай», пришла радиограмма адмирала Мацунаги: «Операция отменяется. Всем самолетам вернуться на базу». Приказ отозвать самолеты-разведчики заставил наши напряженные мускулы ослабнуть. Мы по-прежнему колебались - что нам делать? Существовала возможность, что британские корабли проскочили сквозь наш воздушный заслон и сейчас готовятся обрушить свои снаряды на стоящие возле Кота-Бару транспорты. Это было моим самым сильным опасением. Мы считали, что следует продолжать поиск врага еще немного и только потом повернуть на базу. Приказы следует исполнять без колебаний. Казалось, что наши проблемы этой ночью так и не кончатся. Попытка садиться с торпедой, из которой выдернута предохранительная чека, занятие небезопасное. Мы должны были сбросить смертоносные снаряды в воду перед посадкой. Однако мы не могли этого сделать, так как запасы торпед на базах Французского Индокитая были сильно ограничены. Только одна торпеда на каждый самолет. Мы не могли позволить себе потерять ни одной. Чтобы застраховать себя от возможных происшествий при посадке на затемненном аэродроме, все самолеты должны были оставаться в воздухе, пока не покажется луна. Только после полуночи посадочная полоса была освещена луной и пилоты смогли садиться. Несмотря на усталость, вызванную изнурительным полетом в штормовую погоду, долгие часы, проведенные в воздухе, изматывающей нервы посадкой со снаряженными торпедами, мы не получили возможности отдохнуть. Призвав на помощь последние резервы выносливости и отваги, мы работали всю ночь, чтобы подготовиться к завтрашнему вылету. Нашей главной задачей было проведение разведки. Так как передвижения вражеских кораблей оставались совершенно неизвестны с момента обнаружения англичан подводной лодкой, следовало обыскать весь район. Хотя мы должны были приложить все усилия, чтобы найти вражеские корабли, если они находятся в море, следовало учитывать возможность их возвращения в Сингапур. Если они находятся в порту, сопротивление врага будет гораздо сильнее, а наши атаки менее эффективны. Нам придется иметь дело с зенитными орудиями не только кораблей, но и самой базы. Наши самолеты будут ограничены в выборе строя. Самой сложной проблемой было то, что нам придется атаковать торпедами прямо в гавани Сингапура. Бомбардировщикам не хватит топлива, чтобы долететь туда. Мы должны любой ценой найти и уничтожить вражеские корабли этим утром. Поэтому было решено рано утром послать 9 бомбардировщиков и 2 разведчика «Бэбс», чтобы они нашли британские корабли. В то же время мы решили отправить сильное ударное соединение к Сингапуру, не обращая внимания на передвижения противника. Сегодняшние поиски представляли особенную трудность, так как по вычислениям пилотов они могли осмотреть только половину района, в котором могли находиться британские корабли. Хотя желание командиров использовать как можно больше самолетов из общего числа имевшихся вполне понятно, я не считал эту тактику умной. Люди были вконец измучены. 10 декабря 1941 года. С утра чистое небо - сегодня видимость хорошая! Никаких неожиданных неприятностей не случилось, и все приготовления были закончены к моменту взлета. Я участвовал в операции в качестве командира 2-й эскадрильи авиакорпуса Гензан. Во время учений на земле мой самолет сбрасывал торпеду без помех. Мы улавливали момент, когда торпеда отрывалась от самолета, по сильной вибрации корпуса. Так как мой бомбардировщик все время находился в моем личном распоряжении, я был совершенно уверен в надежности самолета и моторов. Все летчики корпуса тоже были уверены в своих машинах. Все члены экипажа были ветеранами боев в Китае. Но это была их первая морская битва и первая торпедная атака кораблей противника в боевой обстановке. Все мои люди были довольны и взволнованы предстоящей битвой. Молодой пилот моей эскадрильи спросил меня: «Под каким углом я должен заходить на цель?» На финальное решение относительно курсового угла сброса торпеды влияют многие факторы, большая часть которых определяется путем визуального наблюдения. Общие принципы торпедной атаки понять легко. Однако в боевой обстановке, когда относительное положение самолета и цели меняется каждый миг, только значительная практика помогает правильно определить точный угол сброса торпеды. Дав молодому пилоту общие инструкции, я сказал ему: «Если ты затрудняешься определить правильный курсовой угол, спускайся к самой воде и нацеливай торпеду прямо на форштевень». Наш командир, адмирал Мацунага, скрупулезно и доброжелательно проинструктировал нас и отдал приказы всем летчикам. Когда он закончил, капитан 1-го ранга Маэда Кохэй, наш непосредственный командир, произнес последнее напутствие. Он посоветовал летчикам быть спокойными и приложить все силы к исполнению долга. Капитан 2-го ранга Сонокава Камэро, командир авиационной боевой части корпуса, изложил детальные инструкции относительно возможного передвижения противника и обрисовал план атаки. Капитан-лейтенант Никаниси Нитти, командир крыла, детализировал план атаки. Потом настал мой черед говорить, как командиру 2-й эскадрильи, но я уже ничего не мог добавить. К тому времени, когда мои люди должны были услышать инструкции от командиров звеньев, пилоты каждого самолета моего собственного звена уже успели забыть все предыдущие наставления. Молодые летчики больше думали не о нудных лекциях, а о том, как бы поскорее взлететь. Молодые летчики не знают природы боя. Хороший завтрак поднимает дух воина гораздо больше, чем награды и почести. Из всей еды, которую разнесли по самолетам, нам больше всего понравились рисовые шарики в бобовом соусе, называемые обаги. Кроме того, в термосах разнесли кофейный сироп. Поэтому молодежь приободрилась, и на лицах появилось выражение полного удовлетворения. Совершенно понятно, что временами на лице каждого человека, участвующего в боевом вылете, мелькала тень беспокойства и неуверенности. Однако если человек исполнял свои обязанности спокойно и эффективно, мы испытывали гордость за него. По тому, насколько хорошо любой солдат исполняет свои обязанности в бою, можно судить о способностях командира крыла и командира эскадрильи. В 06.25 одновременно взлетели все разведчики. Сейчас часы показывали уже 07.55, и разведывательные самолеты, взлетевшие до рассвета, должны находиться далеко от берегов Индокитая. Все торпедоносцы поднялись в воздух и взяли курс на Сингапур. Нашей самой большой проблемой был расход топлива. Еще с сентября авиакорпус Гензан занимался тщательным изучением вопросов экономии топлива, чтобы повысить дальность действия наших бомбардировщиков. Мы поняли, насколько важно направление ветра и каковы наилучшие силовые установки. Таким образом, нам удалось по сравнению с операциями в Китае на 20 процентов повысить дальность полета, не добавив ни грамма топлива. В период с 07.35 по 09.30 взлетели соединения торпедоносцев. Для участия в бою были привлечены 9 разведчиков-штурмовиков «Нелл», 2 разведчика «Бэбс», 26 торпедоносцев «Нелл» и 26 торпедоносцев «Бетти», 34 бомбардировщика «Нелл». Командир разведывательной группы занял позицию в центре дуги поисков, где шансы заметить корабли противника были наивысшими. Самолеты несли множество фотоаппаратов для съемок вражеских кораблей и хода боя. (Разведчик, который летел рядом с самолетом командира группы, первым заметил противника, но, к сожалению, на нем не было фотоаппарата.) Сегодня наши самолеты несли торпеды, и мы имели в баках топлива примерно на 30 % меньше, чем обычно. Мы летели очень большим соединением. По соображениям безопасности наш радиус действия был ограничен 400 морскими милями. Однако, если мы найдем противника более чем в 400 милях от Сайгона, мы, разумеется, должны атаковать его. Все пилоты старались экономить топливо, как могли. Миля за милей уплывали под крыло, мы забирались все дальше на юг, и погода постепенно улучшалась. Наконец небо совершенно очистилось. Мы поддерживали высоту полета от 8300 до 10 000 футов. Примерно 10.00. Что случилось с нашими разведывательными самолетами? Никаких признаков противника. Несмотря на хорошую погоду и отличную видимость, разведывательные самолеты все-таки пропустили англичан? Теперь наши самолеты должны находиться более чем в 500 милях от Сайгона. Капитан-лейтенант Никаниси, который летит прямо впереди меня, тоже должен проявлять нетерпение. Мы пересекли опасную линию 400 миль от Сайгона. Никаких сообщений о кораблях противника. Мы словно блуждаем в полном мраке. Пилотов все больше и больше беспокоит остаток топлива. Мы измеряем скорость расхода топлива тщательно, как только можем, и всячески стараемся сократить его. Это не лучшим образом сказывается на моторах, но сейчас у нас уже нет выбора. Возможно, из-за частой смены режимов, на одном из моих бомбардировщиков произошла поломка мотора, и он повернул на базу. Я смог послать с ним только один самолет в качестве сопровождения. Теперь моя эскадрилья сократилась до 7 машин, включая мой собственный самолет. В 11.45 слева мы заметили маленький корабль. Море было абсолютно спокойным. Корабль показался нам транспортом в 500-600 тонн. Сингапур был недалеко. Так как поблизости могли оказаться другие корабли противника, я приказал своим летчикам сохранять бдительность. Никаких других целей не видно. Это необычно. Осматривая весь горизонт в поисках кораблей и самолетов противника, мы продолжали лететь на юг. Без предупреждения вся 3-я эскадрилья вышла из строя и направилась к маленькому транспорту. Вскоре они начали кружить над ним. Я не мог понять, почему командир эскадрильи поступил так. Внезапно вражеский корабль изменил курс. Как только он начал маневр уклонения, серия бомб упала в море в 700 футах от него, не причинив кораблю никаких повреждений! Что заставило ошибиться командира 3-й эскадрильи? 9 драгоценных 1100-фн бомб пропали безрезультатно, хотя самолеты преодолели столько опасностей, чтобы доставить их сюда! Эскадрилья горизонтальных бомбардировщиков вывалила из строя и повернула домой. Мы продолжали лететь на юг. Еще немного времени на этом курсе - и чуть справа покажется южная оконечность Малайского полуострова. Если вражеский флот находится в открытом море, мы наверняка должны заметить его. Наш командир, похоже, был полон решимости отыскать противника прямо в Сингапуре, если мы не найдем его в море. Мы подошли опасно близко к точке «невозвращения». Скоро нам уже не хватит топлива, чтобы вернуться на базу. Нашей единственной надеждой, если мы проскочим эту точку, будет аварийная посадка в Кота-Бару, который уже захватили наши войска. В это время мы понятия не имели, что происходит с авиакорпусами Михоро и Каноя. От них по радио не пришло ни слова. Возможно, они соблюдали радиомолчание, опасаясь встревожить противника. В 12.20 мой радист сообщил, что только что принял радиограмму. Я покинул кресло пилота и взял шифровальную книгу, чтобы прочитать сообщение, из которого следовало, что вражеский флот найден! На лицах всех членов экипажа моего самолета появились возбуждение и радость, что противник наконец обнаружен. Скоро начнется бой! Радиограмма гласила: «Замечены 2 вражеских линкора. 70 морских миль на юго-восток от Куантана. Курс юго-восток. 11.45». Противник оказался прямо позади нас. Я внимательно ждал приказа повернуть и лечь на обратный курс. Как ни странно, 1-я эскадрилья продолжала лететь на юг. Мы ждали и ждали приказа, однако он не поступал. Прошло 10 минут, и я начал сильно волноваться. Наконец я передал радиограмму об обнаружении вражеских линкоров другим самолетам и начал постепенно изменять курс, чтобы выйти в голову соединения. Следуя моим маневрам, самолеты 1-й эскадрильи тоже повернули и пристроились позади моих самолетов. Теперь мы летели на NNW. Ожидая начала боя, все самолеты сомкнули строй. Мы летели на высоте чуть более 8300 футов. В небе начали появляться тучи, однако они не мешали нам видеть океан внизу. Несмотря на повторяющиеся предупреждения членам экипажа не терять бдительности и следить за небом сзади и выше самолета, мы все невольно глядели вперед, надеясь увидеть вражеский флот. Все хотели заслужить честь стать первым заметившим британские корабли. Время 13.00. Низкие облака заполнили небо впереди нас. Прошло уже 5 часов с того момента, как мы вылетели из Сайгона. Вражеский флот может появиться в любой момент. Меня начало трясти от напряжения. И мне страшно захотелось облегчить мочевой пузырь. Наверное такие чувства испытывает человек, перед тем как начинаются состязания атлетов. Точно в 13.03 впереди под облаками показалась черная точка. Это были вражеские корабли, находящиеся на расстоянии 25 миль от нас. Да, это был враг! Скоро мы смогли различить корабли. Эскадра состояла из 2 линкоров в сопровождении 3 эсминцев и маленького транспорта. Линкорами были долгожданные «Принс оф Уэлс» и «Рипалс»! 1-я эскадрилья увеличила скорость и вышла вперед. Капитан-лейтенант Наканиси приказал: «Перестроиться в боевой порядок!» И немного позднее: «Атаковать!» Сейчас противник находился в 8 милях от нас. Мы все еще летели на высоте 8300 футов и находились в идеальной позиции для атаки. Как мы и планировали, бомбардировщики Наканиси увеличили скорость и начали снижаться. Он взял курс на точку впереди и чуть правее неприятеля. Пытаясь удержать дистанцию и не отстать, мои бомбардировщики тоже увеличили скорость, и я начал пологое пике. Я направлялся к левому флангу вражеского строя. Это была наша стандартная практика. 1-я эскадрилья должна была атаковать более крупный корабль, а 2-я - следующий. Все члены экипажа бдительно осматривали небо в поисках вражеских истребителей. Мы ожидали, что они спикируют на нас в любой момент. К нашему изумлению, ни один вражеский самолет не появился. Это было просто удивительно, так как район боя находился в пределах досягаемости британских истребителей. От Сингапура и Куантана было менее 100 морских миль. Исключая наши самолеты, которые начинали атаку, в небе не было видно никого. Позднее мы узнали, что третий разведчик, пилотируемый мичманом Хоаси, первым заметил вражеские линкоры и сообщил бомбардировщикам. Как только он сообщил о вражеских линкорах и получил ответ, что наши бомбардировщики направляются в этот район, Хоаси покинул сцену, чтобы сбросить бомбы на аэродром Куантан и помешать вражеским истребителям взлететь. Без противодействия вражеских истребителей мы могли спокойно выполнить атаку. Взаимодействуя с 1-й эскадрильей, я повел свои самолеты так, чтобы сбросить торпеды во вражеские корабли с противоположного борта. 1-я эскадрилья кружила в 4 милях слева и чуть ближе к противнику. Она приготовилась лечь на боевой курс. Вокруг наших бомбардировщиков начали рваться зенитные снаряды. Самолеты виднелись среди ярких вспышек и клубков белого дыма, возникавших на месте разрыва. Ни один снаряд не разорвался рядом с моей эскадрильей. Возможно, облака укрывали нас от вражеских зенитчиков. Через свой бинокль я изучал строй противника. Большие линкоры шли прямым курсом, окруженные 3 эсминцами. Эсминцы находились чуть впереди линкоров и делали более 26 узлов. Я четко видел длинные белые кильватерные струи, которые оставляли корабли, разрезая воду. Длинная узкая струя белого дыма взлетела вверх со второго линкора. Позднее я узнал, что это было прямое попадание, которого добились горизонтальные бомбардировщики авиакорпуса Михоро во время первой атаки в 12.45. Не было никаких сомнений, что это линкор. Однако чем внимательнее я разглядывал корабль, тем больше он напоминал - или вообще казался им - наш линкор «Конго»! Мы совершенно не знали, где находятся наши корабли. Полностью исключить, что под нами находился «Конго», было нельзя. Едва не состоявшаяся атака наших бомбардировщиков против «Тёкая» прошлой ночью была еще свежа в памяти. Моя кровь похолодела при мысли, что мы атаковали собственные корабли. Однако бомбардировщики 1-й эскадрильи уже выходили в атаку, один за другим. Артиллеристы противника (если это на самом деле был противник!) наполнили небо разрывами зенитных снарядов. Я еще не решился атаковать. Я позвал своего наблюдателя и попросил опознать корабль внизу, указав, что он сильно напоминает «Конго». И я был потрясен, услышав ответ наблюдателя: «И мне тоже он сильно напоминает «Конго». Мы оказались в ужасной ситуации. Я не мог решить, является этот корабль британским линкором или «Конго». Я был на «Конго» 3 года назад и теперь пытался вспомнить детали линкора. К сожалению, я вообще не изучал британские корабли. Мы занимались только американскими. Мои познания относительно британских кораблей были более чем скудными. Еще больше запутал ситуацию запрос одного из самолетов нашей эскадрильи: «Это не наши?» Мои ведомые следили за мной, ожидая, что я приму решение. Если даже атакованный флот и был японским, у него просто не оставалось иного выбора, как вести яростный зенитный огонь, когда самолеты готовились нанести удар. Наши горизонтальные бомбардировщики совсем недавно выполнили атаку. Я не мог сделать вывод, что флот вражеский, только на том основании, что он защищался и стрелял по нам. Моя эскадрилья снова запросила у меня информацию. Я не знал, что делать. Тем временем наши бомбардировщики прошли идеальную точку для начал торпедной атаки. Теперь мы летели на высоте 1700 футов. Облака постоянно сгущались, и видимость ухудшилась. Атаковать вражеские корабли с кормы было трудно. Поэтому наше соединение отважно описало круг под облаками и снова заняло позицию перед целями. Мы смогли лучше разглядеть линкоры. Я испытал огромное облегчение. Теперь я был уверен - корабль под нами не «Конго». Я нервничал и был расстроен. Меня даже начало трясти от возбуждения. Мы повернули и снова влетели в тучу. Внутри нее мы еще раз изменили курс, чтобы запутать противника, и наконец выскочили из облака в исходную позицию для атаки. Это стало возможным, так как нижняя граница облачности варьировалась по высоте от 1000 до 1700 футов. Мы начали атаку, находясь на высоте 1000 футов в 1,5 милях впереди противника. Когда мы выскочили из облаков, артиллеристы противника заметили наши самолеты. Эскадра поставила ужасный огненный барьер, пытаясь сорвать нашу атаку до того, как мы сбросим торпеды. Небо заполнили разрывы снарядов, от которых мой самолет качался и вздрагивал. «Рипалс» уже начал маневр уклонения и сейчас круто поворачивал вправо. Курсовой угол цели становился все меньше и меньше. Наконец корабль повернулся форштевнем ко мне, делая сброс торпеды очень трудным. Предполагалось, что ведущие торпедоносцы выполнят атаку с наиболее выгодных углов. Также ожидалось, что они помогут остальным самолетам атаковать в более благоприятных условиях. Небо заполнил белый дым, разрывы снарядов, трассы зенитных автоматов и пулеметов. Вражеский огонь словно подталкивал меня вниз, пока я снижался к поверхности воды. Индикатор скорости показывал более 200 узлов. Я вообще не помню, как я вел самолет, как я целился, на каком расстоянии от корабля мы находились, когда я сбросил торпеду. Я нажал кнопку сброса, горя от возбуждения. Я действовал почти бессознательно, долгие дни тренировок управляли моими действиями. Гигантский линкор внезапно вырос передо мной. Проскочив почти вплотную к высокой корме, я круто развернулся и помчался прочь. Потом я начал описывать широкие круги против часовой стрелки, поспешно выведя жалующийся бомбардировщик из разворота с крутым набором высоты. Над нами разорвалось не слишком много снарядов. Моторы громко ревели, мой самолет получил умеренные повреждения. Я снова круто пошел вверх и выровнялся, как только мы оказались внутри облаков. Только тогда я сделал глубокий вдох и позволил напряженным мускулам расслабиться. Внезапно мой наблюдатель просунулся вперед сквозь узкую дверь, крича: «Командир! Командир! Случилась ужасная вещь!» Когда я удивленно посмотрел на него, он завопил: «Торпеда не отделилась!» Я почувствовал себя так, будто меня с головой окунули в ледяную воду. Мы все еще несли свою торпеду! Я заставил себя успокоиться и еще раз развернул самолет. Потом я передал экипажу новый приказ: «Мы атакуем снова». Я начал терять высоту, пролетая сквозь облака. Второй заход на линкор был очень опасен. Вражеские артиллеристы были начеку и ждали нас. Мне не понравилась идея лететь сквозь шквал зенитного огня, который на сей раз будет еще плотнее. Мы пробили нижнюю границу облаков. Мы оказались прямо на траверзе вражеского линкора, который описывал широкую циркуляцию. Удача улыбнулась нам - лучшего шанса нельзя было представить! Я толкнул вперед сектора газа и на максимальной скорости заскользил над водой. На этот раз я сильно рванул кнопку сброса. Сквозь мелкую дрожь от попадающих в самолет пуль и осколков я различил сильный толчок, когда торпеда оторвалась от самолета и шлепнулась в воду. Мы были сами виноваты, что не обратили внимания на отсутствие этого толчка во время первого захода. Командир 1-й эскадрильи послал по радио донесение об атаке: «Много торпед попали в цель. Головной линкор сильно накренился, но возвращается в нормальное положение». Так как я не мог определить результат атаки своей эскадрильи, то радировал просто: «2-я эскадрилья выполнила торпедную атаку». Я ожидал, пока соберутся бомбардировщики моей эскадрильи. Во время всей атаки мы сосредоточились исключительно на попаданиях во вражеские корабли. Мы полностью игнорировали все, кроме задачи сбросить торпеды в британские линкоры. Мы даже забыли о собственной безопасности. Однако, как только мы сбросили торпеды, мы смогли заняться своим положением. Трассирующие пули и разрывы снарядов заполнили небо вокруг самолета. Мы чувствовали, как дрожь и удары сотрясают фюзеляж и крылья, когда пули и осколки пробивают металл. Нам казалось, что все орудия нацелены на наш самолет. Мы начали бояться погибнуть. Разве этот страх за свою жизнь не является естественной реакцией человеческой натуры? Пилотам в этом отношении лучше, чем другим членам экипажа. Они заняты таким множеством дел, что им просто некогда думать о другом. Но остальным членам экипажа просто невмоготу сидеть без дела, когда бомбардировщик мчится прямо на врага, на красные и оранжевые вспышки выстрелов. Они должны делать что-то, чем-то себя занять, чтобы не дать страху овладеть собой. Пулеметчики потом сказали мне, что не могли сделать ничего, кроме как открыть огонь по вражеским линкорам, поливая их палубы пулями. В недавнем прошлом, когда мы летали бомбить Чунцин, время между выходом к цели и сбросом бомб было самым неприятным для пилота. Когда вражеские зенитные орудия обстреливают наши самолеты, снаряды рвутся впереди и выше твоей машины, едкий запах пороха наполняет кабину. Он проникает в ваши ноздри, а в сердца проникает страх. Снаряды рвутся так близко, что следующий может стать твоим. Только после того, как мы сбрасывали бомбы и уходили прочь от города, наступало облегчение. В этом отношении бомбардировка и торпедная атака прямо противоположны друг другу. Я выровнял самолет и посмотрел вниз, на место боя. Белый дым струился над «Рипалсом». Это был результат прямого попадания бомбы за 20 минут до начала нашей атаки. Его добилась эскадрилья лейтенанта Сираи Иосими из авиакорпуса Михоро. Горизонтальные бомбардировщики выполнили атаку с высоты 11 700 футов, и 550-фн бомба попала прямо в цель. Во второй атаке две 550-фн бомбы разорвались рядом с кораблем. Это крыло авиакорпуса Михоро под командой лейтенанта Сёдзи Хатиро покинуло базы в Индокитае уже после нашего вылета. Эскадрилья лейтенанта Сираи из авиакорпуса Михоро, которая первой бомбила вражеские линкоры, взлетела через 30 минут после нас. Однако их курс был проложен так, что они прямо натолкнулись на вражескую эскадру. Заметив ее, они немедленно атаковали. 16 самолетов торпедоносных эскадрилий авиакорпуса Гензан торпедировали британский линейный флот в течение 9 минут. Примерно через 4 минуты 8 торпедоносцев авиакорпуса Михоро послали свои торпеды в «Рипалс». Лейтенант Такахаси Кацусаку из 2-й эскадрильи при первом заходе не смог сбросить торпеду. Выйдя из-под обстрела, он развернулся и снова направился сквозь смертоносный барьер на вражеские корабли. Снова торпеда не отделилась от самолета. Каким-то чудом самолет лейтенанта Такахаси пережил обрушенный на него огненный смерч. Позднее выяснилось, что в механизм сброса торпеды попал осколок и его заклинило. Сразу вслед за торпедоносцами авиакорпуса Михоро противника атаковали 26 торпедоносцев «Бетти» авиакорпуса Каноя. Их возглавлял капитан-лейтенант Мияти Ситидзо. Эти самолеты выполнили атаку в течение 20 минут. 2 бомбардировщика разбились вблизи вражеских кораблей после сброса торпед. Менее чем за час 50 базовых торпедоносцев атаковали 2 линкора, сбрасывая один за другим свои торпеды. Вражеские линкоры, получая все новые попадания, постепенно теряли скорость и управляемость. Когда торпедоносцы авиакорпуса Каноя завершили атаку, прибыли 2 эскадрильи горизонтальных бомбардировщиков авиакорпуса Михоро. Они показались прямо над вражескими кораблями, отчаянно пытавшимися уклониться от торпед. Бомбардировщики зашли на цель, держась на высоте 8000 футов. Но «Рипалс» уже превратился в плавучую руину. Он еще двигался, хотя уже довольно медленно, и продолжал терять скорость. Корабль полностью потерял боеспособность и больше не мог считаться заслуживающей внимания целью. Неясным оставалось одно - через сколько именно минут линейный крейсер пойдет на дно. Но «Принс оф Уэлс» с виду еще оставался боеспособным. Он вел интенсивный зенитный огонь. Именно этот корабль и был избран следующей мишенью. Были сброшены 14 бомб 1100 фн. Но во вражеский корабль попала только одна. Она угодила прямо в середину линкора. Одна эскадрилья полностью израсходовала свои бомбы. Пытаясь как можно точнее прицелиться в «Принс оф Уэлс», командир эскадрильи случайно нажал кнопку сброса бомб. Самолет еще находился далеко от вражеского линкора, а бомбы уже полетели вниз. Остальные самолеты эскадрильи увидели это и немедленно сбросили собственные бомбы, которые безвредно попадали в море. Экипаж мичмана Хоаси видел самый драматический момент - последние минуты двух линкоров. Кружась над подбитыми кораблями, мичман передавал по радио живописное описание того, что происходило внизу. Через 20 минут после попадания торпед «Рипалс» начал погружаться. В 14.20 огромный корабль скрылся под водой. Через несколько минут на «Принс оф Уэлсе» произошел сильный взрыв. Через 50 минут после гибели «Рипалса» «Принс оф Уэлс» тоже начал уходить под воду и быстро затонул. Все пилоты и члены экипажей бомбардировщиков, возвращающихся на базы, радовались победе. Мы с ликованием слушали по радио сообщения мичмана Хоаси, который рассказывал, как тонут горящие и взрывающиеся вражеские корабли. На аэродромах Французского Индокитая была подготовлена к атаке вторая волна бомбардировщиков. На базах не могли получить точную информацию о ходе боя, поэтому была подготовлена еще одна массированная атака. Однако как только были получены донесения мичмана Хоаси, атака была отменена. Хоаси следил за гибелью «Принс оф Уэлса», когда он заметил примчавшиеся в район боя 8 вражеских истребителей. Их запоздалое появление ничего не могло исправить. «Рипалс» и «Принс оф Уэлс» уже скрылись под волнами. Хоаси немедленно устремился под прикрытие соседнего облака. Вражеские истребители безуспешно пытались атаковать его разведчика. Хоаси умело уклонился от преследования и благополучно вернулся на базу. Это было большой удачей для нас. Если бы Хоаси не смог подтвердить результаты атаки, наши будущие операции строились бы на основе предположения, что 2 мощных вражеских корабля не уничтожены. Наша свобода действий оказалась бы сильно ограничена. Мы не осмелились бы послать свои корабли в те районы, где их могли уничтожить огромные орудия британских линкоров. Непревзойденная способность наших пилотов выжимать из своих бомбардировщиков каждую лишнюю милю вскоре была продемонстрирована еще раз самым драматическим образом. Мы опасались, что многие наши самолеты будут вынуждены совершить аварийную посадку в Кота-Бару, так как мы совершили вылет ЗА пределы дальности действия. Кроме того, нужно учитывать повышенный расход топлива во время боя. На самом деле ни одному самолету не пришлось садиться в Кота-Бару. Все бомбардировщики сумели вернуться на свои базы в Индокитае. Более того, не вернулись только 3 самолета, сбитые во время атаки вражеских линкоров. Это была огромная и славная победа». Соединение Z было уничтожено без участия кораблей Кондо. Всего были сбиты 3 японских самолета и 28 были повреждены. Вопрос о количестве попаданий, которые получили английские корабли, не прояснен окончательно до сих пор, хотя на многие непонятные моменты пролила свет экспедиция «Job-74». Малые глубины позволили тщательно исследовать лежащие на дне корабли. «Принс оф Уэлс» перевернулся и лежит вверх дном, это облегчило подсчет торпедных попаданий. Выяснилось, что японцы очень сильно преувеличили свои достижения. В действительности линкор достоверно получил одно попадание в левый борт (оно и стало роковым) и три в правый. Попадание в корму с левого борта пришлось в районе сальника левого внешнего винта. Гребной вал был изогнут под углом примерно 45 градусов, опорный кронштейн сорван. Главный механик не остановил вовремя вал, который начало бить со страшной силой. В результате были разворочены дейдвудное устройство и все сальники, началось неконтролируемое затопление. Кроме того, можно заподозрить еще два попадания торпед в броневой пояс, так как в обшивке имеются разрывы по его нижней кромке на значительном протяжении. «Рипалс» лежит на левом борту, поэтому исследовать его повреждения несколько труднее. Подтвердилось попадание одной торпеды в правый борт, но, по английским данным, он получил еще четыре торпеды в левый, что также намного меньше заявленного японцами количества. Больше англичане никак не могли защитить Малайю с моря. Основная часть уцелевших британских кораблей была либо отослана на юг, в Голландскую Ост-Индию, либо отошла на тыловые базы в Индийском океане. Поэтому японская армия могла обходить британские укрепленные рубежи, используя баржи или транспорты. Японцы пересекли полуостров по суше и 19 декабря захватили Пенанг. Теперь Малайское Соединение можно было использовать для обеспечения вторжения на Борнео, которое было предпринято в это же время. Последняя попытка Королевского флота вмешаться и притормозить стремительное продвижение японцев к Сингапуру произошла в Эндау, маленьком городке на восточном побережье Малайского полуострова. Если бы японцы высадили значительные силы в Мерсинге, в нескольких милях южнее Эндау, то значительная часть британской армии была бы отрезана от Сингапура, который находился еще в 100 милях южнее. Японская армия, опасаясь встретить в Мерсинге мощные укрепления, высадилась в Эндау. Город был захвачен 21 января. Однако у японцев было слишком мало сил, чтобы прорвать оборонительную линию Мерсинг - Сунгей. Британское командование в Сингапуре ожидало, что японцы постараются перебросить в Эндау морем большие подкрепления. Эти подозрения подтвердились 26 января, когда в 07.15 самолет заметил большую армаду в 20 милях к северу от Эндау. Несколько кораблей направлялись к островам Анамбас, чтобы высадить десант там. Королевские ВВС бросили в атаку все уцелевшие самолеты из Сингапура и с Суматры. К тому времени, когда началась атака с воздуха, японцы уже расширили плацдармы. Несмотря на сильный зенитный огонь и противодействие японских истребителей, транспорты, техника и высадившиеся войска подверглись бомбардировке. Атака продолжалась до темноты, и англичане потеряли половину участвовавших самолетов. Затем эстафету принял Королевский флот и выслал из Сингапура 2 эсминца постройки Первой мировой войны: «Вампир» и «Танет». «Вампир» имел 6 торпед, а «Танет» - 4. Японцы переоценили силы англичан, так как их авиаразведка донесла о выходе 2 крейсеров. Более того, было передано, что в этом же районе находятся британские подводные лодки. Поэтому на перехват британских кораблей была отправлена сильная эскадра - легкий крейсер «Сэндай» и эсминцы «Фубуки», «Хацуюки», «Сираюки», «Югири», «Амагири». Ночью 27 января возле Эндау произошел маленький, но жаркий морской бой. Противники обменивались артиллерийскими и торпедными залпами, и «Танет» получил несколько попаданий. «Сираюки» осветил его прожектором, после чего «Амагири» и «Хацуюки» добили поврежденный эсминец. 57 моряков были спасены и стали пленными. «Вампир» ускользнул под прикрытием дымзавесы и ушел в Сингапур. Конец Малайской кампании близился, и тысячи людей, включая высокопоставленных чиновников, начали покидать Сингапур через Малаккский пролив и пролив Бангка. Они бежали на Суматру, Яву, даже в Австралию, используя все, что могло держаться на воде. Но лишь немногие корабли сумели спастись. За 3 дня Мобильное соединение адмирала Одзавы потопило более 40 судов артиллерийским огнем и бомбами. Когда в руки японцев попали Южная Суматра, Борнео и Целебес, падение Сингапура было предрешено. А с его захватом японцы прорвали Малайский рубеж и вышли к Голландской Ост-Индии. Неожиданно быстрый захват Малайского полуострова (чуть более, чем за 2 месяца) вызвал новый припадок «победной лихорадки». Ведь война велась уже против великих держав. Японские потери на море во время Малайской кампании были минимальными. Австралийский бомбардировщик потопил транспорт в Сиамском заливе. Голландская подводная лодка О-XVI атаковала 11 декабря 4 груженых транспорта в Патани, но не сумела потопить ни одного. Зато сама лодка подорвалась на британской мине. Еще одна голландская подводная лодка потопила груженый транспорт, а американская подводная лодка «Суордфиш» 16 декабря возле Хайнаня отправила на дно японское торговое судно. Британское Борнео Японское наступление в Малайе и уничтожение там британских сил имели целью обеспечение правого фланга главного удара в направлении южных морей. К востоку от Малайи лежали Борнео, Целебес и остальная Голландская Ост-Индия. Военные силы, которые могли защитить британские или голландские владения, были просто крошечными по сравнению с тем, что японцы бросили в новое наступление. А размеры района боев только усугубляли это неравенство. Борнео, третий по величине остров мира, имел площадь около 260 000 квадратных миль, но население - всего лишь 3 миллиона. На острове имелись примерно десяток мелких городишек и очень большие запасы нефти и другого сырья. По своему расположению Борнео мог угрожать морским путям, ведущим в захваченную японцами Малайю, и лежал барьером на пути японского наступления. В это время островом владела Голландия, исключая небольшой участок на севере, принадлежавший Британии. Так как с самого начала войны Малайя попала под сильнейшее давление, британское командование ничего не смогло выделить для защиты Британского Борнео. Японцы не стали тратить время и сразу использовали эту слабость, сделав оккупацию Борнео составной частью Малайской кампании. Главной целью японцев были нефтяные поля Мири в северном Сараваке и Серии в Брунее. 13 декабря в 05.30 конвой с войсками для захвата Мири и Серии вышел из бухты Камран. Он состоял из эсминцев «Синономэ», «Сиракумо», «Муракумо», 1 маленького охотника за подводными лодками и 10 транспортов. Потом к ним присоединились легкий крейсер «Юра», гидроавианосец «Камикава Мару», а в 09.00 подошли тяжелые крейсера «Кумано» и «Судзуя» вместе с эсминцами «Фубуки» и «Сагири». Высадки были проведены 16 декабря при минимальном сопротивлении. Но главный приз был уничтожен отступавшими англичанами. 8 декабря они взорвали нефтеперегонный завод в Лутонге и уничтожили оборудование промыслов в Мири и Серии. Конвой стоял в Мири до 22 декабря и подвергался случайным атакам голландских и британских самолетов с аэродромов Сингкаван II на границе Саравака и из Сингапура. Транспорты не пострадали, но 17 декабря в 06.50 эсминец «Синономэ», патрулируя возле Лутонга примерно в 9 милях к северу от Мири, был уничтожен таинственным взрывом. Погиб весь экипаж из 228 человек. На эту победу претендует голландская авиация. Захват Британского Борнео не встретил на суше почти никакого сопротивления. Аэродром, который англичане спешно соорудили в Кучинге, Саравак, был захвачен 24 декабря, Британские войска отступили на территорию Голландского Борнео в день Рождества. С 15 декабря японские силы подвергались спорадическим атакам самолетов и подводных лодок. При этом был потоплен эсминец «Сагири», который 24 декабря получил 2 торпеды с голландской подводной лодки К-XVI. Погиб 121 человек. В Кучинге 1 транспорт был потоплен самолетами, еще 1 - той же К-XVI. Еще 3 транспорта были повреждены К-XIV. Капитуляция Британского Борнео была формально подписана 19 января в Сандакане. Следующими в списке числились богатые острова Голландской Ост-Индии. Правительство Голландии начиная с 1940 года вело предварительные переговоры с Великобританией и Соединенными Штатами о защите Юго-Восточной Азии на случай, если Япония начнет войну. Поэтому Голландия объявила войну Японии в тот же день, когда это сделали Великобритания и США. (Япония объявила войну Нидерландам только 11 января 1942 года.) 10 декабря в Батавию (ныне Джакарта) прибыл генерал сэр Арчибальд Уэйвелл, назначенный главнокомандующим силами АБДА. Командование АБДА начало действовать слишком поздно. Оно имело мало войск, кораблей и самолетов, зато отличалось скверной организацией. Уэйвелл скоро обнаружил, что у него слишком много хлопот с Малайей, и передал руководство АБДА голландскому адмиралу Конраду Хелфричу. Однако он оставил оперативное командование морскими, сухопутными и воздушными силами офицерам всех стран, введенным в состав командования АБДА. Так как Хелфрич был также главнокомандующим Королевским Голландским флотом, его штаб находился в Батавии, тогда как штабы армии, авиации и флота АБДА сначала находились в Лембанге, а потом в Бандунге. Эти 3 организации не могли сотрудничать друг с другом и адмиралом Хелфричем. Вообще, номинальный командующий Хелфрич узнавал оперативные планы АБДА только через голландского офицера в штабе ВВС АБДА. Беспорядок усилился, когда командование голландской сухопутной авиацией было передано КВВС, тогда как морская авиация осталась в распоряжении штаба флота АБДА. Это означало, что в морских боях корабли союзников не могут непосредственно руководить воздушным прикрытием. Кроме того, они лишались возможности вести авиаразведку. Голландцы чувствовали, что командование АБДА игнорирует их, хотя почти весь угрожаемый район принадлежал именно Голландии. А кто знал Голландскую Ост-Индию лучше самих голландцев? Хелфрич скоро обнаружил, что его сухопутные и морские силы истощились, так как Уэйвелл постоянно вызывал их для защиты Сингапура. Наконец 3 февраля было создано ударное крейсерское соединение под командованием голландского контр-адмирала Карела Доормана. Но на берегу сотрудничество между штабами АБДА по-прежнему отсутствовало. Хотя защитить Голландскую Ост-Индию было невозможно, голландцы упрямо хотели удержать хотя бы Яву и встретить японский флот всеми имеющимися силами. Организация сил при вторжении в Малайю 2-й флот, Южное соединение, Малайское соединение Линкоры «Харуна», «Конго» (сопровождал армейские транспорты) Тяжелые крейсера «Атаго», «Такао», «Тёкай», «Могами», «Микума», «Кумано», «Судзуя» Легкий крейсер «Сэндай» Эсминцы «Фубуки», «Хацуюки», «Сираюки», «Муракумо», «Синономэ», «Сиракумо», «Исонами», «Уранами», «Сикинами», «Аянами», «Амагири», «Асагири», «Югири, «Сагири» Южный экспедиционный флот Легкий крейсер «Касии» Эсминцы из состава 2-го флота, перечисленные выше. 4. Голландская Ост-Индия Изоляция Явы Японцы планировали захватить внешние острова Голландской Ост-Индии в качестве подготовки к вторжению на Яву. Для высадки они выбрали районы, богатые сырьем, а также пункты, где можно было построить аэродромы. Это помогло бы прикрыть с воздуха дальнейшее наступление. Японцам требовался мощный флот, чтобы провести транспорты к плацдармам, обеспечить огневую поддержку, защитить их от возможных ударов объединенного флота АБДА. В то же время этот флот должен был сам угрожать силам АБДА. Подготовка к захвату Явы включала двойной охват острова. На востоке были созданы два соединения вторжения, которыми командовал вице-адмирал Ибо Такахаси, державший флаг на тяжелом крейсере «Асигара» в Давао. Эти соединения были названы Восточным соединением вторжения и Центральным соединением вторжения. Они располагались так, чтобы при необходимости могли оказывать взаимную помощь. До падения Банджермасина 16 февраля их действия проходили почти одновременно. Восточное соединение должно было блокировать Яву с востока, захватив: Бангка Роудз (на Целебесе, не путать с островом Бангка возле Суматры), Кема, Менадо, Кендари, остров Амбон, Макассар, Бали-Ломбок, Голландский и Португальский Тимор. Для помощи Восточному соединению вторжения адмирал Нагумо использовал свои авианосцы, обычно крейсировавшие южнее Явы. Он разгромил Порт-Дарвин в Австралии, важную военно-морскую базу и представлял постоянную угрозу флоту АБДА. Центральное соединение должно было захватить Таракан, Баликпапан, Банджермасин (все пункты на Борнео), а после падения Сингапура оно должно было нанести удар по восточной Яве. На западе, в бухте Камран, Французский Индокитай, находились Соединение дальнего прикрытия адмирала Нобутакэ Кондо и Южный экспедиционный флот вице-адмирала Дзисабуро Одзавы. Они должны были захватить остров Анамбас и помочь армии захватить Малайю и Сингапур. После падения Сингапура этот флот должен был обеспечить захват острова Бангка и Палембанга, а также юго-восточной Суматры. После этого он должен был высадить десант на западе Явы. На востоке вице-адмирал Ибо Такахаси в качестве сил непосредственной поддержки имел соединение контр-адмирала Такэо Такаги. Пока несколько японских десантных соединений собирались во Французском Индокитае и на Филиппинах, японский флот понес первую серьезную потерю. В бухте Малалаг, Давао, на якоре стояли главные силы восточного десантного соединения. 4 января в 11.00 внезапно появились 10 В-17 американских ВВС. С высоты 30 000 футов они атаковали скучившиеся японские корабли. Воздушную тревогу объявить не успели. 250-фн бомба попала в башню № 2 тяжелого крейсера «Мьёко». 35 человек погибли, 29 были ранены. Осколки поразили еще несколько судов и повредили 4 самолета на палубе гидроавианосца «Титосэ», стоявшего в 545 футах от крейсера. Тяжелый крейсер «Нати» был засыпан осколками. «Мьёко» пришлось вернуться в Сайгон для ремонта, который длился до 26 февраля. Японские истребители не атаковали американцев, зенитный огонь был слабым, и все бомбардировщики вернулись на базу. Японцы оказались застигнутыми врасплох, возможно, сказалось опьянение первыми успехами. Повреждение «Мьёко» не ослабило Соединение прикрытия и ничему японцев не научило. Последующие сокрушительные атаки американских самолетов против стоящих на якоре японских судов это ясно показали. Следующей мишенью японцев стал Целебес, большой остров (70 000 квадратных миль), лежащий к востоку от Борнео. Он ограничивал с востока Молуккское море. Остров состоял из 4 изогнутых длинных полуостровов, разделенных 3 глубокими заливами. Так как местность здесь гораздо выше, чем на Борнео, растительность на Целебесе не такая буйная. На острове нет запасов нефти, зато растут пряности, кофе, имеются значительные запасы золота, меди, олова, алмазов. Он был избран не ради своих ископаемых, а потому, что захват Целебеса открывал японцам путь в Молуккское море и обеспечивал передовые базы для дальнейшего продвижения по Голландской Ост-Индии. Менадо, Кема, Бангка Роудз Первое Восточное соединение вторжения адмирала Такахаси покинуло Давао 9 января и направилось к Менадо, Кема и Бангка Роудз на северной оконечности Целебеса. Против мощного десанта, размещенного на 11 транспортах, в Менадо имелся гарнизон из 1500 человек, причем лишь менее 400 из них были солдатами регулярной армии. Самолеты АБДА безуспешно попытались атаковать японские корабли, когда они подходили к якорной стоянке. Высадка началась 11 января в 03.00, и голландцы были просто раздавлены. Нужды в 334 парашютистах, вылетевших на 27 самолетах из Давао, просто не было. Они больше помешали, чем помогли. (Это был первый случай использования японцами парашютистов. Дул сильный ветер, и выброска была произведена со слишком большой высоты. Техника и люди оказались рассеянными буквально по всему полуострову.) Зато высадка с моря была проведена быстро и умело. Вскоре транспорты смогли покинуть этот район. 21-я воздушная флотилия смогла использовать аэродром Менадо с 24 января. Кендари Восточное соединение вторжения вскоре снова вышло в море, покинув Менадо 21 января. 24 января оно прибыло в Кендари на юго-востоке Целебеса. Американская база гидросамолетов «Чайлдз», покидая гавань Кендари, заметила японцев. Дождевой шквал укрыл «Чайлдз», позволив ей избежать неприятной встречи с 2 японским эсминцами. В 08.00 плавбазу атаковали 6 японских самолетов, но попаданий не было, и база удрала на юг. Кендари ничем нельзя было помочь, и после слабого сопротивления он был захвачен. Японский десант потерял только 2 человек ранеными. К вечеру 24 января Кендари был полностью оккупирован. Это был знатный приз, так как там находилась лучшая авиабаза в Голландской Ост-Индии. 21-я воздушная флотилия немедленно начала ее использовать. С новой базы японские бомбардировщики могли достичь Сурабаи, основной военно-морской базы союзников, и затруднить переброску самолетов из Австралии в Голландскую Ост-Индию. Более того, теперь открылся путь по морю к острову Амбон на востоке и Макассару на западе. Основная морская база была создана в бухте Старинг, чуть южнее Кендари. Остров Амбон Хотя разведка командования АБДА и не подозревала об этом, японцы намечали захватить остров Амбон как можно быстрее. На острове находился гарнизон из 2600 австралийских, голландских, английских и американских солдат. В декабре туда же перебросили австралийский батальон и эскадрилью Королевских австралийских военно-воздушных сил (КАВВС) из 13 «Хадсонов». Теперь Амбон представлял угрозу для Кендари и блокировал продвижение японцев на юг. Японская Императорская Верховная Ставка решила, что срочное вторжение на Амбон опасно, но крайне необходимо. Более 50 самолетов с авианосцев «Сорю» и «Хирю» 24 января начали налеты. К ним присоединилась базовая авиация. Учитывая превосходство японцев в воздухе, австралийская эскадрилья была эвакуирована, оставив Амбон без защиты с воздуха. Японское соединение из 11 транспортов бросило якорь возле острова ночью 30 января. Высадка была произведена перед рассветом 31 января, ее прикрывали самолеты гидроавианосцев «Титосэ» и «Мидзухо», стоявших в Бангка Роудз, Целебес. Гарнизон упорно сопротивлялся, но борьба была безнадежной. Последние войска АБДА капитулировали 3 февраля, полная оккупация острова завершилась на следующий день. Японцы придвинули восточную половину клещей еще ближе к Яве. Бой в Макассарском проливе Первую потерю АБДА понесло, еще не встретившись с японцами. 21 января американский «Бойз», самый сильный из легких крейсеров, налетел на неизвестную скалу в проливе Сейп и был вынужден уйти в Коломбо для ремонта. Эскадра потеряла очень ценную боевую единицу. Макассар на южной оконечности Целебеса был следующей целью японцев. Командование АБДА знало, что готовится новый японский десант, но могло лишь гадать, где именно будет нанесен удар. Было высказано предположение, что это произойдет в Банджермасине, на юго-востоке Борнео. Но где бы это ни случилось, адмирал Доорман был полон решимости попытаться остановить продвижение японцев на юг. Флот Доормана в 00.00 4 февраля вышел из Бунда Роудз (между островом Мадура и Сурабаей). Разведка АБДА сообщила, что корабли с десантом сопровождают 3 крейсера и несколько эсминцев, поэтому силы АБДА примерно равнялись японским. Но это если считать только корабли, а в воздухе японцы имели полное господство. Адмирал Доорман не мог надеяться на поддержку ВВС АБДА, хотя в них входили голландские самолеты морской авиации. Тем не менее Доорман решил попытаться перехватить конвой в Макассарском проливе. Утром 4 февраля, когда объединенная эскадра подходила к проливу, начались атаки японской авиации. Погода, к сожалению, была отличной. Двухмоторные бомбардировщики из Кендари обрушились на «Марблхед». 1 самолет был сбит зенитками, но остальные добились 6 или 7 попаданий и близких разрывов. Крейсер был тяжело поврежден и потерял управление. «Хьюстон» также был серьезно поврежден. Бомба уничтожила его кормовую башню. 48 человек погибли, более 50 были ранены. «Де Рейтер» тоже был атакован, но флагман Доормана маневрировал так умело, что получил лишь мелкие повреждения. «Марблхед» вывалил из колонны и медленно пошел в сторону пролива Бали. Соединение Доормана образовало защитное кольцо вокруг него. Оперативное соединение через пролив Ломбок около полуночи прибыло в Чилачап. Первая реальная попытка остановить продвижение японцев привела к серьезным потерям в кораблях. Японское соединение вторжения Макассар (без эсминца «Судзукадзэ», который был торпедирован подводной лодкой, потеряв 9 человек убитыми) вышло из бухты Старинг и 8 февраля легко захватило Макассар. Японцы потеряли всего 5 человек убитыми и 5 человек ранеными. Голландская оборона была ослаблена постоянными воздушными атаками. Однако 8 февраля в 21.15 торпеда с американской подводной лодки S-37 взорвалась в первом машинном отделении эсминца «Нацусио». В 02.45 его экипаж был снят эсминцем «Куросио». Поднявшийся сильный ветер помешал буксировке, хотя «Куросио» и пытался сделать это. 9 февраля в 07.43 «Нацусио» затонул в 20 милях от Макассара. Его потери составили 8 человек убитыми и 2 ранеными. Налет на Порт-Дарвин Степень непонимания сложившейся ситуации хорошо показывают решения командования АБДА. Генерал Уэйвелл после нескольких налетов японской авиации правильно решил, что противник намерен высадиться на острове Тимор и необходимо усилить его гарнизон. Вот только отправка туда саперного батальона и зенитной батареи никак не могла помочь защите острова. Тем не менее 15 февраля (уже после падения Сингапура!) из Порт-Дарвина вышел конвой из 4 транспортов в сопровождении тяжелого крейсера «Хьюстон» и эсминца «Пири». Конвой был обнаружен японской летающей лодкой Н6К «Мэвис», которая начала слежение. Через 3 часа командиру «Хьюстона» капитану 1-го ранга Руксу это надоело, и он вызвал истребители. Однако в 90 милях от Дарвина «Мэвис» атаковала конвой, зенитный огонь сбил прицел, и бомбы легли далеко от кораблей. После этого прилетел одиночный Р-40Е и отогнал японский самолет, но ответным огнем американский истребитель был сбит. На следующий день снова появился надоедливый разведчик, который вызвал бомбардировщики. В 11.00 прилетели 25 «Бетти» 1-го кокутая и еще 9 «Мэвис» кокутая «Токо». Японские самолеты атаковали конвой с большой высоты. Зенитный огонь «Хьюстона» помешал японцам, и атака оказалась почти безрезультатной. Однако от близких разрывов у транспортов начались течи. В результате командование АБДА приказало конвою вернуться в Дарвин, чтобы не подвергать его риску. 18 февраля корабли пришли в порт, как раз вовремя, чтобы попасть под новую атаку. Авианосцы адмирала Нагумо часто действовали к югу от Явы, поэтому командованию АБДА оставалось лишь гадать: где именно он нанесет следующий удар? Порт-Дарвин превратился в важную промежуточную базу АБДА, хотя и не соответствовал полностью поставленным задачам. Оттуда в Голландскую Ост-Индию отправлялись корабли и самолеты, и он расположился ближе всего к находящейся в опасном положении Яве. Японцы понимали, что сокрушительный воздушный налет на Порт-Дарвин не только помешает переброске подкреплений на север, но и деморализует австралийцев. Японское командование решило нейтрализовать Порт-Дарвин, поэтому было создано специальное оперативное соединение, немного отличающееся от эскадры, атаковавшей Пёрл-Харбор. Оно имело 4 тяжелых авианосца: «Kaгa», «Акаги», «Сорю», «Хирю», но не имело линкоров. Кроме тяжелых крейсеров «Тонэ» и «Тикума» авианосцы прикрывали легкий крейсер «Абукума» и эсминцы «Уракадзэ», «Исокадзэ», «Таникадзэ», «Хамакадзэ», «Касуми», «Сирануи», «Ариакэ». Нагумо покинул Палау 15 февраля с приказом атаковать Дарвин, заправился в бухте Старинг и прошел через море Флорес в море Тимор, направляясь прямо к Порт-Дарвину. Рейд имел две конкретные цели: поддержать высадку на Тиморе, которая была назначена на 20 февраля, и прекратить доставку подкреплений и снабжения на Яву. Авианосцы начали поднимать самолеты 19 февраля в 06.15. Каждый из них выслал по 9 истребителей. «Акаги», «Хирю» и «Сорю» подняли по 18 торпедоносцев, «Kaгa» поднял 27 торпедоносцев. «Kaгa», «Акаги», «Сорю» выслали по 18 пикировщиков, а «Хирю» - 17. Всего в налете участвовали 188 японских авианосных самолетов. Вместе с ними порт атаковали 54 бомбардировщика «Бетти» 1-го кокутая из Амбона и кокутая «Каноя» из Кендари. По пути авианосные самолеты встретили PBY «Каталину» и сбили ее так быстро, что радист не успел ничего передать. Экипажу летающей лодки повезло, его подобрало филиппинское судно. Когда японцы пролетали над островом Мелвилл, австралийский береговой наблюдатель передал по радио предупреждение. Однако утром 10 истребителей Р-40Е в сопровождении «Либерейтора» вылетели на Яву через Тимор. Столкнувшись с зоной плохой погоды, группа повернула обратно, поэтому было решено, что наблюдатель заметил их. История Пёрл-Харбора повторялась. Следующее предупреждение поступило от католической миссии на острове Батерст, и снова на него не отреагировали. Японцы нанесли внезапный удар по плохо защищенному порту, где положение еще больше усложнила забастовка стивидоров, инспирированная коммунистическим профсоюзом. Это уже чисто австралийская специфика, разгрузку судов вели команды под охраной американских солдат, вооруженных винтовками с примкнутыми штуками. В гавани находилось 65 военных кораблей и транспортов, но самыми серьезными были старый американский эсминец «Пири» и такой же старый флашдекер «Уильям Б. Престон», переделанный в плавбазу гидросамолетов. К ним можно добавить шлюпы «Варрего» и «Суон», корветы «Делорейн» и «Катумба», остальные корабли просто не заслуживают серьезного внимания. 18 зениток и горстка совершенно небоеспособных «истребителей» «Вирравей» составляли ПВО Дарвина. На подлете к Дарвину японцы столкнулись с возвращающимися истребителями «Киттихок» и атаковали их. В течение считанных секунд петти-офицер Нагахама сбил 3 истребителя и так повредил четвертый, что тот был вынужден садиться на брюхо. Единственным, кто успел отреагировать, был лейтенант Остеррейхер, который вроде бы сбил 2 самолета. В 09.57 японские самолеты начали сбрасывать бомбы с высоты 14 000 футов, сосредоточив внимание на гавани. Только после этого в Дарвине зазвучали сирены воздушной тревоги. Эсминцы и шлюпы успели дать ход, но торговые суда, стоявшие с потушенными котлами, ничего сделать не сумели. В результате атаки «Пири» был разорван на куски несколькими попаданиями бомб, «Уильям Б. Престон» получил попадание в корму, повредившее руль, но уцелел. Были потоплены 10 транспортов, 3 выбросились на мель, чтобы не затонуть. Получили повреждения почти 30 судов. Самой ощутимой потерей была гибель танкера «Бритиш Моторист» и войскового транспорта «Зеландия». Выбросившиеся на мель транспорты были достаточно быстро подняты и отремонтированы. Прилетевшие почти через час базовые бомбардировщики основное внимание уделили аэродромам, хотя те были практически пусты. Следует отметить, что на этот раз японцы атаковали и портовые сооружения, парализовав работу порта. Впрочем, после захвата Тимора и Явы Дарвин потерял свое значение, и союзники стали использовать Брисбен, Сидней и другие порты на восточном побережье Австралии. Бали - Ломбок Тем временем японцы подготовили следующий шаг на пути к Яве. Их целью стал остров Бали и более крупный соседний остров Ломбок, разделенные лишь узким проливом Ломбок. Бали находился всего в нескольких милях от Явы и входил в архипелаг Сунда, граничащий с Индийским океаном. На севере его омывает море Сунда, за которым лежит Целебес. Если не считать важного стратегического положения по отношению к Яве и Австралии, Бали не имел для японцев никакого значения. Вулканический гористый остров не имел никакой экономической ценности. Однако захват Бали позволял поставить под удар авиации военно-морскую базу в Сурабае. Японцы нашли, что крайне полезные аэродромы Целебеса и Борнео слишком часто приходится закрывать по погодным условиям. Так как климат Бали был гораздо более сухим, погода на острове не мешала бы полетам. Бой у острова Бали (Бой в проливе Бадунг) 19 февраля командование АБДА узнало, что японское оккупационное соединение находится в море, так как 18 февраля эта армада покинула Амбон. Следом за ней вышел из Кендари гидроавианосец «Мидзухо», который должен был обеспечить прикрытие с воздуха в море Банда. Командование АБДА ошибочно предположило, что целью японцев будет Тимор. Оно попыталось усилить гарнизон острова. 15 февраля из Порт-Дарвина вышел войсковой конвой в сопровождении тяжелого крейсера «Хьюстон». Однако на следующий день он был атакован бомбардировщиками возле Тимора, и ему пришлось вернуться. Адмирал Доорман вполне мог перехватить Соединение вторжения Бали, если бы его собственные силы были сосредоточены. Однако его оперативное соединение находилось на востоке Явы, 4 американских эсминца заправлялись в бухте Ратай на юге Суматры. Британские корабли сопровождали войсковой конвой в проливе Сунда, тяжелый крейсер «Хьюстон» возвращался на Яву из Порт-Дарвина. Хотя Доорман и не смог собрать свои силы полностью, он бросил против японцев то, что имел. Вечером 18 февраля он вышел из Чилачапа и направился в Санур Роудз с легкими крейсерами «Де Рейтер» и «Ява», эсминцем «Пит Хейн» и американскими эсминцами «Поуп» и «Джон Д. Форд». (Эсминец «Кортенар» сел на мель, выходя из гавани Чилачапа.) Вторая группа была сформирована в Сурабае. Она состояла из голландского легкого крейсера «Тромп» и американских эсминцев «Стюарт», «Пэрротт», «Джон Д. Эдвардс» и «Пиллсбери». Эта группа должна была прибыть в пролив Бадунг вскоре после атаки кораблей Доормана и отойти на север. Третью атаку должны были выполнить 8 голландских торпедных катеров. Доорман намеревался атаковать японские корабли, высаживающие десант в Санур Роудз незадолго до полуночи 19 февраля. Его группа должна была подойти через пролив Бадунг. Он имеет ширину всего 15 миль и разделяет острова Бали и Нуса Безар. После атаки и частичного уничтожения японских кораблей должна была нанести удар вторая группа. Торпедные катера должны были довершить разгром конвоя. Адмирал Кубо, державший флаг на легком крейсера «Нагара», имел все основания спешить, так как его могли атаковать уцелевшие силы АБДА. Конвой совершил переход за один день, прибыв в Санур Роудз перед полуночью 18 февраля. Противодействия высадке не было, и разгрузка была быстро завершена. Адмирал Кубо хотел покинуть опасный район как можно раньше. На следующий день его соединение подверглось спорадическим атакам В-17. Один транспорт, «Сагами Мару», получил серьезное попадание, но сумел во второй половине дня отправиться назад под прикрытием эсминцев «Арасио» и «Митисио». Другой транспорт, «Сасаго Мару», направился в Макассар в сопровождении эсминцев «Асасио» и «Осио». Именно в это время прибыло соединение Доормана. Бой у острова Бали начался. К этому времени Соединение вторжения Бали оказалось разбросанным, «Арасио» и «Митисио» эскортировали поврежденный «Сагами Мару» в безопасный порт, «Нагара» со своими эсминцами направлялся в Макассар. В 23.00, как только «Асасио» и «Осио» подняли якорь, на юге были замечены вражеские корабли, двигающиеся на север. Легкие крейсера «Де Рейтер» и «Ява» вели свои 3 эсминца. «Пит Хейн» находился в 5500 ярдах у них за кормой, а «Поуп» и «Форд» - на таком же расстоянии за голландским эсминцем. Сначала «Асасио», а потом «Осио» бросили свои транспорты, включили прожектора и открыли огонь осветительными снарядами. Они направились на восток. Это позволяло им перерезать курс голландским крейсерам. «Ява» сразу открыл огонь по «Асасио», а «Де Рейтер» по «Осио» с дистанции 2200 ярдов. Японцы немедленно ответили, но ни одна из сторон не добилась попаданий. После первых залпов легкие крейсера повернули на северо-восток и вышли из боя, повернув в конечном итоге на юг. «Асасио» несколько минут шел на восток, потом повернул на SSO. «Осио» следовал параллельным курсом, но прошел дальше на восток, перед тем как повернуть на юго-восток. В результате он оказался на левом траверзе «Асасио». В 23.05 «Пит Хейн», шедший на север, поставил дымзавесу, которая скрыла американские эсминцы, но так же укрыла японские корабли от них. Ночь выдалась темной, и, как то часто бывает в ночных боях, было крайне трудно различить своих и чужих. Наконец «Пит Хейн» повернул на юг, выпустив торпеды в «Асасио» и открыв огонь в 23.10. Через минуту «Асасио» открыл ответный огонь, и противники начали сокращать дистанцию. В 23.16 «Пит Хейн» был торпедирован и мгновенно затонул. «Поуп» и «Форд» тоже повернули на юг, выходя из боя. Они двигались параллельно «Асасио». («Осио» заплутал в дымзавесе, поставленной «Питом Хейном», и все еще не вступил в бой.) В 23.24 «Асасио» открыл огонь по 2 американским эсминцам, которые поставили дымзавесу и начали отходить на юг. «Асасио» погнался за ними, обменялся торпедными залпами и обстрелял «Форд». Пытаясь уклониться от огня японцев, американские эсминцы описали циркуляцию на юг, а потом, согласно приказу Доормана, повернули на север. Последовала короткая, но жаркая стычка на параллельных курсах между 2 американскими и 2 японскими эсминцами. «Асасио» и «Осио» пришлось уклоняться от 5 торпед, выпущенных «Поупом». Американские эсминцы, временно укрывшись дымзавесой, поставленной «Фордом», отошли на юго-восток. Когда «Осио» прекратил погоню за американскими эсминцами, он заметил еще 1 корабль, который принял тоже за эсминец. Японцы открыли огонь, на что неизвестный противник сразу ответил. Но через несколько минут дуэль прекратилась, и «Осио» присоединился к «Асасио». Каждый корабль заявил, что обстрелял и потопил американский эсминец. Однако в этой фазе боя участвовали только 2 американских эсминца, и ни один из них не погиб. Поэтому самое вероятное, что «Асасио» и «Осио» обстреливали друг друга. Во время отхода «Поуп» и «Форд» слышали перестрелку на севере, что их озадачило. Неустрашимые «Асасио» и «Осио» вернулись к своим транспортам. Однако теперь подходила вторая группа кораблей АБДА. 4 американских эсминца, «Стюарт», «Пэрротт», «Джон Д. Эдвардс» и «Пиллсбери», входили в пролив Бадунг. За ними следовал легкий крейсер «Тромп». Проходя пролив, они видели множество зеленых сигнальных ракет, что их запутало. (Командование АБДА свело вместе английские и французские кодовые книги, но не передало их на корабли Доормана. Поэтому никто не знал, подают эти сигналы друзья или враги.) Капитан 2-го ранга Т.Г. Бинфорд, командовавший американскими эсминцами, оказался в полном мраке, в прямом и переносном смыслах. Он совершенно не знал, чего следует ждать. Однако первый удар мог решить все, поэтому в 00.45 он приказал своим эсминцам дать торпедный залп влево. 15 торпед пошли в сторону «Асасио», «Митисио» и «Сасаго Мару», все еще находившихся в Санур Роудз. Японцы уклонились от торпед, «Асасио» и «Осио» снова бросились на неизвестного противника. Эта пара была замечена «Стюартом» на левом траверзе. Он осветил их и в 02.15 открыл огонь. «Джон Д. Эдвардс» попытался выпустить торпеды, но из аппаратов вышли только две. «Осио» и «Асасио» ответили быстрым и точным огнем, «Стюарт» получил попадание, разбившее отсек рулевой машины. «Джону Д. Эдвардсу» пришлось отвернуть вправо, чтобы избежать столкновения с «Пэрроттом». «Пиллсбери» еще раньше покинул строй и теперь шел параллельно остальным кораблям справа от них. Стрельба «Осио» и «Асасио» была такой эффективной, что американцы ничего не сумели сделать. Они не прорвались к транспортам, и вместо этого были вынуждены отойти на северо-восток. Легкий крейсер «Тромп» шел сзади. «Асасио» и «Оясио» перерезали кильватерную струю «Эдвардса», «Пэрротта» и «Стюарта» и в результате оказались между ними и «Пиллсбери». «Тромп» оказался дальше всех к западу, и в качестве арьергарда столкнулся с «Асасио» и «Оясио». Обе эскадры шли примерно параллельными курсами, направляясь на северо-восток. Вялая перестрелка продолжалась, пока соединение АБДА не повернуло на восток в 02.41. К этому времени «Тромп» получил 11 попаданий в надстройки с «Асасио». Однако он сумел уклониться от торпед «Осио». (Но повреждения крейсера были таковы, что ему пришлось отправиться в Австралию на ремонт.) «Осио» получил попадание в носовую часть, 7 человек погибли. Наконец «Осио» и «Асасио» повернули вправо и, как заботливые пастухи, вернулись к своим транспортам. К этому времени силы АБДА рассеялись в разные стороны. «Пэрротт», ближе других подошедший к берегу, сел на мель, но быстро сумел сам сойти с нее. Он больше не участвовал в бою. В 02.41 «Джон Д. Эдвардс» и «Стюарт» все еще шли единой колонной на северо-восток. «Тромп» шел на восток, находясь в 8000 ярдов на правой раковине эсминцев. «Пиллсбери» двигался на северо-восток, находясь в 3000 ярдах на правом траверзе «Тромпа». В этот момент появились эсминцы «Митисио» и «Арасио». Они оставили поврежденный «Сагами Мару» и пошли на помощь японским кораблям у Бали, взяв курс SW-t-W. Они прорезали строй союзников, оказавшись между «Джоном Д. Эдвардсом» и «Стюартом» справа и «Тромпом» и «Пиллсбери» слева. «Стюарт» включил прожектора, и в 02.47 обе стороны открыли огонь и выпустили торпеды. «Митисио» не смог выдержать сосредоточенный огонь с обоих бортов. Он повернул на север, чтобы выйти из луча прожектора «Стюарта», но получил несколько попаданий с «Джона Д. Эдвардса». Эсминец потерял ход и загорелся. «Митисио» потерял 13 человек убитыми и 83 ранеными. (Однако он был отремонтирован и вернулся в строй.) Бой завершился, обе стороны быстро разошлись на контркурсах, так как имели большую скорость. Никто не стал поворачивать. Это вполне понятно, так как и союзники, и японцы в хаосе и суматохе ночного боя совершенно запутались. Никто не знал, с какими силами он столкнулся. 8 голландских торпедных катеров «выполнили» намеченную атаку 2 волнами по 4 катера. Сначала было выслано 9 катеров, но после выхода из Сурабаи один из них налетел на буй и был вынужден вернуться. Первая волна заметила вдали несколько кораблей, но не выпустила торпеды. Вторая волна никого не заметила. (Так как торпедные катера имели очень низкий борт, видимость с них была очень ограниченной.) Общий результат боя оказался полным разочарованием, особенно учитывая неравенство сил. Один японский эсминец был тяжело поврежден, 2 были легко повреждены, были повреждены еще 2 транспорта. Но в целом Соединение вторжения Бали благополучно вернулось в порт. Союзники потеряли эсминец «Пит Хейн»; легкий крейсер «Тромп» был серьезно поврежден. Флот АБДА часто критикуют за действия в этом бою. Действительно, корабли не были сосредоточены, как то следовало бы. Крейсер встретил всего 2 эсминца, хотя искал более крупные корабли. Эти факторы внесли свой вклад в странные действия союзников. Конечно, японские эсминцы были более новыми и более тяжело вооруженными. Но ведь их было всего два! Действия «Осио» и «Асасио» были умелыми и отважными, именно они расстроили план Доормана. В течение всей войны японцы демонстрировали очевидное превосходство в ночных боях, что было обусловлено несколькими факторами. Они гораздо больше практиковались в ночных действиях на учениях мирного времени, чем союзники. Их 610-мм торпеды имели совершенно немыслимую дальность хода (в 3 раза больше, чем у американских торпед, даже после того, как в 1942 году те были улучшены). Вдобавок японские торпеды почти не оставляли следа. Официальная японская доктрина предписывала ночью первыми использовать торпеды и не стрелять без крайней необходимости (хотя японский порох давал очень тусклую вспышку). Прожекторами рекомендовалось пользоваться как можно меньше. Японцы сохранили торпедные аппараты на тяжелых крейсерах, хотя американцы на этих кораблях торпеды не ставили. (Обе стороны верили мифам о необычайном зрении противника. Союзники считали, что японцы плохо видят в темноте. Японцы полагали, что карие глаза в темноте видят лучше других. Но описания боев показывают, что действия японских наблюдателей часто были феноменальны. Они часто обнаруживали американские корабли раньше, чем американцы с помощью радара.) Кроме того, японская оптика была превосходного качества. Единственной слабостью японцев было то, что торпедный веер нельзя было регулировать. Бали и Ломбок были захвачены японцами 19 февраля. На следующий день японские самолеты начали полеты с аэродрома Бали. Теперь на Яве не оставалось места, недосягаемого для японской авиации. Командование АБДА больше не могло перебрасывать туда никакие подкрепления. Тимор Тимор был самым крупным и самым южным из островов Сунда. Он частично принадлежал Голландии, частично Португалии. Центром Португальской части был Дили, голландской - Купанг. Большая часть населения была полудикой, на Тиморе почти не имелось сырья. Но, как и Бали, этот остров мог послужить промежуточной базы для самолетов АБДА, перебрасываемых на Яву. Особенно важен был Тимор для истребителей, имевших малую дальность полета. Хотя с Тимора до Явы лететь было не дольше, чем с Бали, это был единственный из островов Сунда, куда можно было долететь из Австралии. Все это делало Тимор крайне важным для японцев, так как с его захватом отпадала угроза переброски истребителей союзников на Яву. Войска были погружены на 14 транспортов, на 1 из них находились парашютисты. Японцы высадились на Тимор 20 февраля. После захвата аэродрома парашютисты погрузились на самолеты и были выброшены в Купанг. Японцы полностью захватили остров к 24 февраля, несмотря на сопротивление войск АБДА. Португальцы отправили войска для защиты Дили, но японцы опередили их. Ява была полностью отрезана от Австралии, и теперь ей приходилось сражаться в одиночку. Восточная половина клещей была создана. Голландское Борнео Одновременно с продвижением Восточного соединения на юг адмирал Такахаси выслал из Давао свое Центральное соединение вторжения для захвата Голландского Борнео, чтобы помочь Восточному соединению, если такая необходимость возникнет. После этого оно должно было дожидаться вторжения на восточную Яву. Это было согласовано с действиями адмирала Одзавы, который должен был прикрывать вторжение на западную Яву. Остров Таракан был расположен у восточного побережья Борнео, чуть южнее Британского Борнео. Он был нужен японцам из-за его богатых нефтяных приисков. Кроме того, его захват дал бы японцам базу и аэродром, с которых японцы смогли был прикрывать свое дальнейшее наступление. Таракан оборонял голландский гарнизон из 1300 человек. Соединение вторжения Таракан вышло из Давао 7 января. По пути оно подверглось безрезультатной атаке 3 В-17, базирующихся на Яве. Быстрота действий японцев не позволила командованию АБДА выслать подводные лодки на перехват. К полудню 10 января конвой, состоящий из 14 транспортов с армейской и морской пехотой находился возле острова Таракан. Голландский командир по своей собственной инициативе немедленно поджег нефтяные скважины и взорвал аэродромные сооружения. В 24.00 японский десант начал выполнять двойной охват, а утром 12 января голландцы, оказавшиеся в безнадежном положении, капитулировали. 13 и 14 января голландские самолеты атаковали японцев, еще сильнее разрушив аэродром. Но уже 17 января 23-я воздушная флотилия ВМФ начала использовать отремонтированный аэродром. Баликпапан - Банджермасин Следующей целью был порт Баликпапан, потому что его захват отдавал в руки японцев весь остров Борнео. Кроме того, там находились богатые нефтяные месторождения. Японцы начали собирать Соединение вторжения Баликпапан в Таракане и приказали властям Баликпапана сдать все нефтяные скважины неповрежденными. Из-за плохой погоды силы вторжения имели чисто символическое прикрытие с воздуха. Однако та же самая погода помешала и самолетам АБДА нанести удар раньше, чем японцы уже прибыли к Баликпапану. 23 января 15 транспортов с войсками встали на якорь возле порта. С них были видны огромные столбы дыма, поднимавшиеся над скважинами. Голландцы проигнорировали приказ японцев. Адмирал Сёдзи Нисимура, командующий силами сопровождения, был занят всю вторую половину дня и последующую ночь. Сначала в 15.25 конвои атаковали 3 В-17, вылетевшие из Сурабаи. Транспорты «Тацугами Мару» и «Нана Мару» получили попадания и были повреждены. Тем не менее соединение в 19.25 встало на якорь, и началась высадка войск. Транспорты прикрывал легкий крейсер «Нака» и его эскадра эсминцев. Несмотря на это, около 24.00 голландская подводная лодка К-XVIII торпедировала транспорт «Цуруга Мару». Ночь была очень темной из-за плотных грозовых туч. Нисимура занялся подводной лодкой и совершенно не ожидал атаки кораблей АБДА. Между тем угроза Баликпапану вызвала серьезную обеспокоенность командования АБДА. Чтобы отразить нападение, оно могло использовать американское соединение вице-адмирала У. Гласфорда, находившееся на Тиморе. Оно состояло из легких крейсеров «Бойз» и «Марблхед» и эсминцев «Поуп» (флагман), «Пэрротт», «Джон Д. Форд» и «Пол Джонс». Когда 20 января командованию АБДА стало известно о конвое, идущем на юг, оно сразу приказало американским кораблям перехватить его и уничтожить транспорты. Но на следующий день «Бойз» налетел на неизвестный риф и был вынужден отправиться на ремонт. «Марблхед» из-за неисправности машин не мог дать более 15 узлов. Он продолжал идти на север, но только для того, чтобы, прикрыть отходящие эсминцы. 4 эсминца, развив скорость 27 узлов, направились к Баликпапану, намереваясь прибыть туда около полуночи. Горящие нефтяные скважины четко обрисовывали беззащитные транспорты. Американское соединение, двигаясь кильватерной колонной, атаковало их. Во время первого захода с 03.16 до 03.25 с близкого расстояния были выпущены 10 торпед. Ни одна в цель не попала. Американцы атаковали стремительно и смело, но более спокойный и расчетливый удар дал бы лучшие результаты. Впрочем, они не знали о присутствии кораблей Нисимуры. Эсминцы повернули на юг и выполнили вторую атаку. В 03.30 «Поуп» торпедировал «Суманоура Мару», который сразу же взорвался и затонул. «Форд» обстрелял транспорты в упор, а в 03.45 торпедировал и потопил «Курэтакэ Мару». Последние 2 эсминца в 03.35 торпедировали и потопили «Тацугами Мару». Уходя на юг, они обменялись парой залпов с патрульными катерами. Бой у Баликпапана завершился. Адмирал Нисимура со своими кораблями шел на восток, пытаясь найти подводную лодку. Он находился достаточно далеко от транспортов, когда пришло сообщение об атаке союзников. Японский адмирал даже не думал, что корабли АБДА рискнут атаковать транспорты, находящиеся под таким мощным эскортом, противолодочные операции казались ему более важными. Ведь его соединение уже 2 раза было атаковано подводными лодками, а Нисимура знал, что у командования АБДА их около 40 штук. Однако вполне разумные действия японского адмирала позволили американским эсминцам без помех атаковать транспорты. Таковы превратности войны. Рано утром 24 января японские войска высадились в Баликпапане. Голландский гарнизон сопротивлялся, пока его командир не получил разрешение отвести свои силы на аэродром в Улине, в 120 милях на запад от Самандарии. Поняв, что японцы скоро все равно обнаружат его новые позиции, голландский командир уничтожил все нефтяные скважины и отступил к Муаранмунтаю. В конце концов гарнизон Баликпапана был окружен и захвачен японцами. Это произошло 8 марта. Японские войска из Баликпапана перебрались на баржах в пункт на расстоянии 50 миль от Банджермасина. Оттуда по суше они двинулись к цели. Другая колонна совершила переход в 160 миль прямо из Баликпапана. 16 февраля Банджермасин был захвачен. 28 января 23-я воздушная флотилия начала действовать с аэродрома Баликпапана. 23 февраля начались полеты из Банджермасина. Захват Борнео расширил сферу действия японской авиации. Теперь морские подходы к Сингапуру, Суматре и западной Яве были прикрыты с воздуха. Район восточной Явы был прикрыт после захвата Целебеса и ключевых островов в Молуккском море и море Банда. Организация сил в операции по изоляции Явы 2-й флот, Южное соединение, Соединение Голландской Ост-Индии (вице-адмирал Ибо Такахаси) Восточное соединение поддержки вторжения (вице-адмирал Такео Такаги) Легкий авианосец «Дзуйхо» Гидроавианосцы «Титосэ», «Мидзухо» Тяжелые крейсера «Нати», «Хагуро», «Мьёко» (после 26 февраля) Эсминцы «Икадзути», «Инадзума», «Усио», «Сазанами», «Акэбоно», «Ямакадзэ», «Кавакадзэ» Восточное соединение дальней поддержки Тяжелые авианосцы «Сорю», «Хирю» Легкий авианосец «Дзуйхо» Гидроавианосец «Титосэ» Тяжелый крейсер «Майя» Эсминцы «Акэбоно», «Усио», «Ариакэ», «Сазанами», «Икадзути» Первое восточное соединение вторжения (Бангка Роудз, Кема, Менадо, Кендари) Гидроавианосцы «Титосэ», «Мидзухо» Легкие крейсера «Дзинцу», «Нагара» Эсминцы «Хацукадзэ», «Юкикадзэ», «Амацукадзэ», «Токицукадзэ», «Куросио», «Оясио», «Хаясио», «Нацусио», «Икадзути», «Инадзума» Вторжение на остров Амбон (смотри Соединение дальней поддержки) Второе соединение вторжения Легкий крейсер «Дзинцу» Эсминцы «Хацукадзэ», «Юкикадзэ», «Амацукадзэ», «Токицукадзэ», «Куросио», «Оясио», «Хаясио», «Нацусио», «Арасио», «Осио», «Митисио», «Асасио» Вторжение на Макассар Гидроавианосцы «Титосэ», «Мидзухо» Легкий авианосец «Дзуйхо» Легкий крейсер «Нагара» Эсминцы «Асагумо», «Нацугумо», «Минэгумо», «Куросио», «Оясио», «Хаясио», «Нацусио», «Арасио», «Осио», «Нэнохи», «Митисио», «Хацухару», «Судзукадзэ», «Кавакадзэ», «Умикадзэ», «Хацусимо» Вторжение на Бали-Ломбок Легкий крейсер «Нагара» Эсминцы «Хацусимо», «Нэнохи», «Вакаба», «Митисио», «Осио», «Арасио», «Асасио» Соединение вторжения Тимор Гидроавианосец «Мидзухо» Легкий крейсер «Дзинцу» Эсминцы «Куросио», «Оясио», «Хаясио», «Хацукадзэ», «Юкикадзэ», «Амацукадзэ», «Токицукадзэ», «Сазанами», «Усио» Центральное соединение вторжения (Таракан) Гидроавианосцы «Саньё Мару», «Сануки Мару» Легкий крейсер «Нака» Эсминцы «Умикадзэ», «Кавакадзэ», «Ямакадзэ», «Судзукадзэ», «Нацугумо», «Юдати», «Самидарэ», «Харусамэ», «Асагумо», «Минэгумо» 2-й флот, Южное соединение, Мобильное соединение, дальнее прикрытие (вице-адмирал Нобутакэ Кондо) Линкоры «Хиэй», «Кирисима» Тяжелые крейсера «Атаго», «Такао», «Майя» Эсминцы «Араси», «Хагикадзэ», «Акацуки», «Хатакадзэ», «Новаки», «Хибики» 2-й флот, Южное соединение, Малайское соединение, Главные силы (Южный экспедиционный флот, вице-адмирал Дзисабуро Одзава) Легкий авианосец «Рюдзё» Тяжелые крейсера «Тёкай», «Микума», «Могами», «Судзуя», «Кумано» Легкий крейсер «Юра» Эсминцы «Сиракумо», «Аянами», «Сикинами», «Муракумо», «Сираюки», «Хацуюки» Корабли союзников, участвовавшие в обороне Голландской Ост-Индии Нидерланды Легкие крейсера «Де Рейтер», «Ява», «Тромп» Эсминцы «Витте де Витт», «Эвертсен», «Кортенар», «Ван Нес», «Ван Гент», «Пит Хейн», «Банкерт» Подводные лодки: 12 типа «К», 4 типа «О» США Базы гидросамолетов «Лэнгли», «Чайлдз», «Уильям Б. Престон», «Герон» Тяжелый крейсер «Хьюстон» Легкие крейсера «Марблхед», «Бойз» Эсминцы «Баркер», «Балмер», «Эдсолл», «Джон Д. Эдвардс», «Пэрротт», «Пол Джонс», «Пири», «Пиллсбери», «Поуп», «Стюарт», «Уиппл», «Олден» Подводные лодки: 6 старых типа «S», 22 современных Австралия Легкие крейсера «Перт», «Хобарт» Великобритания Тяжелый крейсер «Эксетер» Легкие крейсера «Данаэ», «Дрэгон» Эсминцы «Тенедос», «Скаут», «Стронгхолд», «Электра», «Энкаунтер», «Юпитер» Подводные лодки: 2 современных Ударное соединение АБДА (сформировано 2 февраля) Тяжелый крейсер «Хьюстон» Легкие крейсера «Де Рейтер», «Тромп» Эсминцы «Ван Гент», «Пит Хейн», «Банкерт», «Стюарт», «Балмер», «Баркер», «Эдвардс» 5. Гибель флота Абда Сокращение сил АБДА произошло не в результате боев. Как ни смешно, но в портах Явы не хватало топлива. На Яве имелись нефтехранилища, хотя и не такие, как на Суматре и Борнео. Однако они находились в глубине острова, а яванцы, работавшие на нефтяных терминалах портов, после начала японских воздушных налетов работать отказались. Поэтому для заправки кораблей в портах нефти не осталось. Точно так же не хватало и боеприпасов. База эсминцев «Блэк Хок» отдала последние запасные торпеды 21 февраля, поэтому пришлось вывести эсминцы «Пиллсбери» и «Пэрротт» из состава морских сил АБДА, так как они не имели торпед. Ремонтные мастерские на Яве не могли обслужить так много кораблей, к тому же они сильно пострадали от бомбардировок. Так как стало невозможно выполнять ремонт и обслуживание, количество боеспособных кораблей начало сокращаться. «Стюарт», поврежденный во время боя в проливе Бадунг, был поставлен в сухой док в Сурабае, только чтобы погибнуть вместе с доком. Легкий крейсер «Тромп», получивший 11 попаданий в надстройки и КДП в том же бою, был отправлен в Австралию на ремонт, так как на Яве его отремонтировать было просто невозможно. Эсминец «Банкерт» был полностью выведен из строя во время воздушного налета на Сурабаю 24 февраля. Эсминец «Уиппл» столкнулся с «Де Рейтером» и тоже вышел из строя. Ему временно приделали «мягкий» нос, но включить в ударное соединение, конечно, не могли. Эсминец «Эдсолл» был поврежден собственными глубинными бомбами, которые взорвались слишком близко к корме из-за неправильной установки взрывателей. Поэтому он мог быть использован лишь для эскортной работы, и то с ограничениями. «Марблхед» тоже нельзя было отремонтировать на Яве, и его отослали на Цейлон. «Блэк Хок» был отправлен в Австралию под эскортом эсминцев «Балмер» и «Баркер», которым требовался немедленный ремонт. К тому же на них не осталось торпед. Даже оставшиеся в распоряжении АБДА корабли были потрепаны. Кормовая башня «Хьюстона» была уничтожена, хотя носовые башни работали. И вообще всем кораблям Доормана требовалась профилактика. Соединение, которое должно было отразить японское вторжение на Яву, было просто слабым. Ситуация была столь отчаянной, что 25 февраля генерал Уэйвелл после совещания с Вашингтоном распустил командование АБДА и возложил ответственность за оборону Явы на адмирала Хелфрича. Всеми силами - сухопутными, морскими и воздушными - теперь командовали голландские офицеры. В отличие от союзников, японское командование, у которого под носом маячила столь богатая добыча, подготовило для вторжения огромные силы. Его планом предусматривалась высадка в 3 местах на западе Явы - в бухте Бантам, в Мераке и Эретенветане - с целью захвата Батавии. На востоке, в 100 милях к западу от Сурабаи, должна была произойти высадка в Крагане. Перед этим следовало захватить остров Бавеан в 80 милях севернее Сурабаи и установить там радиостанцию. 2 соединения прикрытия кружили южнее Явы. Это было Южное соединение адмирала Нобутакэ Кондо (Главные силы) и Первый мобильный флот адмирала Нагумо (Авианосное ударное соединение). Последнее все еще сохраняло свою организацию после налета на Пёрл-Харбор. Они располагались так, чтобы отрезать Яву от Австралии и Индии. Самолеты Нагумо выполнили свою задачу и потопили возле Чилачапа базу гидросамолетов «Лэнгли» с 32 отчаянно нужными истребителями Р-40. Ява была очень важна для японцев из-за ее богатых запасов нефти и многочисленным нефтеперегонных заводов. Остров был самым плотно населенным регионом в мире (более 50 миллионов жителей) и являлся административным и промышленным ядром 3000-мильной цепи островов Голландской Ост-Индии. Это было сердце владений Нидерландов в Южных Морях. Ответственность за захват Сурабаи была возложена на 48-ю пехотную дивизию Императорской армии, которая сражалась на Филиппинах. Она была переведена в Холо и там погрузилась на транспорты. 19 февраля дивизия вышла в море как Первое эскортное соединение. Конвой зашел в Баликпапан, чтобы захватить 56-й полк (без подразделений, находившихся в Банджермасине) и снова вышел в море 23 февраля. 25 февраля к нему присоединилось Второе эскортное соединение, возглавляемое «Дзинцу» и его 9 эсминцами. Для захвата Батавии на западе японская армия свела вместе штаб 16-й армии, 2-ю пехотную дивизию и 230-й полк 38-й дивизии. Конвой из 56 судов покинул бухту Камран 18 февраля. На первом отрезке пути Третье Эскортное соединение прикрывали крейсер «Натори» и его 8 эсминцев. Когда оно подошло к 3 участкам высадки, оно получило подкрепление в виде Западного соединения поддержки из 4 крейсеров и 3 эсминцев, легкого крейсера «Юра» и его 8 эсминцев, легкого авианосца «Рюдзё» и баз гидросамолетов «Титосэ» и «Мидзухо». Бой у Сурабаи (Бой в Яванском море) Командование АБДА знало о сосредоточении кораблей в Холо и получило 24 февраля правильную информацию, что несколько соединений направились на юг. Было сделано правильное заключение, что вторжение будет развиваться по двум направлениям. А вот сделать можно было мало. Разве что дождаться появления японских кораблей на горизонте, чтобы атаковать их, как позволит сложившаяся ситуация. Морские силы АБДА подвергались постоянным атакам базовой авиации с востока, севера и запада. Его воздушные силы сокращались день ото дня. Тем не менее командование АБДА планировало использовать свои уцелевшие бомбардировщики для атаки первых же кораблей, которые будут замечены, а потом обрушить на конвой свое Объединенное ударное соединение. Первым показалось японское Восточное соединение, это были эсминцы Первого эскортного соединения, прикрывавшие высадку на острове Бавеан 25 февраля. Адмирал Хелфрич, командовавший всеми морскими силами на Яве, сразу приказал адмиралу Доорману сосредоточить свой флот в Сурабае, переведя туда тяжелый крейсер «Эксетер», легкий крейсер «Перт» и эсминцы «Юпитер», «Электра» и «Энкаунтер» из Батавии. (Легкий крейсер «Хобарт» тоже находился в Батавии, но на нем не хватало топлива, так как танкер, с которого он заправлялся, был поврежден во время воздушного налета утром 25 февраля.) Однако адмирал Доорман не стал дожидаться прибытия кораблей из Батавии. 25 февраля он использовал свои корабли в Сурабае для ночного поиска вдоль берега на запад к Мадуре, надеясь перехватить транспорты. По возвращении в Сурабаю к нему присоединилась эскадра из Батавии. В это время поступили донесения о больших конвоях к западу и востоку от Явы. Доорман приказал оставшимся в Батавии кораблям - австралийскому легкому крейсеру «Хобарт», 2 старым крейсерам Королевского флота «Дрэгон» и «Данае», 2 британским эсминцам «Стюарт» и «Тенедос» и голландскому эсминцу «Эвертсен» перехватить японский конвой, находившийся, по донесениям, возле Мунтока. Корабли вышли в море в 22.00, но были возвращены в порт 26 февраля в 01.00. 27 февраля это же соединение получило приказ совершить поиск к северу от Батавии. Если 28 февраля до 04.30 не будет обнаружен неприятель, ему следовало уйти через пролив Сунда в Тринкомали на Цейлоне. Все корабли, кроме эсминца «Эвертсен», прибыли туда. «Эвертсен» во время шквала оторвался от эскадры и попытался присоединиться к «Перту» и «Хьюстону», ведущим бой в бухте Бантам. Однако его перехватили эсминцы «Муракумо» и «Сиракумо». После ожесточенного боя голландский эсминец загорелся и выбросился на берег. Второе эскортное соединение, возглавлявшее армаду, направляющуюся в Краган, на подходах к Яве пришло в некоторый беспорядок. Капитан-лейтенант Тамеити Хара, командир эсминца «Амацукадзэ» считал, что адмирал Ямамото поступил неразумно, отправив ударное авианосное соединение для рейда в Индийский океан. Адмирал был убежден, что авиация союзников уничтожена, и возложил прикрытие конвоя на свои базовые самолеты. «Эта отвага подвергла риску операцию по крайней мере в части, касавшейся конвоя, который я сопровождал». Конвой из 51 судна шел 2 колоннами, держа дистанцию 650 ярдов между кораблями и 2000 ярдов между колоннами. Его скорость была достаточно умеренной - 10 узлов, а попытки противолодочного зигзага, по словам Хары, просто позорными. Большая часть транспортов была реквизированными торговыми судами, капитаны которых были сущими младенцами в подобных операциях. Конвой растянулся почти на 20 миль. Его возглавляли 4 тральщика, шедших строем фронта с интервалами 3300 ярдов. За ними таким же строем двигались 3 эсминца. Позади двойной линии завесы находился легкий крейсер «Нака», имевший по маленькому патрульному судну на обоих траверзах. Справа и слева от транспортов шли по 1 эсминцу. Много левее находился легкий крейсер «Дзинцу» с 4 эсминцами 16 дивизиона (в который входил и «Амацукадзэ»). Соединение поддержки восточного района из тяжелых крейсеров «Нати» и «Хагуро» шло в 200 милях за кормой. Опасения Хары вполне могли оказаться справедливыми, если бы голландцы имели побольше самолетов или если бы адмирал Доорман атаковал конвой сразу, как только получил его точную позицию - в 13.37 27 февраля. Одинокая летающая лодка PBY атаковала «Амацукадзэ» 26 февраля в 06.00, но ее бомбы легли в 300 ярдах впереди эсминца. Несколько истребителей, вылетевших из Баликпапана, днем прикрывали конвой. В 17.48 2 американских бомбардировщика В-17 из Маланга прорвались сквозь низкую облачность и сбросили 6-500-фн бомб. Однако прицелились они плохо, 4 бомбы упали в 1500 ярдах от «Амацукадзэ», а 2 - в 500 ярдах от эсминца «Хацукадзэ». Ударное соединение адмирала Доормана не попыталось немедленно перехватить флот вторжения, возможно из-за утомления и страха перед вражескими самолетами. Но скорее всего причиной была нерешительность командования. Флот Доормана во время ночного поиска побывал у острова Бавеан незадолго до того, как японцы захватили его. Удача снова не улыбнулась Доорману, так как это десантное соединение имело чисто номинальное прикрытие. Он повернул назад в Сурабаю 27 февраля в 09.00. Хотя адмирал Хелфрич просил его немедленно атаковать конвои, за которыми постоянно следили самолеты-разведчики, Доорман в 14.00 все-таки вернулся в Сурабаю. Снова Хелфрич приказал ему выйти в море и вступить в бой, и снова Доорман повернул обратно на поиски врага. Разведывательный самолет из Баликпапана сообщал обо всех утренних передвижениях соединения Доормана. Его близость к передовым эшелонам восточного конвоя начала тревожить японское командование. «Нати» катапультировал самолет, который должен был постоянно следить за соединением Доормана. Оба его тяжелых крейсера, «Нати» и «Хагуро», вместе с эсминцами «Икадзути» и «Акэбоно» дали полный ход, чтобы прибыть на место вовремя. Как раз в это время Доорман покидал внешний рейд Сурабаи. Бой в Яванском море стал неизбежен. Первая фаза: 17.25-18.50; 27 февраля Японцы не были застигнуты врасплох, так как разведывательный самолет «Нати» сообщил точную позицию кораблей союзников. Крейсера ударного соединения Доормана шли в кильватерной колонне. Ее возглавлял легкий крейсер «Де Рейтер» (флагман), за ним шли тяжелые крейсера «Эксетер» и «Хьюстон» (мог стрелять только из носовых башен), легкие крейсера «Перт» и «Ява». Слева по борту располагались голландские эсминцы «Витте де Витт» и «Кортенар». Слева по корме у крейсеров шли американские эсминцы «Джон Д. Эдвардс», «Олден», «Джон Д. Форд» и «Пол Джонс». («Поуп» находился в гавани Сурабаи и не мог присоединиться к эскадре Доормана.) В трех милях справа по носу находились английские эсминцы «Электра», «Юпитер», «Энкаунтер». Эскадра повернула с северо-западного курса на запад, почти перерезав путь японскому конвою, двигающемуся на юг. Японцы тоже двигались кильватерной колонной: легкий крейсер «Дзинцу» (флагман 2-й эскадры эсминцев), эсминцы «Юкикадзэ» (имевший на борту контр-адмирала Танаку), «Токицукадзэ», «Амацукадзэ», «Хацукадзэ». Эти корабли шли на северо-запад, но, заметив эскадру Доормана, они пошли прямо на нее, повернув на юг и все еще сохраняя строй кильватера. Это произошло в 17.31. Группа «Дзинцу» шла этим курсом 9 минут, потом повернула на запад, не меняя строя, и еще 9 минут шла параллельно Доорману, держась на расстоянии 30 500 ярдов. В это время, следуя полным ходом на юг, быстро приближались тяжелые крейсера «Нати» и «Хагуро», прикрытые с левого борта эсминцами «Усио», «Сазанами», «Ямакадзэ», «Кавакадзэ». В 17.25 они находились в 13 000 ярдов на север от эсминцев группы «Дзинцу». Установив связь, они тоже повернули на запад, держась в 10 000 ярдов севернее 2 эскадры эсминцев, которая начала описывать широкую дугу на юг и запад. В 17.47 японские крейсера дали первые залпы по «Эксетеру» и «Хьюстону» и держали их под огнем до 16.50. Еще в 13 000 ярдов западнее и почти параллельно тяжелым крейсерам на юг двигалась третья колонна - 4-я эскадра эсминцев, которая тоже готовилась вступить в бой. Это были легкий крейсер «Нака» и эсминцы «Асагумо», «Минэгумо», «Мурасамэ», «Самидарэ», «Харукадзэ», «Юдати». Они продвинулись южнее остальных японских групп и не поворачивали на юго-запад до 17.57. В результате три отдельные группу кораблей двигались примерно параллельно колонне Доормана. В этот момент японцы использовали свое излюбленное оружие - 610-мм торпеды «Лонг Лэнс». Так как в их двигателях использовался чистый кислород, они почти не оставляли следа. «Нака» и его эсминцы дали несколько торпедных залпов в 18.03, 18.10 и 18.15 с дистанции 13 000-15 000 ярдов. Они также начали обстреливать британские эсминцы, которые даже не могли отвечать из-за большой дистанции, и крейсера Доормана. Но серьезных повреждений не получила ни одна из сторон. В 18.22 «Хагуро» выпустил 8 торпед с расстояния 12,5 миль. Тем временем «Дзинцу» и его эсминцы завершили маневр, а в 17.45 открыли огонь по «Де Рейтеру». Британские эсминцы открыли ответный огонь, но попаданий не добились. Группа «Дзинцу» поставила дымзавесу и повернула на запад. В 19.23 «Де Рейтер» получил попадание во вспомогательное машинное отделение, но 203-мм снаряд не взорвался. Первые серьезные повреждения были получены в 18.38, когда «Нати» добился прямого попадания в «Эксетер», на котором возник пожар. Хвост колонны совершил поворот «все вдруг» на 90° и оказался в строе фронта. Японская торпеда попала в эсминец «Кортенар», который в 18.40 взорвался и немедленно затонул. (Учитывая время выпуска торпед - 18.22 - и дистанцию, можно предположить, что ее выпустил «Хагуро».) Ударное соединение пришло в полное замешательство. «Эксетер» горел, погиб эсминец, корабли спонтанно повернули на юг, прочь от японских транспортов. Три японские эскадры, блокировав путь на запад, в 18.40 повернули на юг, к берегам Явы. Их крейсера продолжали вести огонь. Ударное соединение повернуло назад к Сурабае. Во время этой фазы боя японские тяжелые крейсера выпустили 1271 снаряд 203 мм, «Дзинцу» и «Нака» сделали 171 выстрел из 140-мм орудий, и все японские корабли вместе выпустили 39 торпед. Американские эсминцы, которые находились с подбойного борта, пока еще в дело не вступали. Дистанция была очень велика, и ни одна из сторон не блеснула меткостью. Однако японцы сорвали планы Доормана атаковать транспорты. Вторая фаза: 18.50-19.20 В 16.50 соединение Доормана находилось в состоянии полного беспорядка, который усугубляла скверная связь между кораблями. Когда еще существовало объединенное командование АБДА, была опубликована англо-французская кодовая книга, однако по некоторым причинам она так и не попала на корабли АБДА. На борту «Де Рейтера» английский офицер связи должен был передавать приказы Доормана на «Эксетер», который в свою очередь транслировал их на все англоговорящие корабли. Но когда «Эксетер» получил попадание, и его радиорубка была уничтожена, приказы уже нельзя было передать никак. Сигнальные прожектора и семафор стали бесполезны - на остальных англоговорящих кораблях отсутствовала голландская кодовая книга. «Эксетер», все еще пылая, двигался почти прямолинейно курсом SO-t-S. К 17.00 он оказался самым крайним кораблем на левом фланге соединения. 4 американских эсминца пересекли его кильватерную струю и образовали завесу для основной колонны крейсеров. Далее к югу «Перт» и «Ява» сначала повернули на 90° на запад, но потом, выстроившись в кильватер, повернули назад. «Хьюстон» и «Де Рейтер», описав полный круг, присоединились к ним. Теперь в колонне оказались 4 крейсера. Было восстановлено некое подобие порядка. Эскадра теперь состояла из двух групп. В левую входили: подбитый «Эксетер» и эсминцы «Витте де Витт», «Юпитер», «Энкаунтер», «Электра», образовавшие завесу по левому борту «Эксетера». В 10 000 ярдов впереди и в 6000 ярдов правее них шли «Де Рейтер», «Перт», «Хьюстон» и «Ява». Эту колонну слева прикрывали 4 американских эсминца. Обе колонны сохраняли курс SO-t-S до 17.13. Три японских соединения гнались за ними, описывая широкую дугу с юга на юго-восток. Тяжелые крейсера «Нати» и «Хагуро» прошли на восток дальше других кораблей. Все три группы пошли на перехват соединений союзников. Это была маневренная фаза, ни одна из сторон до 17.15 не использовала артиллерию или торпеды. Когда снова завязался бой, «Нати» и «Хагуро», оказавшись самыми северными, выполнили «crossing Т» эскадре Доормана с кормы. В 5000-6000 ярдов южнее шли 8 эсминцев «Дзинцу» двумя колоннами по 4 корабля в 2000 ярдов друг от друга. Сам «Дэинцу» оказался справа от них на половине расстояния до «Нака» и его 6 эсминцев. В 17.15 «Хагуро» и «Нати» открыли огонь по колонне «Де Рейтера», а в 17.18 «Нати» выпустил торпеды по колонне «Экеетера». Союзники не отвечали, но колонна «Де Рейтера» снова круто повернула влево к транспортам, уклоняясь от торпед. Тогда 4-я эскадра эсминцев завязала схватку с «Эксетером» и его прикрытием на дистанции 18 000 ярдов. «Хьюстон», который теперь мог использовать неповрежденные носовые башни, открыл ответный огонь по «Нака». Однако перед объединенным ударным соединением встала новая проблема, так как обе группы шли сходящимися курсами, когда группа «Де Рейтера» повернула на северо-восток на колонну «Эксетера», которая по-прежнему двигалась на юг. Произошла вторая свалка, в которой корабли опять сломали строй. Более того, соединение подвергалось нажиму с севера и запада, словно японцы почуяли затруднения Доормана. Контр-адмирал Такео Такаги, командующий Восточным соединением поддержки, приказал транспортам повернуть и двигаться прямо к местам высадки. Третья фаза: 19.20-19.50 Началась новая атака японцев. Тяжелые крейсера «Нати» и «Хагуро» двигались на восток, держась на дистанции 19 000 ярдов от соединения Доормана, которое после неизбежного замешательства снова построилось и двигалось на юг. Оба тяжелых крейсера вели огонь из своих 203-мм орудий, и в 17.24 они сделали новый залп торпедами. Наконец в 17.26 они развернулись и начали склоняться на SW-t-W, прекратив огонь. В 12 000 ярдов на северо-восток от восстановленной колонны «Эксетера» находились «Дзинцу» и его 8 эсминцев, шедшие на SO-t-O и готовящие торпедную атаку группы «Эксетера» и 2 его сопровождающих. Южнее и слегка к западу от «Дзинцу» «Нака», выстроив свои эсминцы в 2 колонны (4 и 2 корабля) на своей правой раковине тоже намеревался атаковать поврежденный «Эксетер». «Эксетер» прикрывали с правого борта эсминцы «Юпитер», «Витте де Витт», «Энкаунтер» и «Электра». Группа двигалась очень медленно, так как «Эксетер» мог дать только 5 узлов. Колонна «Де Рейтера» находилась теперь впереди «Эксетера», и ее прикрывали слева 4 американских эсминца. Она шла на северо-восток под прямым углом к курсу «Эксетера». К 17.20 видимость в районе боя стала еще хуже. В предыдущие полчаса союзники ставили дымовые завесы, с которыми смешался дым пожаров «Эксетера». Это было плохо для союзников, так как они не могли хорошо видеть «Нати» и «Хагуро», да и остальные 2 группы японцев просматривались тоже смутно. В это же время самолеты-корректировщики с «Нати», «Дзинцу» и «Нака» ясно видели Доормана и корректировали артогонь. Передовые эсминцы «Дзинцу» выпускали свои торпеды с расстояния 15 000 ярдов с 17.26 по 17.28. Затем они разворачивались и ложились на северо-западный курс. «Нака» выпустил торпеды с 18 500 ярдов в 17.20, поставил дымзавесу и повернул почти точно на запад. Его колонна из 4 эсминцев сблизилась на 10 000 ярдов, выпустила торпеды и повернула следом за лидером. По каким-то причинам 2 остальных эсминца группы «Нака» - «Асагумо» и «Минэгумо» - продолжали сближение и не выпускали торпед, пока не оказались на расстоянии 6500 ярдов от цели. Никаких объяснений такому сближению в японских источниках не найдено, возможно, это был просто припадок безумной отваги. «Банзай!» - и вперед... В это время британские эсминцы «Энкаунтер» и «Электра», видя опасность торпедной атаки, вышли из строя и пошли прямо на юг, чтобы отразить ее. Потом они повернули на запад и, наконец, склонились на северо-восток. «Энкаунтер» завязал артиллерийскую дуэль с «Минэгумо». Корабли шли параллельными курсами на расстоянии всего 3000 ярдов. Перестрелка длилась с 17.30 до 17.40, и, как ни странно, противники почти не получили повреждений, несмотря на дистанцию пистолетного выстрела. «Электра» всадил снаряд в «Асагумо» с расстояния 5000 ярдов, заставив того на несколько минут потерять ход. 4 человека были убиты. Однако на следующий день японский эсминец добрался до Баликпапана. В свою очередь «Асагумо» добился 2 попаданий в «Электру». Британец какое-то время пытался отойти на восток, но в 17.46 затонул. Тем не менее отвага, с которой 2 британских эсминца пошли в контратаку (сначала им противостояли 2 легких крейсера и 14 эсминцев), хорошо продемонстрировала их вышколенность и лучшие традиции Королевского флота. Тем временем адмирал Доорман снова решил попытаться прорваться к транспортам, которые, как мы знаем, находились довольно близко. В 17.20 колонна «Де Рейтера» начала поворачивать на северо-восток и, так как японские корабли вроде бы начали отходить (не считая «Асагумо» и «Минэгумо»), продолжила циркуляцию. Впрочем, 4 американских эсминца отправились на охоту за транспортами самостоятельно, двинувшись почти точно на север. Адмирал Доорман, временно оставив в покое японские транспорты, описал круг и направился на юго-восток, держась левее «Эксетера» и 2 его сопровождающих. Американские эсминцы находились в 10 000 ярдов на северо-восток от группы «Де Рейтера» и тоже повернули. Экипажи кораблей ударного соединения были измотаны и разочарованы, на кораблях не хватало топлива и боеприпасов. В этот момент казалось, что битва закончилась. Соединение Доормана было значительно ослаблено, так как 1 тяжелый крейсер горел, а 1 эсминец затонул. Четвертая фаза: 20.50-21.10 Немного отойдя на восток и не увидев японцев, адмирал Доорман решил еще раз попытаться найти транспорты. Он направился почти точно на север, прямо на транспорты. Его противник - адмирал Такаги - совершенно не представлял сложившейся ситуации. Возвращаются ли союзники в Сурабаю для дозаправки? Знают ли они о присутствии Главных сил адмирала Такахаси к востоку от острова Мадура? Собирается ли Доорман еще раз атаковать транспорты? Но главной обязанностью Такаги была защита транспортов, поэтому он лег на курс, который перекрывал пути подхода к ним с юга. Расчеты Такаги оказались верными, и в 18.50 противники снова увидели друг друга. Колонну союзников возглавлял «Де Рейтер», за ним шли «Перт», «Хьюстон» и «Ява». Британский эсминец «Юпитер» располагался слева по носу, а 4 американских эсминца - справа по корме. «Дзинцу» и его 8 эсминцев двигались на север слева от колонны Доормана на расстоянии 17 500 ярдов строго параллельно ей. «Нати» и «Хагуро» находились тоже слева на расстоянии 16 000 ярдов и чуть севернее эскадры союзников. Они ненадолго включили прожектора и в 18.55 открыли огонь, поставили дымзавесы и повернули на север. Крейсера союзников с 18.55 до 19.10 вели ответный огонь, а потом отвернули от транспортов, медленно склоняясь на восток. Группа «Дзинцу» шла на север до 19.07, когда они выпустили торпеды по колонне, отворачивающей союзников с расстояния 21 000 ярдов. «Дзинцу» и 2 его колонны эсминцев повернули на северо-запад. Ни одна из сторон во время этой перестрелки на большой дистанции повреждений не получила, но транспорты в очередной раз остались целы. Пятая фаза: 00.30-01.00; 28 февраля Потеряв контакт с противником, адмирал Доорман снова попытался пробиться на север. Но на этот раз его соединение еще раз уменьшилось. Хотя он твердо знал о наличии в этом районе минных полей, эсминец «Юпитер», видимо, налетел на мину, потому что затонул после страшного взрыва. Доорман также отослал американские эсминцы (старые четырехтрубники просто не могли развить требуемую скорость) назад в Сурабаю для дозаправки и потом в Таджонг Приок за торпедами. Его колонна крейсеров теперь не имела при себе ни одного эсминца. Она снова шла на север в прежнем строю. Наблюдатели «Нати» заметили союзников в 22.33 на расстоянии 16 000 ярдов. В это время «Нати» и «Хагуро» двигались на юг, и колонна Доормана оказалась у них слева по носу. Вездесущий «Дзинцу» со своими 8 эсминцами сейчас направлялся на юго-запад и находился в 16 000 ярдов на северо-запад от Доормана. Он плавно повернул вправо и лег на курс северо-восток, прикрывая транспорты. 2 японских тяжелых крейсера вступили в бой с 4 крейсерами союзников в одиночку. В 22.37 «Нати» и «Хагуро» открыли огонь и шли на юг еще 5 минут, а потом повернули на север, отрезая Доорману путь к транспортам. В 22.40 колонна Доормана открыла огонь по японским крейсерам и через 4 минуты повернула на 5’ вправо, прекратив стрельбу. Японские тяжелые крейсера в 22.52 снова открыли огонь, но стреляли тоже лишь 4 минуты. Потом «Нати» выпустил 8 торпед, а «Хагуро» - 4 с расстояния 14 000 ярдов. Одна торпеда попала в корму «Де Рейтера». Последовал взрыв боеприпасов, крейсер, объятый пламенем, вышел из колонны вправо и быстро затонул, унеся с собой адмирала Доормана и 344 члена экипажа. Он сделал все, что можно требовать от адмирала, силы которого настолько меньше. Через 4 минуты торпеда попала в «Яву». На этом крейсере тоже вспыхнули пожары, и он пошел следом за «Де Рейтером» на дно. Целыми остались только «Хьюстон» и «Перт». Своим последним приказом Доорман отправил их в Батавию, запретив подбирать спасшихся. Вот что пишет капитан 2-го ранга Масао, флагманский артиллерист 5-й дивизии крейсеров: «Когда в 17.30 мы встретили противника, я подумал, что солнце скоро зайдет. Поэтому я решил, что мы сможем уничтожить противника, если продолжим бой ночью после боя в сумерках. В это время все офицеры штаба разделяли невысказанное убеждение, что конвой может быть уничтожен, если 5-я дивизия серьезно пострадает, и у нас был единственный способ - вести бой на большой дистанции от 20 000 до 23 000 метров, где противник нас не достанет, а в подходящий момент выпустить торпеды Type 93 и добить его. Мы выпустили торпеды в 18.26, в 18.33 по приказу «Стрелять по готовности», а затем в 18.37 поступил новый приказ. Поддержав атаку эсминцев и следуя параллельным курсом с противником, 5-я дивизия примерно в 18.40 перешла к преследованию противника, направляясь на юго-восток. Примерно в 18.50, когда торпеды первого залпа, по нашим расчетам, должны были достигнуть цели, взрывов от попаданий не последовало. Адмирал Такаги спросил штаб, что делать дальше. в ответ старший офицер штаба Ко Нагасава ответил, что мы должны дать бой ночью. Затем кто-то из штаба спросил связиста о времени захода солнца, ответили, что это будет в 19.50, поэтому мы впервые сообразили, что до захода солнца еще много времени. Так как оставался еще добрый час, мы просто продолжили бой. Однако с этого момента и мы, и противник ныряли в дымзавесы, которые ставили эсминцы, и выходили из них, что замедляло артиллерийскую дуэль. В этом бою, как только наши корабли показывались из дымзавесы, вражеские снаряды немедленно летели в них. Нам требовалось некоторое время, чтобы провести расчеты для артиллерии. Позднее, когда мы вспоминали бой у Макассара, мы заподозрили, что противник может использовать радар для наводки. После атаки в 19.18 мы второй раз выпустили торпеды. Затем с 19.24 эскадры эсминцев стреляли торпедами. С этого момента рядом с кораблями 2-й ЭЭМ поднималось множество высоких столбов воды. Мы начали опасаться, что эсминцы попали на вражеское минное поле. Опасаясь мин, мы повернули на обратный курс и пошли прочь от берега и, соответственно, от противника. Когда дневные столкновения почти завершились, мы приказали кораблям донести о наличии боеприпасов. За полтора часа были собраны все донесения, выяснилось, что боеприпасов осталось неожиданно мало, и мы начали реально беспокоиться об оставшихся запасах. В ночном столкновении мы продолжали стрелять по противнику с дистанции от 17 000 до 18 000 метров, не используя прожектора. Старший артиллерист потребовал выключить их, потому что он мог видеть цели, когда они включены. В дневном бою торпедные аппараты «Нати» отказали, и мы не могли выпустить торпеды. Выяснилось, что расчет просто забыл, что клапан баллона сжатого воздуха для пуска торпед уже полностью открыт, и когда минный офицер приказал выпустить торпеды, просто не смог повернуть вентиль дальше. В результате доложили, что торпедный аппарат неисправен. В настоящем бою такие неожиданные и абсурдные события все-таки случаются. Однако торпеды, которые не удалось выпустить днем, были выпущены в ночном столкновении, и мы добились большого успеха, потопив два вражеских крейсера. Это сразу вернуло авторитет минному офицеру и его матросам, который был утерян днем. В результате оказалось, что ты никогда не можешь угадать, что случится к твоей пользе. После ночного боя мы снова проверили наши запасы снарядов и торпед. Оказалось, что их слишком мало. И мы начали беспокоиться, что делать в будущем столкновении. Вспоминая бой, я понял, что учения, которые обычно следовали после серии атак, закончились. Я ясно чувствовал, что без адекватных тренировок действий после атаки трудно уничтожить противника, потому что в реальном бою моряки действуют не лучше, чем во время нормальных учений». Шестая фаза: 11.00-13.40; 1 марта Но, даже добравшись до Батавии, «Хьюстон» и «Перт» не оказались бы в безопасности, так как поблизости находилось еще одно мощное японское соединение, прикрывавшее высадку на западной Яве. Тем не менее оба корабля направились в Батавию, куда и прибыли ночью. Поврежденный «Эксетер», «Энкаунтер» и «Поуп» вернулись в Сурабаю. «Эксетер» немного подлатали и заправили топливом, похоронили убитых. Вечером 28 февраля 3 корабля вышли в море с приказом добираться до Коломбо через пролив Сунда. Планом предусматривалось, что днем они пройдут восточнее острова Бавеан к южному берегу Борнео, а затем ночью прорвутся через пролив Сунда. Надежда была весьма шаткой, однако и она разлетелась, когда 1 марта корабли были обнаружены японским самолетом. Адмирал Такаги уже дожидался их. 1 марта в 11.03, патрулируя приверни в 90 милях от острова Бавеан, «Нати» и «Хагуро» с эсминцами «Ямакадзэ» и «Кавакадзэ» заметили на ONO вражеский крейсер и эсминец в 30 000 метров. Которых на самом деле оказалось два. Они шли на запад. Так как японские крейсера израсходовали накануне почти все боеприпасы, было решено вызвать на помощь «Асигару» и «Мьёко». В 11.18 и 11.27 были подняты два гидросамолета. В это время противник попытался спастись, сначала повернув на север, а потом на восток и поставив дымовую завесу. 5-я дивизия повернула на восток и пустилась в погоню. С запада появился адмирал Такахаси с тяжелыми крейсерами «Асигара» и «Мьёко». В 11.40 он оказался прямо на западе от «Эксетера» на расстоянии 30 500 метров. Чуть восточнее находились эсминцы «Акэбоно» и «Икадзути». Попавшие в ловушку корабли союзников продолжали следовать на северо-запад. Бой начался примерно в 11.40, когда корабли союзников открыли огонь по «Акэбоно» и «Икадзути». «Асигара» и «Мьёко» немедленно открыли ответный огонь. 3 спасающихся корабля немедленно поставили дымзавесу и повернули вправо. К 10.00 они шли курсом на восток. «Асигара» и «Мьёко» шли параллельным курсом в 15 000 метров на северо-запад, ведя постоянный огонь. «Акэбоно» и «Икадзути» находились южнее обреченных кораблей союзников, двигаясь параллельно на расстоянии 11 000 метров. «Нати», «Хагуро» и еще 2 эсминца находились дальше к югу, тоже двигаясь параллельным курсом, но на расстоянии 24 500 метров. В 11.50 крейсера Такахаси открыли огонь с дистанции 23 500 метров, в 12.25 то же самое сделала 5-я дивизия с дистанции от 16 000 до 18 000 метров. Хотя противник пытался скрыться на востоке под прикрытием дымзавес, начиная с 12.40 были зафиксированы несколько попаданий. Одновременно была проведена торпедная атака, которая нанесла решающий удар английскому тяжелому крейсеру «Эксетер». Затем японские корабли занялись двумя эсминцами. Английский эсминец был потоплен в 13.30, но второй ушел под прикрытием дождевого шквала. Адмирал Такахаси приказал 5-й дивизии возвращаться в Банджермасин, а сам со своими кораблями продолжал погоню. Наконец возле южного побережья Борнео второй эсминец стал жертвой атаки самолетов 4-й дивизии авианосцев и 11-го воздушного флота. Подошедшие крейсера добили поврежденный корабль, который оказался американским эсминцем «Поуп». В бою 1 марта «Асигара» и «Мьёко» израсходовали 1171 снаряд 203 мм, «Нати» и «Хагуцро» - 288 снарядов. Кроме того, были крейсерами и эсминцами выпущены 293 снаряда 127 мм и 35 торпед. В результате на «Нати» осталось всего 7 снарядов на орудие главного калибра, а на «Хагуро» - 19 снарядов. 4 оставшихся американских эсминца «Джон Д. Форд», «Пол Джонс», «Джон Д. Эдвардс» и «Олден» покинули Сурабаю 28 февраля, ночью проскользнули проливом Бали, хотя его охраняло Ударное соединение Бали (эсминцы «Хацухару», «Нэнохи», «Вакаба» и «Хацусимо»), и благополучно добрались до Австралии. Бой в Яванском море трудно назвать классическим по любым критериям. На бумаге соединение Доормана почти равнялось силам японцев на 27 февраля. Однако ряд факторов снижал его возможности: усталость от постоянного патрулирования, возраст кораблей, отсутствие общего языка и общей кодовой книга, отсутствие связи с беретом. Кроме того, соединение состояло из кораблей разных стран, которые никогда не действовали совместно. Господство японцев в воздухе также внесло свой вклад в общее поражение союзников, хотя бой происходил почти исключительно между кораблями. (Австралийские «Буффало» атаковали японские корабли, но безрезультатно.) Однако японские гидросамолеты с тяжелых и легких крейсеров, действовавшие в качестве корректировщиков, дали японцам серьезное преимущество. Налеты японской авиации на порты Явы еще больше усилили трудности Хелфрича. Результатом всех этих усилий и жертв стала задержка вторжения на Яву меньше чем на 24 часа. Японский флот полностью выполнил свою задачу. Он показал необычайное умение в ночных боях, и это его преимущество еще скажется не раз и не два. Войска, предназначенные для высадки на восточной Яве, прибыли к цели вообще без происшествий. Бой у Батавии (Бой в проливе Сунда) Бой возле Сурабаи не задержал высадки на западной Яве на трех плацдармах: в бухте Бантам, возле Мерака и Эретенветана. Высадки начались вечером 28 февраля. «Хьюстон» и «Перт» заправились в Батавии, которая подвергалась постоянным налетам с воздуха, и в 19.00 вышли в море, направляясь в Чилачап через пролив Сунда. В 40 милях западнее японские войска высаживались на берег в бухте Бантам. В непосредственной близости от пладцармов находились тяжелые крейсера «Микума» и «Могами» и эсминцы «Сиракумо», «Муракумо», «Фубуки», «Сираюки», «Хацуюки», «Асакадзэ», «Сикинами». «Хьюстон» и «Перт», двигаясь сначала на юг, а потом на юго-восток, чтобы обогнуть остров Баби, заметили прямо впереди колонны транспортов на расстоянии примерно 12 миль. Это произошло 1 марта в 00.15. Транспорты прикрывали только 2 эсминца - «Харукадзэ» и «Хатакадзэ». Однако как раз в тот момент, когда крейсера заметили транспорты, их самих обнаружил эсминец «Фубуки», шедший в одиночестве далее на западе на их правом траверзе. Японские суда начали хаотично маневрировать. Когда «Хьюстон» и «Перт» обрушили на транспорты огонь своих орудий, в 00.31 «Харукадзэ» дал ход и пошел на северо-запад, ставя дым-завесу, чтобы прикрыть уязвимые войсковые транспорты. «Хатакадзэ», который находился в нескольких ярдах позади транспортов, взял севернее, исчез в дымзавесе и помчался к главным силам Третьего эскортного соединения. В результате двум крейсерам противостоял один «Фубуки». Еще более усилили замешательство последние уцелевшие самолеты союзников, которые в это время атаковали транспорты. Главные силы японского флота оказались разбросаны слишком широко. 12-й дивизион эсминцев находился в 12 милях на запад, а тяжелые крейсера «Могами» и «Микума» вместе с эсминцем «Сикинами» - в 14 милях на северо-запад. Остальные корабли находились ближе, но и они не могли оказать немедленной помощи транспортам. Все бросились на полной скорости в атаку на неожиданно появившихся налетчиков. Естественно, что «Хьюстон» и «Перт» шли прямо на транспорты. Единственным их противником в этот момент был «Фубуки», который огибал восточную оконечность острова Баби. Это отняло у него почти 20 минут, после чего он, наконец, смог открыть огонь. 1 марта в 00.06 эсминец «Фубуки», который патрулировал в восточной части бухты Бантам, заметил на востоке два черных силуэта на расстоянии 10 000 метров. Он немедленно сообщил об этом по радио. В 00.13, поняв, что это 2 вражеских крейсера, он повторил предупреждение. В это время крейсер «Натори» вместе с 11-м ДЭМ (минус «Фубуки») патрулировал в 8 милях к северу и тоже заметил два силуэта на OSO. После этого «Фубуки» обогнал остров Баби и занял позицию в 8000 метров позади противника, докладывая о его перемещениях. В 00.29 противника заметил эсминец «Харукадзэ» и доложил об этом. Основываясь на этих донесениях командир Третьего эскортного соединения адмирал Кэндзабуро Хара приказал крейсерам «Могами» и «Микума» и эсминцу «Сазанами» отогнать противника. В 00.29 он передал приказ «Натори» и эсминцам: «Приготовиться к торпедной атаке. 11-й ДЭМ следует в кильватер «Натори». В 00.30 он приказал крейсерам и 5-му ДЭМ («Харукадзэ», «Хатакадзщэ», «Асакадзэ») собраться вместе. Теперь «Хьюстон» и «Перт» были обречены, ведь к ним приближались 3 японских крейсера и 9 эсминцев. «Фубуки» гнался за ними 14 минут, находясь под огнем кормовых башен «Перта». В 00.44 он повернул вправо, выпустил торпеды и исчез на севере в собственном дыму. Этот торпедный залп был крайне рискованным, ведь если торпеды пройдут мимо крейсеров союзников, они пойдут прямо на собственные транспорты. В 00.35 «Харукадзэ» сообщил: «Вижу два вражеских крейсера на ONO южнее острова Бабеан». В 00.37 противник открыл огонь по японскому конвою, и «Харукадзэ» немедленно поставил дымовую завесу между транспортами и противником. Тем временем «Фубуки», догнавший противника, дождался, пока в 00.43 тот повернет вправо, и выпустил по концевому крейсеру все 9 торпед с его левого траверза на минимальной дистанции 2500 метров. Он сделал еще несколько выстрелов, но тут торпеды попали в цель, и крейсер снизил ход. Он попытался отстреливаться, однако «Фубуки» попаданий не получил. Оценив ситуацию, адмирал Хара в 00.45 приказал 11-му и 5-му ДЭМ: «Эсминцам атаковать!» Одновременно он передал приказ 12-му ДЭМ («Сиракумо» и «Муракумо») присоединиться к ним. 11-й ДЭМ, несмотря на яростный огонь противника, в 01.10 выпустил по 9 торпед с каждого эсминца с дистанции около 3500 метров, следуя параллельным курсом на правом траверзе второго крейсера. После этого эсминцы отвернули на север, поставив дымовую завесу. Флагман 5-го дивизиона «Харукадзэ» получил попадание, и у него начались проблемы с рулевым управлением. В результате возможность торпедной атаки была упущена. «Хатакадзэ» также не сумел выпустить торпеды, и лишь «Асакадзэ» в 01.13 выпустил 6 торпед. Тем временем появился «Натори», мчавшийся на помощь, и в 01.13 открыл огонь по головному крейсеру, используя прожектора, в 01.14 он выпустил 4 торпеды. После этого командир крейсера приказал эсминцам, израсходовавшим торпеды, присоединиться к нему. Чтобы уклониться от торпед «Фубуки», 2 крейсера описали циркуляцию, а затем снова повернули на запад, двигаясь параллельно транспортам. Но теперь появились Западное соединение поддержки и Третье эскортное соединение. В 00.52 по крейсерам открыл огонь эсминец «Хатакадзэ». Казалось, что все японские корабли прибыли в район боя одновременно, так как их колонны возникали со всех сторон, ведя огонь и выпуская торпеды. Под этими ударами «Хьюстон» и «Перт» в 01.00 сначала повернули на юг, а в 01.08 - на северо-восток. В 01.06 противника заметили подошедшие тяжелые крейсера, и с этого момента исход боя был предрешен. В 01.16 «Микума» поднял самолет для корректировки артогня. Противник в это время стрелял по «Натори» и эсминцам из всех орудий, включая зенитные автоматы. Крейсера противника получили серьезные повреждения и снизили скорость, у японцев пострадали «Сираюки» и «Харукадзэ». В 01.19 тяжелые крейсера выпустили торпеды по головному кораблю противника с дистанции 11 200 метров и повернули на обратный курс, так как подошли слишком близко к острову Баби. В это время противник начал обстреливать эсминцы 5-го ДЭМ. В 01.18 «Харукадзэ» снова попытался выпустить торпеды, но из-за множества всплесков от вражеских снарядов не сумел это сделать. Это получилось только в 01.26, через две минуты на эсминце увидели высокие столбы воды, вероятно, от попаданий. Тем временем «Харукадзэ» выпустил еще 6 торпед и отошел на запад. Японские тяжелые крейсера открыли огонь по второму крейсеру в 01.22 с дистанции 11 200 метров, используя прожектора. Противник попытался отвечать, но его прожектора были слишком слабы, чтобы нормально осветить цели. В 01.25 «Микума» перестал стрелять из-за проблем с распредщитом, в результате чего отказали и прожектора, и башни. В 01.27 «Могами» выпустил 6 торпед по противнику. Этот залп получился просто потрясающим по результатам, потому что 6 торпед поразили 5 кораблей, хотя корабли оказались японскими! В 01.35 тральщик W-2 переломился пополам и затонул. Получили попадания транспорты «Сакура Мару», «Рюдзё Мару», «Хорай Мару» и «Тацуно Мару». Первый затонул сразу, третий - немного погоды. «Рюдзё Мару» и «Тацуно Мару» сели на дно на мелководье и позднее были подняты. Командующий 16-й армией генерал Имамура, находившийся на «Рюдзё Мару», при взрыве вылетел за борт и три часа болтался в воде на спасательном поясе, пока в 04.30 его не вытащили. В 01.30 неполадки на «Микуме» были устранены, и он послал радиограмму: «Теперь мы прикончим врага». Целившись с расстояния 9000 метров, японцы добились множества попаданий. На головном крейсере начались сильные пожары, второй крейсер получил сильный крен на левый борт. «Натори» после временного отхода на север в 01.30 снова открыл огонь по второму кораблю. В атаку пошел и 12-й ДЭМ, который выпустил торпеды. Теперь второй вражеский крейсер испытывал ясно видимые серьезные проблемы. В 01.35 адмирал Хара приказал кораблям, выпустившим торпеды, подготовиться к повторной атаке. Тяжелые крейсера в это самое время заметили, что головной корабль практически потерял ход, и открыли огонь по нему с дистанции 7300 метров. В 01.42 они подтвердили, что противник затонул, и прекратили стрелять. В 01.56 они принялись обстреливать второй крейсер, используя прожектора. К этому времени он уже не отстреливался, поэтому «Сикинами» получил приказ добить его. Он выпустил торпеду, и в 02.06 противник затонул. Позднее стало известно, что это были американский тяжелый крейсер «Хьюстон» и австралийский легкий крейсер «Перт», пытавший прорваться в Чилачап на южном берегу Явы. Японцы ошиблись, потому что первым, получив 3 торпеды и несколько снарядов, в 01.42 затонул «Перт». «Хьюстон» продержался дольше, но и он в 02.30 был потоплен. По оценкам, японцы в этом бою израсходовали 37 торпед и добились 5 попаданий во вражеские корабли и 5 в свои. Битва за Яву закончилась. Эсминец «Эдсолл» и транспорт «Пекос» и несколько других кораблей были пойманы и утоплены 1 марта, когда пытались улизнуть в Австралию. При этом история гибели «Эдсолла» подтвердила один из уроков боя в Яванском море - стрельба на больших дистанциях крайне неэффективна. И японцам предстояло убедиться в этом еще не раз. Вот как это происходило. 1 марта в 17.22 командир авианосного соединения вице-адмирал Нагумо приказал вице-адмиралу Микаве, который командовал соединением поддержки, «потопить вражеский легкий крейсер, который следует у нас за кормой». Микава взял линкоры «Хиэй» и «Кирисима» и тяжелые крейсера «Тонэ» и «Тикума». На расстоянии около 30 километров на NNW были усмотрены мачты, и корабли повернули туда. В 17.32 «Тикума» открыл огонь с дистанции 21 000 метров, в 17.45 линкоры подняли 3 гидросамолета для корректировки, а в 17.47 открыли огонь главным калибром с дистанции 27 000 метров. «Тонэ» открыл огонь в 18.15 с дистанции 23 500 метров. Противник умело маневрировал и ставил дымовые завесы, поэтому попаданий не было. Так как стрельба не дала никаких результатов, с 18.00 до 18.15 «Акаги» поднял 8, а «Сорю» 9 пикировщиков. В период с 18.27 до 18.57 они добились нескольких попаданий, и вражеский эсминец потерял ход. После этого «Тикума» подошел к неподвижному «Эдсоллу» и расстрелял его из 127-мм орудий. Были подобраны то ли 5, то ли 8 человек. Артиллерийские корабли вели огонь по одиночному эсминцу один час и 14 минут. Они израсходовали: линкоры 297-356-мм и 132-152-мм снарядов, крейсера 844-203-мм и 62-127-мм снарядов. Но из всего этого количества в корабль попали только 2 снаряда, по одному с «Хиэя» и «Тикумы». Значительно уступавшая японцам армия союзников не могла избежать поражения, и формально Голландская Ост-Индия капитулировала 8 марта 1942 года. Так был заложен один из краеугольных камней Великой восточно-азиатской сферы сопроцветания. В ходе короткой, но очень умело проведенной кампании богатства южных морей попали, в руки Японии. Японское опьянение победами усилилось. С падением Сингапура и Явы морская дорога в Бирму была открыта, и японцы теперь могли легко защитить ее. На суше японская армия 8 марта захватила Рангун. Флот 23 марта оккупировал Андаманские острова, на которых имелись отличные аэродромы и Никобарские острова. Когда 28 марта была завершена оккупация Суматры, Великая восточно-азиатская сфера сопроцветания была полностью построена. Теперь требовалось ее защитить. Японские силы вторжения, Третий флот, Соединение Голландских Индии, Главные силы Соединение непосредственной поддержки (высадки на западе и востоке Явы) Тяжелые крейсера «Асигара», «Мьёко» Эсминцы «Асасио», «Осио», «Арасио», «Кавакадзэ» Соединение вторжения Западная Ява Тяжелые крейсера «Микума», «Могами», «Кумано», «Судзуя» Эсминцы «Амагири», «Асагири», «Югири» Третье эскортное соединение Легкие крейсера «Натори», «Юра» Эсминцы «Асакадзэ», «Харукадзэ», «Хатакадзэ», «Нацугумо», «Фубуки», «Сираюки», «Хацуюки», «Сацуки», «Минадзуки», «Фумицуки», «Нагацуки», «Сиракумо», «Муракумо», «Хибики», «Акацуки», «Хацухару» Первая авиагруппа Легкий авианосец «Рюдзё» Транспортное соединение 56 транспортов Группа поддержки Тяжелые крейсера «Нати», «Хагуро» Эсминцы «Икадзути», «Акэбоно» Первое эскортное соединение Легкий крейсер «Нака» Эсминцы «Мурасамэ», «Харусамэ», «Юдати», «Самидарэ», «Асагумо», «Нацугумо», «Минегумо», «Ямакадзэ» Второе эскортное соединение Легкий крейсер «Дзинцу» Эсминцы «Куросио», «Оясио», «Хацукадзэ», «Юкикадзэ», «Амацукадзэ», «Сазанами», «Усио», «Токицукадзэ» Первое базовое соединение Легкий крейсер «Нагара» Эсминцы «Хацухару», «Нэнохи», «Вакаба» Второе базовое соединение Базы гидросамолетов «Титосэ», «Мидзухо» Транспортное соединение 51 транспорт Объединенное ударное соединение АБДА Тяжелые крейсера «Хьюстон» (США), «Эксетер» (Англия) Легкие крейсера «Де Рейтер», «Ява» (Голландия), «Перт» (Австралия) Эсминцы «Джон Д. Эдвардс», «Пол Джонс», «Джон Д. Форд», «Олден», «Поуп» (США); «Электра», «Юпитер», «Энкаунтер» (Англия); «Витте де Витт», «Кортенар» (Голландия) От Гильбертовых островов до Новой Гвинеи Первоначальные японские военные планы предусматривали создание оборонительного периметра для защиты завоеванных владений. Периметр должен был прикрывать Маршалловы острова путем оккупации стратегических пунктов на островах Гилберта и Эллиса - Тараве, Макине, Науру и островах Оушен. Затем следовало растянуть кольцо, чтобы прикрыть Каролинские острова, где японцы создали великолепную военно-морскую базу на Труке. Для того чтобы блокировать американское контрнаступление в бреши между Труком и базами на Палау (южные Марианские острова) или чтобы блокировать контратаку на восточное побережье только что захваченной Малайи, японцы решили установить контроль над Новой Гвинеей и архипелагом Бисмарка. Рабаул на северной оконечности Новой Британии мог стать превосходной передовой базой авиации и флота, так же как Кавиенг на Новой Ирландии. Чтобы защитить эти базы, японцы должны были оккупировать северную часть Соломоновых островов - Бука, Бугенвиль, острова Шортленд. Следовало послать войска с Новой Британии в Новую Гвинею, точнее, в Лаэ, Саламауа, Финшхафен, чтобы обеспечить контроль над полуостровом Хуон. В оборонительное кольцо следовало включить Хальмахеру, а также Манус в море Бисмарка. Суматра, Андаманские и Никобарские острова должны были служить буфером против атаки Малайи, которая в свою очередь прикрывала Голландскую Ост-Индию. Японцы также планировали захватить Бирму, которая обладала богатыми ресурсами и могла служить базой для атак британских конвоев в восточной Индии и помочь выбить британский Восточный флот из Индийского океана. Казалось, что в оборонительном периметре нет значительных брешей, поэтому сырье можно доставлять в Японию без риска и превратить в оружие, с помощью которого будут отражены любые вражеские контратаки. Однако Императорская Верховная Ставка не предусмотрела опустошительных набегов американских подводных лодок, которые позднее прекратили всякое судоходство между южными морями и Японией. Стремительное наступление японцев выкинуло немногих уцелевших солдат, моряков и летчиков союзников в Австралию. Президент Франклин Д. Рузвельт и премьер-министр Уинстон Черчилль решили, что война в Европе потребует большую часть войск и вооружений, но даже при этом условии в 1942 году оставалось неясным: удастся ли сдержать Германию. В результате в Австралию отправлялись лишь жалкие остатки. Австралия и Новая Зеландия делали все, что могли, но большая часть их армий находилась в Западной Пустыне в Африке. Так как Тихоокеанская война становилась в основном американской, 2 апреля генерал Дуглас МакАртур был назначен верховным командующим силами союзников (исключая флот) на Тихоокеанском театре. Чтобы защитить линии снабжения МакАртура, союзникам пришлось создавать новые базы и укреплять старые. В начале января полк морской пехоты был послан на Самоа. Чуть позднее 17 000 солдат прибыли на Новую Каледонию, которую удерживала Свободная Франция. Гарнизоны были размещены на полинезийских островах Пальмира, Кантон, Рождества, которые стали промежуточными аэродромами для переброски самолетов в Австралию. Началось строительства заправочной базы флота на острове Бора-Бора (острова Общества). В марте Тонгатапу (острова Тонга) и Эфате (Новые Гебриды) были превращены в военно-морские базы. Гарнизоны Фиджи и Порт-Морсби были увеличены до бригады. В мае начались работы по созданию морской и воздушной базы к Эспириту-Санто, Новые Гебриды. Так как австралийские линии снабжения находились в полной безопасности, возникли разногласия относительно стратегии ведения войны между адмиралом Нимицем, главнокомандующим Тихоокеанским флотом, и генералом МакАртуром. Нимиц отстаивал план «Рэнбоу-5», который предусматривал наступление через острова центральной части Тихого океана - Маршалловы, Каролинские, Марианские. Со своей стороны МакАртур хотел наступать через Новую Гвинею, чтобы отбить Филиппины, и потом через Тайвань нанести удар по Японии. В конце концов были приняты оба варианта. Но и между японскими лидерами имелись острейшие разногласия. Армия вела свою собственную войну в Китае, поглощавшую почти все ресурсы, флот вел океанскую войну. Даже внутри флота существовали две соперничающие группировки - Морской генеральный штаб во главе с адмиралом Нагано и командование Объединенного флота во главе с адмиралом Ямамото. Взаимоотношения внутри японского верховного командования хорошо показывает тот факт, что сведения о разгроме японского флота при Мидуэе командование флота скрывало даже от премьер-министра генерала Тодзио в течение целого месяца. Ямамото упрямо твердил, что Япония обязательно проиграет войну, если не одержит решительной победы над американским флотом на самой ранней стадии войны. Но так как до сих пор победы доставались очень легко, кое-кто в штабе Ямамото предложил захватить Цейлон. В это же время адмирал Нагано предложил наступление, которое перережет пути из Америки в Австралию, для чего следовало захватить Самоа. Тем не менее Ямамото требовал, чтобы японцы предприняли операцию, которая приведет к решающему сражению. 18 апреля самолеты Дулитла атаковали Токио, и спор решился в пользу Ямамото. Японцы решили сначала расширить оборонительный периметр, захватив южные Соломоновы острова и юг Новой Гвинеи, а потом планировалось генеральное сражение во время вторжения на Мидуэй и Алеутские острова. Они также держали крупное соединение на Труке, чтобы отразить возможный удар американцев по Маршалловым островам. Острова Гилберта, Эллиса и Оушен До войны Маршалловы острова были самым восточным из японских владений. Однако в военное время, создавая оборонительный периметр, Япония решила захватить острова Гилберта и Эллиса, которые находились под британским управлением. На этих островах можно было построить аэродромы, чтобы помешать американцам атаковать Маршалловы острова и одновременно получить возможность нанести удар по американским путям снабжения, идущим в Австралию. Японцы планировали захватить 3 острова: Макин, Тараву и Хоуленд. Хотя обладание Хоулендом угрожало поставить под удар линии снабжения союзников, идущие на острова Кантон, контроль над Таравой и Макином считался более важным. Если союзники задействуют план «Рэйнбоу-5», то Маршалловы острова немедленно окажутся под ударом. Приготовления к захвату островов начались задолго до 7 декабря. На Джалуите было собрано небольшое ударное соединение, разделенное на 3 отряда. Флагманским кораблем был минный заградитель «Окиносима», который сопровождал 4 транспорта с гарнизонными войсками. Строители, которые должны были сооружать аэродром и базу гидроавиации, были переброшены прямо на Макин, так как там не было британского гарнизона. Эсминцы «Юнаги» и «Асанаги» должны были идти сначала на Тараву, а потом назад на Макин, чтобы оказать любую требуемую поддержку. Воздушное прикрытие обеспечивали 24-я воздушная флотилия и гидроавианосец «Титосэ». 10 декабря в 01.00 эсминцы высадили на Тараву десантную партию. Десантники обнаружили маленький генератор, рацию, водохранилище, 1 белого и пять сотен туземцев. Уничтожив все сооружения и освободив угнетаемых туземцев, корабли взяли курс на Макин, который был оккупирован 9 декабря. Атолл Тарава был заново оккупирован войсками СМДО в сентябре 1942 года. На нем построили большой аэродром. Провал первого вторжения на Уэйк отвлек соединения оккупации Макина и Таравы на якорную стоянку Руотта, чтобы пополнить 6 эскадру эсминцев. Японский флот планировал захватить острова Оушен и Науру в архипелаге Оушен, чтобы перерезать пути из Америки в Австралию и прикрыть западный фланг японцев на Соломоновых островах. Однако ряд событий привел к тому, что этот план не был реализован. Адмирал Ямамото был прав, думая, что американский флот в конечном итоге обязательно атакует Маршалловы острова, так как следовало уничтожить японские передовые базы. Битва за Тараву стала одним из самых кровопролитных сражений войны. Рабаул, Кавиенг, Новая Гвинея, острова Адмиралтейства Затем японцы приготовились захватить Рабаул, Кавиенг, север Новой Гвинеи и острова Адмиралтейства. Рабаул на севере Новой Британии и Кавиенг на севере Новой Ирландии лежали на самом удобном пути к Филиппинам, который позволял союзникам обойтись без вторжения в Малайю. Рабаул был именно тем, что требовалось японцам, - великолепная закрытая гавань, которая могла служить передовой базой и прикрывать Трук с востока. Он был ключом японской стратегии блокирования наступления МакАртура на север и основой контроля над морем Бисмарка и Новой Гвинеей. Рабаул считался одним из ключевых звеньев оборонительного периметра. Гавань Кавиенга уступала Рабаулу, но тоже легко вписывалась в общий план действий. Сначала планировалось захватить Рабаул и Кавиенг в ходе операции R. (Японцы часто использовали латинские буквы для названий своих операций.) В сентябре 1941 года Императорская Верховная Ставка констатировала: «Захват Рабаула является необходимостью. И поэтому нам необходимо тесное сотрудничество с флотом». Планами предусматривался захват Рабаула в середине января. Как обычно, подготовка флота к оккупации Рабаула и Кавиенга была основательной. Рабаул подвергся нескольким налетам самолетов с Трука и соединения воздушной поддержки вторжения. Сопротивления почти не было, Рабаул и Кавиенг были захвачены 25 января. Очень быстро Рабаул превратился в мощную военно-морскую базу. Он был окружен аэродромами и во многих отношениях стал сильнее Трука, который теперь был всего лишь тыловой штаб-квартирой флота. Японцы на 3 месяца получили свободу действий в этом районе. Новый командующий генерал МакАртур еще не принял дела, и ничто не могло помешать японцам реализовать свои планы. На Тихом океане находились всего 4 американских тяжелых авианосца. Но 11 января японская подводная лодка торпедировала «Саратогу» возле атолла Джонстон к югу от Гавайев, и ему пришлось вернуться в Пёрл-Харбор на ремонт. Остались только «Йорктаун», «Энтерпрайз» и «Лексингтон». В феврале адмирал Хэлси предпринял набег на Маршалловы острова, который дал ничтожные результаты. 20 февраля самолеты «Лексингтона» пытались совершить налет на Рабаул, но натолкнулись на японские двухмоторные бомбардировщики. В последующем бою японцы потеряли около двух десятков самолетов, но американцы израсходовали так много топлива, что им пришлось вернуться на авианосец, забыв про Рабаул. В этот период относительно беспрепятственного наступления японцы начали операцию SR (захват Саламауа и Лаэ) на Новой Гвинее. Высадки в Лаэ и Саламауа были произведены 8 марта при полном отсутствии сопротивления. Прикрывал силы вторжения легкий крейсер «Юбари». Эсминцы «Муцуки», «Яёй», «Мотидзуки», «Оитэ», «Асанаги», «Юнаги» использовались в качестве транспортов. Флагманским кораблем был минный заградитель «Цугару». Единственное сопротивление было оказано в воздухе. Авианосцы «Энтерпрайз» и «Йорктаун» находились возле Порт-Морсби и направлялись на север, когда американцы узнали об операции SR. Находясь слишком далеко, чтобы перехватить противника на переходе, они 10 марта отправили свои самолеты через хребет Оуэн Стэнли высотой 7000 футов. Целью атаки были Лаэ и Саламауа. Оккупационное соединение было застигнуто врасплох. В 08.20 около 90 самолетов обрушились на транспорты и корабли прикрытия. Налет был коротким, но когда самолеты отбыли, выяснилось, что японские соединения и в Лаэ, и в Саламауа разгромлены. Все 4 транспорта были потоплены, 13 кораблей получили повреждения. По официальным данным, погибли 130 человек, 145 были ранены. Это был самый тяжелый удар, полученный японским флотом с начала войны. Однако налет мало помешал армии, так как войска и их припасы уже находились на берегу. Поврежденные корабли поползли обратно в Рабаул. Несмотря на это, снабжения Лаэ и Саламауа было налажено, а безопасность, по крайней мере временно, обеспечена. Создав этот бастион на Новой Гвинее, японцы захватили контроль над полуостровом Хуон, подходами к морю Бисмарка. Они прикрыли свою Великую восточно-азиатскую сферу сопроцветания от удара со стороны Австралии. В марте японцы продолжали продвигаться на юг, захватив Бука, Бугенвиль и острова Шортленд. Повсюду они строили аэродромы. На севере был захвачен остров Манус. Хальмахера, большой остров к западу от Новой Ирландии, был оккупирован 29 марта. Теперь Рабаул был в безопасности, так как его окружало кольцо морских и воздушных баз. Был сооружен барьер в море Бисмарка. Теперь у войск генерала МакАртура уже не было прямого пути из Австралии к Филиппинам. Японцы соорудили прочную оборонительную позицию вне радиуса действия базовых бомбардировщиков. Она защищала новые владения империи, которые теперь простирались от Маршалловых островов до Бирмы. Организация сил при оккупации Рабаула и Кавиенга (под тактическим командованием 4-го флота, Соединение южных морей) Соединение дальнего прикрытия Тяжелые авианосцы «Кага», «Акаги», «Сёкаку», «Дзуйкаку» Линкоры «Кирисима», «Хиэй» Тяжелые крейсера «Тоне», «Тикума» Легкий крейсер «Абукума» Эсминцы «Таникадзэ», «Уракадзэ», «Исокадзэ», «Хамакадзэ», «Арарэ», «Сирануи», «Касуми», «Кагэро», «Акигумо» Соединение прикрытия вторжения Тяжелые крейсера «Аоба», «Како», «Кинугаса», «Фурутака» Гидроавианосец «Титосэ» Соединение вторжения, главные силы, Соединение прикрытия Легкие крейсера «Тэнрю», «Тацута», «Юбари» Минные заградители «Окиносима», «Цугару» Эсминцы «Микадзуки», «Удзуки», «Юдзуки», «Оитэ», «Асанаги», «Юнаги», «Муцуки», «Яёй», «Мотидзуки» 6. Рейды в Индийский океан Остров Рождества (Операция X) Остров Рождества (не следует путать его с одноименным островом в Тихом океане) лежит примерно в 190 милях к югу от Явы. Он имеет размеры 11 на 9 миль и знаменит своими залежами фосфата кальция. Остров принадлежит Англии, и его полезные ископаемые разрабатывают туземные рабочие - индийцы, малайцы, китайцы - под руководством нескольких англичан. На острове располагался гарнизон из 100 британских солдат. После падения Явы остров Рождества привлек внимание Императорской Верховной Ставки. 7 марта 1942 года линкоры «Харуна» и «Конго» обстреляли остров, чтобы уничтожить его торговые сооружения. Было решено оккупировать остров, и небольшое соединение должно было выйти из Макассара 25 марта. Японцев остров заинтересовал не только из-за его залежей фосфатов, они рассматривали возможность строительства на нем аэродрома и создания базы снабжения. Соединение состояло из легких крейсеров «Натори», «Нагара», «Нака» в сопровождении эсминцев «Нацугумо» и «Минэгумо» (к ним 28 марта присоединился «Амацукадзэ») плюс обычное противолодочное охранение и транспорты. После предварительной бомбардировки с воздуха, 31 марта корабли начали обстреливать остров. Британский гарнизон капитулировал почти немедленно. Чуть позднее подошли транспорты вместе с остальными кораблями, и город был захвачен. Войска гарнизона превратились в пленных и были вынуждены грузить транспорты очищенной фосфатной рудой, пока японские войска продвигались в глубь острова, чтобы оккупировать его целиком. Командующий оперативным соединением контр-адмирал Кюдзи Кубо знал, что поблизости находится вражеская подводная лодка, так как 3 торпеды прошли совсем рядом с его флагманским крейсером «Нака». После жаркой охоты с участием самолетов на поверхности появилось большое нефтяное пятно. Однако «Сивулф» не была потоплена и при повторной атаке 1 апреля сумела попасть торпедой в правый борт «Наки». Взрыв встряхнул весь корабль, фок-мачта сломалась, крейсер начал принимать воду. Бортовой журнал «Наки» отмечает: «Получили попадание в правый борт. Котельные отделения № 1 и № 2 затоплены. Фильтрация воды в кубрик № 5, носовые коридоры и кабельные трубы». Несмотря на новый тур охоты, подводная лодка благополучно ушла. После срочных мер поступление воды было остановлено. «Натори» взял «Наку» на буксир. Для защиты поврежденного крейсера Объединенный флот выслал эсминцы «Сацуки», «Минадзуки», «Фумицуки», «Нагацуки». 6 апреля «Нака» прибыл в Сёнан (Сингапур), а через 2 месяца после ремонта отправился в Йокосуку. Тем временем 3 апреля «Натори» вернулся к острову Рождества и забрал войска и оставшиеся корабли. Остров не был оккупирован, так как оказался непригоден для постройки аэродрома. Все, что получили японцы от этой затеи, - та фосфатная руда, которая уже была погружена на транспорты. Операция С - рейд в Индийский океан Операции в Индийском океане в первой половине апреля 1942 года были исключительно важны для создания оборонительного периметра. Императорский морской генеральный штаб планировал послать 1-й авианосный флот Нагумо атаковать Цейлон - основу британской морской мощи на востоке. Совершив налеты на Коломбо и Тринкомали, японцы смогли бы выбить Британский Восточный флот из Индийского океана и прикрыть оборонительный периметр от Бирмы до Сингапура от давления британских морских сил. В рамках той же задачи 2-й южный экспедиционный флот должен был атаковать британское торговое судоходство в Бенгальском заливе. Кроме практической цели - остановить хотя бы на время торговое судоходство у восточного побережья Индии - учитывался и психологический элемент. В то время когда британские войска напрягали все силы, чтобы отстоять Бирму, в Индии могла возникнуть серьезная паника при появлении мнимой угрозы вторжения. Британское Адмиралтейство превосходно сознавало возрастание опасности для своего Восточного флота, если Бирма будет захвачена. Оно также предполагало, что Нагумо может совершить рейд в этот регион. Однако осознание опасности не есть решение проблемы. Королевский флот буквально разрывался на части между несколькими театрами и испытывал жестокую нехватку кораблей. Тем не менее британское военное руководство решило усилить Британский Восточный флот на Цейлоне, чтобы он сумел удержать эту базу. Без контроля над Цейлоном жизненно важные конвои из Индии в Европу и Восточную Африку оказывались в постоянной опасности. Первым шагом стало назначение одного из старших британских адмиралов сэра Джеймса Сомервилла на пост главнокомандующего Британским Восточным флотом. Он принял командование 26 марта. Разведывательный отдел адмирала Сомервилла предположил, что наиболее вероятны рейды на Коломбо и Тринкомали. Англичане также имели третью военно-морскую базу на атолле Адду в 600 милях юго-западнее Цейлона на юге Мальдивских островов. Были оборудованы якорная стоянка и нефтяные терминалы, но база не имела ни противолодочной, ни противовоздушной обороны. Однако ее можно было использовать в качестве маневренной базы. (Японцы узнали о существовании базы на Адду только после войны.) Британский адмирал не строил иллюзий относительно боеспособности своего флота. Он разделил его на два отряда - быстроходное Соединение А и тихоходное Соединение В, которое было, скорее, обузой, чем реальной боевой силой. Старые линкоры типа «R» были слишком тихоходны, им не хватало дальности плавания. Крейсера и эсминцы были разномастной коллекцией, собранной с бору по сосенке. Они никогда не действовали совместно, многим требовался ремонт. Адмирал понимал, что они бесполезны для отражения набега авианосцев, поэтому лучше сохранить их для решения других задач, например сопровождения конвоев в Индийском океане. Поэтому задача отражения ожидаемого удара легла на Соединение А. Боевой план Сомервилла был стандартным. Он намеревался в течение дня держать свой флот вне радиуса действия японских разведывательных самолетов, ночью сблизиться, чтобы на рассвете оказаться в пределах досягаемости своих собственных самолетов. На аэродромах Цейлона находилось значительное количество самолетов. В Коломбо имелось 42 истребителя: 22 «харрикейна», 14 «спитфайров», 6 «фулмаров». Кроме того, ипподром был переоборудован в добавочную взлетную полосу. В Тринкомали базировались «бленхеймы», которые, как надеялись, сумеют атаковать японские авианосцы. Началась игра в кошки-мышки между двумя флотами. Адмирал Сомервилл получил сообщение, что атака против Цейлона ожидается уже 1 апреля, и его сведения о размерах соединения Нагумо были достаточно точными. Он собрал вместе весь свой флот и 3 дня и 2 ночи крейсировал в избранном им районе южнее Цейлона. Вечером 3 апреля он решил, что либо информация о дате атаки была неверной, либо японский адмирал заманивает его, пытаясь застигнуть ночью в порту. Это было вполне реальной опасностью, так как на британских линкорах кончалась котельная вода и скоро им нужно было вернуться в порт. Японцы имели в Индийском океане 7 подводных лодок, поэтому сосредоточение всего Восточного флота в одном месте было бы прелюдией к катастрофе. На самом же деле адмирал Нагумо не таил никаких коварных замыслов, он просто шел к Цейлону как и планировалось, держась южного маршрута. Просто штаб Сомервилла немного ошибся, сдвинув предполагаемую дату атаки на несколько дней вперед. И вот после этого Сомервилл сделал ошибку, которая стоила очень дорого. 2 апреля в 21.00 он отправил основную часть флота на Адду для дозаправки. На следующее утро он еще раз разделил свою эскадру и послал 2 крейсера - «Дорсетшир» и «Корнуолл» - назад в Коломбо. «Дорсетшир» должен был возобновить ремонт, «Корнуолл» сопровождал его. Легкий авианосец «Гермес» и эсминец «Вампир» были отправлены в Тринкомали, чтобы возобновить подготовку к планируемому англичанами вторжению на Мадагаскар. И когда британские корабли прибыли на Адду, разведывательный самолет сообщил, что во второй половине дня 4 апреля в 360 милях к югу от Дондра Хед (самой южной точки Цейлона) замечен японский флот. Теперь адмирал Сомервилл понял, что японский рейд действительно состоится, и это произойдет на следующее утро - 5 апреля. А он сам в это время находится в 600 милях от Коломбо и никак не может помешать японцам. Все-таки были приняты меры, чтобы ликвидировать последствия ошибок. Адмирал Лейтон в Коломбо приказал привести все войска в состояние полной боевой готовности начиная с 03.00 5 апреля. После 28 марта почти все корабли были отправлены из порта в море. Остальные теперь были рассредоточены. Крейсера «Дорсетшир» и «Корнуолл» вышли в 22.00 на атолл Адду. В Тринкомали «Гермес» и «Вампир» получили приказ выходить туда же, как только заправятся. Радар в Коломбо вовремя предупредил о появлении первой волны японских самолетов, но сообщение об этом было задержано до 07.40. Незадолго до 08.00 пасхального воскресенья 5 апреля летчики Нагумо начали новую атаку, в которой участвовали 315 самолетов. 45 самолетов Нагумо оставил в резерве. На этот раз адмирал Нагумо объяснил своим летчикам, что они не должны повторить ошибку Пёрл-Харбора и уделить столько же внимания портовым сооружениям и нефтехранилищам, сколько военным кораблям. Однако этот налет не стал повторением Пёрл-Харбора или Порт Дарвина. Сначала атакующие японские самолеты были встречены 28 британскими истребителями. Произошла короткая, но жаркая стычка с японскими истребителями. Тем временем бомбардировщики и торпедоносцы, разыскивающие цели, были атакованы 14 «Харрикейнами», которые взлетели с переоборудованного ипподрома. На них тоже сразу кинулись японские истребители. Имевшие неосторожность ввязаться в бой, 6 тихоходных «Суордфишей» с торпедами были быстро сбиты. Первая волна японских бомбардировщиков атаковала корабли в гавани и вокруг нее. Вторая волна, подошедшая на малой высоте, атаковала железнодорожную станцию, склады и известные аэродромы бомбами и пулеметным огнем. Затем подошли горизонтальные бомбардировщики, специально нацеленные на корабли. Они потопили эсминец «Тенедос» и вспомогательный крейсер, тяжело повредили базу подводных лодок «Люсия» и легко повредили грузовое судно. Били уничтожены ремонтные мастерские флота. К 08.35 налет завершился. Англичане немедленно отправили бомбардировщики «Бленхейм» атаковать авианосцы, но эта попытка не удалась. Англичане потеряли 2 «Каталины», 4 «Фулмара», 15 «Харрикейнов», 6 «Суордфишей». Японские источники признают потерю 7 самолетов. Потопление «Дорсетшира» и «Корнуолла» Приняв свои самолеты, Ударное соединение начало отходить на юго-восток. Тем временем Соединение А покинуло атолл Адду около полудня 5 апреля и легло на курс, который выводил его в точку в 150 милях к югу от Цейлона на рассвете 6 апреля. Сомервилл также приказал 2 тяжелым крейсерам из Коломбо попытаться присоединиться к нему 5 апреля в 16.00. Приказ был получен, и крейсера пошли на рандеву. Однако в 06.48 5 апреля «Дорсетшир» узнал, что в 150 милях на восток находятся японские корабли. Оба крейсера помчались прочь на полной скорости (27,5 узлов у «Корнуолла»), однако им не повезло. Видимость была хорошей, и после полудня их заметил гидросамолет с «Тонэ». Пока первая волна японских самолетов громила Коломбо, было получено сообщение от разведывательного самолета с тяжелого крейсера «Тонэ», в котором говорилось: «Замечены 2 вражеских эсминца. Курс SSO. Скорость 25 узлов». Вскоре сообщение было исправлено, теперь речь шла о 2 крейсерах, а не эсминцах. В 11.30 в воздух была поднята вторая волна, состоявшая из 80 «Вэлов». Они стояли на палубах авианосцев в готовности к взлету, если потребуется второй налет на Коломбо. Группой командовал капитан-лейтенант Такасигэ Эгуса, который взлетел с «Сорю». Масатакэ Окумия рассказывает, что во время этой атаки «был поставлен мировой рекорд. Вероятно, условия бомбардировки были идеальными - крейсера были атакованы прямо с носа со стороны солнца, поэтому их зенитчики ничего не видели. Но, так или иначе, буквально каждая бомба дала либо прямое попадание, либо близкий разрыв. Взрывы были настолько густыми, что многие экипажи не могли определить, действительно ли они сбросили свои снаряды. Лишь после того, как наши самолеты снова построились, пилоты получили возможность осмотреть бомбодержатели других самолетов, чтобы установить, сброшены бомбы или нет». Сам Футида был специалистом по атакам с пикирования. И несколько лет спустя он написал: «Вместо того чтобы радоваться эффективности действий пилотов Эгу-сы, я чувствую лишь жалость к этим несчастным кораблям, которые были атакованы с воздуха при соотношении сил сорок к одному». Британский премьер-министр позднее отметил, что такая атака пикировщиков просто беспрецедентна. «Два важных крейсера уничтожены совершенно новым методом атаки - ударом с пикирования. Ничего подобного мы не видели на Средиземном море во время наших столкновений с немецкой и итальянской авиацией». «Вэлы» топят «Дорсетшир» А как выглядела атака «Вэлов» с тех кораблей, которые под нее попали? Командир «Дорсетшира» дал красочное описание в своем официальном рапорте. «Примерно в 13.40 на большой высоте были замечены 3 самолета, которые мы приняли за вражеские. Немедленно был открыт огонь, и начали поступать сообщения о замеченных самолетах противника. Через несколько секунд 3 самолета спикировали на «Корнуолл» и сбросили свои бомбы с малой высоты. Первая попала в ангар, вторая разорвалась по левому борту рядом с носом корабля. Одновременно с атакой «Корнуолла» другая группа из 3 самолетов атаковала «Дорсетшир», за ними последовали еще 3. Мы попытались уклониться, повернув вправо, но все 3 бомбы попали в корабль. Первая пробила квартердек, выведя из строя рулевое управление. Вторая пробила катапульту, уничтожив обе радиостанции. Третья попала в среднюю часть корабля по левому борту, выведя из строя всю зенитную артиллерию левого борта за исключением пом-пома». Он добавил: «И «Дорсетшир», и «Корнуолл» подверглись мощной атаке большого числа пикировщиков. Бомбы, которые попали у основания первой трубы, вывели из строя зенитную установку S1 и башню «А». Взрыва погребов удалось избежать, быстро затопив их. Бомба, попавшая у основания третьей трубы, снесла ее и взорвала погреб зенитного боезапаса. Одновременно были выведены из строя пом-помы. Все кончилось буквально в течение 5 минут. Корабль получил большой крен на левый борт, начались сильные пожары на верхней палубе и в кубриках кочегаров, вся зенитная артиллерия, кроме 12,7-мм пулеметов, вышла из строя. Радиосвязь отсутствовала. Корабль потерял ход и управление. В следующие несколько минут были получены еще по крайней мере 4 попадания, в общей сложности 10. Несколько бомб разорвались рядом с кораблем. Крейсер продолжал крениться на левый борт, и мне стало ясно, что он вскоре затонет. Я отдал команде приказ покинуть корабль по правому борту. Почти сразу после этого и через 9 или 10 минут после первой атаки «Дорсетшир» перевернулся и затонул кормой вперед». Капитан 1-го ранга Эгер также сообщил, что атакующие самолеты «были окрашены в зеленый цвет с красными концами крыльев. Они использовали 1000-фн бомбы с тупыми носами, окрашенные блестящей черной краской. Бомбы сбрасывались с очень малой высоты, менее 500 футов. Нам удалось насчитать около 50 самолетов, но, вероятно, их было больше. Крейсера держали курс на юг, следуя против солнца на высокой скорости, что облегчило действия самолетов. Они получили значительное преимущество, атакуя со стороны солнца и прямо с носа, в секторе, где не могла действовать зенитная артиллерия. Маневры уклонения оказались бесполезны, так как первая же бомба вывела из строя руль». «Дорсетшир» затонул в 13.48. «Вэлы» топят «Корнуолл» Капитан 2-го ранга Джон Фэр, служивший на «Корнуолле», рассказывает в своем рапорте, как выглядела атака «Вэлов» при «виде снизу». «Примерно в 13.40 радист на частоте 2150 Кгц услышал четкую передачу японцев. Это была цепочка японских букв. Через 2 минуты «Дорсетшир» открыл огонь. Как только он это сделал, мы с носового мостика увидели самолет, пикирующий на корабль со стороны солнца. В течение следующих 2 минут бомбы падали почти непрерывно. Часть легла прямыми попаданиями, но большинство все-таки близкими разрывами. Казалось, что они пытаются атаковать мостик, котельные и машинные отделения». В этом рапорте было дано очень хорошее описание тактики действий японцев: «Первая атака была проведена с носа со стороны солнца и осталась незамеченной. По крайней мере один самолет обстрелял мостик из пулеметов. Японцы старались сбрасывать бомбы так, чтобы очередная сбрасывалась в тот момент, когда рвется предыдущая. Между тройками самолетов можно было заметить чуть более продолжительные интервалы. Это создавало впечатление, что они атакуют звеньями. В целом атака произвела впечатление своей меткостью и эффективностью. После того как «Дорсетшир» и «Корнуолл» были потоплены, японцы построились звеньями и улетели. Мы насчитали 27 пикировщиков и 1 гидросамолет, но на основании остальных рапортов можно предположить, что их было больше». Пикировщики он описал следующим образом: «Одномоторный самолет. Двухместный. Неубирающееся шасси. В плане крылья похожи на первую модель «Спитфайра». Закрылки. Атакуют, полностью выпустив их. Закамуфлированы в «темный морской» с диагональной красной полосой перед хвостом. Сброшено около 18 бомб. Высота сброса от 600 до 1000 футов. 90 процентов попаданий». Он также высказал мнение, что японцы использовали бомбы 3 типов, описав эффект взрыва: «а. Обычные фугасные. Взрыватели с замедлением и без него. Вес от 250 до 500 фн. Примеры. Без замедления - попадание в параван по правому борту, осколки бомбы пробили барбет «В» и убили несколько человек на мостике. С замедлением - бомбы пробивали 1 или 2 палубы перед взрывом. b. Специальная бомба. Описывается как вариант глубинной бомбы с острым носом и маленьким оперением. Падает рядом с кораблем. После небольшой паузы следует ужасный взрыв, который наносит серьезные подводные повреждения и поднимает высокий столб воды. Считается, что именно они стали причиной гибели корабля. с. Нефтяная бомба. Похожа на обычную фугасную бомбу, но окрашена в металлический голубой цвет. Одна из них попала в установку S1. При взрыве дала большой шар пламени, который охватил S1, правый пом-пом, правое крыло носовой надстройки, пролетев над ПУАЗО и главным КДП. Глухие костюмы и маски спасли людей, если не считать расчет установки S1, одежда которых загорелась. Боеприпасы, подвергшиеся воздействию огня, не взорвались. Деморализующий эффект такой бомбы очень велик, но, к счастью, непродолжителен». «Корнуолл», вероятно, сбил один самолет (видели, как упал в воду напротив полубака) и, возможно, еще один. Отмечалось, что попытки 203-мм орудий вести заградительный огонь провалились. Пост управления 102-мм орудиями левого борта был уничтожен первой же бомбой, и огонь велся при управлении с мест. 102-мм орудия правого борта успели дать 2 залпа, потом из-за обрыва электрической цепи управление огнем тоже было нарушено. Установка S1 дала по 4 выстрела на ствол, S2 - по 6 выстрелов. Электрическое питание пом-помов было нарушено после первого взрыва, лишь пулеметы продолжали стрелять до конца. Капитан 2-го ранга Фэр пишет: «Менее чем через 5 минут вся электроэнергия пропала, оба котельных и оба машинных отделения быстро затапливались. Планширь левого борта ушел в воду, внешний правый винт показался на поверхности. Корабль слегка сел носом. Густой черный дым валил из воздухозаборников у передней трубы по обоим бортам. Главная радиостанция вышла из строя. Когда стало ясно, что корабль больше не может сражаться, капитан 1-го ранга Мэнуоринг (он был ранен в правое плечо) приказал подготовиться покинуть корабль». «Корнуолл» затонул в 14.00. Наверное, имеет смысл подробнее рассмотреть перспективы столкновения флота адмирала Сомервилла с Кидо Бутай. Английскому адмиралу можно только посочувствовать, он попал прямо с корабля не на бал, а на горячую сковородку. 26 марта он был назначен командующим Восточным флотом, и менее чем через неделю ему пришлось решать тяжелейший вопрос: как противостоять японскому рейду в Индийский океан? Разведка предупредила его, что в ближайшее время ожидается нападение на Цейлон. Сомервилл предположил, что это произойдет примерно 1 апреля. Как ни странно, он почти угадал, первоначально японцы так и планировали. Но набеговые операции американцев на острова Тихого океана привели к тому, что 5-я дивизия авианосцев была отправлена на охоту за призраками, и рейд был отсрочен. Сомервилл изначально планировал только ночную атаку японских авианосцев, так как имел примерно втрое меньше самолетов сомнительного качества. Поэтому в дневном бою у него не было даже тени шанса, однако многие его торпедоносцы «Альбакор» имели поисковые радары Mark IIN, способные обнаружить корабль на расстоянии до 15 миль. Поиски в период с 31 марта до 2 апреля были безуспешными, и Сомервилл вернул флот на секретную базу на атолле Адду. «Дорсетшир» и «Корнуолл» были отправлены в Коломбо. Собственно, «база» это слишком громкое название якорной стоянки в лагуне, примерно как позднее у американцев на Палау. Но 4 апреля события понеслись галопом. «Каталина» с Цейлона в 16.00 обнаружила японские авианосцы на расстоянии 360 миль от острова. Кстати, Сомервилл постоянно страдал от нехватки разведывательных данных, но что он мог сделать, если на Цейлоне имелись всего 6 «Каталин», способных вести ее? Спешно завершив заправку, Соединение А вышло в море, за ним последовало Соединение В, крейсера получили приказ спешно вернуться. Японские самолеты в Пасхальное воскресенье 5 апреля нанесли удар по Коломбо и потопили 2 тяжелых крейсера. Но к закату 5 апреля создалась исключительно опасная ситуация для адмирала Нагумо. Английское соединение, о присутствии которого он не подозревал, подошло на расстояние менее 200 миль. У Сомервилла появился шанс на ночную торпедную атаку, нужно было только точно обнаружить противника. В 14.00 адмирал отправил на поиск 4 «Альбакора», и около 16.00 два из них заметили 2-ю дивизию авианосцев («Сорю» и «Хирю»). Один из них был поврежден, второй сбит, но в 16.55 Сомервилл получил радиограмму с поврежденного разведчика. Позиция японских авианосцев была указана точно - 125 миль от английского соединения, но никаких других сведений не было. А вот в 17.25 пришла радиограмма из Коломбо, разведка утверждала, что японцы идут на юго-запад. Сомервилл повернул на юго-запад, готовясь к атаке. Расстояние до 2-й дивизии авианосцев сократилось до 100 миль, но контакт был потерян. В 22.00 японцы, которые в действительности шли на юго-восток, были уже на расстоянии около 200 миль, и оно быстро увеличивалось. Благоприятный шанс был утерян. Следует сказать, что вероятность успеха была невелика, но все-таки она имелась. Скажем, командир 818-й эскадрильи торпедоносцев с «Формидебла» лейтенант Шоу неоднократно участвовал в ночных атаках, а суб-лейтенант Литгоу - в последней атаке против «Бисмарка» в отвратительных погодных условиях. Не все летчики обладали подобным опытом, но назвать их совсем зелеными тоже нельзя. Имелся еще один фактор в пользу англичан. Адмирал Нагумо избрал более чем странный походный ордер, выстроив свои тяжелые корабли в длинную кильватерную колонну: «Акаги» - «Сорю» - «Хирю» - «Хиэй» - «Кирисима» - «Харуна» - «Конго» - «Сёкаку» - «Дзуйкаку». Крейсера «Тонэ» и «Тикума» шли на траверзах «Акаги», а эсминцы были развернуты впереди полукольцом охранения. Лишь два шли чуть позади траверза «Кирисимы». То есть длинная колонна была попросту открыта для атаки торпедоносцев с обоих бортов. Другое дело, что в случае атаки, скорее всего, она пришлась бы на шедшие в центре линкоры, хотя, возможно, досталось бы и 5-й дивизии. Но атака не состоялась. После потопления двух британских крейсеров флот адмирала Нагумо продолжал двигаться на юго-восток, но вскоре после 05.00 6 апреля он повернул на обратный курс. К 06.00 8 апреля японцы шли на северо-запад, находясь в 450 милях точно на восток от своей следующей цели - порта Тринкомали на восточном побережье Цейлона. И снова адмирал Сомервилл совершенно неправильно оценил намерения своего противника. Он ожидал атаки атолла Адду, предположив, что адмирал Нагумо будет ожидать возвращения британского флота туда. Поэтому британский адмирал так расположил свои корабли, чтобы они смогли атаковать японские авианосцы на рассвете, когда те окажутся вблизи Адду. Однако в результате этого маневра британский флот оказался почти в 600 милях от Тринкомали и почти в 1000 миль от японского флота. Таким образом он потерял возможность навязать бой флоту Нагумо. Британское Адмиралтейство, поняв, что Соединение В скорее обуза, чем помощь, 9 апреля посоветовало адмиралу Сомервиллу отослать его в Момбасу, Кения, что он и сделал. Пока адмирал Нагумо продолжал свои бесчинства, потопленные в Бенгальском заливе суда считали на десятки. И Британское адмиралтейство было вынуждено временно отдать восточную часть Индийского океана японцам. В 06.00 адмирал Сомервилл приказал Соединению А взять курс на Бомбей на западном побережье Индии. «Гермес» со своим сопровождением находился в гавани Тринкомали. Он получил приказ выйти ночью 8 апреля и двигаться на юг, держась ближе к береговой линии Цейлона. «Гермес», эсминец «Вампир», танкер «Бритиш Серджент», корвет «Холлихок» и плавбаза «Ательстан» покинули гавань к рассвету 9 апреля. В 06.00 японцы начали поднимать самолеты, находясь в 150 милях к востоку от Тринкомали. Первая волна состояла из 85 самолетов. Атака военно-морской базы началась в 07.25. Ее встретили в воздухе все имеющиеся самолеты: 6 «Фулмаров» и 17 «Харрикейнов». Так как судов в гавани не было, главной целью стали береговые сооружения, склады и аэродромы. 8 «Харрикейнов» и 1 «Фулмар» были сбиты. Во время налета «Гермес» и «Вампир» находились в 65 милях южнее Тринкомали. Поверив, что налет закончился и можно вернуться в Тринкомали, они в 09.00 повернули назад. Остальные корабли, которые утром сбежали из порта, тоже начали возвращаться. Но «Гермес» был обнаружен еще до изменения курса, и в 09.00 Нагумо отправил 90 самолетов, чтобы атаковать его. В 10.35 «Гермес» был атакован пикировщиками. С ним было покончено за 10 минут. К 10.50 он получил роковые повреждения, а через 5 минут перевернулся и затонул. Затем настал черед «Вампира». Он продержался еще 10 минут, а потом переломился надвое и пошел на дно. «Бритиш Серджент», «Холлихок» и «Ательстан» постигла та же судьба. Гибель «Гермеса» - японцы Авианосец «Гермес», спешно отправленный в море, как только были обнаружены японцы, не имел на борту ни одного самолета и был полностью беззащитен. Лишь в ангаре у него ремонтировались 2 поврежденных «Суордфиша». Его сопровождал только что закончивший ремонт австралийский эсминец «Вампир». Однако на авианосце был установлен радар воздушного наблюдения 281В, поэтому можно было надеяться, что его не захватят врасплох. Эти корабли были замечены разведывательным гидросамолетом с линкора «Харуна». После этого в воздух были подняты 63 пикировщика «Вэл» под командованием капитан-лейтенанта Какуити Такахаси. То, что в сообщении упоминался линкор, заставило всех пилотов буквально рваться в атаку. Летчики Эгусы были специально подготовлены к атакам авианосцев и, не найдя их в Пёрл-Харборе, были страшно разочарованы. Они не хотели потерпеть неудачу еще и сегодня. Группа состояла из 2 пикировщиков с «Акаги», 11 - с «Хирю», 14 - с «Дзуйкаку» и 18 - с «Сёкаку». Следом за ними вылетели 18 «Вэлов» с «Сорю», однако они немного отстали. Первая группа пикировщиков заметила британский авианосец и сопровождающий его эсминец в 10.35. Корабль шел полным ходом к берегу и отчаянно вызывал по радио истребители прикрытия, которые так и не появились. «Вэлы» набросились на него и атаковали с предельно малой высоты, так как пилоты хотели добиться попаданий наверняка. Английские рапорты говорят, что самолеты выходили из пике ниже уровня мостика и обстреливали его из пулемета, пролетая мимо. В течение 10 минут в корабль попало множество бомб. Японцы позднее говорили о более чем 40 попаданиях, и «Гермес» отправился на дно. «Вэлы» с «Хирю» под командованием лейтенанта Митио Кобаяси нанесли последний удар уже тонущему авианосцу, ускорив его гибель. Когда прибыли пикировщики Эгусы, им осталось лишь проследить, как тонет перевернувшийся «Гермес». Вскоре за ним последовал «Вампир». Эгуса снова расстроился и бросил свои самолеты на маленькую группу кораблей, подвернувшуюся под горячую руку. 2 танкера и 1 корвет были быстро потоплены, причем японцы не потеряли ни одного самолета. Масатакэ Окумия, сам бывший пилот-пикировщик, писал: «Снова Нагумо поднял 80 «Вэлов» под командой капитан-лейтенанта Эгусы. Обнаружив британский авианосец, пикировщики выполнили убийственно точную атаку. Бомба за бомбой попадали в корабли противника. Столбов огня и дыма, отмечавших прямые попадания, было гораздо больше, чем фонтанов воды при близких разрывах. Нашим бомбардировщикам никто не мешал. Летчики Эгусы снова добились неслыханного процента попаданий. Меткость была такой, что нам просто пришлось из общего количества бомб вычесть промахи, чтобы получить число попаданий! Капитан-лейтенант Эгуса был моим одноклассником в Этадзиме (японской военно-морской академии) и в летной школе флота в Касумигаура. Мы оба были старшими пилотами пикировщиков флота. Вскоре после операции в Индийском океане, в которой так отличился Эгуса, мы смогли встретиться в Японии. В то время я в качестве старшего авиационного офицера штаба 2-го ударного авианосного соединения готовился к операции возле Мидуэя и Алеутских островов. Я спросил своего старого товарища, как его самолеты топили британские корабли. Эгуса посмотрел на меня и усмехнулся: - Это было гораздо проще, чем бомбить «Сэттсу». Только и всего. «Сэттсу»! Проще, чем бомбить старый линкор-мишень!» Гибель «Гермеса» - англичане В действительности красочный рассказ Окумии не слишком точно передает события, так как он заявил, что «Вампир» был потоплен раньше «Гермеса». Это неверно, как показывают официальные британские документы. Другие рассказы также неточны. Командир авианосца, капитан 1-го ранга Р.Ф. Дж. Онслоу, был убит и пошел на дно вместе с кораблем. Потери в личном составе были тяжелыми. Атака была настолько сокрушительной и скоротечной, что нет связного общего описания гибели «Гермеса». Есть только рассказы нескольких спасшихся офицеров, по которым можно попытаться восстановить общую картину, а также представить себе методы атаки японцев. Старшим из спасшихся офицеров был капитан-лейтенант Э.К.А. Блок. Он рассказал: «Около 10.25 уоррент-офицер радист сообщил, что ясно слышит переговоры японцев. Примерно в 10.35 я взял пеленг на маяк Баттиколоа, который находился у нас на левом траверзе. Мы шли курсом 340°. Взглянув вверх, я увидел первый самолет, заходящий со стороны солнца. Все орудия открыли огонь, как только самолет вошел в зону досягаемости, и первая бомба легла либо близким попаданием по левому борту, либо все-таки угодила в полетную палубу». Капитан-лейтенант Э.У. Чолертон находился на боевом марсе авианосца. Он видел нечто подобное. «Примерно в 10.35 мы получили сообщение с мостика: «Замечены вражеские самолеты, правый борт, пеленг 140°». Как только я передал это на КДП правого борта, 102-мм орудия и пом-помы открыли огонь. Я увидел в солнечном сиянии 2 круто пикирующих самолета. Я приказал своим матросам укрыться, так как орудия, огнем которых мы управляли, были эффективны только на малых углах возвышения. Через несколько секунд прогремели 2 сильных взрыва по правому борту, и наш марс сильно затрясся. Примерно через 30 секунд я увидел еще 3 самолета, пикирующих почти точно с носа. Это были одномоторные монопланы с неубирающимся шасси, угол пикирования составлял около 65 градусов. Я увидел, как они почти одновременно сбросили бомбы. Казалось невероятным, чтобы они промахнулись. После первой атаки корабль потерял скорость и плохо слушался руля. Вскоре последовали новые атаки со всех направлений». Там же в КДП находился капитан морской пехоты Э. Дж. С. Крокетт, который заметил приближающиеся «Вэлы». «Они появились по правой раковине со стороны солнца на высоте около 10 000 футов. Они летели в сомкнутом строю. Когда я попытался подсчитать их, то мне показалось, что их от 60 до 70. Атака началась немедленно. Все орудия правого борта и полетной палубы открыли огонь. Те, кто находился в КДП, могли только следить за этим». Это позволило Крокетту без помех оценить методы атаки японских пилотов. Он писал: «Атака была проведена четко, безжалостно и совершенно бесстрашно. Она очень напоминала хорошо подготовленный спектакль. Самолеты заходили тройками и пикировали прямо на корабль со стороны солнца, находившегося по правому борту. Перед тем как сбросить бомбы, они открывали огонь из пулеметов. Сразу последовали попадания - в корму, по левому борту, в районе орудия 81, в носовой элеватор. Находясь в КДП, мы ничего не могли сделать, только скорчиться под прикрытием, ожидая разрыва очередной бомбы, просвистевшей мимо нас. Мы осматривали небо в напрасных попытках увидеть наши истребители. Нам казалось, что каждая бомба была или прямым попаданием, или близким разрывом». Лейтенант Дж. Ф. Твайт находился возле 102-мм зенитных орудий, когда пикировщики набросились на авианосец. Он рассказывает, как в 10.15 по трансляции объявили, что «Гермес» и «Вампир» замечены самолетами противника и вскоре ожидается воздушная атака. Также было сказано, что из Коломбо и Тринкомали вылетели истребители. Он приказал раскатать шланги и проверить пожарные магистрали. Были открыты аптечки первой помощи. После этого Твайт приказал людям вставить в уши тампоны. Артиллеристы надули спасательные жилеты, надели противоожоговые маски, боевое обмундирование, стальные каски. К каждому орудию было подано по 25 снарядов. «Самолеты были замечены прямо на правом траверзе, чуть левее солнца, на высоте 10 000 футов. Одно из орудий немедленно открыло огонь, потом к нему присоединились два других, ставя огневую завесу. Атака вскоре превратилась в сплошной поток пикировщиков. Почти сразу начались попадания в носовую часть, в полетную палубу по правому борту. Затем взрывом был выбит носовой элеватор; пламя, ударная волна и обломки заставили орудие № 2 временно прекратить огонь, пока расчет приходил в себя. После этого в носовой части начался хаос, так как были получены новые попадания. Огонь и дым, которые валили из батареи правого борта, стали сильнее. Сначала наступила небольшая передышка, но потом новые самолеты начали атаку слева с носа по пеленгу 45°. Носовые зенитные орудия открыли по ним огонь. Эта атака, похоже, была направлена против 12,7-мм пулеметов и 102-мм орудий № 1 и № 2. Перед сбросом бомбы каждый самолет открывал огонь из пулеметов. Каждый самолет сбрасывал две бомбы с высоты от 300 до 400 футов. Примерный вес бомб составлял 100 фн. Потери среди расчетов носовых орудий и партий на подаче были тяжелыми». Инженер-капитан 2-го ранга П.Г.Ф. Митчелл спустился в носовое машинное отделение, как только был получен приказ дать полный ход. В трюме корабля все выглядело несколько иначе. «Я находился у двери в центральную кладовую, когда разорвалась первая бомба. Это было прямое попадание или близкий разрыв слева по носу. Корабль сильно встряхнуло. Прежде чем я успел повернуться к люку в левый коридор, прогремели еще два взрыва, один из них в корме. Я обнаружил, что в левом коридоре стоит темнота и он полон густого дыма. Я попытался пробраться в корму, но жар и красное свечение подсказали, что там пожар. Я решил, что горит в ангаре, но не смог найти клапана орошения. Дым и жар сделали невозможными дальнейшие поиски на ощупь, и я пошел вперед, пока не наткнулся на переборку котельного отделения «А». Дверь была открыта. Я вошел туда за секунду до новой бомбы, вероятно, восьмой, которая встряхнула корабль. По левому коридору прокатился поток пламени». Лейтенант Э.У. Чолертон продолжает свой отчет: «Уже через 3 минуты пулемет Льюиса, расположенный на платформе перед марсом, был выведен из строя ужасным взрывом на платформе носового элеватора. Я приказал расчету покинуть пост и укрыться внутри марса. Взглянув на полетную палубу, я обнаружил, что носовой элеватор разворочен, а его платформа валяется на палубе. С каждым новым попаданием я ждал, что радиомаяк, расположенный на крыше марса, рухнет вниз, настолько сильным было сотрясение». Капитан-лейтенант Э.К.А. Блок вспоминает: «Капитан 1-го ранга Онслоу управлял кораблем через гибкую переговорную трубу из бронированного укрытия, пока корабль двигался. Но в 10.50 корабль сильно накренился на левый борт, и край полетной палубы коснулся воды. Все это время бомбежка была просто непрерывной, и я полагаю, что корабль получил не менее 40 прямых попаданий. Остальные разорвались буквально вплотную к борту, сильно встряхивая корабль. Скорее всего, бомбы были весом 250 фунтов. Ни одна из них не разорвалась вдали от корабля. Никто на мостике не видел ни одного нашего истребителя во время атаки. Мы подсчитали, что нас атаковали около 50 бомбардировщиков, в то время как еще 20 занимались «Вампиром». Тем временем капитан 2-го ранга Митчелл завершил свое кошмарное путешествие по накренившимся палубам, так как был отдан приказ покинуть корабль. Он соскользнул в воду, отметив, что кормовой элеватор превратился в огнедышащий вулкан. «Еще 5 бомб были сброшены после того, как я оказался в воде. Один близкий разрыв заставил корабль быстро повалиться на левый борт. Судя по всему, последняя бомба попала в кормовой погреб 102-мм орудий, вызвав сильнейший взрыв. Каждый самолет сбрасывал одну тяжелую бомбу с высоты от 700 до 1000 футов». Лейтенанту Твайту пришлось спускаться с марса, чтобы покинуть корабль. «Мы начали спускаться по трапу левой стойки, однако застряли на полпути, потому что внизу столпилось множество людей. Они не могли двигаться, потому что мостик и адмиральский мостик были превращены в руины бомбами, рвавшимися напротив острова одна за другой. Внезапно мы ощутили, как корабль перекатился с правого борта на левый. Когда я прыгал в воду, то услышал, как стреляет одно из носовых 102-мм орудий. Меня дважды чуть не засосало водоворотом, но все-таки я вырвался на поверхность. И как раз вовремя, я успел увидеть, как «Вампир» исчезает в облаке дыма на горизонте. Когда мы все оказались в воде, вражеские самолеты вернулись с того места, где пропал «Вампир», и вся авиагруппа пролетела над нами на высоте около 100 футов в южном направлении. За все время атаки я не видел ни одного нашего истребителя». Зато в 10.48 произошло событие, которое стало зловещим предзнаменованием для Кидо Бутай. Совершенно неожиданно рядом с авианосцем «Акаги» и крейсером «Тонэ» поднялись столбы воды от взорвавшихся бомб. Это 9 «Бленхеймов» 11-й эскадрильи Королевских ВВС атаковали авианосцы, причем атака получилась совершенно внезапной. Долгое время шли споры относительно этого, но 26-й том японской истории «Senshi Sōsho» поставил в нем точку: атака была внезапной. 20 «Зеро» находились в воздухе над авианосцами, но не предотвратили ее. Они сумели сбить только 4 бомбардировщика. Оставшиеся «Бленхеймы» на обратном пути столкнулись с возвращающимися после налета на Тринкомали «Зеро» и «Хирю» и потеряли еще 2 самолета. После этого Нагумо повернул свой флот домой. Так как его авианосцы находились в море с 26 ноября, им требовалась срочная профилактика. Экипажам был нужен отдых, следовало пополнить авиагруппы, провести тренировки. Так как в этот момент Императорская Верховная Ставка не имела заданий для него, Нагумо вернулся. Он одержал блестящие победы в Пёрл-Харборе, Рабауле, Порт Дарвине, Коломбо и Тринкомали ценой всего лишь нескольких самолетов. Ни один из его кораблей за 4 месяца боев не получил и царапины. Британский Восточный флот был выкинут из Индийского океана в Восточную Африку. Бирма, Андаманские острова и Суматра теперь были в полной безопасности от налетов англичан. И совсем не удивительно, что японцы, и военные и мирные граждане, начали считать себя непобедимыми. С распространением эпидемии «лихорадки побед» стали звучать требования новых захватов, чтобы защитить то, что уже было захвачено, и захвачено слишком уж легко. Действия против английского судоходства Одновременно с рейдом Нагумо на Цейлон адмирал Одзава повел 2-й экспедиционный флот, Малайское соединение, в Бенгальский залив, чтобы нанести удар по судоходству у восточных берегов Индии и по ряду портов. Его Главные силы состояли из 3 групп: Центральное соединение - 1 тяжелый крейсер, 1 легкий крейсер, 1 легкий авианосец («Рюдзё»), 2 эсминца; Северное соединение - 2 тяжелых крейсера, 1 эсминец; Южное соединение - 2 тяжелых крейсера, 1 эсминец. Северное соединение получило особое задание - обстрелять сооружения к югу от Калькутты и атаковать любые встреченные британские корабли. Одзаве было придано Соединение снабжения из 2 эсминцев. Поддерживало Одзаву Ударное соединение, Главные силы, которое действовало, как силы прикрытия. Соединение прикрытия (легкий крейсер «Касии», минный заградитель «Хацутака» и 9 эсминцев) караулило вражеские суда к северу от Андаманских островов и прикрывало отход авианосцев Нагумо. Соединение Одзавы вышло с архипелага Мегуи в Бирме в 11.00 1 апреля. Флот маневрировал между Андаманскими и Никобарскими островами со 2 до 4 апреля, дожидаясь начала атак Нагумо, потом повергнул на северо-восток. В 17.30 он разделил флот на 3 соединения, как было намечено. Северное соединение нашло добычу, хотя англичане и пытались остановить судоходство у восточного побережья Индии. Японцы патрулировали в 200 милях южнее Калькутты. Центральное соединение действовало к северу от Визагапатама и тоже потопило несколько судов. Часть из них стала жертвой самолетов «Рюдзё». Южное соединение действовало к югу от Коканады. Кроме того, 6 апреля самолеты «Рюдзё» бомбили Визагапатам и Коканаду, вызвав панику среди гражданского населения. Согласно британским источникам с 4 по 9 апреля японцы потопили 23 грузовых судна общим водоизмещением 32 404 тонны. Естественно, это на несколько месяцев остановило переходы судов без сопровождения. В то же время японцы укрепили западный обвод своего оборонительного периметра от Бирмы до Сингапура. В целом результаты операции «С» оказались неоднозначными. Японцы добились очередного успеха, но при этом действия адмирала Одзавы оказались более действенными, чем удары Кидо Бутай. Потеря двух тяжелых крейсеров была более ощутимой, чем гибель «Гермеса». Боеспособность таких английских авианосцев, как «Аргус» и «Гермес», была минимальной, хотя и не совсем нулевой. Во всяком случае, они значительно уступали тем же японским авианосцам «Рюдзё» или «Дзуйхо». Оставался лишь психологический эффект от потопления авианосца. Также интересно отметить, что в этой операции «Кейты» не использовали торпеды, и фактически все успехи были достигнуты пикировщиками. Тяжелые потери английской авиации объясняются предельно просто, ни по количеству, ни по качеству самолетов она не могла сравниться с авиагруппами адмирала Нагумо. Более того, Королевские ВВС отправляли на Дальний Восток, где не предполагалось серьезных боев, зеленых выпускников летных школ и ветеранов Битвы за Англию, которые не смогли полностью оправиться от полученных ранений и просто не выдерживали напряжения воздушных боев с «Фоккерами» и «Мессершмиттами» на больших высотах. Японское авианосное ударное соединение (адмирал Тюити Нагумо) Тяжелые авианосцы «Кага» (вернулся на базу после аварии в машине 2 марта), «Акаги», «Хирю», «Сорю», «Сёкаку», «Дзуйкаку» Линкоры «Харуна», «Кирисима», «Хиэй», «Конго» Тяжелые крейсера «Тонэ», «Тикума» Легкий крейсер «Абукума» Эсминцы «Таникадзэ», «Уракадзэ», «Исокадзэ», «Хамакадзэ», «Арарэ», «Сирануи», «Касуми», «Майкадзэ», «Хагикадзэ», «Акигумо» Британский Восточный флот, 26 марта 1942 Соединение А (быстроходное) Тяжелые авианосцы «Индомитебл», «Формидебл» Линкор «Уорспайт» Тяжелые крейсера «Дорсетшир», «Корнуолл» Легкие крейсера «Энтерпрайз», «Эмералд» Эсминцы «Нэпир», «Нестор», «Паладин», «Пантер», «Хотспур», «Фоксхаунд» Соединение В (тихоходное) Легкий авианосец «Гермес» Линкоры «Резолюшн», «Рэмиллис», «Ройял Соверен», «Ривендж» Легкие крейсера «Каледон», «Дрэгон», «Хеемскерк» (голландский) Эсминцы «Гриффин», «Норман», «Эрроу», «Дикой», «Форчюн», «Скаут», «Вампир» (австралийский), «Исаак Свирс» (голландский) Первые неудачи 7. Бой в Коралловом море Южный фланг К середине апреля, когда авианосцы адмирала Нагумо вернулись в свои базы в Японии, Великая восточно-азиатская империя была создана, но оставались некоторые проблемы. Только 6 мая после капитуляции армии генерала Уэйнрайта на Коррегидоре были полностью завоеваны Филиппины. (Японцам пришлось позднее вызывать на помощь флот, чтобы ликвидировать узлы сопротивления на Себу и Замбоанге.) Острова Науру и Оушен не были оккупированы. Японская армия в Новой Гвинее обнаружила, что удерживать Лаэ и Саламауа очень трудно, так как климат там был просто ужасным, а на суше не было вообще никаких дорог, разве что звериные тропы в густых джунглях и непроходимых болотах. Несмотря на замечательные успехи японцев в создании новой империи и строительстве оборонительного периметра, приобретении значительных запасов сырья для японской промышленности, адмирал Ямамото не был удовлетворен. Война тянулась уже четыре месяца, а решающая битва была так же далека, как и в первый день. Он знал, что американская промышленность скоро создаст флот, с которым японский просто не сможет состязаться. Военная мощь Австралии, США и Новой Зеландии устойчиво росла. 8 апреля самолеты Дулитла атаковали города Японии. Они причинили небольшой ущерб, но дали толчок планам Ямамото, как и остальные набеги американских авианосцев. Поэтому Ямамото начал думать над операцией, которая обязательно приведет к решающей битве: захвату Мидуэя и отвлекающему налету на Датч-Харбор вместе с оккупацией Кыски и Атту. Но военное положение не оставалось статичным. Японская армия хотела укрепить оборонительный периметр против концентрируемых в Австралии сил. Поэтому началось новое наступление. Хотя японцы готовились к битве у Мидуэя, стало ясно, что приходится как-то учитывать угрозу из Австралии. Японцы, которые всегда продвигались под прикрытием своей базовой авиации, выбрали новые цели, исходя из этого критерия. Они решили, что Соломоновы острова - это улица с двусторонним движением, по которой союзники могут добраться до Рабаула. Проблему следовало решить, захватив южные Соломоновы острова, а также острова Науру и Оушен. Это означало прекращение продвижения американцев вдоль цепи островных баз, которые они создали в начале 1942 года. Победная лихорадка делала эти шаги не только возможными, но и просто неизбежными. В результате японцы выходили за рубежи, предусмотренные первоначальными военными планами. Они планировали наступление за пределами прикрытия базовой авиации и забыли основной принцип военного искусства: оборонительный периметр ослабляется по мере удаления от сильных баз. Чем дальше японская армия уходила от Рабаула, тем слабее она становилась и тем сильнее становилось сопротивление врага. Бой в Коралловом море Поэтому как раз в то время, когда японский флот готовился бросить все силы в битву у Мидуэя, армия потребовала от него поддержать операции в юго-западной части Тихого океана (операцию МО). Адмирал Ямамото совершенно не верил, что именно там разыграется решающая битва. Тем не менее он рискнул ослабить свои силы на направлении главного удара, чтобы поддержать захват Порт-Морсби и оккупацию Тулаги. Адмиралу Ямамото отчаянно требовалась решающая битва с американским флотом. Но эта операция казалась ему такой легкой, что он разрешил ее. Кроме того, операцию проводила армия, от флота требовалось лишь поддержать ее. Хотя у Ямамото имелись определенные опасения, дух остальных японских морских офицеров был как никогда высок. Похоже, они уверовали в свою непобедимость. Это были не самые легкие дни американского флота. Криптографы раскололи японский код, и адмирал Нимиц отлично знал, что его противники планируют битву в центре Тихого океана, возможно у Мидуэя. Однако он не мог игнорировать сообщения разведки об активности японцев в юго-западной части Тихого океана. Ему следовало отражать любую возникающую угрозу, нельзя было пропустить ничего. Было ясно, что японцы планируют продвижение на юг по Соломоновым островам. Это было настолько очевидно, что 1 мая австралийцы эвакуировали крошечный гарнизон Тулаги. Адмирал Ямамото остался верен японской доктрине экономии сил, когда планировал операцию МО - захват Порт-Морсби. В ее ходе предполагалось решить сразу несколько задач: захватить Порт-Морсби с моря, встретить и уничтожить американский флот, который выйдет в море, чтобы помешать японцам захватить Тулаги и прикрыть восточный фланг японских войск в Новой Гвинее. Ямамото разделил свой флот на семь соединений и поставил во главе операции командующего 4-м флотом вице-адмирала Сигэёси Иноуэ, который находился на борту крейсера «Катори» в Рабауле. Ему также был передан новый легкий авианосец «Сёхо». Он покинул Йокосуку 24 апреля, имея на борту неполную авиагруппу из 13 истребителей (9 А6Ь2 и 4 А5М4) и 6 торпедоносцев В5N2, хотя мог принимать до 30 самолетов. 29 апреля он прибыл на Трук в сопровождении эсминца «Сазанами» и был придан 6-й дивизии крейсеров контр-адмирала Аритомо Гото для обеспечения воздушного прикрытия. 2 мая они отправились на юг. 3 мая «Сёхо» поднял 3 истребителя и 3 бомбардировщика для поддержки десанта в Тулаги. Однако 4 мая после удара американской авиации по Тулаги стало ясно, что неподалеку находятся американские авианосцы. Предварительно операция МО была назначена на первую половину марта, но возникли справедливые опасения, что на юге Тихого океана действуют американские авианосцы. Поэтому операция была перенесена на пару месяцев, пока не появилась возможность выделить 5-ю дивизию авианосцев контр-адмирала Тюити Хары, освободившуюся после рейда в Индийский океан. Для захвата Порт-Морсби было создано Транспортное соединение Порт-Морсби из 12 транспортов, на которые были погружены армейские части и солдаты СМДО. Им командовал контр-адмирал Косо Абэ. Его прикрывало Ударное соединение Порт-Морсби из 1 легкого крейсера, 6 эсминцев и минного заградителя контр-адмирала Садамити Кадзиока. Соединение прикрытия контр-адмирала Кунинори Марумо имело 2 легких крейсера, базу гидросамолетов и 3 канонерки. Соединение поддержки, Главные силы контр-адмирала Аритомо Гото делилось на Соединение ближней поддержки - 1 легкий авианосец, 1 эсминец - и Соединение поддержки - 4 тяжелых крейсера. В случае необходимости оно должно было оказывать помощь соединениям захвата Порт-Морсби или Тулаги. Тактическим командующим операцией был назначен контр-адмирал Гото. Для захвата Тулаги было создано Соединение вторжения Тулаги под командой контр-адмирала Киёхидэ Сима: 2 эсминца из состава 6-й ЭЭМ, 2 минных заградителя, 1 транспорт, вспомогательные суда. Оно тоже находилось в подчинении Гото. Его также должны были прикрывать крейсера Гото, которые большую часть времени кружили в районе острова Нью-Джорджия. Японцы ожидали ответной реакции противника на угрозу захвата Порт-Морсби. Для отражения удара американцев 1 мая Трук покинуло Ударное авианосное соединение вице-адмирала Такэо Такаги: 2 тяжелых авианосца, 2 тяжелых крейсера, 6 эсминцев. Оно должно было перехватить любые американские корабли и уничтожить их. Кроме всего прочего, на авианосцы были приняты 9 истребителей «Зеро» кокутая «Тайнань», которые следовало перебросить в Рабаул. Общее командование операцией было возложено на вице-адмирала Сигэёси Иноуэ. Операция МО имела несколько целей. Следовало захватить Тулаги, небольшой остров в южной части Соломоновых островов, чтобы создать там базу гидросамолетов. Таким образом база создавала барьер против воздушных налетов на Рабаул. После захвата Тулаги планировались высадки на Науру и Оушене. Потом крупное соединение должно было захватить Порт-Морсби, который лежал в пределах досягаемости самолетов из Австралии. (Между прочим, вопрос высадки в северной Австралии уже обсуждался японскими военными лидерами.) Порт-Морсби также был ценной базой для операции против Новой Каледонии, которая, в свою очередь, послужила бы опорой при захвате Самоа и Фиджи. Это полностью перерезало бы морские пути между Австралией и Соединенными Штатами. Непосредственным результатом захвата Порт-Морсби явилось бы прекращение воздушных налетов на Лаэ и Саламауа. Наконец, японское морское командование верило, что американский флот отреагирует на захват Порт-Морсби. Поэтому появлялась возможность уничтожить Тихоокеанский флот. Соединение вторжения Тулаги под командой контр-адмирала Киёхидэ Сима вышло из Рабаула 30 апреля в 08.30. Соединение дальнего прикрытия под командой контр-адмирала Аритомо Гото вышло с Трука 28 апреля и крейсировало южнее Нью-Джорджии. Более слабое Соединение поддержки адмирала Кунинори Марумо вышло из Рабаула 29 апреля и сейчас находилось в 60 милях к западу от Тулаги. Транспортное соединение Порт-Морсби было относительно крупным, так как в него входили 12 транспортов. Оно покинуло Рабаул 4 мая, на следующий день к нему присоединилось Ударное соединение адмирала Кадзиока. Его путь лежал через проход Жомар в архипелаге Луизиады, восточное бухты Милн и вокруг южной оконечности Новой Гвинеи. 5-я дивизия авианосцев покинула Трук 1 мая. Ударной группой командовал вице-адмирал Такэо Такаги. В нее входили также тяжелые крейсера «Мьёко» и «Хагуро» и 6 эсминцев. Авианосцы приняли на борт 9 «Зеро» кокутая «Тайнань», которые следовало перебросить в Рабаул. Они должны были взлететь в 250 милях от этого порта. 2 мая 9 истребителей с пилотами авианосцев в кабинах взлетели с авианосцев, за ними взлетели 7 «Кейтов», которые должны были доставить летчиков обратно. Но плохая погода вынудила перенести операцию на следующий день. Авианосцы крейсировали восточнее Рабаула, и операция МО сдвинулась еще на один день. 3 мая погода была ничуть не лучше, и 16 самолетов вернулись на авианосцы, при этом один «Зеро» был потерян. Этот цирк помешал адмиралу Такаги участвовать в бою за Тулаги. Последнюю попытку назначили на 6 мая, но замеченные американские авианосцы вынудили вообще отменить ее. Оба противника знали о присутствии вражеских авианосцев, но Такаги для разведки полагался только на летающие лодки из Рабаула и гидросамолеты крейсеров и страдал от недостатка информации. Если японцы в этом бою в чем и уступали американцам, так это в работе разведки. Они почти ничего не знали о противнике. Конечно, после атаки Тулаги 4 мая Такаги мог предположить, что в этом районе имеется по крайней мере один авианосец. Кроме того, от разведывательных самолетов было известно, что какие-то корабли вышли из портов Австралии. Американская разведка действовала превосходно, и после того, как японский морской код был расколот, адмирал Нимиц точно знал что ждать и где ждать. Кроме того, в течение всей войны австралийцы жили на Соломоновых островах. Они имели связь с внешним миром с помощью мощных радиостанций, информируя союзников обо всех передвижениях японских кораблей. Эти люди были известны, как «береговые наблюдатели». Но знание японских намерений и диспозиции не гарантировало победу американцев. Все, что мог предпринять адмирал Нимиц - собрать наличные силы для контрудара. Чтобы встретить японское Ударное авианосное соединение, он отправил Оперативное соединение 17 контр-адмирала Обри У. Фитча (авианосец «Лексингтон») и «Йорктаун» под командованием контр-адмирала Фрэнка Джека Флетчера. Им было приказано встретиться и выйти в точку атаки. 1 мая оба соединения находились в 250 милях на запад от Эспириту-Санто. Весь день 3 мая «Лексингтон» заправлялся с танкера «Типпеканоа», в это время в 100 милях от него «Йорктаун» принимал топливо с танкера «Неошо». Потом оба пошли к намеченной точке рандеву, куда должны были прибыть 4 мая в 08.00. Они также ожидали встречи с британским адмиралом Дж. Г. Крейсом, который вышел из Австралии с 3 крейсерами и 2 эсминцами. Однако все это перевернулось, когда самолет, вылетевший из Австралии, сообщил, что японское десантное соединение выгружается в гавани Тулаги. Адмирал Флетчер сразу послал «Неошо» и эсминец «Рассел» назад к «Лексингтону» и перенес встречу на утро 5 мая. После этого он приказал «Йорктауну» идти к Тулаги. Оперативные группы адмиралов Фитча и Крейса находились в 250 милях позади «Йорктауна». Однако на «Лексингтоне» не знали об отважном броске одинокого «Йорктауна», пока утром 4 мая не появились «Неошо» и «Рассел». Впрочем, в это время адмирал Флетчер уже поднимал первую ударную волну. Вся эта деятельность была неизвестна японским офицерам, участвовавшим в операции МО. Они даже не подозревали, что где-то рядом находятся американские и австралийские корабли. Операция МО шла как планировалось. Соединение дальнего прикрытия адмирала Гото двигалось на север, а Соединение вторжения Порт-Морсби еще стояло на якоре в Рабауле. Японские авианосцы пока держались севернее Бугенвиля. По какой-то необъяснимой причине адмирал Фитч, соединившись с австралийскими кораблями, ухитрился 5 мая разминуться с «Йорктауном» на 50 миль, оставив авианосец в гордом одиночестве. Лишь несколько японских кораблей могли противодействовать атаке Тулаги, но адмирал Флетчер не мог быть в этом уверен, а поддержки у него не было. «Йорктаун» поднял первую волну 4 мая в 06.30 под покровом туч. Это была идеальная погода для авианосца, желающего нанести удар и остаться незамеченным. (Холодный погодный фронт образовал 100-мильную полосу туч, которая держалась 5 дней. Равнодушные тучи поочередно укрывали то одного противника, то второго.) Первая волна состояла из 12 торпедоносцев, 28 пикировщиков и 6 истребителей. В 07.30 в Тулаги минный заградитель «Окиносима» и эсминцы «Кикудзуки» и «Юдзуки» образовали защитный барьер на входе в гавань. Началась разгрузка. Внезапно в 08.20 над гаванью появились торпедоносцы «Йорктауна». В 08.22 «Кикудзуки» получил попадание 500-фн бомбой, которая взорвалась в правом машинном отделении. Эсминец начал быстро крениться, потеряв ход. Одно из судов снабжения взяло «Кикудзуки» на буксир и вытащило на мель возле острова Гавуту, однако на следующий день он соскользнул на глубину и затонул. В итоге, во время первой атаки был потоплен «Кикуцуки» и поврежден «Окиносима». Транспорты, минные заградители, уцелевший эсминец поспешно покинули гавань Тулаги. Приняв самолеты, «Йорктаун» отправил у Тулаги вторую волну. Она прибыла в 12.10, потопила 2 патрульных катера и повредила транспорт «Тама Мару», который затонул 2 дня спустя. «Юдзуки» был возле острова Саво обстрелян самолетами и загорелся. Он потерял капитана и еще 9 человек, 20 человек были ранены. В 15.00 прибыла третья волна, которая еще надеялась найти в Тулаги достойные внимания цели, но обнаружила только 1 транспорт. Всего японцы потеряли 1 эсминец, 2 патрульных катера и транспорт. 1 транспорт был тяжело поврежден, 20 человек десанта у него на борту погибли. Кроме того, были повреждены 1 эсминец и 1 минный заградитель. Потери были невелики, зато шок, испытанный японцами при появлении американских авианосных самолетов, оказался ужасным. Его испытали все соединения, участвовавшие в операции МО, но особенно - Ударное авианосное соединение. Теперь игра пошла всерьез. На авианосцах знали, что им противостоит по крайней мере 1 вражеский авианосец. Американцы тоже знали, что японские авианосцы в море. Поэтому два флота должны были встретиться в первом в истории авианосном бою. Однако пока еще никто не знал, как именно следует вести такой бой. Ясно было лишь одно - желательно нанести удар первым. Приняв последние самолеты, «Йорктаун» повернул на юг на рандеву с остальными кораблями ОС 17. Встреча произошла утром 5 мая. Следующие два дня авианосные соединения противников кружили в море, пытаясь найти друг друга. Японцы выслали на поиски четырехмоторные летающие лодки из Рабаула, истребители «Йорктауна» сбили днем 5 мая одну такую. Когда самолет не вернулся на базу, японцы поняли, что американский авианосец (авианосцы) находится где-то в Коралловом море, но его точное положение пока не было известно. Адмирал Иноуэ, командовавший операцией МО, испытывал трудности с ведением авиаразведки, так как большая часть 25-й воздушной флотилии, базирующейся в Рабауле, бомбила Порт-Морсби. Очевидно, адмирал Такаги не использовал свои авианосные самолеты для ведения дальней разведки, полагаясь только на гидросамолеты линкоров и крейсеров. 6 мая в середине утра японская летающая лодка из Рабаула обнаружила американское оперативное соединение и передала его точные координаты. Но адмирал Такаги получил эти сведения только 7 мая, к этому времени он обнаружил американцев сам. По крайней мере, он так полагал. К несчастью для ОС 17, сектора поисков зияли дырами. Ответственность за воздушные операции в Коралловом море лежала на генерале МакАртуре, однако он не располагал достаточным количеством дальних разведчиков, чтобы обыскать все море. Адмиралу Нимицу постановлением Объединенного Комитета начальников штабов было запрещено вторгаться в зону ответственности МакАртура. Проведите прямую под углом 45° от точки 10° N, 165° О через всю южную часть Тихого океана. К северо-востоку от нее располагалась зона генерала МакАртура - театр Юго-Западной части Тихого океана (ЮЗТО). С другой стороны находился принадлежащий Нимицу театр Южной части Тихого океана (ЮТО). 12 гидросамолетов в Нумеа не имели достаточную дальность полета, чтобы обыскать все Соломоновы острова. Более того, им было запрещено вторгаться во владения МакАртура. В результате некоторые районы остались без присмотра. Это означало, что ОС 17 должно вести воздушную разведку самостоятельно. Пока японские авианосцы отчаянно пытались хоть что-то разузнать о неприятеле, в остальном операция МО шла по графику. Транспортное соединение покинуло Рабаул 4 мая и направилось к Луизиадам, планируя пройти пролив Жомар в полночь 6 мая. Соединение прикрытия адмирала Марумо, состоящее из легких крейсеров «Тэнрю» и «Тацута» и базы гидросамолетов «Камикава Мару», шло впереди главных сил десанта. Марумо отправил плавбазу на остров Дебойн, чтобы ее самолеты могли 7 мая вести разведку. Остальные корабли Соединения прикрытия шли на NO-t-N возле острова Д’Антркасто, чтобы прикрыть его правый фланг. Соединение дальнего прикрытия адмирала Гото теперь шло к Соединению вторжения Порт-Морсби, чтобы оказывать ему непосредственную поддержку. 6 мая в 10.30 оно было замечено в 60 милях южнее Бугенвиля В-17, вылетевшими из Порт-Морсби. Американские бомбардировщики атаковали легкий авианосец «Сёхо», но повреждений не причинили. Все еще двигаясь на юг, Соединение дальнего прикрытия было замечено разведывательными самолетами. Затем в 13.00 снова было замечено десантное соединение, направляющееся к проходу Жомар. Теперь адмирал Иноуэ знал, что по крайней мере два его соединения обнаружены противником. Тем не менее он полагал, что американские авианосцы, следившие за десантом, пока не знают о присутствии авианосцев адмирала Такаги. Поэтому он не остановил операцию МО. Но американское Оперативное соединение 17 было не единственной эскадрой, действующей потаенно. Адмирал Такаги не знал позиции остальных японских соединений, как не знал точного положения ОС 17. 6 мая в 10.30 его авианосцы находились далеко на север от американских. Когда соединение Такаги повернуло на юг, американцы двигались курсом NW-t-W. Они отреагировали на сообщение, что японские корабли подходят к Порт-Морсби. Соединение Такаги шло на юг до 20.00, а потом повернуло обратно. Японцы шли на север до 01.15 7 мая, но потом снова повернули. Такаги опасался, что, если он зайдет слишком далеко на запад, чтобы прикрыть остальные эскадры операции МО, американское соединение окажется у него в тылу на юге. Такаги хотел этого избежать и шел на юг до 07.40. Адмирал Такаги пока что не имел никакой информации и действовал вслепую. 6 мая его корабли шли на юг, вечером повернули на север, однако ночью снова пошли на юг. Утром 7 мая командир дивизии авианосцев контр-адмирал Хара все-таки убедил Такаги послать на разведку авианосные самолеты, поэтому 12 «Кейтов» взлетели в 06.00. В 07.22 один из них сообщил, что видит авианосец и крейсер. Такаги приказал обоим авианосцам атаковать всеми силами и повернул свою эскадру на восток. К несчастью для обеих сторон, в действительности были замечены эсминец «Симс» и танкер «Неошо». Для атаки с «Сёкаку» взлетели 19 пикировщиков «Вэл» и 13 торпедоносцев «Кейт», с «Дзуйкаку» - 17 пикировщиков и 11 торпедоносцев. Их сопровождали по 9 истребителей с каждого авианосца. Ирония судьбы заключается в том, что в 08.10 гидросамолет крейсера «Аоба» заметил американские авианосцы юго-восточнее острова Россел (Луизиады). В 08.30 гидросамолет «Кинугасы» сообщил, что видит корабли в 80 милях от этого острова. Когда прибыла первая волна японских самолетов, «Симс» сделал все что мог. Но через 2,5 часа эсминец получил 3 бомбы с пикирующих бомбардировщиков. «Неошо» получил 7 прямых попаданий, 8 бомб разорвались рядом. Командовавший ударной группой капитан-лейтенант Такахаси приказал торпедоносцам воздержаться от атаки, чтобы не расходовать драгоценные торпеды. Эсминец затонул через несколько минут, танкер был добит 10 мая эсминцем «Хенли». Эта ошибка дорого обошлась японцам. Пока их самолеты занимались танкером и эсминцем, они упустили возможность атаковать ОС 17, которое в это время обнаружило Соединение дальнего прикрытия адмирала Гото. «Йорктаун» и «Лексингтон» соединились только утром 5 мая. ОС 17 шло на NW-t-W с 20.00 5 мая до 07.25 7 мая, когда оказалось примерно в 100 милях к югу от острова Рассел, самого восточного в архипелаге Луизиады. На рассвете адмирал Флетчер приказал соединению адмирала Крейса продолжать идти на северо-запад, чтобы помешать Соединению вторжения Порт-Морсби обогнуть Новую Гвинею. Крейс попал под мощные атаки японской базовой авиации (и пару налетов американских ВВС), но его корабли повреждений не получили. Ночью 7 мая он узнал, что японские десантные силы повернули назад, и вернулся в Австралию. Утром 7 мая ситуация была такой. Ударное соединение адмирала Кадзиока сопровождало десантные силы операции МО к проходу Жомар, «Сёхо» в 06.30 поднял 4 истребителя и 1 торпедоносец для прикрытия сил вторжения; Соединение прикрытия находилось в 35 милях восточнее острова Вудларк и в 30 милях на северо-запад от конвоя; «Дзуйкаку» и «Сёкаку», выславшие самолеты для атаки «Симса» и «Неошо», находились в 175 милях к востоку от Оперативного соединения 17 и только что узнали действительную позицию американских авианосцев. В 06.25 ОС 17 повернуло на NNW и подняло разведывательные самолеты. В 08.15 самолет с «Йоркгауна» заметил 2 авианосца и 4 крейсера в 225 милях на северо-запад от кораблей Флетчера. Адмирал решил немедленно атаковать всеми силами. «Лексингтон» начал поднимать самолеты в 08.26, а «Йорктаун» - около 09.00. Всего к цели было отправлено 93 самолета. Американцам повезло, и они вошли в холодный фронт, который укрыл американские авианосцы тучами. Зато соединение Гото яркое солнце выдало с головой. Когда американские самолеты были уже в воздухе, обнаружилось, что замечены не тяжелые авианосцы адмирала Такаги, а всего лишь Соединение ближнего прикрытия. Японцы спешно передали координаты ОС 17 всем своим соединениям. В 07.00 адмирал Иноуэ приказал Соединению вторжения не входить в проход Жомар, а временно отступить. Адмирал Гото приказал авианосцу «Сёхо» поднять все оставшиеся самолеты и атаковать американские авианосцы. Радар американских кораблей обнаружил слежку около 08.30, но истребители не сумели найти гидросамолеты, которые продолжали слежку. Зато в 07.15 «Доунтлесс» сообщил, что видит 2 тяжелых крейсера. Затем в 08.15 другой SBD доложил о 2 авианосцах и 4 крейсерах. Адмирал Флетчер решил, что это «Сёкаку» и «Дзуйкаку», которые находятся всего в 200 милях от его авианосцев. Незадолго до 09.30 «Лексингтон» поднял 50 самолетов, «Йорктаун» - 43. Однако пока самолеты строились, вернулся разведчик, и выяснилось, что это все те же самые тяжелые крейсера! Однако тут подоспела радиограмма «Летающей крепости», которая обнаружила эскадру адмирала Гото, в том числе «Сёхо». Фортуна улыбнулась самолетам «Лексингтона». В 09.50 они заметили «Сёхо» всего в 90 милях к северо-западу от собственного корабля и при атаке почти не встретили сопротивления. В 10.25 за ними последовали самолеты «Йорктауна». Авианосец и корабли прикрытия начали беспорядочно маневрировать, в воздух взвились несколько истребителей «Зеро», чтобы встретить самолеты противника. 93 американских самолета обрушились на «Сёхо», сметя в сторону японские истребители. Этим утром один из американских пилотов лейтенант Джон Пауэрс заявил: «Я намерен добиться попадания, даже если для этого мне придется сесть ему на полетную палубу». Один за другим «Доунтлессы» пикировали на «Сёхо». Считается, что лейтенант Пауэрс добился прямого попадания. Он пережил эту атаку, однако погиб на следующий день. Когда «Сёхо» затонул, капитан-лейтенант Роберт Диксон с «Лексингтона» радировал: «Scratch one flattop». Вероятно, так впервые появился еще один синоним слова «авианосец» - плоский верх полетной палубы, «flattop». Но эта фраза очень трудна для перевода, имеются минимум три варианта. В горячке боя уроженец Бруклина, скорее всего, подразумевал то, что можно найти в онлайн словаре американского сленга «Urban dictionary» - «Трахнули пидараса». Несмотря на маневры уклонения и плотный зенитный огонь, у легкого авианосца не было ни единого шанса. 13 бомб и 7 торпед попали в цель, и «Сёхо» превратился в пылающую руину. В 10.31 был отдан приказ покинул корабль, и авианосец затонул в 10.35. Вот как описывал атаку Акира Тэндо, военный корреспондент «Асахи Симбун», находившийся на борту «Сёхо» в момент гибели. Гражданскому человеку можно простить допущенные ошибки. «Тогда я почувствовал, как весь корабль содрогнулся. Пока мы лежали на палубе, перед нами мелькали всяческие обломки, похоже, деревянные. Затем по кораблю прокатился ужасный гул... Я подумал, что это неправда, все просто не могло быть столь плохо! Это наверняка рев моторов вражеских самолетов, сбитых нашими пулеметами. Я пытался убедить себя в этом, но вскоре был вынужден взглянуть правде в глаза. Это не были вражеские самолеты. Бомба только что разбила наш руль. Вражеские пилоты, наверное, просто захлебывались от счастья, видя наш авианосец парализованным. Они снова и снова набрасывались на нас, атакуя со свежими силами, подлетая все ближе, чтобы сбросить бомбы. В тот момент, когда нам казалось, что они уже врежутся в море, они выходили из пике, ревя моторами. Это не были американские пьяницы, о которых нам рассказывали в Японии! Когда мы увидели, как попала третья или четвертая бомба, от сильного удара содрогнулась вся палуба... «Ублюдки!» Удивленный, я оглянулся и увидел искаженное яростью лицо унтер-офицера с разорванной щекой. Он пытался зажать рану, но кровь лилась между пальцами. У матроса, стоявшего рядом с ним, была почти оторвана рука. Встал еще один матрос, и я с ужасом увидел, что у него разодрано бедро так, что видна кость. Пытаясь не показать боли, он стоял у телескопа, докладывая, что видит. В такой ситуации он считал бы себя опозоренным, если бы свалился. Бомбы и торпеды продолжали попадать в нас. Каждый раз, когда торпеда попадала в корабль, сотрясение и грохот напоминали землетрясение... Внезапно я почувствовал, что тоже ранен. Я посмотрел на ногу - по ней струилась кровь! Я хотел спуститься в кают-компанию на перевязку, но оглядевшись, решил иначе. Люди с гораздо более тяжелыми ранами, чем моя, оставались на постах. Я тоже остался. Кровь продолжала течь по брюкам, но все, что я видел - это царапина на колене. Чтобы успокоить себя, я подумал: «Это ничего!», и остался на мостике. Наконец корабль начал садиться носом. Тогда я покинул командный мостик и перешел на сигнальную платформу. Наш фотограф Ёсиока снимал вражеские самолеты, которые все еще атаковали нас. «Эй, журналисты, здесь опасно. Марш отсюда!» - крикнул нам артиллерийский офицер, беспокоясь о нас. Но мы его не слушали, так как смотрели на самолет, сбрасывающий торпеду. «Живы?» Мы взялись за руки. «Давайте прыгнем вместе!» Но в этот момент я спросил себя: а куда, собственно, я собрался? Если я намерен умереть, лучше умереть с остальными. Палубу уже заливала вода, и волны заплескивали корабль. Хотя мы уже тонули, матросы оставались на постах, готовые выполнить любой приказ. Большинство экипажа отказалось покинуть корабль. Нос нырнул в море. Корма поднялась высоко в воздух. Винт все еще отчаянно вертелся. Машины корабля работали до самого конца. Унтер-офицер взобрался на верхушку мачты, погружающейся в море. Я понял, что он отчаянно пытается спасти одного из товарищей. Внезапно он вместе с кораблем исчез под водой... Кроме военных корреспондентов на борту находились три гражданских лица: парикмахер, кок и прачка. Они помогали раненым матросам. Как и все остальные, они погибли на боевых постах». Из экипажа более чем в 800 человек спаслось только 225. Соединение прикрытия адмирала Гото, в котором остались 4 тяжелых крейсера и 1 эсминец, отошло на северо-запад. Они отправили свои гидросамолеты в бухту Дебойн на «Камикава Мару». Оперативное соединение 17 добилось триумфа, потопив первый японский авианосец (хотя это был почти беззащитный легкий авианосец). Но американцам предстояла тревожная ночь. Адмирал Флетчер понял, что Такаги знает его координаты, тогда как сам он ничего не знал о положении Такаги. Чтобы предотвратить грозящую катастрофу и в то же время выполнить свои задачи перехвата японского десанта, ему предстояло тщательно выбрать курс своих авианосцев. Он пошел на запад, чтобы сохранить возможность атаковать силы вторжения, если они пойдут через проход Жомар. (Конечно, он не знал, что те отозваны.) Такаги тоже предстояло принять кое-какие решения. Весь день 7 мая он гонял свои разведывательные самолеты, но так как ОС 17 находилось в зоне плохой погоды, поэтому донесения самолетов были обрывочными и неточными. Тем не менее после возвращения на авианосцы ударной группы, потопившей «Неошо» и «Симс», вечером он выслал поисково-ударную группу в составе 15 «Кейтов» и 12 «Вэлов» под командованием все того же Симадзаки. Так как группе предстояло садиться уже после наступления темноты, то были отобраны лучшие пилоты. При ухудшающейся погоде самолеты пролетели до предела дальности, сбросили в море бомбы и торпеды и полетели назад. В сумерках они оказались рядом с ОС 17. Их обнаружили радаром, и «Уайлдкэты» «Лексингтона» сбили «Вэл» и 8 «Кейтов», потеряв 2 своих истребителя. 18 уцелевших самолетов после заката в 19.00 пролетели прямо на «Йорктауном». Полагая, что это свой авианосец, они морзянкой запросили разрешение на посадку. Американцы растерялись и дали ответный сигнал, но потом ошибка выяснилась. Американские корабли открыли огонь, японцы убрали закрылки и шасси и улетели. Радар показал, что они кружат на одном месте с 30 милях от «Йорктауна», поэтому американцы резонно предположили, что японские авианосцы совсем рядом. Но в действительности это была всего лишь попытка сориентироваться. В конце концов в 21.00 японцы нашли свои авианосцы и 6 самолетов, в том числе Симадзаки, сели. 11 самолетов, израсходовав топливо, упали в море, их экипажи погибли. Таким образом, адмирал Такаги уничтожил 21 самолет, больше чем американцы в этом бою. Теперь оба адмирала могли предположить, что их соединения достаточно близко, и весь вопрос в том, кто нанесет удар первым. В 22.00 японские авианосцы находились в 100 милях на восток от американских. Оба командующих немного побаловались с идеей ночной атаки, но оба и отбросили ее. ОС 17 продолжало идти на запад всю остальную часть ночи, а соединение Такаги направилось на север. Однако курс ОС 17 вывел его из-под плотного облачного покрывала, и на рассвете 8 мая заметить его уже не составляло труда. При дневном свете обе стороны занялись поисками противника. «Лексингтон», двигаясь на запад, поднял поисковую группу из 18 самолетов в 06.25. В 07.22 было замечено японское Ударное авианосное соединение. «Лексингтон» из перехваченных радиограмм знал, что его координаты известны японцам. Основываясь на донесении самолета-разведчика, адмирал Флетчер определил возможную позицию японцев ко времени подлета американских самолетов. В 07.38 оба авианосца получили приказ поднимать ударную волну. «Йорктаун» начиная с 08.15 выслал 39 самолетов, «Лексингтон» - 43 самолета. Самолеты «Йорктауна» нанесли удар первыми. Их пилоты заметили «Дзуйкаку» и «Сёкаку», шедшие на расстоянии 8 миль друг от друга. Каждый авианосец прикрывал тяжелый крейсер и эсминцы. Пикировщики немного выждали, чтобы дать возможность торпедоносцам лечь на боевой курс. В это время под ними «Сёкаку» развернулся против ветра и начал поднимать истребители. Наконец в 10.00 самолеты «Йорктауна» начали атаку. Атака, естественно, получилась не такой удачной, какой могла бы стать. Правила авианосной войны еще не были известны, и этот бой стал уроком № 1. Торпедоносцы сбросили торпеды со слишком большого расстояния и попаданий не добились. Пикировщики всадили 2 бомбы в «Сёкаку», повредив ему полетную палубу. На авианосце вспыхнули пожары. «Сёкаку» на час потерял возможность поднимать самолеты, однако он по-прежнему мог их принимать. Самолеты «Лексингтона» добились еще меньшего. Прежде всего, они не смогли найти японские авианосцы, и многим из них пришлось возвращаться из-за нехватки топлива. В 10.40 те самолеты, которые остались (11 торпедоносцев, 4 пикировщика, 6 истребителей), атаковали «Сёкаку». Торпеды в цель не попали, зато одну бомбу японец все-таки получил. Всего в «Сёкаку» попали 3 штуки: в носовую часть ближе к левому борту, справа от мостика, в среднюю часть корабля с правого борта. Опасности гибели корабля не было, но 109 человек погибли, а 114 были ранены. После того как пожары были потушены, авианосец пошел в Японию на ремонт. 46 его самолетов сели на «Дзуйкаку». Пока летчики ОС 17 занимались «Сёкаку», самолеты адмирала Такаги атаковали «Лексингтон» и «Йорктаун». Японский адмирал отправил в атаку 18 истребителей, 33 пикировщика и 18 торпедоносцев. Радар «Лексингтона» обнаружил японские самолеты в 10.55, когда они находились в 70 милях от авианосца. Его собственные самолеты и самолеты «Йорктауна» улетели, чтобы атаковать японские авианосцы, еще раньше, до того как были замечены вражеские самолеты. Воздушный патруль из 8 «Уайлдкэтов» собирался садиться на авианосцы, так как у него кончалось топливо. Ему на смену взлетели еще 9 «Уайлдкэтов». Находившимся в воздухе 8 истребителям было приказано держаться как можно ближе к авианосцам из-за нехватки топлива. Оставшиеся 9 истребителей не смогли удержать атакующих. В воздухе также находились 23 «Доунтлесса». Они попытались остановить относительно тихоходные японские торпедоносцы. Однако сами SBD были слишком тихоходны и слабо вооружены, чтобы играть роль перехватчиков. 4 американских пикирующих бомбардировщика были сбиты, хотя они сумели уничтожить такое же число «Кейтов». 69 японских самолетов атаковали оба авианосца в условиях отличной видимости. Маневрируя на большой скорости, авианосцы разделились. На 2 отдельные группы разделились и корабли сопровождения. Это не было предусмотрено никаким планом и привело к роковым последствиям. Торпедоносцы атаковали огромный «Лексингтон» с обоих бортов. Один самолет разлетелся на куски, получив прямое попадание зенитного снаряда, но остальные сбросили торпеды. Практически одновременно на корабль устремились 11 торпед. Несмотря на искусный маневр уклонения, предпринятый капитаном 1-го ранга Фредериком Шерманом, авианосец (длина 888 футов) был слишком велик, чтобы увернуться от всех торпед. В 11.20 первая торпеда попала в носовую часть левого борта, а через минуту еще одна торпеда попала в этот же борт напротив мостика. В корабль также попали 5 бомб, однако они нанесли относительно небольшие повреждения. Одна мелкая бомба взорвалась в небольшом складе боеприпасов на главной палубе, другая попала в огромную трубу авианосца. Близкими разрывами была повреждена подводная часть корпуса. В самый разгар боя неожиданно взревела корабельная сирена, поврежденная осколком, но вскоре кто-то перекрыл ей пар. Через 9 минут атака на «Лексингтон» закончилась. Японские самолеты уделили некоторое внимание и «Йорктауну». В 11.38 в этот авианосец были сброшены 8 торпед, однако «Йорктаун» был меньше «Лексингтона» и гораздо маневреннее. Маневрируя на скорости 30 узлов, он уклонился от всех торпед. В 11.27 «Йорктаун» получил первое и единственное попадание. 800-фн бомба попала в полетную палубу в 15 футах от острова, пробила 4 палубы и взорвалась. Взрывом были убиты 37 человек, многие моряки получили ранения, в основном ожоги. Возникшие пожары были быстро взяты под контроль. Еще 2 бомбы взорвались рядом с авианосцем, причинив небольшие повреждения. Когда японские самолеты улетели на свои авианосцы, «Лексингтон» имел крен 7º. 3 из 16 котельных отделения были затоплены, на палубах бушевали пожары, а оба элеватора были заклинены, к счастью в верхнем положении. В течение часа пожары были потушены, крен выровнен, и полеты возобновились, когда корабль сумел дать 25 узлов. Механики сообщили Шерману, что, если понадобится полный ход, они его дадут. Внезапно в 12.47 страшный внутренний взрыв потряс «Лексингтон». Во время атаки были повреждены цистерны с авиабензином. Бензин начал испаряться, и теперь его пары воспламенились. Взрыв следовал за взрывом, и каждый следующий казался сильнее предыдущего. Электропроводка и телефонные провода были разорваны в клочья, пламя взвилось над кораблем. Водяные магистрали в районе пожара были разрушены, и пожарные команды оказались бессильны что-либо сделать. Температура в носовом машинном отделении быстро росла и наконец достигла 160º F. Несмотря на все это, «Лексингтон» продолжал принимать самолеты до 14.14. В 14.25 очередной сильнейший взрыв повредил систему вентиляции машинных отделений. К борту авианосца подошел эсминец, чтобы помочь в борьбе с пожарами, но все его усилия тоже были бесполезны. В 16.30 пришлось эвакуировать людей из машинных отделений, и «Лексингтон» остановился. В 17.07 был отдан приказ покинуть корабль. Эвакуация 2735 офицеров и матросов прошла организованно. Некоторые матросы выстроились шеренгой на полетной палубе, перед тем как покинуть авианосец. Другие просто сидели на палубе и ели мороженое. Подошли 3 эсминца, чтобы подобрать экипаж «Лексингтона». При эвакуации не погиб ни один человек, была спасена даже любимая собака Шермана. Около 18.00, после тщательного осмотра корабля, чтобы удостовериться, что не забыт ни один раненый, капитан 1-го ранга Шерман последним покинул авианосец. Адмирал Фитч, который держал флаг на «Лексингтоне», перешел на крейсер. После этого в 18.53 адмирал Флетчер приказал эсминцам добить пылающего гиганта. Эсминец «Фелпс» выпустил в «Лексингтон» 5 торпед, 4 из них взорвались, и через час объятый пламенем авианосец ушел на дно, унося с собой тела 216 членов экипажа. «Йорктаун» добрался до Нумеа, а оттуда пошел в Пёрл-Харбор. Оперативное соединение 17 было распущено. Вернувшиеся японские пилоты сообщили, что оба американских авианосца потоплены. Адмирал Иноуэ отправил «Сёкаку» в метрополию, а «Дзуйкаку» отослал на Трук. Вечером 8 мая он приказал отложить операцию МО до 3 июля. Хотя он и верил, что Оперативное соединение 17 уничтожено, он не хотел, что его Соединение вторжения Порт-Морсби двигалось к цели без авианосного прикрытия. Ведь еще 7 мая он мог оценить силу ударов американских ВВС. Однако адмирал Ямамото отменил приказ Иноуэ. 8 мая в 00.00 он лично приказал Такаги завершить уничтожение американского флота. Несмотря на попытки соединения Гото и «Дзуйкаку» найти противника, бой завершился. 10 мая эскадра Гото соединилась с Такаги. Но 11 мая «Дзуйкаку» получил приказ все-таки возвращаться на Трук. Трудно сказать, кто именно победил в бою в Коралловом море. Потери американцев были больше. Они потеряли «Лексингтон», «Симс» и «Неошо» против «Сёхо» у японцев. «Сёкаку» был поврежден, но хотя на «Дзуйкаку» еще оставались самолеты и летчики, он не вошел в строй до 12 июня. Таким образом к решающей битве у Мидуэя японцы лишились 2 тяжелых авианосцев 5-й дивизии. Только одна эта потеря могла лишить их блистательной победы. Атаки японцев были эффективнее, но эффективность приносит опыт, который имели японские пилоты, и которого не было у американских. Японцы упустили многие возможности и совершили немало ошибок из-за плохой связи. Слишком плохой, если один адмирал не может сообщить другому о важнейших событиях, а разведывательная информация поступает с опозданием на сутки. Японцы в это время имели более совершенную службу управления полетами. Американскому флоту следовало улучшать свои методики, что показала неудача авиагруппы «Лексингтона». Ведь большая ее часть не нашла японских авианосцев. Только после Мидуэя они достигли удовлетворительных (но не блестящих!) результатов. Японские силы в бою в Коралловом море Ударное авианосное соединение (вице-адмирал Такаги) Тяжелые авианосцы: «Дзуйкаку», «Сёкаку» Эсминцы прикрытия: «Ариакэ», «Югурэ», «Сигурэ», «Сирацую» Тяжелые крейсера: «Мьёко», «Хагуро» Эсминцы: «Усио», «Акэбоно» Соединение вторжения, Порт-Морсби Транспортное соединение (контр-адмирал Косо Абэ) Минный заградитель: «Цугару» 12 транспортов Вспомогательные суда Ударное соединение (контр-адмирал Садамити Кадзиока) Легкий крейсер: «Юбари» Эсминцы: «Оитэ», «Асанаги», «Муцуки», «Мотидзуки», «Яёй» 1 патрульный катер Вспомогательные суда Соединение ближнего прикрытия (контр-адмирал Кунинори Марумо) Легкие крейсера: «Тэнрю», «Тацута» Гидроавианосец: «Камикава Мару» 3 канонерки Соединение поддержки, Главные силы (контр-адмирал Гото) Тяжелые крейсера: «Аоба», «Кинугаса», «Како», «Фурутака» Соединение вторжения, Тулаги (контр-адмирал Киёхидэ Сима) Эсминцы: «Кикудзуки», «Юдзуки» Минные заградители: «Окиносима», «Коэй Мару» 1 транспорт Вспомогательные суда Американские силы в бою в Коралловом море Оперативная группа 17.5 Тяжелые авианосцы: «Йорктаун», «Лексингтон» Эсминцы: «Моррис», «Андерсон», «Хамманн», «Рассел» Оперативная группа 17.2 Тяжелые крейсера: «Миннеаполис», «Нью-Орлеанс», «Астория», «Честер», «Портленд» Эсминцы: «Фелпс», «Дьюи», «Фаррагат», «Эйлуин», «Монагхэн» Оперативная группа 17.3 Тяжелые крейсера: «Аустралия», «Чикаго» Легкий крейсер: «Хобарт» Эсминцы: «Перкинс», «Уок» Оперативная группа 17.6 Танкеры: «Неошо», «Типпеканоа» Эсминцы: «Симс», «Уорден» Оперативная группа 17.9 База гидросамолетов: «Танжер» 8. Мидуэй Японские победы сыпались с такой скоростью, а потери были так малы, что войска даже обогнали планы Императорской Верховной Ставки и штабов армии и флота. Поэтому время с января по апрель 1942 года было потрачено на разработку и тщательное планирование новых операций. Оно характерно массой разногласий как между армией и флотом, так и внутри них самих. Одна группа флотских штабистов даже предлагала захватить Цейлон или даже высадиться в Австралии. Когда вооруженные силы союзников отступили в Австралию и американцы начали укреплять пути, ведущие туда из Америки, японцы поняли, что генерал МакАртур планирует использовать этот континент как базу для контратаки. Поэтому армия решила захватить Порт-Морсби, который находился всего в 300 милях от мыса Йорк в Австралии. Бой в Коралловом море расстроил первую попытку прямого вторжения, поэтому армия теперь предлагала наступление по суше. При этом она глубоко увязла в бесконечной войне в Китае, а потом неожиданно обнаружила, что успешное наступление в Бирме требует гораздо больше усилий, чем предполагалось. В результате для операций на Тихом океане японская армия просто не могла выделить крупные силы. Адмирал Ямамото и флот тоже признавали угрозу, исходящую со стороны Австралии только что оккупированным южным районам, однако они отстаивали иной путь нейтрализации Австралии. Предлагалось перерезать линии снабжения, захватив Новую Каледонию, Самоа и Фиджи (операция FS). Но Ямамото по-прежнему считал, что его главная задача - вовлечь американский флот в генеральное сражение, которое тот проиграет, так как уступает японцам в силах. Ключевым пунктом была как можно более быстрая атака и захват Мидуэя, так как этот остров американцы не могли отдать без боя. Ямамото чувствовал, что японцы могут успеть захватить остров, прежде чем американцы укрепятся там всерьез. Захват острова повлечет за собой неизбежный выход американского флота, который он, Ямамото, будет ожидать с превосходящими силами. Мидуэй лежит почти в географическом центре Тихого океана, оправдывая свое название (Midway - середина пути). Это атолл круговой формы, состоящий из двух островов: Восточного, площадью 328 акров, и Песчаного, площадью 850 акров. Но, несмотря на свои крохотные размеры, он стал камнем преткновения для японской экспансии. Сначала штаб японской армии отвергал идею захвата Мидуэя. Армия опасалась, что это неизбежно повлечет за собой атаку Оаху и оттянет войска с южного направления. Флот утверждал, что такая задача не ставится и от армии не потребуют высаживаться на Гавайях. Ямамото упрямо стоял на своей давнишней точке зрения: Япония проиграет затяжную войну. Единственная ее надежда заключается в генеральном сражении в течение первых 6 месяцев. Если будет уничтожен американский Тихоокеанский флот, это может привести к переговорам о мире, но это мнение почти никто не разделял. Операция против Мидуэя (операция MI) была наконец утверждена 5 апреля, то есть произошло доналета самолетов Дулитла на Японию, который часто и неправильно называют причиной операции. Она, включала набег Датч-Харбор и оккупацию Киски и Атту в группе Алеутских островов (операция AL) в качестве отвлекающего маневра. Адмирал Нимиц столкнулся с новой угрозой. Тихоокеанский флот уступал японцам в кораблях и самолетах, но обладал ценным секретным оружием. Японский военно-морской код JN-25 был расшифрован. В результате американский флот знал о предстоящим действиях японцев и мог подготовиться к ним. Именно это знание помогло Оперативному соединению 17 сорвать операцию МО. Американцы знали, что затевается нечто в центре Тихого океана и на Алеутах в конце мая - начале июня. Поэтому они немедленно отправили тяжелый авианосец «Йорктаун», поврежденный в Коралловом море, в Пёрл-Харбор на ремонт. История ремонта «Йорктауна» совершенно невероятна. Когда он пришел в Пёрл-Харбор 27 мая, было определено, что ремонт потребует 90 дней. Однако на него направили 1400 рабочих, которые трудились круглые сутки. Авианосец смог выйти из Пёрл-Харбора 30 мая в 09.00. Тяжелые авианосцы «Энтерпрайз» и «Хорнет» из ОС 16 были спешно переброшены с юга Тихого океана в Пёрл-Харбор. Командование ОС 16 перешло от вице-адмирала Уильяма Ф. Хэлси, который заболел, к контр-адмиралу Раймонду Э. Спрюэнсу. Были приняты все возможные меры для укрепления обороны Мидуэя, 6-й крепостной батальон морской пехоты был усилен. Теперь на Мидуэе находилось более 3000 солдат. Большие силы подводных лодок и гидросамолетов были выделены для разведки, а маленький остров был буквально забит всем, что могло пригодиться при обслуживании самолетов. Для американцев было жизненно важным сохранить в полной тайне все происходящее в Пёрл-Харборе. Так как «Йорктаун» исчез после боя в Коралловом море, то японцы решили, что он потоплен или, по крайней мере, надолго вышел из строя. У них не было достоверной информации и об остальных американских авианосцах. Они считали вполне вероятным, что во время атаки вблизи острова не будет ни одного такого корабля. А для адмирала Ямамото было исключительно важно получить такую информацию. В марте была начата операция К - попытка следить за ситуацией в Пёрл-Харборе. Подводная лодка I-23 была отправлена к рифам Френч Фригейт. Там она должна была заправить большую летающую лодку «Каваниси», чтобы та потом совершала разведывательный полет над Пёрл-Харбором, однако подводная лодка пропала без вести и не смогла выйти в назначенное место рандеву. Американский флот, обнаружив, как японцы используют рифы Френч Фригейт, расположил там танкер и 2 эсминца. И японцы лишились возможности использовать летающие лодки в критические дни ремонта «Йорктауна». Операция К была отложена до 30 мая, и японский флот у Мидуэя так и не получил точной информации о силах американцев. Но в данных японской разведки имелась еще одна дыра. 13 подводных лодок типа «I» должны были образовать дозорную линию между Пирл-Хабором и Мидуэем с целью разведки и атаки американских кораблей. Однако они прибыли после того, как ОС 16 и 17 оказались возле Мидуэя. В результате японские адмиралы оказались в полнейшем неведении относительно присутствия поблизости американских авианосцев. Ударное авианосное соединение Нагумо должно было прибыть к Мидуэю первым. Оно вышло из Хасирадзима 27 мая в 04.00. Чуть позднее вышли Главные силы Объединенного флота под командованием адмирала Ямамото и 2-й флот вице-адмирала Кондо. Если те, кто не нес ответственности командующих, ожидали легкой победы, вице-адмирал Нагумо считал иначе. Он командовал авианосцами с 7 декабря, поэтому отлично знал, что им требовался срочный и серьезный ремонт. Ямамото понимал, что он в очередной раз ставит на карту все. Но на сей раз он не мог оценить шансы, так как не располагал никакой информацией о противнике. Однако он верил, что если война будет выиграна, это произойдет именно в этом сражении. Он страдал от расстройства желудка, но никого не беспокоил своими проблемами и сомнениями. На следующий день Сайпан покинули транспорты с войсками в сопровождении «Исудзу» и 10 эсминцев. Соединение поддержки оккупации 2-го флота покинуло Гуам. 29 мая вышли все остальные корабли. 71 военный корабль Императорского японского флота направлялся к крохотному клочку суши в центре Тихого океана. На следующий день была отменена операция К, и теперь Ямамото мог полагаться только на то, что заметят его собственные корабли и самолеты. Скверные радиоприемники адмирала Нагумо не приняли сообщение, что операция К прекращена, поэтому он ждал, что летающие лодки сообщат ему о месте и составе американских авианосных соединений. А пока он не знал абсолютно ничего. 3 июня вышло соединение, которое должно было предпринять диверсию на Алеутских островах (числа приведены к западу от линии смены дат). Утром 4 июня был установлен первый контакт. PBY с Мидуэя заметила в 670 милях от острова несколько кораблей Эскортных сил 2-го флота. Позднее в тот же день В-17 атаковали транспорты, но безуспешно. Вечером конвой был атакован еще раз. Танкер «Акэбоно Мару» получил торпеду в носовую часть, но смог следовать дальше. Транспорт «Киёдзуми Мару» был обстрелян самолетами. Теперь Ямамото знал, что операция больше не является тайной. Впрочем, он этого и не ожидал. Его волновал другой вопрос: чем ответит американский флот? План адмирала Ямамото был прост. Его авианосцы на рассвете 4 июня атакуют Мидуэй под прикрытием 2 быстроходных линкоров, 2 тяжелых и 1 легкого крейсеров и 12 эсминцев. Однако если разведывательные самолеты, подводные лодки или летающие лодки операции К обнаружат американские корабли, тогда удар будет нанесен по ним. После уничтожения всех американских кораблей удары по Мидуэю будут возобновлены. Если завяжется бой с американскими соединениями или сопротивление Мидуэя будет более упорным, чем предполагалось, тогда можно будет использовать мощный 2-й флот адмирала Кондо, находящийся в 200 милях западнее. Он либо уничтожит остатки американского флота (желательно в ночном бою), либо обстреляет Мидуэй. Если не будут обнаружены американские корабли на первой стадии, то, как ожидал Ямамото, после вторжения противник будет вынужден бросить к Мидуэю все имеющиеся силы. И тогда, располагая значительным преимуществом, Объединенный флот навяжет американцам бой и разобьет их. Морская стратегия еще не отработала боевых порядков флота в авианосных боях. Если бы японский флот не тяготел к доктрине дробления сил, Ямамото смог бы обеспечить своим авианосцам значительно более мощное прикрытие. Он также мог бросить все свои авианосцы в атаку против Мидуэя. В этом случае он мог бы использовать «Дзуйхо» (24 самолета), «Хосё» (19 самолетов), гидроавианосцы «Титосэ», «Тиёда», «Камикава-мару» и «Ниссин». И если бы он не пытался отвлечь американский флот диверсией на севере, он мог добавить к своим силам «Рюдзё» (37 самолетов), «Дзуньё» (53 самолета) и гидроавианосец «Камикава-мару». Однако Нагумо по-прежнему не подозревал, что вблизи Мидуэя находятся значительные американские силы. Впрочем, он полагал, что если таковые и окажутся неподалеку, его 4 огромных авианосца разделаются с противником без труда. Ямамото, хотя и был апологетом авианосной войны, продемонстрировал ярко выраженные черты линкорного адмирала. Диспозиция сил показывает, что он надеялся на решающую битву, которую будут вести эскадры Кондо и его собственная, и будет эта битва ночной артиллерийской дуэлью. Его Объединенный флот, Главные силы, легко мог успеть на помощь Кондо, если это потребуется. Так как ни одна сторона не практиковала ночных посадок на авианосцы, этими кораблями предпочитали не рисковать. Адмиралы Спрюэнс и Флетчер и их Оперативные соединения 16 и 17 тоже встретили трудности. Конечно, они имели преимущество, так как знали расположения японцев и их намерения. Они также располагали дальними разведчиками и подводными лодками, которые следили за приближением неприятеля. Но курс и скорость можно легко изменить, и тогда вся американская информация не будет стоить ломаного гроша. Опознание кораблей, особенно самолетами, летящими на большой высоте, было отменно неточным. Все, что они могли сделать, это расположить свои силы на основе имеющейся информации. Ночью 3 июня американские адмиралы твердо знали, что на рассвете начнется смертельная игра: заметить противника первым и остаться незамеченным. Но если вас все-таки обнаружат, перестраивайте свои корабли так, чтобы отбить последующую атаку самолетов противника. Вечером 3 июня американские Оперативные соединения находились в 300 милях на северо-восток от Мидуэя, примерно в 400 милях на восток и чуть на север от точки, где Нагумо планировал на рассвете 4 июня поднимать самолеты. (3 июня для Нагумо, так как он находился к западу от линии перемены дат.) В течение ночи оба авианосных соединения шли пересекающими курсами, которые сходились в 40 милях на счеверо-запад от Мидуэя. Американские адмиралы исходили из разных предположений. Спрюэнс не верил, что самолеты с Мидуэя, которые атаковали конвой 3 июня, обнаружили главные силы японцев. По его собственным разведданным, авианосцы Нагумо должны были находиться северо-западнее Мидуэя на рассвете 4 июня для атаки острова. Адмирал Флетчер, командующий ОС 17, был старше Спрюэнса и являлся тактическим командующим обоими соединениями. Однако, учитывая, что Спрюэнс был опытным авианосным офицером и имел очень квалифицированного начальника штаба капитана 1-го ранга Майлса Браунинга, Флетчер позволил ему действовать самостоятельно. В результате разделения командования американские авианосцы не действовали как единое целое, что уменьшило их боевую эффективность. Адмирал Нагумо, все еще не зная о присутствии американцев, предпочитал ударить по Мидуэю пораньше и покрепче. Одновременно с этим он отправлял гидросамолеты крейсеров на поиски в северных и северо-восточных секторах. Состав сил в операции MI - захвате Мидуэя Объединенный флот (адмирал Ямамото) 1-й флот, Главные силы (адмирал Ямамото) Легкий авианосец «Хосё» Линкоры «Ямато», «Нагато», «Муцу» Легкий крейсер «Сендай» Эсминцы «Фубуки», «Сираюки», «Муракумо», «Хацуюки», «Исонами», «Уранами», «Сикинами», «Аянами», «Юкадзэ» 1-е мобильное соединение, Ударное авианосное соединение (вице-адмирал Нагумо) Тяжелые авианосцы «Акаги», «Кага», «Сорю», «Хирю» Линкоры «Харуна», «Кирисима» Легкий крейсер «Нагара» Эсминцы «Акигумо», «Макигумо», «Югумо», «Исокадзэ», «Хамакадзэ», «Араси», «Кадзэгумо», «Уракадзэ», «Таникадзэ», «Новаки», «Хагикадзэ», «Майкадзэ» Группа снабжения: 8 танкеров «Акаги»: истребители - 18, пикировщики - 18, торпедоносцы - 18. «Кага»: истребители - 18, пикировщики - 18+2, торпедоносцы - 27. «Хирю»: истребители - 18, пикировщики - 18, торпедоносцы - 18. «Сорю»: истребители - 18, пикировщики - 16+2, торпедоносцы - 18. Всего: истребители - 72, пикировщики - 70+4, торпедоносцы - 81. Итого - 223+2 запасных, +2 разведчика на «Сорю» 2-й флот, Соединение поддержки, Главные силы (вице-адмирал Нобутакэ Кондо) Легкий авианосец «Дзуйхо» Линкоры «Хиэй», «Конго» Тяжелые крейсера «Атаго», «Тёкай», «Мьёко», «Хагуро» Легкий крейсер «Юра» Эсминцы «Мурасамэ», «Юдати», «Харусамэ», «Самидарэ», «Асагумо», «Минэгумо», «Нацугумо», «Микадзуки» Группа снабжения: 4 танкера 2-й флот, Эскортные Силы (контр-адмирал Райдзо Танака) Легкий крейсер: «Дзинцу» Эсминцы: «Куросио», «Оясио», «Хацукадзэ», «Юкикадзэ», «Амацукадзэ», «Токицукадзэ», «Касуми», «Кагэро», «Арарэ», «Сирануи» 15 транспортов с 5000 солдат, 1 танкер 2-й флот, Соединение поддержки десанта (контр-адмирал Такео Курита) Гидроавианосцы «Титосэ», «Камикава-Мару» Тяжелые крейсера «Кумано», «Могами», «Микума», «Судзуя» Эсминцы «Арасио», «Асасио», «Хаясио» Особое соединение Гидроавианосцы «Тиёда», «Ниссин» 1-е соединение снабжения Эсминец «Ариакэ» 2 транспорта Американский флот в бою у Мидуэя Оперативное соединение 16 (контр-адмирал Раймонд Спрюэнс) Оперативная группа 16.5 Тяжелые авианосцы «Энтерпрайз», «Хорнет» Тяжелые крейсера «Нью-Орлеанс», «Миннеаполис», «Винсенс», «Нортгемптон», «Пенсакола» Легкий крейсер «Атланта» Оперативная группа 16.4 Эсминцы «Бэлч», «Конингхэм», «Бенхэм», «Эллет», «Мори», «Фелпс», «Уорден», «Монагхэн», «Эйлуин», «Дьюи», «Моннсен» Оперативное соединение 17 (контр-адмирал Фрэнк Джек Флетчер) Оперативная группа 17.5 Тяжелый авианосец «Йорктаун» Оперативная группа 17.2 Тяжелые крейсера «Астория», «Портленд» Оперативная группа 17.4 Эсминцы «Хамманн», «Хьюз», «Моррис», «Андерсон», «Рассел», «Гуин» «Йоркгаун»: истребители - 25, пикировщики - 37, торпедоносцы - 13. «Энтерпрайз»: истребители - 27, пикировщики - 38, торпедоносцы - 14. «Хорнет»: истребители - 27, пикировщики - 37, торпедоносцы - 15. Всего: истребители - 79, пикировщики - 112, торпедоносцы - 42. Оперативное соединение 7 Оперативная группа 7.1 (Мидуэй) 12 подводных лодок Оперативная группа 7.3 (Оаху) 4 подводные лодки Группа снабжения Эсминцы «Блю», «Ральф Талбот» 1 танкер Рифы Френч Фригейт Эсминец «Кларк» 1 танкер 2 базы гидросамолетов (бывшие эсминцы) 1 вспомогательное судно В начале декабря береговые батареи острова были укомплектованы личным составом 6-го крепостного батальона морской пехоты. Это были: три батареи по два 127-мм орудия каждая, три батареи по четыре 76-мм орудий каждая, 30 пулеметов 12,7 мм, 30 пулеметов 7,62 мм. К июню 1942 года на острове были переброшены дополнительные орудия и части 3-го и 4-го крепостных батальонов морской пехоты и флота: две батареи по два 178-мм орудия каждая, две батареи по два 76-мм орудия каждая. Все батареи стояли на островах Песчаный и Восточный. 178-мм орудия были сняты с броненосцев типа «Коннектикут» и до войны хранились в арсеналах флота. 127/51-мм орудия тоже были сняты с кораблей. «Решающая битва» адмирала Ямамото Самолеты, выделенные для атаки Мидуэя, начали взлетать в 04.30, к 04.45 все находились в воздухе, построились и взяли курс на цель. В это время авианосцы находились в 210 милях от Мидуэя. После старта самолетов они пошли к острову со скоростью 24 узла. 4 авианосца подняли 36 торпедоносцев, 36 истребителей и 36 пикировщиков. Торпедоносцы несли тяжелые бомбы весом почти 1800 фунтов. Зная, что авиация с Мидуэя может контратаковать, 4 корабля также подняли 36 истребителей воздушного патруля. Нагумо имел на всякий непредвиденный случай еще 126 самолетов, кроме поднятых в воздух. Как только радар на Мидуэе обнаружил атакующих, прозвучала общая тревога, и к 06.00 все самолеты, способные летать - примерно 120 штук, - были подняты в воздух. Однако энтузиазм пилотов не соответствовал качеству самолетов. Когда истребители морской пехоты попытались перехватить противника, «Зеро» в свою очередь атаковали их. Американские истребители («Буффало» и «Уайлдкэты») не могли состязаться с «Зеро», которые пилотировали закаленные в боях летчики. Теперь наступил черед зенитной артиллерии. В 06.34 японские бомбардировщики начали атаку. Налет продолжался 20 минут, а с 07.20 до 07.30 японцы строились для обратного полета. Однако повреждения, которые они причинили, не могли серьезно повлиять на обороноспособность Мидуэя. 17 из 27 истребителей морской пехоты погибли, остальные были тяжело повреждены. На Восточном острове были уничтожены командный пункт морской пехоты и столовая, тяжело повреждена электростанция. На сей раз японцы не повторили ошибки при налете на Пёрл-Харбор и на Песчаном острове были уничтожены нефтехранилища и ангары гидросамолетов. На складах бушевали пожары, горели бензохранилища, госпиталь. Но жертв было немного, и взлетные полосы остались целыми. Потери японцев в самолетах оказались тяжелыми. Хотя американские истребители не сбили ни одного бомбардировщика, зенитный огонь был плотным и точным. Всего было потеряно 11 самолетов, а 14 получили тяжелые повреждения и стали небоеспособны, еще 29 были повреждены умеренно. 54 самолета из 108, стартовавших утром, то есть половина, особенно тяжелыми были потери торпедоносцев 2-й дивизии авианосцев. В результате у японцев осталось всего 200 самолетов против 230 на американских авианосцах. Если бы адмирал Ямамото не оставил при себе все авианосцы, переданные другим соединениям, то они могли иметь до 300 самолетов. Распыление сил лишило его столь нужных самолетов, и американцы получили превосходство в авианосной авиации. Пока шла атака Мидуэя, адмирал Нагумо приказал тяжелым крейсерам «Тикума» и «Тонэ» поднять самолеты для разведки и противолодочного патрулирования, что они и сделали с 04.35 до 05.00. Нагумо явно не ожидал встречи с вражеским оперативным соединением, для него авиаразведка была просто скучной формальностью. Хотя эти 2 крейсера имели 10 гидросамолетов, они отправили всего 4 самолета на разведку и 3 для патрулирования. Кроме того, каждый из его линкоров имел по 3 гидросамолета, 1 гидросамолет находился на легком крейсере «Нагара». В конце концов к этому можно было привлечь и авианосные самолеты. Нагумо полагался на данные разведки, которая утверждала, что американские авианосцы находятся в южной части Тихого океана. У него были более неотложные проблемы, так как его контратаковали самолеты с Мидуэя, и ему следовало организовать посадку вернувшихся в 8.40 самолетов первой волны. В 05.53, когда американцы на Мидуэе получили первое предупреждение о приближении японских самолетов, вся их авиация была поднята в воздух. Истребители должны были перехватить японские самолеты, а бомбардировщики и торпедоносцы - атаковать японские авианосцы. Планировалась совместная атака. Американцы имели 6 «Авенджеров» и 4 В-26 (вооруженных торпедами, к удивлению их пилотов, принадлежавших ВВС), 16 пикировщиков «Доунтлесс» и 11 «Виндикейторов» корпуса морской пехоты и 15 бомбардировщиков В-17 ВВС. Атаку авианосцев можно назвать какой угодно, только не скоординированной. 6 «Авенджеров», за которыми следовали колонной 4 В-26, не стали дожидаться остальных и в 07.15 устремились прямо на «Акаги». Японцы сбили 5 «Авенджеров», 2 «Виндикейтора», 8 «Доунтлессов» и 2 «Мэродера». При этом В-26, который пилотировал лейтенант Мури, поврежденный зенитным огнем, едва не врезался в мостик «Акаги». В этом случае адмирал Нагумо мог погибнуть вместе со всем своим штабом. Однако американцы не добились попаданий, японские авианосцы сумели защитить себя сами. Японский военный дневник так описывает происходившее: 04.30 Атака горизонтальных бомбардировщиков с Мидуэя отбита истребителями и кораблями охранения. 05.00 «Тонэ» поднял самолет № 4 на разведку. 05.20 Нагумо отдал приказ, если позволят условия, провести второй налет на Мидуэй. Считалось, что самолеты (на авианосцах) должны сменить (торпеды) на бомбы. 05.32 Замечены вражеские летающие лодки (PBY). 05.55 Сообщение самолета № 1 с «Тонэ»: «Вижу 15 вражеских самолетов, летящих к вам». Адмирал Нагумо решил, что они взлетели с Мидуэя. 06.34 Началась атака Мидуэя. 07.00 Командующий налетом сообщил: «Требуется вторая атака Мидуэя». 07.05 Началась атака самолетов с Мидуэя. Большая часть истребителей прикрытия пошла на перехват. Большинство вражеских самолетов сбиты. Повреждений нет. 07.15 Никаких сообщений о вражеском флота от самолетов-разведчиков, достигших предельных точек поиска. Адмирал Нагумо приказал готовить вторую атаку Мидуэя. 07.28 Самолет № 4 с «Тонэ» передал: «Вижу 10 кораблей, возможно неприятельских. Пеленг 10° от Мидуэя. Дистанция 240 миль. Курс 150’». Штаб флота указывает на некоторую неопределенность донесения, но считает, что это не создает проблем. 07.45 Самолет № 4 с «Тонэ» передает метеорологическую обстановку в районе нахождения вражеского флота. Нагумо решает, что имеется вражеское соединение с авиацией. Считается, что там есть авианосец (авианосцы). Решил атаковать. Приказал вооружить самолеты торпедами. Вражеское ОС примерно в 200 милях. 07.50 Начинают возвращаться самолеты после атаки Мидуэя. 08.09 Самолет № 4 с «Тонэ» передает, что враг имеет 5 крейсеров и примерно 5 эсминцев. 08.20 Самолет № 4 с «Тонэ» сообщает, что вражеское соединение имеет 1 корабль, похожий на авианосец. (Нагумо) решает использовать вернувшиеся самолеты после дозаправки для удара на север. 08.30 Высланы 2 самолета-разведчика. 08.40 Начинают садиться самолеты, вернувшиеся после атаки Мидуэя. 09.18 Все сели. Таким было положение адмирала Нагумо. Его пилоты сообщили, что требуется второй налет на Мидуэй. Он уже имел готовую к вылету вторую волну на палубах «Акаги» и «Кага», но самолеты были вооружены торпедами и бронебойными бомбами для атаки американских кораблей. Однако капитан 2-го ранга Минору Гэнда убедил адмирала, что второй налет на Мидуэй более важен. В 09.18 начались перевооружение и заправка уцелевших самолетов первой войны для повторной атаки Мидуэя. «Сорю» и «Хирю» было несколько легче, потому что на них стояли пикировщики с бомбами. В то время «Акаги» и «Кага» были крайне уязвимы. Наличие бомб, торпед и бензина на ангарных палубах могло привести к катастрофе. Из-за спешки механики просто не успевали складывать снятые бомбы и торпеды как следует. Затем, когда разведывательный самолет заметил американское соединение, в состав которого входил по крайней мере 1 авианосец, Нагумо передумал и приказал поднять самолеты с ангарной палубы на полетную, чем бы они не были вооружены, а с полетной - опустить в ангар. Но так как авианосцы не могли одновременно поднимать и опускать самолеты, Нагумо требовалось для этого определенное время. Его корабли находились в нужном строю, и потребуется всего несколько минут, чтобы поднять в воздух вторую волну, которая уничтожит американское соединение. Ведь его место теперь было точно известно японцам. Однако американцы не дали Нагумо этих самых минут. За этот час он совершил самые страшные ошибки в этой войне. В течение ночи и раннего утра 3-4 июня Оперативные соединения 16 и 17 маневрировали в районе, выбранном для боя. Они руководствовались сообщениями о примерном положении японского Ударного авианосного соединения. В 04.30 «Йорктаун» поднял 10 пикировщиков, чтобы те осмотрели сектор 180° к северу на расстояние 100 миль. Японский авианосный флот, находящийся примерно в 200 милях к западу, только что поднял первую волну для атаки Мидуэя. В 05.34 радио «Энтерпрайза» перехватило сообщение, что замечены японские авианосцы. Затем в 05.45 было принято сообщение с Мидуэя, что приближаются вражеские самолеты. В 06.03 пришло новое сообщение о позиции «2 вражеских линкоров и 2 авианосцев». Хотя все координаты были не слишком точны, эти сообщения значительно сокращали район поисков. Адмирал Спрюэнс, человек осторожный, решил, что должен сблизиться с врагом на 100 миль, прежде чем поднимать ударную волну, чтобы не рисковать потерей самолетов от нехватки топлива. Но его самолеты на самом деле имели радиус действия около 200 миль и после совещания с членами штаба, которые убедили его не слишком заботиться о топливе, Спрюэнс разрешил полет на расстояние 200 миль. Он выслушал сообщения с Мидуэя и решил попытаться застигнуть японские авианосцы в момент возвращения их самолетов после атаки острова. Боевой ордер американских авианосных соединений очень походил на японский, но 3 американских авианосца не действовали единой группой. Даже 2 корабля ОС 16 маневрировали раздельно, каждый со своими кораблями прикрытия, образующими кольцо вокруг авианосца. Японцы также давали каждому из своих авианосцев отдельное круговое прикрытие. Но на первой стадии боя они были застигнуты в едином строю «коробочкой». В 07.02 Спрюэнс приказал поднимать все самолеты, и к 08.06 вся его авиация находилась в воздухе. Эта ударная волна состояла из 20 истребителей «Уайлдкэт», 67 пикировщиков «Доунтлесс» и 29 торпедоносце «Дивастейтор». («Дивастейтор» был очень уязвимым самолетом. Его максимальная скорость равнялась 200 милям в час. Чтобы добиться попадания, ему следовало выходить на цель на малой высоте с небольшой скоростью и сбрасывать торпеду недалеко от цели.) Он также поднял 18 истребителей воздушного патруля и еще 18 держал на палубах, чтобы сменить их. Не желая дожидаться, пока ОС 17 поднимет свои самолеты, Спрюэнс отбросил план скоординированной атаки и отправил свои пикировщики вперед в 08.45. Тем временем в 08.38 «Йорктаун» поднял 17 пикировщиков «Доунтлесс», 12 торпедоносцев «Дивастейтор» и 6 истребителей «Уайлдкэт». Флетчер придержал половину самолетов на авианосце на случай, если понадобятся подкрепления. Он отложил старт самолетов и оставил такой большой резерв потому, что не был уверен, что атакующее соединение состоит всего из 4 авианосцев. Он также выслал воздушный патруль из 12 «Уайлдкэтов». «Хорнет» поднял 35 «Доунтлессов» и 10 «Уайлдкэтов». Они должны были соединиться с 15 торпедоносцами. Но из-за плохой видимости торпедоносцы оторвались от остальных самолетов. Тем временем Нагумо, приняв самолеты, повернул свое соединение на 90° на северо-восток. 45 истребителей и бомбардировщиков «Хорнета» не обнаружили японские авианосцы и вообще не участвовали в бою. Но его 15 «Дивастейторов» нашли «Кагу» и атаковали самостоятельно, без истребительного прикрытия или помощи пикировщиков. Японские истребители воздушного прикрытия обрушились на колонну «Дивастейторов», летящую в 50 футах над водой. С расстояния 8 миль загрохотали зенитные орудия, сразу начав находить жертвы. Ни один из этих самолетов не сумел добиться попадания. Все они были сбиты японцами. Японский военный дневник сухо констатирует: «09.18 Вражеские авианосные самолеты начали торпедную атаку. Истребители защищают. Сбита большая часть торпедоносцев». Эскадрилья торпедоносцев «Энтерпрайза» тоже оторвалась от истребителей сопровождения и атаковала «Кагу» через 10 минут после самолетов «Хорнета». Судьба их оказалась той же самой. «Зеро» и зенитный огонь были эффективной защитой, многие атакующие были сбиты до того, как успели сбросить торпеды. Но даже те, кто успел это сделать, попаданий не добились. 10 из 14 самолетов были сбиты. Третья группа торпедоносцев, взлетевшая с «Йорктауна», в 10.00 атаковала «Сорю» в сопровождении 6 истребителей. Снова попаданий не было, и лишь 5 самолетов прорвались, чтобы сбросить торпеды. Истребительное сопровождение было раздавлено «Зеро», и все атакующие самолеты, кроме двух, были сбиты. Всего же из 41 «Дивастейтора» уцелели только 6. Попаданий не было ни одного. В японском военном дневнике имеется любопытная пометка, относящаяся к 10.00: «Разведывательный самолет сообщает, что неприятеля в точке, которую указал самолет № 4 «Тонэ», нет. Это не было сообщено офицеру связи». Такая информация могла быть очень полезной в авианосной игре в кошки-мышки, когда нужно обнаружить врага и следить за ним. Капитан 1-го ранга Томео Каку с «Хирю» сумел ее использовать. 3 американских авианосца, подняв самолеты, пошли на юг. Несмотря на свою сокрушительную неудачу, торпедоносцы заложили основу для успеха последовавших атак. Японские авианосцы маневрировали так резко, отражая их атаку, что не смогли поднимать новые самолеты для усиления воздушного патруля. Кроме того, японские истребители спустились вниз, оставив авианосцы беззащитными перед атаками пикировщиков. Зенитчики и наблюдатели тоже оказались не готовы к появлению высоко летящих самолетов. Строй авианосцев нарушился, «Хирю» оторвался от остальных и теперь шел значительно севернее. Однако все-таки следует признать, что эта атака торпедоносцев закончилась полной неудачей. Самолеты, которые должны были лететь вместе, потеряли друг друга. Часть самолетов не нашла врага, чтобы атаковать и своих, чтобы защитить. Место японских авианосцев было известно, но курс часто менялся. Спрюэнс поднял пикировщики с «Энтерпрайза» и «Хорнета» в 07.52, раньше торпедоносцев, которые были тихоходнее и более уязвимы и для которых истребительное прикрытие было жизненно важным. Бомбардировщики «Энтерпрайза» прибыли в указанную точку в 09.30 и не нашли ничего. Более того, они оторвались от истребителей сопровождения, которые ошибочно приняли торпедоносцы «Хорнета» за бомбардировщики «Энтерпрайза». Эти истребители заметили японские авианосцы в 09.10, но не нарушили радиомолчание. К несчастью для пилотов торпедоносцев «Хорнета», они просто кружили на высоте 19 000 футов, дожидаясь приказов со своего авианосца. Пикировщики «Энтерпрайза» искали врага на юго-западе, потом в 09.35 повернули на север. В 09.55 случилось событие, которое изменило ход войны: был замечен эсминец «Араси», идущий на высокой скорости на северо-восток. Бомбардировщики «Энтерпрайза» немедленно последовали за ним, правильно решив, что эсминец идет на соединение с авианосцами. Ранее утром американская подводная лодка «Наутилус», следуя указаниям самолетов с Мидуэя, обнаружила, что находится в самой середине Авианосного ударного соединения. Японцы атаковали ее глубинными бомбами в 09.00, но вреда не причинили. «Наутилус» в 09.20 поднялся на перископную глубину. В 09.25 он выпустил торпеду по линкору, но промахнулся, потом снова нырнул и перенес новую атаку глубинными бомбами. «Араси» возвращался к авианосцам после атаки «Наутилуса», когда самолеты «Энтерпрайза» заметили его. Если бы не эта улыбка фортуны, 17 пикировщикам «Йорктауна» пришлось бы атаковать вражеские авианосцы без всякой поддержки. Самолеты «Йорктауна» взлетели в 08.06, и командир группы капитан-лейтенант Максвелл Р. Лесли правильно вычислил, где будет находиться вражеский флот. Он и нашел его сразу после 10.00. Планом боя предусматривалось, что пикировщики атакуют перед торпедоносцами, но самолеты «Йорктауна» не стали ждать, чтобы провести скоординированную атаку. Как раз когда гибли торпедоносцы «Йорктауна», его пикировщики устремились с высоты 14 500 футов на «Сорю». Они почти не встретили противодействия, так как японский воздушный патруль и зенитные орудия были заняты отражением атаки низколетящих торпедоносцев. Кстати, последние данные вдребезги разносят легенду о роковых 5 минутах, которых не хватило Нагумо, чтобы поднять ударные группы. В действительности все его авианосцы с 09.00 примерно до 10.30 только и занимались тем, что принимали и поднимали истребители воздушного патруля, что давно и хорошо известно. Об этом пишет тот же Футида. Пикировщики и торпедоносцы, да, вооруженные и заправленные, стояли в ангарах, но, чтобы они взлетели, требовалось минимум еще полчаса. 9. Разгром «Сорю» «Сорю», как и 3 остальных авианосца, находился в трудном положении. Ангар был забит готовыми к вылету и перевооружаемыми самолетами, повсюду валялись бомбы и торпеды, были открыты бензопроводы. Авианосец был исключительно уязвим для пикировщиков. Для справки: в период с 09.45 до 10.15 с авианосца взлетели 9 истребителей, сел один. То есть полетная палуба не была свободна. Хотя процент попаданий для такого слабого сопротивления был невысок - попали всего 3 - 1000-фн бомбы из 13, - они легли слишком хорошо. Первая взорвалась сразу перед носовым элеватором, вторая попала ближе к левому борту перед центральным элеватором, а третья взорвалась слева от кормового элеватора. Первая бомба прошла на ангарную палубу, взрыв швырнул плиту носового элеватора прямо на мостик. Вторая бомба взорвалась среди самолетов на полетной палубе, и взрывы бомб, торпед и бензина превратили палубу в пылающий ад. Третья бомба пробила полетную палубу и вызвала страшные разрушения на корме. Атака длилась с 10.25 до 10.30, при этом не погиб ни один самолет «Йорктауна». «Сорю», весь объятый пламенем, сотрясаемый взрывами боеприпасов, потерял управление и остановился вскоре после 10.40. Капитан, видя, что пожары выходят из-под контроля, в 10.45 приказал экипажу покинуть корабль. Подошли соседние корабли и принялись вылавливать спасшихся из воды. Тяжелый крейсер «Тикума» в 11.12 прислал катер, чтобы помочь спасательным работам. Спасенных передавали на эсминцы «Хамакадзэ» и «Исокадзэ». Адмирал Нагумо, который не знал о положении «Сорю», в 16.55 передал по радио приказ 2 эсминцам-спасателям отойти на северо-запад, прикрывая авианосец. «Исокадзэ» ответил: «Сорю» не может двигаться самостоятельно». Запрашивая инструкции по прикрытию, он добавил: «Нельзя ожидать, что «Сорю» сможет дать ход, даже если пожары потухнут». Этот же ответ «Исокадзэ» повторил в 18.02: «Не думаю, что «Сорю» сможет следовать своим ходом. Спасенный экипаж покинул корабль». Вскоре после попадания бомб командир «Сорю», капитан 1-го ранга Янагимото, получил тяжелые ожоги и был вынужден сдать командование. Его штаб не раз пытался убедить капитана перейти на другой корабль, но он упрямо отказывался. Примерно в 10.45, приказав экипажу покинуть корабль, Янагимото бросился в огонь, чтобы найти смерть в бою. Около 19.00 пожары на «Сорю» забушевали еще яростнее. Адмирал Нагумо на борту легкого крейсера «Нагара» организовал пожарную партию и начал готовиться перебросить ее на борт «Сорю». Но в 19.12 авианосец начал тонуть и ушел под воду через 3 минуты. Уже под водой, в 19.20, на нем произошел сильный взрыв, отметив место погребения корабля. Точно установить количество жертв невозможно. Штатный экипаж корабля составлял 1103 человека, но на борту было много гражданских и новобранцев. Неофициальная цифра потерь принята 711 человек. «Акаги» 37 пикирующих бомбардировщика с «Энтерпрайза», разделенные на 2 эскадрильи под командованием капитан-лейтенанта Кларенса Мак-Клоски, вскоре после 10.00 наконец заметили 3 японских авианосца. Лидер ударной волны приказал одной эскадрилье атаковать «Акаги», а второй - «Кагу». «Акаги» оказался точно в таком же положении, как и «Сорю», - беззащитный, застигнутый врасплох. «Доунтлессы» спикировали до высоты 1600 футов, прежде чем сбросить бомбы, но лишь 2 из них попали в цель. Одна врезалась в край среднего элеватора, вторая попала в кормовую часть ближе к левому борту. Уцелевшие офицеры «Акаги» отмечали, что «вражеские пикировщики атаковали отважно». Кстати, американские летчики видели на палубе «Акаги» всего два истребителя, один из которых даже успел взлететь в 10.00. Взрывы и пожары немедленно превратили «Акаги» в развалину. Первая бомба попала в шахту элеватора и взорвалась среди сваленных на ангарной палубе бомб и торпед, это попадание было роковым. Вторая бомба пробила край полетной палубы в корме и взорвалась рядом с бортом. Опять пожары от взрывающихся бомб, торпед, бензина пронеслись по полетной палубе. В 10.29 капитан 1-го ранга Тадзиро Аоки приказал затопить бомбовые и торпедные погреба. Носовые погреба были затоплены сразу, но на корме это сделать не удалось, так как задрайки дверей были уничтожены взрывом. Однако пожар в кормовом погребе был потушен после того как аварийная партия сумела пробиться через шахту элеватора. Для этого потребовались 2,5 часа упорной работы. В 10.32 Аоки приказал задействовать углекислотные огнетушители в ангаре. Однако это не остановило пожары. Через минуту «Акаги» пришлось повернуть влево, чтобы уклониться от атаки 4 торпедоносцев. Затем в 10.З6 встала его правая машина, и скорость упала до 12 узлов. В 10.40 был замечен одинокий американский торпедоносец, «Акаги» повернул, чтобы встретить атаку носом. В этот момент его руль заклинило, и все машины встали. «Акаги» оказался в очень трудном положении, так как из всего вооружения действовали лишь 25-мм автоматы № 1 и № 2, расположенные в самом носу. Однако торпедоносцы не причинили вреда. Главной опасностью для «Акаги» стали медленно расползающиеся пожары. Капитан приказал всю оставшуюся энергию переключить на водяные помпы, но так как они были повреждены, то не могли обеспечить нужного напора. В 10.43 взорвался истребитель, стоящий рядом с мостиком, выметя весь персонал с мостика и уничтожив радиорубку. После этого умолкло радио «Акаги». Адмирал Нагумо понял, что пожары не потушить, кроме того, ему требовалась связь, чтобы командовать Авианосным ударным соединением. Поэтому он решил перенести флаг. Он и его штаб в 10.46 перешил на эсминец «Новаки», а потом на легкий крейсер «Нагара». К 11.00 Аоки уже час не получал никаких известий из машинного отделения. Он послал еще одну ремонтную партию с приказом исправить руль или погибнуть. Однако это помогло лишь на короткое время. В 11.20 пламя на полубаке вспыхнуло с новой силой. После этого капитан приказал весь личный состав, не занятый тушением пожаров, перевести на эсминцы «Новаки» и «Араси». Через 5 минут снова начали взрываться бомбы и торпеды в ангаре, пожары усилились. Капитан и пожарная партия были изгнаны с полетной палубы на якорную, где они пытались продолжать борьбу. Когда они оказались на якорной палубе, корабельный механик сообщил о полном уничтожении рулевого и машинных отделений, ангарной палубы, всех центров связи. Аоки приказал: «Постараться потушить все пожары вне полетной палубы». Очевидно, он еще надеялся изолировать ангар и, используя углекислый газ, потушить пожары. Но к 13.00 Аоки исчерпал все средства спасения корабля. В 13.38 он приказал спасать портрет императора. Через 12 минут «Акаги» окончательно остановился и беспомощно дрейфовал на волнах. Около 15.00 пожары на палубе забушевали с новой силой. Носовая часть была уничтожена взрывами. К 16.00 экипаж и раненые были эвакуированы на эсминцы. Капитан 1-го ранга Аоки упрямо пытался сохранить свой корабль. В 18.20 он послал группы уточнить состояние машинного отделения, но жар погнал людей назад. В 19.15 старший механик сообщил, что корабль совершенно не может двигаться. Капитан уже знал, что пожары полностью вышли из-под контроля, и так как авианосец потерял ход, он сообщил адмиралу Нагумо, что снимает остатки экипажа. Было решено потопить «Акаги» торпедами эсминцев. В 19.25 капитан приказал команде покинуть корабль, и к 20.00 эсминцы «Араси» и «Новаки» сняли последних людей. На якорной палубе «Акаги» произошел яростный спор. Штаб Аоки убеждал его покинуть корабль, однако он отвечал, что судьба «Акаги» - его собственная судьба. Неохотно штабные позволили ему привязаться на якорной палубе. Все видели, что Аоки улыбается. Но авианосец тонул медленно, и командир летной боевой части Мацуда вместе с другими членами штаба вернулся в 00.30 на «Акаги» и силой перетащил Аоки на «Араси». 5 июня в 04.50 пришел приказ адмирала Ямамото: «Выпустить 4 торпеды Тип 93 с дистанции 1000-1500 метров». «Акаги» затонул в 05.00. Официально считаются погибшими 267 человек. Это очень мало, учитывая пожары и взрывы, имевшие место. (Нормальный экипаж составлял. 1630 человек, в том числе 63 человека штаба Нагумо.) Спасшиеся были переведены на линкор «Муцу». «Kaгa» Атака и потопление «Kaгa» были похожи на происшедшее с «Акаги». Внезапно из облаков на него вывалились 9 пикировщиков. Так как все сосредоточили внимание на торпедоносцах, наблюдатели слишком поздно заметили пикировщики «Энтерпрайза». «Kaгa» круто повернул вправо и поставил плотную огневую завесу. Однако он получил попадания 4 бомбами. Первая взорвалась в кормовой части, вторая и третья вблизи носового элеватора, последняя в центре полетной палубы. Носовая часть корабля была окутана дымом пожаров и взрывающихся боеприпасов. Когда начали падать первые бомбы, капитан приказал поворачивать. Это был его последний приказ. Третья бомба взорвалась прямо перед мостиком, разнеся стоящие там самолеты, уничтожив саму полетную палубу и убив почти всех на мостике, в том числе капитана. Последняя бомба прошла на ангарную палубу и взорвалась там с ужасной силой. На полетной палубе истребители закончили перевооружение, но не успели взлететь. Командир боевой летной части Такахиса Амагаи, находившийся на мостике, не получил серьезных ранений и принял на себя командование кораблем. Было сделано все возможное, чтобы погасить пожары, однако они были слишком сильны даже для углекислотных огнетушителей. Когда Амагаи решил, что пожары невозможно взять под контроль, он в 13.25 приказал перенести портрет императора на эсминец «Хагикадзэ». Он также решил снять команду и послал нескольких человек в машинное отделение сообщить об этом, так как телефонная связь отказала. Но пожары были такими сильными, что никто не сумел пробиться вниз. Около 17.00 был отдан приказ «Покинуть корабль». Эсминцы «Хагикадзэ» и «Майкадзэ» сняли уцелевших. В 18.00 Ямамото приказал 4 ДЭМ («Араси», «Хагикадзэ», «Новаки», «Майкадзэ»): «Ожидать приказов и охранять «Kaгa». Позднее он передал: «Вы образуете ударное соединение и отвечаете за «Kaгa» и «Сорю». Наконец, в 19.25 взорвалось носовое бензохранилище, и «Kaгa» затонул. Его обычный экипаж составляли 1708 человек, но, как всегда, точное количество людей на борту осталось неизвестно. Считается, что погибли 811 человек, большей частью машинная команда. «Хирю» Среди всеобщего замешательства, вызванного атаками базовой и авианосной авиации против Ударного авианосного соединения, «Хирю» и его охранение оказались чуть севернее 3 пострадавших авианосцев. Поэтому «Хирю» остался цел и сумел выслать две группы самолетов для атаки «Йорктауна», который сам оторвался от Оперативного соединения 16. Обе японские ударные волны добились попаданий, но в то же время понесли огромные потери. Всего на авианосце осталось 5 пикировщиков, 4 торпедоносца и 6 истребителей, которые патрулировали в воздухе. Командир «Хирю» капитан 1-го ранга Томэо Каку знал, что поблизости находятся еще несколько американских авианосцев, хотя не знал, сколько именно. И все-таки Каку запланировал третью атаку. Сначала она была назначена на 16.30, потом ее отложили до 18.00, чтобы люди успели поужинать. Эта задержка оказалась роковой. Как раз в 16.30 эсминец «Макигумо» подобрал двух американских летчиков SBD, севшего на воду из-за нехватки бензина. После короткого допроса японцы выяснили состав американского соединения и утопили обоих, привязав к ногам бензиновые канистры, заполненные водой. В 16.55 адмирал Абэ послал Нагумо радиограмму: «Из различных донесений ясно, что вражеское соединение состоит из 2 авианосцев, 6 больших крейсеров и 8 эсминцев. 2 разведывательных самолета высланы для дальнейшей разведки». Как ни странно, это сообщение внушило японцам некоторый оптимизм. Однако, когда летчики «Хирю» ужинали, со стороны солнца внезапно выскочили 13 бомбардировщиков, еще 11 атаковали линкоры и крейсера сопровождения. Атака была абсолютно внезапной. Прозвучала боевая тревога, и «Хирю» начал маневр уклонения. Первые 3 бомбы прошли мимо, но потом авианосец подряд получил 4 попадания. Первый взрыв швырнул плиту носового элеватора прямо на мостик. Все 4 бомбы легли кучно: 2 в средней части полетной палубы, 2 - впереди мостика. Полетная палуба была практически уничтожена. В нескольких местах вспыхнули пожары. Начали взрываться бомбы и торпеды, валявшиеся на ангарной палубе, и вызвали серьезные разрушения. Но, несмотря на повреждения, авианосец сохранил скорость 30 узлов. Вся команда, кроме артиллеристов, была брошена на тушение пожаров. Однако их возможности были ограниченными, так как большая часть противопожарных средств погибла. Люди начали таскать воду в ведрах. «Хирю» шел в центре круга диаметром 10 миль, образованного кораблями охранения. 4 эсминца подошли к борту авианосца, заливая огонь из шлангов. Корабль еще держал 28 узлов, хотя отважная машинная команда была обречена. Наконец пламя прорвалось на нижние палубы, и машины встали. Механики предприняли отчаянную попытку спастись, так как из-за жары и огня больше не могли оставаться на своих постах. Однако стальные плиты отсеков разогрелись докрасна, и спастись сумели немногие. Корабль начал принимать воду, и вскоре получил крен 15°. Примерно в 01.58 прогремел взрыв, после которого пожары вспыхнули с новой силой. Стало ясно, что корабль уже нельзя спасти. Капитан 1-го ранга Каку, получив разрешение командира 2-й дивизии, авианосец контр-адмирала Ямагути, державшего флаг на «Хирю», в 02.30 приказал экипажу готовиться покинуть корабль. Экипаж собрался в 02.50, Каку и Ямагути спустились с мостика. Портрет императора был вручен одному из лейтенантов, обязанному сохранить его в целости. Произошла очень волнующая сцена. Каку и Ямагути произнесли трогательные речи, убеждая людей, что победа придет, и уверяя, что никто не повинен в гибели корабля. Потом оба офицера обменялись ритуальными чашками воды. Флаг был спущен, и экипаж запел национальный гимн «Кимигаё». Наконец в 03.15 капитан приказал экипажу покинуть корабль. Первым был офицер, несущий портрет императора. Потом и остальной экипаж перешел на эсминцы «Кадзэгумо» и «Макигумо». Капитан 1-го ранга Каку и адмирал Ямагути остались на борту и не разрешили своим штабным офицерам сделать то же самое. Презирая опасности, они несколько минут любовались красотой луны, а потом спустились в свои каюты и совершили харакири. Последний приказ Ямагути адресовал эсминцу «Макигумо» - торпедировать «Хирю». Эсминец выпустил 2 торпеды, но только 1 из них попала в цель. Решив, однако, что теперь авианосец обязательно затонет, эсминец повернул назад, чтобы присоединиться к легкому крейсеру «Нагара», на котором теперь находился адмирал Нагумо. Но рано утром разведывательный самолет с легкого авианосца «Хосё» обнаружил, что «Хирю» все еще держится на воду, а на палубе видны люди, размахивающие фуражками. Когда адмирал Нагумо получил это сообщение, он отправил эсминец «Таникадзэ» в указанную точку спасти людей. Однако «Таникадзэ» был атакован самолетами с Мидуэя и сильно запоздал, к этому времени «Хирю» уже затонул. Эсминцы оставили на борту авианосца около 70 человек. 35 из них спаслись, так как сумели спустить шлюпку и были позднее подобраны американским эсминцем. Кроме того, спаслась часть японских пилотов. После гибели авианосцев они были вынуждены садиться на воду, и 27 человек были подобраны американскими кораблями и летающими лодками. Всего на «Хирю» погибли 392 человека, большей частью машинная команда. «Йорктаун» К 10.30 4 июня 3 из 4 авианосцев японского Ударного авианосного соединения были небоеспособны. Однако уклонившийся к северу «Хирю» оставался в строю. Японские разведывательные самолеты обнаружили американские авианосцы, но неправильно определили их координаты. Так как «Йорктаун» адмирала Флетчера оторвался от «Энтерпрайза» и «Хорнета», японские разведчики донесли нечто вроде «от 1 до 4 авианосцев». (4 у них получилось из-за двойного счета кораблей ОС 16.) Хотя быстрая потеря 3 авианосцев была нокаутирующим ударом, японские штабные офицеры полагали, что эти атаки серьезно подорвали мощь американских авиагрупп. Адмирал Нагумо считал, что бой еще можно свести к приемлемому результату, а то и вообще победить. К нему подходили мощные подкрепления, 2-й флот вице-адмирала Нобутакэ Кондо мчался к месту боя со скоростью 28 узлов, а в 200 милях позади него находился Объединенный флот адмирала Ямамото. Каждое соединение имело по 1 легкому авианосцу. Можно было отозвать авианосцы «Рюдзё» и «Дзуньё» с Алеутских островов. Адмирал Ямамото пока не отказался от идеи захватить Мидуэй или навязать американцам решающее сражение. Но теперь его планы целиком зависели от «Хирю». Адмирал Нагумо, покидая «Акаги», передал тактическое командование адмиралу Хироаки Абэ, командиру сил прикрытия Ударного авианосного соединения. В 10.50 Абэ передал координаты «Йорктауна» на «Хирю» и приказал атаковать немедленно, всеми имеющимися силами. Учитывая количество атаковавших американских торпедоносцев, японцы решили, что те имеют 2 авианосца. «Хирю» использовал торпедоносцы для налета на Мидуэй, поэтому лишь его пикировщики имели нужное для атаки авианосца вооружение. Оставшиеся торпедоносцы были перевооружены торпедами. В 10.58 «Хирю» выслал первую ударную волну - 18 пикировщиков и 6 истребителей. Ударная группа получила координаты «Йорктауна», полученные гидросамолетом № 5 тяжелого крейсера «Тикума» и уточненные по дальнейшим сообщениям. В это время на «Хирю» садились самолеты с 3 поврежденных авианосцев, в том числе «Зеро» воздушного патруля с «Акаги». Примерно в полдень «Хирю» поднял 9 истребителей воздушного прикрытия и начал готовить торпедоносцы. Нагумо постарался обеспечить максимальную ПВО авианосцу, собрав все имеющиеся корабли. «Йорктаун» тоже начал готовиться к ожидаемой контратаке. Радар обнаружил первую волну самолетов «Хирю» на расстоянии 40 миль. Но ее силы серьезно переоценили, 30-40 самолетов. «Йорктаун» держал в воздухе 12 истребителей воздушного патруля. На палубе стояли еще 12 истребителей, которые только что заправились, и еще 3 истребителя, участвовавшие в атаке японских авианосцев. Над головой, ожидая посадки, кружили уцелевшие пикировщики, которые недавно потопили «Сорю». Когда японцы приблизились, бомбардировщики были отосланы прочь, бензиновые насосы выключены, подготовлены углекислотные огнетушители, усилен воздушный патруль. 2 крейсера и 6 эсминцев, прикрывавшие «Йорктаун», приготовились к бою. Незадолго до полудня японские пикировщики начали атаку. 3 бомбы попали в «Йорктаун». Первая взорвалась на полетной палубе, вызвав пожары палубой ниже. Вторая попала вблизи дымовой трубы и уничтожила 3 котельных вентилятора. Повреждение дымоходов привело к тому, что в топках 5 из 6 котлов «Йорктауна» погас огонь. Машины встали. Скорость «Йорктауна» сначала упала до 6 узлов, а потом он вообще остановился. Третья бомба взорвалась глубоко в корпусе, на четвертой палубе, однако быстрое затопление и использование углекислого газа предотвратили возгорание бензина и взрывы боеприпасов. Так как вторая бомба уничтожила все средства связи, радар и штурманскую рубку, в 13.15 адмирал Флетчер перенес флаг на тяжелый крейсер «Астория» и приказал тяжелому крейсеру «Портленд» взять авианосец на буксир. Но котлы «Йорктауна» были целы, и когда удалось наладить вентиляторы, к 13.40 все его 4 машины снова заработали, и авианосец дал 20 узлов. Палубная команда возобновила заправку истребителей, и казалось, что «Йорктаун» снова будет при деле. Тем временем «Хирю» поднял вторую волну: 10 торпедоносцев и 6 истребителей. Такое маленькое число обусловили тяжелые потери при атаке Мидуэя. Как и раньше, самолет № 5 «Тикумы» навел самолеты «Хирю» на «Йорктаун». Несмотря на плотный зенитный огонь и противодействие истребителей, японские самолеты вышли в атаку. Снова экраны радара вовремя показали атакующих, и «Йорктаун» отправил 12 имеющихся истребителей на перехват. Тем не менее решительные японские пилоты прорвались, хотя и потеряли 5 торпедоносцев из 10 и 3 истребителя из 6. 2 торпеды попали в левый борт «Йорктауна» в 14.30, после взрывов вспыхнули пожары. Бензиновые цистерны левого борта были разорваны, руль авианосца заклинило, он получил крен на левый борт. Положение осложнялось тем, что во время спешного ремонта в Пёрл-Харборе не была целиком восстановлена водонепроницаемость корпуса. Опасаясь, что корабль скоро перевернется, капитан 1-го ранга Эллиотт Бакмастер в 15.00 приказал экипажу покинуть его. 2270 человек были сняты эсминцами. Адмирал Флетчер решил оставить «Йорктаун» и присоединиться к адмиралу Спрюэнсу. Желая оказаться поближе к месту завтрашнего боя и избежать атаки гипотетического пятого авианосца, ОС 16 и 17 отходили на восток до сумерек, а потом повернули, чтобы блокировать северо-восточные подходы к Мидуэю. Эсминец «Хьюз», оставленный охранять «Йорктаун», сообщил, что «Йорктаун» можно попробовать спасти. Поэтому от рифа Френч Фригейт был выслан буксир «Вирео», чтобы организовать буксировку. Позднее к «Вирео» присоединился эсминец «Гуин». «Йорктаун» имел крен 25° на левый борт и сел носом, но все-таки держался на плаву. Поэтому Флетчер и Бакмастер решили попытаться спасти его. На помощь спасательному отряду были посланы эсминцы «Хамманн», «Бэлч» и «Бенхэм». «Хамманн», подойдя к правому борту авианосца, высадил спасательную партию, остальные 4 эсминца образовали кольцевую завесу диаметром 2000 ярдов вокруг поврежденного корабля. Однако завеса оказалась дырявой. В 07.00 японский разведывательный самолет обнаружил «Йорктаун» и сообщил его координаты и состояние. Адмирал Ямамото отправил подводную лодку 1-168 (5 июня обстреливала Мидуэй) к этому месту. Субмарина прошла внутрь завесы и в 13.30 выпустила 4 торпеды. 1 прошла мимо, 2 попали в «Йорктаун», пройдя под килем «Хамманна», четвертая переломила пополам несчастный эсминец. «Хамманн» затонул в течение 3 минут, а упрямый «Йорктаун» продержался на воде до 06.00 следующего дня. Конец боя при Мидуэе Трудно представить, что творилось на борту флагманского корабля Ямамото, линкора «Ямато». Всего лишь за несколько часов 4 гигантских авианосца, ураганом промчавшиеся от Гавайев до Индийского океана, не получив при этом ни единой царапины, погибли. Казалось, что Ямамото был оглушен известием о гибели «Акаги», «Kaгa» и «Сорю». Временно вспыхнула надежда, когда пришло сообщение, что «Йорктаун» потоплен, а «Хирю» все еще на плаву, невредим и продолжает сражаться. Сначала он был изумлен самим фактом присутствия здесь американских авианосцев, потом адмирал не хотел верить, что их не два, и потому «Хирю» в очень сложной ситуации. Более того, скоро его Объединенный флот должен был прибыть в район боя. Поэтому Ямамото полагал, что еще не все потеряно. 4 июня в 12.20 он приказал Алеутскому Второму ударному соединению и 2-му флоту Кондо идти на рандеву с его Главными силами к северо-западу от Мидуэя. 5 июня в 12.00 он приказал транспортам с войсками временно отойти на северо-запад. По мере развития событий, его информация становилась все более полной и точной, и Ямамото начал понимать, что ситуация сложилась крайне тяжелая. Теперь он точно знал, что в начале боя американцы имели 3 тяжелых авианосца, а после 17.00 пришло известие, что выведен из строя последний из японских. Тем не менее он упрямо не желал сдаваться. В 19.15 Ямамото передал по радио своим командирам, что враг отходит на восток, его следует догнать и уничтожить. Все соединения вместе с Объединенным флотом должны предпринять внезапную атаку Мидуэя и захватить его, после чего все корабли должны соединиться 5 июня в 03.00. Адмирал Нагумо сообщил в 21.30, что он перенес флаг на «Нагару» и остался охранять беспомощный «Хирю» от вражеских кораблей, находящихся поблизости. Нагумо считал, что у американцев еще остались по меньшей мере 2 авианосца. Он добавил, что если американские авианосцы предпримут новую атаку против его соединения, он не сможет ей противодействовать и потому не сумеет помочь Объединенному флоту в планируемой ночной битве. Нагумо продолжал отход на северо-запад, прикрывая «Хирю». Получив это сообщение, Ямамото решил, что Нагумо слишком консервативен и в 00.55 заменил его адмиралом Кондо. Для Кондо все еще оставался в силе приказ ночью обстрелять Мидуэй. Кондо уже начал бросок к острову, когда получил приказ ночью обстрелять его. Он выстроил свои 8 тяжелых, 1 легкий крейсер и 10 эсминцев в линию с интервалами 4 мили между кораблями и пошел на северо-восток, чтобы атаковать Мидуэй и попытаться найти американцев. Легкий крейсер «Дзинцу» и его 10 эсминцев находились неподалеку. 2 линкора, 2 тяжелых крейсера и 12 эсминцев Нагумо тоже были всего в 125 милях от Кондо. Позади этих сил находились 2 быстроходных линкора «Хиэй» и «Конго». Кондо отделил 7-ю дивизию крейсеров («Судзуя», «Кумано», «Могами», «Микума») под командованием адмирала Такео Курита, чтобы они в 02.00 обстреляли Мидуэй. Но силы адмирала Ямамото находились слишком далеко позади Ударного авианосного соединения, и Кондо передал, что не может начать обстрел ранее 03.00. Но в итоге его соединение буквально через час, на рассвете, могло оказаться под ударом бомбардировщиков с американских авианосцев. А у Ямамото были все основания считать, что они недалеко. Главные силы Кондо, идущие следом за 7-й дивизией крейсеров, тоже могли оказаться в опасности. Имея только 2 легких авианосца с 31 самолетом на борту, японцы потеряли надежду на ночное генеральное сражение. Вместо этого перед ними встала перспектива дневного боя, в основном между американскими самолетами и японскими кораблями. В 02.55 5 июня Ямамото неохотно скомандовал общее отступление. Различные корабли должны были встретиться в назначенной точке северо-западнее Мидуэя. Силы Кондо, кроме 7-й дивизии крейсеров, присоединились к Главным силам в 08.15. Корабли Нагумо подошли в 13.00. Операция MI была отменена и больше о ней не вспоминали. Адмирал Спрюэнс всю ночь действовал крайне осторожно. Его авиагруппы сильно поредели, и он совсем не желал, чтобы ОС 16 и 17, имевшие совершенно недостаточные силы сопровождения, натолкнулись на японскую армаду, пусть даже и потерявшую все 4 авианосца. Авианосцы в ночной битве оказались бы совершенно бесполезными, так как пилоты не были обучены ночным посадкам. Более того, он не мог знать наверняка, что рядом нет еще какого-нибудь японского авианосца. Поэтому всю первую половину ночи он шел на восток, чтобы не столкнуться с превосходящими силами Ямамото. Это решение Спрюэнса американские историки называют гениальным. В полночь он повернул назад, чтобы прикрыть Мидуэй с северо-востока, если на следующий день бой возобновится. К тому времени, когда Ямамото отдал приказ об общем отступлении, 7-я дивизия крейсеров и эсминцы «Асасио» и «Арасио» находились всего в 80 милях от Мидуэя. Впереди их подстерегала опасность, так как 3 американские подводные лодки все еще находились западнее Мидуэя. «Тамбор» заметила соединение Куриты, идущее к Мидуэю. Когда Курита повернул назад, была замечена и сама лодка. В 01.18 прожектором был передан сигнал «красный-красный» (срочный поворот 45° влево). В это время крейсера шли кильватерной колонной - «Кумано», «Судзуя», «Микума», «Могами». Штурман «Могами», думая, что крейсер слишком далеко от «Микумы», довернул его на несколько градусов вправо, чтобы сомкнуть строй. Однако он видел не «Микуму», а «Судзую». В результате он протаранил «Микуму» в левый борт. Сначала казалось, что сильнее пострадал «Могами», так как его носовая часть около башни № 1 завернулась под прямым углом влево, и повсюду вспыхнули пожары, тогда как на «Микуме» были только разорваны нефтяные цистерны левого борта. Адмирал Курита оставил 2 эсминца и «Микуму» охранять поврежденный «Могами», а сам на полной скорости поспешил на назначенное рандеву. Скорость «Могами» упала до 12 узлов, а за «Микумой» волочился нефтяной хвост. Командир аварийной партии «Могами» приказал выпустить в море все торпеды, чтобы не рисковать взрывом кислородных баллонов. На «Микуме» торпеды оставили, и это было роковой ошибкой. На рассвете с Мидуэя на разведку были отправлены все имеющиеся PBY. За ними последовали 12 армейских В-17. Подводная лодка I-168 ночью обстреляла остров, «Тамбор» сообщила о замеченных японских тяжелых крейсерах, которые идут к Мидуэю с востока, поэтому на острове приготовились ко всяким случайностям. В 06.30 РВY сообщила, что видит 2 линкора в 125 милях от Мидуэя. Они движутся на восток, травя нефть. В-17 немедленно получили приказ атаковать их, но не смогли найти потенциальные жертвы. 2-е воздушное крыло морской пехоты немедленно отправило с Мидуэя все уцелевшие самолеты морской пехоты: 6 «Доунтлессов» и 6 «Виндикейторов». В 07.45 они заметили нефтяное пятно, которое навело их на поврежденные японские корабли. Атака началась в 08.05. «Доунтлессы» атаковали с пикирования, «Виндикейторы» спланировали на цель. Зенитный огонь был плотными и точным. Самолеты добились только 6 близких разрывов, считалось, что один «Виндикейтор» получил тяжелые повреждения и врезался в кормовую башню «Микумы», но позднее это не подтвердилось. В 08.28 японцев атаковали 8 «Летающих крепостей», однако попаданий не добились. Адмирал Спрюэнс продолжал осторожничать. Сообщение о крейсерах Куриты, идущих на восток в 90 милях от Мидуэя, указывали, что бой может возобновиться. Невнятные сообщения PBY о горящем «Хирю» заставили его поверить, что японцы имеют поблизости 2 тяжелых авианосца, хотя 1 из них поврежден. Когда американские пилоты в последний раз видели «Хирю», их атаковали «Зеро». На самом деле это был бездомный воздушный патруль «Хирю», но адмирал Спрюэнс вполне мог заподозрить, что они взлетели с другого авианосца. 5 июня в 06.00 он расположил свое соединение в 130 милях северо-восточнее Мидуэя. Через 2 часа Спрюэнс двинулся на запад и начал поиски противника. Если где-то рядом находятся японские авианосцы, именно они должны стать первой целью. Он поднял 26 пикировщиков с «Хорнета» и 32 - с «Энтерпрайза». Они обыскали 30-мильную дугу на северо-западе, но не обнаружили ничего. Уже возвращаясь, они заметили эсминец «Таникадзэ», который был послан удостовериться, что «Хирю» затонул, теперь он возвращался к Авианосному ударному соединению. У «Таникадзэ» и без того выдался горячий денек. Его дважды атаковали В-17, а теперь на эсминец обрушились 56 пикировщиков. Тем не менее, благодаря искусному маневрированию, он не только не получил ни царапины, но даже сбил 1 пикировщика. Наконец адмирал Спрюэнс отбросил надежду атаковать главные силы Ямамото и занялся тем, что лежало поближе - 2 поврежденными крейсерами. В 20.40 он двинулся на запад, чтобы атаковать их утром 6 июня. В 08.00 с «Хорнета» взлетели 26 пикировщиков и 8 истребителей. В 10.45 с «Энтерпрайза» взлетели 31 пикировщик, 3 торпедоносца, 12 истребителей. В 13.30 «Хорнет» поднял еще 24 пикировщика и 8 истребителей. Во время первой атаки «Могами» в 09.45 добились прямого попадания в башню № 5, перебив весь расчет. Еще одна бомба взорвалась на катапультной палубе, уничтожив 3 гидросамолета и вызвав пожар в уже пустой торпедной мастерской. При второй атаке крейсер в 12.30 получил еще 2 попадания и теперь горел от носа до кормы. Во время третьей атаки в 14.45 после еще одной 1000-фн бомбы погибли все 90 человек в одном из машинных отделений. Несмотря на все повреждения, крейсер 14 июня сумел добраться до Трука, хотя потом простоял на верфях до 10 июля 1943 года. Однако совершенно такой же «Микума» не пережил атаки. Во время первой атаки он получил 5 попаданий и 2 близких разрыва. Одно пришлось в башню № 5, перебив весь расчет. Командир крейсера капитан 1-го ранга Сакияма был тяжело ранен. В 13.58 взорвались несколько торпед, разрушив катапультную палубу и снеся грот-мачту. После этого старпом капитан 2-го ранга Такасима приказал команде покинуть корабль. «Арасио» из-за пожаров не смог подойти к борту, поэтому людям пришлось прыгать в воду, и эсминец принимал экипаж из воды. Во время третьей атаки в 14.45 крейсер получил еще одну бомбу, убившую Такасиму и еще нескольких офицеров. В 17.45 два SBD сделали известную фотографию, кочующую по страницам книг. Корабль затонул ночью. На следующий день «Арасио» получил приказ удостовериться, что «Микума» погиб. Однако эсминец обнаружил только пятна нефти и плавающие обломки, хотя сумел спасти еще одного человека. Из 888 человек экипажа «Микумы» было спасено только 240. Потери «Могами» не известны, но на нем погибло не менее 300 человек. Практически все японские корабли начиная с 4 июня хотя бы раз попали под воздушную атаку, хотя серьезных потерь и повреждений больше не было. Например, 6 июня линкор «Харуна» подвергся атаке пикировщиков, но остался цел. Бой у Мидуэя завершился. Войска полковника Итики, которые должны были захватить Мидуэй, отправились обратно на Сайпан, а тяжелые крейсера «Хагуро» и «Мьёко», эсминцы «Асагумо», «Минэгумо», «Нацугумо» и гидроавианосец «Титоеэ» были отправлены на Уэйк, чтобы имитировать радиообмен. Планировалось завлечь Спрюэнса и его авианосцы к Уэйку, где их смогли бы атаковать гидросамолеты «Титосэ» и базовые самолеты с Уэйка. Тем временем Объединенный флот вернулся в воду метрополии. Японскому народу не сообщили о гибели 4 авианосцев. Экипажам запретили увольнения на берег, журналистов задержали на кораблях, чтобы сохранить в тайне размеры катастрофы. Лишь спустя много времени японцы узнали о потерях в этой решающей битве. Были потоплены 4 тяжелых авианосца и 1 тяжелый крейсер. Потери команд авианосцев были тяжелыми - около 2200 моряков, общие потери составили 3057 человек. Существует расхожая легенда, что погибли почти все летчики, но в действительности потери составили около четверти летного состава: «Акаги» - 7 человек, «Кага» - 21 человек, «Хирю» - 72 человека, «Сорю» - 10 человек, всего 110 летчиков. Это много, но все-таки не смертельно. Мидуэй действительно оказался решающей битвой на Тихом океане. Если бы японцы выиграли этот бой, вряд ли бы это привело к поражению Америки, но войну затянуло бы изрядно. Зато поражение сразу поставило крест на японском флоте и предопределило окончательное поражение Японии. Ведь ее промышленная мощь не могла сравняться с американской в производстве вооружений. Даже получив ресурсы южных морей, она не смогла обезопасить линии снабжения от ударов авиации и подводных лодок. Почему адмирал Ямамото потерпел поражение при Мидуэе? Командующий и его штаб должны оценивать ситуацию, используя всю имеющуюся в их распоряжении информацию. Если информация неполная или неточная, они должны предполагать самое худшее. Ямамото, наоборот, предполагал наличие благоприятной ситуации и из этого строил свои планы. Его главной ошибкой было ничем не обоснованное предположение, что в районе острова не будет американских авианосцев. Ведь его пилоты в бою в Коралловом море сообщили, что «Лексингтон» и «Йорктаун» были потоплены. Командующий не может действовать на основе такой информации - он должен иметь доказательства, а надежных доказательств гибели «Йорктауна» не было. Ямамото также предположил, что «Хорнет» и «Энтерпрайз» все еще в юго-западной части Тихого океана. Его даже не оправдывает то, что он не знал о расшифровке кода JN-25, что привело к спешной переброске американских авианосцев в Пёрл-Харбор. В любом случае он должен был считать, что авианосцы находятся в Пёрл-Харборе и могут быть высланы к Мидуэю до 4 июня. Действительно, он пытался выяснить, что происходит в Пёрл-Харборе перед высадкой на Мидуэй, но операция К провалилась и 30 мая была отменена. В итоге Ямамото не имел надежной информации о кораблях в Пёрл-Харборе. Не имеет оправдания позднее развертывание подводных лодок. То, что они не обнаружили американцев, лишь укрепило веру Ямамото, что их здесь нет. Поэтому его оценка положения исходила из наиболее благоприятных предположений, не подкрепленных никакими фактами. Из этих же предположений было произведено развертывание его многочисленных соединений. Авианосцы Нагумо должны были сокрушить оборону Мидуэя и уничтожить любые американские корабли, которые появятся поблизости. Если для вторжения на Мидуэй потребуется поддержка, мощное соединение Кондо могло обстрелять остров и прикрыть высадку 5000 солдат СМДО. Ямамото был твердо уверен, что американский флот постарается нанести контрудар, и как можно скорее. Его Объединенный флот был разбросан на участке в 500 миль от авианосцев Нагумо до линкоров Кондо. Следовало сосредоточить все японские силы, и они легко уничтожили бы любые американские силы, предпочтительно в ночном бою. Адмирал Нагумо действовал в точном согласии с оценками Ямамото. Из его поведения ясно видно, что он просто не ожидал появления американских авианосцев. Любопытный момент. Нагумо не знал об отмене операции К из-за слабости своих радиоприемников, хотя во время боя он имел связь с Ямамото. Возможно, никто просто не подумал сообщить Нагумо, что операция К отменена. В любом случае, убеждение Нагумо, что она продолжается, укрепило его веру в отсутствие американских авианосцев. Авиаразведка Нагумо совершенно не соответствовала ситуации. Он просто выслал 4 гидросамолета с крейсеров. Прежде чем начать атаку Мидуэя, Нагумо должен был дождаться их сообщений и, только если они ничего не найдут, наносить удар по острову. Самолеты Мидуэя не причинили вреда его Ударному авианосному соединению. Замешательство при перевооружении самолетов после сообщения самолета № 4 с «Тонэ», заметившего вражеские авианосцы, также было следствием несовершенства средств связи. То, что не были сосредоточены все японские авианосцы, включая «Рюдзё» и «Дзуньё», тоже было ошибкой. Ямамото мог сосредоточить тяжелые авианосцы в одном месте, а легкие - в другом. Он мог рассредоточить легкие авианосцы, используя их для ведения воздушной разведки. Мидуэй был такой битвой, что присутствие 4, даже 2 легких авианосцев могло полностью повернуть ход событий. Можно только удивляться, зачем Ямамото держал «Хосё» при своих главных силах, которым не могли угрожать никакие американские самолеты (кроме, может быть, В-17, которых никто не опасался). И, если между Кондо и Нагумо было всего 200 миль, зачем нужен был Кондо легкий авианосец «Дзуйхо»? Странно, но Ямамото, который был создателем тактики массированного применение авианосцев, четко показал, что по-прежнему остается «линкорным адмиралом». Похоже, он был уверен: что бы не сделал Нагумо, Мидуэй будет захвачен, после чего ночной бой принесет окончательную победу японскому флоту. Следует кое-что сказать и в пользу Ямамото. Он проявил смелость и предусмотрительность, отменив операцию, так как в случае ее продолжения японцы могли натолкнуться днем на 2 авианосца, не имея никакого воздушного прикрытия. В результате могла случиться еще более ужасная катастрофа. Можно предположить, что, когда подтвердилось известие о гибели «Хирю», Ямамото понял, что война проиграна. Однако, как верный слуга императора, он постарался сделать все; что было в его силах. Поэтому Объединенный флот вернулся на базы и в период 10-14 июля был реорганизован. Начали вырабатываться новые планы, соответствующие новым требованиям. Возможно был прав выдающийся японский политолог Масао Маруяма, когда пытался объяснить подсознательное отношения японцев к судьбе - «Икиои». Он говорил, что выражение «Ко наримасита» - «Так получилось», приемлемо для японцев. В то же время японская логика отвергает «Ко симасита» - «Я так сделал». Поэтому если рок предрешил, что так должно быть, то адмирал Ямамото остается командующим Объединенным флотом. Война на истощение - Гуадалканал 10. Гуадалканал - начало В июле и августе 1942 года японский флот испытывал страшное напряжение. Ему требовалось множество кораблей, чтобы защитить судоходство во всей огромной империи, проводить войсковые конвои в Бирму, на Филиппины, в Лаэ, Саламауа, Буну. Японские военные лидеры ожидали, что МакАртур нанесет удар через Новую Гвинею в направлении Филиппин, готовясь в конечном итоге достичь Токио. Они также видели опасность наступления Нимица через центральную часть Тихого океана. При этом японцы совершенно не собирались прекращать наступательные операции. Поражение при Мидуэе они считали серьезной, но отнюдь не решающей неудачей, которая должна привести к пересмотру стратегических планов. Однако Императорская ставка совершенно не предполагала, что захват Тулаги 2 мая приведет к открытию третьей дороги в Японию: через Соломоновы острова и Рабаул. Расширение оборонительного периметра до Тулаги, где намечалось создать базу гидросамолетов, и последующая оккупация Гуадалканала для строительства там аэродрома были для японцев рутинной операцией. Всего лишь крошечный кусочек мозаики большой стратегии. Американская реакция поначалу тоже была всего лишь попыткой прикрыть австралийские маршруты. Ни одна из сторон не подозревала, какая жестокая борьба разгорится здесь. Если Мидуэй был поворотным пунктом войны на море, Гуадалканал стал поворотным пунктом войны на суше. Японскому флоту была поставлена задача перерезать коммуникации между Соединенными Штатами и Австралией. Собственно, наступление на юг по Соломоновым островам и было инициативой флота, армия собиралась наступать на Новой Гвинее, готовясь к операциям против Австралии. Так впервые ярко проявились разногласия между армией и флотом, которые позднее привели к множеству неприятностей. Для решения своих задач Объединенный флот 14 июля 1942 года создал 8-й флот, которому предстояло действовать в юго-восточных районах. Им командовал вице-адмирал Гунити Микава, державший флаг на тяжелом крейсере «Тёкай». В его состав вошли: 6-я ДКР: «Аоба», «Кинугаса», «Како», «Фурутака» 18-я ДКР: «Тэнрю», «Тацута» В конце июля этот флот перебазировался в Рабаул, где Микава принял зону ответственности 4-го флота. Кроме этих кораблей, в Рабаул была отправлена 25-я воздушная флотилия, которой предстояло вести воздушные операции под управлением 11-го воздушного флота. В мае на юго-запад Тихого океана, в Новую Гвинею и на Соломоновы острова, были отправлены подразделения Специальных десантных сил флота и Подразделений строительства аэродромов. К концу июля они сумели построить базу гидросамолетов в Тулаги, но строительство аэродрома на Гуадалканале двигалось медленно. Предполагалось, что на нем будут базироваться самолеты 25-й воздушной флотилии из Рабаула. При этом планировалось дальнейшее наступление на юг с целью захвата Фиджи, Самоа и Новой Каледонии. Однако противник уже провел разведку южных Соломоновых островов, поэтому он прекрасно знал о предстоящем выдвижении наших сил на новые базы. В результате американские войска, дух которых воспрянул после Мидуэя, осмелились на первую крупномасштабную десантную операцию. 1-я дивизия морской пехоты была отправлена на Гуадалканал. Примерно 40 транспортов в сопровождении крупных сил американского и австралийского флотов 7 августа успешно высадили 11 000 морских пехотинцев на Гуадалканале и в Тулаги. Они легко подавили сопротивление немногочисленных японских частей, захватили базу гидросамолетов и недостроенный аэродром. За несколько дней до высадки американцев установилась плохая погода, которая мешала полетам летающих лодок из Тулаги, поэтому японцы были застигнуты врасплох. Потрясенный известиями об успехах противника, адмирал Микава поспешно собрал 7 крейсеров и эсминец и помчался на юг, чтобы неожиданно атаковать противника у побережья Гуадалканала рано утром 9 августа. Так состоялась знаменитая Первая битва у Соломоновых островов, в которой японский флот добился значительных результатов. Несмотря на тяжелые потери, нанесенные военным кораблям противника, его транспорты остались невредимы и смогли высадить войска и выгрузить боеприпасы. Так десантная операция американцев завершилась успехом, и они закрепились на юге Соломоновых островов. Гуадалканал - это гористый остров в группе южных Соломоновых островов. Он имеет площадь 2500 квадратных миль и довольно мерзкий климат - жара, высокая влажность, бесконечные тропические ливни. Джунгли кишат малярийными москитами и микробами всяческих болезней. Единственной причиной появления здесь европейцев были плантации по выращиванию копры. И вдруг воды вокруг этого острова на 6 месяцев превратились в арену почти постоянных боев между флотами союзников и японцев. Здесь разыгрался добрый десяток морских боев, большей частью ночных. Японцы упрямо цеплялись за Гуадалканал, сначала просто так, потом из гордости, наконец от отчаяния. Но, пытаясь удержать остров и выбить оттуда американскую морскую пехоту, они значительно ослабили свой флот, теряя линкоры, авианосцы, крейсера и особенно эсминцы. Войну на истощение Япония выиграть не могла. Когда, наконец, было принято решение эвакуировать остатки войск, японская морская мощь была подорвана. Поэтому продвижение американцев на север остановить не удалось. Да, японский флот сражался отважно и умело. Да, японцы выиграли большинство битв в водах, омывающих Гуадалканал. Однако они не могли позволить себе платить за эти победы такую высокую цену. Для американцев понесенные потери были гораздо менее чувствительны. Даже если японцы и не теряли ни одного корабля, постоянные бои увеличивали износ машин и оружия, что снижало боевую эффективность флота. Бои вокруг Гуадалканала и Соломоновых островов истощили японский флот и лишили его возможности нанести поражение американскому флоту в одной решительной битве. Американских кораблей становилось все больше, на них появлялось новое оборудование. Улучшение радара привело к возможности стрелять, пользуясь только его данными без визуального наблюдения. Но даже в этом случае японцы могли как-то нейтрализовать техническое превосходство противника. Их наблюдатели были великолепно обучены и имели превосходную оптику. Японские торпеды далеко превосходили все, что имели союзники в этой области. Японцы отработали прекрасную тактику ночных боев. Они сначала использовали торпеды, если это было возможно, и не открывали артиллерийский огонь без крайней необходимости. Это позволяло не раскрывать позицию корабля. Прожекторами они почти не пользовались по той же причине. Вместо этого гидросамолеты сбрасывали осветительные бомбы и ракеты. Итак, все по порядку. Японцы быстро превратили Тулаги в базу гидросамолетов. До середины июня они обращали мало внимания на Гуадалканал. Но потом они отправили туда строительные войска для сооружения аэродрома. В Тулаги располагался основной гарнизон, а на Гуадалканале находились только 2000 солдат саперных и строительных частей. Работы на аэродроме шли вяло, так как контратаки союзников никто не ждал. Соединенные Штаты не слишком сильно были встревожены захватом Тулаги и созданием там базы гидросамолетов. Но 4 июля стало известно, что на Гуадалканале строится аэродром. Это подтолкнуло американцев к действиям. Они хотели лишить японцев подобного преимущества. В начале войны американские стратеги собирались оккупировать один остров на юге архипелага. МакАртур теперь рассматривал Рабаул как препятствие своему наступлению на Филиппины по побережью Новой Гвинее и через море Бисмарка. Кроме того, американцы располагали специальным соединением, обученным ведению десантных операций - корпусом морской пехоты. Если МакАртур в качестве пополнений получал зеленых новобранцев, 2 дивизии морской пехоты бездельничали. Поэтому 2 июля 1942 года Объединенный Комитет начальников штабов решил использовать 1 дивизию морской пехоты, уже направляющуюся в Нумеа, чтобы отбить Гуадалканал и Тулаги. Начиналась операция «Уотчтауэр». Однако планы были гораздо шире, чем просто возвращение Гуадалканала и Тулаги. Директива также предусматривала захват Новой Британии, Новой Ирландии, Новой Гвинеи. Операция должна была завершиться захватом Рабаула. Первым шагом был захват островов Санта-Крус и Тулаги. Гуадалканал даже не упоминался по имени. Войска для участия в операции были собраны достаточно быстро. Но спешка сыграла злую шутку, соединения не были надлежащим образом сбалансированы, не было обеспечено снабжение, не хватало кораблей эскорта. Американский флот для прикрытия вторжения на Гуадалканал и Тулаги выделил Соединение воздушной поддержки в составе 3 тяжелых авианосцев («Саратога», «Энтерпрайз», «Уосп»), линкора «Норт Каролина», 5 тяжелых крейсеров, 1 легкого крейсера, 16 эсминцев и 3 танкеров. 1 дивизию морской пехоты перевозили 15 транспортов в сопровождении 8 крейсеров и нескольких эсминцев. 7 августа 1942 года 10 000 морских пехотинцев высадились на берег Гуадалканала. К вечеру они разгромили лагерь японцев, захватили недостроенный аэродром и вынудили 2500 японских строителей и 150 солдат разбежаться кто куда. Остальная часть дивизии (6000 человек) высадилась в Тулаги, где находились японские регулярные войска. После яростного боя, в котором японцы сражались до последнего человека, Тулаги был захвачен 9 августа к 00.00. На американских тыловых базах начались торжества. Впрочем, радовались все американцы, так как в первый раз за время войны американские войска отбили территорию, захваченную японцами. Однако среди начальства, непосредственно командующего операцией, царила нервозность. Хотя десант уже находился на берегу, транспорты пока не были разгружены. Так же нервничало и флотское командование, которое превосходно понимало, что японская авиация может истребить все корабли и транспорты. Моряки беспокоились и за авианосные группы, находящиеся в 120 милях от острова. Адмирал Флетчер, командовавший Соединением воздушной поддержки, обещал оставаться вблизи Гуадалканала 48 часов, чтобы обеспечить прикрытие от японских воздушных атак. Однако он продержался только 36 часов и 8 августа в 18.07 начал отходить на юго-восток. Адмирал Ричмонд Тэрнер, командующий десантными силами, определил, что ему потребуются 4 дня, чтобы выгрузить все необходимое высадившимся морским пехотинцам. А в результате он получил не 96 часов и даже не 48, а всего 36. Вице-адмирал Гунити Микава, командующий 8-м флотом, Соединением внешних южных морей, отвечал за уничтожение высадившихся американских войск. Он имел в Рабауле отлично подготовленные войска, которые предназначались для захвата острова Раби. Микава отреагировал немедленно. 510 солдат были погружены на 2 транспорта, которые вышли в море 7 августа в 22.00. Однако, когда стала известна сила американского десанта, транспорты в 12.55 8 августа получили приказ возвращаться в Рабаул. Уже после поворота на обратный курс в проливе Сент-Джордж транспорт «Мэйо Мару» (5627 тонн) был в 21.15 торпедирован подводной лодкой S-38. Он затонул через 5 минут, при этом погибли 373 человека. Как только 7 августа Ямамото получил информацию о происходящем, он приказал Микаве атаковать корабли возле Тулаги и Гуадалканала всеми имеющимися базовыми бомбардировщиками. Их перехватили авианосные истребители, но японские пилоты все-таки подожгли транспорт «Джордж Ф. Эллиот» и тяжело повредили эсминец «Джарвис». Транспорт позднее затонул, а эсминец был добит японской авиацией на следующий день. Тем временем Микава начал собирать корабли, чтобы заняться американскими транспортами и кораблями прикрытия. В Рабауле у него имелись тяжелый Крейсер «Тёкай» (его флагман), легкие крейсера «Тэнрю» и «Юбари», эсминец «Юнаги». Тяжелые крейсера «Аоба», «Како», «Кинугаса» и «Фурутака» утром 7 августа только что покинули Кавиенг. Они получили приказ Микавы идти на рандеву с его кораблями в точку восточнее Бугенвиля. Остальные корабли Микавы сопровождали конвой в Буна. Встреча произошла 7 августа в 14.00. Соединение адмирала Микавы направилось на юг, чтобы разгромить силы прикрытия и уничтожить транспорты союзников. Тот факт, что Микава сумел найти всего один эсминец, ясно показывает, каким грузом легла на плечи флота охрана растянутого оборонительного периметра. На американских кораблях, прикрывавших высадку, знали, что японцы должны немедленно отреагировать атаками авиации, подводных лодок и надводных кораблей. Поэтому 8 августа велась усиленная воздушная разведка. Первым в 10.26 соединение Микавы заметил австралийский пилот, однако он неправильно определил его состав. В донесении говорилось о 3 крейсерах, 3 эсминцах и 2 базах гидросамолетов. Во второй раз японцев заметили в 11.01, когда они шли на юг через пролив Бугенвиль. И снова состав эскадры был определен неточно. Из-за невнятных и неточных сообщений адмирал Тэрнер никак не мог решить: а сколько же японских соединений обнаружено? Несколько самолетов могли постоянно следить за японцами. Это и флотские PBY и В-17, «Хадсоны» и В-17 генерала МакАртура. Наконец, даже гидросамолеты Флетчера могли делать это. Однако именно тот район, в котором появление японцев было самым вероятным, и оказался не прикрытым авиаразведкой. Это был получивший позднее громкую известность пролив «Слот» (щель) - так американский флот назвал район между островами Шуазель, Нью-Джорджия и Санта-Исабель. По каким-то причинам Тэрнер так и не узнал, что самолеты Флетчера не осмотрели Слот. Все, что ему было известно, - где-то на севере бродит японская эскадра, имеющая в своем составе базы гидросамолетов. Совершенно резонно Тэрнер решил, что это соединение не нанесет удар ночью. Он просто не подучил достоверной информации от австралийцев и собственных моряков. В результате приближение Микавы не вызвало у него никаких опасений. Отнюдь не беспечность Тэрнера привела к поражению ночью 8-9 августа. Часто раздающиеся обвинения, что Тэрнер выбрал неправильную диспозицию кораблей, совершенно несправедливы. На основе имеющейся у него информации Тэрнер наилучшим образом подготовился к тому, что могло случиться, по его мнению, ночью. Ему требовалось прикрыть транспорты у Лунга-Пойнт и Тулаги. Его Соединение поддержки было разделено на 3 части, каждая получила по сектору патрулирования. Южное соединение состояло из тяжелых крейсеров «Аустралия», «Чикаго», «Канберра» и эсминцев «Паттерсон», «Бэгли». Это соединение должно было блокировать проход между мысом Эсперанс и островом Саво. Северное соединение состояло из тяжелых крейсеров «Винсенс», «Астория», «Куинси» и эсминцев «Хелм», «Уилсон». Оно прикрывало проход между островом Саво и островами Флорида. Восточное соединение прикрывало район между Лунга-Пойнт и Тулаги. Оно состояло из легких крейсеров «Сан Хуан», «Хобарт» и эсминцев «Монссен», «Бьюкенен». Это соединение должно было блокировать путь неприятелю с востока. Эсминцы «Блю» и «Ральф Талбот» были выдвинуты в качестве дозора на линию северо-восточнее Гуадалканала и Тулаги. Их патрулировали на расстоянии 20 миль друг от друга. Тактическое командование Соединением поддержки лежало на адмирале В.А.К. Кратчли (Королевский австралийский флот). Планировалось, что разгрузка транспортов будет идти всю ночь. Адмирал Тэрнер, державший флаг на транспорте «МакКоли» в Лунга Роудз, был встревожен преждевременным отходом авианосцев. В 20.32 он вызвал к себе адмирала Кратчли. Кратчли еще раньше настаивал на таком совещании, чтобы прояснить запутанную ситуацию. Чтобы не совершать путешествие в 20 миль на маленьком катере, Кратчли отправился на своем флагманском крейсере, ослабив Южное соединение. Он назначил командира «Чикаго» капитана 1-го ранга Говарда Д. Боуда тактическим командующим. Ожидая, что британский адмирал к полуночи вернется, Боуд просто отправился спать, оставив соединение вообще без командира. Более того, все моряки - от адмирала до последнего матроса - страшно устали. Последние 2 дня они находились на боевых постах в постоянном нервном напряжении. Поэтому была объявлена готовность номер 2, то есть на боевых постах осталась половина команды. А в итоге... Микава приближается, тактический командир спит, Соединение поддержки разбросано на большом пространстве, команды кораблей к бою не готовы! После донесения от 10.26 о наличии у японцев баз гидросамолетов все ожидали нового воздушного налета утром. Первый бой в Соломоновом море (Бой у острова Саво) Пока соединение адмирала Микавы мчалось на юг сквозь ночную темень и дождевые шквалы, он мучительно пытался разрешить собственные проблемы. Адмирал не знал об уходе авианосцев Флетчера, ему требовалась свежая информация о силах противника в районе Тулаги и Лунга-Пойнт. Поэтому его крейсера продолжали поднимать гидросамолеты весь день, с утра до позднего вечера. В 00.43 9 августа соединение Микавы шло кильватерной колонной длиной 2 мили курсом SO-t-O. Возглавлял колонну «Тёкай», за ним шли «Аоба», «Како», «Кинугаса», «Фурутака», легкие крейсера «Тэнрю» и «Юбари», потом эсминец «Юнаги». Через минуту примерно в 5,5 милях южнее был замечен американский эсминец «Блю». Японская колонна навела все орудия на патрульный эсминец и отвернула влево на 3 градуса. Однако, когда «Блю» ничем не выказал, что видит японцев, Микава повернул на первоначальный курс. Чуть раньше, в 23.00, «Тёкай» катапультировал гидросамолет, чтобы обеспечить освещение целей. «Како» сделал то же самое 3 минуты спустя, а в 23.08 поднял свой самолет «Фурутака», чтобы освещать цели и корректировать артогонь. Затем в 01.08 Микава отдал приказ войти в бухту южнее острова Саво. В 01.25 он скомандовал: «Независимое маневрирование», а в 01.25 приказал: «Всем кораблям атаковать!» Через 7 минут его корабли, следуя за «Тёкаем», развили скорость 26 узлов. Они увидели еще один патрульный эсминец «Ральф Талбот» примерно в 8 милях на левом крамболе. Однако японская колонна все еще оставалась незамеченной. Микаве передали, что замечен третий эсминец. «Тёкай» сразу после отдачи приказа об атаке заметил силуэт тяжелых крейсеров «Канберра» и «Чикаго» и в 01.38 выпустил по ним 4 торпеды с дистанции 5000 ярдов. Микава приказал всем кораблям открыть огонь. Сразу после торпедного залпа были замечены силуэты новых кораблей союзников, и Микава приказал осветить их. Теперь все его корабли выпустили торпеды, то есть использовали то оружие, которое отсутствовало на американских тяжелых крейсерах. Прямо впереди японской колонны находились «Канберра» и «Чикаго» и эсминцы «Бэгли» и «Паттерсон» из Южного соединения. Лишь в 01.43 «Паттерсон» заметил приближающиеся японские корабли. Прозвучала тревога, но слишком поздно. Точно на левом траверзе соединения Микавы Северное соединение мирно патрулировало по квадрату (случайно оно выполнило «crossing Т» Микаве, не подозревая о его присутствии). Южное соединение теперь было видно как на ладони в свете осветительных ракет, выпущенных гидросамолетами. На него обрушился огонь «Тёкая», «Аобы» и «Фурутаки». В 01.43, как раз когда «Паттерсон» поднял тревогу, 2 торпеды попали в правый борт «Канберры». За ними последовали сокрушительные артиллерийские залпы. «Канберра» едва успел выпустить 2 торпеды и дать несколько выстрелов, как потерял ход и начал крениться. Вспыхнули пожары, и экипаж теперь был занят только попытками удержать крейсер на плаву. Бой для австралийцев закончился чуть ли не раньше, чем они успели сообразить, что он начался. Последним крейсером Южного соединения был «Чикаго». Бой уже шел несколько минут, прежде чем проснулся его командир капитан 1-го ранга Боуд, являвшийся и тактическим командиром. Когда он поднялся на мостик, было уже поздно. В 01.47 торпеда попала в нос корабля, оторвав его. Когда Боуд попытался вступить в бой, снаряд снес фок-мачту его корабля, «Чикаго» не смог обнаружить японские корабли, которые теперь повернули влево, чтобы атаковать Северное соединение. Боуд совершенно неправильно определил положение японцев и повел свой корабль прочь от них, не использовав радио, чтобы известить Северное соединение. «Бэгли» так и не сумел вступить в бой. В результате за 6 минут все Южное соединение было выведено из боя. В 01.44 в темноте и суматохе ночного боя «Фурутака» оторвался от остальных японских кораблей. Чтобы избежать столкновения, «Тёкай» на полной скорости повернул на север, за ним последовал остаток его колонны. Через 9 минут образовался новый строй. «Фурутака» и «Тэнрю» шли отдельной колонной, «Юбари» держался чуть левее. В правой колонне шли «Тёкай», «Аоба», «Како» и «Кинугаса». Сначала они находились в 1000 ярдов от группы «Фурутаки», но постепенно разошлись на 7500 ярдов. Адмирал Микава беспокоился о 3 замеченных американских эсминцах, поэтому в 01.38 приказал «Юнаги» следовать обратным курсом, чтобы прикрыть арьергард. «Юнаги» и 2 патрульных эсминца так и не увидели друг друга, но в 02.10 «Юнаги» торпедами и артогнем атаковал американский эсминец «Джарвис», хотя и без результата. «Джарвис» был уже поврежден, и во время атаки с воздуха 9 августа по пути в Австралию он был потоплен. Обе японские колонны теперь двигались прямо на Северное соединение, которое все еще мирно ходило по квадрату. В результате оно попало между двух огней. Когда «Паттерсон» заметил японцев, они как раз поворачивали на 90° влево. Эсминец лег на параллельный курс, и начался односторонний бой. «Паттерсон» получил попадание в башню № 3 и загорелся, а корабли Микавы выскочили за пределы действия его орудий. «Бэгли» был совершенно не готов к бою, и когда наконец экипаж подготовил к пуску торпеды, японские корабли были уже слишком далеко. Трудно поверить, но осветительные ракеты японских самолетов, предупреждение «Паттерсона», вспышки выстрелов и взрывов, сопровождавшие гибель Южного соединения, не встревожили Северное, продолжавшее невозмутимое кружение. После поворота «Тёкай» сумел заметить 3 крейсера и устремился на них. Японские корабли включили прожектора и обрушили на американские крейсера огонь всех орудий. Правая колонна открыла огонь и выпустила торпеды в 01.47 с дистанции 4000 ярдов. Когда дистанция сократилась, в дело пошли универсальные орудия и зенитные автоматы. Около 01.57 в среднюю часть крейсера «Астория» попал один из снарядов «Тёкая», и пламя охватило американца от носа до кормы. Всего «Астория» успел дать 11 залпов, один из которых попал в штурманскую рубку «Тёкая», но не причинил значительных повреждений. Капитан «Астории» спал, когда на его корабль посыпались снаряды, и ему потребовалось время, чтобы осознать, что его крейсер ведет бой. Корабль получил 4 попадания, прежде чем капитан приказал открыть огонь, но даже тогда он продолжал думать, что его обстреливают «свои». Тяжелый крейсер «Куинси», шедший впереди «Астории», тоже получил хорошую трепку, в основном от «Аобы», который осветил «Куинси» прожектором. Японцы, когда силуэты кораблей Северного Соединения обрисовались пожарами, выключили свои прожектора, поэтому «Куинси» больше не мог опознать врага. Капитан «Куинси», опасаясь стрелять по своим, приказал прекратить огонь и повернул вправо, оставив в действии только кормовую башню. Чуть позднее крейсер снова открыл огонь, но теперь на него обрушились обе японские колонны. Он вышел из боя, пылая и медленно погружаясь. Тяжелый крейсер «Винсенс», возглавлявший колонну, также неправильно оценил ситуацию. Его капитан не был до конца уверен, что враг поблизости, пока в 01.50 его не осветил «Како». Он тут же добился попаданий в среднюю часть американского крейсера. На «Винсенсе» вспыхнули самолеты на катапультах. «Винсенс» решил сблизиться с левой колонной Микавы, но причинил ей мало вреда, а сам, получив множество попаданий снарядами и торпедами, затонул в 02.50. Эсминец прикрытия «Уилсон» сделал все, что позволяют крошечные орудия эсминца, но японские крейсера игнорировали его усилия. Он прекратил бой после недолгого преследования «вражеского корабля» в 02.00, когда опознал в неприятеле «Бэгли». Эсминец «Хелм» вообще не видел врага и шел неизменным курсом до 02.00. Восточное соединение тоже не вступило в бой. Командовавший им контр-адмирал Норман Скотт не сумел разобраться в том, что увидел и услышал сквозь дождевые шквалы. Он все-таки выслал 4 эсминца, но в точку, слишком далеко отстоящую от настоящего места боя. Транспорты временно прекратили разгрузку, а на берегу вообще не представляли, что происходит в море. Теперь адмиралу Микаве предстояло принять важное решение. Следует ли ему искать транспорты, теперь лишенные всякого прикрытия? Но это задержит его во вражеских водах и даст американской авиации шанс атаковать его днем. Он не знал, что адмирал Флетчер увел свои 3 авианосца. Микава не имел ни малейшего представления, сколько вражеских кораблей еще может оказаться поблизости. Поэтому вскоре после 02.00 он приказал отходить. Повернув на север, а в 02.14 на северо-запад, корабли Микавы рассыпались. «Аоба» оказался на крайнем правом фланге соединения. В такую плохую погоду Микаве было очень трудно снова собрать свою эскадру. И опять встает вопрос: а что, если бы он решил уничтожить транспорты, оставив морских пехотинцев на берегу безо всяких припасов? Сумели бы американцы удержать остров? Пока Микава пытался переформировать свою колонну и двигался на северо-запад, один из патрульных эсминцев, «Ральф Талбот», ввязался в бой. Он слышал предупреждение «Патгерсона» и действительно наблюдал за боем издалека, не зная толком, что там происходит. В 02.05 он был замечен крейсером «Тэнрю», который осветил его прожекторами. Немедленно «Фурутака» и «Юбари» присоединились к «Тэнрю» в обстреле «Ральфа Талбота», который велся с дистанции 3000-4000 ярдов. Его торпедные аппараты были разбиты. Капитан-лейтенант Джозеф У. Каллахан сначала не понял, что происходит, и включил опознавательные огни, полагая, что по нему стреляют свои же. Этот поступок озадачил японцев, которые прекратили огонь на какое-то время. Но вскоре «Юбари» снова навел прожектора на «Ральфа Талбота» и опять открыл огонь. Американский эсминец получил 4 попадания и начал крениться. Все-таки он умудрился выпустить 4 торпеды, которые прошли мимо. Но, к счастью, дождевой шквал укрыл его, и в 02.33 японцы окончательно прекратили стрельбу. Если «Ральф Талбот» и внес какой-то вклад в битву, то лишь тем, что еще более укрепил адмирала Микаву в намерении отходить, так как он не знал, сколько еще американских кораблей может встретить. Бой завершился. «Канберра» стоял неподвижно, и спасти крейсер было невозможно. В 08.00 его пришлось добить торпедой, сняв экипаж. «Астория» затонул в 12.15 после того, как все попытки спасти крейсер не удались. «Куинси» затонул в 02.05, а «Винсенс» - в 02.50. «Ральф Талбот» был тяжело поврежден. В этом самом тяжелом поражении американского флота его потери составили 1023 человека убитыми и 709 ранеными. Японцы получили следующие повреждения: «Тёкай»: 34 убитых, 32 раненых, несколько попаданий. «Аоба»: прямое попадание в торпедный аппарат № 2, 2 трубы вышли из строя. 1 торпеда повреждена. Пожар в торпедном отсеке. Тяжело поврежден катер. «Кинугаса»: очень маленькие повреждения. 1 катер тяжело поврежден. 4 убитых, 1 раненый. «Юбари»: один мелкий снаряд пробил корпус, но не взорвался. «Фурутака», «Како», «Юнаги»: повреждений нет. Боевой рапорт крейсера «Тёкай» говорит: (Чтобы получить время часового пояса нужно добавить 2 часа.) Дата: 8-9 августа. Место: возле Тулаги. Название боя: Ночной бой у Тулаги. Подробности боя: 8 августа проводились воздушные поиски с самого раннего утра; маневрирование, чтобы скрыть наши планы. 11.30. Направились к якорной стоянке Тулаги. 21.00. Подняли самолет № 1, чтобы осветить якорную стоянку. 22.40: Приготовиться к атаке! 22.46: Успешно прошли линию вражеских дозорных эсминцев. 23.31: Приказ: «Всем кораблям атаковать!» После этого до 00.23 9 августа, когда все соединение начало отходить, потоплены артиллерией и торпедами 5 больших британских или австралийских крейсеров. 05.40: Прибыли в Рабаул. Ночной бой в проливе Тулаги завершен. Расход боеприпасов Главный калибр: 302 снаряда. 6 зенитных снарядов главного калибра. 12-см орудия: 120 снарядов. 24-мм орудия: 500 снарядов. Торпеды типа 93: 8 штук. Осветительные ракеты: 15 штук. Плавучие осветительные патроны: 10 штук. 7,7-мм пулеметы: 96 патронов. Результаты боя Потоплены 2 больших британских крейсера, 3 больших американских крейсера. Повреждения и потери Убиты: 34 человека. Ранены: 32 человека. Корпус и вооружение получили 10 попаданий. «Тёкай» завысил потери союзников. Такое часто случается, особенно в ночных боях. Более высокие штабы, собрав все донесения, немного уточнили их. Хотя соединение Микавы совершенно не пострадало в бою 9 августа 1942 года, оно не сумело вернуться в Рабаул без потерь. 10 августа в 08.10 в 70 милях от Кавиенга «Како» получил 3 торпеды в правый борт с американской подводной лодки S-44. Он затонул в 08.15, при этом погиб 71 человек (1 гражданский) и было ранено 15 человек (1 гражданский). После блестящей победы японцев гибель «Како» от рук доисторической субмарины типа «S» выглядит достаточно юмористично. Адмирала Микаву часто критикуют за то, что он не атаковал незащищенные американские транспорты. Однако критики не хотят поставить себя на место Микавы в тот момент. Он проявил осторожность, потому что не знал, сколько еще вражеских кораблей находится поблизости. Кроме того, он беспокоился, что его соединение утром может подвергнуться налету авианосной авиации и в результате понесет крупные потери. Адмирал Ямамото не стал критиковать Микаву, а прислал ему поздравления с великолепной победой. Несмотря на тяжелое поражение американцев, адмирал Тэрнер продолжал разгрузку транспортов весь день и лишь вечером поднял якорь и ушел с оставшимися военными кораблями. Таким образом, американцы высадили на берег 15 000 морских пехотинцев, большая часть которых находилась на Гуадалканале. Они имели месячный запас продовольствия и теперь целиком зависели от способности американского флота сохранить действующими линии снабжения. Сразу развернулись работы по достройке аэродрома Гендерсон и созданию 5-мильного оборонительного периметра против угрозы наступления японских войск, находящихся на острове. Неясные перспективы Решающая битва за Гуадалканал вот-вот должна была начаться. Ни одна из сторон не собиралась отдавать остров, и ни одна из сторон не имела сил выбить противника с острова. Союзники хорошо понимали его стратегическое значение, как и японцы. После 18 сентября они поставили задачу захвата Гуадалканала на первое место среди всех операций в южной части Тихого океана. Завязалась упорная, жестокая борьба, которая тянулась шесть месяцев и стоила обеим сторонам больших потерь в людях и технике. Ни одна из сторон не предвидела, как будет развиваться кампания, но все были полны решимости использовать для победы все средства. Два упрямых бульдога вступили в смертельную схватку. Японцы понимали, что следует перебросить подкрепления на Гуадалканал. Это значило, что они должны захватить господство на море в прилегающем к острову районе. Американцы были должны уничтожить части японской армии, находящиеся на острове, и обеспечить подвоз солдат и снабжения. Но самым важным становилась достройка аэродрома Гендерсон. Вместе со второстепенными взлетными полосами он давал американцам господство в воздухе, что позволяло отражать японские удары и мешать обстрелам с моря и бомбардировкам американских позиций. Последний эшелон транспортов прибыл 15 августа. 4 эсминца-транспорта APD привезли авиабензин и боеприпасы. Потом 20 августа 3 APD доставили продукты на 3,5 дня и благополучно отбыли. Первый самолет сел на аэродроме Гендерсон 12 августа, а 17 августа он был объявлен пригодным к использованию в нормальную погоду. Из нескольких мест туда были переброшены самолеты. Первыми прибыли 19 истребителей «Уайлдкэт» и 12 пикирующих бомбардировщиков «Доунтлесс» с эскортного авианосца «Лонг Айленд». За ними 22 августа прилетела эскадрилья истребителей Р-400. «Энтерпрайз» через 2 дня прислал свои пикировщики, а сам остался к югу от острова, вне радиуса действия японской авиации, чтобы перебрасывать дополнительные самолеты на аэродром Гендерсон. После этого туда регулярно поступали подкрепления, хотя в первое время уровень потерь был очень высок. Временами возникала проблема нехватки не самолетов, а бензина для них. Но к концу августа Гуадалканал стал непотопляемым, хотя и неподвижным авианосцем, который можно было захватить только изнутри. Американцы превратили Гендерсон во всепогодный аэродром, используя дробленый коралл и металлические щиты. Обладание аэродромом отдало им господство в воздухе, а следовательно, и на море вокруг Гуадалканала в дневное время. Но с наступлением темноты обладание морем переходило к японцам. Это был совершенно новый и непривычный вид морской войны. Первые японские подкрепления прибыли 17 августа, когда 113 человек из СМДО высадились возле Тассафаронга безо всяких помех. Эти войска были перевезены эсминцами «Оите», «Муцуки», «Мотидзуки», «Удзуки». На следующую ночь в 23.00 высадились 900 человек авангарда отряда полковника Итики. Их забрали на Труке и погрузили на 3 быстроходных судна, чтобы высадить после стремительного броска. Их сопровождали эсминцы «Умикадзэ», «Ямакадзэ», «Кавакадзэ», «Судзукадзэ», «Уракадзэ», «Таникадзэ», «Хамакадзэ». 2 ударных соединения сопровождали конвой, и после спокойной высадки «Асасио», «Хагикадзэ», «Кагэро» обстреляли базу гидросамолетов в Тулаги. В это же время «Араси» обстрелял Гендерсон. Но группа обстрела провозилась слишком долго, и 19 августа в 12.15 «Хагикадзэ» был атакован возле Шуазеля двумя В-17 из Эспириту-Санто. Эсминец получил 3 попадания в корму. 33 человека погибли, 13 были ранены, и «Хагикадзэ» ушел на Трук в сопровождении «Араси». Отряд Итики немедленно вступил в бой, не дожидаясь подкреплений, и был практически полностью уничтожен в бою на реке Тенару ночью 20-21 августа. Японцы потеряли 777 человек убитыми и 30 ранеными. Полковник, завернутый во флаг Восходящего солнца, был убит, возглавляя атаку. (Отряд Итики первоначально предназначался для захвата Мидуэя, иногда его называют отрядом Икки из-за двузначности чтения иероглифов.) Этот эпизод очень характерен для поведения японцев в первый год войны. Они допускали грубейшие ошибки в оценке сил противника и сильно переоценивали боевые качества своих войск. По оценкам Императорской ставки, в это время союзники имели на Тихом океане следующие силы: Гавайи - 35000 американцев / реально 62700 Мидуэй - 1700 американцев / реально 2500 Самоа - 750 американцев / реально 30000 Фиджи - 7500 американцев и англичан / реально 11000 Новая Каледония - 3000 французов / реально 21000 американцев и французов Японское командование полагало, что американцы высадили на Тулаги и Гуадалканале не более 8000 человек, хотя в действительности их было вдвое больше. Хуже того, на Гуадалканале была высажена только половина отряда Итики, вторая половина в это же самое время высадилась в бухте Милн на Новой Гвинее. Но даже в этом случае поведение полковника Итики совершенно необъяснимо. В результате уцелевший связист отряда Итики лейтенант Сакакибара с наблюдательного пункта на мысе Тайву отправил в штаб 8-го флота радиограмму: «Авангард отряда Итики почти полностью уничтожен сегодня утром возле аэродрома, так и не дойдя до него». Дальнейшее хорошо иллюстрирует взаимоотношения японских армии и флота. Вот что пишет генерал-майор Футами, начальник штаба 17-й армии: «Мы в штабе армии ранее получили от системы связи флота сообщение, что отряд Итики совершил бескровную высадку. Но позднее связи с отрядом Итики не было. Когда 22 августа я отдыхал у себя, примерно в 23.25 по токийском времени ко мне пришел старший офицер штаба подполковник Мацумото и сказал: «Они доложили мне, что флот получил радиограмму, сообщившую об уничтожении отряда Итики». Мацумото улыбнулся и добавил: «Я думаю, это фальшивое сообщение». Радиосвязь с Гуадалканалом велась только с передающего центра флота. Нам приходилось полагаться на флот. 23 августа флот детально проанализировал все полученные радиограммы. В результате мы пришли к заключению, что на положение отряда Итики не следует смотреть оптимистически. Кроме того, если бы они сумели захватить аэродром, они должны были немедленно сообщить об этом. Слово «уничтожен» вполне могло быть преувеличением. Мы пришли к заключению, что они были вынуждены вести отчаянный бой. В этот момент мы решили не оставлять один батальон отряда Кавагути в Рабауле в качестве резерва, а бросить все три батальона отряда Кавагути на Гуадалканал». Да, японское армейское командование в Рабауле было полно решимости быстро отбить Гуадалканал и Тулаги, но совершенно не подозревало, что американцы высадили более 15 000 солдат. Поэтому следующий эшелон подкреплений состоял всего из 1500 солдат отряда Кавагути. Но если силы американцев на берегу недооценивались, то морские силы, которые могли встретить этот конвой, японцы представляли вполне правильно. Объединенный флот с Трука перехватил командование операцией у 8-го флота. Японцы намеревались в крупном бою не только защитить конвой, но и уничтожить американский флот, чтобы полностью устранить угрозу японским подкреплениям. Так готовилось новое морское сражение. Тем временем вся наличная японская авиация использовалась для частых налетов на Гуадалканал, а в Рабаул были переброшены новые самолеты. Японские эсминцы по ночам спускались по Слоту, перевозя небольшие подразделения. Эти походы, которые проводились почти каждую ночь, обеспечивали ценную информацию о кораблях союзников в районе Гуадалканала. Очень часто, высадив солдат, эсминцы обстреливали аэродром Гендерсон и позиции морской пехоты. Этим обстрелам почти невозможно было помешать. Но постепенно становилось понятно, что Объединенный флот готовит какую-то операцию, и союзники начали собирать силы, чтобы встретить новую угрозу. Однако припасы морским пехотинцам на Гуадалканал все-таки нужно было доставлять. 2 судна снабжения в сопровождении эсминцев «Блю», «Хенли» и «Хелм» 21 августа двигались к Гуадалканалу. «Блю» и «Хенли» были посланы вперед, чтобы помешать высадке японцев и провести разведку перед приходом своего конвоя. Вскоре эсминцы вошли в пролив «Железное Дно» между Гуадалканалом и Тулаги. (Американцы дали ему такое название из-за большого числа потопленных там военных кораблей.) 22 августа в 03.55 они начали патрулирование, используя несовершенный радар типа SC. В 03.55 радар и гидролокатор «Блю» что-то обнаружили. А чуть позже, в 03.57, в корму эсминца попала торпеда. Японский эсминец «Кавакадзэ» высадил подкрепления и возвращался в Рабаул, когда обнаружил «Блю». Очевидно, японские глаза оказались зорче американского радара. Впрочем, досталось обоим эсминцам. Возле островов Шортленд американские самолеты настигли «Кавакадзэ» и атаковали в период 07.30-07.40, нанеся небольшие повреждения. Зато американцы не сумели отбуксировать «Блю» в Тулаги и 23 августа затопили его. Японцам стало ясно, что назревает новая битва. Удовлетворение, выраженное в благодарности Ямамото адмиралу Микаве после боя у острова Саво, уступило место озабоченности. Японская армия не сумела выбить морскую пехоту с острова, и теперь американцы имели всепогодный аэродром, который позволял им контролировать море в дневное время. Следовало сделать одно решающее усилие и перерезать американские морские пути. Объединенный флот начал перебрасывать корабли в этот район, чтобы покончить с американской угрозой кампаниям на Папуа и Гуадалканале. 11. Гуадалканал - несчастья множатся Второй бой в Соломоновом море (Бой у Восточных Соломоновых островов) Для второго боя в Соломоновом море японцы собрали мощную армаду из 58 кораблей и 177 авианосных самолетов. В свою очередь, американский флот имел всего 30 кораблей, зато 259 самолетов. Превосходство в авиации уменьшилось, когда 23 августа авианосец «Уосп» с 83 самолетами был отправлен на юг для дозаправки и потому не смог участвовать в бою. В результате японцы имели 177 самолетов, а американцы - 176. Это был довольно странный бой, напоминающий партию двух слишком осторожных шахматистов. Один игрок потерял коня и пешку, зато поставил под удар ферзя противника. А в результате оба согласились на ничью. Ямамото, готовясь к бою, имел в виду две цели. Положение японской армии на Гуадалканале стало критическим, ей отчаянно требовались крупные подкрепления. А их нельзя было перебросить без серьезнейшего риска, пока американский флот находился в юго-западной части Тихого океана. Американский флот также перебрасывал самолеты на аэродром Гендерсон, перевозил припасы и подкрепления для морской пехоты на острове. Поэтому первой задачей было уничтожение американских кораблей в этом районе. Уничтожить американские авианосцы должны были самолеты Нагумо. Передовое соединение контр-адмирала Хироаки Абэ должно было защитить «Сёкаку» и «Дзуйкаку» от атак американских авианосных самолетов. После этого самолеты японских авианосцев при помощи Передового соединения и мощных Главных сил, Соединения поддержки адмирала Кондо (а если потребуется, и с применением ужасных 460-мм орудий «Ямато») могли истребить все, что останется от американских соединений. Следующей стадией было уничтожение аэродрома Гендерсон самолетами Нагумо и орудиями кораблей. Второй целью Ямамото было проведение войскового конвоя, который перевозил 1500 солдат на Гуадалканал. Наконец, аэродром Гендерсон и позиции американцев должны были повергнуться интенсивному ночному обстрелу с тяжелых крейсеров 8-го флота, пока контр-адмирал Райдзо Танака проводит конвой к Тассафаронга. Для выполнения второй задачи легкий авианосец «Рюдзё» с кораблями поддержки располагался в 100 милях к западу тяжелых авианосцев Нагумо и в 190 милях на N0 от Гуадалканала. Американский историк Морисон в своем многотомнике пишет, что «Рюдзё» должен был сыграть роль приманки и отвлечь самолеты американских авианосцев, но доказательств этому нет. Авианосец в качестве прикрытия имел новейший тяжелый крейсер и 2 хороших эсминца. Скорее японцы решили пойти на определенный риск, полагая, что «Рюдзё» сможет сам о себе позаботиться. Верный своей стратегии, адмирал Ямамото снова раздробил и разбросал свои силы, что при Мидуэе привело его к тяжелейшему поражению. Казалось, что ему противен самый простой план: сосредоточить вместе все силы и бросить их на американцев. Американский флот тоже начал собирать все силы, зная, что бой будет серьезным. Утром 23 августа японские соединения двинулись на SO-t-S, держась значительно восточнее Соломоновых островов. Американский флот в это утро шел на NNW, примерно в 150 милях восточнее Малаиты, то есть параллельно японцам. Обе стороны осторожничали, как обычно было в авианосных боях. Первыми обнаружили противника американцы, когда разведывательный самолет с острова Санта-Крус в 09.50 сообщил, что видит войсковой конвой. Адмирал Флетчер приказал самолетам «Саратоги» найти и атаковать эти корабли. В 14.45 «Саратога» поднял 31 бомбардировщик и 6 торпедоносцев. На Гуадалканале тоже получили это сообщение и выслали 23 самолета на охоту за транспортами. Но обе группы самолетов ничего не нашли, так как адмирал Танака, зная, что его заметили, повернул назад. Кроме того, погода и видимость были плохими. В 18.00 повернули назад и остальные японские соединения. Оперативное соединение 61 адмирала Флетчера 23 августа кружило вокруг Малаиты. 24 августа в 06.00 японские корабли снова повернули на юг. И снова американцы обнаружили их первыми. В 09.05 патрульный самолет с острова Ндени заметил группу «Рюдзё», идущую на юг примерно в 260 милях от ОС 61. В 11.28 «Рюдзё» был замечен еще раз, теперь на 35 миль ближе, причем расстояние продолжало сокращаться. Но к 11.00 Флетчер знал, что за его соединением следит четырехмоторная летающая лодка. Поэтому в 12.30 он приказал «Энтерпрайзу» поднять 23 самолета, чтобы обыскать сектор в 200° на расстояние 250 миль. У адмирала Флетчера в это утро было много проблем. Далеко не самой последней было скверное состояние атмосферы, которое часто не позволяло принимать радиограммы. Чтобы еще больше усложнить задачу, его пилоты заполняли эфир потоками пустой болтовни. Хотя поступили сообщения о новых контактах (в 14.00 - авианосец в 60 милях на северо-восток от «Рюдзё»; в 14.30 были замечены «Сёкаку» и «Дзуйкаку»; в 14.40 было замечено соединение Абэ), Флетчер помнил, что вчера был замечен конвой, а сегодня его не нашли. Поэтому он отнесся к сообщениям немного скептически. Действительно, он не имел точной и полной картины японских передвижений. Однако он больше не мог игнорировать японский легкий авианосец, который оказался совсем рядом и приказал «Саратоге» выслать 30 бомбардировщиков и 8 торпедоносцев. Флетчер осторожничал, так как опасался атаки самолетов японских тяжелых авианосцев. Ведь у него для контратаки оставалось всего 14 бомбардировщиков и 12 торпедоносцев. Но, помня бой в Коралловом море, он упрямо держал в воздухе патруль из 51 «Уайлдкэта». Тем временем «Рюдзё» вышел в назначенную точку и в 12.20 поднял первую волну из 6 торпедоносцев и 6 истребителей для удара по Гуадалканалу. Они должны были атаковать аэродром Гендерсон вместе с двухмоторными бомбардировщиками из Рабаула. В 12.48 была поднята вторая волна из 9 истребителей. Когда самолеты «Рюдзё» появились на экранах радаров Оперативного соединения, информация была передана самолетам «Энтерпрайза», которые решили перехватить вражеские самолеты в 100 милях от своего корабля, а не искать авианосец, с которого они стартовали. Вскоре после этого адмирал Флетчер начал получать дополнительную информацию от PBY и самолетов «Энтерпрайза». «Рюдзё» был обнаружен в 200 милях от него, большой авианосец был замечен в 60 милях севернее «Рюдзё», в 14.30 были обнаружены «Сёкаку» и «Дзуйкаку» в 200 милях от американцев. Через 10 минут было замечено Передовое соединение. Но так как большая часть самолетов была уже в воздухе, у адмирала Флетчера просто не осталось воздушных сил. Он безуспешно попытался перенацелить группу «Саратоги» с легкого авианосца на «Сёкаку» и «Дзуйкаку», но связь была такой плохой, что это оказалось просто немыслимо. Поведение командира «Рюдзё», капитана 1-го ранга Тадао Като, в этот период боя понять трудно. Подняв свои самолеты, он в течение часа шел на север, потом в 13.30 повернул на запад. Вскоре после этого он еще раз изменил курс, чтобы прибыть в намеченную точку приема самолетов. В течение всего этого периода «Рюдзё» держал 9 оставшихся истребителей на борту, хотя в 13.41 его наблюдатели заметили самолет-разведчик противника. Потом в 13.51 из облаков выскочил В-17 и попытался атаковать авианосец. «Рюдзё» наконец выпустил 6 истребителей, которые отогнали американский бомбардировщик и вернулись, чтобы патрулировать над авианосцем. В 14.55 его еще раз неудачно атаковал В-17. Командир эсминца «Амацукадзэ» Тамеити Хара говорит, что «Рюдзё» имел в это время 7 истребителей, но лишь 2 были подняты против американских бомбардировщиков, но и они потом вернулись на авианосец. В 14.00 ударная группа передала на «Рюдзё», что бомбардировка Гуадалканала успешно завершена, но потеряны 2 истребителя и 3 бомбардировщика. Однако самолету, который не мог вернуться на авианосец, было приказано садиться на острове Ндени, откуда пилота забрал эсминец «Мотидзуки». К сожалению, «Рюдзё» уже просто не мог принять вернувшиеся самолеты. Когда ударная группа «Энтерпрайза» обнаружила его, у «Рюдзё» просто не хватило самолетов, чтобы организовать надежное прикрытие с воздуха. Первую атаку в 15.57 провели 30 бомбардировщиков. По донесению капитана 1-го ранга Като, который уцелел в этом бою, ему удалось уклониться от всех бомб, кроме нескольких близких разрывов, но авианосец получил торпеду в корму с левого борта. Тяжелый крейсер «Тонэ» был атакован пикировщиками и торпедоносцами, но попаданий не получил. Руль «Рюдзё» был заклинен, заставив его описывать круги. Авианосец загорелся и вскоре получил сильный крен. Его самолетам, крутившимся в воздухе после налета на Гуадалканал, было приказано садиться на аэродроме Бука, но у них не хватило бензина, чтобы сделать это. Эсминец «Амацукадзэ» получил приказ подойти к авианосцу, после того как был отдан приказ покинуть корабль. Он снял 300 человек из экипажа в 924 человека. Последним оставил корабль капитан 1-го ранга Като. «Амацукадзэ» подвергался смертельной опасности, так как авианосец затонул, когда эсминец стоял рядом с ним. «Рюдзё» вполне мог увлечь эсминец за собой на дно, так как были заведены швартовы. Наконец в 20.00 авианосец затонул. После этого прилетели его 14 самолетов. Они кружили в воздухе до темноты, после чего сели на воду. 7 пилотов были спасены. Теперь настал черед японцев нанести ответный удар. ОС 61 находилось под постоянным присмотром с тех пор, как гидросамолет «Тикумы» обнаружил его. В 14.45 «Сёкаку» и «Дзуйкаку» начали поднимать самолеты: 18 бомбардировщиков и 4 истребителя «Зеро» с первого, 9 бомбардировщиков и 6 «Зеро» со второго. Американские авианосные группы шли в 10 милях друг от друга. «Энтерпрайз» находился в центре кольца, образованного 1 линкором, 2 крейсерами и 6 эсминцами. «Саратогу» охраняли 2 крейсера и 5 эсминцев. На расстоянии 25 миль в воздухе кружили 53 истребителя «Уайлдкэт» воздушного патруля. В 16.38 «Энтерпрайз» был атакован одновременно пикировщиками и торпедоносцами. Японские истребители прикрытия отогнали большую часть «Уайлдкэтов» от своих ударных самолетов. Японцев встретил плотный зенитный огонь, однако пилоты отважно ринулись в атаку. Первую бомбу «Энтерпрайз» получил в кормовой элеватор. Она пробила 3 палубы, прежде чем взорвалась. Вторая бомба попала рядом с первой. В 16.45 третья бомба попала чуть позади островной надстройки, но ее взрыв причинил мало вреда. Когда атака завершилась, «Энтерпрайз» весь пылал, однако его корпус не был поврежден. Он потерял 74 человека убитыми и 95 ранеными. Хотя ПВО авианосцев была усилена - добавлены зенитные орудия и усилен воздушный патруль, «Энтерпрайзу» этого не хватило. Линкор «Норт Каролина» тоже привлек внимание атакующих самолетов, но повреждений не получил. Во время этой фазы боя вражеские торпедоносцы не были замечены. В 16.00 два японских авианосца подняли вторую ударную волну, которая так и не нашла ОС 61 из-за ошибки офицера управления полетами, давшего неверные координаты. Возможно, эта ошибка спасла «Энтерпрайз». Сначала «Энтерпрайз» развил 24 узла и начал принимать самолеты. Но так как он был серьезно поврежден, то начал сказываться эффект домино - одна неполадка приводила к другой, третьей... И наконец, руль авианосца заклинило, что сделало буксировку невозможной. Если бы вторая ударная волна обнаружила его, авианосец не смог бы маневрировать. Наконец управление было восстановлено, и адмирал Флетчер повернул на юг, выходя из боя. Большая часть самолетов «Энтерпрайза» села на Гуадалканале, усилив местную авиацию. «Уосп», заправившись, пошел на север навстречу Флетчеру. Таким образом, Гуадалканал, даже и без самолетов «Энтерпрайза», имел бы надежное прикрытие с воздуха и возможность пополнения авиагруппы. Когда первая волна японских самолетов улетела на север, в воздухе болтались рассеявшиеся американские самолеты: 13 бомбардировщиков и 12 торпедоносцев. 5 торпедоносцев «Саратоги» атаковали Главные силы, Передовое соединение адмирала Кондо, но безрезультатно. 2 пикирующих бомбардировщика оказались более везучими. В 17.40 они заметили гидроавианосец «Титосэ», который почти не имел бронирования. Близкими разрывами его самолеты были подожжены, продырявлен левый борт и выведено из строя левое машинное отделение. Однако экстренные меры спасли его, и «Титосэ» вернулся через Трук в Японию на ремонт. Адмирал Кондо, все еще желая продолжать бой, в 16.30 соединился с Авангардным соединением и продолжил поиск на юг, надеясь обнаружить противника и завязать ночной бой. Но в 23.30, никого не найдя, он повернул на север. Первая фаза боя закончилась. Но причина боя все еще существовала - японский конвой с 1500 солдатами на борту. Покинув Шортленд, он был обнаружен 25 августа в 02.23 американской летающей лодкой. Погода была против японцев - яркая луна и редкие облака. На Гуадалканале, как и обычно, ночка выдалась горячей. Самолеты, катапультированные крейсерами прикрытия конвоя, бомбили аэродром Гендерсон и позиции морских пехотинцев, используя противопехотные бомбы. К легкому крейсеру «Дзинцу» присоединились эсминцы «Кагэро», «Исокадзэ», «Кавакадзэ», «Муцуки» и «Яёй», которые обстреливали аэродром Гендерсон. В 06.00 в 150 милях от Гуадалканала крейсер попал под удар 6 самолетов, внезапно вывалившихся из облаков. Бомба попала в полубак крейсера между орудиями А и В. Его радиорубка была уничтожена, так что командир потерял возможность руководить операцией. Так все считали, что самолеты были свои, корабли ответного огня не открыли. Экипаж «Дзинцу» боялся, что пожар захватит носовые погреба, и капитан приказал затопить их. Вскоре пожары были взяты под контроль. Раненый Танака перешел на «Кагэро». Пока «Дзинцу» решал свои проблемы, у японцев возникли новые. В 08.07 появилась новая группа вражеских самолетов, и самый большой транспорт, шедший в центре конвоя, «Кинрю Мару», получил попадание бомбой и подвергся сильнейшему обстрелу из пулеметов. Он сразу был охвачен пламенем, начали взрываться боеприпасы, и транспорт потерял ход. Контр-адмирал Райдзо Танака сразу приказал эсминцам «Яёй» и «Муцуки» и патрульным катерам № 1 и № 2 помочь транспорту. Одновременно он приказал двум остальным транспортам («Бостон Мару» и «Тайфуку Мару») отходить под прикрытием эсминцев «Кавакадзэ» и «Умикадзэ» и патрульных катеров № 4 и № 5. «Муцуки» подошел, чтобы снять людей с «Кинрю Мару», но в 10.27 был атакован группой В-17. Эсминец получил попадание в машинное отделение. Экипажи «Кинрю Мару» и «Муцуки» были подобраны эсминцем «Яёй», который быстро доставил тяжело раненных в морской госпиталь в Рабауле, «Муцуки» в 10.53 был потоплен торпедой, чтобы он не попал в руки американцев. Вот что пишет об этом сам Танака: «Получив сообщение, что южнее Гуадалканала находится вражеское оперативное соединение, вице-адмирал Нисидзу Цукахара, командующий Юго-Восточным районом, приказал моему тихоходному конвою немедленно повернуть назад и двигаться на север. Но вскоре от командующего 8-м флотом поступил приказ лечь на курс 250º, то есть на W-t-S. В результате у меня оказались совершенно противоречивые приказы командующего районом и моего непосредственного командира! К несчастью, радиосвязь работала очень плохо и создавала нам дополнительные проблемы, поэтому я не сумел связаться с береговым штабом. Поэтому вечером 20 августа я отправил «Кавакадзэ» на смену «Кагеро» у Гуадалканала. Примерно в 14.20 я получил известие, что около 20 вражеских самолетов сели на аэродром Гуадалканала. Это означало, что американцы не только захватили аэродром, но и достроили его менее чем за 2 недели, и теперь он начал действовать. Это могло сделать наши десантные операции еще более трудными. Однако пришли и добрые новости. Ночью 21 августа мы узнали, что 2-й флот (Передовое соединение) и 3-й флот (Авианосное соединение) 23 августа выдвинутся в воды к востоку от Соломоновых островов, чтобы поддержать наши операции и уничтожить вражеское оперативное соединение. В этом сообщении было указано место, которое должен был занять наш конвой 23 августа в 16.00, высадка на Гуадалканал была отложена до следующей ночи. Вдохновленные известием, что нас будут поддерживать главные силы Объединенного флота, мы снова направились на юг. Я отослал 4 патрульных корабля для дозаправки на острова Шортленд. Вражеское оперативное соединение 21 августа было замечено одним из наших разведывательных самолетов. Оно находилось примерно в том же районе, где было обнаружено накануне. Еще один разведывательный самолет обнаружил 2 вражеских транспорта и легкий крейсер примерно в 160 милях южнее Гуадалканала. Я послал «Кавакадзэ» и «Юнаги» на юг навстречу этому соединению, но эсминцы никого не нашли. 22 августа «Каваказэ» вернулся к Лунга Роудз, где рано утром торпедировал и потопил вражеский эсминец. После этого он был атакован авианосными самолетами, которые обстреляли его и ранили нескольких членов экипажа. Сам корабль не пострадал. Мой тихоходный конвой продолжал двигаться на юг и 23 августа находился в 200 милях от Гуадалканала. Как и ожидалось, там оказались одна или две летающих лодки «Консолидейтед», которые постоянно следили за нами, несмотря на непрерывные дожди. Мы продолжали двигаться к намеченному пункту, ожидая на следующий день сильнейших налетов авианосных самолетов. В 08.30 была получена срочная радиограмма от командующего 8-м флотом с приказом повернуть на север и держаться вне опасной зоны пока не придет время. Мы немедленно исполнили приказ, однако он отсрочил высадку до 25 августа. Поэтому мы страшно удивились, когда в 14.30 получили приказ командующего 11-м воздушным флотом: «Конвой должен высадить войска 24 августа». Я ответил, что это невозможно, потому что наши корабли слишком тихоходны. Наша озабоченность развитием операции, сложность нашей задачи и уже вторая серия противоречивых приказов еще больше запутали ситуацию. К тому же атмосферные возмущения снова прервали радиосвязь, что привело к большим задержкам в отправке и получении важнейших сигналов. 24 августа летающие лодки противника следили за нами с рассвета и до заката. В 08.00 мы получили по радио предупреждение, что 36 самолетов взлетели с аэродрома на Гуадалканале. Мы продолжали действовать согласно плану и ожидали массированного налета, однако он так и не состоялся. В 12.30 мы увидели на востоке тяжелый крейсер, который на большой скорости мчался на юг, сразу за ним прошел авианосец. Это были «Тонэ» и «Рюдзё», которые вместе с 2 эсминцами служили косвенным прикрытием моего конвоя с подкреплениями. Кроме того, самолеты «Рюдзё» должны были атаковать Гуадалканала, и авианосец примерно в это время поднял 21 машину. Через 2 часа далеко на горизонте мы увидели, как вражеские авианосные самолеты атакуют эту группу. Были поставлены дымовые завесы, и в небо поднялся зловещий столб огня и дыма, который стал погребальным костром «Рюдзё». Он получил тяжелые повреждения от попаданий бомб и торпед и затонул в начале вечера. Самолеты «Рюдзё», вернувшиеся после атаки Гуадалканала и не нашедшие своего авианосца, некоторое время патрулировали над моими кораблями, а потом улетели на северо-восток, чтобы приземлиться в Буке, у северной оконечности Бугенвиля. Пилоты сообщили, что успешно разбомбили аэродром Гуадалканала и сбили более 10 вражеских самолетов. Различные штабы получили известие о потоплении «Рюдзё» только 25 августа. Нам даже показалось, что каждый раз, когда обстановка становится критической, радиосвязь нарочно отказывает, вызывая задержки с передачей важнейших донесений. Этот пример был типичным, но никаких выводов не последовало, потому что проблемы со связью продолжали мучить нас до самого конца войны. 24 августа примерно в 14.00 из штаба Объединенного флота была получена радиограмма, в которой говорилось, что к востоку от Малаиты замечена группа вражеских кораблей, идущая на юго-восток. Это было грозное соединение, состоящее из 3 авианосцев, линкора, 7 крейсеров и множества эсминцев. Бомбардировочные эскадрильи наших авианосцев («Сёкаку» и «Дзуйкаку») атаковали его примерно в 30 милях южнее острова Стюарт. Они обнаружили, что противник разделился на две группы, каждая из которых была построена вокруг авианосца, атаковали его и подожгли два корабля[2]. Наши соединения ночного боя попытались преследовать врага, но тот находился слишком далеко к востоку, а вдобавок сразу же начал отходить. Преследование было отменено, и все японские корабли повернули на север. Так закончилась Вторая битва за Соломоновы острова, или бой у Восточных Соломоновых островов». «Дзинцу», «Кагэро», «Судзукадзэ» действовали в качестве охранения конвоя вне радиуса действия вражеской авиации. Чуть позднее «Дзинцу» получил приказ возвращаться на Трук для ремонта. Адмирал Ямамото, видя, что конвой в опасности, приказал «Дзуйкаку» в сопровождении 3 эсминцев обеспечить воздушное прикрытие. Одновременно 22 базовых бомбардировщика и 13 истребителей атаковали Гуадалканал. Конвой благополучно вернулся на Шортленд. Адмирал Ямамото приказал сразу отправить войска на Гуадалканал на более мелких и более быстроходных судах. Тем временем штаб Флота внешних южных морей приказал 2 эсминцам ночью обстрелять Гуадалканал. Тем временем мой усиленный конвой временно отошел на северо-восток, но, услышав, что 2 вражеских авианосца горят, мы снова повернули к Гуадалканалу. Учитывая сложившуюся обстановку и действия противника, я очень сомневался, что этот тихоходный конвой сумеет дойти до цели. Однако моей задачей было попытаться сделать это любой ценой. Я предчувствовал, что следующий день станет роковым для моих кораблей. 25 августа в 06.00 мы находились в 150 милях от аэродрома Гуадалканала. 5 наших эсминцев, которые ночью обстреляли вражеские позиции, теперь мчались на север, как и было запланировано, чтобы присоединиться к моим кораблям в качестве непосредственного эскорта конвоя. Это были старые «Муцуки» и «Яёй» из 30-го ДЭМ плюс «Кагеро», «Кавакадзэ», «Исокадзэ». После их присоединения я сигналом указал порядок маневрирования, строй и меры предосторожности при входе на якорную стоянку ночью. И как только была завершена передача приказа, как из туч вывалились 6 вражеских авианосных бомбардировщиков и направились к моему флагманскому кораблю. Мы были застигнуты врасплох и просто не получили времени подготовить орудия к стрельбе. После атаки с пикирования последовал обстрел из пулеметов. Бомба попала в носовую часть моего флагмана и взорвалась с ужасающей силой, близкие разрывы подняли высокие столбы воды. Попадание пришлось в полубак между орудиями № 1 и № 2. Полыхнул столб огня, шквал осколков ударил по мостику. Я был сбит с ног и потерял сознание, но, к счастью, ранений не получил. Дым был настолько густым, что никто не мог открыть глаза. Серьезно контуженный, я выбрался из дыма и увидел, что полубак разворочен и горит. Вокруг лежало много убитых и раненых. Как ни странно, но «Дзинцу» не получил крена и, похоже, опасность затонуть ему не угрожала. Были приняты срочные меры - затоплены носовые погреба, началось тушение пожара, раненые унесены на перевязку, и порядок удалось восстановить. К счастью, погреба не взорвались и водонепроницаемые переборки выдержали, машины крейсера продолжали работать. Корабль сохранил мореходность, но повреждения носовой части не позволяли дать полный ход, поэтому он больше не мог служить флагманским кораблем. А тем временем противник занялся транспортами. «Кинрю Мару», самый крупный из них, тоже получил попадание и загорелся. На нем находились 1000 человек 5-го Специального десантного отряда Йокосука. Начались взрывы боеприпасов, погруженных на судно, оно потеряло ход и едва держалось на воде. Видя это, я приказал 30-му ДЭМ и 2 патрульным кораблям подойти к борту и снять солдат и команду. Одновременно я приказал остальным кораблям полным ходом уходить на север, чтобы избежать дальнейших атак. Я вместе со штабом перешел на эсминец «Кагеро» и приказал «Дзинцу» самостоятельно возвращаться на Трук для ремонта. Он еще мог дать 12 узлов. Теперь появились вражеские В-17 и сбросили бомбы на «Муцуки», который занимался спасением людей с «Кинрю Мару». Эсминец стоял неподвижно и получил прямое попадание. Он затонул мгновенно. Сопровождавший его «Яёй» спас команду, а патрульные корабли продолжали снимать солдат с «Кинрю Мару», пока тот не затонул. Я приказал всем кораблям, спасавшим солдат, немедленно возвращаться в Рабаул. Мои самые худшие опасения относительно хода операции оправдались. Без главных сил отряда - 5-го СМДО Йокосука - высаживать вспомогательные части численностью 300 человек не имело никакого смысла, даже если бы нам удалось добраться до Гуадалканала без дальнейших происшествий. Ситуация сложилась просто плачевная. Мой флагман «Дзинцу» получил тяжелые повреждения и ушел на ремонт, «Кинрю Мару» и «Муцуки» были потоплены, 3 корабля эскорта, забитые спасенными, тоже пришлось отослать. Было бы форменной глупостью вести остатки потрепанного соединения к Гуадалканалу. Я доложил свое мнение штабу и начал отход на север к Шортленду. Мое решение подтвердили штабы Объединенного флота и 8-го флота. Операция была отложена, и наша попытка провести конвой с подкреплениями к Гуадалканалу завершилась неудачей. Однако когда мы направились к Шортленду, я получил приказ из штаба 11-го воздушного флота, в котором требовалось доставить на Гуадалканал оставшиеся 300 солдат на быстроходных военных кораблях. Я ничего не мог сделать, хотя понимал, что это поспешное решение не основано на тщательном расчете. Я подготовил следующий оперативный приказ: «Умикадзэ», «Ямакадзэ» и «Исокадзэ» примут на борт 390 солдат, которые сейчас находятся на транспорте, а также 4 скорострельных орудия и продовольствие на 1300 человек. Они выйдут с Шортленда на Гуадалканал в 05.00 под командованием командира 24-го ДЭМ. В 21.00 они прибудут к мысу Тайву, чтобы выгрузить войска и грузы. В течение ночи они вернутся с Гуадалканала. Как только мы прибыли на якорную стоянку ночью 26 августа, я вызвал армейского командира, чтобы обсудить с ним план. Затем всю ночь мы занимались перегрузкой солдат и боеприпасов на эсминцы. Рано утром на следующий день три эсминца уже были в пути. Прошло несколько часов, и я получил из штаба 8-го флота радиограмму, в которой говорилось, что высадку на Гуадалканале следует произвести 28 августа! Я немедленно ответил, что эсминцы уже ушли. 8-й флот распорядился: «Немедленно верните эсминцы. Я посылаю 20-й ДЭМ на Шортленд, где он перейдет под командование 2-й эскадры эсминцев». Было невозможно поверить в то, что между штабами 8-го флота и 11-го воздушного флота не существовало связи, так как оба они находились в Рабауле, однако, судя по всему, именно так и было. Я снова получил противоречивые и взаимоисключающие приказы от командира района и своего непосредственного командира и просто не знал, что делать. Я полагал, что если подобная ситуация сохранится и дальше, то выиграть кампанию будет просто невозможно. Я снова убедился, что ничего похожего на тщательное, продуманное планирование в этой операции нет. Все решения принимаются в спешке и без размышлений. Как командир Соединения доставки подкреплений я оказался в крайне трудном положении. Я был вынужден отозвать эсминцы, и вечером они вернулись. Пока корабли заправлялись топливом и принимали припасы, я вызвал офицеров и сделал распоряжения для операции, намеченной на 28 августа». Трудно понять образ действий Ямамото в этом бою. Он привлек большое число кораблей. «Рюдзё» погиб, а «Титосэ» был поврежден, но 2 тяжелых авианосца остались совершенно целы. Только плохая служба управления полетами не позволила японцам добиться победы. Однако он приказал главным силам отходить на север и не рискнул повторить удар. Если он искал боя, чтобы уничтожить американский флот, и рискнул 2 тяжелыми авианосцами, чтобы добиться этого, почему после того, как «Энтерпрайз» был поврежден и по сообщениям пилотов остался только 1 американский авианосец, Ямамото отступил? Его Передовое соединение и Главные силы адмирала Кондо пошли на юг, чтобы попытаться завязать ночной бой, но почти сразу вернулись. Конечно, изучение тактики американцев могло подсказать, что их авианосцы предпочитают отходить в случае, если японцы начинают их разыскивать. Американские авианосцы не могли ночью использовать свои самолеты. Их силы прикрытия значительно уступали японцам, и авианосцы легко могли погибнуть в артиллерийском бою. Тем не менее 4 крейсера 8-го флота не обстреляли аэродром Гендерсон, а только выслали свои гидросамолеты, несущие мелкие бомбы. Конвой Танаки, не имевший воздушного прикрытия, днем понес тяжелые потери. Может печальные воспоминания о Мидуэе витали над адмиралом Ямамото? Американцы имели свои сложности, однако они были вполне понятны. По крайней мере один авианосец следовало держать южнее Гуадалканала в качестве исходного пункта переброски самолетов на аэродром Гендерсон. Самым скверным было то же, что и при Мидуэе - плохая служба управления полетами и полнейшее нежелание пилотов соблюдать дисциплину пользования радио. Штабу адмирала Флетчера так и не удалось наладить управление самолетами в воздухе. В результате ОС 61 могло радоваться, что отделалось так легко. Организация сил во Втором бою в Соломоновом море Объединенный флот (адмирал Ямамото) Соединение поддержки, Главные Силы Линкор «Ямато» Эскортный авианосец «Таё» Эсминцы «Акэбоно», «Усио» 3-й флот, Ударное авианосное соединение, Мобильное соединение, Главные силы (адмирал Нагумо) Тяжелые авианосцы «Сёкаку», «Дзуйкаку» Эсминцы «Кадзэгумо», «Югумо», «Макигумо», «Акигумо», «Хацукадзэ», «Акицуки» 3-й флот, Отдельное ударное авианосное соединение, Мобильное соединение, Главные силы (контр-адмирал Тюити Хара) Легкий авианосец «Рюдзё» Тяжелый крейсер «Тонэ» Эсминцы «Амацукадзэ», «Токицукадзэ» 2-й флот, Соединение поддержки (вице-адмирал Кондо) Передовое соединение, Ближняя поддержка (авианосного соединения, контр-адмирал Абэ) Линкоры «Хиэй», «Кирисима» Тяжелые крейсера «Кумано», «Судзуя», «Тикума» Легкий крейсер «Нагара» Эсминцы «Новаки», «Таникадзэ», «Майкадзэ» Соединение поддержки, Главные силы (вице-адмирал Кондо) Гидроавианосец: «Титосэ» Тяжелые крейсера: «Атаго», «Майя», «Такао», «Мьёко», «Хагуро» Легкий крейсер: «Юра» Эсминцы: «Куросио», «Оясио», «Минэгумо», «Хаясио», «Нацугумо», «Асагумо» Резервное Соединение Авианосец: «Дзуньё» Соединение поддержки группы снабжения флота Линкор «Муцу» Эсминцы «Харусамэ», «Самидарэ», «Мурасамэ» 8-й флот, Соединение внешних южных морей, Соединение переброски подкреплений (вице-адмирал Микава) Соединение ближнего прикрытия (вице-адмирал Микава) Тяжелые крейсера «Тёкай», «Аоба», «Кинугаса», «Фурутака» Соединение эскорта (контр-адмирал Танака) Легкий крейсер «Дзинцу» Эсминцы «Кагэро», «Муцуки», «Яёй», «Исокадзэ», «Кавакадээ», «Судзукадзэ», «Умикадзэ», «Удзуки» Транспортное соединение 3 транспорта с 1500 солдатами 4 патрульных катера Общие потери японцев в самолетах 31 истребитель 29 бомбардировщиков Боеспособные самолеты на 26 августа 41 истребитель 25 бомбардировщиков 34 торпедоносца Американский флот Оперативное соединение 61 (вице-адмирал Флетчер) Оперативное соединение 11 Тяжелый авианосец «Саратога» Тяжелые крейсера «Миннеаполис», «Нью-Орлеанс» Эсминцы «Фелпс», «Фаррагут», «Дэйл», «Уорден», «МакДоно» Оперативное соединение 16 Тяжелый авианосец «Энтерпрайз» Линкор «Норт Каролина» Тяжелый крейсер «Портленд» Легкий крейсер «Атланта» Эсминцы «Бэлч», «Бенхэм», «Мори», «Эллет», «Грэйсон», «Монссен» Оперативное соединение 18 Тяжелый авианосец «Уосп» Тяжелые крейсера «Сан-Франциско», «Солт-Лейк-Сити» Легкий крейсер «Сан Хуан» Эсминцы «Фаренхолт», «Аарон Уорд», «Бьюкенен», «Лэнг», «Стэк», «Стеретт», «Селфридж» Потери американцев в самолетах 16 авианосных и 4 базовых Но это был не финал операции, снова вспоминает адмирал Танака: «Аоба» и «Фурутака» из 6-й ДКР прибыли на Шортленд примерно в 16.00, и я посетил контр-адмирала Аритомо Гото на его флагмане, чтобы ввести в курс дела. Он командовал 2-й эскадрой эсминцев до меня, и так как мы были добрыми друзьями, то состоялся открытый обмен мнениями. Мы согласились наладить тесное взаимодействие. Однако мы не подозревали, что эта встреча была последней. В октябре мой друг адмирал Гото пал смертью героя в бою у мыса Эсперанс. Из серии последующих радиограмм я наконец узнал, почему 4 эсминца 20-го ДЭМ временно попали под мое командование. Предполагалось, что они заберут авангард отряда Кавагути с Борнео и перебросят его на Гуадалканал, где высадят вблизи от мыса Тайву ночью 28 августа вместе с остальными солдатами Итики в качестве второй группы подкреплений. Когда все это прояснилось, я приказал капитану 1-го ранга Ёносукэ Мураками, командиру 24-го ДЭМ, принять под командование кроме своих кораблей также «Исокадзэ» и 20-й ДЭМ и высадить войска ночью 28 августа. Однако план забуксовал почти сразу. Я получил сообщение от 20-го ДЭМ, что на кораблях не хватает топлива, поэтому они не зайдут на Шортленд, а направятся прямо на юг, держась к востоку от Соломоновых островов, и будут действовать отдельно от «Исокадзэ» и 24-го ДЭМ. Это сообщение еще больше усилило мои сомнения в успехе десантной операции. Новая срочная радиограмма от 20-го ДЭМ показала, что мои страхи были оправданными. Во второй половине дня 28 августа эсминцы в течение 2 часов подвергались атакам американских самолетов, когда находились примерно в 80 милях севернее Гуадалканала. Командир дивизиона капитан 1-го ранга Юдзо Арита был убит, эсминец «Асагири» потоплен, «Сиракумо» серьезно поврежден, а «Югири» получил средние повреждения. В результате поход к Гуадалканалу пришлось отменить, и уцелевшие корабли вернулись на Шортленд. Еще один оперативный план с треком рухнул. Теперь стало понятно, что высадка войск в условиях ожесточенного противодействия, была форменным безрассудством, так как не было даже попытки нейтрализовать вражескую авиацию. Если не изменить существующий оперативный план походов к Гуадалканалу, мы будем нести столь же бесплодные потери, терпя просто унизительные неудачи. Мы устроили срочное ночное совещание, чтобы обсудить сложившуюся неблагоприятную ситуацию, когда 24-й ДЭМ сообщил, что также возвращается на Шортленд. Это решение командир принял самостоятельно, без приказа сверху, на том основании, что положение резко изменилось к худшему. Такой поступок нельзя было оправдать. Однако если бы я приказал этим эсминцам повернуть назад и двигаться к Гуадалканалу, они придут туда только после рассвета и станут легкой добычей вражеских самолетов. Подавив ярость и раздражение, я был просто вынужден согласиться с решением командира 24-го ДЭМ, однако когда на следующее утро он прибыл, то получил строжайший выговор. А я, в свою очередь, получил нагоняй от штабов Объединенного флота и 8-го флота, которые выразили сожаление по поводу наших неудач. Утром 28 августа в порт прибыл крейсер «Кинугаса» из 6-й ДКР и сигналом сообщил, что приказом командующего 8-м флотом он передан Соединению доставки подкреплений в качестве флагмана. Адмирал Микава принял такое решение, осознав, что средства связи эсминца не удовлетворяют требованиям, которые предъявляются к флагманским кораблям. Я сразу перебрался на него с «Кагеро» и передал адмиралу Микаве благодарность за своевременную заботу. Рано утром 29 августа штаб 8-го флота приказал: «Использовать эсминцы для переброски армейских частей». Поэтому я приказал 24-му ДЭМ и «Исокадзэ», которые тогда находились на Шортленде, погрузить войска и припасы и выйти в 10.00, чтобы произвести выгрузку ночью. Одновременно я приказал патрульным кораблям № 1 и № 34 принять на борт оставшихся 120 солдат отряда Итики, следовать к Гуадалканалу и высадить их ночью 30 августа. Тем временем на Шортленд прибыл транспорт «Садо Мару». На нем находились главные силы армейского соединения под командованием генерал-майора Киётакэ Кавагути, которые также следовало перебросить на Гуадалканал. Я пригласил генерала Кавагути и его старших офицеров на борт «Кинугасы», чтобы обсудить планы и распоряжения. Отряд Кавагути ранее добился заметных успехов при высадках на юго-западном побережье Борнео, совершив переход в 500 миль на десантных баржах. Однако я возмутился, когда генерал Кавагути начал требовать, чтобы его войска следовали на юг на «Садо Мару» до гавани Гизо, которая тогда еще находилась вне досягаемости вражеских базовых самолетов. Оттуда отряд должен был добираться до Гуадалканала на десантных баржах. Генерала поддержали остальные офицеры, которые отвергли мое предложение перебросить солдат на военных кораблях. Это представляло серьезнейшую помеху проведению операции, и я никак не мог найти удовлетворительного решения, так как не знал, какие именно приказы относительно перевозки получил Кавагути. Я доложил о сложившемся положении своим командирам в Рабаул и посоветовал генералу Кавагути проинформировать командующего 17-й армией о происходящем и дождаться одобрения своих намерений. В конце концов, мы договорились немного позднее провести еще одно совещание, чтобы согласовать методы перевозки подкреплений. Так как ситуация сложилась неблагоприятная, флот надеялся, что все подкрепления будут перебрасываться без малейших задержек. Мы намеревались прикладывать для этого все возможные усилия. Любая задержка была нежелательной, а эта еще больше ухудшала положение, так как была вызвана расхождением во взглядах армии и флота. Я оказался в очень сложном положении. Ночью 29 августа 4 эсминца капитана 1-го ранга Мураками высадили войска вблизи мыса Тайву, как и 3 корабля 11-го ДЭМ. Радиограмма с Гуадалканала, полученная накануне днем, сообщала, что рядом с мысом Лунга находятся 2 транспорта, 1 крейсер и 2 эсминца противника. Поэтому командующий 8-го флота адмирал Микава послал приказ командиру 24-го ДЭМ атаковать вражеское соединение сразу после высадки войск. К моему огромному изумлению, Мураками игнорировал этот приказ, и, как только войска были высажены на берег, он немедленно взял курс на Шортленд. Это было вопиющее нарушение прямого приказа, и после возвращения я вызвал капитана 1-го ранга Мураками, чтобы потребовать объяснений. Он не попытался провести атаку потому, что ночь была ясной и светила полная луна, а над головой кружилось множество вражеских самолетов. Это заявление было настолько ошеломляющим, что даже не нашел слов, чтобы выругать командира. Для меня было сущим позором иметь под своим командованием такого офицера, я просто сгорал от стыда. Вскоре Мураками был отправлен назад в Японию. Утром 30 августа «Амагири» и «Кагеро» прибыли на якорную стоянку Шортленда, имея на борту авангард отряда Кавагути. Они тащили на буксире серьезно поврежденный «Сиракумо». Я приказал неповрежденным «Амагири», «Кагеро» и «Юдати» (присланному вместо «Исокадзэ») погрузить главные силы отряда Кавагути и совершить рейд к Гуадалканалу. Военные корабли спешно закончили все приготовления к выходу, но гереал Кавагути и его офицеры по-прежнему резко возражали против перевозки на военных кораблях, так как не получили никаких приказов от штаба 17-й армии. Они совсем не собирались подчиняться приказам морского командования. К 10.00 я проследил за погрузкой оставшихся солдат отряда Итики на «Юдати». После этого я радировал в Рабаул, требуя немедленно связаться со штабом 17-й армии и запросить у них необходимые инструкции генералу Кавагути. Ночью начальник штаба адмирала Микавы прислал радиограмму, в которой резко критиковал мои действия, так как «Амагири» и «Кагеро» не отправились к Гуадалканалу. Это было достояно сожаления, но единственной причиной тому являлись упрямство и недомыслие генерала Кавагути и его офицеров. Патрульные корабли № 1 и № 34, которые вышли в море накануне, были дважды атакованы вражескими самолетами, однако повреждений не получили. Они обратились по радио ко мне, запрашивая инструкции, и я приказал им идти к Гуадалканалу следом за «Юдати», который шел полным ходом к острову, чтобы высадить подкрепления. С большим облегчениям и удовольствием я прочитал радиограммы, в которых сообщались, что все 3 корабля благополучно высадили солдат незадолго до полуночи 30 августа. 30 августа я снова встретился с генералом Кавагути, чтобы договориться о перевозке его солдат, однако он упрямо отвергал мои предложения на том основании, что все еще не получил никаких инструкций от своего начальства. В качестве командира Соединения доставки подкреплений я не мог допустить дальнейших проволочек. Поэтому я приказал 8 эсминцам - «Кагеро», «Амагири», 11-му ДЭМ и 24-му ДЭМ, каждый из которых состоял из 3 кораблей, - подготовиться к выходу на следующее утро. Примерно в 20.00 была получена радиограмма из штаба 8-го флота, которая гласила: «По соглашению с командующим 17-й армией основные силы отряда Кавагути будут переброшены на Гуадалканал на эсминцах, остальные - на больших десантных баржах». Я не стал терять время на дальнейшие дискуссии с генералом Кавагути и его офицерами, но убедить их даже сейчас было нелегко. Утверждая, что этот приказ адресован не им, армейцы продолжали сопротивляться, пока, наконец, не сдался сам Кавагути. Командир полка так и не уступил. Немедленно началась погрузка войск на эсминцы. В полдень 31 августа 8 эсминцев вышли к Гуадалканалу, имея на борту генерала Кавагути и около 1000 его солдат и офицеров. В полночь все войска были успешно высажены, и корабли направились назад, не встретив сопротивления. Это был третий случай, когда армейское подразделение в полном составе было успешно высажено с эсминцев». Императорская Верховная Ставка по-прежнему крупно недооценивала силы американской морской пехоты на Гуадалканале. Японцам приходилось решать те же самые проблемы: следовало перебрасывать подкрепления, уничтожить американскую морскую пехоту, захватить аэродром. Катастрофа, которая постигла японский конвой 25 августа, показала, что в дневное время ни один конвой не сможет выдержать удара самолетов с аэродрома Гендерсон. Поэтому необходимое количество солдат следовало перебрасывать по ночам. Американцам, которые постоянно держали по крайней мере один тяжелый авианосец к югу от острова, приходилось снабжать все возрастающий контингент морской пехоты на Гуадалканале и в Тулаги. Приходилось также перебрасывать подкрепления, чтобы помешать новым высадкам японцев и сдерживать уже высаженные японские войска. Следующий месяц или около того американцы удерживали контроль в воздухе в дневное время в радиусе примерно 250 миль - дальность действия пикировщиков SBD, - что позволяло доставлять боеприпасы и бензин на кораблях и самолетах. Были переброшены небольшие подкрепления, хотя часто это приводило к серьезным потерям. Японские самолеты почти ежедневно бомбили остров, иногда налеты были достаточно серьезными. Но, хотя это и позволяло уничтожать американские самолеты, складированные припасы, наносить потери в людях, требовалось нечто большее, чтобы отбить Гуадалканал. Более того, японцы несли постоянные тяжелые потери в людях, кораблях и самолетах. В последние дни августа американская морская пехота закрепилась на острове. Из создавшейся тупиковой ситуации японцы имели два выхода: либо захватить остров с суши, перевезя ночами достаточно войск и артиллерии, или еще в одном большом морском бою отбросить американский флот, помешав ему снабжать свои войска на берегу. В конце концов был выбран первый вариант. 250 человек вместе с припасами были переброшены на остров 3 эсминцами («Уракадзэ», «Кавакадзэ», «Исокадзэ»). Они спокойно высадились на берег 26 августа в 23.00 восточнее мыса Тайву. На следующую ночь второе подразделение из 128 человек было высажено северо-западнее мыса Тайву. В Рабауле была разработана программа переброски более значительных подкреплений. 28 августа следовало высадить первый эшелон - 1250 человек. 29 августа с 3 эсминцев должен был высадиться второй эшелон - 750 человек. 30 августа перебрасывался третий эшелон - еще 1000 человек. На следующую ночь следовало высадить четвертый эшелон - 650 человек и генерал-майора Кавагути (командир 35-й пехотной бригады), нового командующего войсками на Гуадалканале. Затем намечалась пятая и последняя высадка - 1080 человек. Все высадки намечалось производить с эсминцев. Освободившись от пассажиров, эсминцам следовало обстрелять аэродром Гендерсон. Первая попытка высадки подкреплений показала, что не следует покидать район Шортленда слишком рано. Конвой был отправлен 28 августа и в тот же день около 17.00 был атакован американскими самолетами. Между 18.20 и 18.47 эсминцы «Амагири», «Асагири», «Югири» и «Сиракумо» были атакованы 10 SBD с аэродрома Гендерсон. «Асагири» получил смертельное попадание и затонул почти мгновенно. Погибли 52 человека и весь его груз. «Югири» получил бомбу в дымовую трубу, корма была изрешечена пулями, но в целом повреждения оказались умеренными, как и на «Сиракумо». Оба эсминца отправились назад на Шортленд, причем «Сиракумо» пришлось взять на буксир. Это сделал «Амагири». Несмотря на донесение гидросамолета тяжелого крейсера «Аоба», поступившее в 13.00, что 2 американских транспорта, 1 крейсер и 2 эсминца находятся в Тулаги (а часом позже - в Лунга-Пойнт), после некоторых колебаний штаб 8-го флота разрешил выход второго эшелона. В 23.00 конвой прибыл к мысу Тайву в сопровождении 5 эсминцев («Фубуки», «Сираюки», «Хацуюки», «Кавакадзэ», «Умикадзэ») и выгрузил свои войска. По ночам японские транспорты и эсминцы совершали броски с Шортленда к мысу Тайву, выгружали солдат, пушки, противотанковую артиллерию, боеприпасы, продукты, обстреливали аэродром Гендерсон и стремительно мчались назад в базу на Шортленде. Обоим противникам не хватало солдат и снабжения. Морские пехотинцы с трудом создавали оборонительный периметр вокруг аэродрома Гендерсон, а японцам не хватало сил отбить аэродром обратно. Все их подкрепления были слишком малы, чтобы изменить баланс сил. Более того, японские войска, которым днем приходилось прятаться в джунглях от американских бомбардировщиков, медленно теряли силы от болезней и недоедания. 31 августа японская армия выбрала Гуадалканал своей главной целью, а операции в Папуа были определены, как второстепенные. Наконец 18 сентября было решено сосредоточить все усилия на Гуадалканале. Бои на Гуадалканале превратились во всепожирающее чудище, рождения которого Императорская Верховная Ставка не предполагала. За пределами радиуса действия японской базовой авиации находились 3 американских авианосца, которые мешали проводке обычных японских конвоев и перебрасывали новые самолеты на аэродром Гендерсон. Однако они не были в безопасности. 31 августа около 07.46 японская подводная лодка I-26 выпустила 6 торпед в «Саратогу», одна из которых попала в правый борт авианосца. Повреждения оказались не слишком серьезными, так как були поглотили большую часть удара, но все-таки авианосцу пришлось отправиться на ремонт. Сначала обязанности японских эсминцев были не слишком обременительными. Один за другим их выводили из боев и отправляли на Трук или в Японию для модернизации. На кораблях снимали башню Х (два 127-мм орудия) и заменяли ее двумя строенными 25-мм автоматами. Всего же добавлялось от 13 до 21 ствола зенитной артиллерии, не считая 13-мм пулеметов. Каждый эсминец получал по 4 бомбомета для глубинных бомб и по 36 глубинных бомб. (Ранее глубинные бомбы просто скатывали с 2 рамп на корме.) Кроме того, снималось тральное оборудование. Хотя эти эсминцы предназначались для боев с кораблями (и в следующем году последовало великое множество именно таких боев), усиливающаяся угроза с воздуха и из-под воды вынуждала японцев устанавливать новое оружие в ущерб старому, которое тоже требовалось. Так как борьба вокруг Гуадалканала и в Слоте продолжалась, японские эсминцы оказались опасно перегружены работой. Всем им требовался профилактический ремонт, однако складывающаяся ситуация делала это невозможным. В результате их скорость и боевая эффективность начали постепенно падать. Следующий морской бой произошел ночью 4-5 сентября. Японские эсминцы в очередной раз перебросили армейские подразделения (американцы уже прозвали такие рейды «Токийским экспрессом»). Эсминцы-транспорты сопровождали эсминцы «Юдати», «Хацуюки», «Муракумо». Но на сей раз тут же оказались и другие корабли. Американские эсминцы-транспорты «Литтл» и «Грегори» патрулировали между Гуадалканалом и Тулаги. В 01.00 5 сентября японские эсминцы открыли огонь по Гуадалканалу. Считая, что это просто нахальная выходка какой-то субмарины, «Литтл» и «Грегори» вышли со своей стоянки у Лунга-Пойнт для уточнения ситуации. Они полагали, что радар предупредит их вовремя, если там окажутся более крупные корабли. На их несчастье приблудная «Каталина», видя этот обстрел, выпустила осветительные ракеты, которые осветили американские корабли. «Юдати» немедленно обстрелял их и, используя превосходящую огневую мощь, быстро потопил оба корабля. В 01.35 удовлетворенные результатами японские эсминцы отправились домой. Теперь в Рабауле наконец поняли, что аэродром следует захватить с суши, лишь тогда японский флот получит свободу действий. Поэтому генерал Кавагути получал все новые подкрепления, которые доставляли стремительными ночными бросками японские эсминцы или мелкие суда и баржи, потихоньку пробирающиеся под берегом от острова к острову. Таким образом, с 29 августа по 7 сентября была перевезена большая часть 35-й бригады, усилив то, что осталось от отряда Итики. Генерал Кавагути, имея 3500 солдат, совершил 12 сентября бесплодную попытку атаковать и захватить аэродром Гендерсон. Но эта атака обошлась японцам в 1100 человек и окончательно захлебнулась уже 16 сентября. Снова для перевозки подкреплений был пущен «Токийский экспресс». После тяжелых поражений отрядов Итики и Кавагути было решено, что 17-й армии следует перебросить на остров полную дивизию. Однако Императорская Верховная Ставка и штабы в Рабауле сильно занизили силы американцев. Они считали, что на острове 7500 солдат противника, когда их было более 11 000. Но морской пехоте тоже не хватало сил для решительного наступления и очистки острова. Боевые потери и болезни косили солдат, и требовалось удерживать 5-мильный оборонительный периметр вокруг аэродрома Гендерсон. Поэтому оборонительная линия была весьма жидкой. В результате было решено перебросить 7-й полк морской пехоты на Гуадалканал. 7 сентября он покинул Эспириту-Санто на 6 транспортах в сопровождении крейсеров и эсминцев. Прикрывая конвой, авианосцы «Хорнет» и «Уосп» расположились в 100 милях южнее. «Уосп» должен был прикрыть конвой и свою собственную эскадру (линкор «Норт Каролина», 3 крейсера, 7 эсминцев) от атак самолетов и подводных лодок. Во второй половине дня за конвой уцепилась японская летающая лодка. Затем, около 14.00 15 сентября I-19 выпустила 4 торпеды в «Уосп». 3 из них попали в цель - 2 в носовую часть правого борта, третья - в середину корпуса. Потом I-15 в 14.52 торпедировала линкор «Норт Каролина» в носовую часть левого борта. Через несколько секунд одна торпеда из этого же залпа попала в эсминец «О’Брайен», оторвав ему нос. В 15.00 на «Уоспе» произошел страшный взрыв, и через 20 минут был отдан приказ: «Покинуть корабль». Спасти авианосец было невозможно, и эсминец «Лэнсдаун» торпедой утопил пылающую развалину в 21.00. Однако 24 самолета удалось спасти, они сели на авианосец «Хорнет». На «Норт Каролине» дела обстояли сравнительно благополучно, и линкор отправился в Пёрл-Харбор на ремонт. К сожалению, «О’Брайен», хотя и был немного подремонтирован в Эспириту-Санто и Нумеа, 19 октября затонул на обратном пути в Штаты. Он погиб на расстоянии 2800 миль от точки, где был торпедирован. Хотя конвой с 7-м полком морской пехоты ночью 15 сентября отошел после катастрофы, постигшей сопровождавшее его соединение, адмирал Ричмонд Келли Тэрнер решил, что ситуация на Гуадалканале настолько серьезна, что оправдывает известный риск. Он приказал обязательно довести конвой до цели. Плохая погода и мощный налет самолетов МакАртура на Рабаул удержали японскую авиацию на земле, позволив конвою благополучно прибыть в Лунга-Пойнт. В 05.50 18 сентября морские пехотинцы начали высаживаться на берег под прикрытием огня эсминцев «Монссен» и «Макдоно». Транспорты не были атакованы и на обратном пути в базу. Положение американских морских сил, прикрывавших Гуадалканал с юга стало отчаянным. Они потеряли 1 авианосец и 1 линкор, в то же время японцы имели 2 тяжелых и несколько легких авианосцев, целую свору линкоров и крейсеров и орды эсминцев. И совершенно непонятно, почему японцы, имея такое превосходство в силах, прятались за горизонтом во время прибытия конвоя с войсками. Соображения Ямамото в этот момент нигде не отражены, поэтому трудно что-либо сказать о них. Он знал, что американский флот в южной части Тихого океана уступает его силам. Но он также знал, что скоро войдут в строй около двух десятков тяжелых авианосцев, много линкоров, крейсеров, эсминцев, подводных лодок, чему японское кораблестроение ничего противопоставить не может. Можно лишь предположить, что он хотел сберечь свой флот для «решающей битвы». Такое решение возлагало на его и без того перегруженные эсминцы поистине непосильную ношу. Если бои на суше в сентябре - начале октября поутихли, японский флот усилил обстрелы аэродрома Гендерсон и позиций американской морской пехоты, хотя и не собирался выводить свои главные силы с Трука для нового большого сражения. Армия продолжала перебрасывать новые войска, оружие, боеприпасы, продукты. Наконец японцы, отчаявшись разбомбить аэродром Гендерсон, стали привлекать к обстрелам все больше тяжелых кораблей. Усилия японцев не могли пройти незамеченными, и американцы стали готовиться к новому неизбежному японскому наступлению. Поэтому можно вполне было ожидать нового крупного морского сражения, и оно действительно произошло 11-12 октября. Морской бой у острова Саво (Бой у мыса Эсперанс) Японское командование надеялось выкинуть американские войска не только с Гуадалканала, но и с Реннела, Сан-Кристобаля, из Тулаги. Для этого японцы собирали войска из Китая, Голландской Ост-Индии, с Филиппин. Они отправлялись через Трук в Рабаул и на Шортленд с помощью ночных рейсов «Токийского экспресса». Генерал-лейтенант Харукити Хякутакэ принял общее командование, сменив генерал-майора Кавагути. Флот помогал армии, перевозя войска, обстреливая аэродром Гендерсон. Он старался уничтожить как можно больше американских самолетов ночными обстрелами и дневными воздушными налетами, пытался остановить переброску американских подкреплений. Если будет устранена угроза с воздуха, адмирал Ямамото сможет спокойно «поймать и уничтожить» силы американского флота в районе Соломоновых островов. И действительно - ключевым фактором был аэродром Гендерсон - пока аэродром будет действовать, любые японские корабли в радиусе 250 миль от него могут попасть днем под атаку с воздуха, что сделает невозможным продолжительный обстрел американских позиций на Гуадалканале. Намерения противника не были секретом для американцев, так как японцы продолжали подвозить подкрепления, а интенсивность ночных обстрелов увеличивалась. Прибытие новых частей японской авиации привело к эскалации воздушной войны. Очевидно, и американцам следовало перебросить на остров новые войска. В начале октября американский Объединенный Комитет начальников штабов решил отправить на Гуадалканал полк «Америка» в составе 2800 человек. Американцы понимали, что японцы попытаются остановить конвой, используя и корабли, и самолеты. Для перевозки полка американские морские силы были разделены на 4 группы. Дальнее прикрытие осуществлял авианосец «Хорнет», расположенный в 180 милях южнее Гуадалканала, и линкор «Вашингтон», находившийся в 50 милях восточнее Малаиты. Оперативное соединение 64 контр-адмирала Скотта, состоящее из тяжелых крейсеров «Сан-Франциско» (флагман) и «Солт-Лейк-Сити», легких крейсеров «Бойз» и «Хелена», эсминцев «Фаренхолт», «Бьюкенен», «Лэффи», «Дункан», «МакКолла», находилось возле острова Реннел. Оно прикрывало четвертую группу - 2 транспорта и 8 эсминцев сопровождения контр-адмирала Тэрнера. Перевозка подкреплений превращалась в американский вариант «Токийского экспресса», так как ей намеревался помешать значительно более мощный Объединенный флот. Транспорты должны были прорваться к Гуадалканалу ночью и высадить войска, чтобы не подвергаться риску воздушных атак. Транспорты вышли из Нумеа 9 октября. 9 октября японский легкий крейсер «Тацута» и 9 эсминцев начали перевозку войск генерала Хякутакэ. В течение недели 22 000 человек вместе с техникой и припасами были высажены на Гуадалканале. К перевозке основного эшелона были привлечены 11 эсминцев. Начало генерального наступления, которое должно было выбить американцев с Гуадалканала, было назначено на 14 октября. Японцам старались помешать всеми силами. 10 октября возвращающиеся на Шортленд японские корабли были атакованы 42 бомбардировщиками и торпедоносцами с аэродрома Гендерсон. Хотя японские корабли не получили серьезных повреждений, этот налет усилил решимость адмирала Микавы покончить с аэродромом Гендерсон. Поэтому 11 октября он отправил обстрелять аэродром и обеспечить проводку ночного конвоя соединением контр-адмирала Аритомо Гото. Эскадра состояла из тяжелых крейсеров «Аоба», «Кинугаса», «Фурутака» и эсминцев «Хацуюки» и «Фубуки». Эти корабли прикрывали большой конвой, перевозивший основные силы 2-й пехотной дивизии. Японцы не знали о присутствии Оперативного соединения 64 адмирала Скотта и спокойно отправили конвой. Дальняя разведка точно информировала Скотта о позиции и времени прибытия двух японских соединений. Поэтому он получил серьезное преимущество, ситуация боя у Саво повторилась с точностью до наоборот. Скотт тщательно расставил капкан. В 22.28 ОС 64 находилось в 14 милях на северо-восток от мыса Эсперанс, двигаясь к острову Саво. Скотт намеревался поднять с каждого из крейсеров гидросамолет «Кингфишер», которые должны были отыскать и в нужный момент осветить японские корабли. Однако американцы сумели запустить только 2 самолета. В 22.35 адмирал перестроил соединение в кильватерную колонну. 3 эсминца шли в голове, затем шли 4 крейсера, замыкали строй 2 эсминца. Крейсера Гото шли в колонне курсом SSO. На траверзах головного крейсера располагались эсминцы. На кораблях Скотта имелся и новый и старый радар, однако близость берега делала его бесполезным. Зато Гото имел отличных наблюдателей, которые засекли отсвет горящего «Кингфишера», загоревшегося из-за неисправности мотора. Но Гото не ожидал встречи с Оперативным соединением 64, поэтому он не обращал внимания ни на что, пока не начался бой. В 22.50 «Кингфишер» заметил 3 корабля войскового конвоя в 6 милях от острова Саво. Как обычно перед ночным боем воцарилось замешательство. В 23.08 новейший радар марки SG на «Хелене» засек соединение Гото, однако крейсер не сообщил о контакте до 23.23. От «Кингфишеров» оказалось мало пользы, так как неисправность в моторе заставила один сесть в 23.30, а второй самолет обнаружил только упомянутый конвой. Адмирал Скотт продолжал крейсировать между островом Саво и мысом Эсперанс, готовый перехватить японскую группу обстрела. Неспособность флагманского корабля «Солт-Лейк-Сити» расшифровать неточно составленные радиограммы, которые в период с 23.42 до 23.52 извещали о составе и расстоянии до соединения Гото, стала просто хрестоматийной. Скотт знал, что японцы где-то поблизости, но это «где-то» было сектором в 135°. Более того, поскольку его колонна только что выполнила трудный маневр поворота на обратный курс, американские эсминцы рассыпались. Командир «Дункана» с помощью своего артиллерийского радара точно определил позицию Гото и, решив, что она известна и остальным американским кораблям, приказал дать полный ход - 30 узлов. Однако никто за ним не последовал. Наконец крейсер «Хелена», следивший за японцами с помощью своего радара, сообщил адмиралу Скотту, что вражеские корабли находятся на расстоянии 5000 ярдов. В 23.46 капитан «Хелены» включил прожектора и открыл огонь по ничего не подозревающим японцам. В 23.46 американское соединение все еще двигалось на северо-восток единой колонной, состоящей из эсминцев «Фаренхолт», «Лэффи», 4 крейсеров и замыкающих эсминцев «Бьюкенен» и «МакКолла». Когда был открыт огонь, «Дункан» получил несколько залпов с «Фурутаки» и потом и с эсминца «Хацуюки». В течение нескольких минут последовало множество попаданий в машинное отделение, вспыхнули сильные пожары. Эсминец полностью потерял боеспособность и затонул на следующий день. В тот момент, когда «Хелена» открыл огонь, ОС 64 сумело добиться полного «crossing Т». Японская группа шла прежним курсом с прежней скоростью. Сразу после начала боя «Аоба» получил прямое попадание в мостик. Хотя снаряд не взорвался, он прошелся по мостику, рикошетируя от стенок, и уничтожил весь штаб эскадры, адмиралу Гото оторвало левую ногу. Были уничтожены все средства связи. Убедившись, что американцы охватили голову его колонны, адмирал попытался улучшить положение своей эскадры, успев приказать повернуть на обратный курс вправо. Но это сохраняло «crossing Т» и не дозволяло использовать носовые башни. К тому времени, когда был выполнен поворот, для «Фурутаки» все уже кончилось. Крейсер был накрыт несколькими залпами, в том числе и с «Дункана». Пылая, но продолжая отстреливаться, он заковылял на северо-запад. «Аоба», осыпаемый снарядами, отстреливался, пока действовали его орудия. «Кинугаса» и «Хацуюки», неправильно разобрав приказ адмирала, повернули влево, выйдя из-под обстрела, и теперь спокойно вели огонь из кормовых башен. Зато «Фубуки», который точно выполнил приказ, через несколько минут после поворота был обнаружен и освещен прожектором. Все ОС 64 обрушилось на этот эсминец и быстро утопило его. Вскоре после полуночи адмирал Скотт закончил собирать свои рассеявшиеся корабли в единую колонну, хотя «Фаренхолт» и «Дункан» пропали окончательно. Теперь он гнался за японцами. Однако «Кинугаса» полностью сохранил свою силу и продолжал отстреливаться. Возможно, временами к нему присоединялись «Аоба», «Фурутака» и «Хацуюки». С 24.00 он вел огонь по «Солт-Лейк-Сити» с дистанции 8000 ярдов, и его снаряды падали прямо за кормой американского крейсера. Торпедный залп японцев едва не попал в «Бойз», который пристраивался к колонне. А потом в 00.12 «Бойз» был накрыт залпом, получив 4 пробоины в корпусе. «Кинугаса» тоже стрелял по нему 4 минуты. Наконец «Солт-Лейк-Сити» вышел из строя и встал между «Бойзом» и противником. Перестрелка продолжалась до 00.16, «Солт-Лейк-Сити» получил 2 попадания. «Бойз» получил новые повреждения, когда 203-мм снаряд пробил броню носовой башни, а еще один влетел в носовой пороховой погреб глубоко под ватерлинией. Последовал ужасный взрыв, который убил всех людей в носовых башнях, перегрузочных отделениях и артпогребах. «Фурутака», до того как затонул, получил множество попаданий. В его боевом донесении говорится, что в 01.49 последовало попадание в башню № 3, в 01.51 было попадание в торпедный аппарат № 2, в 01.54 целый залп попал в правое носовое машинное отделение, а спустя минуту последовало попадание и в левое. В 02.05 его главный калибр окончательно вышел из строя, левое носовое машинное отделение было затоплено. В 02.20 был отдан приказ: «Покинуть корабль». Крейсер затонул в 02.48 в 22 милях от острова Саво. Количество жертв не указывается, но его нормальный экипаж был 604 человека. Хотя эсминцы «Муракумо» и «Сираюки» подобрали из воды около 400 человек, некоторые из них погибли немного позднее, когда «Муракумо» был тяжело поврежден при воздушном налете на пути к Шортленду. Боевое донесение «Аобы» говорит, что крейсер получил попадания в башни № 2 и № 3, причем башня № 3 взорвалась, после чего возникли сильные пожары. Однако японские тяжелые крейсера строились на совесть. Хотя «Аоба» получил около 40 попаданий 203-мм и 152-мм снарядами, он все-таки сумел дать около 30 узлов при отходе. На «Кинугасе» были повреждены только 2 моторных катера, поэтому 14 октября он участвовал в операции по обстрелу Тулаги. «Хацуюки» получил незначительные повреждения корпуса от 2 попаданий. У американцев 1 легкий крейсер был тяжело поврежден, 1 тяжелый крейсер был поврежден умеренно. Погиб один эсминец, а второй - «Фаренхолт» - был поврежден умеренно, совместным огнем американцев и японцев. Адмирал Скотт прервал погоню в 02.00. Тем временем у мыса Тассафаронга японский конвой выгрузил свои войска и припасы без всяких помех со стороны ОС 64. Однако на обратном пути на Шортленд утром 12 октября конвой был атакован 70 самолетами. Эсминец «Нацугумо» был потоплен, а «Муракумо» поврежден так тяжело, что его пришлось затопить. Потери японцев были вызваны слепой уверенностью адмирала Гото, что поблизости нет никаких американских кораблей. Сам бой стал одним из немногих ночных столкновений, когда японский флот не показал своего обычного превосходства. Этот бой можно назвать американской победой, если сравнивать потопленный тоннаж. Однако неразбериха со связью, неспособность передавать важнейшую информацию, негибкий строй единой кильватерной колонны помешали полностью разгромить японцев - как сделали те в бою у Саво. Конвой выполнил свою задачу и улизнул. Но адмирал Тэрнер в свою очередь 13 октября сумел высадить 164-й пехотный полк дивизии «Америкал». Гуадалканалский узел затянулся еще туже, и стали просто неизбежными новые, еще более яростные бои на море. Ведь исход сухопутной кампании зависел от обстрелов с моря, морских боев и превосходства в воздухе. Поэтому борьба принимала все более ожесточенный характер. Состав сил в бою у мыса Эсперанс 8-й флот (контр-адмирал Аритомо Гото) Соединение внешних южных морей, Соединение обстрела Тяжелые крейсера «Аоба», «Фурутака», «Кинугаса» Эсминцы «Хацуюки», «Фубуки» Группа сопровождения конвоя (контр-адмирал Такедзи Дзоодзима) Базы гидросамолетов «Титосэ», «Ниссин» Эсминцы «Акидзуки», «Асагумо», «Нацугумо», «Ямагумо», «Муракумо», «Сираюки» Оперативное соединение 64 (контр-адмирал Норман Скотт) Тяжелые крейсера «Сан-Франциско», «Солт-Лейк-Сити» Легкие крейсера «Бойз», «Хелена» Эсминцы «Фаренхолт», «Бьюкенен», «Дункан», «МакКолла» «Обстрел» После боя у мыса Эсперанс американцы с оптимизмом смотрели в будущее, но уже через пару дней их настроение резко испортилось. Восход 13 октября открыл взорам с берега Гуадалканала серые корпуса транспортов Тэрнера, привезших 164-й пехотный полк дивизии «Америкал». За периметром положение, похоже, тоже улучшалось. Патрули продвинулись на запад до реки Матаникау без помех. На аэродроме Гендерсон находилось 90 исправных самолетов, примерно поровну пикировщиков и истребителей. И хотя запасы авиабензина подходили к концу, ожидалось прибытие новых запасов. Но в полдень около 24 японских бомбардировщиков, летевших на высоте 6 миль, провели неожиданную и точную бомбардировку аэродрома Гендерсон. Не успели «морские пчелы» засыпать воронки, как послышался пронзительный вой, затем глухой взрыв и прямо посреди взлетной полосы поднялся фонтан земли. Это был «Пистоль Питы» - тяжелые полевые орудия, выгруженные 11 октября. Они обстреливали аэродром с хорошо замаскированных позиций из-за Матаникау. Когда вечером 13 октября они снова открыли огонь, эсминцы «Стеррет», «Гуин» и «Николас», прикрывавшие разгрузку, обстреляли их и заставили замолчать, хотя и ненадолго. В это время на затемненном флагманском мостике линкора «Конго», направляющегося к Гуадалканалу, шло совещание. Вице-адмирал Такео Курита, командир 3-й дивизии линкоров, обсуждал со своим штабным артиллеристом, капитаном 2-го ранга Янаги, детали намеченной на эту ночь операции. На линкорах «Конго» и «Харуна» были подготовлены более 900-356-мм снарядов, но из них менее 300 были фугасными, специально подготовленными для уничтожения морских пехотинцев и их самолетов. Остальные были бронебойными, которые могли даже не взорваться, попав в мягкий грунт, и могли лишь проделать большую дыру в грунте. 2 офицера тщательно пересмотрели свой план. 4 эсминца, развернутые впереди линкоров, должны были предупредить о любых кораблях поблизости, а затем торпедировать их. Линкоры, прикрываемые легким крейсером «Исудзу» и 4 или 5 эсминцами, должны были пройти между островами Санта-Исабель и Флорида, оставить остров Саво слева по борту и катапультировать гидросамолеты для корректировки артогня. Затем начался фейерверк! Вскоре после полуночи на аэродроме Гендерсон услышали гудение маломощного наблюдательного самолета, 14 октября несколько минут спустя после 01.00 шестнадцать 356-мм орудий разорвали тишину грохотом. Яркий, немигающий свет ракеты с наблюдательного самолета позволил летчику и японским наблюдателям на холмах видеть аэродром во всех подробностях. Первые снаряды дали яркие оранжево-красные вспышки пламени. На постах управления огнем линкоров Куриты вычислили дальность и внесли поправки, переданные по радио летчикам и наземным наблюдателям. Адмирал и его флагманский артиллерист с растущим восторгом следили, как каждый залп вызывает новые пожары, пока весь аэродром не превратился в море огня. Морские пехотинцы притаились в своих лисьих норах. В этом обстреле было что-то необычное. Осколки снарядов летали повсюду, уничтожая самолеты и склады, подожгли бензосклад, срезали деревья, убивали и калечили людей. Один 356-мм снаряд взорвался в командном пункте генерала дель Валле. Только что прибывшие солдаты 164-го пехотного полка испугались, что так будет проходить вся их жизнь на Гуадалканале. С берега в Лунга-Пойнт лучи прожекторов метались взад и вперед, разыскивая источник этих несчастий. Осветительные снаряды разрывали темноту. 127-мм морские орудия, установленные на берегу, палили яростно, но безуспешно. В Тулаги лейтенант Монтгомери был встревожен грохотом далеких взрывов. Всего лишь за день до этого он привел в Тулаги 4 торпедных катера как раз на такой случай. Монтгомери вызвал своих капитанов - все четверо новоиспеченные лейтенанты резерва: Тейлор - РТ-46, Уарк - РТ-48, братья Сирлс - РТ-60 и РТ-38. Все четверо охотно ринулись в бой. Началась упорная, но беспорядочная схватка с эсминцами прикрытия. Торпедные катера выпускали торпеды и стреляли из пулеметов. У их бортов рвалось множество 127-мм снарядов. Однако эта перестрелка поторопила Куриту уйти. Американские прожектора нащупали его линкоры, он не знал, кто может скрываться за торпедными катерами, обстрел велся уже 80 минут, и выделенные для него снаряды были израсходованы. Поэтому в 02.30 он приказал прекратить огонь и отходить согласно плану. «Конго», «Харуна» и их сопровождающие, не получив ни одного попадания, скользнули вокруг острова Саво и направились на север на встречу с флотом. Курита знал, что его коллега Кусака на следующий день пошлет бомбардировщики, поэтому мало боялся возмездия с воздуха. Курита был прав. Утром морские пехотинцы увидели множество кратеров, усеявших аэродром и его окрестности. Из 90 самолетов уцелели только 42 (35 истребителей и 7 пикировщиков). От небольших запасов авиабензина почти ничего не осталось. 41 человек был убит и много людей получили ранения. Каждые 15 минут «Пистоль Пит» поднимал гейзеры земли вокруг аэродрома. Затем в полдень на аэродром был проведен сильный воздушный налет, а через час - новый. Но через некоторое время аэродром Гендерсон действовал. Исправные самолеты использовали новую травяную полосу для истребителей. Полковник морской пехоты из дивизионной штаб-квартиры, появившийся на аэродроме, послал короткое сообщение армейским летчикам: «Мы не знаем, сможем ли мы удержать аэродром или нет. Сюда идет японское оперативное соединение из эсминцев, крейсеров и войсковых транспортов. Бензина хватит на один вылет против них. Нагружайте свои самолеты бомбами и высылайте свои пикировщики атаковать их. После того как кончится бензин, мы превратимся в пехоту. Тогда наши офицеры и солдаты будут прикреплены к пехотным частям. Удачи вам. Прощайте». На борту «Конго», находившегося теперь далеко к северу, ординарец вручил адмиралу копию перехваченной депеши морской пехоты: «Этой ночью мы получили ужасный обстрел с кораблей». Курита удовлетворенно хмыкнул и подумал, что скоро придет победа. 12. Бой на юге Тихого океана (Бой у островов Санта-Крус) Бой у островов Санта-Крус самым непосредственным образом связан с событиями на Гуадалканале. С 20 по 25 октября японские войска под командованием генерала Хякутакэ пытались захватить аэродром Гендерсон, но были разбиты. Тем не менее Хякутакэ 24 октября в 00.50 радировал, что аэродром захвачен. Японский флот отреагировал на эту дезинформацию, что привело к неприятным последствиям. Взлетевшие с аэродрома самолеты обнаружили сначала 3 эсминца, спешно уходящие от Гуадалканала, но в 09.00 было обнаружена более сильная группа, идущая к острову. Всего же командующий 8-м флотом адмирал Микава отправил 5 различных соединений. Легкий крейсер «Тацута» и минный заградитель «Цугару» в сопровождении 2 эсминцев должны были доставить пехотный отряд. 3 эсминца ушли вперед, чтобы доставить топливо и все необходимое для немедленного использования аэродрома Гендерсон. Еще три отряда должны были блокировать остров с моря. На западе патрулировали легкий крейсер «Сэндай» и 19-й ДЭМ. Первый ударный отряд - эсминцы «Акацуки», «Икадзути», «Сирацую» - должны были блокировать район Лунга. Второй ударный отряд - легкий крейсер «Юра» и 5 эсминцев контр-адмирала Такама - должны были блокировать восточные подходы. Когда в 04.30 стало известно, что аэродром по-прежнему в руках американцев, адмирал Микава отозвал свои корабли, но потом повернул ударные соединения обратно, чтобы потопить американский «крейсер», замеченный возле Лунга. Первое ударное соединение обстреляло старые эсминцы «Тревор» и «Зейн», переделанные в минные заградители, но не стало их преследовать, предоставив это соединению Такамы. Вместо этого оно потопило буксир «Семинол» и сторожевой катер, а потом обстреляло берег. Ответным огнем был поврежден «Акацуки», на котором начался пожар. Японцы отошли, преследуемые американскими истребителями, которые убили несколько человек пулеметным огнем, но корабли больше не пострадали. Соединение Такамы в центре пролива Индиспенсейбл в 13.00 попало под атаку пикировщиков SBD. «Юра» получил 1000-фн бомбу в заднее машинное отделение. Близким разрывом был поврежден правый вал флагмана Такамы эсминца «Акицуки», вода начала поступать в машинное отделение. Следующую воздушную атаку корабли Такамы отбили, но «Юра» потерял ход, а в 17.00 получил еще одно попадание, на этот раз с «Летающей крепости». Адмирал решил, что больше не стоит рисковать, с крейсера сняли команду, и эсминцы «Харусамэ» и «Юдати» затопили его торпедами. Но главные события разыгрались к северо-востоку от Гуадалканала у островов Санта-Крус. Рассказывает капитан 2-го ранга Масатакэ Окумия, служивший в штабе адмирала Какуты: «Единственная решительная победа, которой добился японский флот после катастрофического поражения при Мидуэе, имела место в бою у островов Санта-Крус. После Мидуэя и реорганизации флота наши надводные силы действовали, имея в качестве основы соединений авианосцы. Адмирал Ямамото разделил наш флот на 2 соединения, каждое из которых имело по 3 авианосца. Это были: Авангардное соединение вице-адмирала Кондо Нобутакэ, командующего 2-го флота, которое имело 3 авианосца, 2 линкора, 5 тяжелых и 1 легкий крейсер и 12 эсминцев; Авианосное соединение вице-адмирала Нагумо Тюити, командующего 3-го флота, состоящее из 3 авианосцев, 2 линкоров, 4 тяжелых и 1 легкого крейсеров и 16 эсминцев. Оба соединения маневрировали в открытом океане восточнее Соломоновых островов. Соединение Кондо взаимодействовало с силами армии на Гуадалканале, а корабли Нагумо патрулировали восточнее соединения Кондо, чтобы предотвратить возможную атаку вражеских авианосцев. К 23 октября японская разведка сообщила о значительном усилении вражеских авианосных соединений. За это время мы понесли потери. Авианосец «Рюдзё» пошел на дно 23 августа во Втором бою в Соломоновом море, авианосец «Хиё» отправился в Японию на ремонт после аварии машин. Таким образом, в составе соединения Кондо остался только авианосец «Дзуньё», которым командовал контр-адмирал Какута, командир 2-й дивизии авианосцев. После 16 октября мы не могли выследить вражеские авианосцы в этом районе. Они просто пропали. Через неделю мы отметили усиление активности вражеской авиаразведки. Эти два факта увязывались в единую цепь. Американцы часто отводили свои корабли с театра военных действий, полагаясь на огромный радиус действия своих базовых разведчиков. Они держали под контролем все наши передвижения. Мы напрасно пытались разгадать намерения врага. 24 октября мы перехватили американскую радиограмму, в которой говорилось: «Большая морская и воздушная битва ожидается в ближайшем будущем в районе Соломоновых островов». Американцы имели два авианосных соединения под общим командованием вице-адмирала Хэлси, командующего силами южной части Тихого океана, который находился в Нумеа. Оперативное соединение 16 контр-адмирала Томаса К. Кинкейда состояло из тяжелого авианосца, линкора, тяжелого крейсера, крейсера ПВО и 8 эсминцев. Оперативное соединение 17 контр-адмирала Джорджа Д. Мюррея состояло из тяжелого авианосца, 2 тяжелых крейсеров, 2 крейсеров ПВО, 6 эсминцев. Кроме них имелось ОС 64 контр-адмирала Уиллиса Э. Ли - линкор «Вашингтон», тяжелый крейсер «Сан-Франциско», легкие крейсера «Хелена» и «Атланта», 6 эсминцев, которое в бою не участвовало. Предчувствие боя носилось в воздухе. 27 октября противник праздновал День ВМФ. Вполне возможно, что командиры авианосных соединений выберут этот день для внезапной атаки. Японцы знали американскую «тягу к приключениям» в подобные дни и ожидали самого худшего. Армия готовились ко второму генеральному наступлению, чтобы еще раз попытаться выкинуть противника с Гуадалканала. Американцы могли использовать преимущества, предложенные ситуацией, чтобы вынудить решительное морское сражение, в то время, когда нашим сухопутным силам была отчаянно нужна поддержка флота. Когда Ямамото двинул свои силы на юг, их диспозиция была следующей. Соединение адмирала Абэ находилось в 60 милях южнее Мобильного соединения, Главные силы, адмирала Нагумо на курсе, проложенном восточнее острова Малаита. Передовое соединение охраняло авианосцы Нагумо с запада. Авианосец «Дзуньё» находился еще дальше на запад. Утром 25 октября вражеские летающие лодки обнаружили соединение Нагумо. Несмотря на сильные истребительные патрули, японцы мало что могли сделать с вражескими дальними разведчиками, которые передавали детальную информацию о составе нашего соединения и его маневрах. В-17 и PBY адмирала Фитча проделали отличную работу. Американские разведчики обнаружили все японские соединения, идущие на юг. Ямамото знал это и опасался ловушки. 25 октября он повернул Авианосное соединение на север, в то время как Авангардное соединение продолжало выдвигаться на юг. От своих собственных разведывательных самолетов он знал, что американское Оперативное соединение находится восточное острова Реннел и севернее острова Ндени, архипелаг Санта-Крус. Однако он не знал, сколько там авианосцев - пока еще Ямамото не знал, что «Энтерпрайз» вернулся в район боев. В 18.00 японское Ударное соединение снова повернуло на юг. Вице-адмирал Кондо повернул свои корабли на юг и к вечеру 25 октября подготовил свои самолеты для удара по американским войскам на Гуадалканале. В 100 милях восточнее соединения Кондо на юг шли корабли Нагумо, которые должны были послужить буфером в случае атаки вражеских авианосцев. Однако в воздухе витали опасения, что именно этого и ждали американцы. Тревога усилилась, когда в 1000 футах по правому траверзу «Дзуйкаку» разорвалась бомба, а самолет так и не удалось обнаружить. (Небо эти два дня было покрыто рваными облаками, очень удобными для самолетов и смертельно опасными для кораблей.) В 04.00 японские корабли снова повернули назад. Адмирал Нагумо получил при Мидуэе жестокий урок и теперь использовал преимущества тактики, которую он выработал после поражения. В 60-80 милях впереди его флагмана «Сёкаку» шли линкоры «Хиэй» и «Кирисима» вместе с 7 эсминцами. Тяжелый крейсер «Тонэ» и эсминец «Тэрудзуки» рассекали волны Тихого океана в 200 милях восточнее «Сёкаку», чтобы прикрыть фланг. 26 октября примерно в 00.50 большой самолет, предположительно летающая лодка, появился над авианосцами Нагумо и сбросил серию бомб, которая взорвалась у борта «Дзуйкаку». Бомбы легли так близко, что дым взрывов окутал мостик. К счастью, жертв не было. Капитан 1-го ранга Таката, начальник штаба авианосного соединения, находившийся на мостике «Сёкаку», сообщил об этом Нагумо и его начальнику штаба контр-адмиралу Кусака Рюносукэ. Нагумо решил, что его завлекают в ловушку, и передал флоту следующий приказ: «Немедленный поворот все вдруг, 180 градусов вправо». И чуть позднее: «Всем кораблям. Срочный поворот, скорость 24 узла». Собранные корабли соединения Нагумо, окруженные предрассветным мраком, выполнили поворот на обратный курс. Если ранее флот пытался под покровом темноты сблизиться с врагом, то теперь он поспешно отходил на север. Поворот был выполнен примерно в 250 милях северо-восточнее аэродрома Гендерсон на Гуадалканале. Рано утром 26 октября на мостике «Дзуньё» получили сообщение о бомбардировке и внезапном отходе Нагумо. Информацию немедленно передали контр-адмиралу Какута и начальнику штаба капитану 1-го ранга Ямаока. Вскоре после этого флагман Кондо, тяжелый крейсер «Атаго», передал новый приказ. Все соединение Кондо повернуло и пошло на север на большой скорости, повторяя маневр Нагумо. Мы повернули точно в 02.00. Последние 10 дней японцы не имели никакой информации о передвижениях вражеских авианосцев. Мы почти ничего не знали о действиях американского флота, кроме единичного сообщения о 2 линкорах и 4 крейсерах, замеченных в 300 милях на юг от Гуадалканала. Однако ночная атака ясно показывала, что американские авианосцы находятся недалеко. Адмирал Нагумо отправил на поиски 16 гидросамолетов и 8 бомбардировщиков «Кейт» с кораблей передового соединения и главных сил, чтобы осмотреть районы южнее и восточнее своих сил. Самолеты взлетели до рассвета. Американцы тоже действовали, и 26 октября адмирал Кинкейд получил сообщение PBY, обнаружившей авианосцы Нагумо в 03.00, только в 05.12. Ему не хватало информации, поэтому в 05.00 он поднял с «Энтерпрайза» 16 SBD, вооруженных 500-фн бомбами, с приказом атаковать любую цель внутри северного сектора шириной 200 миль. 2 самолета этой группы заметили Авангардное соединение в 06.17 и сообщили его координаты. Новое донесение они послали в 06.30 и отправились дальше на север, однако найти авианосцы так и не сумели. Но в 06.50 еще 2 группы обнаружили японские авианосцы и передали их координаты Кинкейду. Они были атакованы истребителями прикрытия, однако сумели скрыться в облаках. 2 пилота «Энтерпрайза» перехватили это донесение и в 07.40 сбросили бомбы на ничего не подозревающий «Дзуйхо». Одна проделала дыру диаметром 50 футов в кормовой части полетной палубы. «Дзуйхо» больше не мог принимать самолеты и получил приказ возвращаться на Трук, подняв свою авиагруппу в воздух. Таким образом уже во время поисков японский легкий авианосец был выведен из боя. В 06.26 еще одна группа самолетов атаковала тяжелый крейсер «Тонэ», но безрезультатно. Как и предсказывал Таката, вражеские авианосцы были обнаружены совсем недалеко. Разведывательный самолет «Сёкаку», направлявшийся на юго-восток, в 06.50 передал: «Заметил вражеский авианосец и 15 других кораблей. Неприятель движется на северо-запад». Долгожданный авианосец (или авианосцы) находился в 250 милях на юго-восток от «Сёкаку» или в 140 милях по пеленгу 15° от острова Ндени. Остальные разведывательные самолеты стянулись в указанный район и начали следить за кораблями противника. Три авианосца 1-й дивизии были готовы к бою. Самолеты были заправлены, вооружены и выстроены на полетных палубах в готовности к взлету. Адмирал Нагумо приказал атаковать немедленно. В 07.15 первая волна начала взлетать с «Сёкаку». Через 45 минут поднялась вторая волна. Адмирал Нагумо приказал ей взлететь ранее намеченного срока. Еще когда готовилась стартовать первая волна, радар «Сёкаку» обнаружил приближение вражеских самолетов. Так как на «Дзуйкаку» радара не было, большой авианосец полностью зависел от «Сёкаку». На борту «Дзуйкаку» оружейники спешно грузили торпеды. Первая волна под командой капитан-лейтенанта Мамору Сэки Мамору с «Сёкаку» состояла из 22 пикировщиков «Вэл». Лейтенант Имадзуку взлетел с «Дзуйкаку» во главе 18 торпедоносцев «Кейт». Прикрывать медленные и уязвимые торпедоносцы должны были 27 «Зеро» капитан-лейтенанта Синго с «Сёкаку». Вторая волна состояла из 12 торпедоносцев «Кейт» капитан-лейтенанта Мурата Сигехару с «Сёкаку» и 20 «Вэлов» лейтенанта Такахаси Садаму с «Дзуйкаку». Этот же корабль обеспечил истребительное сопровождение, подняв 16 «Зеро» лейтенанта Нотоми Кендзиро. К этой группе присоединились 29 самолетов с «Дзуньё». Относительная численная слабость ударных групп была прямым результатом потерь, понесенных в воздушных боях на Соломоновых островах. Флот еще не получил пополнений. В это же самое время американцы сделали свой ход. «Хорнет» поднял в воздух 29 самолетов первой волны только в 07.30. За ними в 08.15 последовали 19 самолетов «Энтерпрайза». Адмирал Кинкейд оставил 38 истребителей прикрывать авианосцы. Как раз, когда японцы бросили в атаку 137 самолетов, американцы ответили ударом 73 самолетов. Ударные группы разминулись в Воздухе. Иногда, это проходило мирно, иногда встреча завершалась столкновением. «Энтерпрайз» потерял 8 самолетов первой волны при стычке с японским истребителями на полпути к цели. Примерно в 07.00, еще когда готовилась к взлету первая волна, внезапно из низких туч появились 2 вражеских разведчика и сбросили несколько мелких бомб на «Дзуйхо», входивший в 1-ю дивизию авианосцев. Капитан 1-го ранга Обаяси Суэо сообщил, что 1 бомба попала в кормовую часть полетной палубы, сделала в ней пробоину и повредила обшивку. Корабль не мог принимать самолеты, но мог поднимать их. Через 40 минут после взлета первой волны вражеские самолеты атаковали 1-ю дивизию авианосцев. Бомбардировщики появились прямо над «Сёкаку», вывалившись из рваных туч, и пошли в атаку с пологого пике. При этом первая волна «Хорнета» из 52 самолетов оказалась разбросанной и получила плохие целеуказания. Когда в 09.18 она заметила «Сёкаку» и горящий «Дзуйхо», ее состав сократился до 15 SBD. Те, кто не погиб в стычке с японскими истребителями, рассеялись. Тем не менее, используя тучи, пикировщики добились 4 попаданий 1000-фн бомбами в полетную палубу «Сёкаку». Взрывы разворотили ее и вызвали сильные пожары внизу. Великолепная и быстрая работа экипажа позволила быстро потушить пожары. К счастью, «Сёкаку» уже успел поднять все самолеты. Повреждения затронули относительно небольшие участки, но корабль больше не мог поднимать или принимать самолеты, его средства связи были выведены из строя. Авианосец вышел из боя. Теперь в составе соединения, следовавшего на северо-запад, остался только один действующий авианосец - «Дзуйкаку». Однако в 60 милях западнее находился «Дзуньё», который пошел на сближение с авианосцами Нагумо. Уцелевшие американские самолеты были полностью дезорганизованы. Торпедоносцы «Хорнета» не сумели найти «Сёкаку» и в 09.31 атаковали тяжелый крейсер «Судзуя» из состава Авангардного соединения. Попаданий они не добились. Вторая волна «Хорнета» тоже атаковала Авангардное соединение вместо авианосцев. В 09.02 тяжелый крейсер «Тикума» был атакован 6 торпедоносцами, но безуспешно. Однако в 09.21 его атаковал еще 21 вражеский самолет. На этот раз 2 бомбы взорвались возле мостика по обоим бортам, перебив большую часть находящихся на мостике. В 09.39 крейсер был поврежден 3 близкими разрывали, которые засыпали его вихрем стальных осколков. Прежде чем атака завершилась, он получил еще 2 попадания, одно из которых пришлось в машинное отделение. Поврежденный крейсер ушел на Трук, потеряв 190 человек убитыми и 154 ранеными. Боевое донесение крейсера «Тонэ» упоминает атаки 51 вражеского самолета с 08.57 по 10.00, в том числе атаку 10 торпедоносцев с 09.51 до 09.55. Боевые донесения остальных кораблей авангардного Соединения тоже упоминают многочисленные атаки самолетов, при этом эсминец «Тэрудзуки» получил небольшие повреждения и потерял несколько человек, После повреждения своего флагмана адмирал Нагумо приказал Какуте принять под свое командование «Дзуйкаку» и продолжать бой. «Сёкаку» повернул на север и отправился на ремонт. Еще до конца этого налета под удар противника попало Передовое соединение контр-адмирала Хироаки Абэ. Он передал, что примерно 40 пикировщиков и 10 торпедоносцев атакуют линкоры «Хиэй» и «Кирисима» и тяжелые крейсера «Тонэ», «Тикума», «Судзуя». 10 пикировщиков обрушились на «Тонэ», 30 выбрали своей целью «Тикуму», а «Судзую» атаковали 10 торпедоносцев. Корабли поставили плотную огневую завесу, а великолепное маневрирование позволило им избежать смертельных повреждений. Те повреждения, которые они получили, считались небольшими. Только «Тикума», на который обрушилась основная тяжесть вражеской атаки, пострадал серьезно. Потери экипажа были очень высоки, погиб командир корабля капитан 1-го ранга Комура Кэйдзо. Бомбардировщики добились 2 попаданий в мостик и 1 - в торпедный аппарат, однако крейсер смог продолжать бой. На пути к вражеской эскадре первая волна капитан-лейтенанта Сэки прошла мимо группы из 20 вражеских пикировщиков, направлявшейся к «Сёкаку». Командир группы наших истребителей не опознал противника и ничего не сделал. Через 10 минут самолеты Сэки встретили еще 8 пикировщиков в сопровождении 6 истребителей. Истребители с «Дзуйхо» под командой лейтенанта Хидака атаковали противника и рассеяли американскую авиагруппу, нанеся ей тяжелые потери. Однако дикая свалка истощила запасы топлива и боеприпасов на этих истребителях, и они повернули назад, оставив самолеты Секи почти без защиты. Этот перехват позволил «Дзуйхо» избежать атаки, но теперь наши бомбардировщики шли под прикрытием считанных истребителей. В 08.55 они появились над вражеской эскадрой. На мостике «Дзуньё» я слушал переговоры наших пилотов. Сначала: «Вижу авианосец противника». Затем пришло сообщение, что вражеский авианосец находится по-прежнему в 250 милях от «Сёкаку». Вскоре после этого: «Курс противника 300°, скорость 24 узла». Потом: «Всем самолетам атаковать!» В 09.10 торпедоносцы Имадзуки вышли на цель. Группа посылала частые сообщения, самым важным из которых было последнее: «... авианосец типа «Саратога» горит». Позднее мы выяснили, что вражеская эскадра состояла из одного тяжелого крейсера, одного легкого крейсера, 4 эсминцев и авианосца «Хорнет». Наши пилоты сообщили, что добились попаданий в «Хорнет» 5 бомбами 550 фн и 2 торпедами. Большой корабль получил тяжелые повреждения. Меня особенно заинтересовала эта атака. Хотя я был восхищен первым крупным успехом, которого добились наши авианосцы после катастрофы у Мидуэя, Сэки был моим старым товарищем, а Имадзуки - учеником. Я опасался за их жизнь. Мои опасения вполне оправдались. Сообщения об атаке были их последними словами. Их самолеты погибли при атаке «Хорнета». Мы вообще понесли очень тяжелые потери. Был сбит лейтенант Сёхэй Ямада, командир 2-й эскадрильи «Сёкаку» и герой множества воздушных боев. Мы получили подробный рассказ лейтенанта Якусидзи Кадзуо, командира 3-й эскадрильи и старшего из офицеров, переживших атаку. «Самолет капитан-лейтенанта Сэки получил несколько попаданий вскоре после того, как он отдал приказ атаковать. Его самолет находился прямо перед моим, когда я пошел в пике. Я заметил, что его самолет начал пикировать, но внезапно перевернулся брюхом вверх. Пламя охватило бомбардировщик, однако он продолжал пикировать на врага в перевернутом положении». Капитан-лейтенант Мурата, командир второй волны, тоже был моим одноклассником. В авиакорпусе Йокосука он специализировался на торпедных атаках и стал лучшим в мире специалистом. Учитывая его исключительные знания, летное искусство и качества командира, ему поручили командовать торпедоносцами при налете на Пёрл-Харбор. Мурата сбросил первую торпеду в этой войне. После первой битвы он служил в соединении Нагумо. В сражении при Мидуэе Мурата находился на борту «Акаги», был ранен, но выздоровел. Теперь он командовал авиагруппой «Сёкаку» и всеми торпедоносцами соединения Нагумо. Мурата был один из самых выдающихся морских офицеров Японии. На Труке у нас была возможность обсудить с ним будущие битвы, в которых нам придется участвовать. Он сказал мне: «Я благодарен, Масатакэ, за все, что ты сделал для нас в прошлом. Но теперь мы особенно зависим от тебя. - Он улыбнулся. - Наше командование не всегда ясно понимает цель атаки. Помнишь Второй бой у Соломоновых островов? Даже те корабли, в которые Мамо (капитан-лейтенант Сэки Мамору) добился прямых попаданий, загорелись, но сумели спастись. На сей раз, я надеюсь, штаб окажется достаточно умным, чтобы позволить нам использовать как можно больше торпед. Возможно, мы сумеем отомстить за Мидуэй». Мы слышали, как Мурата отдает знакомую команду: «Всем самолетам атаковать!» Это были его последние слова. Лейтенант Такахаси с «Дзуйкаку» внезапно обнаружил у себя на хвосте вражеский истребитель. Отчаянными маневрами он сумел спастись, но его самолет был тяжело поврежден. Руль заклинило, и бомбардировщик начал ходить кругами. После 6 часов безумного вращения топливо на самолете Такахаси почти кончилось, и он решил покинуть самолет. По счастливой случайности он заметил один из наших танкеров и посадил бомбардировщик в воду вблизи от корабля. Такахаси и его экипаж были спасены. Лейтенант Исимара Ютака, еще один бывший мой ученик, был сбит вражескими истребителями, когда возвращался на свой авианосец. Серьезно раненный, он посадил самолет на воду рядом с эсминцем, который подобрал его. Через несколько минут он умер. Американские описания отличаются только мелкими деталями, в основном временем. В 08.59 американские истребители патруля заметили японские пикировщики на высоте 17 000 футов. Но американские истребители оказались слишком близко к своим кораблям и на слишком малой высоте, чтобы организовать хорошую защиту. Кольцо кораблей сопровождения не остановило японских пилотов. Атакующие сосредоточили удары на «Хорнете». («Энтерпрайз» укрылся в дождевом шквале, и адмирала Кондо решил, что имеет дело только с одним авианосцем.) В 09.10 бомба попала в кормовую часть полетной палубы с правого борта. Затем японский пилот направил свой самолет прямо в авианосец, врезался в трубу и пробил полетную палубу, после чего взорвались 2 его бомбы. Торпедоносцы добились 2 попаданий в машинное отделение. «Хорнет» потерял ход и уже после этого получил попадания 3 бомбами. 1 взорвалась на полетной палубе, 2 прошли на 4 палубы ниже. Еще один самолет врезался в «Хорнет», разрушив шахту носового элеватора. Атака длилась всего 10 минут. Но к 10.00 пожары на «Хорнете» были потушены и его взяли на буксир. В это время «Энтерпрайз» вынырнул из-под спасительного полога и попал под атаку пикировщиков. Однако, благодаря зенитному огню авианосца и кораблей сопровождения, они добились только 2 прямых попаданий и 1 близкого разрыва. Первая бомба попала в носовую часть корабля и взорвалась глубоко в трюме. Вторая попала позади носового элеватора и взорвалась на ангарной палубе. Близкий разрыв изрешетил обшивку на правой раковине корабля. В 10.30 «Энтерпрайз» был атакован 14 торпедоносцами, но попаданий они не добились. В 10.02 эсминец «Портер» был торпедирован японской подводной лодкой. Эсминец «Шоу» снял экипаж «Портера» и добил его артогнем. На кораблях соединения Какуты с тревогой следили за боевыми донесениями самолетов 1-й дивизии авианосцев. Новость о повреждении первого вражеского авианосца была встречена нашими людьми с радостью. Они прямо рвались участвовать в бою. Вскоре после 12.00 лейтенант Ямагути повел 18 пикировщиков в сопровождении 12 истребителей лейтенанта Сига Ёсио. Вскоре после них взлетела вторая волна из 9 торпедоносцев и 5 истребителей лейтенанта Ирикиина. Один из пилотов истребителей, лейтенант Сигэмацу, был вынужден вернуться из-за неполадок с мотором. Он с нетерпением ждал на полетной палубе, пока механики справятся с мотором, после чего немедленно взлетел, чтобы присоединиться к своим товарищам. Отважный пилот, переживший гибель «Хирю» при Мидуэе, Сигэмацу понимал, что даже один опытный пилот может сыграть важную роль в бою. Вскоре после полудня первая волна заметила горящий вражеский авианосец и несколько других кораблей, но не сумела найти второй авианосец, о котором сообщали пилоты. Командир ударной группы сообщил Какуте, что намерен атаковать вражеский линкор. Наши пикировщики уже приготовились нанести удар, как пришло сообщение разведчика, заметившего неповрежденный авианосец. Какута немедленно приказал атаковать его. Флагманский связист, капитан-лейтенант Окада, передал новый приказ лейтенанту Ямагути. Мучительно тянулись минуты. Наконец радио донесло знакомый приказ. Мы услышали голос Ямагути: «Вижу вражеский авианосец... Всем самолетам атаковать!» На мостике «Дзуньё» один из офицеров закричал от радости. Мы получили шанс уничтожить оба авианосца противника. Теперь все зависело от людей Ямагути. Контр-адмирал Какута улыбнулся при этом известии и повернулся ко мне и Окаде: «Наши люди стали профессионалами. Весь корабль действует как одна команда. Возможно, мы отомстим за Мидуэй». Когда лейтенант Ирикиин привел свои торпедоносцы в район боя, он узнал, что первая волна атаковала неповрежденный авианосец. Ирикиин ожидал, что к его прибытию авианосец будет потоплен или подбит. Его ожидания оправдались. Когда он прибыл туда в 13.15, корабль горел. Группа Ирикиина пошла в атаку. 3 торпеды поразили авианосец. Битва казалась полностью выигранной нами. Попытки буксировать «Хорнет» оказались неэффективными, и всем лишним людям в 14.40 было приказано покинуть авианосец. В 15.20 снова появились самолеты «Дзуньё» и «Сёкаку» и добились торпедного попадания, затопившего машинное отделение. В 15.40 последовала новая атака пикировщиков, а в 15.50 - еще одна. В полетную палубу справа по корме попала 1 бомба. В 17.20 самолеты «Дзуньё» добились еще одного бомбового попадания, взрыв произошел в теперь уже пустом ангаре. К темноте команда покинула «Хорнет». Эсминцы «Мастин» и «Андерсон» выпустили в него по 4 торпеды каждый. Однако авианосец отказался тонуть, и американцы бросили пылающую руину. Уже после взлета самолетов «Дзуньё» продолжал полным ходом идти в направлении на противника, имея в качестве прикрытия только 3 эсминца. Какута приказал выполнить этот отважный маневр, так как хотел сократить расстояние между авианосцем и возвращающимися самолетами. Какута был агрессивным бойцом. В случае необходимости сокращение дистанции до противника могло позволить провести еще одну атаку. Вскоре после полудня мы увидели на востоке несколько маленьких самолетов, быстро приближающихся к «Дзуньё». Самолеты скользили над волнами так низко, что радар не смог засечь их. На авианосце не могли опознать самолеты, и была сыграна воздушная тревога. Наконец стало понятно, что это свои самолеты. Один пилот повернул свою машину так, что мы смогли все ясно увидеть. Они потеряли свой авианосец и решили сесть на наш. Вскоре начали возвращаться самолеты «Дзуньё». Наблюдатели заметили, как они летят к авианосцу. Только 6 «Зеро» сохранили строй. Остальные летели со всех направлений. Все с тревогой вглядывались в небо. Возвращалось слишком мало самолетов, по сравнению с тем, сколько их улетело несколько часов назад. Мы сумели насчитать только 5 или 6 пикировщиков. Самолеты снижались и садились на палубу. Все бомбардировщики и истребители имели пробоины. Некоторые самолеты превратились в настоящее решето. Когда усталые пилоты с трудом выбирались из кабин, они рассказывали о неслыханном сопротивлении, о небе, полном разрывов и трасс. Среди общей суматохи, вызванной возвращением самолетов, адмирал Какута повернулся к дежурному офицеру: «Идите в ангар и уточните, сколько самолетов мы сможем немедленно отправить в новую атаку». Адмирал думал только об одном - как добить этот авианосец! Командир авиационной боевой части Ёсио Сакинага руководил посадкой и не мог оставить свой пост. По 3 длинным лестницам я спустился на ангарную палубу. Там механики хлопотали вокруг поврежденных самолетов. Из всех самолетов на борту «Дзуньё», включая заблудившиеся машины 1-й дивизии, могли лететь только 6 пикировщиков и 9 истребителей. Какута приказал провести третью атаку, как только они будут вооружены и заправлены. Командир авианосца Окада объявил по громкоговорителям: «Подготовить к атаке 6 пикировщиков и 9 истребителей. Взлет немедленно по завершении обслуживания». Капитан-лейтенант Сакинага собрал своих пилотов. Командовать ударной группой должен был лейтенант Сига с «Дзуньё». Лейтенант Сиранэ с «Дзуйкаку», который совершил вынужденную посадку на наш авианосец, тоже должен был лететь с этой группой. Сиранэ был ветераном боев в Китае. Он вел истребители Нагумо на Пёрл-Харбор. Сиранэ был выдающимся пилотом-истребителем. Он родился в древней и благородной семье. Умный и образованный пилот пользовался большим уважением товарищей. 8 пилотов истребителей, которым сегодня предстояло совершить третий вылет, были рады, что Сиранэ полетит вместе с ними. Пикировщики потеряли своих командиров - лейтенантов Ямагути и Миуру Наохико. Самым старшим из уцелевших пилотов оказался суб-лейтенант Като Сунко, молодой офицер с совсем детским лицом. Его товарищи шутливо звали его «Тон-тян» или «Толстый поросенок». Като был самым молодым из пилотов разведчиков, приданных «Дзуньё». Его юное личико и потешная внешность делали его одним из самых популярных людей на корабле. Когда был отдан приказ провести третью атаку, Като совсем не ликовал. Сегодня он в первый раз участвовал в бою против вражеских авианосцев, и ему пришлось пройти через настоящий ад. Вражеские истребители атаковали бомбардировщики, потом им пришлось прорываться сквозь стену зенитного огня, который пожрал многих товарищей Като. Его собственный самолет получил множество попаданий, и несколько раз только чудо спасло его от смерти во время первого же боевого вылета. Когда Като докладывал о подробностях своей атаки капитану 1-го ранга Окада Тамэцугу, он был так потрясен, что часто не мог говорить связно. Като был молод и неопытен. Он не привык видеть, как гибнут товарищи, и испытал страшный шок. Менее чем через полчаса после того, как он закончил рапорт, адмирал приказал провести новую атаку. Като нашли в комнате отдыха экипажей на полетной палубе и сказали, что ему придется лететь еще раз. К всеобщему удивлению, Като вскочил с кресла и спросил: «Снова? Я должен снова лететь?» Он не мог поверить, что после ужасных потерь, которые мы понесли сегодня, ему прикажут возвращаться в пекло, из которого он так удачно выскользнул. Трудно было объяснить Като и таким, как он, почему они должны лететь снова. Я-то оставался на корабле. Но лейтенант Сига вскочил на ноги и крикнул через всю комнату: «Тон-тян, это война! В нашей борьбе с врагом не может быть отдыха... Мы не можем позволить им увести поврежденные корабли. Иначе нам снова придется встретиться с ними. У нас нет выбора... Мы идем!» Ветеран боев в Китае, Сига дрался над Пёрл-Харбором и Алеутами, но впервые он служил вместе со мной в соединении Какуты. Еще после Алеутской кампании он стал командиром истребителей «Дзуньё». И теперь он был готов лететь вместе с несколькими уцелевшими самолетами. Като постоял молча и сказал: «Я полечу». Он не был трусом. Он был потрясен впечатлениями от своего первого настоящего боя, и в момент слабости ему требовалась жесткая, но доброжелательная помощь старшего офицера. Оставалось поблагодарить судьбу за то, что на авианосце нашлось много опытных и способных, офицеров. Они избегали всего, что могло нанести удар по духу команды, С Като все было в порядке. Перед взлетом юный офицер обратился к пилотам своих пикировщиков: «Мы должны провести третий вылет за день. Наша задача - уничтожить вражеские авианосцы. Следуйте за мной, когда я начну атаку. Пикируйте как можно ниже, чтобы добиться верных попаданий. Это все. По самолетам». За все время подготовки третьей атаки адмирал Какута не произнес ни слова. Его подчиненные делали свое дело быстро и эффективно. «Дзуньё» был хорошим кораблем. Какута приказал следовать полным ходом в направлении на противника. Это единственное, что он еще мог сделать для своих летчиков. Пока корабль следовал этим курсом, все исправные самолеты взлетели, чтобы атаковать противника. Если бы это было необходимо, Какута не колеблясь направил бы свой корабль в гущу неприятельского флота и протаранил вражеский авианосец. Какута был суровым, но отважным бойцом. Наша третья волна должна была нанести решающий удар противнику. Вторая половина дня прошла без каких-либо атак против соединения Нагумо. Мы определили, что к этому времени третья волна «Дзуйкаку» завершила свою атаку, и маленькая авиагруппа Като была единственным ударным воздушным соединением как американского, так и японского флотов. Ситуация была нелепой. В распоряжении Като находилась большая ударная сила, чем у всех линкоров и крейсеров, вместе взятых, в море под ним. Весь экипаж «Дзуньё» мысленно был вместе с Като. Все замерли в напряженном ожидании, когда радио донесет первый рапорт. И вот раздался металлический голос приемника: «Вижу вражеский авианосец». Потом молчание, и знакомые, волнующие слова: «Всем самолетам атаковать!» Как много раз сегодня мы слышали эту последнюю команду перед началом боя. Теперь 6 наших пикировщиков составляли воздушную «армаду», готовую выполнить приказ. На мостике «Дзуньё» мы все просто взмокли, ожидая следующего сообщения. Минуты тянулись мучительно. Офицеры и матросы молча раскачивались взад - вперед. Внезапно ожила переговорная труба: «Бомбы сброшены. Атака успешна». Командир вызвал центр связи. «Като еще летит?» Потом молчание, и одно-единственное слово, которое он произнес, перед тем как положить трубку: «Хорошо!» Через час мы заметили первый возвращающийся самолет. Небо быстро темнело, и мерцающие красные и зеленые огни на крыльях бомбардировщика сверкали все ярче, когда самолет заходил на посадку. Покрасневший и радостный Като выбрался из своего простреленного множеством пуль бомбардировщика. Операции этого дня завершились. Наши люди упорно сражались и понесли тяжелые потери во время атак вражеских авианосцев. Масатакэ Окумия так подвел итоги этого дня в своем личном дневнике: «Эффективная радиосвязь между авианосцем и находящимися в воздухе самолетами позволила первой волне обнаружить новый вражеский авианосец. Поблизости от авианосца тучи сгустились на высоте 7000 футов. Лейтенант Сига заметил авианосец сквозь разрывы в тучах, но скоро потерял его из вида после уплотнения облачных масс. Лейтенант Ямагути спикировал к воде, чтобы найти вражеский корабль, но сам пропал в крутящемся тумане. Наконец, когда он вырвался из туч, то прямо под собой увидел вражеский линкор и сбросил бомбы. Он добился нескольких попаданий, другие пилоты его группы атаковали находящиеся поблизости крейсера. Поэтому только часть самолетов первой волны нашла авианосец и смогла атаковать его. Истребители, которые прибыли на место боя немного позже, сообщили, что авианосец горит. Мы решили, что вторая группа торпедоносцев смогла прорваться сквозь яростный огонь зениток и истребители и добилась 4 или 5 попаданий торпедами в горящий корабль. Атака оказалась очень кровавой. На свой корабль вернулись только 2 торпедоносца. Так как третья волна не встретила сопротивления истребителей противника, мы подтвердили достигнутые прямые попадания в авианосец. Эти сообщения принесли пилоты истребителей, которые сопровождали торпедоносцы и пикировщики. Бой оказался таким тяжелым, а сопротивление противника настолько сильным, что наши бомбардировщики не смогли пронаблюдать результаты собственных атак». Операция завершилась, но «Дзуньё» продолжал полным ходом идти на врага. Мы получили множество сообщений, что американские авианосцы пошли на дно. Однако большая часть этих донесений была предположениями, которые не удавалось подтвердить. Мы должны были находиться в готовности на следующий день проводить новые атаки. Всю ночь усталые механики и летчики пытались подготовить избитые машины к вылету. Адмирал Ямамото в своем штабе на Труке в течение дня получал всю информацию о ходе боя. Битва завершилась нашей явной победой. Он приказал всему флоту преследовать отступающего противника и использовать любую возможность уничтожить основные силы вражеской эскадры. Это была сладкая месть. Удирающий вражеский флот, который потерял свои авианосцы, - именно это мы испытали при Мидуэе, только в более крупных масштабах. Мы не могли позволить себе терять ни секунды времени, ведь мы слишком дорого заплатили за достигнутое преимущество. В течение всей ночи наши корабли на полной скорости вспарывали воды Тихого океана. Мы слушали шум моторов вражеских летающих лодок, разыскивающих наш флот. Продолжать преследование стало очень трудно. Эсминцы, сопровождавшие «Дзуньё» и «Дзуйкаку», посылали отчаянные сигналы, требуя топливо. Остальные корабли начали отставать, и строй флота постепенно распадался. Многие капитаны не рвались гнаться на полной скорости за флотом, в котором мог оказаться еще один авианосец. Они не хотели подставлять свои корабли под неожиданную мощную воздушную атаку. Так же безрассудно мы мчались при Мидуэе и дорого заплатили за свою глупость. Мы не могли быть уверены, что третий американский авианосец не готовится нанести удар. Наша вторая волна, добивавшая авианосец 26 октября, встретила истребители противника. Из-за сверхострожного маневрирования и нерешительности многих командиров мы не смогли поймать удирающие корабли противника, хотя погоня продолжалась до утра следующего дня. В полночь 26 октября передовые корабли, шедшие на полной скорости, внезапно встретили вражеские эсминцы, которые приготовились добить горящий «Хорнет». Мы имели приказ штаба Объединенного флота, если удастся, захватить «Хорнет», который был тяжело поврежден, однако наши корабли не сделали этого. По крайне мере, они подтвердили гибель «Хорнета». С мостика «Дзуньё» было видно багровое свечение на восточном горизонте. Вероятно, это были горящие обломки американского авианосца. Оставалось только гадать, не принял бы ход войны иное направление, если бы японскому флоту повезло иметь побольше таких боевых офицеров, как контр-адмирал Какута. Другим вражеским авианосцем, атакованным нашими самолетами, был «Энтерпрайз». Тяжело поврежденный корабль сумел спастись от нашего преследующего флота, хотя мы были предупреждены, что не должны позволить удрать ни одному подбитому вражескому кораблю. К середине ноября «Энтерпрайз» был отремонтирован. Утром 27 октября Какута объединил в единую эскадру «Дзуньё» и «Дзуйкаку». Упорная работа в течение всей ночи дала в распоряжение Какуты 44 истребителя, 18 пикировщиков и 22 торпедоносца. Однако разведывательные самолеты, поднятые с 2 авианосцев перед рассветом, не смогли заметить ни вражеских кораблей, ни самолетов. Положение с топливом стало просто отчаянным, эсминцы сопровождения уже были готовы покинуть строй. Флот получил приказ вице-адмирала Нагумо перегруппироваться и возвращаться в базу. Нагумо покинул район боя, когда был серьезно поврежден «Сёкаку». Он приказал Какуте командовать действиями авиации. Однако Нагумо быстро обнаружил, что не может руководить ходом боя с поврежденного авианосца. Он отправил «Сёкаку» на Трук ремонтироваться, а сам пересел на большой эсминец, который стал его флагманским кораблем в этой операции. Так как наши самолеты-разведчики не смогли 27 октября найти противника, Нагумо приказал рассеявшимся кораблям собраться вместе. Вскоре после этого он перегруппировал свои силы и провел заправку в море. Нагумо еще раз перенес свой флаг, теперь на «Дзуйкаку». Командир авианосца капитан 1-го ранга Номото вел корабль и руководил воздушными операциями три дня подряд. Все это время он без сна стоял на мостике. Нагумо лично поблагодарил Номото за сверхчеловеческие усилия. Это был первый случай в истории флота, когда командир корабля руководил действиями авианосных самолетов без помощи штаба, что само по себе уже подвиг. Около 13.00 Авангардное соединение тоже повернуло на юго-восток и шло этим курсом до 20.30. Адмирал Абэ, пробежав по квадрату, отошел на север, именно его 2 эсминца потопили «Хорнет». В 20.58 «Акигумо» и «Макигумо» получили приказ осмотреть горящий авианосец и решить, иожно ли его захватить. Выяснилось, что «Хорнет» имеет крен 45 градусов на левый борт и буксировка невозможна. Эсминцы выпустили по 2 торпеды и видели 3 взрыва. Через полчаса авианосец перевернулся и затонул. Передовое соединение адмирала Кондо двигалось параллельно Абэ, но прошло дальше на юг. Его поисковый квадрат оказался в 60 милях южнее «Хорнета». Вице-адмирал Нагумо собрал специальное совещание на борту «Дзуйкаку», когда корабль возвращался на Трук, чтобы обсудить детали боев на море и в воздухе 26 октября. Окумия присутствовал на совещании в качестве представителя соединения Какуты. Когда он поднялся на борт «Дзуйкаку», то сразу пошел, чтобы засвидетельствовать свое почтение Нагумо. Адмирал стоял на мостике. Его лицо было серым и усталым, на нем отпечатались тяжелые мысли. Трудно было проникнуть в мысли адмирала, однако он явно отбросил свою апатию, в которую погрузился после поражения при Мидуэе. Зная, что мы полностью оправдали доверие адмирала Ямамото, начальник штаба Нагумо адмирал Кусака тепло поблагодарил соединение Какуты. Для меня успех оказался очень горьким. Погибли два моих старых товарища: капитан-лейтенанты Мамору и Секи. Даже в ходе совещания мы не смогли точно определить наши собственные потери в кораблях и самолетах. Некоторые пилоты сели на чужие авианосцы, другие улетели на аэродромы Соломоновых островов. Часть экипажей, севших на воду, была подобрана кораблями сопровождения. Мы основывали свои оценки вражеских потерь на подтвержденном потоплении «Хорнета» и ряде других фактов. На следующее утро наши разведывательные самолеты не обнаружили никаких кораблей противника. Однако они видели большое масляное пятно там, где горел вражеский авианосец. Мы были вынуждены полагаться на подобную информацию, так как потеряли двух из трех командиров пикировщиков и всех троих командиров торпедоносцев, не считая других офицеров. До этого боя и американцы, и японцы не слишком усиливали зенитную артиллерию кораблей. Однако, начиная с этого боя, ПВО начала стремительно усиливаться количественно и качественно. Такое внезапное усиление зенитной артиллерии вражеских кораблей мы ощутили по резкому росту потерь наших самолетов. Так как мы потеряли многих опытных летчиков, у совещания не было иного выхода, кроме как принять на веру донесения молодых офицеров, которые позволили возбуждению битвы расцветить красками свои наблюдения. Мы не имели другого выхода, как строить свои будущие планы на основании донесений этих молодых офицеров. Много позже стало известно, что японские оценки были совершенно неточными. «Хорнет» действительно пошел на дно, потопленный своими эсминцами «Мастин» и «Андерсон» и 4 нашими эсминцами. Кроме того, был потоплен эсминец «Портер». Однако эти 2 корабля были единственными, ушедшими под воду. Вторым атакованным авианосцем был «Энтерпрайз» (американцы имели всего 2 авианосца). Вопреки донесениям наших пилотов, он не получил торпедных попаданий, и дело ограничилось 3 бомбовыми попаданиями. Корабль серьезно пострадал, но не затонул. Сообщения о торпедных попаданиях вполне объяснимы. Превосходное маневрирование капитана «Энтерпрайза» спасло корабль. Торпеды проходили буквально на расстоянии волоска от борта. Наши самолеты также повредили линкор «Саут Дакота», крейсер «Сан Хуан» и эсминец «Смит». Бой закончился. Американский флот потерял тяжелый авианосец и эсминец, были повреждены линкор, тяжелый авианосец, тяжелый крейсер и крейсер ПВО. Но потери «Энтерпрайза» были невелики, и так как самолеты «Хорнета» сели на него, он почти восстановил численность авиагруппы. Тем не менее американцы проиграли. «Энтерпрайз» отошел, так как остался единственным американским авианосцем, который мог служить промежуточной базой для переброски самолетов на Гуадалканал. Самолеты с тыловых баз могли долететь до острова только заправившись на «Энтерпрайзе». Японцы также понесли серьезные потери. Тяжелый авианосец был серьезно поврежден, а легкий - средне; 2 тяжелых крейсера получили сильные повреждения; 2 эсминца были легко повреждены. Японцы потеряли в бою примерно 140 человек, большую часть которых составляли драгоценные ветераны. Несмотря на заметные преувеличения, все-таки мы нанесли американцам серьезный удар. Эта морская битва получила наименование Сражения в южной части Тихого океана. Именно так назвала его Императорская Ставка, объявляя о победе. Битва завершилась. Хотя японцы горевали, потеряв много лучших пилотов, вражеский флот получил звонкую оплеуху. Никогда в своей истории американский флот не имел так мало оснований «праздновать» День флота. Японский флот одержал победу, однако она оказалась единственной решительной победой после Мидуэя, и к тому же последней». Доверять безоговорочно этому рассказу, наверное, не следует, ведь именно Окумия был творцом легенды о «Пяти роковых минутах Мидуэя». Потери японцев в авиации, особенно в летчиках, оказались заметно выше, чем при Мидуэе. Погибли 144 человека, в том числе 23 командира звеньев и эскадрилий. Одновременно был развеян миф о превосходстве японской авиации. В воздушных боях погибли 67 японских самолетов, в том числе 15 истребителей. Американцы потеряли только 18 самолетов, в том числе 13 истребителей. Остальные погибшие самолеты обоих противников сели на воду, разбились, уничтожены на авианосцах. В этом бою родилась легенда о безжалостном линкоре «Саут Дакота», который якобы сбил целых 26 японских самолетов. Послевоенный анализ дает оценку не более 7 самолетов, хотя точную цифру установить так и не удалось. В этот период на море и на самом Гуадалканале сложилась патовая ситуация. Американцы не имели достаточно войск, чтобы перейти в наступление. На море они имели только один поврежденный авианосец, хотя новые линкоры и авианосцы уже были в пути. Японский флот еще раз не сумел изолировать Гуадалканал. Заключительные события и на море, и на суше были еще впереди. Состав сил в бою у островов Санта-Крус Объединенный флот (адмирал Ямамото на «Ямато», Трук) 3-й флот, Авианосное ударное соединение, Мобильное соединение, Главные силы (вице-адмирал Тюити Нагумо) Тяжелые авианосцы «Сёкаку», «Дзуйкаку» Легкий авианосец «Дзуйхо» Тяжелый крейсер «Кумано» Эсминцы «Амаиукадзэ», «Хацукадзэ», «Токицукадзэ», «Юкикадзэ», «Араси», «Майкадзэ», «Тэрудзуки», «Ямакадзэ» 1-й флот, Передовое соединение (вице-адмирал Нобутакэ Кондо) Тяжелые крейсера «Атаго», «Такао», «Майя», «Тёкай» Легкий крейсер «Исудзу» Эсминцы «Кавакадзэ», «Макинами», «Судэукадзэ», «Таканами», «Умикадзэ», «Наганами» 2-й флот, Соединение ближней поддержки (вице-адмирал Такэо Курита) Линкоры «Конго», «Харуна» Эсминцы «Харусамэ», «Кагэро», «Мурасамэ», «Самидарэ», «Оясио», «Наганами» 2-й флот, Авангардное соединение, Главные силы (контр-адмирал Хироаки Абэ) Линкоры «Хиэй», «Кирисима» Тяжелые крейсера «Судзуя», «Тонэ», «Тикума» Легкий крейсер «Нагара» Эсминцы «Акигумо», «Исокадзэ», «Кадзэгумо», «Югумо», «Макигумо», «Таникадзэ», «Уракадзэ», «Тэрудзуки» 2-й флот, Авиационное соединение (контр-адмирал Какудзи Какута) Легкий авианосец «Дзуньё» Эсминцы «Хаясио», «Куросио» 12 подводных лодок Группа снабжения Эсминец «Новаки» 4 танкера 8-й флот, Соединение внешних южных морей, Ударное соединение Гуадалканал (вице-адмирал Гунити Микава на тяжелом крейсере «Тёкай», острова Шортленд) Ударное соединение Эсминцы «Акацуки», «Икадзути», «Сирацую» Соединение обстрела (контр-адмирал Тамоцу Такама) Легкий крейсер «Юра» Эсминцы «Акидзуки», «Харусамэ», «Самидарэ», «Мурасамэ», «Юдати» Японская авиация до боя «Сёкаку» - 20 «Зеро», 21 «Вэл», 24 «Кейта», 1 «Джуди» «Дзуйкаку» - 20 «Зеро», 22 «Вэла», 20 «Кейтов» «Дзуйхо» - 20 «Зеро», 9 «Кейтов» «Дзуньё» - 21 «Зеро», 21 «Вэл», 10 «Кейтов» Японская авиация после боя «Дзуйкаку» - 38 «Зеро», 10 «Вэлов», 19 «Кейтов» «Дзуньё» - 12 «Зеро», 12 «Вэлов», 6 «Кейтов» Соединение Юга Тихого океана (вице-адмирал Уильям Ф. Хэлси, Нумеа) Оперативное соединение 16 (контр-адмирал Томас Кинкейд) Тяжелый авианосец «Энтерпрайз» Линкор «Саут Дакота» Тяжелый крейсер «Портленд» Крейсер ПВО «Сан-Хуан» Эсминцы «Портер», «Мэхен», «Конингхэм», «Престон», «Смит», «Мори», «Шоу», «Кашинг» Оперативное соединение 17 (контр-адмирал Джордж Д. Мюррей) Тяжелый авианосец «Хорнет» Тяжелые крейсера «Нортгемптон», «Пенсакола» Крейсера ПВО «Сан-Диего», «Джюно» Эсминцы «Андерсон», «Бартон», «Хьюз», «Моррис», «Рассел», «Мастин» Американская авиация до боя «Энтерпрайз» - 36 (31) «Уайлдкэт», 36 (30) «Доунтлессов», 14 (9) «Авенджеров» «Хорнет» - 37 (32) «Уайлдкэт», 36 (24) «Доунтлессов», 14 (15) «Авенджеров» Американские авианосцы имели численность групп выше штатной, включая запасных пилотов. Американская авиация после боя «Энтерпрайз» - 41 «Уайлдкэт», 33 «Доунтлесса», 10 «Авенджеров» 13. Решающие бои Ситуация на Гуадалканале становилась невыносимой для обеих сторон. Американский флот истощил свои силы, его последний авианосец был тяжело поврежден. Однако американцы были полны решимости перебросить пехотные подкрепления, необходимые для выхода из сложившегося на суше тупика. Намереваясь помешать японцам сделать то же самое, Хэлси начал собирать силы, чтобы остановить переброску японских подкреплений. На аэродроме Гендерсон было достаточно пилотов и самолетов, хотя им постоянно требовались пополнения из-за частых воздушных налетов японцев и кровопролитных воздушных боев. Хэлси продолжал держать «Энтерпрайз» к югу от Гуадалканала с гражданскими рабочими на борту. Они спешно ремонтировали повреждения авианосца. Переброска 38-й дивизии стала очередной задачей неутомимого адмирала Танаки и его «Токийского экспресса». Но в то же время японский флот, совсем как и американский, был преисполнен решимости изолировать Гуадалканал. Поскольку обе стороны имели совершенно одинаковые намерения, были совершенно неизбежны новые, еще более серьезные морские бои. Через две недели после боя у островов Санта-Крус ситуация оставалась по-прежнему напряженной, обе стороны лишь укрепились в своих намерениях. Американские корабли перебрасывали подкрепления днем, иногда обстреливая позиции японцев на берегу. Японцы перевозили войска по ночам, обстреливая аэродром Гендерсон. Между 2 и 10 ноября 56 эсминцев и 2 крейсера японцев перебросили 38-ю дивизию. В это время произошло несколько случайных стычек. Американский транспорт был торпедирован подводной лодкой I-20 и выбросился на берег 7 ноября. 12 ноября эсминец «Бьюкенен» был поврежден своим же зенитным огнем, а в корму тяжелого крейсера «Сан-Франциско» врезался японский самолет. 7 ноября эсминцы «Наганами» и «Таканами» были повреждены атаками с воздуха. На следующую ночь эсминец «Мотидзуки» получил торпеду с торпедного катера. Пятница, тринадцатое Инициативу в разгорающейся битве захватили японцы. Они готовились совершить новое мощное усилие. Ямамото планировал перебросить к мысу Тассафаронга людей и припасы ночью 14-15 ноября, используя 11 быстроходных транспортов с сильным сопровождением. Походу должны были предшествовать два сильных обстрела аэродрома Гендерсон линкорами, крейсерами и эсминцами 12-13 и 13-14 ноября. Хэлси знал, что эти корабли готовятся к выходу, и собрал все, что имел, чтобы встретить их. В то же время он должен был обеспечить надежное прикрытие «Энтерпрайзу» и перебросить на Гуадалканал как можно больше войск. Адмирал Тэрнер благополучно прорвался к Гуадалканалу и 12 ноября успешно выгрузил большую часть войск. Зная, что японские корабли идут на юг, к ночи он увел свои транспорты. Группа Поддержки осталась, чтобы помешать ночному обстрелу, хотя контр-адмирал Дэниел Дж. Каллахэн знал, что его Оперативная группа 67.4 уступает японцам в огневой мощи. 2 линкора остались в охранении «Энтерпрайза» и были слишком далеко, чтобы оказать ему помощь, а Хэлси все еще не мог решиться послать «Энтерпрайз» на север. Строй Соединения обстрела адмирала Абэ и боекомплект в погребах линкоров ясно указывали, что главной задачей японцев было нанесение сокрушительного удара по аэродрому Гендерсон и позициям морских пехотинцев. Однако, зная, что рядом находятся корабли Тэрнера, он вполне мог ожидать встречи с ними. Поэтому Абэ пошел на определенный риск, решив сначала провести обстрел берега. Когда в 15.30 соединение Абэ повернуло на юг, оно попало в сильный тропический шторм, и когда в 24.00 оказалось рядом с островом Саво, то все еще находилось в зоне плохой погоды. Адмирал приказал своим кораблям повернуть, так как шторм серьезно ухудшил видимость. Этот поворот смешал намеченное им построение. Когда к 00.40 погода улучшилась, японцы снова повернули. К этому времени Группа обстрела обогнула Саво и уже подходила к Гуадалканалу. Легкий крейсер «Нагара» и линкоры «Хиэй» и «Кирисима» образовали центральную колонну. Точно на правом траверзе у нее шли эсминцы «Икадзути», «Инадзума», «Акацуки». Эсминцы «Юдати» и «Харусамэ» располагались прямо впереди. Левая колонна состояла из эсминцев «Амацукадзэ», «Тэрудзуки», «Юкикадзэ», за которыми шли эсминцы «Асагумо», «Мурасамэ», «Самидарэ». Два поворота разбросали в стороны эсминцы прикрытия, и теперь большинство японских кораблей просто не знало, где находятся остальные. В орудийные башни были подняты фугасные снаряды, а бронебойные были засунуты подальше в погреба. Совершенно ясно, что адмирал Абэ собирался обстреливать аэродром Гендерсон. Внезапно в 01.42 «Юдати» заметил вражеские корабли. Теперь пришлось противопехотные снаряды отправлять в погреба и пытаться откопать там бронебойные снаряды, чтобы поднять их в башни. В течение 8 минут ситуация была критической, это напоминало положение адмирала Нагумо, когда тот занялся перевооружением самолетов при Мидуэе. Если бы вражеский снаряд попал сейчас в башню, вызвав пожар в погребе, корабль был бы немедленно уничтожен. Но американцы дали Абэ эти 8 минут, хотя оба соединения сближались со скоростью 40 узлов. Строй американцев тоже был совершенно неправильным. Они шли единой колонной, то есть не имели завесы эсминцев. Кроме того, при таком строе терялась возможность массированной атаки эсминцев. Ошибка, которую они уже совершали в предыдущих ночных боях, повторилась в очередной раз. В 01.30 колонна выполняла поворот с курса северо-запада на север. Эсминцы «Кашинг», «Лэффи», «Стеретт», «О’Беннон», легкий крейсер «Атланта» и тяжелый крейсер «Сан-Франциско» уже выполнили поворот. Тяжелый крейсер «Портленд» поворачивал в этот момент, но легкие крейсера «Хелена» и «Джюно» и эсминцы «Аарон Уорд», «Бартон», «Монссен», «Флетчер» еще шли прежним курсом. В 01.50 началось то, что заслуживает названия самого суматошного, самого беспорядочного, самого нашпигованного ошибками боя за всю войну. Еще в 01.24 «Хелена», имевший самый современный радар, но почему-то засунутый в хвост колонны, обнаружил вражеские корабли. Адмирал Каллахэн приказал немного довернуть вправо для боя на встречных курсах. В результате он сам помог японцам охватить голову своей колонны, точнее, вынудил их сделать это. Сообщения о замеченных кораблях противника продолжали поступать к Каллахэну, однако плохая связь сделала часть их них бесполезными. УКВ каналы межкорабельной связи оказались забиты пустой болтовней. Адмирал Абэ получил достаточно времени, чтобы поменять боеприпасы, но его эскадра по-прежнему оставалась в полном беспорядке, большинство кораблей не имело понятия, где находятся их товарищи. Наконец в 01.50 бой начался. Эсминец «Акацуки» и линкор «Хиэй» осветили «Атланту» и открыли огонь, причем «Акацуки» еще и выпустил торпеды. Как раз в этот момент американская колонна врезалась прямо в середину строя Абэ. «Атланта» открыл ответный огонь с обоих бортов, попав в прожектора «Акацуки». «Хиэй», повернув влево, открыл огонь из своих 356-мм орудий с дистанции 4500 ярдов - для линкора просто в упор. Первый же залп разнес на куски надстройки «Атланты», убив адмирала Скотта и почти всех, кто находился на мостике. Затем в «Атланту» попали торпеды «Акацуки». Крейсер потерял ход, успев дать еще один залп, который лег недолетом в 2000 ярдов от «Хиэя». Но «Хиэй» и «Акацуки» заплатили за то, что включили прожектора. На «Хиэй» сразу обрушились 4 головных американских эсминца. Маленькие орудия и автоматы эсминцев, стреляя с дистанции от 300 до 2000 ярдов, изрешетили надстройки линкора. На нем вспыхнули пожары. Адмирал Абэ, ослепленный вспышками собственных выстрелов, не зная, где находятся его корабли, больше боем практически не управлял. «Хиэй» начали обстреливать все корабли, которые могли это сделать. Абэ приказал линкорам отходить на север. «Кирисима» повернул первым, за ним последовал «Хиэй». Но скоро ливень металла уничтожил радиостанции «Хиэя». «Акацуки» попал под перекрестный огонь «Сан-Франциско» и одного из американских эсминцев (возможно «О’Беннона») и быстро затонул почти со всем экипажем. Тем временем «Сан-Франциско» начал стрелять по неизвестному кораблю, возможно по «Атланте». Поняв, что стреляет по своим же, адмирал Каллахэн в 01.55 приказал прекратить огонь. Через несколько секунд «Кирисима», находившийся слева по носу у «Сан-Франциско», открыл по нему огонь из 356-мм орудий, добившись нескольких попаданий. Эсминцы «Инадзума» и «Икадзути» присоединились к нему. Несколько залпов обрушились на мостик флагманского крейсера, перебив там почти всех, включая адмирала Каллахэна. Теперь события окончательно вышли из-под контроля. Абэ молчал, пока «Хиэй» боролся за жизнь. Оба американских адмирала погибли, бой превратился в собачью свалку. Американская колонна шла на северо-запад, «Хиэй» оказался у нее по левому борту, «Кирисима» - по правому. Строй Абэ окончательно рассыпался, и японские корабли теперь вступали в дуэль с американской колонной по одиночке. Опознание кораблей стало практически невозможным. Около 01.50 второй эсминец японского авангарда - «Юдати» - повернул на юг, пройдя вдоль американской колонны на полной скорости. Он едва не столкнулся с «Аароном Уордом» и потом повернул на северо-запад параллельно американцам. Во время этого броска он выпустил 8 торпед в «Портленд». В американский крейсер попала как минимум одна из них, так изуродовав корму, что он мог лишь беспомощно кружиться на месте. Наконец в 02.20 «Юдати» был накрыт и тяжело поврежден. Он потерял ход, и остатки экипажа были сняты эсминцем «Самидарэ». «Амацукадзэ» и «Юкикадзэ» тоже повернули на юг. Сначала они искали своего флагмана - «Нагару», но проскочили мимо него и бросились на американскую колонну. (Однако «Юкикадзэ» быстро повернул назад к «Нагаре».) «Амацукадзэ» присоединился к «Акацуки» (который вскоре после этого затонул), «Инадзуме» и «Икадзути». «Нагара» выпустил осветительный снаряд, чтобы обозначить цели эсминцам. «Амацукадзэ» заметил 6 американских кораблей, все еще идущих колонной, и выпустил по ним 8 торпед с дистанции 3000 ярдов. Он добился попаданий в «Бартон», который взорвался и затонул в 01.59. Затем «Амацукадзэ» заметил «Джюно», который вел огонь по «Юдати». Гораздо более слабый «Амацукадзэ» добился попадания, после которого американский крейсер загорелся. Потом «Амацукадзэ» повернул к «Хиэю» и в 02.13 внезапно налетел на «Сан-Франциско», который молчал, потому что огнем «Кирисимы» были разбиты все 203-мм башни. «Амацукадзэ» обстрелял его из орудий и выпустил 4 торпеды. Но дистанция была слишком мала, и торпеды не взорвались, попав в крейсер. (Торпеда должна пройти около 500 ярдов, прежде чем взрыватель встанет на боевой взвод.) «Сан-Франциско» был весь изуродован и пылал от носа до кормы. Потом «Амацукадзэ» натолкнулся на «Хелену», но получил только одно попадание в КДП и одно попадание в радиорубку прямо под мостиком. Гидравлика эсминца отказала, вышли из строя башни и рулевое управление. «Амацукадзэ» начал описывать круги, горящий и поврежденный близкими разрывами. 43 человека были убиты. Но «Хелена» внезапно прекратил огонь, и «Амацукадзэ» сумел потушить пожары. Используя ручное управление, он уполз на скорости 20 узлов. Однако у «Хелены» сразу возникли более серьезные проблемы, так как эсминцы «Асагумо», «Мурасамэ», «Самидарэ» наконец вступили в бой. Сначала они шли в авангарде Абэ, но к 01.50 оказались у него в хвосте. В результате короткой дуэли «Хелена» был тяжело поврежден. Бой закончился около 02.00. «Кирисима», который получил всего одно попадание 203-мм снарядом, быстро ушел вместе с «Нагарой», уведя с собой большую часть уцелевших эсминцев. «Хиэй», который получил более 30 попаданий, обогнул остров Саво с запада. Линкор весь пылал и с трудом удерживался на курсе. С ним оставались эсминцы «Сигурэ», «Сирацую», «Югурэ», «Тэрудзуки». Позднее к ним присоединился «Юкикадзэ». «Юдати», брошенный командой, стоял в проливе Железное Дно. Его позднее потопил «Портленд». «Икадзути» получил попадание в нос, 19 человек его экипажа были убиты. «Мурасамэ» получил попадание в носовое котельное отделение, «Акацуки» был потоплен со всем экипажем (обычное число - 200 человек). Намеченный адмиралом Абэ обстрел аэродрома Гендерсон сорвался. Но американцы тоже понесли большие потери. Эсминцы «Бартон» и «Лэффи» были потоплены. «Атланта», превращенный в руину 356-мм снарядами и торпедами, ночью 13 ноября был затоплен. Выведенные из строя «Портленд» и «Аарон Уорд» были отбуксированы в Тулаги, тогда как горящие «Кашинг» и «Монссен» были покинуты командами и затонули днем 13 ноября. «Хиэй» находился севернее острова Саво. Хотя руль у него не работал, японцы его не бросили. «Кирисима» попытался буксировать его, но начавшиеся воздушные атаки вынудили адмирала Абэ в 10.20 отказался от этого. Абэ запросил у штаба Объединенного флота разрешения выбросить его на берег в бухте Камимбо на северо-запдной оконечности Гуадалканала. Но на следующий день линкор подвергся многочисленным атакам американских пикировщиков и торпедоносцев и к 14.30 окончательно потерял ход. В 15.30 адмирал Абэ приказал оставить корабль. После новых атак приказ был исполнен, но японцы либо не сумели затопить линкор, либо просто не стали этого делать, потому что «Хиэй» скрылся под водой чуть не через 6 часов. На линкоре погибли 188 человек, 151 был ранен. «Хиэй» стал первым линкором Императорского японского флота, потопленным в этой войне. Американские корабли отошли через пролив Индиспенсейбл: «Хелена», «Сан-Франциско», «Джюно», «О’Беннон», «Стеретт», «Флетчер». В 11.01 торпеда с подводной лодки I-26 внезапно попала в «Джюно», который немедленно затонул. Несмотря на то что Абэ не сумел обстрелять аэродром Гендерсон и потерял линкор, Ямамото по-прежнему был полон решимости перебросить 38-ю дивизию на Гуадалканал. Он приказал Ударному соединению Кондо, находившемуся на атолле Онтонг-Джава, примерно в 500 милях восточнее Рабаула, спасти «Хиэй» и подготовить обстрел аэродрома 14-15 ноября. Хотя «Хиэй» затонул, Кондо продолжал идти на юг, сопровождая войсковой конвой. Прибытие к цели намечалось после заката 14 ноября. По пути он прихватил с собой 6 кораблей из соединения Абэ. Соединение внешних южных морей вице-адмирала Микавы тоже должно было участвовать в ночном обстреле аэродрома. Оно находилось к югу от Шортленда и теперь шло на восток по Слоту. ОС 16 вместе с «Энтерпрайзом» оставалось к югу от Гуадалканала, напрасно ожидая японские авианосцы. (Переоборудованный авианосец «Дзуньё» находился слишком далеко к северу, чтобы быть замеченным или принять участие в бою.) «Энтерпрайз» мог перебросить свои самолеты на аэродром Гендерсон, но контр-адмирал Томас Кинкейд, даже в момент такого кризиса, отказывался передвинуть авианосец на север. ОС 64 контр-адмирала Уиллиса Огастеса Ли («Чинг» Ли) - 4 линкора и 4 эсминца - находилось слишком далеко, чтобы перехватить эскадру Микавы. Поэтому Гуадалканал оказался беззащитен. Тяжелый крейсер «Тёкай» под флагом адмирала возглавил Главные силы - тяжелый крейсер «Кинугаса», легкий крейсер «Исудзу», эсминец «Арасио». Адмирал Нисимура командовал Соединением поддержки из тяжелых крейсеров «Судзуя» и «Майя», легкий крейсер «Тэнрю», эсминцы «Югумо», «Макигумо», «Кадзэгумо». 14 ноября в 00.10 соединение Нисимуры плюс «Арасио» оставило Микаву северо-западнее Саво и направилось к аэродрому Гендерсон. В 01.28 гидросамолет выпустил осветительные ракеты, и до 02.05 «Майя» и «Судзуя» выпустили по аэродрому 989 снарядов. Но по сравнению со знаменитым «Обстрелом» этот спектакль не произвел на американцев особого впечатления, были уничтожены всего 3 самолета. Обе эскадры объединились в 07.50, а через несколько минут их атаковали пикировщики с аэродрома Гендерсон. В 08.36 «Кинугаса» получил прямое попадание в носовую башню, погибли командир корабля и его старпом. Несколько бомб разорвалось рядом. На крейсере начались пожары, он начал крениться. Через час ему удалось справиться с пожарами и выправить крен, но его атаковали еще 3 бомбардировщика. После близких разрывов машины крейсера встали, «Кинугаса» перевернулся и затонул в 15 милях к востоку от острова Рендова. 511 человек погибли. «Тёкай» был поврежден близкими разрывами и пулеметным огнем. Подбитый самолет врезался в «Майю», повредив зенитное орудие, 2 прожектора, торпедный аппарат и убив 37 человек. «Исудзу» потерял мореходность от близких разрывов и начал принимать воду. Его отбуксировали сначала на Шортленд, а потом на Трук. «Митисио» тоже имел повреждения и потери. Обстрел аэродрома Гендерсон оказался неэффективным. Но Гуадалканал все еще требовал подкреплений, и 11 транспортов продолжали следовать намеченным курсом. Ямамото решил прикрыть ценный конвой с помощью еще одного удара по аэродрому Гендерсон, теперь использовав корабли Кондо, усиленные остатками эскадры Абэ. Американский флот был полон такой же решимости остановить войсковой конвой и прекратить обстрелы аэродрома. Благодаря точным данным авиаразведки, Хэлси имел исчерпывающие сведения о составе, положении и задачах японских соединений. Он разделил свои силы, оставив ОС 16 с авианосцем «Энтерпрайз» к югу от Гуадалканала, а ОС 64 адмирала Ли послал навстречу Кондо и транспортам. К 21.00 два новых линкора Ли (с 406-мм орудиями) и 4 эсминца находились в 9 милях к западу от Гуадалканала, ожидая прибытия Кондо. Конвой Танаки 13 ноября в 17.30 с Шортленда на Гуадалканал вышел большой войсковой конвой. В него входили 11 транспортов, 1-я группа - «Нагара Мару», «Хирокава мару», «Садо Мару», «Канберра Мару», «Нако Мару»; 2-я группа - «Ямадзуки Мару», «Ямаура Мару», «Кинугава Мару», «Синаногава Мару», «Брисбен Мару», «Аризона Мару». 1-я группа должна была разгружаться у мыса Аргулио, 2-я - у мыса Тассафаронга. Их сопровождала 2-я ЭЭМ адмирала Танаки - «Хаясио», «Амагири», «Кагэро», «Куросио», «Кавакадзэ», «Макинами», «Мотидзуки», «Наганами», «Оясио», «Судзукадзэ», «Таканами», «Умикадзэ». Надо сказать, что это уже была сводная эскадра, от первоначального состава немного осталось, и до штатной численности ее довели, включив «левые» дивизионы. Воздушное прикрытие обеспечивали самолеты 11-го воздушного флота и гидросамолеты. Считается, что на кораблях конвоя находилась 38-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Тадаёси Сано. Но в действительности отправились только пехотные полки неполного состава, как правило, по одному батальону. 38-й горно-артиллерийский полк вообще остался в Рабауле. 14 ноября утром конвой Танаки следовал по Слоту между островами Нью-Джорджия и Санта-Исабель. В 08.49 он был обнаружен двумя разведчиками SBD с «Энтерпрайза». Их атака оказалась безуспешной. Но в 12.50 прилетели 18 SBD и 7 ТВМ морской пехоты в сопровождении «Уайлдкэтов». «Зеро» сумели сбить несколько самолетов, но их связали боем американские истребители, и атака продолжилась. «Нагара Мару» был торпедирован, «Канберра Мару» получил попадания бомб, оба затонули. Был поврежден «Садо Мару». Примерно в 14.30 еще 13 «Доунтлессов» совершили новую атаку, «Брисбен Мару» загорелся и позднее затонул. В 17.00 конвой атаковали с большой высоты 7 В-17, но попаданий не добились. В 15.15 вторая группа из 8 В-17 атаковала также безуспешно, хотя бортстрелки претендовали на 6 сбитых «Зеро». 8 SBD с «Этерпрайза» атаковали в 15.30 и добились попаданий 1000-фн бомбами с «Синаногава Мару» и «Аризона Мару». С обоих транспортов сняли людей и бросили их. В 16.30 прилетели 14 «Доунтлессов» и 3 «Авенджера», которые потопили транспорт «Нака Мару». Эсминцы Танаки проделали просто фантастическую работу, сумев спасти почти всех солдат, погибли всего 450 человек, а 5000 вернулись на Шортленд. Однако они нужны были на Гуадалканале. В 17.41 адмирал Танака получил приказ из Рабаула следовать к Гуадалканалу с оставшимися кораблями. Эсминцы Танаки присоединились к кораблям адмирала Кондо и участвовали в сражении с американцами, транспорты временно стали на якорь, пережидая грозовой шквал. Кондо подтвердил приказ транспортам выброситься на берег. «Хирокава Мару» и «Кинугава Мару» сделали это рядом с мысом Тассафаронга, «Ямаура Мару» - в бухте Дома, «Ямацуки Мару» - у мыса Арулиго. К рассвету 2000 солдат и часть грузов были на берегу. Однако в 10.12 появился эсминец «Мид», который обстрелял транспорты в бухте Дома, а позднее самолеты с аэродрома Гендерсон довершили их уничтожение. Кстати, единственный уцелевший транспорт конвоя «Садо Мару» ненадолго пережил своих товарищей. Уже 18 ноября он был потоплен на Шортленде «Летающими крепостями». Вот что пишет сам адмирал Танака: «Острова Шортленд в этот период приобрели особое значение, так как они стали важным пунктом на маршруте к Гуадалканалу, и на якорной стоянке всегда было полно кораблей. Однако там оказалось на удивление мало истребителей, которые могли бы прикрывать базу с воздуха и патрулировать район. Единственная летная полоса длиной 700 метров и шириной 25 метров находилась на берегу возле Буина у южной оконечности Бугенвиля. В бухте на восточном берегу Бугенвиля базировались несколько гидросамолетов. Они патрулировали вход на якорную стоянку и были единственным воздушным прикрытием для кораблей, бегавших к Гуадалканалу. Вскоре после того, как мы бросили якорь, адмирал Микава приказал 2-й ЭЭМ и 2 кораблям 10-го ДЭМ сопровождать конвой из 6 армейских транспортов, который выйдет 7 ноября. Я уточнил детали операции и вызвал своих капитанов для инструктажа. Однако уже на следующий день первоначальный план был кардинально изменен, вместо транспортов для доставки войск было решено использовать эсминцы. Более того, было объявлено, что 13 ноября главные силы 38-й дивизии выйдут в море на 11 транспортах в сопровождении 2-й эскадры эсминцев. Дальнее прикрытие будут обеспечивать 8-й флот, а главные силы 2-го флота, которые выдвинутся к востоку и западу от Соломоновых островов соответственно. Я планировал взять на себя командование эсминцами, выходящими 7 ноября, подняв свой флаг на «Хаясио», однако получил специальный приказ оставаться на Шортленде. Поэтому я приказал командиру 15-го ДЭМ капитана 1-го ранга Торадзиро Сато возглавить 11 эсминцев, которые перебрасывали передовое подразделение из 1300 солдат, и приказал ему следовать к Гуадалканалу северным маршрутом. Корабли вышли, как и намечалось, утром 7 ноября. Во второй половине дня они были атакованы примерно 30 авианосными пикирующими бомбардировщиками. 6 истребителей прикрытия бесстрашно набросились на противника, а эсминцы маневрировали столь умело, что ни один из кораблей не пострадал. Однако все 6 истребителей были сбиты. Соединение прибыло к мысу Тассафаронга, чуть западнее Лунга-Пойнт, вскоре после полуночи и без помех высадило солдат. Утром 8 ноября мы радостно приветствовали вернувшиеся на Шортленд эсминцы. В тот же день прибыли транспорты, на которых находились главные силы 38-й пехотной дивизии. Через 2 дня 600 солдат под командованием генерал-лейтенанта Тадаёси Сано были погружены на эсминцы «Макинами», «Судзукадзэ» и 3 корабля 10-го ДЭМ. Они направились на юг центральным маршрутом. Ближе к вечеру их атаковали бомбами и торпедами около 20 вражеских самолетов, но наши корабли повреждений не получили. Недалеко от места высадки они были атакованы 4 торпедными катерами, но отразили атаку. Командир дивизии и его солдаты благополучно попали на берег. 11 ноября эсминцы благополучно вернулись на Шортленд. Наши разведывательные самолеты 11 ноября заметили вражеское авианосное соединение по пеленгу 130º на расстоянии 180 миль от Тулаги. Этой ночью несколько вражеских самолетов совершили налет на Шортленд и сбросили бомбы на корабли в гавани, но вреда не причинили. Было понятно, что противник в курсе наших планов и готовится сорвать их, сосредотачивая морские и воздушные силы вокруг Гуадалканала. Поэтому у нас были все основания предполагать, что высадка главных сил 38-й дивизии будет очень трудным делом. На рассвете 12 ноября вражеские самолеты совершили новый налет на Шортленд и попытались бомбить транспорты, однако те повреждений не получили. Вечером 11 армейских транспортов вышли с якорной стоянки и направились на юг в сопровождении 12 эсминцев. Я возглавлял соединение на своем флагмане «Хаясио» и гадал, сколько же наших кораблей уцелеет после завершения операции. Этой ночью линкоры «Хиэй» и «Кирисима» (11-я дивизия линкоров вице-адмирала Хироаки Абэ) в сопровождении 4-го и 10-го ДЭМ подошли к Гуадалканалу, чтобы обстрелять аэродром, как несколько дней назад сделала 3-я дивизия линкоров. Но на этот раз противник разгадал наши намерения и приготовился к отпору. Когда корабли Абэ проходили мимо острова Саво, двигаясь на юго-восток, и уже готовились открыть огонь по берегу, они обнаружили вражеские крейсера. Началось сражение, и флагман «Хиэй» успел дать 2 залпа, прежде чем получил несколько попаданий с вражеских крейсеров. На нем были выведены из строя система управления огнем и рулевая машина, он начал описывать круги, потеряв управление. Эсминцы «Акацуки» и «Юдати» были потоплены, «Амацукадзэ» и «Икадзути» - повреждены. Понеся тяжелые потери, наше соединение отказалось от намеченного обстрела. Наши моряки заявили, что потопили этой ночью 2 тяжелых крейсера и несколько эсминцев, поэтому сражение считалось завершившимся вничью. На рассвете 13 ноября начались интенсивные воздушные атаки поврежденного «Хиэя». В результате нескольких попаданий на линкоре вспыхнули многочисленные пожары. Когда попытки потушить их окончательно провалились, был отдан приказ оставить корабль, и экипаж перешел на эсминцы. Несмотря на приказ из штаба Объединенного флота «Кирисиме» взять «Хиэй» на буксир, это даже не попытались сделать. Вместо этого пылающий флагманский корабль был затоплен. Вместе с уцелевшими эсминцами «Кирисима» покинул район боя и присоединился к главным силам 2-го флота севернее Гуадалканала. Примерно в полночь 12 ноября мои эсминцы и подопечные транспорты повернули обратно на Шортленд, получив приказ командования Объединенного флота отложить высадку до 14 ноября. Мы вернулись вскоре после полудня 13 ноября, но уже через час снова взяли курс на Гуадалканал. Я терзался мрачными предчувствиями: какие пакости нам еще приготовила судьба? Пока мы двигались на юг, «Майя» и «Судзуя» 7-й дивизии крейсеров попытались расчистить нам путь, обстреляв аэродром Гуадалканала. Транспорты моего конвоя следовали 4 колоннами, держа скорость 11 узлов. Мой флагман возглавлял эсминцы сопровождения, развернутые впереди конвоя и на флангах. На рассвете 14 ноября мы были атакованы 2 бомбардировщиками В-17 и 4 авианосными бомбардировщиками, которые не причинили нам вреда. 3 авианосных самолета были сбиты нашими истребителями, прикрывавшими конвой. Через час еще 2 авианосных бомбардировщика попытались прорваться к конвою, но тоже были сбиты. Примерно в это же время мы заметили на юго-западе большую группу вражеских самолетов. Я приказал эсминцам поставить дымовую завесу и каждой колонне транспортов уклоняться самостоятельно. Однако вместо того, чтобы атаковать мои корабли, эти самолеты набросились на находящиеся в 50 милях от нас корабли 8-го флота, которые обеспечивали нам косвенное прикрытие. Крейсер «Кинугаса» был потоплен, а «Исудзу» получил серьезные повреждения, «Тёкай» и «Майя» были легко повреждены. В результате 8-му флоту пришлось отказаться от сопровождения конвоя и вернуться на Шортленд. Позднее в это же утро нас атаковал 41 самолет. Это были 8 В-17, 8 торпедоносцев, 8 истребителей, остальные самолеты были авианосными. Под прикрытием дымовых завес транспорты попытались двигаться зигзагом, но противник торпедировал и потопил «Канберра Мару» и «Нагара Мару». «Садо Мару», на котором находился армейский командир, был поврежден бомбами. Когда вражеские самолеты улетели, мы подобрали спасшихся с потопленных транспортов. «Садо Мару» отправился назад на Шортленд в сопровождении эсминцев «Амагири» и «Мотидзуки». Менее чем через 2 часа мы снова подверглись атаке с воздуха, на этот раз прилетели 8 В-17 и две дюжины авианосных самолетов. «Брисбен Мару» получил попадание, загорелся и затонул. Людей с него подобрал эсминец «Кавакадзэ». Следующая атака была проведена через час. 8 В-17 и 5 авианосных бомбардировщиков добились нескольких попаданий и потопили «Синаногава Мару» и «Аризона Мару». Спасшихся подобрали эсминцы «Наганами» и «Макинами». Последовала недолгая передышка, и через полчаса нас атаковали 3 авианосных бомбардировщика, которые не добились успеха. Однако если у кого-то и возникли иллюзии, что наши страдания в этот день завершились, они быстро развеялись, так как за полчаса до заката прилетел еще 21 американский самолет. Это были 4 В-17 и авианосные машины. Их единственной жертвой оказался транспорт «Нако Мару», который получил попадания и ярко загорелся. Эсминец «Судзукадзэ» подошел к борту 7000-тонного транспорта, чтобы снять людей, прежде чем океанская пучина погасит бушующие пожары. И уже на самом закате прилетели 3 авианосных бомбардировщика. Однако их бомбы легли мимо. Всего в 6 атаках, которые вражеская авиация совершила в течение дня, участвовали более 100 самолетов. Бомбами и торпедами они потопили 6 транспортов («Садо Мару» сумел вернуться на Шортленд), на которых погибли около 400 человек. Удивительно, но примерно 5000 солдат и моряков были спасены эсминцами сопровождения. Моему соединению пришлось очень тяжело. Маневрируя на полном ходу, эсминцы ставили дымовые завесы и постоянно вели бешеный зенитный огонь. Люди чуть не падали с ног от усталости. Уцелевшие транспорты почти весь день совершали маневры уклонения, двигаясь зигзагом в разных направлениях, и в результате строй конвоя рассыпался. Детальная картина событий понемногу забывается, но общее впечатление навсегда сохранится у меня в памяти. Бомбы, летящие вниз из люков В-17, проходящих на большой высоте. Авианосные пикировщики, с воем несущиеся к цели, словно собирающиеся врезаться в воду, они сбрасывают бомбы и выравниваются в самый последний момент. После каждого промаха поднимается столб дыма и брызг. После каждого попадания на транспорте мелькает вспышка пламени и взлетает облако дыма. Корабль получает ужасный крен, который свидетельствует, что его судьба решена. Затем атакующие улетают, дымовые завесы рассеиваются, и перед глазами предстает печальное зрелище: люди прыгают в воду с горящих и тонущих кораблей. Каждый раз, когда противник улетал, корабли перестраивались, но при этом тратилось драгоценное время, и конвой почти не двигался вперед. Однако 4 уцелевших транспорта, сопровождаемые «Хаясио» и 3 кораблями 15-го ДЭМ, отважно шли прямо к Гуадалканалу. Это были жалкие остатки соединения, покинувшего Шортленд. Мы потеряли 7 транспортов, и столько же эсминцев были заняты спасательными операциями, поэтому перспективы развития операции были самыми мрачными. К вечеру стало понятно, что на самом деле положение еще хуже. По расчетам, транспорты никак не успевали выйти к месту разгрузки в намеченное время. Даже развив скорость 13 узлов, они могли прибыть к Гуадалканалу только перед самым рассветом 15 ноября. К начале вечера 14 ноября японский самолет-разведчик сообщил, что восточнее Гуадалканала замечены 4 вражеских крейсера и 4 эсминца, идущие на север с большой скоростью. Не было никаких сомнений, что они охотятся за нашими транспортами. По прикидкам, транспорты должны были натолкнуться на эти корабли возле мыса Эсперанс. Наш 8-й флот, который должен был осуществлять дальнее прикрытие конвоя, был отведен на север. Вдобавок мы совершенно ничего не знали о положении кораблей 2-го флота и не могли рассчитывать на их помощь. Поэтому мне было очень сложно решить: стоит ли рискнуть транспортами или лучше отойти и дождаться более благоприятного случая. Во второй половине дня все мои колебания закончились, так как была принята радиограмма от командующего Объединенным флотом, который приказал мне идти прямо к Гуадалканалу. На этот раз радиосвязь работала на удивление хорошо, и мы узнали, что 2-й флот идет полным ходом вперед, чтобы атаковать обнаруженные вражеские корабли. Это означало, что флагманский корабль флота «Атаго», линкор «Кирисима», 2 корабля 4-й ДКР и несколько эсминцев поддержат нас. Для меня это известие стало большим облегчением, и я отдал приказ продолжать операцию. На закате появились несколько моих эсминцев, до предела забитых спасенными солдатами. Это успокоило меня еще больше. Незадолго до полуночи, когда видимость составляла около 7 километров, мы с радостью увидели прямо впереди себя Главные силы 2-го флота. Теперь мы продолжали путь, имея перед собой грозную стражу. Проходя восточнее острова Саво, эсминцы нашего авангарда первыми столкнулись с противником, который имел несколько тяжелых крейсеров. Началась артиллерийская перестрелка, и район боя был освещен осветительными бомбами. Мы могли видеть горящие корабли - наши и противника. Прожектора «Атаго» осветили вражеские корабли, которые, к нашему удивлению, оказались вовсе не крейсерами, а линкорами типа «Вашингтон»! Это был первый ночной бой линкоров в войне! «Атаго», «Такао» и «Кирисима» вели беглый огонь из своих орудий, противник открыл ответный огонь. Я выбрал момент и приказал транспортам повернуть на север, так как понимал, что наше появление в районе боя вызовет еще больший хаос. В то же время я приказал 3 эсминцам 15-го ДЭМ капитана 1-го ранга Торадзиро Сато выдвинуться вперед и атаковать противника. Когда эсминцы ринулись вперед, налетел дождевой шквал, сокративший видимость до 3 километров. Мой приказ был подтвержден радиограммой из штаба Объединенного флота, которая требовала отвести транспорты на север, что мы уже делали. Через час после полуночи эта битва, проходившая в полном мраке, завершилась. Мы верили, что противник потерял 2 тяжелых крейсера и 1 эсминец потопленными, а еще 1 тяжелый крейсер и 1 эсминец поврежденными. Когда мои корабли подошли к Гуадалканалу, был замечен горящий вражеский крейсер. Мы полагали, что оба вражеских линкора повреждены торпедами 11-го ДЭМ и «Оясио» из 15-го ДЭМ. Мы сами потеряли линкор «Кирисима» (его экипаж был спасен эсминцами) и эсминец «Аянами». Но мы чувствовали, что Третий бой у Соломоновых островов завершился в нашу пользу. С удобной точки в тылу я с тревогой следил за развитием ночного сражения. Моей задачей все еще оставалась разгрузка транспортов и доставка войск на остров. Под моим командованием остались только флагманский эсминец «Хаясио» и 4 транспорта. Мы полным ходом двинулись к Тассафоронге. Ранее планировалось начать разгрузку еще до полуночи, завершить ее в течение 2 часов и благополучно увести корабли. Однако постоянное маневрирование, которым был заполнен весь предыдущий день, отсрочило прибытие. Оказаться в пункте разгрузки мы могли уже только после рассвета. Никто не сомневался, что мы подвергнемся интенсивным воздушным атакам, которые сделают обычную разгрузку невозможной. Поэтому я решил ускорить разгрузку транспортов, выбросив их на берег. Конечно, решение посадить на мель наши лучшие транспорты было беспрецедентным, и я понимал, что об их потере мы еще не раз пожалеем. Но я не мог найти другого решения. Это предложение было передано командующим 8-м и 2-м флотами, но первый категорически отверг его. Зато командующий 2-м флотом, который непосредственно руководил операцией, ответил: «Выброситься на берег и высадить войска». Это разрешение было принято с благодарностью. Когда с первыми лучами солнца мы подошли к Тассафаронге, я отдал роковой приказ, и 4 транспорта приткнулись к берегу практически одновременно. Собрав свои эсминцы, я приказал им немедленно уходить на север, и мы направились назад, держась к востоку от острова Саво. Рассвет принес и ожидаемые воздушные атаки против выбросившихся на берег транспортов, которые вскоре загорелись после прямых бомбовых попаданий. Позднее я узнал, что все солдаты, легкое вооружение, боеприпасы и часть продовольствия удалось благополучно выгрузить. Последняя крупномасштабная попытка доставить подкрепления на Гуадалканал завершилась. Мои тревоги и опасения за исход операции полностью оправдались. Как командир конвоя я чувствовал себя виноватым в этом». Схватка линкоров Этой же ночью состоялся первый на Тихом океане бой линейных кораблей. Адмирал Кондо знал, что он встретит сопротивление, поэтому на подходах к острову Саво он отправил вперед легкий крейсер «Сэндай» и 3 эсминца в качестве дальнего прикрытия. В 22.10 они находились в 10 милях на северо-восток от Саво и шли почти прямо на юг, когда «Сэндай» заметил Оперативное соединение 64 примерно в 5 милях слева по носу. Адмирал Синтаро Хасимото, командовавший передовым соединением, отделил эсминцы «Аянами» и «Уранами», чтобы обогнуть остров Саво с запада, найти и при случае атаковать американцев. В это время Добровольное соединение обстрела находилось в нескольких милях севернее «Сэндая». Получив донесение «Сэндая», Кондо отделил «Нагару» и 4 эсминца и послал их почти прямо на юг, чтобы они прошли к западу от Саво. Сам он с 1 линкором, 2 тяжелыми крейсерами и 2 эсминцами шел на юго-восток еще несколько минут, а потом повернул на юг. Колонна Ли состояла из эсминцев «Уок», «Бенхэм», «Престон», «Гуин» и линкоров «Вашингтон» и «Саут Дакота». За ними следили «Сэндай» и «Сикинами», пока «Уранами» и «Аянами» маневрировали, чтобы начать стычку. Ли приказал повернуть вправо (прямо на запад) в 22.52, следуя кильватерной колонной. В 23.00 совершенный радар «Вашингтона» обнаружил «Сэндай» с расстояния 16 000 ярдов и следил за ним до 23.12. В 23.17 «Вашингтон» дал залп с расстояния 11 009 ярдов, «Сэндай» поставил дымзавесу и вместе с «Сикинами» отошел на север. «Аянами» и «Уранами», которые только что обошли вокруг Саво, внезапно были замечены «Уоком», «Бенхэмом» и «Престоном», которые в 23.22 открыли огонь с дистанции 1000 ярдов. «Нагара» и его 4 эсминца шли параллельно этим двум в 1600 ярдах севернее и были обстреляны в 23.35 «Гуином». 5 японских кораблей быстро ответили снарядами и торпедами, «Гуин» сразу получил попадания в машинное отделение и в корму. Однако он сумел сохранить ход, и его прикрыл «Вашингтон», который повернул на несколько градусов, чтобы пройти между «Гуином» и противником. Тем временем «Уранами», «Аянами» и все корабли ближнего прикрытия Кондо выпустили торпеды. «Уок» немедленно получил попадания снарядов и начал уклоняться влево. В 23.38 в него попала торпеда, и он затонул через 4 минуты. «Нагара» несколько минут вел огонь по «Престону», но эсминец был, конечно, не соперник легкому крейсеру. Снаряды «Нагары» разгромили машинное отделение «Престона», снесли заднюю трубу, уничтожили все на палубе от носа до кормы. Эсминец загорелся и затонул в 23.46. «Бенхэм» тоже был страшно изуродован. Нос эсминца оторвало торпедой, и он отошел на запад. Ни один из американских эсминцев не успел выпустить торпеды. К 23.40 Cоединение прикрытия адмирала Кимуры повернуло на восток, пройдя в нескольких сотнях ярдов от острова Саво. Единственным японским кораблем, поврежденным за этот период, стал «Аянами», который был затоплен около полуночи. Его экипаж снял «Уранами», который потом отошел на север. В этой фазе боя американские линкоры искали более серьезную добычу. «Вашингтон» обстрелял из 127-мм универсалок «Нагару», но безрезультатно. Потом с ОС 64 приключилось еще одно несчастье. В 23.33 предохранители электросистем «Саут Дакоты» неожиданно выбило, и корабль остался без электричества. На 3 минуты он оглох и ослеп, остался безоружен. Когда авария была исправлена, он потерял «Вашингтон», повернув влево, тогда как флагман повернул вправо. Обоим линкорам пришлось менять курс, чтобы обойти поврежденные американские эсминцы. Поэтому «Нагара» получил еще один шанс, выпустив 8 торпед в «Саут Дакоту». Но линкор избежал попаданий. Однако этот «Саут Дакота» отвлек внимание японцев от «Вашингтона», который шел параллельным курсом в 8000 ярдов. В 00.02 его смертоносные 406-мм залпы обрушились на «Кирисиму». «Вашингтон» первым же залпом добился накрытия, и далее исход боя между старым линейным крейсером и новейшим линкором был предрешен. Количество попаданий в «Кирисиму» до сих пор остается неясным, предполагается, что в него могли попасть до 20 тяжелых снарядов, в том числе несколько ниже ватерлинии. Заявления о попадании 40 снарядов 127 мм выглядят нераельными, так как это дает меткость орудий «Вашингтона» 62 процента. На «Кирисиме» были повреждены носовые башни, в кормовых пропала электроэнергия. В ответ он добился всего одного попадания 356-мм снаряда в «Саут Дакоту». Хотя японский линкор вышел из-под обстрела, он был обречен. В 00.30 Кондо отменил обстрел, поставил дымзавесу и начал отходить на северо-восток. Попытка буксировки не удалась, крен нарастал, поэтому эсминцы «Асагумо», «Тэрудзуки», «Самидарэ» сняли экипаж «Кирисимы». В 03.25 «Кирисима» перевернулся и затонул 7 милях на северо-запад от Саво, на нем погибли 212 человек. «Атаго» и «Такао» получили небольшие повреждения и были отозваны в Куре. Легкий крейсер «Нагара» был поврежден и отправлен в Японию на ремонт, он не принимал участия в боях два месяца. Всего японцы потеряли 284 человека убитыми и 84 ранеными. Так как на попечении Танаки все еще оставались транспорты, которые следовало защитить любой ценой, он отправил эсминцы «Кагэро» и «Оясио» с приказом атаковать любые корабли, которые они встретят возле Тассафаронга. В 00.39 они дали торпедный залп по «Вашингтону», но попаданий не добились. В любом случае остатки ОС 64 отходили на юг, так как повреждения «Саут Дакоты» оказались серьезными и ему требовался ремонт на верфях Штатов. Он получил более 40 попаданий с «Кирисимы», «Атаго» и «Такао». Японцам эта операция обошлась очень дорого. 2 линкора, 1 тяжелый крейсер, 3 эсминца, 11 транспортов водоизмещением 77 666 тонн были потоплены. Если добавить сюда множество поврежденных кораблей, сбитые самолеты, гибель почти 5000 человек из состава 38 дивизии, то становятся ясными размеры катастрофы. Императорская Верховная Ставка ни на дюйм не изменила своей позиции - захватить Гуадалканал, хотя стало ясно, что даже использование главных сил Объдиненного флота не поможет потопить «сухопутный авианосец «Гендерсон» или уничтожить корабли, которыми располагал Хэлси. Последняя крупная морская битва за Гуадалканал была проиграна, японская армия осталась в одиночестве. Тем не менее Императорская Верховная Ставка все еще надеялась спасти положение. Хотя крупные конвои больше не собирали, почти каждую ночь вниз по Слоту шли корабли с пополнениями. Ямамото просто не хотел рисковать своими авианосцами и линкорами, пытаясь нанести новый удар по острову и «Энтерпрайзу». Такой удар вполне мог увенчаться успехом, но с августа 1942 года все крупные бои, в которых участвовали главные силы Объединенного флота, приводили к тяжелым потерям, особенно в эсминцах. Отважный адмирал Ямамото образца 1941 года стал гораздо более осторожным. Тем не менее он все еще надеялся на решающий морской бой, который вполне мог разыграться вблизи Гуадалканала. Если этот бой будет выигран, то и сухопутная кампания завершится победой. Но Ямамото никогда не считал Гуадалканал местом, где обязана произойти столь желаемая им битва. Моряк до мозга костей, он никогда не понимал истинного значения Гуадалканала, хотя и помогал армейцам перебрасывать туда войска. Но последующие события показали истинное значение происходивших событий. После Третьего боя в Соломоновом море началось отступление японских вооруженных сил, которое завершилось только с капитуляцией Японии. Бой 13 ноября 3-й флот, Передовое соединение, Набеговое (Соединение обстрела, Добровольческое ударное соединение, адмирал Абэ) (Примечание. В первый раз японский флот употребил термин «добровольческое». В буквальном толковании использованный иероглиф «тэйсин» переводится как «смело предложивший себя» или «доброволец». Его использование здесь должно было подчеркнуть новое психологическое отношение к войне. До этого всегда подразумевалась ожидаемая. победа. Теперь моряков просили искать смерти, предвосхитив концепцию камикадзэ.) Линкоры «Хиэй», «Кирисима» Легкий крейсер «Нагара» Эсминцы «Акацуки», «Инадзума», «Икадзути», «Амаиукадзэ», «Юкикадзэ», «Тэрудзуки», «Асагумо», «Харусамэ», «Мурасамэ», «Самидарэ», «Юдати», «Сигурэ», «Сирацую», «Югурэ» Оперативная группа 67.4 (контр-адмирал Калалхэн) Тяжелые крейсера «Сан-Франциско», «Портленд» Легкие крейсера «Хелена», «Атланта» (контр-адмирал Скотт), «Джюно» Эсминцы «Кашинг», «Лэффи», «Стеретт», «О’Беннон», «Аарон Уорд», «Бартон», «Монссен», «Флетчер» Бой 14 ноября Соединение внешних южных морей, Соединение обстрела (вице-адмирал Нисимура) Тяжелые крейсера «Майя», «Судзуя» Легкий крейсер «Тэнрю» Эсминцы «Кадзэгумо», «Митисио», «Макигумо», «Югумо» Соединение внешних южных морей, Главные силы (вице-адмирал Микава) Тяжелые крейсера «Тёкай», «Кинугаса» Эсминцы «Арасио», «Асасио» Американцы Авианосец «Энтерпрайз», аэродром Гендерсон Бой 15 ноября Ударное соединение, Главные силы (обстрел аэродрома Гендерсон) (адмирал Кондо) Линкоры «Кирисима», «Хиэй» (потоплен 13 ноября) Тяжелые крейсера «Атаго», «Такао» Соединение прикрытья(контр-адмирал Кимура) Легкий крейсер «Нагара» Эсминцы «Тэрудзуки», «Икадзути», «Асагумо», «Хацуюки», «Самидарэ», «Сираюки» Соединение зачистки (контр-адмирал Хасимото) Легкий крейсер «Сэндай» Эсимнцы «Уранами», «Аянами», «Сикинами» Оперативное соединение 64 (вице-адмирал Ли) Линкоры: «Вашингтон», «Саут Дакота» Эсминцы: «Уок», «Бенхэм», «Престон», «Гвин» 14. Финал Бой у Лунга-Пойнт (Бой у Тассафаронга) После потери двух линкоров, разгрома конвоя Танаки и, самое главное, усиления американской авиации на острове, японское командование было вынуждено признать, что перебрасывать крупные подкрепления на Гуадалканал больше не получится. Рейсы эсминцев «Токийского экспресса» и барж позволяли, в лучшем случае, восполнять потери, но не наращивать силы. К тому же после потери Буны и Гоны на новой Гвинее неожиданно выяснилось, что американцы находятся всего в 340 милях от Рабаула, главного японского бастиона на юге Тихого океана. Было создано новое командование - 8-й армейский район под командованием генерала Имамуры, который должен был руководить войсками на Новой Гвинее и Соломоновых островах. Туда перебросили дополнительные силы морской и армейской авиации, подкрепления из Китая. Для Объединенного флота новая опасность была страшнее потери Гуадалканала, поэтому его штаб начал рассматривать варианты эвакуации острова. Но пока требовалось снабжать гарнизон, испытывавший острую нехватку продовольствия и боеприпасов. Было решено использовать эсминцы, которые ночью будут сбрасывать герметические контейнеры со снабжением у берега острова, не задерживаясь для разгрузки. Это уменьшало опасность попасть под воздушную атаку на следующее утро. Ответственность за испытание и реализацию нового метода была возложена на испытанную Группу переброски подкреплений адмирала Танаки. 29 ноября она вышла в первый из пяти намеченных рейсов. 30 ноября в 22.30 соединение Танаки находилось вблизи мыса Тассафаронга и двигалось на юг. Внезапно «Наганами» сообщил, что видит неприятельские корабли. Как раз в это время эсминцы уже подходили к точке, где нужно было сбрасывать контейнеры с грузами и спускать катера с солдатами. Встревоженный Танака сразу приказал кораблям готовиться к бою. Через несколько минут «Таканами» отвернул влево, чтобы прикрыть колонну. В 22.38 американская эскадра повернула «все вдруг» на запад. 4 эсминца ОГ 67.4 шли в авангарде, всего в 3500 ярдах от флагманского крейсера «Миннеаполис», вместо того чтобы выдвинуться вперед в качестве дозорной завесы. В 2 милях за кормой крейсеров шли навязанные 2 эсминца арьергарда. В 23.06 радар адмирала Райта засек прикрытие Танаки с расстояния 13 миль. Подходя к проливу Железное Дно, Райт приказал гидросамолетам вылететь из Тулаги. В 23.16 «Флетчер» запросил разрешение выпустить торпеды по японскому кораблю, находившемуся у него на левом крамболе. Несмотря на указание Райта, что такую атаку следует производить без предварительного разрешения, сразу, как только будет замечен противник, эсминец потерял 4 минуты, дожидаясь разрешения. Но к этому времени японские эсминцы, разделившиеся по крайней мере на 4 группы, уже проскочили мимо, и торпеды пришлось пускать вдогонку. В 23.21 «Флетчер» и «Перкинс» выпустили все свои торпеды, но «Мори» не обнаружил цели. «Дрейтон», испытывавший те же трудности, выпустил только 2 торпеды. После этого эсминцы не отвернули, а попытались пристроиться к основной колонне. В 23.20 на эсминцах Танаки заметили вспышки первых залпов «Миннеаполиса» и «Нью-Орлеанса». Танака, не колеблясь ни секунды, ринулся в бой. Его эсминцы действовали с отвагой и умением, которые приносят лишь долгие тренировки и большой боевой опыт. «Таканами», находившийся ближе остальных к противнику, немедленно выпустил торпеды, но тут на него посыпались 203-мм снаряды. Пытаясь уклониться, он повернул вправо. Так как «Таканами» был самой близкой целью, блик от него на экранах радаров казался самым крупным. В результате все американские корабли обрушились на него. Когда эсминец начал отстреливаться, это лишь помогло американцам точнее наводить орудия. Конечно, эсминец не мог выдержать такого сосредоточения огня и затонул вскоре после поворота. Перед тем как пойти на дно, он спустил катер с солдатами, которые благополучно высадились на Гуадалканале. Однако 211 человек экипажа погибли. «Кагэро», «Макинами», «Куросио», «Оясио» в это время прошли дальше остальных эсминцев на юго-восток. Они освободились от груза и повернули назад, двигаясь параллельно американцам. «Куросио» в 23.29 выпустил 4 торпеды во время поворота. Через 2 минуты он выпустил еще 4 торпеды. В 23.20 «Оясио» выпустил 8 торпед, заявив, что добился 2 попаданий. «Кагэро» в 23.20, двигаясь на юг, открыл ответный огонь, а после поворота выпустил 4 торпеды. «Макинами» сделал то же самое, после чего эта пара отошла на северо-восток. «Кавакадзэ» и «Судзукадзэ», освободившись от груза, также вступили в бой. Начиная с 23.30, еще двигаясь на юго-восток, «Кавакадзэ» выпустил 9 торпед, а «Судзукадзэ» сумел выпустить даже 11. «Наганами» на обратном курсе в 23.33 выпустил все торпеды. В ответ он получил несколько осколков в трубу, которые нанесли небольшие повреждения. Всего японцы выпустили около 50 торпед, и в 23.27 первые 2 попали в «Миннеаполис». Одна взорвалась в носовой части, впереди башни № 1, вторая - в машинном отделении № 2. Крейсер потерял 60 футов корпуса и остановился, успев дать еще 3 залпа, после чего в носовых башнях пропало электричество. Он вышел из боя и позднее был отбуксирован в Тулаги. Следующим в колонне был «Нью-Орлеанс». Повернув, чтобы не протаранить «Миннеаполис», он налетел на торпеду, которая попала в артпогреб. Взрывом крейсер переломило надвое. Носовая часть, оторванная у башни № 2, начала дрейфовать назад. Сам крейсер загорелся и начал терять скорость. Тем не менее аварийные партии удержали его на плаву, и он своим ходом добрался до Тулаги. Третий корабль - «Пенсакола» - повернул влево, чтобы не столкнуться с подбитыми крейсерами, но разделил их судьбу. В 23.38 торпеда попала ему в левый борт, затопив кормовую кочегарку. Все 3 башни остались без электроэнергии, а всю верхнюю палубу охватил огромный пожар. Он тоже кое-как дополз до Тулаги. Следующий крейсер - «Гонолулу» - поставил поврежденные корабли между собой и японскими торпедами и таким образом избежал повреждений. Замыкал колонну «Нортгемптон». В 23.47 он получил 2 попадания, которые вызвали очень тяжелые повреждения. Начались большие пожары, и команда в 01.50 оставила корабль. Крейсер затонул в 03.04. Ни один из эсминцев авангарда не получил повреждений. Они были заняты спасательными работами, сопровождали «Гонолулу» и потому в бою не участвовали. 2 эсминца арьергарда не знали опознавательных световых сигналов ОС 67. Они дали неправильные опознавательные и в результате были обстреляны своими же крейсерами. Поэтому они отходили на восток, пока Танака покидал район боя. После этого они получили приказ вернуться и участвовать в спасательных работах. Танака снова сделал невозможное. 6 его эсминцев доставили груз к цели (каждый по 200 контейнеров) и высадили войска. Кроме того, он нанес поражение значительно превосходящей его по силе эскадре, потопив 1 тяжелый крейсер и серьезно повредив еще 3. Потери японцев составили всего 1 эсминец. Используя свои превосходные 610-мм торпеды, японские корабли казались неуловимыми призраками. Трагедия американцев были следствием стечения обстоятельств, которые очень умело использовал Танака. В ноябре 1942 года американский флот был еще слабо готов к ночным боям. Более того, события в Европе вынуждали американцев использовать корабли, никогда ранее не плававшие вместе. Тактика американских эсминцев была плохой, а торпеды посредственными. Не помогало даже использование радара. Именно он заставил американские корабли навести орудия на ближайший японский корабль («Таканами»), тогда как остальные не получили и царапины. Вот как описывает этот бой японский адмирал: «После окончания наших операций по доставке подкреплений на Гуадалканал на острове оказались более 10 000 японских солдат, причем наладить их регулярное снабжение мы не могли. Ни один из обычных успеха не имел, а наши потери в эсминцах оказались слишком велики. Продовольствие и медикаменты требовались столь остро, что нам приходилось идти на самые крайние меры для их доставки. Если бы мы имели господство в воздухе, то доставляли бы грузы самолетами, но об этом не стоило даже мечтать. Первым новым методом доставки снабжения стал так называемый метод бочек. Большие металлические контейнеры или бочки подвергались стерилизации, а потом заполнялись медикаментами или основными продуктами вроде риса. Для обеспечения плавучести в бочке оставляли воздушное пространство. Потом бочки грузили на эсминцы и на время перехода к Гуадалканалу связывали вместе прочными тросами. При подходе к острову бочки сталкивали в воду, причем эсминец даже не снижал хода. Мощный катер должен был выловить конец троса, привязанный к бую, и отбуксировать бочки к берегу, где солдаты вытаскивали их на сушу. Таким способом время разгрузки было сведено до минимума, и эсминцы возвращались в базу практически без задержки. Для перевозки также использовались подводные лодки, которые подходили к точке выгрузки и пережидали дневное время, держась в подводном положении, чтобы их не заметил противник. После наступления темноты они всплывали неподалеку от наших позиций, и грузы доставлялись на берег моторными катерами. Однако такой метод не был новым и использовался немцами еще в годы Первой мировой войны. Однако оба этих метода были чистой импровизацией и даже в случае успеха гарантировали доставку лишь нескольких тонн груза, чего хватало на день или два. Почти ежедневно приходили радиограммы с сообщениями о критическом положении на острове и требованиями немедленной доставки снабжения. В них сообщалось, что к концу ноября продовольствие полностью закончится, а во второй половине этого месяца мы узнали, что заканчиваются и все остальные припасы. Солдаты были вынуждены есть дикие злаки и животных. Все были на грани истощения, количество больных увеличивалось, и даже здоровые были смертельно измучены. С учетом этих обстоятельств надлежало принять все меры для облегчения ситуации. 27 ноября 4 эсминца (по 2 из 15-го и 24-го ДЭМ), которые ранее занимались перевозками в Буну, были переведены из Рабаула на Шортленд. На борту они имели груз бочек с продовольствием и медикаментами. После совещания, подготовки и пробного похода командующий флотом отдал приказ провести первый рейс эсминцев, груженных бочками, к Гуадалканалу 30 ноября. Из 8 эсминцев, привлеченных к операции, 6 имели на борту от 200 до 240 бочек. Для этого с 6 упомянутых кораблей пришлось снять запасные торпеды, оставив лишь находившиеся в торпедных аппаратах. Это снижало боевую эффективность эсминцев вдвое. На борту флагмана «Наганами» и лидера «Таканами», где находился командир 31-го ДЭМ, бочек не было. Подготовка была завершена 29 ноября, и ночью я увел эти корабли с Шортленда. Пытаясь скрыть наши намерения от противника, все утро мы следовали на восток. Тем не менее самолеты-разведчики врага постоянно следили за нами. Примерно в полдень мы увеличили скорость до 24 узлов и повернули на юг, к Гуадалканалу. Через 3 часа, несмотря на сильный ливень, скорость была увеличена до 30 узлов. Примерно в это же время мы получили сообщение от нашего разведывательного самолета, который заметил «12 вражеских эсминцев и 9 транспортов». Немедленно начались приготовления к бою. Но нашей задачей была доставка снабжения, а без запасных торпед мы не могли рассчитывать на победу в решительном сражении. Тем не менее я передал всем своим кораблям: «Имеется большая вероятность столкновения с противником этой ночью. В таком случае следует приложить максимальные усилия, чтобы уничтожить противника, не заботясь о сохранности груза». На закате хлынул сильный ливень, и стало очень темно. В результате наш строй несколько смялся, и нам пришлось временно снизить скорость. Но дождь не затянулся, а когда он прекратился, видимость улучшилась. За час до полуночи мы прошли к западу от острова Саво и повернули на юго-восток в боевом ордере. Видимость составляла около 7 километров. Через несколько минут были замечены 3 вражеских самолета, которые включили навигационные огни и кружили на малой высоте впереди по курсу у нас. Мы продолжали двигаться к намеченным точкам высадки у Тассафаронга («Таканами» и 3 корабля 15-го ДЭМ) и Сегилау («Наганами» и 3 корабля 15-го ДЭМ). Так как мы не заметили осветительных ракет, выпущенных самолетами, мы решили, что эти самолеты нас не заметили. Обычно противник сразу пускал осветительные ракеты, как только замечал наши корабли. Напряженную тишину нарушила радиограмма от головного эсминца «Таканами»: «Заметил корабли, которые считаю вражескими, по пеленгу 100 градусов». За ней сразу последовала вторая: «Замечены 7 вражеских эсминцев». Мои эсминцы уже нарушили строй, те, что несли грузы, уже вышли в точку, где следовало сбрасывать за борт бочки. Но, услышав эти сообщения, я немедленно приказал: «Прекратить разгрузку. Боевая тревога». После этого приказа каждый эсминец объявил боевую тревогу и увеличил скорость. Поскольку у нас не было времени выстроить боевой ордер, каждый корабль действовал самостоятельно. Через несколько минут наблюдатели флагманского эсминца «Наганами» заметили противника по пеленгу 90º на расстоянии 8 километров. Подняв бинокль к глазам, я легко мог различить отдельные корабли противника. Буквально в следующий момент стало ясно, что нас опознали, так как кружившие вверху самолеты выпустили осветительные ракеты. И как раз в ту секунду, когда вспыхнули эти яркие огни, вражеские корабли открыли огонь по ближайшему к ним эсминцу, которым был «Таканами». Яркий свет этих ракет позволял противнику стрелять, даже не используя прожектора. Со всей возможной поспешностью я отдал общий приказ: «Сблизиться и атаковать!» Наши эсминцы открыли огонь, но многочисленные осветительные снаряды и ракеты на парашютах залили все вокруг таким ярким светом, что разглядеть вражеские корабли оказалось очень трудно. «Таканами» добился попадания уже первым залпом, после пяти залпов поджег второй и третий вражеские корабли. Это облегчило наводку остальным нашим эсминцам. Однако противник сосредоточил свой огонь на «Таканами», корабль получил тяжелые повреждения и загорелся. На нем погибло много людей, в том числе командир эсминца капитан 2-го ранга Масами Огура. Мой флагман «Наганами» нащупал прожектором вражеский крейсер и открыл огонь. Так как мы шли контркурсом с противником «Наганами» круто повернул право на борт и оказался почти точно на траверзе у противника. Ведя беглый огонь из орудий, «Наганами» приблизился к противнику и выпустил 8 торпед с дистанции 4 километра. Все это время эсминец был мишенью для сосредоточенного огня противника. Вокруг моего флагмана с оглушительным грохотом рвались снаряды, поднимая столбы воды. «Наганами» буквально засыпало осколками от близких разрывов, но каким-то чудом он не получил прямых попаданий. Я всегда был уверен, что наше везение объясняется высокой скоростью (35 узлов), с которой мчался «Наганами». Снаряды противника летели мимо, так как артиллеристы брали неправильное упреждение. «Оясио» и «Куросио» из 15-го ДЭМ выпустили 10 торпед по крейсерам, а «Кавакадзэ» из 24-го ДЭМ выпустил 8 торпед после того, как лег на обратный курс и поравнялся с вражеской линией. Тем временем и противник начал использовать торпеды. Два смертоносных снаряда прошли прямо перед «Наганами». «Судзукадзэ», второму кораблю 24-го ДЭМ, также пришлось уклоняться от торпед, и поэтому он сам не сумел дать торпедный залп. Обе стороны обменивались артиллерийскими залпами и пускали торпеды при мерцающем сиянии осветительных ракет и снарядов. Повсюду грохотали многочисленные взрывы. В последующие несколько минут мы видели, как торпеды наших эсминцев попали в крейсер, который загорелся, и, как мы решили, немедленно затонул. (Дело обстояло иначе. 2 из 8 торпед, выпущенных «Оясио» незадолго до полуночи, попали в тяжелый крейсер «Нортгемптон» (СА-26) и нанесли ему роковые повреждения. Однако корабль затонул только в 03.00.) Мы закричали от радости, когда другой крейсер вспыхнул и начал тонуть в результате нашей атаки. Судя по всему, эскадра противника пришла в полное замешательство. Затем обе стороны неожиданно прекратили стрельбу, но нам показалось, что два вражеских эсминцев загорелись в результате артогня «Таканами». «Куросио» и «Кагеро», которые еще имели по 4 торпеды, дали последний залп по противнику. «Кагеро», используя прожектора, осветил цель и дал несколько выстрелов из орудий. После этого бой, который продолжался чуть более 30 минут, завершился. Обе эскадры разошлись, и снова воцарилась ночная тишина. Я очень тревожился за судьбу поврежденного «Таканами». Когда повторные запросы по радио остались без ответа и после проверки положения остальных моих кораблей, я приказал «Куросио» и «Оясио» вернуться и помочь ему. Эти корабли, которыми командовал капитан 2-го ранга Торадзиро Сато, командир 15-го ДЭМ, нашли «Таканами» юго-восточнее мыса Эсперанс, поврежденный и потерявший ход. Они начали спасательные работы. «Оясио» спустил шлюпки, а «Куросио» уже готовился подойти к борту поврежденного корабля, когда совсем недалеко появилось вражеское соединение из 2 крейсеров и 3 эсминцев. Они были так близко, что никто из противников не рискнул открыть огонь. Наши 2 эсминцы были вынуждены уйти, оставив уцелевших моряков «Таканами», которым пришлось в шлюпках на плотиках добираться до берега Гуадалканала. Когда бой завершился, я приказал рассеявшимся кораблям присоединиться к флагманскому эсминцу. Так как все торпеды были израсходованы, продолжать бой было невозможно. Я решил отойти и вернуться на Шортленд по центральному маршруту, поставив точку в ночном бою 30 ноября 1942 года, который стал известен в Японии как Ночной бой у Лунга, а в Соединенных Штатах - как бой у Тассафаронга. Мы не знали, какие потери понес американский флот, но на основании рапортов эсминцев решили, что потоплены 2 крейсера и 1 эсминцев, а еще 2 эсминца тяжело повреждены. Мы потеряли «Таканами» и много людей из его команды, погибли командир дивизиона капитана 1-го ранга Тосио Симидзу и командир корабля капитана 2-го ранга Масами Огура, о чем мы глубоко сожалели. С другой стороны, нам очень повезло, что остальные 7 эсминцев не получили повреждений в схватке со значительно превосходящими силами противника и принесли новую славу нашей эскадре». Хотя решение эвакуировать Гуадалканал уже было принято и началась эвакуация войск, те, кто пока оставался на острове, отчаянно нуждались в продовольствии, лекарствах и боеприпасах. Эти нужды нельзя было игнорировать. Поэтому Танака продолжал свои походы, хотя они становились все труднее и обходились все дороже. 3 декабря его 10 эсминцев часть пути имели воздушное прикрытие, и поход прошел без происшествий. 7 декабря он использовал 11 эсминцев для ночного броска. При воздушном налете эсминец «Новаки» получил легкие повреждения. Однако у мыса Эсперанс Танаку подкараулила группа торпедных катеров. В 01.00 «Тэрудзуки» получил 2 торпеды, которые так сильно повредили эсминец, что в 04.00 пришлось его затопить. Эсминцы «Араси» и «Наганами» высадили 155 человек и забрали 138 моряков с «Тэрудзуки». (Его нормальный экипаж состоял из 290 человек.) 7 декабря японцы также начали использовать подводные лодки для перевозки войск и припасов на Гуадалканал. 8-й флот не отправлял такие конвои в дни полнолуния. Для Танаки был разработан новый маршрут - через Шортленд и Мунду, чтобы обеспечить более надежное воздушное прикрытие. Однако войскам на Гуадалканале пришлось ожидать 3 недели, пока Танака совершит новую попытку. (Японцы попытались 20-26 декабря сбрасывать грузы с самолетов, но из-за плохой радиосвязи только половина вылетов была успешной.) Вот что он пишет: «Проблема доставки снабжения голодающим солдатам на Гуадалканале сохранилась. Вернувшись на Шортленд в полдень 1 декабря, я принялся за работу по подготовке плана новой попытки прорыва к острову. Под мое командование были переданы еще 3 корабли, когда «Араси» и «Новаки» из 4-го ДЭМ на следующий день прибыли на Шортленд, а «Югурэ» из 9-го ДЭМ прибыл туда 3 декабря. Приготовления были завершены в начале дня 3 декабря, и я вышел к Гуадалканалу центральным маршрутом с 10 эсминцами. «Макинами», «Югурэ» и мой флагман «Наганами» служили эскортом для 7 остальных кораблей, которые были нагружены бочками со снабжением. Когда вскоре после выхода в море нас заметил разведчик В-17, скорость была увеличена до 30 узлов. Мы продолжали поход, постоянно ожидая мощных воздушных атак. Ближе к вечеру прилетели вражеские самолеты - 14 бомбардировщиков, 7 торпедоносцев и 9 истребителей. 12 базирующихся на Шортленде гидросамолетов «Зеро», которые патрулировали над нашим соединением, отважно атаковали противника. Мы на борту эсминцев с восхищением следили за воздушным боем и видели, как 5 самолетов - наших и врага, - охваченные пламенем, рухнули в море. Мне в голову пришла простая мысль: почему наши быстроходные эсминцы с хорошо подготовленными экипажами должны становиться жертвой воздушных налетов? Зенитный огонь был сосредоточен на авианосных пикировщиках и торпедоносцах, которые летели низко над водой. Самолеты подлетали буквально вплотную, но мы уклонялись от них частыми поворотами вправо и влево. Единственные повреждения получил замыкавший строй «Макинами» и то от близкого разрыва. На нем пострадали несколько человек, однако эскадра скорость не снизила. Прибыв в точку к северо-западу от острова Саво строго по намеченному графику, мы подошли к берегу Гуадалканала между Тассафаронга и Сегилау, чтобы начать разгрузку. Это было выполнено вскоре после полуночи. Все 7 эсминцев бросили бочки за борт, завезли тросы на берег и приняли катера обратно на борт, после чего мы повернули обратно. Противник их не беспокоил, если не считать нерешительной атаки торпедных катеров, которая была легко отбита эсминцами эскорта. Так как противник знал о нашем плане, нам казалось странным, что он не попытался помешать доставке грузов. Вероятно, американцы еще не оправились после поражения в последнем ночном бою. Разгрузка завершилась, все эсминцы собрались рядом с моим флагманом «Наганами», и мы отправились назад. Из 1500 бочек, выгруженных этой ночью, лишь 310 были подобраны на следующий день, что было крайне огорчительно. Потеря четырех пятых драгоценного груза была совершенно неприемлема, так как он был доставлен ценой огромных усилий и серьезного риска и был отчаянно нужен нашим голодающим солдатам. Это можно объяснить нехваткой людей на берегу, необходимых, чтобы вытащить бочки за тросы. Можно также вспомнить истощение солдат и то, что тросы рвались, когда бочки зацеплялись за какое-то препятствие в воде. К тому же все бочки, которые не удалось сразу вытащить, были потоплены пулеметным огнем вражеских истребителей. Наши проблемы так и остались с нами. Мы вернулись в базу 4 декабря без новых потерь и сразу начали подготовку к третьему походу. Вечером на Шортленд прибыл флагман 8-го флота крейсер «Тёкай» с командующим на борту. Я сразу отправился на встречу с адмиралом Микавой, чтобы лично описать сложившуюся ситуацию и обсудить дальнейшие операции. Я прямо сказал ему, что продолжение операций по доставке снабжения является безнадежным и приведет лишь к новым потерям и полной деморализации, так как положение продолжает ухудшаться. Я настоятельно рекомендовал как можно скорее вывезти голодающих солдат с Гуадалканала. Я также предложил как можно быстрее построить рядом с Шортлендом крупную базу. На следующий день мое соединение увеличилось до 13 кораблей, так как мне были переданы «Таникадзэ» и «Уракадзэ» из 17-го ДЭМ и «Ариакэ» из 9-го ДЭМ. Очень желанным добавлением стал только что построенный эсминец «Тэрудзуки» из 7-го ДЭМ. Он имел водоизмещение 2500 тонн и мог развить скорость 39 узлов. Я перенес свой флаг на него. Ближе к полудню 5 декабря 10 эсминцев отправились в третий поход к Гуадалканалу с бочками на борту. Соединением командовал капитан 1-го ранга Торадзиро Сато, командир 15-го ДЭМ. На закате от него пришла срочная радиограмма, в которой говорилось, что соединение атаковано 14 авианосными бомбардировщиками и истребителями. Самолеты удалось отогнать, однако они успели добиться прямых попаданий бомбами в «Новаки», который потерял ход. «Наганами» взял его на буксир и потащил обратно в базу под прикрытием «Ямакадзэ» и «Ариакэ». Я отправился на место боя на своем новом флагмане. По пути я узнал, что остальные корабли двинулись дальше к Гуадалканалу и западнее Саво отбили атаку 6 торпедных катеров. Однако разгрузку пришлось отменить, так как поблизости находились другие торпедные катера и самолеты. В результате эсминцы отправились обратно с грузом на борту. Я был вынужден согласиться с таким решением. Еще одна попытка доставить снабжение на Гуадалканал провалилась. Все эсминцы вернулись в базу 8 декабря, где сразу началась разработка планов и подготовка к новому походу. Но 10 декабря 10 В-17 и 6 истребителей совершили налет на якорную стоянку Шортленда и добились попаданий в танкеры «Тоа Мару» и «Фудзисан Мару». Последнему бомба попала в корму, и он загорелся. Минный заградитель «Цугару» подошел к борту танкера и сумел погасить огонь с помощью портовых пожарных команд. Оба танкера остались на плаву. Во второй половине дня 11 декабря 11 эсминцев отправились к Гуадалканалу, чтобы снова попытаться доставить продовольствие. Соединение возглавлял «Тэрудзуки». Оно состояло из 3 кораблей 15-го ДЭМ, по 2 корабля из 17-го и 24-го ДЭМ плюс «Араси», «Ариакэ» и «Югурэ». До заката мы следовали без помех, но потом были внезапно атакованы 21 бомбардировщиком и 6 истребителями. Наши самолеты сопровождения уже улетели, однако нам посчастливилось сбить 2 вражеских самолета зенитным огнем. Наши эсминцы сумели уклониться от всех атак пикировщиков и продолжили путь, не получив повреждений. Вскоре после полуночи мы обогнули остров Саво и возле его южного берега заметили группу торпедных катеров. «Кавакадзэ» и «Судзукадзэ», прикрывавшие наши фланги, обстреляли противника и потопили три маленьких катера. Пока шел этот бой, наши 7 транспортных эсминцев подошли к мысу Эсперанс и сбросили 1200 бочек со снабжением, после чего начали отходить. Патрулируя вдоль берега на скорость 12 узлов, мой флагманский корабль заметил еще несколько торпедных катеров. Мы повернули, чтобы обойти их и атаковать, но эсминец совершенно неожиданно получил попадание торпеды в левый борт ближе к корме. Прогремел сильный взрыв. Корабль загорелся и сразу потерял ход. Из цистерн хлынуло топливо, которое вспыхнуло и превратило море в массу огня. Когда огонь дошел до кормовых погребов, последовал новый взрыв, и корабль начал тонуть. Я руководил действиями своего соединения с мостика, когда в нас попала торпеда. Взрывом меня швырнуло на палубу, и я потерял сознание. Когда я пришел в себя, то увидел, что «Наганами» подошел к борту, чтобы снять спасшихся. С помощью штабных офицеров я перешел на этот корабль. Мне перевязали плечо и бедро и приказали отдыхать. Большая часть экипажа была спасена «Наганами» и «Араси», который тоже подошел к борту тонущего эсминца. Однако они оба были вынуждены уходить, когда торпедные катера снова попытались атаковать нас. Для остальных моряков были сброшены спасательные плотики, и большинство из них сумело добраться до Гуадалканала. Потеря моего флагманского корабля, нашего новейшего и лучшего эсминца, от нападения столь ничтожного врага была серьезным ударом. Я часто думал, что мне было бы легче погибнуть при взрыве. Вынужденный оставаться в постели из-за ранений, я сообщил по радио, что перенес флаг на «Наганами». Я не упомянул о своих ранах из опасения, что это может подорвать дух нашего соединения. 12 декабря я вернулся на Шортленд и получил приказ по флоту, который гласил: «Переброска подкреплений на Гуадалканал временно приостановлена на период полнолуния. Соединение должно перейти в Рабаул и временно заняться перевозками в Мунду». Я отправил поврежденный «Новаки» на Трук на буксире у «Майкадзэ» в сопровождении «Араси». С оставшимися 8 эсминцами 14 декабря я прибыл в Рабаул. Боль от ран сильно мешала мне двигаться, но я продолжал командовать соединением. Группа островов Нью-Джорджия в центре Соломоновых островов состоит из главных островов Велья-Лавелья, Коломбангра, собственно Нью-Джорджия и Вангуну. Именно в таком порядке они расположены с северо-запада на юго-восток. Мунда расположена на юго-западной оконечности Нью-Джорджии, самого крупного из четырех островов. Именно там верховное командование решило создать укрепленный пункт. 15 декабря мы отправились в Мунду. Я находился на своем флагмане «Наганами», вместе со мной были 6 эсминцев, 4 из которых перевозили войска. На следующий вечер мы прибыли к пункту назначения, и солдаты начали сходить на берег. Часто налетали шквалы, и видимость была настолько плохой, что вражеские самолеты, разыскивающие нас, были вынуждены лететь на минимальной высоте. Обнаружив наши эсминцы, они начали свои атаки. Примерно в это же время нас заметила вражеская подводная лодка, которая выпустила 4 торпеды, однако они прошли мимо. Наши патрульные корабли контратаковали лодку глубинными бомбами, но результат их действий остался неизвестным. Эти атаки показывали, что противник знает о перевозках в Мунду, и его атаки вблизи от этого пункта становились все настойчивее. 18 декабря наше соединение вернулось в Рабаул. В течение следующих 7 дней моя группа из 10 эсминцев, минный заградитель «Цугару» и несколько транспортов совершили 5 походов к Нью-Джорджии. Во время одного из рейдов 6 эсминцев перевезли армейское подразделение, которое должно было построить базу в Уикхэме на юго-западном берегу Вангуну. На Рождество, во время последнего похода в Мунду, транспорт «Нанкай Мару» получил торпеду с американской подводной лодки. Эсминец «Удзуки», попытавшийся атаковать лодку, столкнулся с транспортом и потерял ход, на нем затопило два котельных отделения. Я с 4 эсминцами отправился на помощь поврежденным кораблям. Мы сняли экипаж «Нанкай Мару» и вернулись в базу, ведя «Удзуки» на буксире». Другие источники рассказывают это несколько иначе. Последняя попытка доставить продовольствие на Гуадалканал эсминцами в 1942 году была организована Танакой в ночь на 11 декабря, конвоем из 11 эсминцев. Пять торпедных катеров встретили Танаку у Гуадалканала и торпедировали флагманский корабль «Тэрудзуки», серьёзно повредив эсминец и ранив Танаку. После этого Танака перешёл на «Наганами», а «Тэрудзуки» был оставлен. Только 220 из 1200 бочек, выгруженных той ночью, были вытащены японскими солдатами на берег. Впоследствии, 29 декабря 1942 года, Танака был отстранен от командования и переведен в Японию, что, скорее всего, спасло ему жизнь. Тем временем японцы продолжали нести потери. Легкий крейсер «Тэнрю», сопровождая силы вторжения в Маданг (к северу от Финшхафена, Новая Гвинея), 10 декабря в 20.15 был торпедирован американской подводной лодкой «Альбакор». Это произошло в 10 милях от Маданга. Почтенный старый крейсер пошел на дно в 23.00 вместе с 23 членами экипажа. Как уже говорилось, 25 декабря эсминец «Удзуки» столкнулся с торпедированным «Нанкай Мару» и получил течь. 26 декабря в Слоте эсминец «Ариакэ» попал под воздушную атаку. От близких разрывов корабль загорелся, потеряв 28 убитых и 40 раненых. Корабли, собранные в Рабауле для проведения операции КЕ (эвакуации Гуадалканала), в конце декабря привлекли внимание В-17 МакАртура. Эсминец «Татикадзэ» получил попадание и потерял нос, еще 3 эсминца были повреждены. Легкий авианосец «Рюхо», покинув Йокосуку 11 декабря, на следующий день был торпедирован и вернулся в док. Затем 10 января 1943 года подводная лодка «Триггер» торпедировала и потопила эсминец «Окикадзэ» возле Иокогамы. 2 января 1943 года Танака вышел в очередной поход с 10 эсминцами, груженными продовольствием и боеприпасами. Его корабли были атакованы 9 бомбардировщиками В-17. «Судзукадзэ» был поврежден близкими разрывами и вернулся на Шортленд в сопровождении еще 1 эсминца. Танака, имея всего 8 кораблей, по-прежнему шел на S. Возле Гуадалканала его встретили 11 торпедных катеров, которые выпустили 18 торпед. Благодаря умелому маневрированию попаданий японцы не получили, но все контейнеры, сброшенные ими, были уничтожены американскими катерами. 5 января охотники за подводными лодками высадили 120 солдат и 1200 11-фунтовых мешков риса в бухте Камимбо. 10 января 8 эсминцев Танаки доставили 250 контейнеров, отбили атаку торпедных катеров и потопили 2 из них. При этом «Хацукадзэ» получил незначительные повреждения. На Гуадалканале находились 15 000 человек личного состава императорских армии и флота, которые были на грани истощения. Те из них, кто еще не свалился с ног от голода, страдали от малярии, а потому боевая ценность этих частей была практически нулевой. Тяжелое положение превратилось в отчаянное. Все попытки доставить на остров необходимое снабжение провалились. Оставить этих людей на острове еще немного означало обречь их на смерть либо плен. Наконец-то и Верховное командование было вынуждено признать неизбежное и принять решение об общей эвакуации. Приказы об этом были направлены в штабы армии и флота на Соломоновых островах. В Рабауле в обстановке повышенной секретности были проведены совместные совещания. На них были обсуждены и приняты планы эвакуации. Были также до мельчайших деталей проработаны мероприятия по реализации этих планов. Операция была назначена на начало января 1943 года. Пунктом эвакуации был выбран мыс Эсперанс на северо-западной оконечности Гуадалканала. Кроме всего прочего было решено, что вместо транспортов для эвакуации будут использованы все имеющиеся эсминцы Соединения переброски подкреплений. Бой у острова Реннел Но еще до начала эвакуации японцы сумели нанести американцам чувствительный укол, хотя результат боя можно назвать пирровой победой. С 1943 года операции базовых торпедоносцев в Юго-Восточной Азии все чаще сводились к ночным вылетам. На этом театре находились три кокутая: 705-й и 751-й, имевшие на вооружении торпедоносцы Тип 1, и 701-й, оснащенный торпедоносцами Тип 96. Почти весь январь они продолжали ночные налеты на позиции противника на Гуадалканале и Новой Гвинее. Однако 17 января 705-й кокутай провел дневную атаку бухты Милн, в которой участвовали 23 самолета (командир - капитан-лейтенант Михара). На земле были уничтожены два В-17, два Р-39, В-24 и австралийский «Хадсон». Но 29 января японцам представился удобный случай. Самолет-разведчик обнаружил большую группу вражеских кораблей возле острова Реннел, южнее Гуадалканала. Так как горькие уроки 8 августа и 12 ноября были свежи в памяти, штаб авиации в Рабауле пришел к выводу, что попытка дневной атаки хорошо защищенных американских кораблей приведет к большим потерям при минимальном результате. Однако, учитывая отличную подготовку ветеранов 701-го и 705-го кокутаев, у японцев оставался еще один козырь - торпедная атака в сумерках. Капитан-лейтенант Накамура возглавил группу из 16 торпедоносцев 705-го кокутая, собрав все экипажи, обученные ночным действиям. Еще 15 самолетов 701-го кокутая возглавил капитан-лейтенант Дзодзи Хигаи. Он, а также капитан-лейтенант Генити Михара считались лучшими пилотами торпедоносной авиации. Первым на место боя прибыл 705-й кокутай. Пока на западном горизонте гасли последние лучи света, Накамура вел свою группу вокруг американской эскадры, чтобы атаковать с юга, с правой раковины. В этом случае американские корабли вырисовывались бы на фоне горизонта, а его торпедоносцы укрыла бы сгущающаяся темнота. В 19.19 торпедоносцы начали атаку, выходя на цели среди светящихся нитей трассирующих снарядов. В этом бою прошли одно из первых испытаний дистанционные взрыватели. Торпедоносцы едва не поразили одной торпедой тяжелый крейсер «Луисвилл». Единственной потерей японцев стал самолет, который пилотировал унтер-офицер 1 класса Бундзабуро Имамура, который загорелся и рухнул за кормой крейсера «Чикаго». 705-й кокутай застиг ОС 18 контр-адмирала Роберта К. Гиффена врасплох и хорошо потрепал нервы американским морякам, хотя ничего не добился. Сумерки перешли в черную ночь, однако один из самолетов-разведчиков, следивших за американским соединением, сбросил красные и зеленые навигационные маяки, а также выпустил несколько осветительных ракет на парашютах. В 19.40 начали атаку самолеты 701-го кокутая. Они всадили 2 торпеды в правый борт «Чикаго». Торпеды также попали в «Луисвилл» и «Уичиту», но не взорвались. В ходе атаки японцы потеряли 2 самолета, однако один из них пилотировал капитан-лейтенант Хигаи. Это была невосполнимая потеря. На рассвете 30 января выяснилось, что американцы тащат «Чикаго» на буксире со скоростью всего 4 узла. Тем временем еще накануне 751-й кокутай перелетел из Кавиенга на Буку. Однако уровень подготовки этого соединения даже отдаленно не напоминал тот, который оно имело в начале войны. Его летчики просто не могли участвовать в ночной атаке. Опасаясь тяжелых потерь в дневное время, капитан-лейтенант Нисиока во второй половине дня вылетел с Буки во главе 11 торпедоносцев. В 16.10 он приказал своим самолетам атаковать, но торпедоносцы были перехвачены истребителями F4F из VF-10. 2 самолета были сбиты истребителями, до того как сбросили торпеды. Третий загорелся, но успел торпедировать эсминец «Ла Валетт», до того как упал в море. «Бетти» сбросили торпеды, и еще 2 из них были сбиты, когда пролетали над крейсером. В 16.24 еще 4 торпеды попали в правый борт «Чикаго». 20 минут спустя крейсер затонул кормой вперед. 6 G4M попытались удрать, развив максимальную скорость, но «Уайлдкэты» сбили еще 2 самолета. Из 4 уцелевших торпедоносцев 3 вернулись на одном моторе. Один самолет сел в Мунде на Новой Джорджии, а 3 остальных, в том числе самолет Нисиоки, приземлились в Баллале на Шортленде. Бой у острова Реннел стал неприятным сюрпризом для американцев, которые оказались совершенно не готовы отражать ночные торпедные атаки. Для опытных экипажей ночная торпедная атака была делом знакомым, но успехи первого периода войны привели к тому, что о них просто забыли за ненадобностью. В бою у острова Реннел японские летчики продемонстрировали, что не растеряли своего умения. Однако этот бой стал последним, в котором японская базовая авиация сумела добиться успеха, действуя против кораблей. Слишком много ветеранов погибло, и заменить их оказалось некем. Подготовка прибывающих пополнений становилась все хуже, зато союзники становились все сильнее. Базовая авиация постепенно теряла последние шансы как-то повлиять на ход событий. Самым наглядным доказательством изменения обстановки и изменения доктрины стал характер подготовки 4-го кокутая, который вернулся в Японию осенью 1942 года. Теперь это соединение начало отрабатывать атаки отдельными самолетами в сумерках и ночью. Главной целью по-прежнему оставались вражеские корабли, однако ничто уже не напоминало о прежних массированных атаках 27 самолетов, выстроенных клином звеньев (V из V). Соединения, оставшиеся в Юго-Восточной Азии, продолжали нести потери. Всего через 4 дня после гибели в бою капитан-лейтенанта Хигаи погиб капитан-лейтенант Михара из 705-го кокутая. Причиной его гибели стал не вражеский огонь, а столкновение в воздухе. Михара столкнулся со своим ведомым во время вооруженного поиска. Японские самолеты попали в шторм, и в результате погибли не менее 6 машин и почти полностью 5 экипажей. В феврале и марте японцы продолжали ночные налеты, хотя несколько раз решились и на дневные вылеты. Начиная с декабря 701-й кокутай постоянно нес потери и в результате 15 марта был расформирован. Операция КЕ Приказ на проведение операции КЕ - эвакуации Гуадалканала - был отдан в середине января, но японцы задержались с его исполнением. Сначала контр-адмирал Кимура, назначенный командиром Соединения доставки подкреплений вместо Танаки, 19 января был ранен, когда его флагманский эсминец «Акицуки» был торпедирован подводной лодкой. На его место был назначен контр-адмирал Коянаги. Затем успешный бой у острова Реннел отодвинул первый поход еще на день, озадачив американцев, которые после перехвата и расшифровки радиограмм ожидали появления японцев. Но соединение Кимуры из 20 эсминцев покинуло Шортленд только 1 февраля в 11.30. Для операции КЕ японцам пришлось сосредоточить чуть не треть оставшихся у них эсминцев. Кроме того, в Рабаул и Буин были переброшены дополнительные силы авиации из состава 11-го воздушного флота и армейской 6-й авиадивизии, чтобы прикрывать эсминцы в дневное время. Ночью эту задачу должны были решать гидросамолеты-истребители. На всякий случай в Кавиенге стояла Группа поддержки из тяжелых крейсеров «Тёкай» и «Кумано» и легкого крейсера «Сэндай». Кимура каждый раз выделял значительные силы в качестве прикрытия. Во время первого похода только 12 эсминцев принимали войска, 8 эсминцев их прикрывали, свободные от пассажиров и готовые к бою. 2-3 февраля 20 эсминцев вывезли 4935 человек с мыса Эсперанс и из бухты Камимбо. Они были атакованы торпедными катерами, но не получили повреждений. Возле острова Саво во время стычки с американскими торпедными катерами в 23.45 «Макигумо» подорвался на мине. «Югумо» попытался буксировать его, но это не удалось. В 01.27 «Югумо» добил «Макигумо» торпедой. 4-5 февраля снова 20 эсминцев, из которых 9 прикрывали транспортный отряд, забрали в тех же местах 3921 человек. Это соединение было атаковано примерно 30 самолетами. Эсминец «Майкадзэ» получил некоторые повреждения от близких разрывов, его отбуксировал на Шортленд эсминец «Нагацуки». 7-8 февраля был совершен последний поход. Хотя возле острова Сан-Кристобаль были замечены американские корабли, в том числе авианосец, японское соединение, которым теперь командовал контр-адмирал Хасимото, все-таки направилось к Гуадалканалу. Для большей скрытности 18 эсминцев пошли не по Слоту, как ранее, а южнее цепочки Соломоновых островов. Но это не уберегло их от неприятностей, в 17.35 соединение было атаковано 35 американскими самолетами. Близкими разрывами был поврежден «Исокадзэ», который был вынужден вернуться в сопровождении «Кавакадзэ». Но 14 эсминцев все-таки забрали войска с Гуадалканала, а 2 эсминца - с острова Рассел. Всего было эвакуировано 1796 человек. По пути на S японцев атаковали 35 самолетов. Однако операция КЕ завершилась, 10 652 человека были эвакуированы. Операция кажется настоящим чудом. Происшедшее объяснить невозможно никак; такое множество японских кораблей привлекло внимание только самолетов и торпедных катеров. Один эсминец был потоплен (и тот подорвался на мине), 2 получили умеренные повреждения. Японцы не сумели доставить войска на остров, не понеся при этом чудовищных потерь, так почему эвакуация была выполнена с такой легкостью? Американские войска на острове вообще ни о чем не подозревали до 9 февраля. Лишь тогда они обнаружили, что японцев на острове больше нет. Таким образом, страдания изнуренных и истощенных японских солдат наконец завершились. По данным архивов, на остров было высажено 31 358 человек, из них эвакуировано 10 652, остальные погибли, в боях, умерли от болезней или пропали без вести. 21 января закончились бои в Буне и Гоне на Новой Гвинее. Там попыток эвакуации не предпринималось. Японские войска - 14 000 солдат - сражались до последнего человека. Позднее японцам удалась гораздо более рискованная и эффектная эвакуация гарнизона острова Кыска на Алеутах. Но, как сказал Черчилль после Дюнкерка: «Эвакуациями войны не выигрывают». Гуадалканал не удалось бы удерживать так долго или эвакуировать столь успешно, если бы не гений адмирала Танаки, который руководил «Токийским экспрессом» и эвакуацией. К несчастью, его выдающиеся заслуги не были вознаграждены, он закончил войну на бумажной работе, сначала в Сингапуре, потом в Бирме, но это наверняка спасло ему жизнь. Японский оборонительный периметр не удалось удержать на тех рубежах, которые намечались ранее. Американцы при своем наступлении, которое привело их в конце концов на Окинаву, использовали ту же тактику, которая принесла такой потрясающий успех японцам в начале войны. Американское наступление и маневры флота прикрывала базовая и авианосная авиация. Предстояли новые ожесточенные морские бои, но... Японский оборонительный периметр рухнул. Наступление МакАртура через Новую Гвинею и Соломоновы острова постепенно отжимало его и разрушало точно так же, как наступление Нимица через центр Тихого океана. Гуадалканал и Новая Гвинея были поворотным пунктом. После него японцы уже не могли наступать. Япония просто надорвалась, и результаты были ужасными. Медленное отступление 15. Соломоновы острова После высадки японцев на Гуадалканале американское командование решило начать контрнаступление на юге Тихого океана, которое планировалось провести в три этапа: - Отбить Тулаги и Гуадалканал. - Захватить северо-восточное побережье Новой Гвинеи и центральные Соломоновы острова. - Нейтрализовать Рабаул и другие японские базы в этом районе. Эти задачи предполагалось решать силами двух командований: ЮЗТО генерала МакАртура и ЮТО адмирала Хэлси. После затяжной и тяжелой кампании на Гуадалканале естественным шагом 21 февраля 1943 года стала оккупация соседних островов Рассел, где японцев не было. После этого последовала длительная пауза, и только летом американцы возобновили наступление, началась многофазная операция «Картвил» - нейтрализация Рабаула. Кстати, это название прекрасный пример трудностей перевода. Слово «Cartwheel» может означать тележное колесо, наречие «кувырком» и даже серебряную монету в один доллар. Не уверен, что сами американцы точно знали, что хотят сказать. Борьба на японском оборонительном периметре в районе южных морей разгоралась. После провала попытки перебросить подкрепления в Лаэ задача снабжения изолированных гарнизонов была возложена на уже перегруженные эсминцы и авиацию флота. В Рабауле имелось 4 аэродрома, по одному аэродрому находилось в Буке (северная оконечность Бугенвиля), Кахили (южная оконечность Бугенвиля), Баллале (южная оконечность Бугенвиля), Виле (Коломбангара), Мунде (северо-восточная оконечность Нью-Джорджии) и наконец в бухте Реката (Санта-Исабель). Чтобы нейтрализовать Рабаул, Соединенным Штатам следовало сначала нейтрализовать эти опорные точки. Было решено, что адмирал Хэлси будет координировать свое наступление на Мунду с кампанией генерала МакАртура на полуострове Хьюон в Новой Гвинее. Май 1943 года был выбран в качестве даты начала обеих операций. При подготовке к наступлению японские аэродромы подвергались сильным бомбардировкам с воздуха, перемежающимся с обстрелами с моря, которые проводили американские крейсера и эсминцы. Однако это имело такой же слабый эффект, как и японские обстрелы аэродрома Гендерсон. В ответ японские самолеты совершали регулярные налеты на американские аэродромы. Именно японскому флоту приходилось перевозить все материалы, необходимые для расширения авиабаз. Вероятность того, что один из подобных конвоев налетит на американское соединение обстрела, постоянно росла. Преимущество здесь имели американцы, так как они имели дальние самолеты-разведчики и береговых наблюдателей, которые могли сообщить о каждом японском соединении, двигающемся на юг. В то же время любая американская база, начиная с Нумеа, была полностью закрыта для японцев. Как правило, японские конвои состояли из небольших кораблей, тогда как в американские эскадры включались все более и более крупные корабли. Теперь Ямамото все менее охотно выделял корабли для кампании на Соломоновых островах, так как ему приходилось заботиться и о других театрах. Кроме того, он берег корабли для все более призрачной «решающей битвы». Первая катастрофа стряслась, когда эсминцы «Минэгумо» и «Мурасамэ» покинули Шортленд в 19.10 5 марта, выйдя в обычный рейс с продовольствием для Вилы. (Их выход был замечен, но эсминцы произвели в «легкие крейсера».) Они прошли залив Вила и пролив Блэкетт, к 23.30 эсминцы разгрузились и направились домой. Двигаясь на северо-восток между островами Коломбангара и Нью-Джорджия, они и не подозревали, что рядом находится американская эскадра - легкие крейсера «Монпелье», «Кливленд», «Денвер» и эсминцы «Конвей», «Уоллер», «Кони». «Минэгумо» и «Мурасамэ» вышли из пролива Блэкетт и повернули на северо-запад. В 01.01 наблюдатели «Минэгумо» заметили световые вспышки примерно в 10 000 метров на правом крамболе. Это были вражеские залпы. «Мурасамэ» был сразу накрыт 152-мм снарядами. Через минуту он начал получать попадания, а потом в него попала торпеда с «Уоллера». Эсминец взорвался и затонул в 01.15 со всем экипажем. Обычно его команда состояла из 200 человек. Попавший в западню «Минэгумо» пошел зигзагом на север. Американские корабли обрушили огонь на него в 01.06. Он открыл ответный огонь, однако новый американский артиллерийский радар сделал сопротивление бессмысленным. «Минэгумо» получил множество попаданий и затонул в 01.30. Команда успела покинуть корабль, и 174 человека из 180 сумели доплыть до Коломбангары. Американские корабли повреждений не получили и спокойно проследовали для обстрела Мунды. Смерть Ямамото Чтобы помешать подготовке американцами нового наступления, или хотя бы затруднить ее, адмирал Ямамото приказал начать операцию I - массированные воздушные налеты на Гуадалканал и базы МакАртура в Порт-Морсби, бухте Оро, бухте Милн. И в то же самое время 5-я воздушная армия в Новой Гвинее занялась примерно этим же. 2 апреля ее самолеты настигли конвой из Кавиенга. Тяжелый крейсер «Аоба» получил попадание в корму и был серьезно поврежден. 36 человек были убиты, 75 ранены. Эсминец «Фумицуки» тоже был возвращен в Йокосуку для ремонта. Для проведения операции I требовалось усилить базовую авиацию, для этого были использованы самолеты 4 авианосцев 3-го флота. Несколько сот самолетов совершили налеты на Гуадалканал 7 апреля, бухту Оро 11 апреля, Порт-Морсби 12 апреля, бухту Милн 14 апреля. Однако огромные усилия дали ничтожный результат. Были потоплены всего 1 эсминец и 4 вспомогательных судна. Операция закончилась 16 апреля и сильно поредевшие авианосные эскадрильи вернулись на свои корабли. Эта операция стала для Ямамото последней. Американцы знали японские военно-морские шифры и точно установили сроки посещения Ямамото нескольких передовых баз, что он делал для поднятия духа войск. Началась охота за ним. 18 апреля он вылетел из Рабаула в Кахили, как обычно строго по плану. 16 истребителей Р-38 были посланы на перехват его самолета. В 09.38 один из «Лайтнингов» подбил самолет адмирала, и тот рухнул его в джунгли. Перелет адмирала Ямамото сопровождался обычными тщательными предосторожностями. Ямамото знал о множестве трудностей, с которыми столкнулись наши войска на Соломоновых островах. Части генерала Хякутакэ находились под сильнейшим давлением вражеских сил, особенно страдали они от постоянно усиливающихся воздушных налетов. Ямамото надеялся, что личное посещение линии фронта поможет ему лучше понять будущие проблемы. Зная, что вражеская разведка следит буквально за каждым его шагом, адмирал впервые снял белый морской мундир и переоделся в армейское хаки. Детали атаки американских истребителей, которая привела к гибели величайшего японского флотоводца, сохранились в дневнике вице-адмирала Угаки Матомэ, начальника штаба Объединенного флота, который был вместе с адмиралом в момент его гибели. Следующие выдержки взяты из дневника Угаки: «Адмирал Ямамото захотел вылететь из Рабаула в Буин через Баллале, чтобы провести инспекцию передовых частей флота и лично встретиться с генералом Хякутакэ, командующим 17-й армией. Адмирал планировал 19 апреля вернуться в Рабаул. В 06.00 адмирал Ямамото покинул аэродром Рабаула на головном самолете, бомбардировщике «Бетти». Кроме адмирала там находились: капитан 2-го ранга Исидзаки, его секретарь, контр-адмирал медицинской службы Таката, капитан 2-го ранга Тоибана, начальник авиационного отдела его штаба. На втором самолете вместе со мной находились: контр-адмирал интендантской службы Китамура, капитан 2-го ранга Иманака, флагманский связист, капитан 2-го ранга Мурои из авиационного отдела штаба и наш метеоролог лейтенант Унно. Как только я поднялся на борт второго бомбардировщика, оба самолета начали выруливать на старт. Головной бомбардировщик взлетел первым. Когда наш самолет проходил над вулканом в конце бухты, мы пристроились к остальным самолетам и взяли курс на юг. Рваные тучи и прекрасная видимость делали условия полета хорошими. Я мог видеть наши истребители сопровождения, покачивающие крыльями. 3 истребителя летели слева от нас, 3 оставались вверху и чуть позади, еще 3 держались справа. Всего нас сопровождали 9 истребителей. Наши бомбардировщики летели совсем рядом, едва не касаясь крыльями. Мой самолет оставался слева и чуть сзади от головного. Мы летели на высоте примерно 5000 футов. Мы ясно видели адмирала, сидящего в кресле второго пилота на головном бомбардировщике. Пассажиры ходили по самолету. Мы достигли западного берега Бугенвиля, пролетая на высоте 2200 футов над джунглями. Один из летчиков передал мне записку: «Расчетное время прибытия в Баллале 07.45». Я невольно посмотрел на часы и отметил, что время было 07.30 ровно. До посадки оставалось 15 минут. Без предупреждения взревели моторы, и бомбардировщик нырнул вниз к джунглям, держась за хвостом головного самолета. Мы выровнялись на высоте менее 200 футов. Никто не знал, что случилось. Мы с тревогой осматривали небо в поисках вражеских истребителей, которые пикируют, атакуя нас. Старший пилот ответил на наши вопросы: «Похоже, мы сделали ошибку. Нам не следовало пикировать». Он был, разумеется, прав. Нашим пилотам не следовало покидать первоначальную высоту. Наши истребители заметили группу как минимум из 24 вражеских истребителей, приближающихся с юга. Они спикировали к бомбардировщикам, чтобы предупредить их о приближении противника. Однако в это время пилоты бомбардировщиков заметили противника и без приказа устремились вниз. Уже когда мы вышли из пике и снова полетели горизонтально над самыми джунглями, наши истребители сопровождения бросились на самолеты противника. Это были большие истребители Локхид «Лайтнинг». Численно превосходящий противник прорвался мимо «Зеро» и обрушился на наши бомбардировщики. Мой самолет круто повернул на 90 градусов. Я увидел, как командир экипажа наклонился вперед и схватил пилота за плечо, предупреждая о приближающихся истребителях врага. Наш самолет оторвался от головного бомбардировщика. На несколько мгновений я потерял из вида бомбардировщик Ямамото и наконец увидел его далеко справа. Я с ужасом увидел, что он медленно летит над самыми деревьями, направляясь на юг. Яркое оранжевое пламя быстро охватывает его крылья и фюзеляж. Примерно в 4 милях от нас бомбардировщик выпустил густой хвост густого черного дыма, спускаясь все ниже и ниже. Внезапно меня охватил страх за жизнь адмирала. Я попытался позвать стоящего рядом капитана 2-го ранга Мурои, но не смог говорить. Я схватил его за плечо и подтолкнул к окну, указывая на горящий самолет адмирала. Я видел его в последний раз и мысленно попрощался с любимым командиром, прежде чем наш самолет снова заложил крутой вираж. Трассирующие пули пробивали наши крылья, и пилот отчаянно маневрировал, пытаясь уклониться от преследующего истребителя. Я с нетерпением ждал, когда самолет вернется в горизонтальное положение, чтобы снова увидеть бомбардировщик адмирала. Хотя я надеялся на лучшее, я слишком хорошо знал, какой может быть судьба самолета. Когда наш бомбардировщик выровнялся, я посмотрел на джунгли. «Бетти» больше не было видно. Только густой черный дым поднимался из зарослей в небо. Увы! Все безнадежно! Пока я смотрел на погребальный костер разбившегося бомбардировщика, наш самолет завершил свое фантастическое маневрирование и на полной скорости устремился к мысу Моила. Вскоре мы были над открытым морем. Мы заметили сражающиеся самолеты над местом, где разбился самолет адмирала Ямамото. Часть истребителей вырвалась из схватки и помчалась за нами. Я беспомощно смотрел на серебристый «Лайтнинг», который круто развернулся и быстро приближался к нашему бомбардировщику. Наши стрелки отчаянно палили по нему, но бесполезно. Наши 7,7-мм пулеметы не могли достать приближающийся «Лайтнинг». Используя свое превосходство в скорости, вражеский пилот быстро приблизился и открыл огонь, находясь за пределами досягаемости наших пулеметов. Я увидел, как нос «Лайтнинга» словно взорвался мерцающим пламенем. И тут же бомбардировщик затрясся от попадания вражеских пуль и снарядов. Американский пилот был превосходным стрелком. Первая же очередь врезалась в правый борт бомбардировщика, потом в левый. Барабанный грохот прокатился по самолету, который весь дрожал под огнем врага. Мы поняли, что теперь мы совершенно беспомощны, и стали ждать конца. «Лайтнинг» пристроился к хвосту нашего самолета, поливая его смертоносным огнем. Один за другим замолкали наши пулеметы. Внезапно командир экипажа, выкрикивающий приказы своим людям, пропал. Несколько членов экипажа уже лежали мертвыми, так как пули прошили фюзеляж насквозь. Капитан 2-го ранга Мурои свалился в кресло, его руки бессильно валялись на столе перед ним, а голова моталась взад-вперед в такт толчкам самолета. Еще один снаряд пробил дыру в правом крыле. Старший пилот, сидевший прямо передо мной, резко толкнул ручку управления вперед. Единственным нашим шансом на спасение была аварийная посадка на воду. В то время я этого не понимал. Однако пилот «Зеро», который отчаянно пытался отогнать преследующий нас «Лайтнинг», передал, что из нашего бомбардировщика валит густой дым. Почти коснувшись воды, наш пилот рванул ручку управления на себя, чтобы вывести самолет из пике, однако тот больше не управлялся. Вражеские пули перебили тяги. В отчаянии пилот выключил моторы, но было уже поздно. На полной скорости бомбардировщик врезался в воду. Левое крыло отвалилось, и «Бетти» резко завалился влево. Я приготовился к аварийной посадке. Не помню, чтобы я получил ранения при аварии, хотя удар при встрече самолета с водой на такой большой скорости на мгновение заставил меня потерять сознание. Когда меня выкинуло из кресла в сторону, мое тело было избито и порезано. Удар ненадолго оглушил меня, и все вокруг почернело. Я почувствовал страшный удар соленой воды, хлынувшей в фюзеляж. Почти мгновенно мы ушли под воду. Я был совершенно беспомощен. Убежденный, что настал мой конец, я мысленно произнес последнюю молитву. Естественно, мне трудно вспомнить все, что происходило в эти ужасные мгновения, но я совершенно точно помню, как решил, что жизнь закончилась. Я совершенно не мог двигаться и лежал неподвижно. Я не верю, что полностью потерял сознание, так как не наглотался соленой воды. Все было словно в тумане, и я не знаю, сколько времени прошло... На следующий день разведывательный самолет обнаружил обломки головного бомбардировщика, в котором встретил смерть адмирал Ямамото. Пилот разведчика не заметил никаких признаков жизни и сообщил, что огонь полностью сожрал обломки. В день атаки туземцы сообщили армейской инженерной части, строящей дорогу, что японский самолет разбился у западного берега Бугенвиля. Армейский штаб немедленно отправил туда спасательную команду, которая 19 апреля нашла обломки. Они подобрали тела и отправились в обратный путь. В это время они и встретились со спасательной группой флота. Армейские спасатели нашли тело адмирала Ямамото в кресле пилота, выброшенном из самолета. В правой руке он крепко сжимал свой меч. Его тело совершенно не разложилось. Даже в смерти великий флотоводец не потерял величия. Для нас Ямамото Исороку был действительно богом. Наши врачи осмотрели его тело на борту охотника за подводными лодками и нашли пулевые раны в нижней части головы и в плече. Возможно, адмирал умер мгновенно. Удалось опознать также лишь тело начальника медицинской службы, которое частично обгорело. Остальные тела сгорели полностью. Обломки моего самолета пытались найти водолазы, спустившиеся на 67 футов. Однако они обнаружили только шасси, моторы, пропеллеры, пулеметы и один офицерский меч. На следующий день (20 апреля) волны выбросили на берег тела двух летчиков. Их всех, кто находился на борту нашего самолета, спаслись только я, контр-адмирал Китамура и пилот. Погибли более 20 офицеров и рядовых. Хотя на войне смерть - обычное дело, я чувствовал себя так, словно был виноват в этой катастрофе. Позднее мне сообщили, что противник, обычно проводивший только один разведывательный полет, за день до 18 апреля резко увеличил число полетов истребителей-разведчиков. Эта информация от наших передовых частей попала в штаб вице-адмирала Кусака только через 24 часа после катастрофы. Если бы нас немедленно информировали о группах вражеских истребителей, мы избежали бы ужасной гибели адмирала Ямамото. Но было уже поздно». Нью-Джорджия Пока американцы готовились к майскому наступлению (позднее его перенесли на июнь), они не посылали корабли в Слот. Исключением были походы для обстрела аэродромов. Зато американцы начали минировать бухту Кахили и воды вокруг Бугенвиля, сбрасывая мины с самолетов. Пролив Блэкетт минировался с кораблей. В результате этих минных постановок японцы понесли следующие потери: Эсминец «Кадзэгумо» - бухта Кахили, 3 апреля. Легкие повреждения. Эсминец «Оясио» - пролив Блэкетт, 8 мая. Потерял ход, загорелся. На следующий день потоплен авиацией. 35 человек погибли, 225 доплыли до Коломбангары. Эсминец «Кагэро» - пролив Блэкетт, 8 мая. Потерял ход, загорелся. Потоплен на следующий день авиацией. 18 убитых, 36 раненых. Эсминец «Куросио» - пролив Блэкетт, 8 мая. Погиб. Единственным уцелевшим кораблем из группы, попавшей на мины в проливе Блэкетт, был эсминец «Митисио». Он пытался спасти 2 поврежденных эсминца и их экипажи, но сам попал под воздушную атаку и, тяжело поврежденный, еле добрался до порта. Ночью 8-9 мая погибли три четверти 15 ДЭМ 2 эскадры эсминцев. Япония не могла позволить себе такие потери. Ее флот начал войну, имея 110 эсминцев, но 1 июля 1943 года он потерял 35, получив взамен лишь 14 новых. Кроме того, много эсминцев стояло на ремонте. Первое крупное наступление союзников на Соломоновых островах началось 21 июня 1943 года, его целью стал захват аэродрома Мунда. Если он будет захвачен, то японцы окажутся отброшенными на Бугенвиль, и вся зона к югу от него окажется под контролем союзной авиации. Аэродромы в Мунде и Виле уже подвергались сильным налетам авиации союзников, и к 21 июля они уже не были способны оказать сопротивления. Первым шагом к захвату Мунды было создание плацдармов на прилежащих островках, после чего была проведена высадка на берегах якорной стоянки Райе для наступления на Мунду по суше. Теперь на флот легла обязанность обеспечить высадку в Виле на южной оконечности Коломбангары. Вице-адмирал Кусака, командир 11-го воздушного флота, не имел достаточно самолетов, чтобы помешать захвату плацдармов на Нью-Джорджии и соседних островах, поэтому его действия оказались вялыми и неэффективными. Но гарнизон Мунды следовало усилить как можно быстрее, и около 4000 японских солдат предполагалось высадить в Виле. Первый эшелон 5 июля перебросили эсминцы «Ниидзуки» (оснащенный радаром), «Юнаги» и «Нагацуки». Как раз в это время сильное американское соединение заканчивало обстрел Вилы и гавани Бейроко. 3 японских эсминца, используя радар «Ниидзуки», в 00.15 совершили торпедную атаку с дистанции 11 миль. Радар эсминца «Ральф Талбот» в 00.40 обнаружил корабли на севере, но прежде чем американцы успели что-то предпринять, 1 торпеда попала в эсминец «Стронг», который через час затонул. Причины взрыва, погубившего «Стронг», остались для американских командиров загадкой. Они не верили, что можно пускать торпеды с такого расстояния. Прежде чем американские крейсера и эсминцы успели открыть огонь, отметки на экранах радаров пропали. Японские эсминцы вернулись в Буин, так и не доставив своих пассажиров на место. Бой в заливе Кула Оперативная группа 36.1 контр-адмирала У.Л. Эйнсуорта возвращалось после обстрела Вилы, когда 5 июля получила сообщение, что группа японских эсминцев покидает Буин. ОГ 36.1 состояла из легких крейсеров «Гонолулу», «Хелена», «Сен-Луи» и эсминцев «Николас», «О’Беннон», «Рэдфорд», «Дженкинс». Оперативная группа повернула на север и пошла через пролив Индиспенсейбл. Японское Соединение доставки подкреплений было разделено на Группу поддержки (эсминцы «Ниидзуки», «Судзукадзэ», «Таникадзэ»), Первое транспортное соединение (эсминцы «Мотидзуки», «Микадзуки», «Хамакадзэ») и Второе транспортное соединение (эсминцы «Амагири», «Хацуюки», «Нагацуки», «Сацуки»). Хотя американцы имели преимущество в количестве и калибре орудий, японцы тоже имели козыри - большой опыт подобного рода битв и свои ужасные 610-мм торпеды. Но следует помнить, что японские эсминцы были загружены войсками. Когда японские эсминцы пошли на север, оставив Коломбангару по левому борту, контр-адмирал Тэруо Акияма отделил эсминцы «Мотидзуки», «Микадзуки» и «Хамакадзэ», чтобы они высадили войска в Виле. Потом в 1.43 он послал Второе транспортное соединение на юг тоже высаживать войска. В это время эсминцы «Ниидзуки», «Судзукадзэ», «Таникадзэ» продолжали идти кильватерной колонной на север. Американские корабли имели курс северо-запад, и японцы находились в 23 000 ярдов на юго-запад от них. Контакт был установлен в 01.36 6 июля. Адмирал Эйнсуорт решил использовать элемент внезапности, но радар «Ниидзуки» обнаружил его еще в 01.06. Задачей Акиямы была высадка войск, поэтому в 01.43 он приказал Второму транспортному соединению выполнять задачу. Однако, оценив силы противника, Акияма понял, что ему потребуется помощь, и приказал эсминцам с десантом повернуть назад и вступить в бой, даже имея на борту войска. В 01.42 Эйнсуорт приказал повернуть влево «все вдруг» сокращая дистанцию. Противники не открывали огня, и через 8 минут ОГ 36.1 снова перестроилась в кильватер, двигаясь на северо-запад. Американцы снова повторили прежние ошибки. Дистанция стала менее 11 000 ярдов, но не был открыт огонь, не были выпущены торпеды. Как обычно, японские эсминцы попытались произвести внезапную торпедную атаку и стремились не использовать орудия, что могло выдать их позицию. Наконец в 01.57 бой все-таки начался. Японские торпеды взбурлили воду, и американские орудия изрыгнули пламя. Используя радар для управления огнем (и, может быть, именно поэтому), американцы сосредоточили огонь на головном эсминце «Ниидзуки». Он быстро получил множество попаданий и затонул через несколько минут. Через минуту после начала боя «Судзукадзэ» и «Таникадзэ» выпустили по 8 торпед и отвернули на 90° на запад, чтобы обойти горящий «Ниидзуки». После этого они поставили дымзавесу и отошли на северо-запад, получив только минимальные повреждения. «Судзукадзэ» получил попадания в прожектор и торпедный аппарат, а также умеренные повреждения корпуса. «Таникадзэ» получил 1 попадание невзорвавшимся снарядом. «Амагири», примчавшийся с юга, получил 4 попадания, которыми были разбиты динамо-машины, радиорубка и убиты 10 человек. В 02.03 Эйнсуорт приказал повернуть на SSW, но через минуту первая из японских торпед попала в «Хелену», оторвав крейсеру нос до башни № 2. В течение 2 минут в него попали еще 2 торпеды в районе миделя. В 02.21 «Гонолулу» и «Сен-Луи» возобновили стрельбу, сделав «crossing Т» Второму транспортному соединению. «Амагири» получил легкие повреждения, поставил дымзавесу и повернул вправо, выпустив торпеды. Следующий мателот, «Хацуюки», получил 3 попадания невзорвавшимися снарядами, которые сильно повредили его надстройки и машинное отделение. В его корпусе появились 2 пробоины, 6 человек были убиты. В ответ он сделал 20 выстрелов из своих 127-мм орудий. Эсминец отошел, чтобы встретиться с Первым транспортным соединением. «Нагацуки» получил 1 прямое попадание, но смог отойти на юг, следом за «Сацуки». Однако он вылетел на берег в 5 милях от Вилы. «Сацуки» попытался стащить его с мели, но это не удалось, и в 04.00 он пошел в Буин, оставив команду «Нагацуки» на борту своего корабля. К 02.35 оба противника полностью потеряли строй. Адмирал Эйнсуорт, решив, что бой завершился, скомандовал общий отход в Тулаги. Его флагман «Гонолулу», «Сен-Луи», «О’Беннон» и «Дженкинс» начали поворот. Однако на самом деле бой не закончился. Эсминцы «Рэдфорд» и «Николас» подбирали остатки экипажа «Хелены» после того, как в течение часа проводили поиск на северо-запад. В 14 000 ярдов от них «Амагири» занимался спасением экипажа «Ниидзуки». «Судзукадзэ» и «Таникадзэ» после длинного галса на северо-запад ничего не обнаружили и вернулись в Буин. «Амагири» и «Николас» заметили друг друга (или враг врага) и прекратили спасательные операции, обменявшись торпедными залпами. В 05.34 они открыли артиллерийский огонь. «Амагири» получил попадание, поставил дымзавесу и отошел, бросив экипаж «Ниидзуки» в воде. Его потери составили примерно 300 человек. «Мотидзуки» из состава Первой Транспортной Группы решил отправиться в Буин через залив Кула. Снова «Николас» и «Рэдфорд» прекратили спасение и завязали бой. В этой стычке ни одна из сторон не получила попаданий. Теперь американцы получили преимущество. Экипаж «Хелены» можно было спасти, зато экипаж «Ниидзуки» был обречен. «Нагацуки» прочно сидел на мели. Экипаж в конце концов бросил эсминец, и в 10.10 эсминец подвергся атаке американских самолетов. Он загорелся и после серии взрывов к вечеру 6 июля затонул. Тем временем подбитый «Хацуюки» добрался до Буйна. Японцы намеревались высадить войска в Вила, но, по официальным данным, цели достигли только 850 солдат из 2600. Остальные вернулись на Коломбангару. Потери сторон были почти равными - 1 легкий крейсер за 2 эсминца. Превосходство американцев в огневой мощи могло принести им победу, но колебания и нерешительность привели к суматохе и потере инициативы. Более того, американские корабли не использовали беспламенный порох, что было серьезным недостатком. Зато. японцы очень эффективно применяли торпеды. Бой у Коломбангары Наконец-то японское командование в Рабауле всерьез озаботилось проблемой Нью-Джорджии. Рано утром 12 июля из Рабаула к Коломбангаре вышло большое соединение. Им командовал контр-адмирал Сюндзи Изаки на крейсере «Дзинцу», оно состояло из эсминцев 2-й эскадры («Юкикадзэ», «Хамакадзэ», «Югурэ» и «Киёнами»). Они сопровождали эсминцы-транспорты «Мацукадзэ», «Сацуки», «Минадзуки» и «Юнаги», на которых находились 1300 солдат 13-го полка, которые направлялись на Нью-Джорджию. Береговые наблюдатели союзников заметили передвижения японских кораблей и спешно сообщили по радио адмиралу Хэлси, который приказал адмиралу Эйнсуорту ночью подняться по Слоту и перехватить вражеское соединение. Для этого Хэлси передал Эйнсуорту дополнительные эсминцы, и тот покинул Гуадалканал, имея легкие крейсера «Гонолулу», «Линдер», «Сент-Луис» и 10 эсминцев. Американцы направились к Коломбангаре, испытывая полную уверенность в своем превосходстве, потому что имели радар. Японцы направлялись на юг, испытывая полную уверенность в своем превосходстве, потому что были опытными ночными бойцами. Но у американцев в ночных боях имелось свое преимущество - в воздухе. Сразу после полуночи один из «Черных котов» сообщил о приближении с севера эскадры в составе крейсера и 5 эсминцев, до которых оставалось 25 миль. Это было эскортное соединение адмирала Изаки. Американцы решили атаковать его, используя радар. Они были уверены, что откроют огонь еще до того, как японцы заметят их. Однако японцы уже обнаружили американцев в тот момент, когда Эйнсуорт разворачивал свои корабли в боевой ордер - кильватерную колонну: 5 эсминцев впереди, за ними 3 крейсера, 5 эсминцев позади. Нет, радар у японцев не появился, однако они имели обнаружитель радарного излучения, который позволял не только засечь установку, но и получить пеленг. Поэтому адмирал Изаки знал о положении американцев и их маневрах за два часа до того, как они прибыли. 13 июля в 01.00 американский радар нащупал японскую эскадру - один большой блик и пять маленьких. Адмирал Эйнсуорт приказал своим кораблям повернуть влево и увеличить скорость, чтобы привести японцев на правый траверз. В результате американцы получали шанс уничтожить противника. Одной из проблем боя в заливе Кула стало то, что эсминцы не сумели использовать свои торпеды. Это не должно было повториться, и в 01.10 Эйнсуорт приказал своим эсминцам стрелять торпедами, используя данные радаров. Однако в 01.08 американские корабли стали видимы в ярком лунном свете, и адмирал Изаки приказал своим эсминцам выпустить торпеды. Они так и сделали, и «лонг лэнсы» уже были в пути к американской колонне. Уверенный в своем радаре, адмирал Эйнсуорт еще помедлил немного, а потом приказал открыть огонь из 6-дюймовых орудий. Как обычно, все крейсера союзников начали стрелять по самой большой отметке на экранах радаров, то есть по легкому крейсеру «Дзинцу». Менее чем за 10 минут по нему были выпущены 2600 снарядов. Вероятно, около 20 из них попали в цель, и они сделали свое дело. «Дзинцу» потерял управление, затем последовали попадания в котельные отделения, которые были затоплены, и крейсер остановился. Примерно в это же время он получил попадания двух американских торпед и разломился пополам. Обе половины корабля вспыхнули и начали дрейфовать в разные стороны. Крейсер успел дать лишь несколько залпов по американским кораблям, прежде чем затонул. Вместе с ним погибли адмирал и почти весь экипаж из 480 человек. Один из японских залпов был нацелен на «Лидер», и минимум один снаряд попал в новозеландский крейсер, снеся радиоантенну. Но это была не слишком большая плата за потопление вражеского крейсера. Однако адмирал Эйнсуорт недооценил своего противника. Выпущенные японцами торпеды прибыли к цели. Адмирал опоздал с приказом поворачивать на юг. Во время поворота «Линдер» получил торпеду, которая вывела его из боя. Адмирал Эйнсуорт выделил эсминцы «Рэдфорд» и «Дженкинс» оставаться с «Линдером» и защищать его от новых атак. К этому времени японский крейсер «Дзинцу» уже тонул. Эсминцы группы прикрытия выпустили торпеды и немедленно отошли, чтобы перезарядить аппараты. «Микадзуки» остался с гибнущим флагманом еще несколько минут, но увидел грозящую опасность и невозможность оказать хоть какую-то помощь, так как крейсер превратился в два погребальных костра. Поэтому он тоже повернул назад и ушел перезаряжать торпедные аппараты. А вверху над местом боя крутился «Черный кот», который следил за происходящим. Пилот сообщил Эйнсуорту, что японцы отходят на север полным ходом. Это было не совсем точно, однако адмирал Эйнсуорт поверил пилоту. Он также поверил донесениям кораблей, которые сообщили, что добились попаданий в шесть кораблей, причем все цели загорелись. Ночь не способствует точности наблюдений, и он несколько сократил эти цифры, однако поверил, что бой закончен и осталось лишь добить подранков. Эсминцы «Николас», «О’Беннон» и «Тэйлор» были отправлены на север с приказом гнаться за противником до Шортленда, если потребуется, и потопить все, что только заметят. Однако приказ не был принят полностью, и после недолгой погони эсминцы повернули обратно и направились вниз по Слоту в полной уверенности, что адмирал Эйнсуорт уже отошел. В результате они оказались вне боя. Но противник в действительности не отходил к Шортленду. Вместо этого капитан 1-го ранга Ёсима Симаи увел эсминцы в область шквала недалеко на севере, где они снизили скорость и за 15 минут завершили перезарядку торпедных аппаратов. Затем они снова повернули на юг и полным ходом ринулись на поиски американцев. В этой время 4 эсминца с войсками прошли под самым берегом Коломбангары и обогнули остров. К этому времени они начали высадку 1300 солдат 13-го полка в Сэндфлай-Харбор. Хотя адмирал Изаки погиб вместе со своим кораблем, свое задание он выполнил успешно. Теперь капитан 1-го ранга Симаи решил добиться большего. На экранах американских радаров не было никаких отметок, но адмирал Эйнсуорт имел донесения о горящих японских кораблях, поэтому он решил снова повернуть на север, чтобы найти их. Незадолго до 02.00 радар флагманского крейсера «Гонолулу» обнаружил какую-то цель на расстоянии 12 миль. Что это за корабли? Его собственные эсминцы, которые он отправил на север? Или это противник? Был лишь один способ выяснить это, и Эйнсуорт начал вызывать по радио свои эсминцы, чтобы уточнить их местоположение и действия. Тем временем капитан 1-го ранга Симаи вел свои эсминцы на юг на высокой скорости, он приготовился атаковать любого противника, которого заметит. Через 5 минут Симаи заметил американцев и приказал выпустить торпеды. Чуть ранее американская эскадра круто повернула вправо, чтобы открыть огонь. Симаи угадал, что будут делать американцы, и приказал нацелить аппараты несколько правее. Японские эсминцы выпустили торпеды, развернулись и пустились наутек. Как раз в этот момент адмирал Эйнсуорт закончил проверку и решил, что отметки на экранах радаров принадлежат японским кораблям. Он приказал крейсерам открыть огонь и повернуть вправо, чтобы занять более выгодную позицию для стрельбы. Этот последний поворот поставил американские корабли прямо на пути японских торпед. Наблюдатели на борту «Гонолулу» заметили первую из них и подняли тревогу. Но в этот же самый момент вторая торпеда попала в «Сент-Луис», а «Гонолулу» получил третью в нос. Четвертая попала ему в корму, но не взорвалась. Она сделала небольшую пробоину, но вот другая торпеда откусила носовую часть «Гонолулу» не хуже акульих челюстей. Когда аварийная партия приступила к работе, на мостике «Гонолулу» увидели еще одну ужасную вещь - торпеда попала в эсминец «Гвин», шедший впереди крейсера. С ужасным грохотом и ослепительной вспышкой торпеда взорвалась в районе миделя «Гвина». Экипаж попытался было спасти корабль, но спасения не было. Ближе к рассвету эсминец «Ральф Талбот» подошел, чтобы снять уцелевших (погибли 2 офицера и 49 матросов), а уже утром корабль пришлось затопить. Адмирал Эйнсуорт повернул назад, к базе в Тулаги. Он послал радиограмму, сообщая о грандиозной победе, что было чистой правдой до того момента, когда он повернул, чтобы возобновить бой. К тому времени, когда он добрался до Тулаги, он пришел в ужас от донесений о повреждениях и потерях. Однако при входа в гавань крейсера встретил духовой оркестр и множество поздравлений. Самочувствие Эйнсуорта немного улучшилось, когда американцы спасли несколько человек из экипажа «Дзинцу», и он окончательно уверился, что уничтожил почти все соединение Изаки. Разумеется, это было не так, но американцы умели находить выгоду даже в поражениях. Они могли позволить себе потерять 3 крейсера поврежденными, причем один из них вышел из строя до конца войны. Они даже могли позволить себе потерять потопленный эсминец. Запущенная на полные обороты американская промышленная машина легко восполняла такие потери. На каждый потопленный корабль приходились по три новых. А вот капитана 1-го ранга Симаи в Рабауле не встречал духовой оркестр. Там вообще никто не говорил о победе, это было не по-японски. Но внутреннее ощущение, что одержана победа, все-таки присутствовало. К тому же японцы, как обычно, преувеличили потери противника. Они считали, что потопили 3 крейсера и несколько (не один!) эсминцев. Японские газеты, как обычно, подняли шумиху. Но вот командование японского флота критиковало действия адмирала Изаки. Считалось, что он повторил ошибку (как полагали японцы), которая уже привела к гибели линкора «Хиэй». В начале боя, чтобы ослепить противника, он включил прожектора. Но вместо того, чтобы запутать американцев, он дал им прекрасную точку наводки, как заявляли критики. Это утверждение было ошибочным. Американцы стреляли по данным радара, а не по визуальной наводке. Японская критика Изаки показала, что японцы не понимают и сильно недооценивают возможности противника. Впрочем, американцы точно так же продолжали сильно недооценивать японские торпеды. В своей работе, написанной вскоре после войны, Сэмюэль Эллиот Морисон выражал удивление, почему американский флот даже к лету 1943 года так и не сумел выяснить характеристики японских торпед. Ни один из командиров на юге Тихого океана даже не представлял, что именно имеют японцы, хотя с начала походов «Токийского экспресса» вниз по Слоту японцы одерживали одну победу за другой с помощью этих торпед. Адмирал Эйнсуорт считал, что эсминец «Стронг», потопленный несколько дней назад, стал жертвой подводной лодки, а не торпеды, выпущенной японским эсминцем с расстояния, совершенно немыслимого для американских торпед. Некоторые офицеры были знакомы со слухами об эффективности японских торпед, но это были всего лишь слухи. Командир не должен вырабатывать тактику, основываясь на слухах, а никаких официальных директив не поступало, и высшее командование оставалось в блаженном неведении. Морисон пишет, что на мысе Эсперанс на Гуадалканале была найдена торпеда «лонг лэнс». Ее разобрали и тщательно изучили, информация была отправлена в штаб Тихоокеанского флота в Пёрл-Харбор. А там рапорт благополучно затерялся среди остальных бумаг - такое случалось даже с самой ценной информацией - и она пошла далее своим ходом. Следует признать, что японцы у Коломбангары снова переиграли американцев и нанесли им поражение, если подсчитать потери. Но это была очередная пиррова победа. Потеря крейсера «Дзинцу» была слишком дорогой ценой для японского флота, который уже начал ощущать последствия затяжной битвы на истощение на Соломоновых островах. Дальнейшие бои в Слоте Японская кампания в Нью-Джорджии была повторением Гуадалканала, хотя и в меньших масштабах. Обе стороны постепенно наращивали свои силы, но японцы в ходе этих операций понесли тяжелейшие потери, так как американцы имели господство в воздухе и постепенно захватили господство на море. В результате японцы так и не смогли доставить на остров нужное количество войск. Несмотря на отчаянное сопротивление, аэродром Мунда был захвачен 5 августа. Очистка острова завершилась к 20 сентября. Морские бои продолжались со смертоносной регулярностью. Постоянно усиливающиеся налеты самолетов МакАртура на Рабаул и удары авианосцев Хэлси по остальным аэродромам на Соломоновых островах постепенно перемололи истребительное прикрытие японского флота. 17 июля Кахили подвергся налету более чем 200 самолетов. Хотя сама база пострадала мало, был потоплен поврежденный «Хацуюки», 82 человека его экипажа погибли. Продемонстрируем проблемы, стоящие перед японским флотом. Контр-адмирал Кусака решил 19-20 июля послать на юг по Слоту большое соединение, чтобы провести 3 эсминца с войсками. Остальные корабли должны были прикрывать их от возможного нападения американских крейсеров. В состав японской эскадры входили тяжелые крейсера «Кумано», «Судзуя», «Тёкай», легкий крейсер «Сэндай» и 9 эсминцев. Они были замечены 19 июля в 21.48 оснащенными радаром летающими лодками PBY. Японские корабли отвернули, чтобы запутать противника, но все равно были атакованы торпедоносцами и бомбардировщиками. «Кумано» получил попадание торпедой в правую раковину в 02.46, потом в него попала бомба, но не взорвалась. Он потерял управление, но все-таки сумел доползти до базы с легким креном. Однако во время этой же атаки были потоплены эсминцы «Югурэ» и «Киёнами», на которых погибло 468 человек. Много японских кораблей было потоплено во время попыток подготовиться к новым американским высадкам после падения Нью-Джорджии. При перевозке войск на Шортленд 23 июля в проливе Бугенвиль был потоплен гидроавианосец «Ниссин» почти со всем экипажем. Потери в конце концов стали такими высокими, что флот был вынужден использовать большие самоходные баржи, которые могли совершать переходы по ночам, днем отстаиваясь в маленьких бухточках. 15 июля возле Кавиенга подорвался на минах и слегка повредил корму легкий крейсер «Нагара». (Он был отремонтирован на Труке и вернулся в строй 1 августа.) 27 июля эсминцы «Ариакэ» и «Микадзуки», перевозя солдат в Тулуву, Новая Британия, выскочили на берег возле мыса Глостер и на следующий день были разнесены на куски самолетами 5-й воздушной армии. Ее же самолеты 2 августа тяжело повредили эсминец «Акикадзэ» в Рабауле, выведя его из строя до ноября. Бой в заливе Велья Японский флот не прекращал попытки доставлять снабжение на Коломбангару, полагая, что именно там американцы высадятся в следующий раз. 4 августа была запланирована именно такая операция, к которой привлекли 4 эсминца. Перед рассветом 6 августа «Хагикадзэ», «Араси», «Кавакадзэ» и «Сигурэ» вышли из Рабаула в Вилу, чтобы перебросить более 1000 солдат и 50 тонн снабжения. По плану корабли выходили в район, контролируемый американской авиацией уже после наступления темноты. Однако в тот же день в 14.30 эсминцы были замечены американским самолетом с Буки. Радисты на борту кораблей перехватили передачу радиста, который срочно передавал предупреждение неизвестно кому. Повезло оперативной группе Мусбрюггера. Американские эсминцы 5 августа получили сообщение разведки из Пёрл-Харбора, что вскоре выйдет очередной рейс «Токийского экспресса». Утром 6 августа капитан 2-го ранга Мусбрюггер встретился с 15-м ДЭМ капитана 2-го ранга Роджера У. Симпсона, который получил аналогичный приказ. Они запланировали атаку с двух сторон любого японского соединения, которое встретят. Капитан 2-го ранга Мусбрюггер имел эсминцы «Данлоп», «Крэйвен» и «Мори»; капитан 2-го ранга Симпсон - «Лэнг», «Стеретт» и «Стэк». Мусбрюггер должен был атаковать первым, если будут встречены эсминцы, потому что его корабли имели больше торпед. На кораблях Симпсона были сняты торпедные аппараты, так как предполагалось, что они будут охотиться за японскими баржами, поэтому их заменили дополнительными 40-мм автоматами. Если же будет встречена флотилия барж, первым атаковать должен был именно Симпсон. 6 августа в 11.30 американские эсминцы поднимались из Тулаги по Слоту. Вечером они перехватили сообщение самолета о «быстроходной эскадре», идущей на юг. Зная, как действуют японцы, Симпсон вычислил, что они будут в заливе Велья к полуночи. Он договорился с Мусбрюггером встретиться именно там. Эта предварительная информация, а также наличие радара дали американцам огромное преимущество. В 21.00 японцы вошли в пролив Бугенвиль и увеличили скорость до 30 узлов, чтобы как можно быстрее миновать опасные воды и добраться до цели. Приказом было предписано иметь дистанцию между кораблями 545 ярдов, но «Сигурэ», имевший изношенные машины, отстал на 1500 ярдов. Примерно через 2,5 часа они оказались северо-восточнее острова Велья-Лавелья. Затем справа по носу показалась Коломбангара. С юга быстро приближались американцы. Они вошли в пролив Гизо, прошли участок между островами Гизо и Коломбангара и направились на север по заливу Велья. Они шли двумя кильватерными колоннами: «Данлоп», «Крэйвен» и «Мори», а справа и чуть сзади - «Лэнг», «Стеретт», «Стэк». Примерно в 23.30 по американскому времени радар «Данлопа» обнаружил цель - четыре корабля в кильватерной колонне. На сей раз американцы имели все преимущества: они были готовы; они подготовили торпедные аппараты; они обнаружили противника, а тот не подозревал об их присутствии до самого момента установления визуального контакта. В 23.41 американские эсминцы выпустили торпеды, но противник все еще их не видел. «Данлоп», «Крэйвен» и «Мори» выпустили по 8 «рыбок» с дистанции 6300 ярдов. Магнитные взрыватели в торпедах были отключены. К этому времени американцы всерьез заподозрили, что с ними что-то неладно. Для подводников этот вопрос был особенно болезненным, хотя на эсминцах его воспринимали спокойнее. Торпедисты просто отключали магнитные взрыватели и забывали об их существовании. Японские корабли приближались к пункту назначения, и их наблюдатели начали высматривать опасность в виде торпедных катеров, но никак не эсминцев. Во время предыдущих столкновений с американским флотом они всегда действовали лучше противника, и японцы были совершенно уверены, что американцы не умеют пользоваться торпедами. Наконец японцы заметили силуэты вражеских кораблей и немедленно выпустили собственные торпеды. Но это было уже слишком поздно. Американские эсминцы отстрелялись и отвернули в сторону. Командир «Хагикадзэ» заметил впереди нечто и приказал повернуть лево на борт, но, прежде чем эсминец ответил на перекладку руля, в него попали две торпеды. Следующую пару поймал «Араси», по крайней мере одна попала в «Кавакадзэ», однако она вызвала взрыв носового погреба. Уцелел один «Сигурэ». По иронии судьбы он был самым старым и тихоходным из эсминцев, он просто отстал от новых кораблей во время броска на юг. «Сигурэ» находился в полумиле позади «Кавакадзэ», и когда наблюдатели сообщили о приближении торпед, его командир Тамеити Хара успел повернуть и спасти корабль. Американские торпеды прошли по бортам эсминца, и он остался цел. Однако он остался один. Поворот длился, казалось, целую бесконечность, и Хара успел выругаться, что корабль так медленно маневрирует. В этот момент в эсминец попала торпеда, но взрыва не последовало, только глухой удар. Затем руль снова начал действовать. Хара был озадачен, но забыл о происшествии, хотя решил, что эсминцу обязательно следует пройти ремонт в доке. Когда через несколько недель «Сигурэ» поставили в сухой док, выяснилось, что в пере руля имеется аккуратная круглая дыра, которая объясняла замедленное маневрирование эсминца в бою 6 августа. Остальным японским кораблям повезло гораздо меньше. В темноте никто не мог толком разобраться, что происходит. Горящий «Кавакадзэ» освещал небо, и американцы решили, что торпедировали крейсер. «Араси» тоже горел, хотя и не столь ярко. Вторая группа американских эсминцев, которой командовал капитан 2-го ранга Симпсон, заметила корабли на экранах радаров и обстреляла их из 127-мм орудий. Они нанесли решающий удар «Кавакадзэ» или, по крайней мере, думали что нанесли. Во всяком случае обстрелянный японский эсминец перевернулся и затонул. Тем временем «Сигурэ» капитана 1-го ранга Хары (он получил это звание 1 мая 1943 года) завершил неторопливый разворот и занял удобную позицию для пуска торпед. Они не причинили вреда, так как американцы давно отвернули прочь. Хара вышел из боя и приказал перезарядить торпедные аппараты, что было сделано довольно быстро. Однако к этому времени с тремя остальными эсминцами уже было покончено, поэтому он поспешно покинул опасный район. Когда «Сигурэ» уходил, с него видели, как взорвался и затонул «Араси». Все шесть американских эсминцев принялись обстреливать «Хагикадзэ», который тоже вспыхнул и взорвался. В этот момент весь залив был полон плавающими обломками и людьми, но экраны американских радаров были чистыми. Мусбрюггер повел свои эсминцы сквозь плавающие обломки, и американцы видели сотни голов японцев. Так как опасности не было, решили попытаться спасти несколько человек хотя бы ради получения разведданных. Но японцы, плавающие в море, отказывались приближаться к американским эсминцам, когда те подходили поближе. В результате из 700 моряков на 3 эсминцах и 800 солдат официально считаются спасшимися только 310 человек. Они каким-то образом добрались до берега и были спасены японским гарнизоном Коломбангары. По пути домой командир «Сигурэ» сообщил о катастрофе в Рабаул и предложил спасать людей. Однако помощь так и не пришла. Часть японцев добралась до островов вокруг залива, но можно лишь гадать, сколько было спасено японцами или как долго они смогли протянуть. В течение следующих нескольких недель береговые наблюдатели на Соломоновых островах часто сталкивались с оборванными и истощенными японцами и убивали их, лишь немногие попали в плен. Капитан 1-го ранга Хара вернулся в Рабаул и высадил 250 солдат, находившихся на его эсминце, выгрузил припасы. Он сам сошел на берег, чтобы рассказать детали ужасной истории о самом страшном поражении японцев со времен Мидуэя. Поражение стало страшным ударом для японцев. Погибли 3 эсминца и более 1000 человек, но самое главное - это произошло в ночном торпедном бою, который команды японских эсминцев до этого считали своим коронным номером. Этот бой также показал, что если американские эсминцы не связаны сопровождением крупных кораблей, они вполне могут выигрывать ночные бои. Крушение внешнего оборонительного периметра После потери Мунды самой ближней японской базой стал Коломбангара. Как и на Атту, американская стратегия предусматривала обход удерживаемых японцами островов и их постепенное удушение. Генерал МакАртур настоял на изменении этой стратегии. 30 июня была захвачена бухта Нассау в 17 милях южнее Саламауа. Это отрезало Лаэ и Саламауа от всякой помощи. На Соломоновых островах 15 августа американцами была захвачена бухта Баракома на южной оконечности Велья-Лавелья. Остров Велья-Лавелья лежал в 40 милях северо-западнее Вилы и в 60 милях южнее Баллале, который находился прямо к югу от Бугенвиля. Тактика лягушачьих прыжков слегка напоминала игру в шашки, и американцы перепрыгнули Коломбангару. Американские силы вторжения могли пострадать от воздушных атак, но подавляющая воздушная мощь США нейтрализовала Кахили, Баллале и базу гидросамолетов на Шортленде. Десантная армада была прикрыта с воздуха на расстоянии 200 миль от Гуадалканала. Эта операция еще раз продемонстрировала, что тот, кто контролирует воздух, контролирует также море и сушу. Это наступление снова захватило врасплох Императорскую Верховную Ставку. Японцы решили не повторять ошибок вроде высадки войск в северном секторе Велья-Лавелья. Вместо этого наметили усилить оборонительный периметр Рабаула в Бугенвиле и вывезти войска с Коломбангары. На Велья-Лавелья следовало создать промежуточную базу для барж, эвакуирующих гарнизон Коломбангары. Чтобы сделать это, следовало 17 августа перевезти из Буйна на 20 баржах солдат армейских подразделений и специальных штурмовых частей флота. Перевозку прикрывали эсминцы «Сазанами», «Хамакадзэ», «Сигурэ», «Исокадзэ». В ответ на эти передвижения на север были посланы американские эсминцы «Николас», «О’Беннон», «Тэйлор», «Шевалье» с целью перехвата японских барж и кораблей. Бой у Хораниу Когда японские баржи и эсминцы отправились на юг 17 августа, они подверглись яростной воздушной атаке в 20.38, а потом еще одной в 24.00. Потерь и повреждений не было, однако строй японцев к началу боя оказался немного растрепанным. Японские баржи двигались к Хораниу на северо-восточном конце Велья-Лавелья. Некоторым оставалось пройти еще 15 миль. В 35 кабельтовых севернее находились эсминцы «Сазанами» и «Хамакадзэ», шедшие на северо-запад. Между ними оказались эсминцы «Исокадзэ» и «Сигурэ», шедшие строем фронта. Они пытались собрать свою колонну. В 00.29 американский радар обнаружил противника на северо-западе на расстоянии более 11 миль. В 00.40 американские эсминцы круто повернули на запад, что привело их на пересекающиеся курсы с баржами. Японские эсминцы, которые сейчас тоже шли на запад, заметили американскую группу в 00.29. Адмирал Мацудзи Идзюин на «Сазанами» отдал приказ готовиться к торпедной атаке с левого борта. Так как главной задачей адмирала была защита барж, он постарался поставить свои корабли перед американскими эсминцами, чтобы отвлечь атаку на себя. Поэтому в 00.50 японские эсминцы повернули на SSO. «Сигурэ» и «Хамакадзэ» уже выпустили торпеды в 00.46, но на слишком большой дистанции 12 500 ярдов они оказались неэффективны. Американские эсминцы оказались более заинтересованы в схватке с эсминцами, чем в истреблении барж, чего Идзюин совсем не ожидал. Поэтому американский командир капитан 1-го ранга Т. Дж. Райан повернул прямо на японские эсминцы. Его корабли теперь шли строем фронта, что сделало японскую торпедную атаку неэффективной. Когда дистанция сократилась, в 00.56 американские эсминцы повернули на запад. В ответ Идзюин повернул на юг. Поэтому в 01.00 противники шли параллельными контркурсами на расстоянии 9500 ярдов. «Сазанами» в 00.55 выпустил торпеды, через минуту «Хамакадзэ» и «Сазанами» открыли огонь. Дистанция была большой, и торпеды прошли мимо. Американская группа открыла ответный огонь в 00.59, после того как «Шевалье» выпустил 4 торпеды. «Сигурэ» и «Исокадзэ», шедший на запад в 9,5 милях от места боя, в 00.50 повернули на юг позади «Сазанами» и «Хамакадзэ». Готовя новую торпедную атаку, «Сигурэ» и «Исокадзэ» попали под неприятный обстрел с короткой дистанции. Оба эсминца поставили дымзавесы и пошли зигзагом, отстреливаясь. Одновременно они выпустили торпеды. Хотя обе стороны щедро расходовали боеприпасы и усиленно пенили воду, потерь не было. Внезапно оператор радиолокатора «Хамакадзэ» решил, что видит мощное американское соединение, подходящее с юга. На основании этой информации в 01.00 Идзюин приказал отходить на северо-запад. Американские эсминцы продолжали идти на север, и в 01.12 сумели положить несколько снарядов вблизи «Исокадзэ». На нем было ранено несколько человек, и начались маленькие пожары. В 01.11 «Исокадзэ» дал еще один бесцельный торпедный залп. «Хамакадзэ» получил незначительные повреждения от близких разрывов, «Сигурэ» и «Сазанами» остались нетронуты. Бой завершился, ни одна сторона не добилась вообще никаких результатов. Дистанция была слишком велика для эсминцев, и адмирал Идзюин выполнил свою задачу - отвлечь американцев от барж. В ходе боя баржи рассеялись, и американцы сумели потопить только 2 штуки. К 19 августа 390 пассажиров этих барж начали строительство новой базы на Велья-Лавелья. 14 сентября силы союзников захватили Хораниу. 600 японских солдат и рабочих сосредоточились на северо-западном конце острова, ожидая эвакуации, которая прошла в ходе боя 6-7 октября. Гарнизон Коломбангары был вывезен баржами на Бугенвиль через Сумби Пойнт и Шуазель. Таким образом было спасено почти 10 000 человек, и американцы оказались неспособны помешать эвакуациям. Японские посты из бухты Реката, с островов Санта-Исабель, Гизо и Ганонга тоже были вывезены. Японцы создали следующую линию обороны на Бугенвиле, и пока еще оставался гарнизон на Шуазеле. В последнюю очередь японцы эвакуировали временную базу барж из Хораниу, Велья-Лавелья. Эта операция привела к новому морскому бою и новой японской победе. Даже при отступлении японские эсминцы демонстрировали незаурядное мастерство в ночных боях. Бой у Велья-Лавелья Трудное положение 600 солдат, застрявших на Велья-Лавелья, нельзя было игнорировать. Чтобы вывезти их, адмирал Идзюин снова вышел в море. Он имел Соединение поддержки - эсминцы «Акигумо», «Исокадзэ», «Кадзэгумо», «Самидарэ», «Сигурэ», «Югумо» - Транспортное соединение - эсминцы «Фумицуки», «Мацукадзэ», «Юнаги», не считая нескольких отдельных групп, в которые входили примерно 20 барж и мелких судов. Эсминцы вышли из Рабаула, а баржи - из Буина, о чем американцы узнали во второй половине дня 6 октября. В этот момент они располагали всего 6 эсминцами, разделенными на 2 группы по 3 корабля: «Селфридж», «Шевалье», «О’Беннон» и «Ральф Талбот», «Тэйлор», «Ла Валетт». Капитан 1-го ранга Фрэнк Р. Уокер командовал первой группой, а капитан 2-го ранга Гарольд Б. Ларсон - второй, находившейся в 20 милях южнее. В 23.35 баржи шли на юго-восток и уже находились в 20 милях от цели. С юго-запада их прикрывали эсминцы «Акигумо», «Исокадзэ», «Кадзэгумо», «Югумо». Они двигались на северо-запад строем кильватера. В 8 милях на запад расположились «Сигурэ» и «Самидарэ», шедшие на юг на встречу с главными силами адмирала Идзюина. Разделив свои корабли, Идзюин надеялся ввести американцев в заблуждение относительно своих сил. В свою очередь Уокер знал, что его обнаружили, и ждал, что налетит на крупное соединение японских эсминцев. Тем не менее он решил не дожидаться Ларсона и ринулся вперед, ведя свои 3 эсминца строем кильватера - «Селфридж», «Шевалье» и «О’Беннон». В 22.31 американский радар обнаружил корабли в 10 милях на NNO. Это было Транспортное соединение, которое уходило прочь, так как были замечены американцы. Когда обе группы засекли друг друга, адмирал Идзюин совершенно неправильно оценил силы противника. Видимость была отвратительной, и ему сообщили, что приближается американская эскадра из 4 крейсеров и 3 эсминцев. В 22.30 «Исокадзэ» решил, что видит 3 вражеских корабля. Это донесение подтвердили в 22.38 «Кадзэгумо» и «Акигумо», но расстояние было сильно завышено - полагали, что оно равно 11 000 ярдов. В 22.35 Идзюин круто повернул свои 4 эсминца влево, и к 22.38 они уже шли на юг. Если бы японцы сохранили этот курс, они добились бы «crossing Т» соединению Уокера. Однако Уокер шел прежним курсом, чтобы поскорее сблизиться с врагом. Затем Идзюин совершил серию необъяснимых сложных маневров и потерял первоначальное преимущество. В 22.45 он приказал повернуть «все вдруг» на 45° влево, через 3 минуты еще один поворот - на 90° влево. Теперь он отходил, находясь к северо-западу от американских эсминцев. «Югумо» располагался на левом фланге боевой линии, перекрывая директрису всем остальным кораблям. Затем «Югумо» внезапно покинул строй, бросившись на американцев. Обе стороны открыли огонь в 22.56, используя орудия и торпедные аппараты. «Кадзэгумо» теперь тоже смог стрелять, так как ушел мешавший ему «Югумо». Первую кровь пролили торпеды «Югумо», когда в 23.01 «Шевалье» получил попадание в носовую часть левого борта. Взорвался погреб и оторвал нос до самого мостика. Шедший за кормой у него «О’Беннон» врезался в «Шевалье». Эсминцы сумели расцепиться, но «О’Беннон» был вынужден выйти из боя. Потеря «Шевалье» была отмщена практически немедленно. Американские снаряды и торпеды разнесли «Югумо» на куски, он затонул в считанные минуты. Когда Идзюин увидел бросок «Югумо», он повернул на юг, перестроился в кильватер и поставил дымзавесу. «Селфридж», оставшись в одиночестве, продолжал сближаться с Транспортным соединением, описав круг на север. Он вступил в бой с «Сигурэ» и «Самидарэ». Орудия «Селфриджа» накрыли эту парочку, но они уже выпустили 16 торпед и начали отстреливаться. В 23.06 торпеды попала в левый борт «Селфриджа» ближе к носу. Пожары не начались, но соединение Уокера было целиком выбито. Все японские эсминцы теперь отходили, еще опасаясь, что за ними гонится более крупное соединие. Когда прибыл капитан 2-го ранга Ларсон, он не нашел ничего, кроме обломков и плавающих людей. «Ла Валетт» добил «Шевалье» торпедой, после того как снял 250 человек из его экипажа. 51 человек погиб. «Селфридж» и «О’Беннон» благополучно добрались до Тулаги. Тем временем баржи, истинная причина боя, достигли Хораниу, сняли всех солдат и спокойно ушли на север. Если не считать гибели «Югумо», японские эсминцы не получили ни царапины. Еще раз они показали, что остаются великолепными специалистами по ночным боям. А кроме того, капитан 1-го ранга Уокер обязательно должен был дождаться Ларсона, но, похоже, в нем тоже имелась капелька пресловутого «Банзай!». Бугенвиль Следующей целью союзников стал Бугенвиль. Он имел площадь 3380 кв. миль и был самым большим из Соломоновых островов. Гористый, заросший джунглями остров имел сырой, дождливый климат. Население острова было мало (около 43 000 человек), и его туземные обитатели были крайне примитивны. Если бы его удалось захватить, Рабаул, находившийся всего в 170 милях от его северной оконечности, становился беззащитным перед авиацией союзников. Контроль союзников над Бутенвиллем лишал всякой пользы вражеские аэродромы в Кахили, Буине, Кахара, Киста, Тенекау, Бука и Бонисе, на Шортленде и Балладе, базы гидросамолетов на Файзи, островах Трежери и Шуазель. Десантные операции всегда таят в себе долю риска, но адмирал Нимитц правильно считал, что с началом в середине ноября наступления в центральной части Тихого океана адмирал Кога не сможет выслать авианосцы Объединенного флота для действий против Хэлси в юго-западную часть океана. Для обороны Бугенвиля японцы имели более 50 000 солдат - но выбранный для высадки район в бухте Императрицы Августы обороняло менее 3000. 1 ноября на мыс Торокина высадилась 3-я дивизия морской пехоты. Его обороняли всего 270 человек с 1 полевым орудием. В сумерках на берегу уже находились 14 000 морских пехотинцев. Американцы ожидали немедленных контрударов с моря и воздуха, поэтому все транспорты, даже те, что не успели полностью разгрузиться, покинули район высадки. Бой в бухте Газелле (Бой в заливе Императрицы Августы) Адмирал Хэлси знал, что Бугенвиль слишком важен для японцев, чтобы они не попытались помешать высадке. Он подозревал, что первым шагом японцев станет попытка дать бой на море. Поэтому, когда десантная армада вышла с Гуадалканала и новых баз на центральных Соломоновых островах, ее прикрывало Оперативное соединение 39-4 новых легких крейсера и 8 эсминцев под командованием адмирала Меррила. Корабли вышли в море 31 октября в 02.30, чтобы обстрелять Буку и Шортленд и дать бой тем японским кораблям, которые будут обнаружены. Вскоре они вышли в Слот и взяли курс на север. Утром их заметил японский самолет-разведчик и сообщил по радио в Рабаул. Как уже говорилось, высадка десанта застигла японцев врасплох. Высадка на островах Трежери была настолько несерьезной, что адмирал Кога не стал на нее реагировать. Высадку на Шуазеле сразу сочли обманным маневром. И на Труке, и в Рабауле решили, что настоящая высадка будет произведена либо на Бугенвиле, либо на Новой Британии, если только союзники решили всерьез подготовить захват Рабаула. Адмирал Кога решил выждать. Но ответный японский план уже был приведен в действие, это была Операция RO. В ответ на действия союзников японцы нанесли тройной удар - на суше, на море и в воздухе. При подготовке Операции RO японцы десятками перебрасывали самолеты в Рабаул. В последнее время в этом районе не было замечено никаких американских авианосцев, кроме эскортных, поэтому адмирал Кога не только не собирался использовать свои авианосцы, но даже забрал с них много самолетов и пилотов, чтобы усилить 11-й воздушный флот. После сообщения о высадке американской морской пехоты на островах Трежери началась Операция RO. Адмирал Кога отправил большую эскадру крейсеров в Рабаул. Они должны были сопровождать соединение с контрдесантом к Бугенвилю и дать бой американским крейсерам, которые, как предполагалось, подойдут с Гуадалканала. Буквально в последние часы в Рабаул прибыл адмирал Сэнтаро Омори на тяжелом крейсере «Мьёко». Вместе с тяжелым крейсером «Хагуро» они сопровождали большой конвой торговых судов с Трука. Передумав, адмирал Кога приказал послать за адмиралом Одзавой и его авианосцами «Сёкаку», «Дзуйкаку» и «Дзуйхо». Однако они находились в море и им требовалось несколько дней, чтобы добраться до Рабаула. Поэтому в начале ноября командующий 8-м флотом адмирал Самэдзэма имел в своем распоряжении достаточно сильное соединение, чтобы послать его в бой против вражеских крейсеров. Он приготовился отправить Омори на юг, чтобы найти и уничтожить американские крейсера. У него были 3 тяжелых и 2 легких («Сэндай» и «Агано») крейсера и 7 эсминцев. В составе соединения имелся командир, знакомый со здешними водами, это был адмирал Идзюин, которого выделили в помощь Омори. Идзюин прибыл в Рабаул на своем флагманском корабле во второй половине дня 31 октября, чтобы встретиться с Омори и адмиралом Мацубара, который командовал «Агано» и 3 эсминцами. Омори только что вернулся из метрополии и не был знаком с последними тактическими методами. Мацубара вообще не имел опыта ночных боев, и все это, по мнению Идзюина, представляло серьезную проблему. В лучшем случае японцы заметят американцев раньше, чем сами будут обнаружены, но американский радар становился все более и более эффективным. Неопытность Мацубары могла в этом случае сильно помешать. Не сделать что-либо не представлялось возможным. Императорская ставка считала, что американцев следует удерживать в этом районе как можно дольше, чтобы дать правительству генерала Тодзио подготовить силы на новой линии обороны. Это было бы разумно, если бы они могли дождаться прибытия на юг авианосцев, но надежд на это не имелось. Действия американцев запустили Операцию RO. На адмирала Когу давили из Токио, он давил на адмирала Омори. От него требовали выйти в море и дать бой противнику. 11-й воздушный флот должен был бросить в бой все имеющиеся самолеты против десанта и прикрывающих его американских морских и воздушных сил. 17-я армия должна была начать действия на суше. Предполагалось наступление с юга силами 23-го пехотного полка (без 2-го батальона, который находился на Шуазеле) и контрдесанта, высаженного недалеко от американского плацдарма. Эти два удара предполагалось нанести одновременно, после чего 23-й полк и десант сбросят американцев в море. И снова японская армия продемонстрировала вопиющую неосведомленность относительно методов и возможностей американцев. Они уже имели на берегу 14 000 солдат, и ожидалось прибытие втрое большего числа. 23-й полк на Бугенвиле имели около 2500 человек. В качестве десантного подразделения был выбран отряд японских коммандос Кэн бутай № 2. Японцы называли эти войска «подразделением решающей битвы», добавим, что это подразделение имело большой опыт боев в Китае. Их предполагалось доставить к месту высадки, находящемуся чуть восточнее американских позиций на мысе Торокина, где они могли собраться и атаковать вместе с 23-м полком, спускающимся по тропе Пива. Они должны были зажать американцев в тиски. Сразу после полуночи 1 ноября американские корабли подходили к Буке, чтобы начать намеченный обстрел, но вдруг они установили контакт с неопознанным самолетом. Решили, что это «Чарли-стиральная машина», неуклюжий гидросамолет, так хорошо послуживший японцам на Соломоновых островах. Через 20 минут флагман адмирала Меррилла легкий крейсер «Монпелье» открыл огонь по аэродрому Бука. Если раньше и были сомнения в том, что японцы проснулись, теперь их не осталось. Рабаул получил сообщение через считанные минуты. Адмирал Самэдзима вызвал адмирала Омори. Он получил приказ приготовиться выйти в море и дать бой американцам. Немедленно. Американское оперативное соединение обстреливало летную полосу Буки и другие сооружения. Вскоре после полуночи японский самолет атаковал американцев, но один из эсминцев сбил его. Немного позднее наблюдатели на крейсере «Кливленд» сообщили, что видят несколько торпедных следов и два маленьких судна, которые приняли за японские торпедные катера. Они не причинили вреда. Береговые орудия открыли огонь по кораблям, ног попаданий не добились. Несколько раз в течение ночи японские самолеты появлялись над оперативным соединением, но эсминцы были настороже и отгоняли их. После обстрела Буки корабли спустились к Шортленду, чтобы обстрелять вражеские сооружения и войска на островах Файзи и Попоранг. К 07.00 обстрелы закончились, и оперативное соединение пошло назад к Велья-Лавелья. Несколько эсминцев испытывали нехватку топлива и повернули в пролив Хоторн, чтобы там заправиться с баржи. Судя по всему, японское командование в Рабауле было застигнуто врасплох американской высадкой на Бугенвиле. Но как только известия прибыли в Рабаул, генерал Имамура начал действовать без промедления. Он устроил совещание с адмиралом Самэдзимой, на котором обсудил «приказ о взаимодействии», поступивший из Токио. Поэтому буквально через несколько часов, после того как морские пехотинцы высадились на мысе Торокина, японцы погрузили на эсминцы-транспорты 880 солдат армейского Кэн бутай № 2. Вице-адмирал Сэнтаро Омори находился в Рабауле 30 октября. Он сопровождал конвой с различными припасами и новыми кораблями для командующего 8-м флотом вице-адмирала Томосигэ Самэдзима. Адмирал Омори сразу получил разрешение с Трука от адмирала Кога объединить свои силы с адмиралом Самэдзима и попытаться перевезти в бухту Императрицы Августы конвой с 1000 солдат. Следовало организовать контратаку на суше, пока японский флот атакует и уничтожит американские транспорты и силы поддержки. Омори не успевал подготовить транспорты вовремя, но он получил разрешение перейти в бухту Торокина и там дожидаться их прибытия, а потом атаковать находящиеся неподалеку американские транспорты. Омори прошел пролив Сент-Джордж, ожидая транспорты, однако, когда он прибыл на место, оказалось, что те слишком тихоходны. Омори оставил их позади в проливе в 19.30. С севера навстречу ему двигалось Оперативное соединение 39 контр-адмирала Э.С. Меррилла, которое только что вернулось в базу после обстрела аэродрома в Бука 31 октября. Соединение адмирала Омори вышло 1 ноября примерно в 14.30, транспортное соединение следовало в нескольких милях позади. Эсминцы «Амагири», «Удзуки», «Юнаги», «Минацуки», «Фумицуки» должны были выйти к южной части Газере Ван (залив Газелле, залив Императрицы Августы) и там высадить подкрепления. После этого они должны были встретиться с ударной группой, которая прикрывала бы их действия. Вечером адмирал Меррилл узнал о передвижения японцев и взял курс на север, навстречу им. Первые неприятности начались у японцев после наступления темноты. В-24 вывалился из туч и сбросил бомбы на крейсер «Сэндай», но попаданий не добился. Затем пришло сообщение, что японские разведывательные самолеты обнаружили большое американское соединение, караулящее возле залива Императрицы Августы. Самолеты сообщили, что кроме остальных кораблей там находятся три линкора. После этого адмирал Самэдзима приказал эсминцам-транспортам повернуть назад и возвращаться в Рабаул. Адмирал Омори освободился от необходимости прикрывать транспортную группу. Теперь его задачей стало топить вражеские корабли. Японцы шли сквозь дождевые шквалы, и видимость не превышала 3 мили. Это было серьезное неудобство для людей, которые полагались только на собственное зрение, чтобы обнаружить вражеские корабли. В 22.30 американский разведывательный бомбардировщик сообщил адмиралу Мерриллу, что видит японское соединение из 8 кораблей, хотя в действительности Омори имел 10 кораблей. Пилот передал координаты, курс и скорость, а потом сообщил, что намерен атаковать. Он сбросил бомбы на крейсер «Хагуро», но не добился успеха. После этой атаки «Хагуро» катапультировал один из своих гидросамолетов, который обнаружило вражеское соединение примерно в 20 милях на юг от японского. После этого адмирал Омори развернулся, чтобы не выдать противнику свою позицию. Такая тактика прекрасно работает, когда сражаешься с противником, который полагается только на визуальные наблюдения. Но в данном случае она означала пустую трату топлива. Американское соединение уже следило за японцами с помощью радара. Адмирала Омори запутало другое сообщение о количестве кораблей в заливе Императрицы Августы. Там находились 3 минных заградителя в сопровождении эсминца, которые ставили заграждение у мыса Торокина. Они ушли на юг, разойдясь с крейсерским соединением и еще больше запутав Омори относительно количества американских кораблей и их классов. Омори повернул к заливу Императрицы Августы, чтобы атаковать «транспорты», которые, как он считал, разгружаются там. Адмирал Меррилл развернул свои крейсера поперек горла бухты, чтобы помешать японцам войти в нее. Эскадры противников быстро сближались. Адмирал Меррилл точно знал, как и откуда движутся японцы. Большие отметки на экранах радаров принадлежали тяжелым крейсерам, на флангах шли две колонны эсминцев, возглавляемые легкими крейсерами. Вскоре должен был начаться бой, а адмирал Омори пока еще не знал, где точно находится противник. Адмирал Меррилл впервые за время Тихоокеанской войны намеревался использовать эсминцы согласно наставлениям. Они должны были выпустить торпеды и отойти за пределы досягаемости японских орудий. Меррилл намеревался начать бой на дистанции, которая, по его мнению, превышала дальность хода японских торпед. В 02.31 четыре эсминца капитана 1-го ранга Арли Берка отделились от американского соединения и пошли в атаку. Это были «Чарльз Ф. Осборн», «Дайсон», «Стэнли», «Клакстон». Сразу после этого Меррилл повернул, чтобы освободить им дорогу, и отправил в атаку вторую группу эсминцев - «Спенс», «Тэтчер», «Конверс» и «Фут». Именно в этот момент японский гидросамолет выпустил осветительные ракеты над американскими крейсерами. На борту «Сэндая» моряки адмирала Идзюина впервые увидели противника. Идзюин приказал эсминцам выпустить торпеды, поворачивая вправо, что они и сделали. Сразу после этого адмирал Меррилл приказал своим крейсерам открыть огонь по ближайшим японским кораблям. Самая ближняя крупная отметка на экране принадлежала легкому крейсеру «Сэндай», на который и обрушились все 4 крейсера, наводя орудия с помощью радара. В считанные минуты «Сэндай» оказался в отчаянном положении. Его руль был заклинен, после чего он фактически перестал быть боевой единицей. На корабле начались пожары. Тем временем, пытаясь уклониться от огня крейсеров, столкнулись эсминцы «Самидарэ» и «Сирацую». Оба получили такие повреждения, что им пришлось выйти из боя. Приказ адмирала Идзюина поворачивать спас японские эсминцы от торпед Арли Берка. Они безвредно вспенили воду там, где могли оказаться японцы, если бы следовали прежним курсом. Японцы тоже открыли огонь по американцам, но дистанция была слишком велика для эсминцев. Оба тяжелых крейсера все еще не видели противника и сейчас следовали по широкой дуге. Вторая группа эсминцев полностью потеряла ориентировку и просто следовала за тяжелыми крейсерами. Теперь артиллерийский огонь американцев был сосредоточен на тяжелых крейсерах. Снаряды ложились все ближе, и, как минимум, один командир эсминца запаниковал. Командир «Хацукадзэ» попытался выйти из-под обстрела, проскочив между «Хагуро» и «Мьёко», но в результате «Мьёко» протаранил его, отрубив часть носа и смяв два торпедных аппарата. В результате за полчаса боя американцы вывели из строя легкий крейсер, который горел, а японцы сами повредили три собственных эсминца. Адмирал Меррилл изучил описания всех прошлых ночных боев и понимал, что его главная проблема - избежать японских торпед, которые были самой главной опасностью для американских кораблей. Чтобы добиться этого, он постоянно маневрировал, меняя дистанцию, поэтому не имело значения, когда именно японцы пускают торпеды, потому что он будет где угодно, только не в точке, куда они целились. Более того, все это время его орудия продолжали стрелять, используя артиллерийский радар. Впрочем, на скорости 30 узлов и при энергичном маневрировании меткость снижалась. Корабль представлял собой устойчивую платформу лишь на умеренных скоростях. Орудия американских крейсеров не нанесли противнику серьезного ущерба. К 03.15 адмирал Омори наконец увидел противника и открыл ответный огонь из 203-мм орудий. Крейсер «Денвер» получил несколько попаданий и был поврежден достаточно серьезно, чтобы снизить скорость до 25 узлов. Адмирал Омори пытался сократить дистанцию, чтобы его эсминцы смогли включиться в бой, и через несколько минут ему вроде бы удалось это сделать. Теперь дистанция составляла 8 миль, что было совсем немного для торпед «лонг лэнс». Японские самолеты старались изо всех сил помочь адмиралу Омори и оказали ему действительно серьезную помощь. Выпущенные осветительные ракеты ярко осветили американские крейсера. Адмирал Омори продолжал вести огонь из 203-мм орудий, но этой ночью японские артиллеристы стреляли плохо. Они добились множества близких разрывов и считанных прямых попаданий. Адмирал Омори начал ставить дымовую завесу, чтобы прикрыть свои корабли. Он верил, что добился попаданий в несколько крупных кораблей и вывел их из строя. В действительности из всех американских кораблей пострадал только «Денвер». Эсминцы капитана 1-го ранга Берка, которые так отважно бросились вперед, чтобы провести торпедную атаку, потеряли друг друга в темноте. Берку понадобилось много времени, чтобы снова собрать их вместе. Затем эти эсминцы подошли к тонущему «Сэндаю» и, проходя мимо, всадили в него несколько снарядов. Затем корабли Берка с помощью радара нашли поврежденные «Самидарэ» и «Сирацую». Берк передал, что намерен их обстрелять. Однако из-за плохой связи он не мог сказать с уверенностью, что обнаруженные корабли не являются вторым дивизионом американских эсминцев, поэтому он не решился стрелять. В результате эти два японских корабля спаслись. Четыре эсминца капитана 2-го ранга Б.Л. Остина перехватили поврежденный «Хацукадзэ», обстреляли и подожгли его. Затем прибыли эсминцы Берка и помогли потопить японца. Второй дивизион эсминцев не получил шанса на торпедную атаку, потому что капитан 2-го ранга Остин неправильно понял приказ адмирала Меррилла и потерял позицию. Один из его эсминцев - «Фут» - налетел на японскую торпеду, выпущенную по крейсерам во время безумного маневрирования в разгар битвы. Ему оторвало корму, и он потерял ход. Крейсер «Кливленд», мчавшийся на скорости 30 узлов, едва не протаранил его. Нет, это точно была ночь столкновений. Эсминец «Спенс» скребанул по борту эсминца «Тэтчер». Потом он получил снаряд в ватерлинию, и в результате повреждений потерял скорость и больше не мог участвовать в бою. Бой развивался совершенно хаотично, крейсера так и не смогли всерьез сцепиться друг с другом. Американские эсминцы потопили поврежденный «Хацукадзэ», с которого не спасся ни один человек. Адмирал Идзюин оставался на борту «Сэндая» до последнего и почти чудом спасся вместе с горсткой моряков. Этим спасением он обязан адмиралу Омори. Когда Омори отходил, он отправил сообщение в Рабаул, требуя выслать в район боя подводную лодку, чтобы подобрать спасшихся. Прибыла I-104, которая спасла адмирала и 75 моряков, еще 236 человек команды были спасены японскими эсминцами. Командир крейсера капитан 1-го ранга Сёдзи и 184 человека погибли. Когда занялся рассвет, и американцы, и японцы постарались убраться как можно дальше от места боя. Японцы попытались нанести мощный удар авиацией и отправили к заливу Императрицы Августы более ста самолетов, но результат оказался разочаровывающим. Они сумели добиться попаданий лишь в крейсер «Монпелье», но две мелкие бомбы ранили одного человека и причинили ничтожные повреждения. Много японских самолетов было сбито новозеландскими и американскими истребителями, прежде чем они прорвались к крейсерскому соединению. Также большое число самолетов было сбито зенитками крейсеров и эсминцев. С любой точки зрения итог боя получился вполне удовлетворительным. Адмирал Меррилл командовал очень умело, но этого нельзя сказать про адмирала Омори, который так и не сумел навязать противнику решительный бой. Капитан 1-го ранга Берк провел отважную торпедную атаку, но второй американский дивизион действовал так же бестолково, как японские эсминцы. Если подсчитать количество участвовавших кораблей, окажется, что результат действий артиллерии и торпед был минимальным. Столкновения собственных кораблей причинили едва ли не больше повреждений. Адмиралу Идзюину не повезло в том отношении, что его крейсер, шедший в голову колонны, нарвался на артогонь, управляемый с помощью радара. Победа осталась за американцами, которые потопили легкий крейсер и эсминец. Японцы потеряли около 880 человек. Все американские корабли вернулись в базу, и только эсминец «Фут» был тяжело поврежден. Американцы потеряли всего 6 человек убитыми и 7 ранеными. Адмирал Меррилл заслужил похвалу своих командиров, зато адмирал Омори был снят и отправлен в Японию, чтобы командовать школой подводников. Адмирал Мацубара, командовавший вторым дивизионом эсминцев, тоже был списан на берег. (В действительности 10-м ДЭМ командовал контр-адмирал Морикадзу Осуги. Он был ранен на крейсере «Агано» 12 ноября, когда корабль был торпедирован подводной лодкой «Скэмп». Служил на берегу, в 1948 году казнен за военные преступления. Капитан 1-го ранга Мацубара командовал крейсером «Агано».) Лишь репутация адмирала Идзюина в этом бою не пострадала. Бой в бухте Газелле Соединение Перехвата Торокин (вице-адмирал Омори) Тяжелые крейсера «Мьёко», «Хагуро» Левое соединение прикрытия (контр-адмирал Идзюин) Легкий крейсер «Сэндай» Эсминцы «Самидарэ», «Сигурэ», «Сирацую» Правое соединение прикрытия (контр-адмирал Осуги) Легкий крейсер «Агано» Эсминцы «Хацукадзэ», «Наганами», «Вакацуки» Американские силы Оперативное соединение 39 (контр-адмирал Э.С. Меррилл) Легкие крейсера «Монпелье», «Кливленд», «Коламбиа», «Денвер» Авангардное прикрытие Эсминцы «Чарльз Осборн», «Дайсон», «Стэнли», «Клакстон» Арьергардное прикрытие Эсминцы «Спенс», «Тэтчер», «Конверс», «Фут» Рабаул против авианосных самолетов После поражения адмирала Омори адмирал Кога решил усилить 8-й флот, стоящий в Симпсон-Харборе, Рабаул, так как высадку американцев на Бугенвиле теперь предотвратить было невозможно. Он послал в Рабаул самые заслуженные корабли 2-го флота: тяжелые крейсера «Атаго», «Тёкай», «Майя», «Такао», «Могами», «Судзуя» и «Тикума» вместе с легким крейсером «Носиро» и 4 эсминцами под командой вице-адмирала Такеб Курита. Когда эту новость получил адмирал Хэлси, у него не было ни линкоров, ни тяжелых крейсеров. Все они перешли в центральную часть Тихого океана, где готовилась высадка на Гилбертовы острова (Тарава - Макин). Он располагал Оперативным соединением 38 контр-адмирала Фредерика К. Шермана. Это было быстроходное авианосное соединение, построенное вокруг тяжелого авианосца «Саратога» и легкого авианосца «Принстон». Хэлси решил рискнуть и послать их в точку к югу от мыса Торокина, в 230 милях юго-восточнее Рабаула. Оттуда они должны были выслать свои самолеты, полагаясь на внезапность и слабое воздушное прикрытие, которое обеспечивало командование ВВС на Соломоновых островах. Погода благоприятствовала ОС 38, и Шерман шел на север под прикрытием туч и дождевых шквалов. Хотя его корабли и были замечены самолетами-разведчиками противника, они не опознали авианосцы и приняли эскадру за подкрепления, посланные в район высадки на Бугенвиле. Японское соединение прибыло в Рабаул около 07.00 5 ноября. Там уже находились легкие крейсера «Агано» и «Юбари» и 7 эсминцев. Небо в Рабауле было солнечным и чистым, совершенно идеальным для внезапной атаки. Когда примерно в 10.00 прозвучал сигнал воздушной тревоги, большинство кораблей не смогло дать ход и покинуть гавань, чтобы рассредоточиться. «Саратога» и «Принстон» подняли самолеты в 9.00, выслав 52 истребителя «Хеллкэт», 23 торпедоносца «Авенджер» и 22 пикирующих бомбардировщика «Доунтлесс». Самолеты были замечены над Рабаулом в 10.20. Авианосные пилоты держались компактной группой до самой атаки, что давало наилучшую защиту от японских истребителей до последнего момента. Налет завершился в 10.44, после того как большинство японских кораблей получили тяжелые повреждения. Возле «Атаго» разорвались 3 бомбы, изрешетившие були и корпус. Были повреждены и машины, и вооружение, погибло 22 человека, в том числе капитан, ранены 60 человек. «Майя» уже дал ход, чтобы покинуть гавань, но получил попадание в авиационную палубу. Последовала серия взрывов, и пламя охватило все машинные отделения, заставив корабль потерять ход. 70 человек были убиты, 60 - ранены. «Тикума» отделался легко - поверхностными повреждениями корпуса и вооружения. Крейсер уже в 20.38 в тот же день ушел на Трук, а 20 ноября отправился на Эниветок. «Могами» покинул гавань в 10.37, но перед этим получил попадание и загорелся, возможно от торпеды. Погреба башен № 1 и № 2 были затоплены. В 10.45 встали машины, и экипажу пришлось сосредоточиться на борьбе с пожарами. Вечером он ушел на Трук в сопровождении «Судзуи» и эсминца «Таманами», имея тяжелые повреждения носовой части. «Такао» получил бомбы в правый борт рядом с башней № 2, что привело к тяжелым повреждениям корпуса и машин. «Судзуя» сумел увернуться от бомб и отделался мелкими царапинами. 3 легких крейсера - «Агано», «Носиро» и «Юбари» - повреждений не получили. Из эсминцев «Фудзинами» получил попадание невзорвавшейся торпедой, «Амагири» и «Вакацуки» были легко повреждены. Налетчики вернулись на авианосцы, которые после этого пошли на юг, так и не обнаруженные врагом. Система ПВО Рабаула смогла уничтожить менее дюжины самолетов. Прежде чем японцы сумели оправиться от хаоса, последовала атака самолетов 5-й воздушной армии: 27 В-24 и 67 Р-38. Они не встретили никакого сопротивления, так как вся наличная авиация японцев была брошена на поиски ОС 38. Однако этот налет новых потерь не вызвал. 5 ноября 1943 года стало началом конца Рабаула как японской военно-морской базы, хотя требовались гораздо более серьезные налеты, чтобы выбить японцев оттуда. Японские моряки любили Рабаул, и теперь их популярная песенка звучала с трагической иронией: «Сараба, Рабауру-ё, мата куру маде ва - Прощай, Рабаул, пока я не увижу тебя вновь». Тяжелые крейсера 2-го флота, не участвовавшие в боях большую часть 1943 года, получили в Рабауле сильнейший удар. 4 корабля были отправлены в Японию на ремонт, который отнял несколько месяцев. 5-я воздушная армия поддерживала давления частыми рейдами. Потери японской авиации при защите Рабаула были серьезными, но японскому флоту эта база была отчаянно нужна. Поэтому Кога отправил 100 самолетов со своих тяжелых авианосцев, стоящих на Труке, окончательно лишив авианосный флот пилотов и самолетов. Атака Оперативного соединения 38 оказалась такой удачной, что была взята за образец при разработке дальнейших авианосных рейдов. Такие рейды, как позднее признал Тодзио, стали одним из 3 факторов, вызвавших капитуляцию Японии. Адмирал Хэлси планировал немедленно повторить атаку. Он только что получил новые тяжелые авианосцы «Банкер Хилл» и «Эссекс» и легкий авианосец «Индепенденс» и сформировал из них Оперативную группу 50.3 под командованием контр-адмирала Альфреда Э. Монтгомери. 11 ноября в воздух поднялись 183 самолета, но на этот раз японцы были готовы. Они не только прикрыли Симпсон-Харбор, но и подготовили ответную атаку против авианосцев. Рядом с портом находились тяжелый крейсер «Майя», легкие крейсера «Агано», «Носиро» и «Юбари» и эсминцы «Кадзэгумо», «Уракадзэ», «Судзунами», «Хаянами», «Фумицуки», «Умикадзэ», «Наганами», «Макинами», «Фудзинами», «Амагири». В воздухе находились авианосные истребители, а американцы не показали той решимости и точности, что и раньше. Тем не менее «Носиро» подвергся атаке торпедоносцев вне гавани, когда налетел сильный дождевой заряд. Крейсер ушел от всех торпед, но пулеметным огнем был изрешечен мостик и перебиты кабели размагничивания. В 09.03 он подвергся второй атаке, которая тоже не дала попаданий. «Судзунами» был потоплен бомбами в 08.20. «Юбари», «Уракадзэ» и «Умикадзэ» отделались легкими повреждениями. «Наганами» получил сначала близкий разрыв, а потом и бомбу позади мостика. Его пришлось отбуксировать в порт. Второй налет американских авианосных самолетов длился менее часа. В 12.00 японцы выслали более 100 самолетов против Оперативной группы 50.3. Американский воздушный патруль и эсминцы охранения помешали японцам добиться попаданий и сбили более 35 самолетов. Над Рабаулом было сбито еще около 20 японских самолетов. Только 52 авианосных самолета сумели вернуться обратно на Трук. А в результате не только не удалось по-настоящему прикрыть Рабаул, но и авианосцы Объединенного флота оказались без самолетов. Поэтому Кога не смог отреагировать на американскую высадку на Тараве 20 ноября. Как случалось не раз, японцы, не желая терять одну часть оборонительного периметра, в результате позволяли взломать другую. Теперь начал трещать даже основной оборонительный периметр, так как флот не мог оказать надлежащей поддержки. Бой у мыса Сент-Джордж Когда стало ясно, что союзники удержат Бугенвиль, японцы начали опасаться высадки на Буку. Флот считал, что главной целью союзников будет Бугенвиль, армия же считала, что настоящей целью наступления американцев будет Бука. Эта точка зрения победила, и было решено, что флот перебросит 900 солдат на Буку, вывезя оттуда 700 человек аэродромного персонала, так как постоянные бомбардировки аэродромов на Буке сделали их к 1 ноября совершенно бесполезными. Поэтому флоту в очередной раз пришлось создавать миноносное соединения для решения армейских стратегических задач. Конвой от 25 ноября стал последним рейсом «Токийского экспресса». Подкрепления для гарнизона Буки были погружены на эсминцы «Амагири», «Югири» и «Удзуки». Их прикрывали эсминцы «Онами» и «Макинами». Авиаразведка предупредила Хэлси, и он послал 2 дивизиона эсминцев из состава 23 эскадры эсминцев. Это были 45 ДЭМ («Чарльз Осборн», «Клакстон», «Дайсон») и 46 ДЭМ («Конверс», «Спенс»). «Амагири», «Югири» и «Удзуки» высадили свои войска на Буке, забрали аэродромный персонал и направились домой в 00.45. Два дивизиона американских эсминцев сторожили восточный вход в пролив Сент-Джордж. Если неприятель будет перехвачен, 45 ДЭМ мог выполнить торпедную атаку, прикрываемый 45 ДЭМ. Затем они менялись ролями. Радарный контакт был установлен в 01.41, были замечены японские эсминцы прикрытия. «Онами» и «Макинами» находились справа от «Амагири», «Югири» и «Удзуки» и направлялись на запад, значительно опередив эсминцы-транспорты. Эсминцы «Чарльз Осборн», «Клакстон», «Дайсон» составляли правую колонну, «Клакстон» и «Спенс» шли у них на левой раковине. В 01.45 45 ДЭМ повернул прямо на О, чтобы атаковать эсминцы прикрытия. В 01.56 американцы выпустили торпеды с дистанции 4500 ярдов и повернули на юг. «Онами» заметил отходящие эсминцы в 02.00, но через 30 секунд получил попадания несколькими торпедами и мгновенно затонул. «Макинами» тоже получил несколько попаданий, едва не переломился, но все-таки остался на плаву. В этот момент радар 45 ДЭМ обнаружил эсминцы-транспорты в 13 000 ярдов от разгромленного соединения прикрытия. Они повернули на север и дали полный ход, 45 ДЭМ погнался за ними. «Югири» выпустил торпеды, но промахнулся. В 02.22 45 ДЭМ открыл огонь из носовых орудий всех 3 кораблей, на который японцы ответили, добившись нескольких близких разрывов. В 02.25 эсминцы-транспорты разделились и начали расходиться веером, заставив капитана 1-го ранга Арли Берка решать, за кем именно гнаться. Он выбрал «Югири», который в 03.05 начал получать попадания снарядов. Но «Югири» не сдался просто так. Он повернул навстречу преследователям, яростно отстреливаясь, и выпустил несколько торпед. Но под сосредоточенным огнем он затонул в 03.28. Затем Берк попытался догнать «Амагири» и «Удзуки», но безуспешно. В 04.04 американцы повернули назад, оставив погоню. В тот момент никто не знал, что это был последний морской бой на Соломоновых островах (первым был бой у острова Саво 9 августа 1942 года). Всего произошло 15 боев, из которых 12 были ночными артиллерийскими схватками. Из-за того, что дуэли авианосцев уж очень эффектны, многие считают Тихоокеанскую войну чисто авианосной, но на самом деле большинство боев, особенно происшедшие в районе Соломоновых островов, было боями между артиллерийскими кораблями. Японцы выиграли 10 из этих ночных столкновений (или, по крайней мере, не проиграли), однако при этом они потеряли много эсминцев (и несколько крейсеров). В результате, когда затрещал японский оборонительный периметр после высадок на Новой Гвинее, островах Адмиралтейства, в центре Тихого океана, они ничего не смогли сделать. Соединение внешних южных морей было переименовано в Соединение внутренних южных морей. А в итоге с 25 ноября 1943 года по 19 июня 1944 года не произошло ни одного серьезного морского боя. Силы японского флота были надломлены, особенно что касалось эсминцев, в то время как американский усиливался все возрастающими темпами. После 25 ноября изменился характер войны на море. Перед японским флотом реально встала угроза окончательного поражения, а надежда на победу в генеральном сражении стала совсем призрачной. Начиная с этого момента японское стратегическое планирование постепенно теряло ощущение реальности, одержимое идеей победы в невозможной «решающей битве» и поисками смерти в бою. Обычно война тянется еще достаточно долго, после того как поражение одной из сторон становится неизбежным. Это было особенно справедливо для Японии, однако ее военные лидеры руководствовались японской мифологией, а не реальностью. В Японию никогда не вторгался враг, ее народ считался происходящим от богов, и саму землю Японии создал бог Идзанаги, Японией управлял полубожественный император. Поэтому Япония просто не могла потерпеть поражения. «Божественный ветер» обязательно спасет ее. И поэтому война тянулась до плачевного конца, что означало полное уничтожение Императорского японского флота. 16. Алеутские острова Захват японцами островов Кыска и Атту в группе Алеутских островов создал новый театр военных действий, однако это не принесло пользы японцам. Это был первый шаг в подготовке вторжения на Аляску, которое так и не состоялось. Но оккупация американской территории, пусть даже такого незначительного клочка, больно ранила гордость американцев и вызвала нервную реакцию в стране. Обе стороны тратили корабли, людей и припасы, которые можно было использовать гораздо лучше в других местах, а не в арктический районах. Однако такова психология войны, обе стороны полагали, что следует выбить противника с любой захваченной им территории. На самом же деле Кыска и Атту имели столь малое значение для американцев, что их можно было просто игнорировать, ограничившись обычным наблюдением, как было сделано, скажем, с Уэйком. Операция AL была задумана как отвлекающее мероприятие в рамках высадки на Мидуэй. Даже если бы не удалось оттянуть на север какие-то силы американцев, она все-таки создала бы элемент неопределенности и страха. Операцией командовал вице-адмирал Босиро Хосогая, который держал свой тяжелый крейсер «Нати» и 2 эсминца в качестве сил поддержки возле Парамушира, самого северного в группе Курильских островов. Контр-адмирал Какудзи Какута командовал 5-м флотом, Северным соединением, Вторым ударным соединением, состоявшим из 2 легких авианосцев «Рюдзё» и «Дзуньё», 2 тяжелых крейсеров и 3 эсминцев. Какута вышел из Оминато, базы на северной оконечности Хонсю, во второй половине дня 28 мая. Он планировал провести атаку Датч-Харбора 3 июня. В море вышли соединения, которые должны были оккупировать Атту (операция AQ) и Кыску (операция АОВ). Японские силы начали выдвижение к Датч-Харбору 2 июня. Пока еще американцы их не обнаружили. Датч-Харбор как военная база только начинал создаваться. Там имелся аэродром ВВС, нефтехранилище на 25 000 баррелей, радиостанция. Также наличествовали армейские казармы Форт Мирс, стоящая на мели плавучая казармы «Нортвестерн», госпиталь и база PBY. В гавани стояла база гидросамолетов «Джиллис». 3 июня в гавани находились эсминец «Талбот», подводная лодка S-27, катер Береговой охраны, 2 армейских транспорта. На море Алеутские острова охраняло Оперативное соединение 8 адмирала Теоболда, который держал флаг на крейсере «Нэшвилл». Он имел 2 тяжелых и 3 легких крейсера, 4 эсминца. 5 июня ОС 8 находилось в 500 милях на SSO от японского Соединения северного района. 3 июня в 03.00 соединение адмирала Какуты находилось в 180 милях юго-западнее Датч-Харбора, пробиваясь сквозь обычные в этих местах дождь и туман. Здесь «Рюдзё» сумел поднять 11 торпедоносцев и 3 истребителя, а «Дзуньё» 15 бомбардировщиков и 13 истребителей. Из-за плохой видимости самолеты «Дзуньё» не нашли цели и вернулись на авианосец. Самолеты «Дзуньё» внезапно заметили Датч-Харбор прямо под собой в 8.08. База гидросамолетов «Джиллис» обнаружила их приближение с помощью радара. Прозвучала тревога, но ни один из кораблей не сумел покинуть гавань до начала атаки. К цели вышли только 9 торпедоносцев и 3 истребителя, которые были встречены плотным зенитным огнем и несколькими истребителями Р-40. Пилоты сообщили адмиралу Какута, что заметили 2 подводные лодки и 5 эсминцев в бухте Макушин. К 8.30 налет закончился. Были подожжены несколько нефтяных танков, бомбы попали в госпиталь и казармы. В гавани были уничтожены несколько PBY. Зенитным огнем был сбит 1 японский бомбардировщик. Адмирал Какута немедленно выслал самолеты против 5 эсминцев в бухте Макушин. Эта ударная волна состояла из 14 торпедоносцев, 15 бомбардировщиков, 12 истребителей, к которым добавили 4 корректировщика. Самолеты стартовали в 09.45. Переменчивая алеутская погода помешала налету на бухту Макушин, поэтому самолеты вернулись на авианосцы в 10.50, ничего не заметив. Однако они все-таки натолкнулись на истребители Р-40, и один «Зеро» был сбит. В 12.00 японские авианосцы приняли самолеты и повернул на юго-запад. После этого Ямамото приказал Какуте обстрелять Атту, подготавливая высадку. Но погода была такой плохой, что Какута предпочел второй раз атаковать Датч-Харбор. (Высадка на Адак была позднее отменена.) Снова он сумел поднять самолеты, несмотря на туман, и не был обнаружен американцами. 5 июня в 16.04 он выслал для атаки 9 торпедоносцев, 11 бомбардировщиков, 11 истребителей. Опять плохая погода помешала атаке Датч-Харбора. Было окончательно уничтожено нефтехранилище, снова разбомблен госпиталь, сидящий на мели «Нортвестерн» получил тяжелые повреждения. При 2 налетах на Датч-Харбор погибли 32 американца. Во время атаки соединение Какуты было обнаружено и подверглось налету В-17 и В-26. Однако они добились лишь нескольких близких разрывов, которые не причинили вреда, но потеряли 2 самолета. Японские самолеты вернулись на авианосцы, потеряв 1 истребитель. Как только самолеты сели, Какута получил радиограмму от Ямамото, что операция AL «временно отложена». Соединение оставалось в 600 милях на SSW от Кыски, пока 24 июня не вернулось в отечественные воды. Атту и Кыска были захвачены без противодействия 5 и 7 июня соответственно. Адмиралу Теоболду и Оперативному соединению 8 так и не посчастливилось обнаружить японцев во время операции AL. Для обеих сторон Алеутская кампания была состязанием в глупости. Она не отвлекала адмирала Нимица от Мидуэя. Захват Атту и Кыски не дал японцам ничего, кроме новых потерь в людях и кораблях. Кыска и Атту расположены в районе чуть ли не самой плохой погоды в мире. Он изобилует штормами, туманами, ледяными ветрами. Острова почти непригодны для постройки аэродромов, однако Императорская Верховная Ставка решила расположить на них гарнизоны. Однако в августе 1942 года гарнизон Атту был переведен на Кыску, так как японцы опасались американского десанта. В октябре на Атту высадились еще 2900 человек под командованием полковника Ямасаки, гарнизон Кыски насчитывал чуть более 5000 человек. Их обеспечили материалами и инструментами для строительства аэродромов и оборонительных сооружений. Оба острова находились в пределах досягаемости американских базовых бомбардировщиков, что сделало жизнь японцев совсем грустной. Почти все потери в кораблях были результатом действий подводных лодок. Эсминец «Нэнохи», сопровождая гидроавианосец «Камикава Мару», 4 июля получил торпеду в среднюю часть правого борта, выпущенную подводной лодкой «Тритон». Эсминец затонул, спаслось только 36 человек из экипажа в 228 моряков. На следующий день в 7 милях от гавани Кыски подводная лодка «Гроулер» выпустила 6 торпед и потопила эсминец «Арарэ», повредив эсминцы «Сирануи» и «Касуми». Первый сразу взорвался и затонул, погибли 104 человека, второй, несмотря на пробоину позади первой трубы, удержался на плаву, третьему просто разворотило нос. 16 октября при налете армейских бомбардировщиков на Кыску «Оборо» получил попадание, взорвался и затонул со всем экипажем. Эсминец «Хацухару» был тяжело поврежден. Обе стороны усиленно трудились, чтобы подготовиться к следующей фазе боев. Японцы пытались построить аэродромы и укрепления на Кыске и Атту, но план перебросить на Атту 48 истребителей «Зеро» не был реализован, так как аэродром в бухте Хольц так и не достроили. Первым шагом американцев стала оккупация Адака 30 августа 1942 года. К 14 сентября они построили взлетную полосу и базу гидросамолетов, чтобы обеспечить истребительное прикрытие налетов бомбардировщиков на Кыску. 12 января 1943 года американцы заняли остров Амчитка, имевший хорошую гавань и подходивший для постройки аэродрома, он находился всего в 60 милях от Кыски. Бой у острова Атту Во второй половине марта 11-я воздушная армия увеличила частоту и интенсивность атак островов Кыска и Атту. В течение каждого дня с хорошей погодой совершились несколько налетов. Эти атаки были успешными в том плане, что японские самолеты, если и не были уничтожены, то были вынуждены оставаться на земле в укрытиях. Японцы считали, что первую высадку американцы произведут на Кыске, поэтому они решились отправлять конвои, несмотря на зимние шторма. В свою очередь, американцы решили помешать проводке конвоев и выслали Оперативную группу 16.6 в район между полуостровом Камчатка и островом Атту, чуть южнее Командорских островов. Как раз в это время туда же двигался вице-адмирал Босиро Хосогая со всем своим 5-м флотом, сопровождая 3 транспорта. В результате имела место артиллерийская дуэль на больших дистанциях, которая затянулась почти на 4 часа. Адмирал МакМоррис несколько дней крейсировал с севера на юг и обратно по меридиану к западу от Атту, дожидаясь прибытия японского конвоя. Он поднял флаг на легком крейсере «Ричмонд». Тяжелый крейсер «Индианаполис» ушел с Алеутских островов, и его заменил крейсер «Солт-Лейк-Сити», который ранее был поврежден в бою у мыса Эсперанс, но теперь завершил ремонт и получил новый экипаж. Проблема заключалась в том, что половина экипажа была совершенно зеленой, только что покинувшей учебный лагерь, и корабль получил всего неделю интенсивных учебных стрельб, прежде чем попасть в район боевых действий. 26 марта 1943 года японская колонна из 8 военных кораблей и 2 транспортов шла на север. В авангарде находились тяжелые крейсера «Нати» и «Майя», за ними шли легкие крейсера «Тама» и «Абукума», эсминцы «Вакаба», «Хацусимо», «Икадзути» и транспорты «Асака Мару» и «Сакито Мару». Замыкал колонну эсминец «Инадзума». Параллельным курсом, примерно в 20 милях на юго-восток от японцев, двумя колоннами двигалась Оперативная группа 16.6: эсминец «Коглэн», легкий крейсер «Ричмонд», эсминцы «Бэйли» и «Дэйл». В 5 милях слева шли тяжелый крейсер «Солт-Лейк-Сити» и эсминец «Монагхэн». В 05.00 радар американцев обнаружил по крайней мере 5 кораблей в 7-12 милях к северу. Американцы сразу перестроились в единую колонну: «Бэйли», «Коглэн», «Ричмонд», «Солт-Лейк-Сити», «Дэйл», «Монагхэн». Утром 26 марта в 07.30 солнце еще не поднялось, так как в высоких широтах это происходило только в 08.30. Было холодно, температура держалась около нуля Цельсия. За час до восхода оперативная группа адмирала МакМорриса находилась в 180 милях прямо на запад от острова Атту и в 100 милях южнее Командорских островов. Корабли шли в походном ордере длиной 6 миль. Головным шел эсминец «Коглэн», за ним «Ричмонд», эсминцы «Бейли» и «Дэйл», затем «Солт-Лейк-Сити» и замыкал строй «Монагхэн». Группа держала скорость 15 узлов и следовала зигзагом во избежание атак подводных лодок. Когда начался рассвет, наблюдатели смогли увидеть рыб, поднимающихся на поверхность из глубины. С юго-востока дул слабый бриз, небо было относительно чистым, на высоте 2500 футов шли редкие облака. Экипажи кораблей как раз закончили завтракать и разошлись по боевым постам. Затем почти одновременно «Коглэн» и «Ричмонд» установили радиолокационный контакт с пятью целями. Эти 5 кораблей находились на расстоянии от 7 до 12 миль к северу от американской группы. Оперативная группа встрепенулась. Наблюдатели напрягали глаза, пытаясь разглядеть, кто там впереди. Они увидели то, что походило на транспорты в сопровождении эсминцев и, вероятно, одного легкого крейсера. Казалось, что американцам выпал счастливый случай встретить гораздо более слабое транспортное соединение. Когда окончательно рассвело, появились и другие корабли, но американцы все еще ожидали охоты на сидячих уток, так как верили, что встретили конвой. Но сразу после 08.00 с американцами случился жестокий шок. Появился тяжелый крейсер, причем более крупный, чем «Солт-Лейк-Сити». Затем нарисовался второй. Действительно, японские крейсера по всем параметрам превосходили «Солт-Лейк-Сити», они были крупнее, сильнее, быстроходнее. После того как справа по носу у американской группы появился второй тяжелый крейсер, а также два легких крейсера, стало видно, что транспорты и их эскорт идут слева по борту. Американцы натолкнулись на группу прикрытия адмирала Хосогая, которая была вдвое сильнее, чем они. Предстояла не легкая охота, но тяжелая битва. У японцев строй возглавлял тяжелый крейсер «Нати», за ним следовал однотипный «Майя» и легкий крейсера «Тама». На помощь к ним спешили легкий крейсер «Абукума» и эсминцы «Вакаба» и «Хацусимо», тогда как транспорты и эсминцы сопровождения ушли подальше. Японцы начали нервничать за час до рассвета, когда концевой эсминец «Инадзума» в 07.00 сообщил, что видит силуэты кораблей. Сначала Хосогая подумал, что это эсминец «Усугумо» и третий транспорт, которые должны были встретиться с конвоем. Но вскоре после этого наблюдатели «Нати» в 08.08 тоже что-то заметили, в 08.15 «Абукума» сообщил, что видит неприятеля. Теперь японские командиры знали, что надвигается битва, и транспорты отвернули на северо-восток под прикрытием «Инадзумы». В 08.30 «Абукума» со своими эсминцами повернул последовательно вправо, образуя завесу. В 08.42 «Нати», «Майя» и «Тама» тоже повернули вправо, двигаясь параллельно «Абукуме». Одновременно ОГ 16.6 повернула на запад, преследуя транспорты. Японцы обнаружили противника примерно в то же самое время, как и американцы. Адмирал Хосогая приказал своей эскадре повернуть на юго-восток и дать бой американцам, пока два транспорта продолжают следовать на встречу с «Санко Мару». В этот момент «Солт-Лейк-Сити» оказался в крайне невыгодном положении, намного отстав от головных кораблей, он оказался в 3 милях позади «Ричмонда». Что мог сделать адмирал МакМоррис, когда соотношение сил изменилось на прямо противоположное? Если он даст бой японской эскадре, та будет иметь серьезное преимущество, так как японские крейсера крупнее и сильнее. МакМоррис решил держать японцев на большой дистанции и преследовать транспорты, пытаясь потопить их. Одновременно он вызвал помощь с Алеутских островов, где стояли в готовности бомбардировщики 11-й воздушной армии. Когда радиограмма МакМорриса была принята на Адаке, тяжелые бомбардировщики только что загрузили осколочные бомбы для очередного налета на Кыску. По оценке генерала Батлера, его самолетам требовался час, чтобы выгрузить легкие бомбы и заменить их на бронебойные, однако работа началась немедленно. Генерал также отправил радиограмму МакМоррису, предлагая ему вести бой, отходя на юго-восток, чтобы сократить время полета бомбардировщиков. Но японское соединение находилось между американцами и Алеутскими островами, и МакМоррис не мог последовать совету. В результате почти сразу адмирал узнал, что не может рассчитывать на скорую помощь со стороны авиации с Алеутских островов. Он решил дать бой, несмотря ни на что, зная нелюбовь адмирала Кинга к командирам, которые не используют любую возможность для атаки противника. Поэтому он передал тактическое командование соединением капитану Бертраму Дж. Роджерсу, командиру тяжелого крейсера «Солт-Лейк-Сити», который имел гораздо больше шансов нанести противнику урон, чем его собственный легкий крейсер «Ричмонд». Адмирал передал, что будет следовать маневрам «Солт-Лейк-Сити». Японцы подняли два самолета-корректировщика, а вот американцы - ни одного. Адмирал МакМоррис решил придержать самолет «Ричмонда», чтобы использовать его позднее в случае необходимости. На «Солт-Лейк-Сити» незадолго до этого слили бензин из обоих самолетов. Японцы открыли огонь по «Ричмонду» в 08.40 с дистанции 11 миль. Их стрельба была довольно меткой, «Ричмонд» был накрыт уже вторым залпом, но потом японцы перенесли огонь на «Солт-Лейк-Сити». Японская эскадра сосредоточила огонь на этом тяжелом крейсере. «Солт-Лейк-Сити» отстреливался, третьим и четвертым залпами он добился попаданий в «Нати», на котором начался пожар. Один снаряд перебил кабеля на грот-мачте, другой разорвался на мостике, ранив 20 офицеров и матросов. Однако японские аварийные партии немедленно приступили к работе, и пожары были быстро потушены. Быстро изменив курс, адмирал Хосогая врезался между американцами и своими транспортами, сорвав план адмирала МакМорриса нанести удар и сбежать. Теперь американцам оставалось лишь одно - уходить. Адмирал изменил курс, повернув на 40 градусов влево, и увеличил скорость до 25 узлов. Японцы отреагировали соответственно, поэтому МакМоррису пришлось увеличить скорость до 28 узлов. Противник преследовал его, держась слева по корме. В этот момент на «Нати» прекратилась подача электричества к орудиям, но «Майя» продолжал вести огонь главным калибром. Затем «Нати» выпустил 8 торпед, однако дистанция была слишком велика, и они не попали в американские корабли. Американский флагман «Ричмонд» все еще не мог достать до противника из своих 152-мм орудий, поэтому адмирал МакМоррис приказал не стрелять, но повел свою эскадру зигзагом. Чтобы уклониться от японских снарядов, капитан 1-го ранга Роджерс выбрал тактику «погони за залпами», чтобы запутать японских артиллеристов. «Солт-Лейк-Сити» сосредоточил огонь на «Майе». Американские эсминцы вышли вперед, но не стреляли, так как просто не могли достать японцев. Японский легкий крейсер «Абукума» и эсминцы получили приказ провести торпедную атаку, но замешкались. Сразу после 09.00 легкий крейсер «Тама» отделился от эскадры. Он держался между американскими кораблями и транспортами и позднее просто вышел из боя. «Нати» и «Майя» описали широкую дугу к югу, чтобы оказаться между МакМоррисом и базами на Алеутских островах. «Майя» выпустил 8 торпед, а в 09.10 добился попадания, уничтожив самолет на правой катапульте. Взрывом были убиты 2 человека, начался пожар. Самолет пришлось сбросить за борт. Затем «Солт-Лейк-Сити» получил попадание ниже ватерлинии. Через несколько минут «Нати» и «Солт-Лейк-Сити» начали ожесточенно палить из 203-мм орудий. Японский крейсер снизил скорость и, как показалось американцам, окутался дымом. Он получил попадание 127-мм снаряда с одного из эсминцев. Снаряд влетел в орудийный порт первой башни и взорвался внутри, перебив расчет. Другой 127-мм снаряд взорвался над главной палубой, убив нескольких матросов. Самолет-корректировщик «Нати», вероятно, получил попадание и был поврежден, хотя сами японцы утверждают, что он продолжал действовать в течение всего боя. К этому моменту все японские корабли прекратили стрелять. Адмирал МакМоррис решил, что выбил этот крейсер, и решил повторить попытку уничтожить японские транспорты. Он повернул вправо, чтобы американская колонна начала двигаться на север. Но через 10 минут, то есть в 09.30, аварийная партия «Нати» разобралась с башней № 1, и та возобновила стрельбу. «Майя» и 4 японских эсминца прошли под кормой американцев и начали погоню за ними. В 09.52 они находились примерно в 5 милях позади американских кораблей. Адмирал Хосогая сосредоточил огонь на «Солт-Лейк-Сити». Капитан 1-го ранга Роджерс заметил японский легкий крейсер «Тама», который снова возник в 10 милях по правому борту чуть впереди траверза и запросил разрешения обстрелять его. Получив разрешение, «Солт-Лейк-Сити» дал 8 залпов по японскому крейсеру. «Тама» описал циркуляцию и уклонился от снарядов. Примерно в это же время адмирал МакМоррис узнал от адмирала Кинкейда, что армейские бомбардировщики в ближайшие пять часов не появятся. Им потребовалось гораздо больше времени на перевооружение, чем предполагалось, поэтому МакМоррис не мог рассчитывать на их помощь. Еще перед боем на «Солт-Лейк-Сити» возникли проблемы с рулевым управлением, которые обострились, когда японские тяжелые крейсера пристрелялись. Сотрясения от стрельбы повредили гидравлический мотор рулевого привода. Экипаж подозревал, что может случиться нечто подобное, и заранее приспособили дизель с катера, который позволял кораблю маневрировать, хотя с некоторыми проблемами. После этого маневрирование «Солт-Лейк-Сити» стало беспорядочным, однако он продолжал вести огонь по японцам из кормовых башен. Судя по всему, «Нати» полностью оправился от попаданий 127-мм снарядов и сократил дистанцию до 11 миль. Он и «Майя» обстреливали «Солт-Лейк-Сити», окрашенные синим столбы воды взлетали всего в 50 ярдах от борта крейсера. Японцы выпустили около 200 снарядов, но лишь один попал в цель. Снаряд летел по высокой дуге, поэтому пробил главную палубу, потом корпус ниже ватерлинии и ушел в воду. В 10.15 адмирал МакМоррис отказался от надежды прорваться к транспортам. «Солт-Лейк-Сити» и остальные корабли подвергались слишком большой опасности, пытаясь сделать это. «Солт-Лейк-Сити» испытывал серьезные проблемы с рулевым управлением и поступлением воды через подводные пробоины. Капитан 1-го ранга Роджерс попросил прикрыть его дымовой завесой, и адмирал МакМоррис приказал эсминцам поставить ее. «Бэйли», «Коглэн» и «Солт-Лейк-Сити» начали ставить завесу. Незадолго до 10.30 МакМоррис повернул на курс 240 градусов, чтобы использовать преимущества дыма. Японцы стреляли каждый раз, когда «Солт-Лейк-Сити» мелькал в разрывах завесы. Японские легкие крейсера передавали информацию на тяжелые о положении американцев, самолет-корректировщик продолжал работать. «Майя» выпустил 4 торпеды, но ни один из американских кораблей их даже не заметил. В 11.00 колонна адмирала МакМорриса двигалась со скоростью 20 узлов в направлении Камчатки. «Ричмонд» был головным, за ним на расстоянии 1,5 мили шел «Солт-Лейк-Сити», эсминцы сосредоточились по левому борту тяжелого крейсера, прикрывая его дымовой завесой от противника. Бой происходил в районе, удаленном на 550 миль от Адака и на 420 миль от ближайшей японской базы на Парамушире. Адмирал МакМоррис серьезно встревожился, потому что прибытие американских армейских бомбардировщиков ожидалось только через 4 часа, зато японские самолеты могли атаковать его корабли гораздо раньше. МакМорриса также беспокоило то, что японские крейсера имели скорость на 2 узла больше, чем его. Поэтому адмирал приказал эскадре повернуть на юг внутри петли, по которой шли японцы. «Майя» и «Нати» не могли видеть американцев из-за дыма и продолжали еще несколько минут следовать прежним курсом на запад. Лишь позднее они повернули тяжелые и легкие крейсера на американцев и выпустили торпеды. Ни одна из них в цель не попала. В 11.03 «Солт-Лейк-Сити» получил четвертое попадание. Этот снаряд вызвал затопление отсека гирокомпаса и машинного отделения. Аварийная партия заталкивала одежду в трещины переборок, чтобы предотвратить поступление воды. Вскоре корабль получил крен 5 градусов на левый борт. Он еще продолжал стрелять и идти полным ходом, пока в 11.25 не вышла из строя задняя кочегарка. Скорость крейсера упала до 20 узлов, но затем неполадки были устранены, и корабль снова набрал ход. Адмирал МакМоррис приказал эсминцам провести торпедную атаку, но когда увидел, что «Солт-Лейк-Сити» оправился, отменил приказ, и торпедная атака не состоялась. Однако проблемы «Солт-Лейк-Сити» далеко не закончились. В 11.50 морская вода, перемешанная с нефтью, попала во все топки, которые погасли. Давление пара упало, электроэнергия пропала, в 11.55 корабль потерял ход и начал дрейфовать. В этот момент крейсер находился в 105 милях южнее Командорских островов и в 190 милях от Атту. Два японских тяжелых крейсера находились всего в 10 милях по левой раковине и непрерывно обстреливали его. Легкие крейсера противника подходили с правой раковины. Японские эсминцы вышли на дистанцию торпедного залпа, и в 11.54 «Хацусимо» выпустил 4 торпеды в «Солт-Лейк-Сити». Крейсер еще отстреливался из кормовых башен, однако у него заканчивались боеприпасы, и казалось, что лишь вопрос времени, когда японские крейсера потопят его. Когда «Солт-Лейк-Сити» окончательно потерял ход, адмирал МакМоррис снова приказал эсминцам провести торпедную атаку и повел «Ричмонд» к поврежденному крейсеру. Эсминец «Дэйл» поспешил на помощь. «Солт-Лейк-Сити» стоял позади дымзавесы, невидимый для противника. Эсминцы «Бэйли», «Коглэн» и «Монагхэн» развернулись и пошли в атаку на два японских тяжелых крейсера. Через 5 минут они вышли на нужную дистанцию, но японская колонна внезапно отвернула и начала уходить на запад. Адмирал Хосогая прервал бой. Японский адмирал стал жертвой неточной информации. Самолет-корректировщик не сообщил ему, что «Солт-Лейк-Сити» стоит без хода, и пилот был единственным, кто видел это. Адмирал Хосогая ожидал прибытия американских бомбардировщиков в любой момент. Вдобавок японские корабли израсходовали почти весь боезапас. Они следовали полным ходом, пожирая топливо, которое тоже начало подходить к концу. Для японцев проблемы с топливом начали сказываться почти в каждом бою. Вдобавок «Нати» начал получать попадания 127-мм снарядов с эсминца «Бэйли». Три американских эсминца - «Бэйли», «Коглэн» и «Монагхэн» - бросились на японские крейсера, не обращая внимания на всплески от вражеских снарядов, падавших вокруг них. Но все они просто не могли пролететь мимо, и 203-мм снаряд попал в правый борт «Бэйли». Командир приказал выпустить торпеды, хотя до противника было еще 6 миль. Он опасался, что корабль потопят до того, как это будет сделано. В 12.03 «Бэйли» получил второе попадание и опять 203-мм снарядом. Корабль лишился электроэнергии, и торпеды не были выпущены. «Солт-Лейк-Сити» стоял на месте всего 4 минуты, благодаря усилиям аварийной партии. Моряки очистили топливопроводы от морской воды, подсоединили другие цистерны и зажгли топки в передней кочегарке. Вскоре крейсер уже делал 15 узлов и постепенно набрал скорость 23 узла. Подача электроэнергии была восстановлена по всему кораблю. К этому времени японцы уже отвернули, и дистанция увеличивалась. В результате кормовые башни «Солт-Лейк-Сити» прекратили стрелять. К 12.15 японские корабли исчезли за горизонтом. В булях кормовой кочегарки «Солт-Лейк-Сити» набралось 5 футов воды, но корабль мог делать 30 узлов. Видя, что бой завершился, адмирал МакМоррис взял курс на Датч-Харбор, одновременно подсчитывая потери и повреждения. На «Солт-Лейк-Сити» погибли всего 2 человека. «Бэйли» потерял 5 человек. 20 человек на кораблях оперативного соединения были ранены. Прибыв в порт, «Солт-Лейк-Сити» отправились на юг на верфь Мэр Айленд для ремонта. По пути домой адмирал МакМоррис связался с летчиками и сообщил, где можно найти японские транспорты. Туда вылетели несколько групп бомбардировщиков, но ни одна не нашла противника. Во второй половине дня 2 PBY, продолжая патрулирование, все-таки заметили 2 японских транспорта, однако они не имели бомб, а вдобавок ошиблись с координатами. Лишь позднее адмирал узнал, что в этот день стряслось с авиацией. Бронебойные бомбы, которые требовались для атаки кораблей, хранились в разных местах и просто примерзли к земле. На В-25 требовалось установить подвесные баки. Все это заняло 4 часа. Затем на Адак налетела сильная метель и на 2 часа приковала самолеты к земле. Когда бомбардировщики все-таки взлетели, они проскочили мимо американской оперативной группы, но у них осталось слишком мало топлива, чтобы догнать японцев. Японские транспорты, которые они пытались отыскать, отказались от попытки разгрузиться на Атту и вернулись на Парамушир. Кто же выиграл бой? Токийское радио объявило о победе, но американцы давно привыкли к этому. Японские адмиралы решили, что адмирал Хосогая плохо руководил своими кораблями, и через месяц его отстранили от командования и отправили в отставку. (Вообще-то он был переведен в резерв и с ноября 1943 года до конца войны торчал на Труке в качестве губернатора Южно-Тихокеанских мандатных территорий.) В результате этого боя американское соединение, которое уступало противнику в количестве кораблей и огневой мощи, помешало японцам доставить подкрепления на Атту в критический момент. Этот бой оказал серьезное влияние на ход всей кампании на Алеутских островах. Немного о результатах. Японские тяжелые крейсера выпустили 1611 - 203-мм снарядов, легкие крейсера около 231 - 140-мм снаряд, минимум 280 - 127-мм снарядов, все корабли израсходовали 42 торпеды. Американцы израсходовали 832 - 203-мм снаряда, 271 - 152-мм снаряд, 2297 - 127-мм снарядов и 5 торпед. Результаты оказались совершенно ничтожными, доказав неэффективность стрельбы на дальние дистанции, что уже было показано во время дневной фазы битвы в Яванском море. «Нати» получил 3 попадания, «Солт-Лейк-Сити» - 5, все 203-мм снарядами. Но в последнее время неожиданно возникли сомнения. Часть авторов утверждает, в том числе ссылаясь на показания японских офицеров, что «Нати» получил попадания с «Ричмонда». У американцев серьезные повреждения получили «Солт-Лейк-Сити» и «Бейли», легкие - «Коглэн». У японцев незначительно повреждены «Нати» (всего 8 дней ремонта) и «Тама». Адмирал Хосогая правильно беспокоился о своих транспортах, но все-таки он был слишком осторожен. Несмотря на то что он значительно превосходил американцев по силам, его корабли получили почти такие же повреждения. Хосогая не попытался сблизиться и добить поврежденный «Солт-Лейк-Сити» и его охранение. Его легкие крейсера почти ничего не сделали, а эсминцы так и не вышли в торпедную атаку. Бой легко мог стать победой японцев, но... Хосогая месяц спустя был отправлен в отставку. Адмирал МакМоррис в этом бою показал больше смелости, чем разума. Хотя он не потопил японские транспорты, но все-таки сумел спасти свой тяжелый крейсер из очень опасного положения и помешал доставить подкрепления на Кыску. Атту Пауза на Алеутских островах завершилась 11 мая 1943 года. Американцы, обойдя Кыску, высадили 11 000 солдат на Атту, им противостояли 2600 японцев. Реакция Императорской Ставки на американскую высадку была свидетельством полной растерянности. Сначала было решено сбросить на парашютах припасы на 10 дней и подготовить высадку контрдесанта численностью 4700 человек. 12 мая в море вышли тяжелый крейсер «Майя» и эсминец «Усугумо», но тут же вернулись, когда стали понятны размеры американского соединения. Через несколько дней командир гарнизона полковник Ямасаки сообщил, что противник высадил около 10 000 человек. 16 мая штаб Оъединенного флота утвердил план операции «Кита». Адмирал Кога должен был выйти в море с авианосцами «Сёкакеу», «Дзукаку», «Хиё» и «Дхуньё» (240 самолетов), линкорами «Мусаси», «Конго» и «Харуна», 5 тяжелыми и 2 легкими крейсерами и 16 эсминцами. Однако 19 мая Императорская Ставка отменила выход, решив дождаться «развития событий». Когда 28 мая стало понятно, что гарнизон Атту обречен, операция «Кита» была отменена, точно так же было отменено предложение выбросить на берег в гавани Чичагова крейсера «Кисо» и «Абукума», чтобы их артиллерия поддержала гарнизон. Финал боев на Атту был очень мрачным, именно здесь состоялась первая массовая «банзай-атака» и первое массовое убийство собственных раненых. Все это описал в своем дневнике медик лейтенант Нэбу Тацугути. Запись от 28 мая 1943 года: «Пайков осталось только на два дня. Наша артиллерия полностью уничтожена. Я гадаю, остался ли хоть кто-то в живых. Массовые самоубийства. Половина штабного сектора взорвана». К этому времени у полковника Ямасаки осталось 800 бойцов и около 600 раненых. никакой надежды на спасение не осталось, но сдаваться японцы не собирались. Ямасаки мог продолжать обороняться в долине Чичагова, но не собирался этого делать. Он мог прорваться на северо-восточный полуостров и сражаться, пока не закончатся еда и патроны, однако он выбрал третий вариант - атаковать. План Ямасаки был прост. Он нащупал самое слабое место во вражеском кольце и собирался ударить туда. Прорываться по долине можно было только ночью, чтобы не попасть под перекрестный огонь. Ямасаки собирался атаковать Инженерный холм, захватить стоящие там американские гаубицы и повернуть их против самих же американцев. Про помощи артиллерии он планировал прорваться через долину Массакр, захватить слабо защищенные американские склады, пополнить припасы, уничтожить все остальное и отойти на юг. Единственный шанс на успех заключался в стремительном ударе. Ни удерживать захваченные пункты, ни зачищать их Ямасаки не собирался. Вперед и только вперед. На закате он отправил последнюю радиограмму в Японию, собрал солдат и заявил: «Мы планируем успешно уничтожить врага». Лейтенант Тацугути вернулся в госпиталь и записал: «В 20.00 нас собрали перед штабом. Будет проведена последняя атака. Все пациенты госпиталя должны покончить с собой... Вколол 400 ампул морфина тяжело раненным и убил их... Остальные покончили с собой гранатами. Мне только 33 года и я должен умереть здесь. Я не жалею. «Банзай» императору». Под прикрытием ночного тумана японцы подобрались к американским позициям и бросились в штыки. Сначала расчет Ямасаки оправдывался, японцы не встретили серьезного сопротивления. Они захватили командный пункт американцев, погиб командир батальона подполковник Сиддонс, затем подполковник Фиш. Остатки американцев - медики, саперы, горстка пехотинцев - заняли круговую оборону на вершине Инженерного холма. Ворвавшись на перевязочный пункт, японцы перекололи штыками всех раненых. Но буквально в нескольких паре десятков метров от вершины холма японская атака выдохлась. Рукопашная схватка завершилась в пользу американцев. Опомнившийся бригадный генерал Арнольд, командующий артиллерией 7-й пехотной дивизии, подтянул несколько 37-мм орудий, гаубицы с вершины холма тоже открыли огонь, и с японцами было покончено. Впрочем, несколько отдельных взводов еще пытались прорваться вверх по холму, но были легко отбиты. Днем около 500 японцев покончили с собой с помощью гранат. Сцена самоубийств с помощью гранат хорошо показана в фильме «Письма с Иводзимы». Ямасаки возглавил последнюю безнадежную атаку и был убит. Битва за Атту закончилась. Бои были жестокими, и к 29 мая японские войска были уничтожены, кроме 28 пленных. После потери Атту, Императорская Верховная Ставка решила повторить операцию КЕ. Эвакуация гарнизона Кыски началась 26 мая походом 13 больших подводных лодок. Однако, после гибели 7 из них, операция была приостановлена. Эвакуация Кыски «Идеальные операции» встречаются в военной истории крайне редко, как и идеальные подачи в бейсболе. Формулировка «идеальный» означает в нашем случае, что все поставленные задачи решены полностью, причем ценой незначительных потерь. Японским силам, проигравшим Вторую мировую войну, удивительно редко удавались «идеальные операции», точнее дважды: первый раз при эвакуации обстреливаемого со всех сторон Гуадалканала в начале 1943 года, второй - при эвакуации осажденного и обреченного на гибель гарнизона острова Кыска. Эта эвакуация была проведена под самым носом значительно превосходящих сил американского флота. Из смертельного капкана на Кыске японцы успешно вывезли 5200 солдат, причем без всяких потерь. Единственными живыми существами, оставшимися на острове, были несколько собак. Если не считать их, то остров остался совершенно необитаемым. Эвакуация была проведена настолько безупречно, что лишь через 18 дней союзники обнаружили, что японский гарнизон пропал, и то лишь после проведения полномасштабной десантной операции. На остров Кыска после массированных воздушных налетов высадились почти 35 000 солдат, возглавляемых специально обученными группами коммандос. И только тогда союзники выяснили, что «птичка уже упорхнула». Как же удалось столь успешно провести довольно сложную операцию? Была это хитрость или простая случайность? Можно сказать, что в некоторых отношениях к успеху японцев привели факторы, находившиеся вне воли человека. Но, с другой стороны, не следует забывать, что благоприятный поворот событий во многом был обеспечен терпением и железной волей командира эвакуационного соединения, причем эти качества были совершенно нетипичны для среднего японца. Можно твердо сказать, что без него вся операция пошла бы совсем иначе. Могла погибнуть не только его эскадра, но и японские защитники острова были бы уничтожены, как это произошло с гарнизоном острова Атту. С того самого момента, как японские войска в июне 1942 года высадились на Алеутских островах, при проведении операции было допущено множество неправильных суждений и ошибок, особенно после сорвавшейся попытки захвата Мидуэя. Японцы намеревались захватить Кыску и Атту, чтобы не допустить контратаки союзников с этого направления. Однако японцы намеревались зимой эвакуировать оба острова, уничтожив на них все вражеские сооружения. Эта идея основывалась на предположении, что перезимовать на островах будет крайне сложно, а боевая активность неизбежно снизится. Взлетные полосы построить можно было только ценой неимоверных усилий из-за неблагоприятного рельефа. Японцам предстояло дорого заплатить за эти ошибочные предположения. Выяснилось, что удержать острова зимой можно, хотя проведение крупных операций все-таки было невозможно, как доказало развитие событий. Гористая местность стала препятствием для японцев, но не для союзников. Вскоре после высадки на острова японцы поняли ошибочность первоначальных предположений и ошибок командования, после чего пересмотрели первоначальные планы и решили удержать в течение зимы оба опорных пункта. Еще одной неожиданностью стала быстрая и решительная реакция союзников. Буквально через неделю после высадки японцев Кыска подверглась первому налету авиации противника. К середине июля, то есть через 5 недель после высадки японцев, были потоплены транспорт, 3 эсминца и 2 охотника за подводными лодками. Все эти потери нанесли вражеские самолеты и подводные лодки. Все пошло совершенно не так, как планировали японские стратеги. Они совершенно не ожидали столь решительного противодействия неприятеля. Сразу после высадки выяснилось, что на островах Кыска, Шемия и Амчитка можно построить аэродромы, но Атту для этого совершенно не подходил. Тогда к середине сентября 1942 года гарнизон Атту был морем перевезен на Кыску. Однако в октябре планы снова были пересмотрены. На этот раз японцы учли горькие уроки, полученные на юго-западе Тихого океана. Техника союзников настолько превосходила японскую, что позволяла строить аэродромы на самой сложной местности. Даже Атту можно было выровнять и построить летную полосу. С некоторым запозданием поняв это, японская армия снова отправила гарнизон на покинутый было остров. В конце октября японцы начали работы по строительству аэродромов на Кыске и Атту, но работы шли слишком медленно. Жалкая техника, если так можно назвать лопаты, корзины и тачки, не позволяла расчистить сложную местность. С таким же успехом можно было пытаться выгладить море шваброй. Интенсивные воздушные атаки американцев против транспортов еще более замедляли строительство. Для японских военных было страшным разочарованием выяснить, что после 6 месяцев работ ни один самолет так и не смог сесть на каком-либо из островов. То, что японцы не сумели построить ни одной авиабазы, предрешило исход операции, хотя и без того ситуация постоянно ухудшалась. В декабре подкрепления на Кыску пришлось начать перебрасывать на быстроходных военных кораблях. Но даже они постоянно сталкивались с трудностями, которые стремительно нарастали. На юго-западе Тихого океана японцы уже хлебнули горя с нарушенными коммуникациями, а теперь это повторилось на Алеутских островах. В начале 1943 года союзники стали действовать гораздо активнее. 13 января они высадились на Амчитке всего в 90 милях от Кыски! Что было гораздо тревожнее, они сразу начали строить аэродром, хотя японцы узнали о высадке на Амчитке только 24 января. Для японцев появление американцев на Амчитке означало, что к сердцу японской обороны приставлен кинжал. Единственное, что они могли сделать, чтобы хоть как-то отсрочить подступающий кризис, это провести несколько слабых атак с помощью гидросамолетов, базировавшихся на Кыске. Но эти налеты были безрезультатными. Императорскую ставку в Токио встревожил такой поворот событий. Так как слабость Атту была совершенно очевидна, приняли решение спешно перебросить подкрепления на угрожаемый остров. Первые подразделения благополучно прибыли на быстроходных транспортах, прикрываемых военными кораблями. Но вторая операция, запланированная в таком же стиле, была сорвана, когда эскадра сопровождения 27 марта столкнулась с американским соединением в 180 милях к западу от пункта назначения. В результате произошел морской бой у Командорских островов. Несмотря на то что японцы превосходили противника в силах и тактическая ситуация сложилась в их пользу, так как они отрезали американцев от базы, они не только позволили противнику ускользнуть, но и не сумели выполнить свою задачу - провести конвой на Атту. После этого были предприняты еще две попытки доставить подкрепления на эсминцах. Первая была предпринята 3 апреля и завершилась успехом, но вторая 10 апреля сорвалась из-за плохой видимости. Так как на Атту была доставлена только половина предусмотренных сил, японцы поняли, что если такое положение дел сохранится, то неизбежен повтор трагедии Гуадалканала. Однако японцы почти ничего не могли сделать, чтобы облегчить положение гарнизона острова Атту, оказавшегося в серьезной опасности. Когда войска союзников высадились на острове, это вызвало панику в японских штабах, так как противник обошел ключевой бастион на острове Кыска. Обреченный гарнизон Атту насчитывал не более 2500 солдат, включая недавно прибывших. Были построены лишь несколько укрепленных позиций, представлявших хоть какую-то ценность. Атту был самым слабым местом в северной части японского оборонительного периметра. Если Атту падет - а в это мало кто сомневался, - остров Кыска, расположенный на 160 миль восточнее, будет отрезан и «засохнет прямо на ветке». Теперь японцы полностью оценили, как дорого им придется заплатить за совершенные ранее ошибки. Первая реакция на высадку союзников на Атту казалась быстрой и решительной. Сразу после получения призыва о помощи с осажденного острова японское Верховное командование в Токио запланировало отправку мощного соединения на помощь защитникам. Одновременно было решено, что морские силы, базирующиеся на Курильских островах, дадут бой противнику. Главнокомандующий Объединенным флотом адмирал Минэити Кога приказал 24-й воздушной флотилии (соединение базовой авиации) вместе с эсминцами и подводными лодками перейти в распоряжение 5-го флота, который отвечал за оборону северных районов Японии. 17 мая Кога покинул якорную стоянку на Труке и направился в Токийскую бухту, имея под своим командованием огромный линкор «Мусаси», 3-ю дивизию линкоров («Конго» и «Харуна»), 2-ю дивизию авианосцев («Хиё») и 8-ю дивизию крейсеров («Тонэ» и «Тикума»). Это был первый выход в море адмирала Кога с тех пор, как он принял командование Объединенным флотом после смерти адмирала Ямамото. А тем временем события на Атту развивались стремительно. Японский гарнизон многократно уступал союзникам в численности и был плохо вооружен, поэтому у него не было никаких шансов отразить вторжение. Иллюзий на сей счет не питал никто. Исход битвы был ясен защитникам Атту еще до начала битвы. Все, чем японцы смогли помочь обреченному гарнизону, это направить к острову 7 подводных лодок и 3 базовых бомбардировщика с острова Парамушир - одного из самых северных Курильских островов. Результат вылазки оказался ничтожным. 4 лодки были потоплены, а 2 бомбардировщика сбиты, не добившись совершенно ничего. Было ясно, что боеспособность японских сил серьезно подорвана. Ситуация на северном театре для японцев складывалась безнадежная. Единственное, что оставалось - попытаться эвакуировать гарнизон Кыски, который в противном случае тоже был обречен. Но это было рискованной затеей. Когда крупные силы союзников высадились на Атту, все стратегическое значение Кыски было сведено к нулю. Поэтому было принято решение об эвакуации. 19 мая, всего через неделю после высадки союзников, Верховное командование в Токио решило оставить Алеутские острова. Верховное командование приказало «приложить усилия для эвакуации гарнизона Кыски с помощью подводных лодок при первой возможности». Интересно отметить, что приказ на эвакуацию в данном случае был отдан в форме директивы Императорской ставки. При отступлении с Гуадалканала 4 месяца назад решение Императорской ставки было сформулировано как приказ, требующего провести эвакуацию «любыми средствами». Более того, это решение было принято в присутствии императора, что было совершенно беспрецедентным случаем для японского Верховного командования. Это означало, что эвакуации Гуадалканала было решено провести любой ценой, а приказ эвакуировать гарнизон Кыски был каким-то половинчатым. Ясной характеристикой военного положения японцев в этот период было то, что решение об эвакуации замерзших и промокших защитников Кыски было оставлено на усмотрение командующего 5-м флотом. Эвакуация гарнизона Кыски с помощью подводных лодок не походила на легкую прогулку. Когда после падения Атту остров был отрезан, японский гарнизон Кыски состоял примерно из 2600 солдат под командованием генерал-майора Тоитиро Минэки, командующего Гарнизонными силами северных морей, и примерно 3400 моряков контр-адмирала Кацудзо Акиямы, командира 51-й военно-морской базы. Не принимая в расчет остальные факторы, простые арифметические выкладки показывали, что потребуются несколько месяцев для вывоза войск, даже если все японские подводные лодки будут переданы в распоряжение 5-го флота. Кроме того, после падения Атту, усилилась интенсивность вражеских воздушных налетов, а морская блокада стала более плотной, что делало шансы на успех эвакуации совсем призрачными. Еще больше ухудшали ситуацию более чем вероятные высокие потери среди лодок, задействованных в эвакуации. На завершающей стадии боев на Гуадалканале для доставки снабжения на осажденный остров было использовано большое количество лодок, однако 15 из них погибли от действий противника. Такой результат не внушал оптимизма экипажам подводных лодок, которым предстояло участвовать в эвакуации. Да и командование мрачно смотрело на перспективы операции. Тем не менее начиная с 27 мая ежедневно для эвакуации гарнизона направлялась одна лодка. Эти походы были успешными до середины июня, когда вражеские патрули вокруг осажденного острова начали действовать более активно. К 22 июня были потоплены или пропали без вести 3 подводные лодки, причем в двух случаях, судя по донесениям, они были внезапно атакованы противником, несмотря на плотную завесу густого тумана. Поэтому 23 июня использование подводных лодок для эвакуации прекратилось. Решить эту задачу с помощью субмарин было просто невозможно. К этому времени за 12 успешных походов к острову они вывезли 820 человек. Поэтому не оставалось ничего иного, как попытаться вывезти гарнизон Кыски с помощью надводных кораблей, используя густые туманы, которые в это время года были очень часты в район Алеутских островов. Но такая операция была бы гораздо более рискованной, чем эвакуация на подводных лодках. Японцы уже получили доказательства того, что непроницаемый для человеческого глаза туман не может укрыть корабль от электронного глаза радара. Прошлой осенью японцы могли только подозревать, что союзники используют это новое «оружие». Ранее противник лишь четко маневрировал в темноте, ставя японские крейсера и эсминцы в сложное положение. Теперь положение дел ухудшилось. Японские подводные лодки, следовавшие к Кыске, постоянно подвергались внезапным атакам противника, укрытого пеленой тумана. Большинство японских кораблей, действовавших в этой зоне, не были оснащены радарами. Общий план эвакуации выглядел так: соединение кораблей выходит в точку примерно в 500 милях юго-западнее острова; оно держится вне пределов радиуса действия вражеских самолетов с островов Атту и Амчитка; под прикрытием тумана соединение совершает стремительный бросок к Кыске. Для этой операции японцы сумели наскрести всего 3 легких крейсера и несколько эсминцев - слишком мало по сравнению с силами противника, который имел линкоры и тяжелые крейсера. При этом японцы не могли рассчитывать на поддержку с воздуха. Для проведения этой чертовски рискованной операции требовалось более недели, причем все это время кораблям предстояло следовать в густом тумане при заметном волнении. Обеспечение столь долгого перехода в тумане соединения, имеющего более десятка кораблей, и их заправка при видимости в несколько сотен ярдов представляло собой очень сложную проблему. Однако японский флот ранее уже пробовал подобные операции. Но успех всей авантюры зависел от того, сумеют ли японцы проскочить сквозь разрывы в кольце блокады под прикрытием тумана. Это была крайне рискованная затея, и ставка делалась на непредсказуемый фактор случайности. Никто не сомневался, что эта эвакуация будет самой сложной задачей, которую приходилось когда-либо решать командиру. Человеком, которому было поручено проведение этой исключительно сложной операции, был контр-адмирал Масатоми Кимура. Опытный специалист по торпедному оружию, он кончил военно-морскую академию в 1910 году и большую часть времени прослужил на эскадренных миноносцах. В начале войны он командовал тяжелым крейсером «Судзуя», а потом 3-й эскадрой эсминцев. Именно с этим соединением он участвовал в битве в море Бисмарка, когда большая часть эскадры и все охраняемые транспорты были уничтожены воздушными атаками союзников. 11 июня 1943 года он принял командование 1-й эскадрой эсминцев, которой и было поручено провести рискованную операцию по эвакуации гарнизона Кыски. Крепыш-адмирал носил роскошные старомодные усы, что было необычно для японских морских офицеров. Так как Кимура за все время службы не занимал видных постов в японском флоте, он был известен более своими усами, чем способностями торпедиста. Внешне Кимура больше всего напоминал «морского волка» прошлого, однако он обладал двумя очень ценными качествами: огромным терпением и железной решительностью. При этом он мог быстро пересмотреть первоначальный план, что доказал ход эвакуации. Даже когда ситуация казалась безнадежной, Кимура сохранял хладнокровие и трезвую голову. Но этот адмирал был выбран для проведения опасной операции не за свои хладнокровие, рассудительность и гибкость, хотя никто другой не подходил более для этого задания. Еще одним важным преимуществом Кимуры оказалось то, что он был знаком с северными морями, так как еще молодым офицером служил на патрульных кораблях в этом районе. К счастью, во время эвакуации ему помогал прекрасный начальник штаба капитан 1-го ранга Рокудзи Аритика, который служил на севере со времени первой высадки на Алеутских островах в июне 1942 года. Хотя адмирал был не из тех людей, которые жалуются на трудность поставленной задачи, он не питал особого оптимизма относительно исхода операции. Позднее адмирал Кимура вспоминал, что оценивал свои шансы как очень маленькие, почти равные нулю. Получив приказ провести эвакуацию, Кимура постарался не упустить даже мельчайшей детали. Прежде всего он потребовал выделить ему дополнительно по крайней мере 4 эсминца, в том числе «Симакадзэ». К этому моменту он имел всего 2 легких крейсера и 4 эсминца. «Симакадзэ», только что вошедший в строй, был экспериментальным кораблем с очень высокой скоростью и в то время единственным эсминцем в японском флоте, имеющим радар. Именно поэтому адмирал Кимура так настойчиво требовал передать ему «Симакадзэ», и его требование было исполнено. Адмирал Кога, главнокомандующий Объединенным флотом, приказал 6 эсминцам, в том числе и «Симакадзэ», перейти на Парамушир, где велись приготовления к эвакуации. Эсминцы прибыли на Курилы 22 июня 1943 года. Кимура и его штаб больше всего беспокоились о том, чтобы туман вовремя закрыл море и продержался достаточно долго, чтобы прикрыть эвакуацию. Но об этом можно было лишь молиться. Метеорологи, приданные 5-му флоту и соединению Кимуры, тщательно изучили метеосводки прошлых лет, чтобы получить возможность сделать долгосрочный прогноз, желательно 10-дневный. Кимуру не слишком беспокоили проблемы навигации и заправки в тумане, так как он доверял опытным командирам эсминцев, которые находились под его командованием. Эти люди доказали свое умение во время ожесточенных боев на Гуадалканале и могли справиться с любыми трудностями. Однако перед выходом в море был проведен самый тщательный осмотр всех кораблей, участвующих в операции, чтобы не допустить никаких случайностей. Погрузка войск тоже была серьезной проблемой. Кимура и его штаб намеревались погрузить 1200 человек на легкий крейсер «Абукума», 900 человек на легкий крейсер «Кисо», по 500 человек на 4 новых эсминца и по 400 человек на 3 старых эсминца. Еще 3 эсминца были выделены в качестве охранения. На изолированном острове еще оставались 10 десантных барж, каждая из которых могла принять около 120 человек. Чтобы перевезти весь гарнизон на корабли в два приема, этого было мало, требовались еще 12 барж. Поэтому легкие крейсера «Абукума» и «Кисо» приняли на борт по 6 десантных барж, а каждый из 7 эсминцев - по 1 барже. В результате Кимура имел даже одну баржу в резерве. Спуск на воду барж с крейсеров, имевших мощные деррик-краны, не представлял проблем, но спустить баржу с юта эсминца было непросто. Здесь Кимуре помог его опыт службы на эсминцах. Следующей крупной проблемой был выбор курса подхода к острову. Обычно к бухте Кыска, открывающейся на восток, подходили вокруг южной оконечности острова, приблизившись к нему с запада. В навигационном плане это был самый безопасный маршрут и наиболее короткий. Однако в этом случае риск обнаружения противником был слишком велик. Если же пройти вдоль западного побережья острова и обогнуть его с севера, то расстояние заметно увеличивалось, и воды здесь были более опасными. Этим маршрутом пользовались очень редко. Но Кимура выбрал именно его, так как на этом маршруте риск встречи с противником был минимальным. Во время всей операции соединение должно было поддерживать строжайшее радиомолчание. Так как в 1943 году американцы выследили над Бугенвилем и сбили самолет главнокомандующего Объединенным флотом адмирала Ямамото, существовало подозрение, что американцы раскрыли японский морской код. Японцы ожидали, что во время операции столкнутся с различными нестыковками. Вероятно, самой большой проблемой было, как довести до защитников острова сложный план эвакуации и его возможные изменения, не прибегая к радиосвязи. Ранее, во время походов подводных лодок, несколько офицеров штабов армии и флота были вывезены на Парамушир, где их ознакомили с деталями плана. Для успеха операции требовалось, чтобы при подходе соединения на острове включили радиомаяк и прожектора на северной оконечности Кыски, чтобы облегчить навигацию. Также было необходимо обозначить места якорной стоянки каждого корабля и места погрузки на побережье. Сложным вопросом оставалось, когда и как готовить гарнизон Кыски к погрузке на корабли. Гарнизон не должен был преждевременно показать, что готовится к эвакуации, но в то же время требовалось быть готовыми к немедленной посадке на корабли, как только те войдут в гавань Кыски. Если все шло, как намечалось, проблемы не должны были возникнуть даже при соблюдении полного радиомолчания. Но вряд ли можно найти вторую такую ненадежную вещь, как график операции. Она полностью зависела от такого случайного фактора, как туман, появление которого никогда нельзя предсказать совершенно уверенно. В случае изменения графика по погодным условиям или иным причинам, смогут ли защитники острова своевременно подготовиться к посадке, если они не будут информированы об этих изменениях? Японские офицеры сумели решить эту ключевую проблему совершенно необычным образом, который показывает своеобразие японского характера. Общая идея заключалась в том, чтобы держать войска в зоне погрузки на берегу с 21.00 (примерно полчаса до захода солнца) до 24.00 по местному времени ежедневно после определенной даты, которой был назван пятый день после выхода соединения Кимуры с Парамушира. Этот выход на берег следовало повторять до тех пор, пока не состоится эвакуация либо пока гарнизон не известят о полном провале операции. Эту радиограмму можно было передать лишь после того, как соединение Кимуры вернется обратно на Парамушир. Как оказалось, гарнизону острова пришлось 8 раз собираться на берегу, прежде чем перед солдатами появились входящие в бухту корабли. Между прочим, собрать весь гарнизон на берегу было не так просто, как может показаться. Если не считать вполне понятного разочарования каждый раз, когда войскам приходилось выходить на берег из своих укреплений на холмах, такая операция требовала необычайного терпения и довольно больших усилий. Некоторым подразделениям приходилось пройти 5 миль по заболоченной, поросшей мхом тундре и перебраться через горы, чтобы попасть на берег. И каждый раз, когда путешествие оказывалось напрасным, улетучивалась еще частичка надежды, так как усталым солдатам приходилось тащиться обратно на свои позиции в ночном тумане. Вскоре после детального инструктажа один из армейских офицеров на подводной лодке I-7 вернулся на Кыску, чтобы снова занять свой пост. По случайному стечению обстоятельств подводная лодка натолкнулась на американские патрульные корабли и после короткой стычки выбросилась на берег на южной оконечности острова. С помощью гарнизона острова лодка снялась с мели и 22 июня попыталась уйти, но неудачно. Это была последняя подводная лодка, прибывшая на осажденный остров. Для гарнизона Кыски прибытие армейского офицера, детально осведомленного о плане операции, было большой удачей. Для солдат и моряков, отрезанных от родины после падения Атту, это стало единственным лучом света в непроглядном мраке безнадежной ситуации. Кимура неоднократно подчеркивал, что для успеха операции следует репетировать эвакуацию в максимально реалистичных условиях, так как его маленькое соединение не было знакомо с особенностями северных морей. Прежде всего он стребовал, чтобы корабли научились держать строй в самых худших погодных условиях, соблюдая при этом полное радиомолчание. 26 июня 1943 года Кимура вывел 2 легких крейсера, 10 эсминцев, еще одно судно и танкер с якорной стоянки в бухте Парамушир и направился прямо в непроглядную пелену густого тумана. Учения продолжались 8 часов и включали учебную дозаправку, торпедную и артиллерийскую стрельбу, спуск десантных барж и даже прием войск. Хотя учения были проведены всего один раз из-за нехватки топлива, они придали Кимуре и его капитанам некоторую уверенность. Соединение сумели маневрировать как единое целое даже в тумане. Адмирал, стоявший на мостике крейсера «Абукума», прятал довольную усмешку в своих знаменитых усах. Все было готово, и теперь Кимура и его штаб беспокоились только об одном: продержатся ли туманы достаточно долго, чтобы успеть провести эвакуацию. Однако благоприятной погоды пришлось дожидаться. Если говорить строго, японцы ждали как раз плохую погоду - туман, который всегда и везде был врагом моряков. Первая половина июля прошла, и Кимура начал серьезно нервничать. Для этого у адмирала имелись все основания. Отпущенное осажденному гарнизону время быстро таяло. В середине июня вражеские воздушные налеты на остров стали более сильными, начались обстрелы с моря. Все это ясно показывало, что противник готовит высадку десанта. Так оно и было. Защитники Кыски страдали от нехватки продовольствия и боеприпасов. Кроме того, метеорологи предупредили, что к сентябрю туманов, единственного союзника японцев, больше не будет. Днем 7 июля измученные метеорологи после долгого и тщательного изучения данных доложили Кимуре, что в районе предполагаемой операции в ближайшую пару дней установятся густые туманы. Кимура решил начинать и передал приказ: «Поднять якоря в 16.00». В назначенное время 2 легких крейсера, 10 эсминцев и танкер направились к цели, несмотря на то что густой туман неожиданно начал таять и грозил полностью развеяться. Однако, когда соединение, выйдя из бухты, повернуло на юг, густая пелена затянула море, скрыв корабли. После двух дней спокойного следования на юг, японцы повернули на восток, и соединение вышло в точку ожидания, находящуюся примерно в 500 милях на юго-запад от осажденного острова. Но когда японцы повернули к Кыске, Кимура неожиданно обнаружил, что погода не совсем такая, какая ему требовалась. Поэтому ему пришлось ждать. Заправившись с танкера, адмирал заметил, что туман начинает понемногу сгущаться, и 12 июля снова двинулся к Кыске. Однако на следующее утро Кимура обнаружил, что попал в серьезный переплет. На рассвете туман опять начал таять, и незадолго до полудня по местному времени потолок облачности установился на 500 метрах. Горизонт был чист. Метеопрогнозы не обещали Кимуре ничего хорошего, в смысле - плохой погоды. Вдобавок появились признаки того, что вокруг шныряют самолеты-разведчики союзников. Но Кимура не намеревался отказаться от проведения эвакуации так скоро. Он имел топлива еще на одну попытку, но не более. К тому же прогнозы погоды не были уж совсем безнадежными - оставался шанс на то, что туман снова начнет сгущаться. Над головой стремительно летели низкие тучи, и можно было лишь гадать, что еще выкинет погода. Кимура гадал: следует ли ему двигаться вперед, или на сей раз отказаться от попыток прорыва к острову? Его начальник штаба посоветовал повернуть назад. Крайне неохотно Кимура согласился: «Хорошо, давайте повернем, так как еще может появиться новый шанс. Если мы потерпим неудачу, больше не будет никаких шансов вообще». Для не-японца его рассуждения могут выглядеть нормальными, но с учетом японского характера это было совершенно необычно, так как они теряют настойчивость и гибкость в состоянии возбуждения или расстройства. Эта тенденция проявляется особенно отчетливо, если японец совсем отчаялся или загнан в угол. Тем временем на Кыске все ходило ходуном, туман то сгущался, то рассеивался. Защитники ежедневно повторяли свои напрасные походы на пляж. Кимура и его разочарованные моряки направились обратно на Парамушир. Через два дня с Парамушира была отправлена шифрованная телеграмма из одного слова, которая предписывала прекратить выходы к берегу на некоем острове. Войска совершили 5 трудных переходов - и напрасно. Гарнизон охватило беспросветное отчаяние. После возвращения на базу адмирала Кимуру ожидала жестокая критика, однако говорили в основном за его спиной. Большинство критики исходило от кабинетных вояк в штабе 5-го флота. Даже начальник штаба флота, которому бы следовало правильно оценить ситуацию, высказался скептически: «Им не следовало пугаться одиночного патрульного самолета». Более того, начались обвинения: «У нас ощущается нехватка топлива из-за похода этого соединения!» Все были разочарованы действиями Кимуры, и тем не менее у командования не оставалось иного выхода, кроме как разрешить ему еще одну попытку, даже если для этого придется выскрести цистерны танкеров досуха. Для японского солдата нет ничего оскорбительней обвинения в трусости. В таких обстоятельствах многие исполнялись решимости довести до конца вторую попытку любой ценой. Они предпочитали безнадежный бой упрекам в трусости. Не известно, слышал или нет Кимура шепотки за спиной, однако он оставался холоден и спокоен. Даже в таких обстоятельствах он не отказался от игры в го со своим начальником штаба. Начальник штаба Кимуры подсказал ему умный ход. Он посоветовал провести совещание со своими офицерами, которое было назначено на 19 июля. Присутствие представителя штаба 5-го флота считалось обязательным условием. Когда начальник штаба Кимуры кратко описал ход операции и заявил, что отсрочка эвакуации была просто неизбежна, все командиры соединений единодушно с ним согласились. Совершенно понятно, что Кимура во время этого совещания намеревался доказать штабу флота, что его офицеры не были трусами. Затем адмирал разрешил своему начальнику штаба выставить совершенно необычное требование: «Если это будет разрешено, мы очень хотели бы видеть своего командующего вместе с нами во время следующего похода к Кыске». Кимура хотел, чтобы начальник сопровождал его и лично видел, в каких обстоятельствах Кимура принимает свое решение следовать дальше или отступить. Он также хотел, чтобы начальник сам принимал решения, если по каким-то причинам ему не понравится руководство Кимуры. Так или иначе, но подготовка к новой попытке была ускорена, и вечером 20 июля все было готово. На этот раз соединение сопровождал легкий крейсер «Тама», на мачте которого был поднят флаг вице-адмирала Сиро Кавасэ, командующего 5-м флотом. Он шел вместе с Кимурой, но не для того, чтобы руководить операцией. Он намеревался поддержать дух моряков Кимуры, а заодно оценить действия адмирала. Самая северная бухта Японии на рассвете 21 июля 1943 года была полностью затянута густым туманом. Соседние корабли можно было различить лишь с огромным трудом, причем не далее пары сотен ярдов. Когда метеорологи предсказали, что на следующий день туман станет реже, Кимура решил выходить вечером этого же дня. Японские моряки радовались «благоприятной» погоде. Однако имелось одно обстоятельство, которого они не предусмотрели, - туман оказался слишком густым! Теперь возникла серьезнейшая проблема: как провести в узкое горло бухты соединение из 15 кораблей. Но Кимура решил выходить, несмотря на туман. Первым поднял якорь флагман Кимуры легкий крейсер «Абукума». За ним вышел «Тама» под флагом Кавасэ. За ними последовали третий легкий крейсер, 10 эсминцев, сторожевик и танкер. Темнота быстро сгущалась, и видимость становилась еще хуже. В этой мгле можно было различить ходовые и сигнальные огни лишь соседнего корабля. Несмотря на все опасения, выход из узкого горла бухты Парамушир завершился благополучно. Корабли соединения были затемнены, если не считать гакабортного огня. Они направились на юг, держа скорость 10 узлов. Туманная ночь перешла в такой же туманный день. Белесая мгла не собиралась рассеиваться. Все шло нормально до раннего вечера, когда соединение повернуло на восток. Выполняя крутой поворот, корабли шли по кильватерной струе буксируемого боя, сброшенного с кормы переднего мателота. И вот в непроглядной пелене сторожевик и танкер, замыкавшие строй, оторвались от соединения. Контакт с танкером был восстановлен по радиотелефону, и он лег на правильный курс. Однако неопытный командир эскортного корабля так и не сумел вернуться обратно в строй. Связываться с ним по радио было слишком рискованно. Однако слепо бродящий в тумане корабль мог столкнуться с кем-нибудь, что позднее и произошло. 2 легких крейсера и 1 эсминец имели радары, но это устройство было не слишком хорошим, чтобы положиться на него в сложившихся обстоятельствах. Мало того, что потерялся сторожевик, так снова присоединившийся к эскадре танкер стал источником постоянных головных болей. Без дозаправки эсминцы просто не могли совершить столь дальний переход. Наконец Кимуру осенила счастливая идея. Он приказал дать 3 выстрела из установленной на юте флагманского крейсера зенитки. (Отметим, что в то время японские корабли имели очень слабое зенитное вооружение.) Этот примитивный метод сигнализации, который с запозданием опробовали на следующее утро, сработал хорошо. Услышав выстрелы, танкер медленно выплыл из пелены тумана и пристроился в хвост соединению, которое продолжало двигаться на восток. В конце дня 25 июля соединение вышло в точку ожидания, находящуюся в 500 милях юго-западнее Кыски, и приступило к первой дозаправке с танкера. Соединение должно было кружить в районе ожидания, заправляясь и ожидая, пока Кимура не отдаст приказ двигаться вперед. Адмирал Кимура оказался по-настоящему терпеливым человеком. Еще во время первого неудачного похода он в полной мере продемонстрировал незаурядное терпение, и на этот раз адмирал спокойно дожидался наиболее благоприятной ситуации, совершенно не беспокоясь о возможной критике. Как выяснилось позднее, именно своему терпению он был обязан всем позднейшим удачам. Заправку повторили утром 26 июля, на этот раз, держась на северо-западном курсе. Вечером этого дня из тумана внезапно выскочил отставший сторожевик и стал быстро приближаться к правому борту крейсера «Абукума», шедшего вторым в строю. Крейсер получил удар в правый борт, прежде чем смог отвернуть от ошалевшего сторожевика. По радиотелефону был отдан приказ совершить поворот «все вдруг», чтобы избежать новой опасности, но приказ был выполнен недостаточно быстро, и в длинной кильватерной колонне началась цепная реакция. Видимость была настолько плохой, что можно было кое-как различить только ближайшего мателота. Благодаря искусству опытных капитанов, первые 12 кораблей в колонне благополучно повернули, но тринадцатый все-таки ударил носом в корму предыдущего. Это была серьезная неудача. Хотя легкий крейсер «Абукума» и эсминец «Наганами» смогли следовать дальше, хотя у эсминца оказалась слегка помята корма, эсминец «Вакаба» свернул форштевень на сторону, а сторожевик больше не мог держаться вместе с эскадрой. Адмирал остался почти невозмутим после всех этих аварий, по крайней мере, внешне. «Не беспокойтесь. Эта неудача не помешает нам выполнить задачу. Важнее предотвратить это в будущем. Я все-таки думаю, что туман нам больше поможет, чем помешает», - заявил он растерявшимся штабистам. Весь день 27 июля соединение следовало на восток. Кимура намеревался повернуть к Кыске после наступления темноты, если только не случится что-то непредвиденное. Однако во второй половине дня туман неожиданно начал таять, и вскоре уже можно было различить солнце. Это был совершенно неожиданный и крайне неприятный поворот для адмирала и его штаба. Они были озадачены. Рады были только штурманы, которые после 5 дней плавания вслепую в густом тумане поспешили с помощью солнца определить широту соединения. Даже один пеленг имел огромное значение при плавании в северной части Тихого океана с его предательскими течениями при невозможности определиться по звездам. Значение широты было крайне важно, чтобы выбрать правильный курс к острову. К вечеру туман снова сгустился. Похоже, японцам начало везти. Метеорологи предсказывали, что вскоре плотный туман закроет всю северную часть Тихого океана. «Настало время действовать», - сказал Кимура и приказал соединению лечь на курс 25 градусов к цели. Утром 28 июля была проведена последняя заправка с танкера, после чего ему приказали возвращаться на Парамушир в сопровождении помятого эсминца «Вакаба». Соединение Кимуры направилось к Кыске держать скорость 12 узлов. Адмирал просто неизбежно должен был задать себе несколько вопросов. Правильное ли это решение? Сумеет ли он проскользнуть сквозь кольцо блокады вокруг острова? Знает ли он намерения командиров союзников? Ответить на эти вопросы было крайне сложно. Начиналась авантюрная игра, и Кимура был обязан продолжать рисковать. Жребий был брошен. Жизнь гарнизона на острове была далеко не сладкой. Известие об отсрочке эвакуации, полученное 15 июля, было горькой пилюлей. Солдатам на острове было совершено понятно, что вторжение неизбежно. Остров ежедневно подвергался бомбежкам и обстрелам с блокирующих кораблей. Они уже были мысленно готовы разделить судьбу своих товарищей на Атту. Поэтому нетрудно было представить себе ощущения солдат, когда была получена шифрованная радиограмма из одного слова, которая извещала, что 22 июля будет предпринята новая попытка эвакуации. 23 июля остров подвергся самой жестокой бомбардировке за все время осады. В обстреле приняла участие эскадра из 2 линкоров, 5 крейсеров и 9 эсминцев. Однако японцы хорошо окопались и повреждения оказались невелики. Этот обстрел ясно показал, что противник теряет терпение и отпущенное японцам время скоро закончится. Теперь гарнизон уже не особо волновал вопрос: сумеет ли эвакуационное соединение проскользнуть сквозь плотные кордоны союзников? Гораздо важнее было другое: успеет ли оно? После 25 июля вокруг острова начала складываться странная ситуация. В этот день небо было чистым, и на следующий день погода тоже была прекрасной. После 22.00 японский гарнизон Кыски с удивлением заметил на юго-западном горизонте вспышки и услышал отдаленный гром выстрелов. Ночной морской бой? Походило на это. Это было тем более удивительно, что на острове знали: Кимура просто не может находиться так близко. Также ничего не было известно и о японских подводных лодках, действующих вблизи от острова. Контр-адмирал Акияма, командир гарнизона ВМФ на Кыске, предположил, что корабли союзников затеяли бой между собой, так как на следующий день с острова не было видно ни одного корабля. Эту информацию он немедленно передал Кимуре. Морской комендант Кыски проявил не меньше энергии, чем Кимура, изучая метеопрогнозы, чтобы выяснить, когда же установится плотный тумана. Ночью 27 июля он пришел к заключению, что, несмотря на все прошлые прогнозы, 29 июля будет столь нужная японцам погода. Акияма был настолько в этом уверен, что не только сообщил об этому Кимуре, но и посоветовал ему передвинуть намеченное время прибытия на остров с 21.00 на 15.00 местного времени. Акияма был убежден, что в дневное время провести эвакуацию будет легче. Начиная с 27 июля японские войска возобновили ежевечерние выходы на берег в район посадки. Было также решено, что 29 июля войска будут выведены на берег на 6 часов раньше, как Акияма переда Кимуре. Находясь к юго-западу от острова, соединение адмирала Кимуры теперь шло прямо к цели под покровом густого тумана, который постепенно перемещался на север вместе с кораблями. Кимура получил сообщение Акиямы о «странных» действиях противника 26 июля и на следующее утро. Но это был лишь незначительный инцидент, который почти не повлиял на его решения. Однако совет Акиямы ускорить прибытие на остров был охотно принят. Кимура пересмотрел график продвижения и входа в бухту. После того как 28 июля были отправлены в Японию танкер и эсминец, день прошел спокойно. Даже когда соединение оказалось в 100 милях от Кыски и была объявлена боевая тревога, время тащилось медленно и скучно. Ночь также прошла спокойно. Рано утром 29 июля соединение прошло через район, где вероятность встречи с противником считалась максимальной. Видимость не превышала 1000 ярдов. Метеосводки с Кыски показывали, что Акияма был совершенно прав относительно погоды. Установились прямо-таки идеальные условия. Кимура был обрадован. «Наступило время отпустить «Таму», - сказал он начальнику штаба с выражением полной уверенности на обветренном лице. Прожектором был передан сигнал вице-адмиралу Кавасэ с выражением благодарности за поддержку. Крейсер немедленно ответил, пожелав удачи, и вскоре растаял в тумане, повернув обратно на Парамушир. Теперь главной задачей Кимуры стало обнаружение мыса Св. Стефана - юго-западной оконечности Кыски, где он должен был повернуть с курса север на северо-восток, чтобы пройти вдоль северного побережья острова. После двух часов острожного приближения с использованием эхолотов, мыс смутно обрисовался в тумане почти на траверзе флагмана Кимуры. Он показался всего на несколько секунд, но этого хватило штурманам, чтобы точно определить свое положение. После почти недели плавания вслепую по счислению удача не оставила японцев. После перемены курса оставался 20-мильный переход до мыса Сириус, северной оконечности острова. Это был очень опасный отрезок, проходящий через прибрежные воды с предательскими течениями и не отмеченными на картах скалами. Лоции советовали кораблям избегать этого района, но именно поэтому Кимура и выбрал такой маршрут, чтобы избежать столкновения с противником. Светло-фиолетовое море было неспокойным. В крохотном мирке под покровом пелены тумана тут и там мелькали буруны и небольшие водовороты. Исключая редкие доклады наблюдателей и акустиков, все было тихо, пока соединение шло через эти неизвестные воды. Примерно в 15.30, то есть с отставанием в полтора часа от нового графика, Кимура обогнул по большой дуге северную оконечность острова и взял курс почти точно на юго-запад в направлении бухты Кыска. Ему помогал радиомаяк. Вскоре после того, как соединение снизило скорость до минимума, произошло неожиданное событие, которое хорошо потрепало нервы буквально всем. Наблюдатель неожиданно доложил: «Вижу что-то вроде вражеского крейсера». «Абукума» выполнил срочный поворот и выпустил 4 торпеды по цели, которая оказалась островом Малая Кыска. Это был очень сложный момент. Пока на кораблях приходили в себя после нервотрепки, на западе сквозь туман пробился отчетливо видный луч прожектора. Это был сигнал с мыса Северный, прикрывавшего бухту с севера. Он указывал соединению путь на якорную стоянку. Они прибыли к цели! Вражеская мышеловка, настороженная рядом с островом, по неизвестной причине так и не захлопнулась. Как и предсказывал адмирал Акияма, с 28 июля остров был закрыть непроглядной пеленой тумана. Оставалась открытой только бухта Кыска, нечто вроде крошечной дырки, прорезанной в огромном одеяле. 29 июля в 15.00, как и было намечено, все защитники острова, исключая вахту радиостанции, радара и командного пункта, собрались на берегу. Это произошло незадолго до того, как соединение Кимуры подошло к мысу Сириус. Большинство японцев проделало путь пешком по пустынной тундре, перепаханной бомбами и снарядами союзников. Кое-кто приехал на грузовиках. Те, кто пока оставался на своих постах, должны были покинуть их, как только соединение войдет в бухту, уничтожив при этом все оборудование. Солдаты были измучены до предела, прячась в своих норах от бомб и обстрелов с моря, они отощали от нехватки продовольствия. Многие обросли бородами. Потрепанные и оборванные, они больше всего напоминали какой-то сброд, а не солдат. Все личные вещи, даже винтовки, было приказано оставить. Люди терпеливо ожидали эвакуации. Они сидели на нескольких участках берега, отмеченных разноцветными флагами. Особой радости не было, так как подобные походы уже вошли в привычку. Семь раз они собирались на берегу и ждали, дрожа на пронизывающем морском ветру. В Арктике холодно даже летом. И ждали напрасно. Надежды постепенно таяли. В этот памятный день 29 июля они уже полтора часа ждали прибытия эвакуационного соединения. Время шло, и отчаяние овладевало людьми. И внезапно все переменилось! В клубящейся белесой мгле вдруг появился силуэт легкого крейсера, который медленно, но уверенно входил в бухту. Это не был мираж, так как следом за ним показался еще один корабль. Флот пришел, чтобы спасти их от неминуемого уничтожения. Затем появились остальные корабли. Некоторые солдаты сначала смотрели на все это, не веря собственным глазам, а потом разразились радостными криками. Они прыгали от возбуждения и счастья, обнимали и поздравляли друг друга. Десяток десантных барж, стоящих у берега, запустил моторы, а личный состав, пока еще остававшийся на своих постах, торопливо бросился на берег, после того как были активированы взрыватели подрывных зарядов. Началась погрузка. Кимура и его моряки также обрадовались, когда корабли бросили якоря в холодных водах залива Кыска. «Возблагодарим бога, ниспославшего нам удачу», - сказал адмирал с улыбкой. Они сумели сделать то, что считалось невозможным. 2 эсминца остались вне бухты, а третий подошел к острову Малая Кыска, чтобы снять находящееся там подразделение. Погрузка прошла без сучка и задоринки. Десантные баржи, спущенные с кораблей, направились к берегу, и солдаты заполнили те, что ждали у острова. «Спасибо за то, что спасли нас», - постоянно повторяли спасенные солдаты и моряки. «Спасибо, что вы вытерпели все трудности», - отвечали спасатели с типичной азиатской вежливостью. Времени на долгие разговоры не было. Пепел погибших товарищей тоже взяли на борт, хотя кое-кто из солдат совсем не хотел бросать свои винтовки. Им слишком долго вдалбливали, что солдат ни при каких обстоятельствах не должен расставаться с оружием. Последним на борт поднялся командир морского гарнизона контр-адмирал Акияма. Десантные баржи были затоплены, чтобы скрыть все следы эвакуации. Немедленно был отдан приказ поднять якоря, на этот раз сигнальными флагами, поднятыми на мачте «Абукумы». Это произошло 29 июля в 17.35, всего через 55 минут после того, как крейсер бросил якорь в бухте. За это небольшое время было взято на борт 5183 человека, просто невероятное достижение! Лишь немногие эвакуации были проведены так же организованно и быстро, как японская на Кыске. Выйдя из бухты Кыска, корабли снова погрузились в пелену тумана. Когда они выскочили из смертельной ловушки, самым главным желанием стало поскорее очутиться дома. После того как соединение вышло в море, Кимура увеличил скорость до 21 узла, а потом и до 26 узлов, когда его корабли обогнули мыс Сириус. Хотя туман бы не таким густым, как накануне, плавание такого большого соединения все равно оставалось трудным и рискованным, так как видимость не превышала 1000 ярдов. Лишь полученный ранее неприятный опыт действий в еще более густом тумане помог японцам. Когда соединение мчалось вдоль северного берега покинутого острова, произошло событие, которое заставило многих серьезно испугаться и осталось загадкой по сей день. По правому борту, почти на траверзе, на пределе видимости, была замечена подводная лодка, стоящая на поверхности. Судя по всему, она оказалась не готова к бою. Японцы немедленно изменили курс, чтобы оторваться от нее. Действительно ли там находилась американская подводная лодка? Это так и осталось загадкой, хотя Кимура и остальные офицеры не сомневались в достоверности рапорта сигнальщика. Если это была американская лодка, почему она пропустила Кимуру? До настоящего времени не было опубликовано никаких документов по действиям американских лодок во время Алеутской кампании. После того как соединение поспешно проскочило «опасную зону» вокруг острова, скорость была снижена. Остаток путешествия домой прошел без происшествий, и соединение шло почти тем же самым курсом, что и к Кыске. 1 августа эскадра разделилась на 3 группы и благополучно вернулась на Парамушир, где эвакуированных встретили родные горы и холмы, зеленеющие под ярким солнцем. Они смогли полной грудью вдохнуть свежий воздух родины. Так завершилась трагедия совершенно бесполезной высадки японцев на Алеутских островах, которая тянулась с июня 1942 года. Она не принесла японцам совершенно ничего. Единственным утешением может служить то, что они благополучно и полностю эвакуировали гарнизон Каски, который в ином случае ждала верная смерть. Понятно, что японцы восприняли эту успешную эвакуацию, как дар Божественного провидения, совершенно ими заслуженный. Но так случилось только вследствие невероятной цепи ошибок, допущенных американцами. Кимура выскользнул из стальных челюстей блокадного соединения, которые были уже предусмотрительно раскрыты в ожидании его прибытия. То, что японцы на Кыске видели и слышали ночью 28 июля, действительно было стрельбой американского блокадного соединения, но не случайной перестрелкой между своими, как предположил контр-адмирал Акияма. Удивительно, но факт - американцы ожесточенно обстреливали «призрачный флот», мираж японской эскадры. Первая ошибка произошла 24 июля, когда патрульная «Каталина» радаром обнаружила 7 кораблей в 200 милях к юго-западу от острова Атту. Соединение Кимуры в это время находилось в 500 милях от Атту. Решив, что этот рапорт указывает на попытку японцев доставить подкрепления на Кыску, командующий Силами Северной части Тихого океана поднял по тревоге блокадное соединение, перекрывавшее подходы к обреченному острову. 2 эсминца, дежурившие непосредственно рядом с островом, были отозваны, чтобы присоединиться к эскадре, направленной на перехват. Поэтому непосредственные подступы к острову оказались открыты. Если бы все ограничилось этой ошибкой, не произошло бы ничего чрезвычайного. Обычная нестыковка, неизбежна в любой операции. Но далее начали происходить совершенно фантастические вещи. После 24 июля было совершено еще немалое количество более серьезных ошибок. Самая крупная имела место 28 июля. Адмирал Кинкейд, командующий Силами Северной части Тихого океана, приказал победителям в «битве с призраками» отойти для заправки в точку, находящуюся в 105 милях на SSO от Кыски. Они встретились с танкерами утром 29 июля. Уход кораблей на дозаправку открыл широкую брешь в кольце блокады на южных подступах к Кыске с вечера 28 июля и до конца следующего дня. Кимура проскочил совсем рядом с местом «битвы с призраками» ночью 28 июля и вышел к мысу Св. Стефана на следующее утро. Это был невероятно удачный выбор времени прорыва! Днем раньше или днем позже - он неизбежно налетел бы на американское блокадное соединение, имевшее радары. Можно сказать одно: лишь нечеловеческая интуиция помогла адмиралу, который махнул рукой на соображения чести, критику, даже на собственную жизнь и сделал безупречно точные выводы. Это нельзя считать простой случайностью или дешевой уловкой. Удача не оставила Кимуру и когда его соединение подошло к бухте Кыска. 2 американских эсминца, дежурившие рядом с островом, были отозваны. На их место была направлена другая пара. Но один из эсминцев задержался для дозаправки и пропустил Кимуру. Другой патрулировал к северу от островов Кыска и Сегула, примерно в 13 милях от первого, когда Кимура входил в бухту. Бог судьбы иногда выкидывает забавные штучки. Можно вспомнить еще один пример, который завершил историю эвакуации Кыски. Даже после того, как японцы покинули обреченный остров, этот пустынный клочок земли еще 18 дней приковывал к себе внимание союзников. Потребовалась крупномасштабная десантная операция, чтобы обнаружить, что на Кыске никого нет. После обычных траления и обстрела рано утром 16 августа десантная партия высадилась на западном побережье примерно посередине острова. Разумеется, она не встретила никакого сопротивления. Как же были удивлены десантники, когда не увидели ни одного защитника. Об этом рассказывает один из коммандос: «Попав на берег, мы не увидели никаких признаков врага. Мы не стали терять время и немедленно приступили к следующей фазе операции и взобрались на крутой склон горного хребта, после чего окопались на вершинах. После того, как главные силы десанта закрепились на плацдарме, мы спустились с хребта и приступили к поискам японцев, которые куда-то загадочно пропали. Когда первый восторг от благополучной внезапной высадки улетучился, мы были озадачены. Куда же они пропали? В брошенных блиндажах мы видели развешанную на стенах одежду, на тарелках лежала еда. Однако продукты уже начали гнить. Судя по всему, они лежали здесь достаточно давно. Все это было крайне загадочно, и тайна не желала развеиваться, как и густой туман, затянувший все вокруг. В маленьком мирке ограниченной видимости нам повсюду мерещились чудища, произошли несколько случаев взаимной перестрелки». Как выяснилось, путаница во время высадки обошлась десантам в 25 убитых и 31 раненого. Еще больше оказались потери на море. 70 человек погибли или пропали, когда сторожевик налетел на дрейфующую мину. Лишь через 2 дня после высадки силы вторжения обнаружили, что остров совершенно необитаем. Единственными его жителями оказались несколько щенков, оставленных японцами. Один летчик грустно заметил: «Мы сбросили на Кыску 10 0000 листовок, но эти собаки не умели читать». Проделка, которую сыграл бог судьбы, зашла чуточку слишком далеко, но это можно объяснить тем, что адмирал Кимура провел эвакуацию просто великолепно. 17. Новая Гвинея Сокрушительное поражение японцев при Мидуэе и потеря 4 драгоценных авианосцев первой линии потрясли флотское командование. Несколько недель оно вообще ожидало немедленной атаки американцев против самой метрополии. Поэтому в июле японский флот думал только об обороне. Японское опьянение победами закончилось, и похмелье было тяжким. Разгромленный в «решающей битве» японский флот был вынужден перестраиваться. Однако еще никто не желал признавать, что война проиграна. Корабли были перераспределены, чтобы поддерживать намеченные операции, и начали прорабатываться планы новой «решающей битвы». Однако в какой-то момент война начинает сама диктовать, что требуется делать. Следовало поддерживать и снабжать гарнизоны Атту и Киски, хотя это отвлекало все увеличивающееся количество японских кораблей. Нужно было продолжать зачистку Филиппин. Лаэ и Саламауа требовали доставки снабжения. Армия и флот признали, что увеличение сил генерала МакАртура в Австралии представляет серьезную угрозу, однако они разошлись во мнении, каким способом следует отражать ее. Флот хотел перерезать его линии снабжения, захватив Самоа и Фиджи (операция FS). Чтобы сделать это, сначала предполагалось захватить острова Науру и Оушен. (Они были захвачены 25-26 августа, но так и не послужили исходными пунктами операции FS.) Начала разгораться склока между армией и флотом. Армия имела больший вес в стенах Императорской Верховной Ставки и продолжала планирование операций, словно до сих пор сохранился довоенный флот. Она требовала корабли для сопровождения транспортов, перевозки снабжения, поддержки десантов. Даже после Мидуэя армейские планы ни на йоту не изменились, словно и не было ужасных потерь. Такое отношение ускорило окончательный разгром флота. Чтобы остановить МакАртура, японская армия рвалась еще больше расширить оборонительный периметр, включив в него даже северную Австралию. Таким образом, захват Порт-Морсби становился насущной задачей. В порядке обеспечения восточного фланга операции МО армия начала новую операцию - наступление на полуострове Папуа и высадку на Гуадалканале. Продвижение только под прикрытием авиации уже стало стандартным приемом японской армии. Однако при прямой атаке Порт-Морсби она выходила из-под спасительного зонтика. Поэтому сначала планировался захват островов в бухте Милн на полуострове Папуа, что могло обеспечить воздушное прикрытие операции против Порт-Морсби. Аналогичным образом Тулаги и соседний Гуадалканал могли обеспечить аэродромы на восточном фланге. Планируя это расширение оборонительного периметра, Императорская Верховная Ставка совершила роковую и непонятную ошибку. И бухта Милн, и Гуадалканал лежали вне пределов эффективного воздушного прикрытия. Поэтому морские силы, использованные для поддержки операций, оказывались уязвимы для ударов вражеской авиации. Еще до того, как армия предопределила начало боев за Гуадалканал, приступив к строительству там аэродрома, она начала планировать на конец августа большую операцию. В ней должны были участвовать одновременно войска на Гуадалканале и полуострове Папуа. Лаэ и Саламауа не могли обеспечить наступление против Порт-Морсби. Поэтому армия выступила с идеей новой операции (операции RI) по захвату Буны и соседней Гоны. На востоке начиналась лесная дорога, точнее тропа, Кокода, которая вела прямо к Порт-Морсби через горы Оуэн Стэнли (высота 7000 футов). Наконец 21 июля 2000 солдат высадились к западу от Буны. 29 июля они захватили Кокоду. Конвой в Буну состоял из 2 быстроходных транспортов, легкого крейсера «Тацута», минного заградителя «Цугару», эсминцев «Асанаги», «Юдзуки», «Удзуки». К 21 августа армия высадила 13 500 человек для наступления на Порт-Морсби по суше. Армия просто не могла найти более сложную задачу. Из-за плохой погоды аэродромы Лаэ и Саламауа не могли обеспечить надлежащее воздушное прикрытие. Тем временем японские войска и их линии снабжения подвергались частым воздушным ударам из Австралии, бухты Милн, Порт-Морсби. Более того, операцию пытались проводить при самых худших условиях. Жара, влажность, тропические ливни, грязь, дизентерия, тропическая лихорадка косили войска сильнее пуль и снарядов. Уцелевшие страдали от голода и болезней. Генерал МакАртур отвечал за район Папуа, и в середине сентября в Порт-Морсби были переброшены 2 бригады. Австралийские войска цеплялись за каждую милю тропы Кокода. В середине августа австралийцы отправили бригаду в бухту Милн, чтобы защитить находящийся там аэродром. Японский флот, поддерживая армию, был вынужден напрягать все силы. Когда 24-25 августа шел бой у восточных Соломоновых островов, был высажен десант в бухте Милн (кодовое название - операция RE) на самом юго-востоке Новой Гвинеи. Японцы сначала выделили для высадки в бухте Милн легкие крейсера «Тэнрю», «Тацута» и эсминцы «Юдзуки», «Оитэ», «Уракадзэ», «Хамакадзэ», «Таникадзэ». Операция RE завершилась катастрофой. На подходах к цели, примерно в 50 милях от аэродрома в селении Раби, 10 бомбардировщиков из Порт-Морсби атаковали «Нанкай Мару». Корабль был поврежден, и 20 человек погибло. Тем не менее 25 августа в 23.30 1202 солдата СМДО высадились на острове в нескольких милях от аэродрома. Подкрепления увеличили это число до 2400 человек. После яростного боя японцы подошли вплотную к аэродрому, но австралийцы контратаковали, и бой завершился бегством японцев. Официальные данные говорят, что было эвакуировано 1318 человек, из них - 312 тяжело раненных. Потери на берегу определялись как 311 убитых и примерно 700 пропавших без вести. На эсминце «Уракадзэ» погиб 1 человек, 3 были ранены. На помощь были посланы корабли, в том числе эсминцы «Араси», «Яёй», «Исокадзэ». Штаб района Внешних южных морей 5 сентября радировал из Рабаула: «Попытайтесь выбить их». И одновременно отправил подкрепления на Гуадалканал вместо Раби. 6 сентября операция RE была отменена, но бои на Раби и соседних островах шли весь сентябрь, пока не были уничтожены последние японские солдаты. Пока шли бои за Раби, произошла малоизвестная история, которая, однако, тоже привела к гибели людей и кораблей. 353 человека СМДО (отряд Цукиока) получили приказ провести рекогносцировку островов у южной оконечности Новой Гвинеи и выбрать подходящие места для радио- и метеостанций. 24 августа они покинули Раби на 7 маленьких суденышках и 25 августа высадились на островах Гуденаф и Таупота. После завершения боев в бухте Милн отряду Цукиока совершенно не было необходимости оставаться на прежнем месте. Тем более что у него возникли собственные проблемы. 25 августа на островах Гуденаф его атаковали 10 истребителей из Порт-Морсби, которые уничтожили все средства связи. А после ухода с Таупота их засекли австралийские самолеты. Наконец 10 сентября из Рабаула были отправлены эсминцы «Исокадзэ» и «Яёй» с приказом найти и забрать отряд. На следующий день в 13.00 к востоку от острова Норманби эсминцы были атакованы бомбардировщиками В-17 и В-25 американских ВВС. Это была базирующаяся в Австралии авиация генерала МакАртура, которой командовал генерал-майор Дж. Кенни. «Яёй» получил попадание и потерял управление. После этого он подвергся новым атакам и в конце концов затонул 11 сентября в 17.15. Корпус «Исокадзэ» был изрешечен осколками от близких разрывов. Получив сообщение с «Яёй», что эсминец тонет, «Исокадзэ» на полной скорости бросился в указанную точку, однако нашел только нефтяное пятно и обломки. И ни одного человека. Но погибла не вся команда «Яёй», некоторые сумели доплыть до острова Норманби. Позднее их обнаружил вражеский самолет-разведчик. Наконец, после нескольких неудачных попыток спасения, 25 сентября эсминцы «Исокадзэ» и «Мотидзуки» вышли из Рабаула и забрали с острова Норманби 83 человека экипажа «Яёй». Отряду Цукиока пришлось гораздо труднее. 2 сентября он отправил группу солдат на 2 каноэ в Буну, чтобы сообщить точное местоположение отряда на восточном берегу острова Гуденаф. Одно каноэ добралось до цели, после этого отряду сбрасывали припасы на парашютах. Однако австралийцы высадили 800 человек, чтобы очистить остров. 1 октября подводная лодка I-1 вышла из Рабаула и 3 октября спасла 73 человека из состава отряда. Кроме того, она забрала останки 13 погибших, чтобы похоронить их дома. Подводная лодка отправилась и во второй рейс, но попала под бомбежку. После этого японцы поняли, что не стоит использовать для подобных целей подводные лодки. Из района Гуадалканала был отозван легкий крейсер «Тэнрю». Он покинул Рабаул 22 октября и прибыл в назначенную точку. Однако его встретил огонь стрелкового оружия 200 австралийцев, окопавшихся на берегу. «Тэнрю» не смог обнаружить японский отряд и вернулся в Рабаул. Когда стало известно новое положение отряда Цукиока, 26 октября «Тэнрю» предпринял последнюю попытку эвакуации. Совершив бросок на большой скорости, он прибыл к острову Уэре и забрал остатки отряда. Всего был спасен 261 человек из 353. По тропе Кокода японская армия сумела подойти только на 32 мили к Порт-Морсби. 28 сентября 25-я австралийская бригада атаковала то, что она приняла за главную оборонительную позицию японцев. И обнаружила только брошенные позиции. Японцы отошли в район Буна - Гона и укрепились на реке Кумуси. Постепенно тающий гарнизон Новой Гвинеи был обречен, так как 18 сентября армейское командование решило отдать приоритет кампании на Гуадалканале. Это не означало, что Буна и Гона будут немедленно и полностью брошены. Однако конвои с новыми войсками подвергались таким ожесточенным воздушным атакам и несли такие потери, что 18-я армия была вынуждена возложить оборону Буны и Гоны на тех солдат, которые там уже находились. Последняя попытка была совершена 17 ноября, когда был отправлен конвой из 2 групп. Первая группа состояла из эсминцев «Кадзэгумо», «Макигумо», «Югумо», «Оясио», «Кагэро», везущих 1000 солдат. Она прибыла в Буну без происшествий и благополучно выгрузила людей и снаряжение. Вторая группа состояла из эсминцев «Оясио», «Умикадзэ», «Кавакадзэ» с 500 солдатами. Она вышла из Рабаула в 02.00 на следующий день и прибыла в Буну в 17.00. Разгрузка была закончена к 19.45. Однако ночь была безоблачной и лунной, и эсминцы попали под мощную воздушную атаку. «Умикадзэ» и «Кавакадзэ» были повреждены. Когда японская армия по тропе Кокода отошла к Буне и Гоне, река Кумуси стала жизненно-важной линией обороны. Когда бои там стали ожесточенными, в Буну были переброшены дополнительные японские войска и артиллерия. Кроме того, туда же перевели аэродромные строительные части. Было решено высадить в Буне главные силы 21 бригады. Войска были погружены на эсминец «Сирацую», а эсминцы «Макигумо», «Югумо», «Кадзэгумо» прикрывали его. Конвой покинул Рабаул 28 ноября, а на следующий день попал под неизбежную воздушную атаку. «Сирацую» получил прямое попадание в нос. Хотя жертв было немного, скорость эсминца упала до 10 узлов. «Макигумо» загорелся после нескольких близких разрывов. Оба поврежденных эсминца отправились обратно в Рабаул. «Кадзэгумо» и «Югумо» смогли доставить в Буну только кое-какие припасы. Еще одна серьезная попытка усилить гарнизон Буны была предпринята, когда японцы решили перебросить туда 642 человека из отряда Ода. 12 декабря 5 эсминцев - «Арасио», «Кадзэгумо», «Югумо», «Инадзума», «Исонами» - приняли войска на борт и покинули Рабаул. Они прибыли в точку выгрузки в 30 милях на северо-запад от позиций на реке Кумуси. Начался воздушный налет, и «Инадзума» получил небольшие повреждения. Конвой был отозван. Но все-таки 591 человек прибыл к месту назначения. 51 человек погиб. После этого Буна и Гона получали не подкрепления, а скудные капли, которые перевозились на баржах. Флот больше не пытался проводить настоящие конвои. Японская армия предоставила войска в районе Буна - Гона самим себе, что означало их неминуемое уничтожение. Буна и Гона были списаны задолго до формального конца, так как на Гуадалканале разгоралась борьба не на жизнь, а на смерть, и японцы просто не в состоянии были уделять серьезное внимание кампании на полуострове Папуа. Последние японские солдаты были уничтожены - они не сдались! - 3 января 1943 года. Общие потери японцев, в том числе на флоте, составили 12 000 человек убитыми и ранеными. Австралийцы потеряли 5700 человек, американцы - 2800. Императорская Верховная Ставка грубо нарушила собственные принципы стратегии, которые не раз приносили ему удачу. Войска были высажены вне пределов прикрытия базовой авиацией. Сделав это, японцы ступили на дорогу, которая в конечном итоге привела их к поражению. Зато союзники с этого момента действовали под прикрытием базовой авиации. Более того, в районе полуострова Папуа и Гуадалканала японскому флоту приходилось действовать под постоянными вражескими воздушными атаками, которые он не мог выдержать. Японские эсминцы приносились в жертву в ходе операций, для которых они совсем не предназначались. С потерей Буны, Гоны, Гуадалканала, Атту и Кыски японская стратегия неизбежно становилась более оборонительной. Гарнизоны на Соломоновых островах и в Новой Гвинее следовало усилить и организовать их снабжение. Кроме того, нужно было организовать доставку сырья в Японию и обратную перевозку войск и материалов для армейских крепостей и баз флота. Ямамото все еще жаждал «решающей битвы», но в 1943 году он уже не представлял, как ее добиться. Победная лихорадка угасла, но самурайский дух остался. Теперь возобладало стремление не отдавать врагу ни пяди территории, не заставив его заплатить ужасную цену. Национальным лозунгом стала «Тысячелетняя война». Американцы тоже занялись перегруппировкой сил и составлением планов продвижения к Токио. МакАртур должен был попытаться вернуться на Филиппины через Новую Гвинею и архипелаг Бисмарка. Нимиц, используя части морской пехоты и армии, переданные ему, должен был наступать через Соломоновы острова, чтобы выбить японцев из Рабаула и с Трука. Он также должен был частично выполнять старый план «Рейнбоу-5» и отбить потерянные острова в центре Тихого океана, а потом наступать через Маршалловы острова на Марианские и Каролинские острова. В Соединенных Штатах строились десятки новых авианосцев, других кораблей и подводных лодок. Поэтому американские силы скоро начнут душить японскую армию и флот на суше, на море и в воздухе. На тихоокеанский театр прибывало все больше новых самолетов, обученных пилотов, прекрасных субмарин. Американские самолеты уже не уступали японским, а то и превосходили их. Хотя количество производимых в Японии самолетов не сокращалось, они не подвергались серьезным улучшениям. Более того, не существовало эффективной программы обучения пилотов, поэтому качество японских летчиков начало стремительно падать. Действительно, опытные пилоты были почти все перебиты. Слишком высок был уровень потерь в боях в Коралловом море, при Мидуэе, у Гуадалканала и в Новой Гвинее. Из опыта своих прорывов по Слоту японцы знали, что самой страшной опасностью для конвоя является атака с воздуха. Поэтому, если требовалось провести конвой к изолированному острову, эсминцы эскорта следовало прикрывать истребителями. Кроме того, в 1943 году японские эсминцы впервые серьезно столкнулись с американскими подводными лодками, которые скоро начнут свои смертоносные атаки на путях из южных морей в Японию. Как давно указывал адмирала Ямамото, Япония не может равняться с Америкой в индустриальной мощи. Японцы могли продолжать сражаться с прежней отвагой и умением, но не могли выдержать этого слишком долго. Бой в море Бисмарка Японская армия решила оборонять Лаэ и Саламауа в Новой Гвинее, как западный якорь, удерживающий Рабаул и в конечном счете Филиппины. Когда австралийцы создали военно-морскую базу в бухте Милн и начали строить аэродром в Bay, в 40 милях от Лаэ, японская армия отреагировала совершенно стандартно - перебросила в Лаэ еще 1 пехотный полк. 19 января 1943 годы в Веваке было высажено около 10 000 человек, чтобы еще больше укрепить позиции в Новой Гвинее. Спустя 3 месяца японцы усилили гарнизон Холландии и начали строить дорогу из Маданга в Финшхафен. Чтобы перевозить войска и припасы, они также перебросили сюда большие баржи, которые могли курсировать вдоль побережья, совершая переходы по ночам и таким образом оставаясь в безопасности от воздушных атак. Генерал Имамура, командующий 18-й армией, не мог позволить австралийцам обосноваться в Bay, так как базирующиеся там самолеты могли сделать положение Лаэ и Саламауа невыносимым. Однако на этих базах у японцев имелись всего 3500 солдат, больных и полуголодных, которые, конечно, не могли ничего сделать с австралийцами. Было решено перебросить туда еще 6900 солдат, хотя это означало проводку большого конвоя на расстояние 260 миль. Учтя богатый опыт «Токийских экспрессов», японцы тщательно спланировали проводку конвоя. Авиация должна была совершить массированные налеты на аэродромы союзников, с которых могла исходить угроза транспортам. Истребители должны были прикрывать конвой на большей части пути. Вполне можно было ожидать, что какое-то время конвой будет укрыт тучами. Наконец, грузы и техника были тщательно распределены по разным судам, так же как и войска. Поэтому гибель одного из транспортов не могла привести к утере важных материалов и специалистов. Конвой состоял из 8 транспортов, прикрываемых 8 эсминцами. Это были ветераны боев у Гуадалканала: «Токицукадзэ», «Юкикадзэ», «Арасио», «Асасио», «Сираюки», «Уранами», «Сикинами» и «Асагумо». Однако тщательно составленный план разлетелся на куски. Контр-адмирал Масанори Кимура вышел из Рабаула 28 февраля и пошел вдоль северных берегов Новой Британии под прикрытием фронта плохой погоды начиная со следующего дня. Однако, несмотря на это, в 16.00 конвой был замечен В-24. Воздушное прикрытие не могло постоянно защищать эти 16 кораблей. Более того, эти же тучи укрыли и австралийские аэродромы, сделав запланированные налеты неэффективными. И что самое скверное, 5-я воздушная армия генерал-лейтенанта Джорджа Кенни получила сильные подкрепления. Она получила новейшие В-25, для которых была создана и новая тактика. 8 - 12,7-мм пулеметов, установленных в носовой части, позволяли обстреливать палубы атакованного корабля. После этого 500-фн бомба со взрывателем, установленным на 5-секундную задержку, должна была врезаться в корабль, желательно в район миделя. Задержка взрывателя позволяла В-25 уйти от взрывной волны, а бомба, взорвавшись вблизи корпуса судна, должна была сделать крупные пробоины ниже ватерлинии. За конвоем тщательно следили, и когда он 3 марта в 10.15 повернул в пролив Дампир, то подвергся атаке 34 тяжелых бомбардировщиков, летящих на высоте 5000 футов. Слабое воздушное прикрытие не смогло помешать потоплению 2 транспортов и повреждению третьего. Адмирал Кимура приказал эсминцам «Юкикадзэ» и «Асагумо» подобрать спасшихся и как можно быстрее доставить их в Лаэ. Эсминцы доставили в Лаэ 950 человек, в течение ночи высадили их и на следующее утро вернулись к конвою. Несмотря на тяжелые потери, Кимура следовал прежним курсом. И 4 марта продолжилось избиение конвоя. Генерал Кенни послал свои В-17, В-25, А-20, австралийские «Бофорты» под прикрытием истребителей Р-38. Первыми в атаку заходили «Бофорты» на высоте борта судна. Они прочесывали палубу от носа до кормы пушечным огнем. Затем наступал черед В-25 и А-20. Японские капитаны знали, что, повернув навстречу самолету, можно уклониться от бомб. Однако новая тактика 5-й воздушной армии приняла в расчет этот маневр. Средние бомбардировщики выходили в атаку парами, обстреливали надстройки из пулеметов, сбрасывали бомбы и уходили. Выше в небе японские истребители были полностью связаны боем с Р-38 и ничем не могли помочь. Очень скоро все корабли были объяты пламенем, а строй полностью рассыпался. Корабли горели, взрывались, тонули... А высоко в небе В-17 лениво прогуливались над потерявшими ход кораблями. Атака продолжалась 1 час 45 минут, и к полудню были потоплены все 6 транспортов и 4 эсминца («Арасио», «Асасио», «Сираюки», «Токицукадзэ»). Уцелевшие эсминцы подобрали столько людей, сколько смогли, и отошли на север. Во время этого боя выяснилось, что эсминцы теперь подвергаются смертельной опасности и во время атаки крупных бомбардировщиков, тогда как раньше они опасались только пикировщиков. Бой в море Бисмарка был последней попыткой японцев послать транспорты в район действия вражеской авиации. Если требовалось доставить что-то в Лаэ и Саламауа, теперь для этого использовались большие баржи, выходящие с мыса Глостер в Новой Британии. Штурм Bay был, разумеется, отменен, а оборона Лаэ и Саламауа постепенно сходила на нет из-за нехватки людей, боеприпасов, продовольствия, лекарств. Потери в этом бою оказались очень высоки. Из 5954 человек, посаженных на корабли, спаслось только 2734 человека. Японцы откатываются назад Генерал МакАртур намеревался прорваться через архипелаг Бисмарка через Новую Гвинею. Для этого следовало захватить Лаэ, Саламауа и Финшхафен. Американский флот выделил ему очень мало кораблей (и ни одного авианосца), поэтому ему приходилось полагаться на базовую авиацию для прикрытия высадок и нейтрализации японских аэродромов в Лаэ, Саламауа, Финшхафене, Веваке, Маданге. Иногда он предпринимал и массированные налеты на Рабаул. В свою очередь, японский флот перебрасывал войска с мыса Глостер в Финшхафен, чтобы на баржах доставлять их на юг. Японцы потеряли Саламауа 14 сентября, после комбинированного наступления с суши и моря, поддержанного бомбардировками с моря и воздуха. Лаэ пал на следующий день. Эвакуация из этих городов была просто невозможна. Финшхафен был потерян 2 октября. После безуспешной попытки отбить его, Императорская Верховная Ставка решила сосредоточить все силы для защиты Бугенвиля. Это развязало руки американской 5-й воздушной армии, которая 12 октября налётом 249 самолетов приступила к уничтожению сооружений Рабаула. Воздушные налеты не прекращались, пока в начале 1944 года Рабаул не прекратил существование как военно-морская база. Стратегия союзников изменилась к концу 1943 года. Они не стали связываться с крупными японскими гарнизонами на Бугенвиле, Буке, Шуазеле, Новой Британии, Новой Ирландии. Вместо этого на Бугенвиле союзники создали прочный оборонительный периметр и построили аэродромы. Таким образом они лишили японские части на острове поставок боеприпасов и продовольствия. Рабаул и Бука стали мишенями постоянных воздушных налетов и теперь были для японцев бесполезны. Позднее эти союзники начали обстреливать пункты с кораблей. Авиация, базирующаяся на Бугенвиле, оказала МакАртуру неоценимую помощь при прорыве через архипелаг Бисмарка. На Новой Гвинее 12 000 японских солдат в Сио были обойдены и изолированы после высадки в Сейдоре 2 января 1944 года. А эту высадку сделал возможным десант в Новой Британии на мыс Глостер, высаженный 26 декабря. Японские части, отошедшие в Рабаул, были блокированы и предоставлены самим себе, однако гарнизон Рабаула не капитулировал до конца войны. Теперь МакАртур контролировал оба берега пролива Витязь и открыл себе дорогу к северной части Новой Гвинеи и островам Адмиралтейства, в основном его интересовал остров Манус. Японские войска из Сио сумели добраться по суше до Маданга. Когда он пал, им пришлось бежать дальше - в Вевак. Остров Грин в 115 милях восточнее Рабаула был потерян японцами в феврале 1944 года. Вместо того чтобы высаживаться на сильно укрепленный Манус, МакАртур сначала захватил необороняемый остров Эмирау в 70 милях на северо-запад от Кавиенга. Затем, 24 марта, он захватил самый восточный из островов Адмиралтейства - Лос-Негрос. Во всех этих пунктах были построены аэродромы, чтобы прикрывать с воздуха дальнейшее наступление союзников. Остров Манус и Вевак стали подвергаться ожесточенным бомбардировкам. После тяжелых боев в апреле американцы захватили Манус. 22 апреля МакАртур совершил новый прыжок в Айтапе, а потом захватил два плацдарма в 20 милях от Холландии, Новая Гвинея. После этого 26 апреля был захвачен и сам порт Холландия. 18-я армия генерала Имамуры в этих боях была практически уничтожена. Американские пули, болезни и голод сделали свое дело. Сдались очень немногие. МакАртур хотел получить авиабазы, чтобы подготовить вторжение на Минданао. Для этого он 19 мая высадился на острове Вакде у берегов Новой Гвинеи. После двухдневных кровопролитных боев японцы потеряли этот остров. 27 мая американцы высадились на остров Биак, но это вызвало нервную реакцию японцев. Адмирал Кога погиб, когда его самолет разбился 31 мая во время шторма возле Давао. Командующим Объединенным флотом стал адмирал Соэму Тоёда, он решил не отдавать Биак. Бои в центре Тихого океана Наступление в центральной части Тихого океана американцы начали в конце 1943 года. 20 ноября они высадились на Макине и Тараве. Атолл Тарава был захвачен после 3 дней ожесточенных боев. Гарнизон сражался до последнего человека. 24 ноября был захвачен Макин. Следующей целью американцев стал главный опорный пункт японцев на Маршалловых островах. Мощные атаки авианосных самолетов уничтожили японскую авиацию в этом районе, но мало чем помогли десанту. Рой-Намюр пал 1 февраля. После новых сильнейших воздушных налетов и обстрела линкоров американцы захватили плацдарм на Кваджеллейне. Снова японцы упорно сопротивлялись, но атолл был захвачен к 5 февраля. Объединенный флот не отреагировал на угрозу, так как американский флот значительно усилился. Тихоокеанский флот США получил новые авианосцы типа «Эссекс», линкоры с 406-мм орудиями, эсминцы, подводные лодки. Объединенный флот под угрозой наступления американцев в центральной части Тихого океана не мог оказать помощь гарнизонам в Новой Гвинее, на островах Адмиралтейства, Новой Ирландии, Новой Британии. Адмирал Тоёда стоял перед трудным выбором. С 9 апреля 1943 года по 14 февраля 1944 года японский флот потерял 33 корабля - 25 эсминцев, 5 легких крейсеров, 1 эскортный авианосец, 1 гидроавианосец, 1 линкор. Кроме того, все японские верфи были забиты поврежденными кораблями. Единственными пополнениями стали 3 эскортных авианосца, 2 легких крейсера, 9 эсминцев. 2 линкора типа «Исэ» были переоборудованы в гибриды - линкоры-авианосцы. Следующим для американцев стал атолл Эниветок. Это был самый крупный среди западных Маршалловых островов. Он находился всего в 700 милях от Трука, в 1000 милях от Сайпана, в 600 милях от Понапе. Такой длинный прыжок на запад мог быть рискованным, если не удастся нейтрализовать соседние японские базы. Поэтому планировались новые атаки Оперативного соединения 58. Но адмирал Кога был встревожен захватом Кваджеллейна. 10 февраля он отвел большую часть Объединенного флота на Палау, оставив на Труке только 3 легких крейсера и 8 эсминцев для защиты базы и грузовых судов. Поэтому опасения американцев были необоснованными. Ни Понапе, ни Трук не представляли угрозы десанту на Эниветок. Тем не менее 17-18 февраля ОС 58 вице-адмирала Марка Митчера нанесло удар по Труку, увязав его по времени с высадкой десанта на Эниветок. ОС 58 делилось на 3 группы: ОГ 58.1 - тяжелые авианосцы «Энтерпрайз», «Йорктаун»; ОГ 58.2 - тяжелые авианосцы «Эссекс», «Интрепид», легкий авианосец «Кэбот»; ОГ 58.3 - тяжелый авианосец «Банкер Хилл», легкие авианосцы «Каупенс», «Монтерей». В состав ОС 58 также входили 6 линкоров (в том числе «Айова» и «Нью-Джерси») и множество крейсеров и эсминцев. На Трук базировалось около 350 японских самолетов, в гавани стояли около 50 транспортов и корабли охранения. Первым делом следовало нейтрализовать японскую авиацию. И это было сделано. После 2 дней налетов почти 300 японских самолетов было уничтожено, причем большая часть из них на земле. После того как японская воздушная угроза была устранена, самолеты и линкоры устроили настоящее побоище. На дно пошло почти все, что плавало. Потери японцев включали: легкие крейсера «Агано», «Катори», «Нака»; эсминцы «Татикадзэ», «Фумицуки», «Оитэ», «Майкадзэ», 30 торговых судов, 1 вспомогательное судно флота, 2 транспорта. Как только начались налеты, японские корабли бросились, кто куда мог. Одна группа состояла из легкого крейсера «Катори» и эсминцев «Новаки» и «Майкадзэ». «Майкадзэ» отважно затеял безнадежный бой с «Айовой» и «Нью-Джерси» и в 13.43 был потоплен тяжелыми крейсерами «Миннеаполис» и «Нью-Орлеане». Его орудия стреляли, пока вода не хлынула в амбразуры башен. Единственным японским успехом была бомба, попавшая в «Интрепид». Она причинила довольно серьезные повреждения. После падения Эниветока 21 февраля и уничтожения военно-морской базы на Труке, Императорская Верховная Ставка столкнулась с таким множеством проблем, что не смогла толком решить ни одну. Союзники просто обошли те из Маршалловых островов, на которых еще оставались сильные японские гарнизоны (Вотье, Малоэлап, Мили, Джалуит). Они ограничились спорадическими воздушными налетами. Лагуна Маджуро стала базой американского флота. Новая американская стратегия основывалась на рейдах авианосцев, которые проводил 5-й флот адмирала Раймонда Спрюэнса. Ему подчинялось Оперативное соединение 58 вице-адмирала Марка Митчера. Была разработана новая тактика прикрытия авианосцев. Теперь далеко впереди них располагался вновь созданный линейный флот вице-адмирала Уиллиса Э. Ли, состоящий иэ 7 линкоров, 13 крейсеров и 36 эсминцев. Его зенитные орудия могли перехватить любой налет. ОС 58 совершало дальние рейды, используя авианосные самолеты и орудия линкоров. Оно даже помогало МакАртуру в Новой Гвинее. Три дороги в Токио слились в две, когда был нейтрализован Рабаул. Скоро американские армия и флот должны были встретиться на Филиппинах, и тогда две дороги превратились бы в одну. В это время адмиралы Спрюэнс и Хэлси приняли командование 5-м и 3-м флотами. Рейды ОС 58 были частыми и опустошительными. 30-31 марта был атакован Палау, куда японцы отправили авиационные подкрепления. Эсминец «Вакатакэ» был потоплен на выходе из гавани, уничтожено более 30 японских самолетов, потоплено 28 судов общим водоизмещением 12 9807 тонн. Самолеты также заминировали 2 фарватера, ведущие в гавань Палау. Аналогичные набеги были совершены на Яп, Волеай, Вакде, Сарми, Савар, Холландию, во второй раз на Трук. Японцы решили удерживать внутреннюю оборонительную линию, проходящую через Марианские острова, Палау, запад Голландской Новой Гвинеи. Они назвали это операцией KON. Позади этой линии они сосредотачивали войска, чтобы разместить их в угрожаемых зонах, строились дополнительные аэродромы, сосредотачивался Объединенный флот. Так как давление американского флота и войск МакАртура усиливалось, план несколько раз пересматривался. Японцы полагали, что главный удар будет нанесен от Новой Гвинеи к Минданао. Именно там они надеялись провести «решающую битву». Но наступление МакАртура на север остановить не удавалось. В мае он захватил Сарми, потом Вакде, в 120 милях севернее Холландии. МакАртур встретил яростное сопротивление, и японцев не удавалось полностью уничтожить до сентября. Неожиданность на Биаке Контр-адмирал Уильям М. Фечтелер командовал десантными силами флота МакАртура, которые должны были провести высадку на Биаке. С самого начала операций в Голландской Ост-Индии верховное командование союзников гадало: когда же наконец появится японский флот? Разумеется, союзники не знали, что с 1943 года японский оборонительный план поменялся еще раз. Они просто не подозревали о колоссальных изменениях, которые произошли в головах японских адмиралов и генералов, поэтому планирование высадки на Биак исходило из предположения, что японцы будут упорно сопротивляться и что может вмешаться японский флот. Вот поэтому адмирал Кинкейд и генерал МакАртур требовали, чтобы им выделили авианосцы для постоянного использования. Важность Биака была гораздо больше, чем других районов, захваченных в последние месяцы. Он входит в группу островов Схаутен и находится в бухте Геельвинк. Остров контролирует бухту, а архипелаг Схаутен может контролировать полуостров Фогелькоп - оконечность Новой Гвинеи, которая указывает прямо на острова Хальмахера и Моротай, лежащий в сердце Филиппин. Биак был особенно важен благодаря своим размерам (45 миль длины и 20 миль ширины). Японцы построили три аэродрома на прибрежной равнине. Для высадки была выбрана бухта Босник, потому что там местность была равнинной, а джунгли не слишком густыми. Кроме того, Босник был крупным селением, в котором ранее располагалась голландская колониальная администрация. Теперь там находился японский штаб, потому что там имелся порт, созданный двумя каменными причалами, которые пересекали риф и выходили на глубокую воду. Фотографии с воздуха и данные разведки показали адмиралу Фечтелеру, что японцы в этом районе имеют несколько артиллерийских и зенитных орудий, в основном вокруг порта и трех летных полос. Поэтому он запланировал мощный обстрел района высадки. Крейсера «Бойз», «Феникс» и «Нэшвилл» должны были пустить в ход свои 6-дюймовые орудия. Им должны были помочь несколько эсминцев, на которые возлагалась задача непосредственной поддержки десанта. Перед высадкой базовая авиация начала интенсивные бомбежки Биака. Часть бомбардировщиков принадлежала 13-й воздушной армии, которая сейчас базировалась на островах Адмиралтейства, часть прилетала с аэродрома Надзаб на Новой Гвинее. В налетах участвовали бомбардировщики из Дарвина и Холландии. Тяжелые В-24 и средине А-20 навещали остров каждый день. Их прикрывали истребители, действовавшие из Вакде, что доказало важность занятия этого пункта. После нескольких дней налета командир гарнизона полковник Наоюки Кудзумэ понял, что высадка противника неизбежна. Он имел на Биаке около 10 000 солдат, хотя союзники недооценили численность противника, полагая, что там находятся не более 2000 человек. Мелководье заставляло использовать десантные суда с малой осадкой, поэтому солдаты были переведены на LST, а к берегу их должны были доставить LVT и DUKW. Прежде всего, следовало высадить саперов, чтобы они как можно быстрее создали пункты разгрузки для транспортов. Прежде всего требовалось подорвать коралловые рифы, чтобы создать глубоководные фарватеры, ведущие прямо к берегу. 25 мая 1944 года солдаты 41-й дивизии поднялись на борт кораблей в бухте Гумбольдта. Вечером корабли вышли в море, а на следующее утро к ним присоединились крейсера и эсминцы. Американцам предстояло столкнуться с упорным сопротивлением, хотя они об этом не подозревали. Японская оборона на Биаке строилась, когда предполагалось, что остров будет находиться в центре оборонительного периметра, поэтому туда из Китая был переброшен 222-й пехотный полк. Он имел большой боевой опыт, так как постоянно участвовал в различных боях в Китае. Полковник Кудзумэ имел танки (рота из 9 танков «Ха-Го») и артиллерию, а также специальный морской десантный отряд (28-й военно-морской округ) численностью 1500 человек под командованием контр-адмирала Садатоси Сэнда. После того как 9 мая Имперский Генеральный штаб исключил Биак из оборонительного периметра, полковнику Кудзумэ сообщили, что он должен сражаться до последнего человека, но при этом не должен ожидать никакой помощи. Его задачей было как можно дольше не позволять противнику использовать аэродромы Биака. В результате полковник решил дать последний бой возле аэродрома в Мокмере, где позади летной полосы проходил горный хребет. Рядом располагалась туземная деревня, и все это было сильной естественной оборонительной позицией. Оборона Биака была построена ошибочно, как показали последующие события Тихоокеанских кампаний. Полковник расположил свои 120-мм и 152-мм орудия на берегу, чтобы помешать высадке противника. Вторая линия обороны проходила по коралловому рифу позади аэродрома и хребту позади деревни. Она состояла из окопов и укрепленных пунктов, где были установлены зенитные и мелкокалиберные орудия, пулеметы и минометы. Все они были тщательно окопаны. К северу от этих позиций находились несколько известняковых пещер, которые были достаточно обширны, чтобы укрыть несколько тысяч человек. Пещеры были связаны окопами и туннелями. Рано утром 27 мая десантное соединение союзников прибыло к Биаку. Оно двигалось со скоростью всего лишь 8 узлов, так как LST буксировали LCT, которым предстояло перебраться через риф, чтобы доставить на берег людей, танки и машины. В 06.30 начался обстрел с моря. Крейсера открыли огонь по позициям на гребне хребта, а эсминцы обстреливали цели на берегу в районе высадки. Погода была облачной, но тихой, поэтому вода напоминала стекло. Бомбежка и обстрел подняли над островом огромное облако пыли и дыма, но примерно в 07.00 оно начало рассеиваться, когда подул слабый западный ветерок. Первые потери случились на кораблях союзников. Эсминец «Хатчинс» подошел слишком близко к краю шельфа, чтобы обстрелять катера в гавани, и сам был обстрелян одним из береговых 120-мм орудий. Снаряд попал в фок-мачту. Он не взорвался, однако прошел сквозь рубку радиолокатора, пробив дыру диаметром 4 фута в палубе и по пути ранив трех человек. Эсминец поспешно отошел, его сменил эсминец «Бэч», который обстрелял японское орудие. Японские артиллеристы отвечали, но мазали. В конце концов «Бэч» подавил орудие, хотя это мог сделать и «Хатчинс», который вернулся к берегу, после того как раненым оказали помощь, а повреждения были наспех исправлены. Но если орудие и было подавлено, то лишь временно, потому что позднее оно продолжало стрелять и беспокоить десант. Тем временем авиация продолжала свою работу, атакуя береговые плацдармы и оборонительную линию на хребте, а также городок Босник, используя бомбы и бортовые пулеметы. Более сотни бомбардировщиков В-24 и десятки средних бомбардировщиков В-25 и А-20 кружили над островом, готовые атаковать любую цель по первому сигналу. LST подошли к исходной линии и спустили LVT. Теперь проблемой стал дым, который несло прямо на атакующих, в результате берег был закрыт. Японцы усиливали замешательство, время от времени стреляя из береговых орудий, по мере того как десант приближался. Потом в бой вступили пулеметы и минометы. На обстрел ответили баржи с ракетными установками и подавили пулеметы. Первая волна десанта высадилась на берег примерно в 07.20, сразу за ней последовали другие. Но куда? Увы, не на прекрасный песчаный пляж, как предполагалось. Десантные суда были подхвачены прибрежным течением со скоростью 3 узла и их понесло в сторону. В результате первая волна попалась в мангровые заросли в 2 милях западнее намеченного участка высадки. Пять волн десанта, одна за другой, высадились в неправильных местах, пока командир участка капитан 2-го ранга Дуайт Г. Дэй не сумел в дыму найти причалы и направить шестую волну прямо к цели. После этого высадка продолжалась более гладко, и в районе причалов сопротивления почти не было. К закату на берегу оказались около 12 000 солдат, десяток танков и два десятка полевых орудий, а также около 500 грузовиков и джипов. Кроме того, было выгружено снабжение, необходимое для действий войск в последующие несколько дней. Тем временем первые волны десанта начали продираться сквозь мангровые рощи к прибрежной дороге. Возникла суматоха, когда 186-й пехотный полк врезался в порядки 162-го полка, чтобы выйти к намеченной цели. Но замешательство оказалось непродолжительным, и к вечеру 186-й полк был там, где положено. Японцы до сих пор себя не особенно проявляли, не считая спорадического пулеметного и минометного обстрела и огня береговых орудий по десантным судам и кораблям огневой поддержки. Поздно вечером войска закрепились на плацдарме, и LST подошли к участкам, подготовленным саперами, чтобы выгрузить оставшееся содержимое трюмов. Первые японские истребители появились над плацдармом ближе к вечеру и совершили несколько заходов, обстреляв десант. Но это стало единственным проявлением активности японцев в воздухе. Во второй половине дня несколько самолетов атаковали LST и сбросили три мелких бомбы на LST-456, однако эти бомбы не взорвались. Позднее моряки обнаружили, что в них не было взрывателей. Экипаж просто выкинул их за борт. В сумерках 4 двухмоторных бомбардировщика атаковали десант, но два были сбиты, третий ушел, волоча хвост дыма. Четвертый был подбит зенитчиками и попытался врезаться во флагманский корабль адмирала Фечтелера эсминец «Сэмпсон». Самолет пролетел рядом с мостиком и врезался в воду за кормой корабля. Он подскочил и врезался в охотник за подводными лодками SC-99, после чего взорвался. Горящий бензин вызвал серьезный пожар на охотнике, однако его удалось погасить с помощью буксира «Сонома», который передал на охотник пожарные рукава. Два человека погибли и семь были ранены во время этого инцидента. В целом высадка прошла очень спокойно. К концу дня плацдарм на Биаке полностью контролировался американцами, и адмирал Фечтелер передал руководство операцией командиру 41-й дивизии генерал-майору Орасу Фуллеру. Еще одна операция флота МакАртура завершилась успешно при полном отсутствии противодействия японского флота. В течение следующих нескольких дней войска зачистили район вокруг аэродромов. Бои на острове были крайне упорными, но американское превосходство в силах и огневой мощи постепенно выдавливало японцев из окопов, дотов, а потом и из пещер. Одно за другим замолкали вражеские орудия. К концу мая начали прибывать самолеты, а в июне силы полковника Кудзумэ начали сдавать. Попытка затормозить продвижение американцев не удалась. Но теперь случилось нечто, чего не было во время боев флота Макартура вдоль берегов Новой Гвинеи. Прошел целый год с того дня, когда он видел японский корабль, крупнее десантной баржи. Однако 1 июня пришло сообщение, что японская эскадра вышла к Хальмахере, а 2 июня авианосные самолеты совершили сильный налет. Судя по всему, у берегов Новой Гвинеи назревали серьезные события. Вылазка Объединенного флота Японский оборонительный план 1943 года предусматривал, что флот будет находиться в готовности в любой благоприятный момент выйти в море и дать бой американскому флоту. Для облегчения управления и повышения эффективности флот был реорганизован, его ударное соединение получило название 1-й мобильный флот, командиром которого был назначен вице-адмирал Дзисабуро Одзава. Так как Одзава уже командовал 1-м ударным соединением или авианосными силами, в результате во главе флота оказался авианосный адмирал. Объединенным флотом тоже командовал «крылатый моряк», но в более широком смысле. Адмирал Ямамото служил на авианосцах, можно сказать, что он был летчиком, но вице-адмирал Тюити Нагумо, который командовал Первым ударным соединением в начале войны, таким не был. Нагумо служил на линкорах и на авианосцы его назначили из Токио, а не из штаба Ямамото. Нагумо не понимал значения авианосцев и методов их использования. Его больше беспокоили опасения потерять авианосец, а не реализовать его потенциал с максимальной эффективностью. В результате японцы потеряли свой шанс уничтожить американский флот в Пёрл-Харборе, а потом английский в Тринкомали. Новый командующий японскими авианосцами адмирал Одзава тоже не был авиатором, однако он понимал значение авианосцев лучше, чем кто-либо еще из японских адмиралов. После того как адмирал Нагумо не сумел полностью использовать преимущества, которые предоставили ему американцы в Пёрл-Харборе, в Тринкомали и в нескольких авианосных битвах на Соломоновых островах, в конце 1942 года адмирал Ямамото наконец-то отстранил его и на его место поставил Одзаву. После смерти адмирала Ямамото командующим Объединенным флотом стал адмирал Кога. Поэтому, когда адмирал Одзава стал командующим авианосными силами, японцы получили некоторое преимущество над американцами, потому что адмирал Спрюэнс, командующий 5-м флотом, был «линкорным адмиралом». Его консерватизм не допускал никакого риска. Зато, когда адмирал Хэлси командовал 3-м флотом, то есть теми же самыми авианосцами, они попадали в нужные руки. Командовать флотом, поддерживающим десантные операции, адмирал Нимиц назначил Спрюэнса, а тот понимал свои обязанности крайне прямолинейно. Он требовал, чтобы авианосное соединение находилось рядом с десантными силами, прикрывая их, хотя флот имел несколько групп эскортных авианосцев, которые прекрасно могли справиться с этой задачей. Американцы не понимали, что авианосцы стали решающей силой в морской войне, и это привело к тому, что в июне 1944 года во время высадки на Марианские острова они потеряли великолепную возможность. В мае японцы определенно искали возможность дать врагу генеральное авианосное сражение. Адмирал Симада, начальник Морского генерального штаба, утверждал, что внезапный сильный удар подобно распрямившейся пружине сломит дух американцев. Он имел в виду Новую Гвинею и предлагал дождаться, когда американцы войдут в воду неподалеку от стоянки Объединенного флота, чтобы дать бой. Если посмотреть на карту, становится ясно, что это означало воды вокруг Филиппин и Новой Гвинеи, потому что почти весь Объединенный флот стоял в Тави-Тави, островной базе между морями Сулу и Целебес. Эта великолепная защищенная якорная стоянка с точки зрения японцев имела огромное значение, юго-западнее Минданао (Филиппины) и восточнее Борнео, так как находилась совсем рядом с нефтяными полями Таракана на Борнео. 3 мая адмирал Тоёда, новый командующий Объединенным флотом, решил, что этот бой произойдет в районе островов Палау, именно там, где этого желали японцы. Но в предполагаемый район были включены и воды Новой Гвинеи, которые находились близко к источникам топлива. Имелась и еще одна причина. Если силы американского авианосного флота росли с каждым месяцем, японцы так никогда и не оправились после поражения при Мидуэе, где они потеряли четыре лучших авианосца. С начала войны Япония так и не построила ни одного нового современного авианосца. Несколько кораблей строились, однако они еще не были готовы просто потому, что имеющиеся ресурсы не позволяли форсировать строительство. Поэтому японцы намеревались использовать базовые самолеты для поддержки авианосцев. Японские авиационные заводы каждый месяц производили достаточно самолетов, чтобы удовлетворить требования армии и флота, однако программа подготовки пилотов, особенно авианосных, как и судостроительная, так и не восполнила потери Мидуэя. Японский флот не сумел отрешиться от стереотипов мирного времени и начать быстро готовить достаточное количество авианосных летчиков. Это были слабые стороны японцев, однако имелись и некоторые преимущества. Прежде всего в Японии было множество людей, готовых пойти на любые жертвы, японцы имели великолепную систему авиаразведки, серьезно превосходившую ту, что имели американцы. В середине мая 1944 года главные силы Мобильного флота, в том числе три авианосца, стояли в Лингга Роудз, чуть южнее Малайского полуострова, потом их перевели в Тави-Тави. Одновременно остальные корабли флота, в том числе шесть авианосцев, вышли из Японии и тоже взяли курс на Тави-Тави. Императорский флот занимал исходную позицию, с которой был готов встретить любой удар американцев. После того как американцы получили копию японского плана операций, так называемого Плана Z, они почувствовали себя увереннее. В нем предусматривались действия против американского флота в момент новой десантной операции в Филиппинском море или на побережье северной части Новой Гвинеи. План был датирован концом апреля. Уже через пять дней, то есть 5 мая, адмирал Тоёда принял командование флотом и пересмотрел план операций, издав директиву А. Согласно этому плану основные усилия следовало предпринять для отражения высадки на Филиппинах или Марианских островах, о Новой Гвинее речь уже не шла. Адмирал Кинкейд получил копию «Плана Z», и ему предстояло решить, что все это означает. Так как в плане упоминался Тави-Тави, Кинкейд встретился с адмиралом Кристи, который командовал подводными лодками флота МакАртура. Кристи приказал капитану 2-го ранга Томасу У. Хогану направить подводную лодку «Боунфиш» к Тави-Тави для разведки. Ночью 14 мая Хоган встретил конвой из эсминцев и танкеров и потопил один из эсминцев («Инадзума»). В полдень на следующий день, находясь все в том же районе, он заметив несколько японских кораблей, в том числе авианосец, которые шли к Тави-Тави. Через несколько часов из других источников стало известно, что на якорной стоянке находятся шесть авианосцев. Как уже говорилось, японская армия объявила, что Биак не имеет значения, и отказалась перебрасывать туда полкрепления. Армия решила даже не усиливать авиацию в этом районе. Но когда 27 мая американцы высадились на острове, флот занял прямо противоположную позицию. На следующий день флот отправил примерно 90 самолетов для усиления 23-й воздушной флотилии в Соронге, находящемся недалеко от Биака. Через три дня еще 56 самолетов были отправлены в Соронг и на Хальмахеру. Объединенный флот решил помочь гарнизону Биака, чтобы таким образом навязать американцам «решающее сражение». Так как армия отказалась участвовать в этом, армейских транспортов поблизости не оказалось, самым крупным кораблем был эквивалент американских LST. Поэтому командование Объединенного флота решило перебрасывать войска на эсминцах, как это делалось на Гуадалканале. Этот план был назван операция «Кон». Войска грузились на корабли в Замбоанге (остров Минданао) на юге Филиппин, а 3 июня предполагалось высадить их на Биаке. Флот намеревался перебросить примерно 2500 солдат, прикрывать конвой должны были линкор «Фусо», 3 крейсера и 7 эсминцев. Воздушное прикрытие осуществляли базовые самолеты. Недавно усиленная 23-я воздушная флотилия должна была нанести удар американцам. К концу мая планировалось направить туда еще 160 самолетов. В результате, когда 2 июня 8 американских LST прибыли к Биаку из Холландии, они были атакованы примерно 60 японскими самолетами. Погода в Холландии и Вакде была просто ужасной, и все полеты в этот день были отменены, поэтому американцы на Биаке не имели никакого воздушного прикрытия. Японский воздушный налет длился более часа. Однако американские зенитчики действовали очень эффективно и отогнали противника. Единственным успехом японцев стало попадание бомбы в LST-467, который получил небольшие повреждения. В обмен на это японцы потеряли более десятка самолетов. Тем временем японские подкрепления вышли из Замбоанги. Соединением командовал контр-адмирал Наомаса Сакондзю на крейсере «Аоба». В Токио надеялись, что японский флот перебьет ничего не подозревающих американцев, как волки режут овец. Однако эти надежды были опрокинуты самолетом-разведчиком из Вакде, который заметил японскую эскадру. Сакондзю доложил в Токио, что американские самолеты следят за ним, примерно в это же время адмирал Тоёда получил сообщение, что как минимум один авианосец находится рядом с Биаком. К этому времени японцы уже знали, что там, где замечен один авианосец, обязательно находятся еще несколько. Тоёда отменил операцию, и войска были высажены в Соронге на Новой Гвинее. Однако японская авиация продолжала налеты на Биак и американские корабли поблизости. 3 июня японские самолеты атаковали Босник и нашли там несколько американских эсминцев: «Мастин», «Рейд» и «Рассел». Японские самолеты гонялись за «Рейдом», пока тот не укрылся в дождевом шквале. Он получил множество попаданий при пулеметном обстреле, несколько мелких бомб разорвались рядом с кораблем, один человек погиб, пять были ранены. «Мастин» и «Рейд» были атакованы, но повреждений не получили. Во время обстрела LCT-248 два человека были ранены, после чего атака завершилась, так как прибыли самолеты союзников, которые отогнали японцев. На этот раз адмирал Кинкейд был уверен, что японцы решили атаковать плацдарм на Биаке, и собрал флот МакАртура, чтобы дать ночной бой. Крейсера адмиралов Кратчли и Берки получили приказ патрулировать вокруг Биака всю ночь. Под командованием Кратчли находились «Аустралиа», «Бойз», «Феникс», «Нэшвилл» и 14 эсминцев. 4 июня соединением Кратчли было замечено японскими самолетами в 120 милях восточнее Биака. Американские корабли перестроились в ордер ПВО и дали бой. Крейсер «Нэшвилл» был поврежден близким разрывом, но этим всё и ограничилось. Сразу после полуночи японцы послали в атаку торпедоносцы. Они попытались потопить крейсера, но попаданий не добились. Более эффективным оказался налет японцев на аэродром Вакде, который был забит самолетами союзников. Союзники стали слишком самоуверенными, так как в ходе последних нескольких операций они не встречали сопротивления японцев в воздухе, поэтому они не верили, что в этом районе может быть большое число японских самолетов. В результате не были приняты никакие меры по обеспечению безопасности самолетов на аэродроме. Они стояли вдоль летных полос крыло к крылу, американцы не допускали, что противник нанесет удар. Появились два - всего два! - бомбардировщика, которые устроили побоище. Аэродром Вакде на несколько дней вышел из строя, а примерно 60 из 100 самолетов союзников были уничтожены за один налет. Все это было здорово, однако потери американской авиации не привели к доставке подкреплений на Биак, как планировалось. Поэтому 6 июня, после того как командование удостоверилось, что американских авианосцев нет, была предпринята новая попытка спасти Биак. Японцы послали 2 крейсера и 6 эсминцев к полуострову Фогелькоп. Эсминцы зашли в Соронг, и три из них приняли на борт около 600 солдат, пока три остальных прикрывали их. В полночь 7 июня они вышли к Биаку. Сначала японцы отправили небольшое соединение - крейсер «Аоба» и 3 эсминца. Оно было обнаружено американскими самолетами, после чего командование его отозвало. Войска пересадили на эсминцы «Сикинами», «Сигурэ», «Уранами», «Харусамэ», «Сирацую», «Самидарэ» и перебросили в Саронг. Вторая группа перевозки подкреплений вышла из Саронга 7 июня в 00.00. Эсминцы «Сикинами», «Уранами», «Сигурэ» везли 600 солдат, эсминцы «Харусамэ», «Сирацую», «Самидарэ» буксировали груженные солдатами баржи. Их прикрывали тяжелый крейсер «Аоба», легкий крейсер «Кину». Японцев снова заметили. Британский адмирал В. Кратчли повел на перехват крейсерско-миноносное соединение. Но японская эскадра 8 июня около 12.45 попала под воздушную атаку. «Харусамэ» был потоплен, «Сирацую» - поврежден. «Сикинами» и «Самидарэ» получили легкие повреждения. Подобрав экипаж «Харусамэ», японские эсминцы продолжили поход. Крейсерское соединение адмирала Кратчли находилось в море, и адмирал Кинкейд приказал ему держаться у северо-восточного побережья Биака. Контакт с ним был установлен в 23.20. Вице-адмирал Сакондзю не рвался сражаться, так как его корабли были забиты солдатами или тащили за собой баржи. Он приказал обрубить буксирные концы и отходить на север. Последовала долгая погоня. Кратчли отвел крейсера, предоставив эсминцам сражаться самостоятельно. Американские эсминцы открыли огонь в 00.18 с дистанции 17 000 ярдов. «Сигурэ» получил 5 попаданий, на «Сикинами» тоже были жертвы. Однако японцы двигались очень быстро, и адмирал Кратчли приказал крейсерам прекратить погоню, оставив это эсминцам. Он повернул назад, чтобы отыскать и уничтожить японские баржи. Эсминцы продолжили погоню и сблизились достаточно, чтобы обстрелять эсминец «Сирацую». Однако корабль сохранил ход, и в конце концов японцы удрали. Бой закончился в 00.27, когда американские корабли вошли в район, где 5-я воздушная армия имела разрешение топить любой замеченный корабль. Часть войск на баржах сумела добраться до берега, но их было слишком мало, чтобы повлиять на ход боев. К тому же они не имели тяжелого вооружения. Японские корабли вернулись в свои базы. Попытка перебросить подкрепления на Биак провалилась. Но вскоре все изменилось кардинальным образом, так как адмирал Тоёда приготовился использовать гораздо более крупные силы для новой попытки. Тоёда решил послать вице-адмирала Угаки, который ранее служил начальником штаба у Ямамото, вместе с линкорами «Ямато» и «Мусаси», 2 тяжелыми крейсерами, легким крейсером и 3 эсминцами. Эта эскадра должна была прикрывать соединение из 6 крейсеров и эсминцев с войсками для Биака. Угаки должен был дать бой любым встреченным кораблям союзников, а потом обстрелять плацдарм на Биаке. Однако 11 июня авианосные самолеты Тихоокеанского флота начали интенсивные бомбежки Сайпана и Гуама, готовя высадку на Марианские острова, которой ожидал Имперский генеральный штаб. Поэтому в ночь на 12 июня адмирал Тоёда резко поменял все планы, отменив операцию КОН. Он решил начать исполнение плана А, что в результате привело к бою в Филиппинском море. После срыва операции КОН японцы совершили еще несколько попыток доставить подкрепления на Биак на баржах. Генерал Анами приказал полковнику Кудзумэ сражаться до последнего, что полковник и сделал. Он отвел своих солдат в пещеры на хребте и держался там. Процесс уничтожения японцев был таким медленным и болезненным, что нетерпеливый генерал Урюгер снял генерала Фуллера и назначил генерала Эйхельбергера, который когда-то доставил ему массу неприятностей. Однако это не решило проблему, каждую пещеру приходилось взрывать или выжигать. Работы на аэродроме Мокмер были приостановлены, их нельзя было возобновить, пока еще рядом имеются японцы. Все это тянулось до 20 июня. Японцы выполнили приказ, они задержали строительство аэродрома и захват Биака почти на месяц. Кроме того, японцы показали, как именно они намерены сражаться, когда был прорван внутренний оборонительный периметр империи. С этого момента каждый шаг союзников встречал сопротивление, даже если оно и было бесполезным. Младшие офицеры еще весной поняли, что военная ситуация складывается неблагоприятно, они начали обращаться к высшему командованию с просьбами сделать что-либо. Но верховное командование, прежде всего в лице военного диктатора генерала Тодзио, охотно отвечало, согласно своему видению положения. За последние недели резко увеличилось количество самоубийственных атак, хотя и ранее японские пилота намеренно направляли свои подбитые самолеты на корабли и самолеты противника. Раненые пехотинцы старались захватить с собой как можно больше американцев, подрывая сами себя гранатами. Такие атаки получили название «кесси», или «решимость умереть», и они носили иной характер. Теперь летчик или солдат принимал решение погибнуть еще до того, как получал ранение. Пока это были отдельные решения, принятые в разгар боя, однако они становились массовыми в рамках кодекса Бусидо: «Чувство самопожертвования должно вести тебя и в жизни, и в смерти... Не бойся умереть за дело вечной справедливости. Не оставайся в живых опозоренным. Не умирай так, чтобы оставить после себя дурную славу». Это был кодекс самураев прошлого, эпохи сёгуната и даже древнее. Самураи каждое утро просыпались на своих циновках, готовясь умереть, но не допустить позора. Но теперь флоту МакАртура предстояло столкнуться с еще одним ужасающим оружием, которое было выковано в Токио. Самоубийственные атаки были приняты в качестве метода ведения войны, а не как последний шаг отчаявшихся. Три месяца назад генерал Тодзио приказал армейским ВВС подготовиться к нанесению самоубийственных ударов. Хотя никто на стороне союзников не подозревал об этом, первая такая атака была проведена еще 27 мая, когда самолет попытался врезаться в флагманский корабль адмирала Фечтелера, но вместо этого попал в SC-99. Эта безумная атака показала, с чем вскоре придется столкнуться союзникам. 18. Битва в Филиппинском море Гибель еще одного командующего 31 марта 1944 года в 22.00 две летающие лодки Н6К2 вылетели с Палау на Каролинских островах в Давао на острове Минданао, Филиппины. Обычно этот полет занимал всего 3 часа. На одном самолете находился командующий Объединенным флотом адмирал Митнэити Кога, на втором - его начальник штаба контр-адмирал Сигэру Фукудомэ. Рейды американских авианосцев в конце марта заставили Когу покинуть Палау, хотя еще в августе 1943 года он объявил этот архипелаг частью оборонительного периметра, попытка прорвать который приведет к решающему сражению с американцами. 23 февраля 1944 года адмирал отправился на Палау на борту линкора «Мусаси». 8 марта он издал секретный оперативный приказ по Объединенному флоту № 73 с планом «Операции Z». Но 28 и 29 марта японские самолеты-разведчики сообщили, что крупные силы американского флота направляются к Палау. Кога решил, что американцы нанесут удар уже 30 марта. Он перевел свой штаб с борта линкора на берег и приказал всем военным кораблям и транспортам покинуть Палау. «Мусаси» не слишком повезло, сразу после выхода из лагуны 29 марта в 17.40 он получил торпеду с подводной лодки «Танни». Повреждения оказались не слишком велики, линкор сохранил скорость 24 узла и ушел. 30 марта американские самолеты совершили налет на Палау, смяв японскую ПВО. В тот же день Кога узнал, что американские транспорты вышли с островов Адмиралтейства. Вместе с Фукудомэ они решили, что высадка последует на западных Каролинских островах, а вовсе не на Марианских. Кроме того, предполагалась высадка на западе Новой Гвинеи. В результате Кога на Палау оказался бы отрезанным от района главных событий. Поэтому в ночь на 31 марта он вместе со своим штабом вылетел в Давао. Фукудомэ имел при себе портфель с документами по «Плану Z». Третий самолет с секретным отделом штаба и шифрами вылетел 1 апреля в 03.00 и оказался единственным, прибывшим в Давао. Остальные два самолета попали в штормовой фронт, и самолет командующего пропал без вести. Самолет Фукудомэ попытался обойти зону шторма. Из-за большого расхода топлива по причине встречного ветра в пределах досягаемости остался только остров Себу. Утомленный пилот уже начал снижаться к недалекому берегу, но неправильно оценил высоту. Фукудомэ, который раньше был летчиком, перехватил управление и попытался выровнять самолет, но в результате «Мэвис» просто шлепнулся в воду в проливе Бохол примерно в 02.30. Самолет загорелся, и раненый адмирал постарался выбраться наружу, забыв про портфель. Вместе с ним спаслись 12 человек, но еще 12 погибли. В результате адмирал и еще 10 человек были схвачены филиппинцами, но двое сумели удрать на захваченной лодке и добраться до японского гарнизона в соседнем городке. После ряда приключений 8 апреля адмирал, его адъютант и еще 9 человек попали к партизанам, которым командовал американский подполковник Джеймс Кашинг. Первым на допрос попал капитан 2-го ранга Юдзи Ямамото, адъютант генерала. Он давал такие уклончивые ответы, что американец ничего не понял. Кашинг встретился с адмиралом, но тот выдал себя за генерала Фуромеи, командующего японскими войсками на острове Макассар. Американец не поверил, но ничего доказать не мог. Судя по всему, адмирал был в оливковой полевой форме, которую часто носили японские моряки на передовых базах, а знаки различия ничем не отличались. Тем временем японское командование отдало приказ коменданту города Себу подполковнику Сеити Ониси найти пропавших адмиралов и документы любой ценой. Подполковник попытался решить задачу простейшим способом - сжигая деревни и расстреливая людей пачками. Кашинг решил вернуть пленных, чтобы прекратить террор, что и было сделано. О том, кто побывал у него в руках, подполковник узнал лишь после войны. А что случилось с секретными документами? Красный кожаный портфель нашел лавочник из маленькой деревушки. Вместе со своим соседом он аккуратно высушил бумаги, сложил в коробку и закопал, чтобы спрятать понадежнее. В конце концов, 10 апреля партизаны доставили документы Кашингу. 13 апреля он отправил радиограмму в штаб ЮЗТО, сообщив о важных документах, особенно ценными были карты с указанием авиабаз, портов, радиостанций. Он собирался переслать бумаги своему командиру подполковнику Эндрюсу на остров Негрос в течение двух недель. Тем временем 5 мая японцы официально объявили о смерти адмирала Кога. Вместо него командующим Объединенным флотом был назначен адмирал Соэму Тоёда. А в штабе генерала МакАртура началась обычная бюрократическая возня, хотя начальник разведывательного отдела бригадный генерал Уиллуоби хотел получить бумаги как можно раньше. Документы отбыли на Негрос 27 апреля, но японцы продолжали искать их на Себу и даже объявили премию в 25 000 долларов за то, что их доставит. Узнав об этом, Уиллуоби захотел получить документы еще сильнее, но только 7 мая подводная лодка «Кревалле», патрулировавшая в филиппинских водах, получила приказ забрать их. 11 мая состоялась встреча с партизанами, причем лодка приняла на борт 40 гражданских американцев, их следовало эвакуировать с захваченных японцами островов. 21 мая документы наконец-то попали в штаб МакАртура. Перспективы Первого мобильного флота Японский флот после Мидуэя два года ждал решающей морской битвы с американским флотом. Но за это время он был ослаблен кампанией на истощение на Соломоновых островах, поэтому флот начал надеяться, что такая битва состоится весной 1945 года, когда Япония сможет восстановить ослабленную мощь. Однако в декабре 1943 года противник подготовил план высадки на Сайпан, которая предопределила время и место решающей битвы, причем выбрали их американцы. За время двухлетней паузы японский флот потерял двух командующих. Первая трагедия произошла 18 апреля 1943 года, когда адмирал Ямамото со своим штабом вылетел на двух самолетах из Рабаула на аэродром Бука на южной оконечности Бугенвиля. Двум транспортным самолетам и шести истребителям сопровождения оставалось всего несколько минут до посадки, когда они были атакованы и сбиты 16 истребителями Р-38 «Лайтнинг», вылетевшими с Гуадалканала. Ямамото погиб, когда его самолет разбился в джунглях. Эта трагическая потеря стала результатом перехвата и расшифровки американцами сообщения с графиком полета Ямамото. Его гибель потрясла и деморализовала всю нацию. Преемник Ямамото на посту командующего Объединенным флотом адмирал Минэити Кога проделал колоссальную работу по подъему морального духа. Он дважды выводил флот к Маршалловым островам на границе передового оборонительного периметра в надежде дать бой противнику. Однако американцы избегали боя, ограничиваясь успешными рейдами своих быстроходных авианосных соединений. Поэтому адмирал Кога отвел флот к внутреннему оборонительному периметру, проходящему через Марианские острова, Западные Каролинские, Филиппины и севернее Австралии. Он собирался использовать преимущества географического фактора и лично вести флот в бой. 27 марта 1944 года флотский разведывательный самолет сообщил, что заметил вражеское оперативное соединение, идущее на запад вдоль северного побережья Новой Гвинеи. Одновременно Императорская ставка сообщила, что большой конвой вражеских транспортов идет на север в этом же районе. Поэтому адмирал Кога со своим штабом прибыл на борт двух больших летающих лодок, чтобы перебазироваться с Палау в Давао. Во время полета самолеты попали в зону урагана, и оба разбились. Адмирал Кога погиб. Год назад адмирал Ямамото погиб, когда головной самолет был сбит, но его начальник штаба адмирал Угаки во втором самолете уцелел. Адмирал Кога тоже летел в головном самолете, а его начальник штаба вице-адмирал Сигэру Фукодомэ во втором и во время катастрофы уцелел. Это было зловещее предзнаменование. Адмирал Кога трезво оценивал военную ситуацию. Он верил, что решающее сражение состоится в скором времени, поэтому 1 марта 1944 года он принял важнейшие решения. 1. Провести реорганизацию Объединенного флота, сформировав мобольный флот в качестве Главных сил. 2. Увеличить численность флотской базовой авиации во внутренних южных морях, используя в качестве главной базы Тиниан. Она должны взаимодействовать с кораблями. 3. Перевести штаб Объединенного флота на Сайпан, где он будет сражаться до самого конца. Если бы адмирал Кога выжил, скорее всего, Сайпан не достался бы врагу так легко. Рассматривая эти события задним числом, когда одна беда следовала за другой, можно подумать, что бог войны оставил Японию. Противник не мог скорректировать свои планы с учетом смерти адмирала Кога, но апрелю 1944 года темп его наступления резко увеличился. 1 апреля были нанесены два воздушных удара по Труку; 3 апреля американский десант высадился в Холландии, и 27 апреля этот пункт был захвачен. 1 мая Трук подвергся третьему налету, 27 мая противник высадился на стратегически важном острове Биак. Не было никакой возможности угадать, где противник сосредоточит свои главные усилия. Будет ли это к северу от Австралии и на Филиппинах (после захвата Биака)? Или между этими направлениями на Палау? В этом и заключалась стратегия неприятеля, заставить нас гадать, и она оказалась успешной. Японцам приходилось быть готовыми к защите всех этих направлений. 2 мая штаб Объединенного флота выпустил предварительный приказ на операцию «А»: «Все силы должны быть готовы встретить противника в районе его главного наступления и одним ударом разгромить вражеский флот и таким образом сорвать планы наступления». Это заявление о «верной победе» показывало, что японский флот был гораздо более агрессивным, чем во времена Мидуэя. Японцы понимали, что если эта битва будет проиграна, это станет волей рока, а не недостатка подготовки и осторожности. Первым и самым важным фактором стала реорганизация Первого мобильного флота, как планировал адмирал Кога. Он был собран в Тави-Тави на северо-восточной оконечности Борнео и ожидал приказов. Операция «А» стала первой битвой, в которой японские артиллерийские корабли и авианосцы были сведены вместе, чтобы противостоять врагу. Линкоры должны были сопровождать авианосцы, чьи самолеты становились главным наступательным оружием. Новая структура флота радикально отличалась от использовавшейся адмиралом Ямамото. Базовая авиация в решающей битве Кроме реорганизации мобильного флота адмирала Одзавы, был сделан еще один важный шаг - резко увеличены силы базовой авиации. В феврале 1944 года базовые самолеты были спешно переброшены на Тиниан и другие базы внутренних южных морей. 1-й воздушный флот на Тиниане был отдан под прямое командование Морского генерального штаба. Адмирал Какудзи Какута, ветеран морской авиации, был назначен его командующим. Всего на Тиниане, Гуаме, Сайпане, Роте, Иводзиме, Япе и Палау находились 1644 самолета. Их задачей была атаковать вражеские силы вторжения во внутренних южных морях и оказать поддержку Мобильному Флоту адмирала Одзавы, имевшему 455 самолетов. Предполагалось, что базовая авиация сможет нанести более сильные удары, чем японские авианосцы. Если бы все пошло согласно плану, морская битва у Марианских островов завершилась бы грандиозной победой, американские силы, пытающиеся высадиться на Сайпане, были бы уничтожены. К несчастью, реализация плана столкнулась с несколькими препятствиями. Самолеты не были доставлены кораблями в разобранном виде, они перелетали мелкими группами, как только выходили из заводских цехов. Не зная, где противник нанесет следующий удар, адмирал Какута на Тиниане продолжал перебрасывать самолеты с одной базы на другую. С южных Филиппин в районы к северу от Австралии, с Биака на Палау, затем на Хальмахеру, на Тиниан и Сайпан они постоянно совершали перелеты. Прыгать с базы на базу было простой задачей для опытных экипажей, но это превращалось в ужасное испытание для пилотов, которым не хватало тренировок и опыта. В результате в аварии попадало до 80 процентов самолетов. Флот, который потерял много опытных пилотов и летчиков при Мидуэе - и еще больше в войне на истощение на Соломоновых островах - предпринимал серьезные усилия, чтобы восполнить их. Однако времени не хватало. Генеральный штаб намеревался привести в порядок базовую авиацию в течение года. Но под давлением военных обстоятельств эту реорганизацию требовалось завершить быстрее, на что ослабленная Япония оказалась неспособна. План реорганизации был принят в июле 1943 года, но выполнение программы началось только через шесть месяцев. Сборочные линии переключились на истребители, более мощные, чем «Зеро», которого так опасались американские пилоты в начале войны, а также бомбардировщики и торпедоносцы, которые не уступали американским и английским. Имея хорошо подготовленные экипажи, эти самолеты могли показать себя, но времени не хватило. В марте 1944 года корабли Объединенного флота были переведены в южные районы, где имелось топливо. Самолеты и экипажи находились на авианосцах, но из-за активности вражеских самолетов и подводных лодок, возможности проведения тренировок и учений были ограничены. После мая 1944 года все учебные полеты были прекращены на месяц, поэтому новые летчики не получили возможности учиться, а ветераны - поддержать свою форму. Если бы имелось время, появилась бы возможность исправить положение, но противник начал общее наступление на шесть месяцев раньше, чем ожидали японцы. Неподходящий район решающей битвы 1 июля Императорская ставка получила следующие факты для определения места решающей битвы: противник высадился на острове Биак, атаковал Сайпан, Тиниан и Иводзиму. На Маджуро в группе Маршалловых островов были сосредоточены огромные силы. Их обнаружил лейтенант Такэхико Тихая во время рискованного разведывательного полета. Из этих фактов японцы могли сделать вывод, что противник нанесет главный удар либо севернее Австралии, на Сайпане или на Палау. Поэтому для операции «А» районт решающей битвы был определен расплывчато: «От центральной части Тихого океана до Филиппин и к северу от Австралии». Другими словами, не зная, где противник атакует, японцы должны были быть готовы в трех различных районах, что было просто невозможно. Это серьезно повлияло на решения командования Объединенного флота, которое не могло выбрать конкретный район. Гадания и споры относительно намерений противника шли на борту флагманского крейсера «Оёдо», стоящего в Токийской бухте, и атмосфера там раскалилась добела. Половина штаба считала, что главный удар будет нанесен в районе Палау, большинство остальных склонялись к району севернее Австралии. Лишь один человек, начальник разведывательного отдела штаба капитан 2-го ранга Тикатака Накадзима утверждал, что это будет Сайпан. В конце концов, решили, что самым важным пунктом в данный момент является остров Биак, где противник уже высадился. Если на этом острове будет построен аэродром, все южные Филиппины и Палау окажутся в пределах досягаемости бомбардировщиков В-24. Поэтому, если японцы отобьют Биак, южные Филиппины и Палау будут спасены. Учитывая стратегическую важность этого острова, вражеский флот может выйти навстречу, и появится возможность решающей битвы. Поэтому 3 июня были отданы приказы на операцию «КОН» - защиту острова Биак. Согласно этим приказам авианосцы Одзавы и линкоры Куриты должны встретиться в Тави-Тави, находящемся на одинаковом удалении от Биака и Палау. Кроме того, несколько флотских самолетов и 480 базовых с Тиниана должны быть переброшены на остров Хальмахера. В течение следующей недели были предприняты две безуспешные попытки отбить остров. Пока главные силы японского флота были задействованы в операции КОН, главные силы американцев неожиданно появились в беззащитных водах в 170 милях восточнее Гуама. 11 июня противники совершили одновременные воздушные налеты на Сайпан, Тиниан, Гуам и Роту. На следующий день эти же цели подверглись еще более мощным атакам, японская базовая авиация понесла серьезные потери. Точные цифры не известны, но было уничтожено не менее 500 самолетов. Прежде чем делать вывод о неэффективности базовой авиации адмирала Какуты, следует учесть ошибки верховного командования. Как оказалось, капитан 2-го ранга Накадзима совершенно верно предсказал, что именно Сайпан станет центром решающей битвы. Намерение противника высадиться на Сайпане стало совершенно очевидным 13 июня, когда корабли начали обстреливать остров. Поэтому операция «КОН» была отменена. Срочная радиограмма отправила флот Одзавы к Сайпану, до которого было 2000 миль. Одновременно самолетам, базирующимся на Тиниане, было приказано немедленно атаковать. Однако лишь немногие пережили воздушные налеты последних двух дней, поэтому гарнизону Сайпана предстояло сражаться в одиночку до прибытия флота Одзавы и новых базовых самолетов. Сайпан находился на крайнем севере японского оборонительного периметра. Его первая линия укреплений рухнула после семичасового обстрела противника, который легко высадился, несмотря на отчаянное сопротивление защитников. Сам остров пал через три недели. Слабую оборону Сайпана армия могла отчасти поставить в вину начальнику Генерального штаба армии генералу Хидэки Тодзио, который заявил, что лично отвечает за оборону острова. Но флот тоже виноват, так как сосредоточил свои силы против Биака, оставив Сайпан почти беззащитным. В любом случае, оборонительные сооружения на земле и в лесах Сайпана были неадекватными. Можно вспомнить слова одного армейского офицера: «Если противник однажды высадится на Сайпане, это именно то, чего мы ждем». В очередной раз армия роковым образом недооценила противника. Вторжение на Сайпан было предложено на встрече Союзного комитета начальников штабов в Касабланке в январе 1943 года. Она была утверждена на конференции в Квебеке в августе, а 25 октября было решено, что высадка состоится в июле 1944 года и что базы для бомбардировщиков В-29 на острове будут построены к октябрю. Соединенные Штаты точно следовали намеченному графику наступления, который был составлен на полгода вперед. Силы противника Флот адмирала Одзавы принял 10 800 тонн топлива в Гимарасе на Филиппинах ночью 13 июня и пошел на север, сопровождаемый 7 танкерами. По пути к флоту присоединились «Ямато», «Мусаси» и другие корабли, задействованные в операции КОН. Дважды они удачно избегли встречи с вражескими подводными лодками, и 18 июня в 15.00 прибыли в точку в 500 милях к западу от Сайпана. Это уже было достижением, так как флот испытывал серьезную нехватку топлива. Кроме того, можно представить чувства офицеров, которые считали Сайпан наименее вероятным местом сражения. Одзава немедленно отправил самолеты-разведчики для осмотра обширного района. В отличие от недостаточной разведки, которую проводил адмирал Нагумо в бою при Мидуэе, Одзава послал 16 гидросамолетов, 13 авианосных торпедоносцев и 13 авианосных бомбардировщиков. Разведчики сообщили, что видят четыре группы американских кораблей недалеко от Сайпана. Группа 1: 2 авианосца, 15 других кораблей, включая линкоры Группа 2: 3 авианосца, минимум 20 других кораблей Группа 3: 2 авианосца, 16 других кораблей Группа 4: 4 авианосца, более 30 других кораблей (Группу 4 обнаружили базовые самолеты дальше к югу.) По опыту предыдущих сражений присутствие 7 эскадренных авианосцев рядом с Сайпаном означало, что там же находится примерно 8 легких авианосцев и десяток эскортных. Общее количество вражеских кораблей - более 80 - указывало на то, что американский флот готов к решающей битве. Действительная численность вражеской армады у Марианских островов в этот момент составляла: 7 эскадренных, 8 легких и 14 эскортных авианосцев, 14 линкоров, 10 тяжелых и 11 легких крейсеров, 4 крейсера ПВО и 86 эсминцев. Всего 154 корабля! Японские самолеты-разведчики заметили только передовые силы противника. Примерно столько же кораблей ожидали в 100 милях позади в качестве резервного флота, который вступит в дело, если потребуется второе сражение. Противник сосредоточил флот, в три раза превосходивший японский. Это был еще один пример колоссальной промышленной мощи, которая угрожала Японии в случае затяжной войны. Положение американцев возле Марианских островов в точности повторяло то, на что надеялись японцы перед битвой у Мидуэя. Высадившись на стратегически важном острове Сайпан, они заманивали японцев, надеясь на генеральное сражение. Соотношения сил было в пользу противника, и он не допустил ошибок, которые сделали японцы при Мидуэе. Набравшись опыта и увеличив свои силы, американцы терпеливо ждали благоприятного момента. Если американский флот имел 19 авианосцев всех размеров, то японский - всего 9. Против 430 японских авианосных самолетов, из которых лишь 380 были исправными, противник имел 905 самолетов, причем у американцев истребителей было больше, чем всех японских самолетов, вместе взятых. Каковы были шансы японцев на победу? Какие шанс имеет борец сумо перед противником, который вдвое тяжелее? Однако адмирал Одзава не волновался. Он планировал уничтожить большинство вражеских авианосцев, прежде всего тяжелых, без серьезных потерь в своих авианосцах. Боевой дух бесстрашного, аккуратного, умного адмирала был высоким. Он определил, какую именно тактику будет использовать, и был уверен в успехе. Одзава намеревался поднимать свои ударные группы, не входя в радиус действия американских самолетов. К счастью, японцы строили истребители A6M, торпедоносцы B6N и пикировщики D4Y, которые имели радиус действия более 400 миль. Вражеские истребители фирмы «Грумман» имели радиус действия не более 280 миль. Японцы намеревались поднять первую волну на расстоянии около 380 миль от вражеских кораблей. Затем, когда противник будет в замешательстве после первой атаки, вторая волна должна была взлететь на расстоянии 200-250 миль. Преждевременные расчеты на победу 18 июня в 15.30, узнав о присутствии трех вражеских авианосных групп, командир 3-й дивизии авианосцев контр-адмирал Суэо Обаяси приказал немедленно поднять самолеты. Он задействовал только свои собственные, и в действительности несколько самолетов даже взлетели с авианосца «Тиёда». Однако адмирал Одзава запретил эту поспешную атаку, так как решил, что всеобщая атака начнется только утром на следующий день. Он понимал, что вылетевшие в 15.30 самолеты будут вынуждены садиться уже в темноте, причем некоторые улетят на остров Гуам, уменьшив таким образом численность его авианосной авиации на следующий день. Спокойное и методичное поведение адмирала Одзавы лучше всего подходило для командующего крупным флотом. Хотя он держал флот в готовности к всеобщей атаке, одновременно он держал в уме тактику, запланированную на следующий день. Одзава сдерживал нетерпеливых подчиненных, чтобы в полной мере использовать их боевой дух. Опыт научил противника ожидать атаки примерно через два часа после появления разведчиков, и американцы прождали этого весь вечер 18 июня. Когда атака не состоялась, противник должен был сделать вывод, что японцы испугались втрое превосходящих сил американцев и временно отошли. Единственным местом для отступления японцев был остров Гуам. Рано утром на него обрушатся американские самолеты, чтобы разгромить аэродромы и обнаружить японский флот. Предполагая это, американцы ночью держались примерно в 200 милях от Сайпана. Когда 19 июня взошло солнце, море испятнали случайные шквалы, налетавшие из низких темных туч. День не был идеальным для битвы, но все-таки надежда оставалась. Примерно за час до рассвета Одзава поднял группу из 16 разведывательных гидросамолетов. Вторая группа из 14 самолетов и третья из 11 пикировщиков «Сюсэй» и 2 гидросамолетов взлетели в течение последующего часа. Они должны были осмотреть море на расстояние 580 миль. Самолет из первой разведывательной группы сообщил о вражеском соединении из 5 авианосцев и 10 других кораблей по пеленгу 264° в 160 милях от Сайпана. Следующий контакт установил самолет второй волны, это была еще одна большая группа вражеских кораблей, но состав и координаты не были переданы. Третий контакт состоял из 3 эскадренных авианосцев, 5 линкоров и 10 других кораблей в 70 милях западнее Сайпана. Ближайшая обнаруженная вражеская группа находилась в 300 милях от японского авангарда - 3-й дивизии авианосцев, то есть в 400 милях от главных сил Одзавы. Японцы обнаружили противника, но сами оставались незамеченными. Пока план Одзавы выполнялся точно. Первая ударная волна - 129 самолетов - взлетела в 07.30. Она состояла из 48 истребителей, 54 пикировщиков и 27 торпедоносцев. Когда группа построилась над авианосцами, Одзава находился на мостике своего флагмана вместе с начальником штаба капитаном 1-го ранга Матакэ Ёсимурой, капитаном 1-го ранга Тосикадзу Омаэ и остальными. Они улыбались, когда самолеты полетели на восток, уверенные, что после долгого ожидания все-таки почувствуют вкус победы. Их уверенность разделял адмирал Соэму Тоёда и весь штаб Объединенного флота в Кисарадзу. Перед взлетом командиры эскадрилий 1-й дивизии авианосцев, в том числе лейтенант Такаси Эбата, заверили Одзаву, что отомстят за позор и потери в битве при Мидуэе. То же самое происходило на авианосцах 2-й дивизии, которая подняла 16 истребителей, 7 пикировщиков и 26 торпедоносцев. 3-я дивизия авианосцев выслала в атаку 14 истребителей, 8 пикировщиков и 46 торпедоносцев. С самого начала все шло гладко. Одзава и его штаб начали беспокоиться, когда три часа спустя не поступило никаких известий от ударных групп. Люди смотрели на часы со все возрастающей тревогой. Радио должно было донести сообщения об атаках вражеских кораблей. Но эфир молчал. Вероятно, расстояние 380 миль оказалось слишком велико для самолетов с недостаточно опытными экипажами. Атаки Пёрл-Харбора и Мидуэя проводились с расстояния около 230 миль, но те пилоты были хорошо подготовлены. Может быть, решающими стали погодные условия. Или зенитки противника, наводимые с помощью радиолокатора, помешали японским самолетам провести успешную атаку. Так или иначе, но на 50 процентов больший радиус действия японцы использовали полностью. Это была единственная надежда добиться победы над численно превосходящим противником. Стратегия была правильной, тактика не была ошибочной. Молчание было загадочным и пугающим. Мрачные тучи вокруг района боя Несмотря на серьезную тревогу, овладевшую штабом флота, план боя продолжал исполняться. В 10.00 адмирал Одзава поднял с авианосцев 2-й дивизии вторую группу из 20 истребителей, 36 пикировщиков и 36 торпедоносцев. Вторая группа 1-й дивизии тоже должна была взлететь в это же время, но была задержана происшествием на авианосце «Тайхо» и взлетела только в 12.30, когда 4 истребителя, 4 пикировщика и 10 торпедоносцев направились к третьей группе вражеских кораблей. Примерно в это же время несколько самолетов первой волны вернулись на авианосцы. Разочарованные пилоты сообщили, что район боя был затянут плотными тучами и, что гораздо хуже, в воздухе находилось множество вражеских истребителей примерно в 30 милях впереди целей. По их докладам получалось, что 246 самолетов первой волны были просто уничтожены еще до того, как получили возможность атаковать. Если эти доклады были точными, становилось ясно, что противник знал о приближении японских самолетов и заблаговременно поднял истребительное прикрытие, чтобы перехватить их. Это означало, что противник превзошел японцев в области тактики. После войны выяснилось, что противник не обладал даром предвидения, как показалось тогда. Японские самолеты были уничтожены американскими истребителями, но не в результате воздушной засады. В действительности вражеские самолеты взлетели в 08.00 для атаки Гуама, находившегося в 100 милях от американских авианосцев. Когда американские радары обнаружили приближение японцев, самолеты, направлявшиеся к Гуаму, были перенацелены на перехват, и половина японских самолетов была уничтожена. Не в первый раз противник перехватывал японские ударные самолеты на подлете к цели. Так случилось и при Мидуэе. Однако бой у Марианских островов показал эффективность вражеских радаров, которые обнаруживали самолеты на расстоянии 150 миль! Неудивительно, что истребители были готовы и ждали японскую ударную волну. Конец битвы и отход Флагман Одзавы авианосец «Тайхо» водоизмещением 32 000 тонн вошел в строй всего месяц назад и считался практически непотопляемым. Однако 19 июня в 08.10 он получил попадание торпедой с подводной лодки «Альбакор» сразу после того, как его самолеты взлетели для атаки вражеского флота. Один из самолетов пилотировал уоррент-офицер Сакё Комацу (кстати, полный тезка известного японского писателя-фантаста второй половины ХХ века), он увидел торпеды, идущие на авианосец. Молниеносно приняв решение, Комацу бросил свой пикировщик прямо на торпеду. Это великолепное доказательство отваги и решимости видели с мостика флагмана Одзава и его штаб, сразу после этого они заметили следы торпед, идущих на корабль. Авианосец резко повернул, но было слишком поздно. Четыре торпеды прошли мимо, но пятая попала в цель. При обычных обстоятельствах одна, две и даже три торпеды не смогли бы потопить новый авианосец. Но на этот раз обстоятельства сложились крайне неудачно для «Тайхо». Поврежденный носовой элеватор заклинило, и пары из поврежденного бензопровода заполнили ангар. В 14.32 короткое замыкание дало искру, которая подожгла бензиновые пары. Последовал страшный взрыв, который погубил корабль. Через шесть часов, в 18.28, «Тайхо» повалился на левый борт и затонул в 500 милях к западу от Сайпана. Во второй половине дня 15 июня подводная лодка «Флаинг Фиш» заметила флот Одзавы, когда тот выходил из пролива Сан-Бернардино. Этим же вечером линкоры адмирала Угаки были замечены лодкой «Сихорс». Утром 17 июня подводная лодка «Кавэлла» заметила группу танкеров, а вечером группу из 15 или более военных кораблей. Все эти лодки 19 и 20 июня крейсировали вблизи от Марианских островов, ожидая появления возможных целей. Их терпение было вознаграждено. 19 июня в 11.20 авианосец «Сёкаку» был торпедирован «Кавэллой», на нем начался пожар. Три торпеды решили судьбу авианосца, огонь охватил весь корабль, и в 14.00 он затонул. Из трех японских эскадренных авианосцев лишь «Дзуйкаку» остался на плаву. Когда «Тайхо» затонул, Одзава перешел на тяжелый крейсер «Хагуро». Он решил поднять третью ударную волну, но был вынужден отказаться от этой идеи. У него осталось не более 100 авианосных самолетов, а приближающиеся сумерки снижали шансы на успех. Тем временем вторая ударная волна, не обнаружив противника, в 15.11 получила приказ посадить 50 самолетов 2-й дивизии на Гуам. Они столкнулись с большой группой американских истребителей, который сбили 33 самолета. Остальные поспешно сели на Гуам, но были так серьезно повреждены, что потеряли боеспособность. В результате за один день японский флот потерял 280 авианосных самолетов. Ночью штаб Объединенного флота приказал Одзаве отходить. Рано утром 20 июня флот заправился с танкеров и взял курс на бухту Нагасуку, Окинава. В 17.10 разведывательный самолет сообщил, что видит 2 вражеских авианосца в сопровождении 10 других кораблей примерно в 200 милях позади японского флота. Надеясь на чудо, в 19.00 Одзава приказал 2-му флоту адмирала Куриты приготовиться к ночному бою. Но, прежде чем приказ был исполнен, вражеские самолеты обрушились на Мобильный флот и добились нескольких прямых попаданий в авианосцы «Дзуйкаку», «Дзуньё», «Рюхо» и «Тиёда». Авианосец «Хиё» отстал от своей группы, чтобы поднять самолеты, но в результате попал под атаку американских пикировщиков и торпедоносцев в одиночестве. В 19.45 первая бомба разорвалась над мостиком, при этом был ранен командир авианосца капитан 1-го ранга Ёкои. Еще одна бомба взорвалась на полетной палубе. Затем он был атакован 6 торпедоносцами авианосца «Белло Вуд». 2 были сбиты, но 4 сбросили торпеды. Одна попала прямо напротив правого машинного отделения. Авианосец получил крен 9 градусов, но пока еще шел, используя левый вал. Вскоре левая машина тоже встала, корабль потерял ход, но угрозы гибели пока не было. Однако незадолго до заката прогремел страшный взрыв в кормовой части. Обе платформы элеваторов были выбиты и рухнули в колодцы. Корму корабля охватил пожар. «Хиё» начал садиться кормой. Команда была вынуждена покинуть его, и авианосец затонул, задрав вверх форштевень. Японцы считали, что его потопила подводная лодка. Тем временем адмирал Курита выслал 10 самолетов-разведчиков и отправился в погоню. Но в 21.00 он получил приказ отходить, даже не увидев противника, не сделав ни одного выстрела из чудовищных 460-мм орудий линкоров «Ямато» и «Мусаси». 24 июня Мобильный флот вернулся на якорную стоянку в Хасирадзиме во Внутреннем море, чтобы залечить свои раны. Так последняя попытка японского флота использовать реальную возможность уничтожить американский флот завершилась трагическим поражением. Потеряв два из трех эскадренных и один из трех легких авианосцев, а также почти 400 авианосных самолетов, японцы потеряли надежду восстановить силы Мобильного флота. Недаром американцы назвали этот бой «Великой охотой на индюков». Напомним, что в Америке индюк был гордой дикой птицей, именно охота на индеек спасала первопоселенцев от голодной смерти. По сравнению с японскими потерями, потери американцев оказались ничтожными. Были легко повреждены линкоры «Саут Дакота» и «Индиана», авианосцы «Банкер Хилл» и «Уосп», тяжелый крейсер «Миннеаполис». Было потеряно чуть больше 100 самолетов. Поражение в ретроспективе Никто в штабе Мобильного флота Одзавы и штабе Объединенного флота не ожидал, что операция А закончится таким унизительным поражением. Детали того, что случилось и причины неудачи операции приведены выше. Самой важной причиной были подорванные силы японского флота. Некоторые люди начали считать, что бог войны забыл про него. Тактический план использовать превосходство японских самолетов в дальности полета был продиктован трехкратным превосходством противника. Была надежда уничтожить вражеский флот, не подвергая риску свои корабли. Это было продиктовано тем, что Япония просто не могла состязаться с колоссальной промышленной и военной мощью Соединенных Штатов. К лету 1944 года ресурсы Японии были почти исчерпаны, особенно это относится к военной технике и вооружению. Эту нехватку усугубляла нерациональная система распределения. Опытные летчики 2-й дивизии авианосцев получили старые пикировщики «Вэл», тогда как новые «Сюсэй» были выделены 1-й дивизии. Эти самые современные японские самолеты могли добиться серьезного успеха в бою, однако они понесли потери, когда неопытные летчики пролетели на опасно малой высоте над кораблями авангарда и попали под «дружественный огонь». Радар сыграл важную роль в битве. Японцы продвинулись в создании радаров, но их производство было ограничено, и на флот их попало слишком мало. Зато Соединенные Штаты, наоборот, имели множество эффективных радаров на кораблях, что позволяло заблаговременно узнавать о приближении вражеских самолетов. Использование японцами подводных лодок в битве у Марианских островов требует особого пояснения. В составе Объединенного флота они были сведены в 6-й флот вице-адмирала Такэо Такаги. Он использовал в этой операции 21 лодку, почти все имеющиеся силы. Адмирал Такаги перевел свой штаб из Курэ на Сайпан весной 1944 года, чтобы командовать сухопутными, воздушными и морскими силами, имевшимися там. Но на Сайпане не было ремонтных возможностей для его старых лодок, к лету 1944 года лодки были изношены, а экипажи устали после нескольких месяцев операций без надлежащего ремонта и отдыха. Нехватка современного оборудования делала лодки исключительно уязвимыми для вражеских атак. Тактика американской противолодочной обороны и техника были современными и эффективными. Противник умело использовал эсминцы и эскортные миноносцы во взаимодействии с самолетами ПЛО. Эти самолеты с новейшими средствами обнаружения, а также корабли с бомбометами «хеджехог» стали смертельно опасным врагом японских подводных лодок. Во время этой операции 13 лодок стали жертвами атак противника, а сам адмирал Такаги погиб на Сайпане. После поражения японского флота положение Сайпана стало безнадежным. Не имело значения, насколько сильны были сухопутные укрепления, они не могли продержаться долго после того, как все коммуникации были перерезаны. Поражение в морском сражении в Филиппинском море повергло в шок Объединенный флот. Стало совершенно непонятно, какой тактики следует придерживаться в дальнейшем. От отчаяния возникло предложение направить к острову старые линкоры «Фусо» и «Ямасиро», чтобы вывести противника из равновесия. Своей тяжелой артиллерией они могли дать гарнизону острова шанс на контратаку. Это безумное предложение стало первым проявлением тактики «Напролом», которая стала характерна для всех последующих японских военных усилий. Но в данном случае адмирал Соэму Тоёда наложил вето, понимая, что это обречет на гибель оба корабля вместе с экипажами. Апогеем этой тактики стало полномасштабное использование самоубийственных атак камикадзэ, которые начались в октябре 1944 года. Сама концепция была безнадежной и отражает отчаяние, овладевшее японским командованием. Упомянутое предложение использовать «Фусо» и «Ямасиро» в битве за Сайпан оказалось пророческим. Оба линкора закончили службу в заливе Лейте в операции, которая почти не отличалась от той, что едва не привела их к Сайпану. После битвы у Марианских островов Мобильный флот отчаянно нуждался в пополнении. Но объемы строительства военных кораблей в Японии были совершенно недостаточными, поэтому не оставалось никакой надежды возместить потери. «Дзуйкаку» остался единственным эскадренным авианосцем, к нему присоединились гермафродиты «Исэ» и «Хьюга», а также легкие авианосцы «Дзуньё», «Дзуйхо», «Рюхо», «Титосэ» и «Тиёда». Артиллерийские корабли адмирала Куриты отделились от флота и отправились на юг в Лингга Роудз, так как в Японии не оставалось достаточно топлива для них и авианосцев. Пока авианосцы стояли в японских портах, предпринимались отчаянные усилия обеспечить их самолетами и летчиками. Однако у японцев не осталось достаточно самолетов даже для укомплектования авиагрупп уцелевших авианосцев. Немногие новые самолеты использовались с береговых баз на юге. Организация сил в бою у Марианских островов Первый мобильный флот (вице-адмирал Одзава) Мобильное соединение Авангард (контр-адмирал Доодзима) Легкие авианосцы «Дзуйхо», «Титосэ», «Тиёда» Линкоры «Ямато», «Мусаси», «Харуна», «Конго» Тяжелые крейсера «Атаго», «Майя», «Тёкай», «Кумано», «Тикума», «Тонэ» Эсминцы «Асасимо», «Кисинами», «Окинами», «Таманами», «Хамакадзэ», «Фудзинами», «Симакадзэ» Соединение «А» (вице-адмирал Одзава) Тяжелые авианосцы «Тайхо», «Сёкаку», «Дзуйкаку» Тяжелые крейсера «Мьёко», «Хагуро» Легкий крейсер «Юбари» Эсминцы «Асагумо», «Уракадзэ», «Вакацуки», «Хацуюки», «Акицуки», «Симоцуки» Соединение «В (контр-адмирал Обаяси) Авианосцы «Хиё», «Дзуньё» Легкий авианосец «Рюхо» Линкор «Нагато» Тяжелый крейсер «Могами» Эсминец «Митисио», «Новаки», «Ямагумо», «Сигурэ», «Самидарэ», «Хаясио», «Хамакадзэ», «Акисимо» Авиация Первого мобильного флота А6М5 - 150 А6М2 - 84 D3A2 - 38 D4Y1 - 81 B5N2 - 18 B6N1 - 68 Всего - 439 3 танкера в сопровождении эсминцев «Хацусимо», «Хибики», «Цуга» 2 танкера в сопровождении эсминцев «Юкикадзэ», «Удзуки» Базовая авиация (вице-адмирал Какута) A6M5 - 280 C6N1 - 10 D4Y1 - 50 G4M2 - 160 J1N - 30 L2D - 20 P1Y - 80 Всего - 630 Это штатная численность частей, реальная была меньше. Американский флот 5-й флот, Оперативное соединение 58 (вице-адмирал Митчер) Оперативная группа 58.1 (контр-адмирал Кларк) Тяжелые авианосцы «Хорнет», «Йорктаун» Легкие авианосцы «Белло Вуд», «Батаан» 3 тяжелых крейсера 2 легких крейсера 10 эсминцев Оперативная группа 58.2 (контр-адмирал Монтгомери) Тяжелые авианосцы: «Банкер Хилл», «Уосп» Легкие авианосцы: «Монтерей», «Кэбот» 3 легких крейсера 12 эсминцев Оперативная группа 58.3 (контр-адмирал Ривз) Тяжелые авианосцы: «Энтерпрайз», «Лексингтон» Легкие авианосцы «Сан-Хасинто», «Принстон» 1 тяжелый крейсер 4 легких крейсера 13 эсминцев Оперативная группа 58.4 (контр-адмирал Хэррил) Тяжелый авианосец «Эссекс» Легкие авианосцы «Лэнгли», «Каупенс» 4 легких крейсера 14 эсминцев Оперативная группа 58.7 - Линейные Силы (вице-адмирал Ли) Линкоры «Вашингтон», «Норт Каролина», «Айова», «Нью-Джерси», «Саут Дакота», «Алабама», «Индиана» 4 тяжелых крейсера 13 эсминцев Авиация ОС 58 F6F-3 - 452 F6F-3N - 27 F4U-2 - 3 SB2C-1 - 174 SBD-5 - 55 TBF/TBM - 194 Всего - 905 Дозорная линия 25 подводных лодок Оперативная группа 52.11 (контр-адмирал Саллада) Эскортные авианосцы «Киткен Бей», «Гэмбир Бей», «Корал Си», «Коррегидор» Оперативная группа 52.14 (контр-адмирал Боган) Эскортные авианосцы «Калинин Бей», «Уайт Плейнз», «Мидуэй», «Фэншо Бей» FM-2 - 110 TBF/TBM - 83 Всего - 193 Резервная группа Эскортные авианосцы «Манила Бей», «Нетома Бей», «Сарджент Бей» Примерно 78 самолетов Гибель императорского японского флота 19. Бой в море Сибуян После падения Сайпана Императорская Верховная Ставка поняла, что через несколько месяцев последует новая крупная высадка, хотя неясно где именно. Но то, что это произойдет, не оспаривал никто. Это могло произойти на Минданао, Тайване или даже Рюкю. Поэтому Императорская Верховная Ставка подготовила три альтернативных плана «решающей битвы»: СЁ-1 - операция на Филиппинах; СЁ-2 - на Тайване; СЁ-З - на Рюкю. Высадка была произведена утром 17 октября 1944 года на Лейте, в центре Филиппин, на северо-западном побережье острова, между Таклобаном и Дулагом. Немедленно был задействован план СЁ-1 (или для любителей точности - СЁ ити-го сакусэн). Как и раньше, японская доктрина требовала сложного разделения сил. Чрезвычайно важно было обеспечить прикрытие с воздуха всех морских соединений силами авиации, базирующейся на Филиппинах, так как авианосцы более не могли обеспечить такое прикрытие. Однако противник ожидал такой концентрации японской авиации и переброски подкреплений с севера. Чтобы помешать этому, было использовано Оперативное соединение 38 адмирала Марка Митчера из состава 3-го флота адмирала Хэлси. Его Быстроходное авианосное соединение было увеличено до 9 тяжелых и 8 легких авианосцев, несущих 1178 самолетов и прикрываемых мощным Линейным флотом. Адмирал Нимиц, зная, что японцы бросят против высадившихся на Филиппинах войск все самолеты, имеющиеся в их распоряжении, приказал Оперативному соединению 38 провести 20-21 сентября серию налетов на аэродромы Лусона с целью уничтожить японскую авиацию. Под удар попали и японские корабли. Эсминец «Сацуки» был потоплен в гавани Манилы, получив 1 бомбу в носовую часть, и 2 - в середину корпуса. Оперативное соединение 38 возобновило налеты 9 октября, атаковав 30 аэродромов на Тайване, затем 12-13 и снова 17-18 ноября бомбардировке подвергся Лусон. Японцы продолжали перебрасывать самолеты на юг, американские авианосцы продолжали истреблять эти самолеты. К тому времени, когда японский флот прибыл в филиппинские воды, у командующего 6-м воздушным флотом вице-адмирала Сигеру Фукудомэ практически не осталось самолетов, чтобы обеспечить требуемое воздушное прикрытие, хотя Императорская Верховная Ставка рассчитывала на него, составляя план отражения высадки. Когда началась реализация плана СЁ-1, большинство кораблей японского флота находилось или в Лингга Роудз в Сингапуре, или в японских водах. Они были разделены на 5 отдельных соединений, а главнокомандующий, адмирал Соэму Тоёда, остался в штабе флота в Японии. Любопытная деталь. Перед началом операции СЁ-1, а именно 15 октября, командиры линкоров и авианосца «Дзуйкаку» были повышены в званиях с капитанов 1-го ранга до контр-адмиралов. Но, что интересно, в последний поход в 1945 году «Ямато» повел снова капитан 1-го ранга, принявший корабль сразу после окончания битвы за Лейте в ноябре 1944 года. Японским планом предполагалось отдать на заклание Оперативному соединению 38 Мобильное соединение адмирала Одзавы, на авианосцах которого почти не осталось самолетов. Японская разведка предположила, что адмирал «Бык» Хэлси погонится за авианосным соединением, и это отвлечет его самолеты от линкоров адмирала Куриты. После этого Первое ударное соединение Куриты (соединения А и В) пройдет через пролив Сан-Бернардино и образует северную половину клещей, в которые предполагалось захватить, американские транспорты. Соединение С адмирала Нисимуры вместе со Вторым ударным соединением адмирала Симы пройдет через пролив Суригао и атакует американцев с юга. Транспортное соединение высадит немного войск на западном побережье острова. Бой был намечен на 25 октября. Все зависело от того, сумеет ли Фукудомэ обеспечить прикрытие кораблям с воздуха и удастся ли отвлечь Оперативное соединение 38. Ставилась цель - атаковать и уничтожить транспорты и сорвать высадку. Первое ударное соединение Куриты вышло из бухты Бруней, Борнео, 22 октября в 07.00. На самом деле контратака началась слишком поздно, и силы японцев были так разбросаны, что даже если бы они прибыли к цели, как намечалось, большая часть транспортов уже успела бы уйти. Но Курита просто не мог собрать и подготовить свой флот раньше. Он выбрал юго-восточный маршрут через пролив Палаван, опасный район, изобилующий мелями, в котором, вдобавок, могли оказаться американские подводные лодки. И действительно, он натолкнулся на две из них. Ночью 23 октября «Дэйс» и «Дартер» обнаружили Куриту, сообщили о нем своему командованию и попытались атаковать. В это время соединение Куриты шло в сомкнутом строю, прикрытое по бокам эсминцами, но не имея прикрытия спереди. Второе соединение шло в похожем строю в 6500 ярдах сзади. Вдобавок эсминцев было слишком мало для организации надежного охранения. В 06.32 «Дартер» выпустила 6 торпед с дистанции 1000 ярдов во флагман Куриты тяжелый крейсер «Атаго», шедший в левой колонне, и добилась 4 попаданий. Командир лодки капитан 2-го ранга МакКлинток заметил, что крейсер прошел настолько близко, что промахнуться было просто невозможно. «Атаго» был охвачен пламенем и через 20 минут затонул носом вперед, унеся с собой 360 человек. Эсминцы «Асасимо» и «Кисинами» подошли к крейсеру. Команда покинула корабль, адмирала Куриту выудила из воды «Кисинами», спаслись 529 моряков, в том числе все 3 адмирала, находившиеся на борту крейсера. Курита только что выздоровел от лихорадки денге, и это купание не улучшило его физического состояния. Развернувшись, «Дартер» выпустила 4 торпеды из кормовых аппаратов в тяжелый крейсер «Такао». Он успел повернуть на 45 градусов влево, поэтому отделался легче. Одна торпеда попала в правый борт под мостиком, вторая - в корму. «Такао» начал крениться, на нем вспыхнули пожары, вода залила котельное отделение. Крейсер отправили назад в Бруней под эскортом эсминцев «Асасимо» и «Наганами». Количество эсминцев сопровождения сократилось еще больше. Теперь наступила очередь «Дейса». Лодка выпустила 6 торпед по линейному коарблю типа «Конго» в правой колонне. 4 торпеды попали в цель, разнеся на куски тяжелый крейсер «Майя», который затонул в 07.05 вместе с 336 членами экипажа. Эсминец «Акисимо» успел спасти 769 человек. Интересный нюанс: «Атаго» и «Такао» получили попадания в правый борт, «Майя» - в левый, то есть американские лодки стреляли изнутри строя. Адмирал Курита, перейдя на борт «Ямато», приказал снова лечь на прежний курс и в 06.30 вошел в море Сибуян. Но теперь американцы знали, что неприятель подходит. Были обнаружены соединения Нисимуры и Симы. Следующая фаза битвы должна была разыграться в море Сибуян, но Курита надеялся, что летчики Фукудомэ очистят небо над его головой. Курита даже катапультировал свои корабельные самолеты на помощь Фукудомэ. Но это была несбыточная мечта, так как Фукудомэ потерял не меньше 200 самолетов на Филиппинах. Он решил, что сможет лучше помочь Курите, если атакует американский флот вместо патрулирования над собственными линкорами. Утром 24 октября японцы обрушили три яростные атаки на Оперативную группу 38.3. ОГ 38.2 была ближе к соединению Куриты, но ее не заметили. После совместной атаки американских подводных лодок «Дейс» и «Дартер» 22 октября, когда понесло первые потери Центральное ударное соединение адмирала Куриты, американские подводные лодки не теряли надежды нанести новый удар. Они следили за японским флотом весь день, а ночью поднялись на поверхность, чтобы попытаться атаковать противника из надводного положения в ночь с 23 на 24 октября. Но тут против американцев сыграла сама природа. Проход Палаван, в котором они действовали, в самом широком месте имеет ширину всего 25 миль, в нем повсюду полно мелей и скал. Из-за суматошных действий в последние два дня, американские лодки шли по счислению, то есть могли лишь гадать, где точно они находятся. Ночью они надеялись исправить положение, сделав обсервацию по звездам, но, когда лодки поднялись на поверхность, небо было затянуто плотными тучами. Они даже не смогли засечь горы Палаван, и потому им пришлось в самом буквальном смысле «лететь вслепую» по самым опасным в мире и предательским водам. Капитан 2-го ранга МакКлинток, командир «Дартера», полагал, что он знает свое место. Он решил обойти на расстоянии 7 миль мель Бомбей, которая во время прилива уходит под воду. Однако он ошибся в расчетах, и рано утром 24 октября «Дартер» вылетела на камни, которые он намеревался обойти. Подводная лодка шла в надводном положении со скоростью 17 узлов, когда напоролась на мель. Грохот был таким сильным, что его засек гидролокатор японского эсминца, находившегося неподалеку. Однако японцы не смогли опознать источник шума и не стали останавливаться для выяснения. Это и спасло экипаж «Дартера». После того как замолк скрежет стали по камню, экипаж «Дартера» решил выяснить, что же такое случилось и что можно сделать. Ответ был получен быстро: «Ничего». После этого начали сжигать секретные документы. Однако командир все-таки попытался снять лодку с мели, используя все возможные способы. Были продуты цистерны, испробованы все способы искусственного крена, но бесполезно. Лодка сидела на камнях слишком прочно. Подошла «Дейс» и остановилась рядом с рифом, пытаясь помочь. Однако ничего не получилось, и задолго до рассвета оба командира пришли к соглашению. Резиновые лодки начали перевозить экипаж «Дартера» на «Дейс», подрывная команда установила заряды, которые должны были покончить с «Дартером». Заряды должны были взорваться, но наступил рассвет, и ничего не происходило. Люди начали нервничать. «Дейс» попыталась уничтожить лодку торпедами, но все они взорвались на рифе, не затронув лодку. Затем «Дейс» открыла огонь из своего 102-мм орудия, чтобы разрушить «Дартер». Однако в это время появился японский самолет и вынудил «Дейс» погрузиться. Когда лодка скрылась под водой, примчался японский эсминец, поэтому пришлось забыть об окончательном уничтожении «Дартера». Японцы даже поднялись на борт покинутой лодки, но это не принесло им пользы. Стащить «Дартер» с рифа было практически невозможно, поэтому они особо и не пытались. «Дейс» отправилась домой в Западную Австралию. К 24 октября ОС 38 было измотано почти непрерывными боями, самая сильная ОГ 38.1 адмирала МакКейна была отправлена на Улити для пополнения припасов, на следующий день предполагалась отправка ОГ 38.4. Но после атак подводных лодок планы командующего 3-м флотом адмирала Хэлси изменились. Он решил дождаться противника, и отменил отправку ОГ 38.4, вместо этого три остальные оперативные группы поспешно начали принимать топливо с танкеров. На рассвете 24 октября они расположились у восточного побережья Филиппин. Самой северной была ОГ 38.3, напротив пролива Сан-Бернардино находилась ОГ 38.2, у острова Самар - ОГ 38.4. Вскоре после 06.00 с авианосцев взлетели поисково-ударные группы из «Хеллкэтов» и «Хеллдавйверов». Кроме того, 20 истребителей были высланы для атаки аэродромов Манилы. Каждый из шести секторов по десять градусов, назначенных для поиска центральной оперативной группе, просматривали два истребителя и один бомбардировщик. В 07.46 пилот одного из пикирующих бомбардировщиков с авианосца «Интрепид», просматривавший третий сектор к югу от острова Миндоро, передал двум истребителям своей группы, что он имеет радиолокационный контакт с целью на удалении 25 миль. Курс поисково-ударной группы был изменен в направлении на контакт, и с высоты 9000 футов в 9 милях южнее оконечности острова Миндоро поисковые самолеты обнаружили кильватерные струи двух больших групп кораблей, следовавших в восточном направлении. Первая группа состояла из 2 линкоров, 4 тяжелых и одного легкого крейсеров, 7 эсминцев. В 4 милях позади нее шла вторая группа - 2 линкора, 4 тяжелых и один легкий крейсер, 7 эсминцев. Задача Хэлси была ясна - остановить японцев, но не входить в лабиринт Филиппинского архипелага, положившись на авианосные самолеты. Тем временем от разведывательных самолетов стали поступать дополнительные донесения, уточняющие первоначальные доклады. Из них лишь одно было сравнительно важным. В 07.45 другая поисково-ударная группа с «Интрепида» обнаружила между островом Коррегидор и побережьем полуострова Батаан легкий крейсер и эскадренный миноносец и донесла о попадании одной 1000-фн бомбой в носовую часть крейсера «Кину». Самолеты с авианосца «Лексингтон» встретили сильное сопротивление в воздухе над Манилой и сбили около 35 самолетов. Они также видели в Манильском заливе поврежденный крейсер «Аоба» и атаковали три грузовых судна. В 08.00 группа самолетов «Франклина» западнее острова Панай атаковала группу эсминцев и потопила «Вакабу». Наиболее важным из поступавших донесений явился доклад поисково-ударной группы с авианосца «Энтерпрайз». Пролетев около 320 миль из заданных 325 в своем секторе поиска над морем Сулу и собираясь в 08.20 повернуть обратно, один из летчиков заметил далеко на западе белые следы кильватерных струй. После этого командующий 3-м флотом адмирал Хэлси по привычке начал распоряжаться через голову командира ОС 38 адмирала Митчера, что позднее привело к самым неприятным последствиям. С большой высоты летчики «Энтерпрайза» разглядели линейные корабли «Фусо» и «Ямасиро», тяжелый крейсер «Мотами» и четыре новых эскадренных миноносца. Они находились к юго-западу от острова Негрос и следовали морем Сулу на запад со скоростью около 20 узлов. Это было южное японское соединение под командованием вице-адмирала Нисимура. Когда самолеты с «Энтерпрайза» начали набирать высоту для выхода в атаку, линейные корабли открыли по ним сильный и удивительно точный огонь артиллерией главного калибра с дистанции 10 миль. Бомбардировщики спикировали на «Фусо» и «Ямасиро». Было доложено о попадании семи ракет в линейные корабли, крейсер и два эскадренных миноносца. Пилоты также считали, что добились по три попадания в каждый линейный корабль 500-фн бомбами. Однако, как выяснилось позже, «Фусо» был поражен лишь одной бомбой, попавшей в катапульту и вызвавшей пожар. Еще одна бомба попала в носовую артиллерийскую башню эсминца «Сигурэ», пробив ее. Ни одно из этих попаданий не отразилось ни на скорости хода, ни на управляемости кораблей и не заставило соединение уменьшить скорость хода. К удивлению японцев, новых атак не последовало. Позднее в 60 милях позади соединения Нисимуры была обнаружена еще одна группа кораблей - 2 тяжелых и 1 легкий крейсера и 4 эсминца. Этой группой командовал вице-адмирал Киёхидэ Сима. Понимая, что южное соединение должно быть остановлено 7-м флотом, вице-адмирал Кинкейд изменил планы действий своих сил. В 09.50 самолеты 5-й воздушной армии обнаружили корабли Нисимуры, следовавшие курсом на восток в направлении к морю Минданао. Не оставалось никаких сомнений, что они направляются в залив Лейте. В это время в воздухе над кораблями ОГ 38.3 развернулся бой, так как они были атакованы японскими базовыми самолетами. Японцы понесли большие потери, и организованной атаки не получилось, однако успеха добился одиночный самолет. Около 09.00 корабли ОГ 38.3 повернули против ветра и вынырнули из дождевого шквала, чтобы посадить истребители, нуждавшиеся в заправке горючим и боеприпасами. Чтобы освободить полетную палубу, на «Приистоне» спустили на ангарную палубу 6 «Авенджеров», готовых к вылету, с подвешенными торпедами. Авианосец принял 10 истребителей, вокруг которых немедленно засуетились заправочные расчеты, и собирался посадить еще два. Внезапно в 09.38 наблюдателями был замечен появившийся «ниоткуда» японский бомбардировщик типа «Джуди», спикировавший сквозь низкое облако на «Принстон». Несколько кораблей открыли по нему огонь, но он, продолжая пикировать, сбросил две 500-фн бомбы и, выйдя из пике, прошел за кормой «Принстона», не имея видимых повреждений, но затем вскоре был сбит самолетом с авианосца «Лэнгли». Одна бомба пробила полетную палубу авианосца в 25 м к носу от кормового элеватора близ диаметральной плоскости и взорвалась между главной и второй палубами. Многие корабли подвергались более тяжелым ударам и выживали, поэтому первой мыслью командира авианосца капитана 1-го ранга Бьюракера было «побыстрей залатать пробоину и продолжать обеспечивать полеты самолетов». Однако от взрыва воспламенился бензин в баках 6 торпедоносцев, стоявших на ангарной палубе и имевших заполненными даже подвесные баки под крыльями в дополнение к подвешенным торпедам. Во все стороны повалил густой черный дым, сразу преградивший доступ ко всем боевым постам на ангарной палубе, включая аварийные и противопожарные. Повторилась история японских авианосцев у Мидуэя. В связи с этим командир оперативной группы приказал легкому крейсеру «Рено» и 3 эскадренным миноносцам держаться у горящего корабля, обеспечивая прикрытие его с воздуха. После этого ОГ 38.3 была атакована самолетами, взлетевшими с авианосцев адмирала Одзавы, однако эта атака была легко отбита. Японцы добились лишь 4 близких разрывов к авианосцам. Пожары на поврежденном авианосце не удалось взять под контроль, взрывы продолжали сотрясать авианосец. Однако он держался на ровном киле и не собирался тонуть, поэтому была предпринята попытка буксировки крейсером «Бирмингем». Он подошел вплотную к «Принстону», но в 15.23 авианосец взорвался, засыпав крейсер раскаленными металлическими обломками. Команда крейсера находилась на верхней палубе, готовясь к буксировке, поэтому потери оказались огромными - 229 убитых, 420 раненых. Сам «Принстон» потерял 108 человек убитыми, 190 ранеными. В 16.45 вице-адмирал Митчер предложил командиру ОГ 38.3: «В связи с обнаружением противника на севере «Принстон» затопить». Поэтому он был добит 2 торпедами крейсера «Рено». Напомним, что этот крейсер типа «Атланта» имел торпедные аппараты. Но самые главные события разыгрались в море Сибуян. Вице-адмирал Курита надеялся получить прикрытие истребителей авиации берегового базирования на переходе его кораблей внутренними морями архипелага. По его словам, «планом предусматривалось, что самолеты авиации флота, действующие с береговых баз, сначала должны были атаковать американское оперативное соединение, а затем перебазироваться на юг для действий в качестве прикрытия наших кораблей. Однако мощность американских сил вызвала необходимость сосредоточить всю авиацию берегового базирования против американского оперативного соединения, оставив 2-й флот без ожидаемого прикрытия». Курита просил командующего 1-м воздушным флотом на острове Лусон прислать воздушное прикрытие для кораблей, но истребители так и не появились. Начальник штаба Куриты контр-адмирал Коянаги писал: «Чтобы компенсировать недостаток истребителей, мы значительно увеличили число автоматов на кораблях, доведя их количество примерно до 120 стволов в среднем на каждом линейном корабле, до 90 стволов на тяжелых крейсерах и от 30 до 40 на эскадренных миноносцах». Это были легкие 25-мм пушки, но японцы также приспособили самые тяжелые орудия главного калибра на линейных кораблях для стрельбы по воздушным целям с больших углов возвышения. Над японским центральным соединением первой появилась ударная авиагруппа, поднятая в 09.10 с авианосцев ОГ 38.2 «Интрепид» и «Кэбот», маневрировавших на позиции восточнее пролива Сан-Бернардино. Эта авиагруппа, состоявшая из 19 истребителей, 12 бомбардировщиков и 13 торпедоносцев, около 10.20 к востоку от острова Миндоро обнаружила флот противника, следовавший проливом Таблас на северо-восток в направлении моря Сибуян. Отсутствие истребителей стало приятным сюрпризом для американцев. Самолеты были встречены на дальней дистанции плотным зенитным огнем артиллерии всех калибров, включая главный. «Общий эффект такого огня был ужасающим», - доносил впоследствии старший офицер авиагруппы. Были повреждены два торпедоносца типа «Авенджер», совершивших вынужденную посадку на воду; охваченный пламенем, упал один истребитель. «Авенджеры» с «Интрепида» донесли, что видели попадание 2 торпед в линейный корабль типа «Ямато», и одной - в тяжелый крейсер. Торпедоносцы с авианосца «Кэбот» не смогли пронаблюдать результаты своей атаки на линейные корабли, но видели одно попадание в тяжелый крейсер. Бомбардировщики, вооруженные 1000-фн бомбами, считали, что добились 2 попаданий в линейный корабль типа «Конго», возможно, попали еще в один линейный корабль того же типа и, возможно, в «Ямато». Из-за интенсивного зенитного огня наблюдение результатов атаки было затруднено. Атакованные корабли, исключая медленные отвороты головного линейного корабля, от самолетов не уклонялись. Точные результаты этой и последующих атак установить не удалось, так как даже японские рапорты противоречат один другому, не говоря уже о расхождениях с американскими. Поэтому остается лишь попытаться восстановить события на отдельных кораблях. В 10.29 тяжелый крейсер «Мьёко» действительно получил попадание торпедой с одного из торпедоносцев «Интрепида». Она вывела из строя правые валы, и скорость крейсера упала до 15 узлов. Вице-адмирал Хасимото перенес флаг на крейсер «Хагуро», а «Мьёко» в сопровождении эсминца «Кисинами» отправился в бухту Корон. Считается, что «Мусаси» получил одно прямое попадание в башню № 1, и 4 близких разрыва повредили обшивку в носовой части, затопив пару отсеков. В 10.30 торпеда попала в правый борт линкора чуть позади мостика, что привело к затоплению котельных отделений № 7 и № 11. Крен был выправлен контрзатоплением. Затем наступила небольшая передышка. В 12.04 снова появились американские самолеты. «Хеллдавйверы» «Интрепида, атаковав с разных направлений, добились 2 прямых попаданий и 5 близких разрывов. Попадание в полубак не причинило особых повреждений, но бомба, попавшая в надстройку по левому борту, пробила две палубы, и ее осколки повредили паропровод, идущий в камбуз команды. В результате пострадало внутреннее левое машинное отделение № 2, команда оставила его и соседнее котельное отделение № 10. Затем линкор атаковали с обоих 9 торпедоносцев, применивших тактику «молота и наковальни». 3 торпеды попали в среднюю часть левого борта. Остановился левый внутренний вал, теперь линкор не мог дать больше 22 узлов и сел носом почти на 2 метра. В результате адмирал Курита приказал снизить скорость всего соединения. Примерно в 13.30 «Мусаси» был атакован в третий раз самолетами «Эссекса» и «Лексингтона». Пикировщики снова добились только близких разрывов, зато преуспели «Авенджеры», в линкор попали 4 торпеды. Одна взорвалась по левому борту чуть впереди носовой башни, еще больше увеличив дифферент. Скорость линкора упала сначала до 20, а потом до 16 узлов, он начал отставать от соединения. Крейсер «Тонэ» получил приказ прикрывать его. Остальные 4 линкора Куриты пока отделывались близкими разрывами и незначительными повреждениями. Этим ударом закончилась первая фаза боевых действий того дня, имевших своей целью приостановить движение японского центрального соединения на восток. На этом этапе была задействована большая часть сил авиации и израсходована большая часть боеприпасов. Летчики доложили о тяжелых повреждениях, нанесенных нескольким кораблям, и утверждали, что один из линейных кораблей типа «Ямато» потерял ход и получил дифферент на нос. Но ни один корабль противника еще не был потоплен, его флот все еще являлся грозной силой и продолжал идти к проливу Сан-Бернардино. Казалось, он представлял собой доказательство конструктивной прочности японских кораблей и демонстрировал решимость японского командования выполнить намеченный план. «Если все это должно вылиться в генеральное сражение, которое собирается дать японский флот, то в общей картине недостает одного компонента - авианосцев», - заметил адмирал Хэлси. Глубокое беспокойство, вызванное отсутствием этого недостающего компонента, ощущалось не только на флагманском командном пункте на линейном корабле «Нью-Джерси», но и в штабе вице-адмирала Митчера на борту авианосца «Лексингтон», имевшем дополнительный повод для беспокойства - появление самолетов авианосной авиации противника. В период с 13.00 до 14.00 последовали еще несколько разрозненных атак японской авиации, которые были легко отбиты, хотя плотная облачность и неуверенная работа системы наведения истребителей вызвали определенные проблемы. Наступило затишье, в течение часа воздушных атак не было, хотя боевые воздушные патрули продолжали преследовать рассеявшиеся самолеты противника. В течение этого часа авианосцы маневрировали с расчетом принять на палубы возвращавшиеся самолеты первой ударной авиагруппы, атаковавшей центральное соединение, а эскадренные миноносцы подбирали нескольких пилотов, совершивших вынужденную посадку на воду вблизи кораблей. Данные об ударах по центральному соединению, нанесенных в середине второй половины дня, достигли Хэлси в донесении шифром и по радиотелефону почти одновременно с докладом о другом важнейшем факте - обнаружении северного соединения. Этих ударов по противнику было нанесено три: по одному авиацией каждой оперативной группы. Летчики доложили, что они добились 7 попаданий 1000-фн и 2500-фн бомбами в линейный корабль «Мусаси», который они наблюдали «потерявшим ход», а также четырех близких разрывов бомб у борта линейного корабля типа «Конго». Они также обстреляли крейсер и несколько эскадренных миноносцев. Эти доклады были тщательно проанализированы, и летчики с пристрастием опрошены опытными офицерами штаба вице-адмирала Митчера, который после оценки этих докладов донес адмиралу Хэлси, что два тяжелых крейсера и один линейный корабль - ни один из них не опознан - получили повреждения. В донесение включена осторожная оговорка о том, что из-за густой облачности оценить степень повреждения не представилось возможным. В действительности в 14.30 был атакован «Ямато», который получил 3 попадания в носовую часть. Линкор принял 3000 тонн воды, сел носом на 8 футов и накренился на левый борт, но хода не потерял. «Нагато» получил 2 попадания бомбами, которые вывели из строя несколько казематных орудий и 127-мм установку № 2. Из-за повреждения воздуховодов котельных отделений линкор временно снизил ход, но потом все было исправлено. Торпедоносцы в этой атаке успеха не добились. Тем временем скорость «Мусаси» упала до 12 узлов, и около 15.00 он получил приказ следовать в Корон в сопровождении эсминца «Киёсимо». В обычной обстановке донесения о результатах ударов двух других оперативных групп представлялись бы командующему флотом командиром оперативного соединения, как это было в случае с донесением командира ОГ 38.3, и, вероятно, получили бы такую же сдержанную оценку. Однако вице-адмирал Митчер вместе с ОГ 38.2 находился в 150 милях к северу ОГ 38.4 и ОГ 38.2. Эти две группы маневрировали недалеко друг от друга, смещаясь к точке встречи, которую планировалось осуществить после наступления темноты у входа в залив Сан-Бернардино, где по приказанию Хэлси командир 4-й оперативной группы должен был принять на себя управление тактическими действиями обеих групп. В связи со сложной обстановкой прохождение радиограмм от Митчера было медленным, а так как Хэлси со своим флагманским кораблем находился в составе ОГ 38.2, донесения о результатах двух последних ударов поступили непосредственно к нему. Однако в 15.15 началась очередная атака, и на поврежденный корабль посыпались бомбы и торпеды. Почему американские пилоты выбрали одиночный поврежденный линкор, а не стали атаковать группы явно боеспособных кораблей, сказать сложно. Сначала линкор получил 4 попадания 1000-фн бомбами. При этом был ранен осколком в правое плечо командир корабля контр-адмирал Иногути, находившийся в ПУАЗО правого борта. А после этого в атаку пошли торпедоносцы, опять атаковавшие с обоих бортов. Предполагается, что они добились 11 попаданий, хотя 2 торпеды не взорвались. 7 попаданий пришлись в левый борт, и 2 - в правый. Было затоплено второе машинное отделение левого борта, и скорость линкора упала до 6 узлов. «Мусаси» получил крен 10 градусов на левый борт. Командование кораблем принял старпом капитан 1-го ранга Като. Адмирал Курита решил оставить поврежденный корабль, а сам в 15.30 начал отход на запад курсом 290°. В 16.32 1-е соединение прошло мимо «Мусаси», который полз на север, сев носом уже на 7,5 метров, вода заплескивала на палубу полубака. Адмирал оставил с ним эсминцы «Симакадзэ» и «Киёсимо». На линкоре пытались выправить крен, но это не получалось, не помогло даже затопление правого внешнего машинного отделения. В 18.26 Курита отправил эсминец «Хамакадзэ» на смену «Симакадзэ», тот перед уходом снял с линкора 607 человек экипажа крейсера «Майя», потопленного накануне. Их перевели на «Мусаси» с эсминцев. Но, как выяснилось, сделали это напрасно. Считается, что в «Мусаси» попали в общей сложности 19 торпед и 17 бомб, но проверить это невозможно. В 19.30 крен достиг 30°, и линкор начал медленно переворачиваться, и капитан 1-го ранга Като приказал команде покинуть корабль. Когда он погружался, задрав корму в воздух, кормовая башня сорвалась с барбета. Эсминцы спасли 1423 человека, но 1023 погибли. Кроме «Мусаси» в ходе последних атак незначительно пострадал крейсер «Тонэ», который получил 2 бомбы, одна из которых не взорвалась. Были повреждены эсминцы «Киёсимо» и «Фудзинами». Американцы совершили 259 вылетов для атаки соединения Куриты и потеряли 18 самолетов, еще 70 самолетов были повреждены. В это время оба командующих американскими флотами, и Хэлси, и Кинкейд, отчаянно пытались свести неполные, ошибочные и путаные донесения летчиков в единую непротиворечивую картину происходящего. Больше всего их путал начавшийся отход центрального соединения на запад. В результате оба адмирала увидели то, что хотели увидеть, и допустили одну и ту же ошибку, погнавшись за гарантированной легкой победой. Но если об ошибке Хэлси говорят много и охотно, то про ошибку Кинкейда почему-то помалкивают, хотя она могла иметь не менее серьезные последствия. Эти донесения нельзя было принимать на веру как вполне достоверные, тем не менее в своем донесении адмиралу Нимицу и генералу Макартуру (копии адмиралу Кингу и вице-адмиралу Кинкейду) адмирал Хэлси утверждал: один линейный корабль типа «Ямато» после боя был охвачен пламенем, получил серьезные повреждения и имеет дифферент на нос, линейный корабль типа «Конго» окутан дымом и имеет серьезные повреждения; два других линейных корабля подверглись сильным ударам; легкий крейсер перевернулся. В донесении также говорилось, что два тяжелых крейсера получили попадания торпедами, а третий бомбами. Было очевидно, что в таком состоянии центральное соединение больше не могло рассматриваться как представляющее серьезную угрозу. Он также донес, что по наблюдениям, произведенным при отходе от цели, соединение противника следовало в западном направлении, то есть отступало. Штаб командира ОС 38, внимательно следя за ходом боевых действий против японского центрального соединения в море Сибуян, в то же время с нетерпением ожидал донесений от самолетов, отправленных в поиск в северном направлении. Прошло более полутора часов после их вылета. В 15.40 пришло первое из серии донесений о контактах, вызвавших некоторую тревогу. В 130 милях к северо-востоку от острова Лусон наш самолет обнаружил крупное соединение кораблей противника, следовавшее курсом 210° со скоростью 15 узлов. Он облетел по периметру боевого порядка соединения, пытаясь выявить его состав, однако облачность и зенитный огонь кораблей долго мешали ему это сделать. Наконец, он донес состав: 4 линейных корабля, один из них с полетной палубой в кормовой части, 5 или 6 крейсеров и 6 эскадренных миноносцев. Это обнаружение имело важное значение (если данные были достоверны), но оно оставляло открытым вопрос о японских авианосных силах. Через несколько минут самолет, обследовавший крайний к западу сектор поиска, обнаружил 2 эскадренных миноносца типа «Терудзуки» примерно в 90 милях к северу и на полтора градуса западнее первого контакта. Но авианосцев, встречи с которыми так жаждал Хэлси, не было. Наконец в 16.40 пришло сообщение, которое было наиболее желанным и вызвало наибольшее оживление. На этот раз наш самолет обнаружил через разрывы в облаках японские авианосцы. Лейтенант Крапсер покружился над ними некоторое время, затем донес состав сил: 2 тяжелых авианосца типа «Сёкаку», 1 легкий авианосец, 3 легких крейсера, возможно 1 тяжелый, и 3 или более эскадренных миноносца. Корабли находились приблизительно в 15 милях к северу от места обнаруженного соединения линейных кораблей и почти в 60 милях к востоку от него. Соединение шло в западном направлении со скоростью 15 узлов. Убедившись, что его донесение принято другими самолетами и дойдет до адресата, Крапсер набрал высоту 7500 футов и в одиночку ринулся в атаку на авианосное соединение. Однако его бомба не отделилась от держателей, и самолет немедленно был атакован 5 истребителями противника. Бортстрелок сбил один, а летчик, ища спасения, поспешил укрыться в облаках. На борту авианосца «Лексингтон» в штабе Митчера испытывали затруднения и вели бурные споры, пытаясь оценить это донесение. Прохождение радиоволн было очень плохим, да и летчик, очевидно, допустил ошибки при опознании кораблей и определении их места. Некоторые офицеры-разведчики считали, что оба самолета обнаружили одно и то же соединение. Несложные расчеты указывали на большую вероятность того, что количество обнаруженных линейных кораблей донесено с ошибкой. До этого в течение дня уже было обнаружено и атаковано 7 линейных кораблей и, если наша разведка не допустила большую ошибку, кроме них у японцев в строю оставалось два линейных корабля. Один из обнаруженных, имевший на корме полетную палубу, должен был быть линейным кораблем «Исэ» или «Хьюга»; оба они были переоборудованы именно в таком плане, хотя наши силы еще ни разу после этого не видели их. Было известно, что на этих кораблях оставлено по восемь 356-мм орудий. Наши разведывательные данные относительно количества авианосцев, находившихся в строю в японском флоте, были весьма скудными, тем не менее точность донесения об обнаруженных авианосцах справедливо бралась под сомнение. Как только возвратившиеся самолеты совершили посадку, вице-адмирал Митшер и коммодор Берк подвергли их пилотов строгому опросу. В конце концов было решено, что в действительности были обнаружены две группы кораблей, вероятно находившихся на одном меридиане. В таком случае противник находился в 190 милях к северу от ОГ 38.3. Этот вывод был доложен Митчером адмиралу Хэлси. Митчер сделал заключение, что одна группа кораблей противника имеет в своем составе до 4 линкоров или тяжелых крейсеров, 5 крейсеров и 6 эсминцев. Другая состоит из 2 авианосцев типа «Сёкаку», 1 легкого авианосца, 3 легких крейсеров и 3 эскадренных миноносцев. Многочисленные неточности в оценке разведывательных данных и в донесениях самолетов были достойны сожаления в связи с необходимостью принимать на основании этих данных важные решения. Фактически северное соединение под командованием вице-адмирала Одзавы имело в своем составе только два переоборудованных линейных корабля, огневая мощь которых уступала любым двум тяжелым кораблям, находившимся под командованием Хэлси, один тяжелый и три легких авианосца, три легких крейсера и десять эскадренных миноносцев. Тем не менее возможность присутствия четырех линейных кораблей и двенадцати крейсеров была высказана и в последующем принята во внимание при расчетах. Хэлси заявил позднее: «На основании этих донесений я сделал вывод, что северное соединение разделено на две группы, состоящие в целом из семнадцати или, возможно, из двадцати четырех кораблей». В момент получения донесения о контакте с противником на севере ОГ 38.3 было слишком поздно поднимать в воздух свою авиацию для удара по японскому северному соединению, так как самолеты не успели бы возвратиться до наступления темноты. Первоначальный план вице-адмирала Митчера, предложенный коммодором Берком, предусматривал атаковать авианосцы противника ночью надводными кораблями из состава ОГ 38.3. Митчер считал, что это немногочисленное соединение кораблей с артиллерийско-торпедным вооружением окажется способным справиться с северным соединением в ночном бою. В 17.12 он приказал командиру ОГ 38.3 быть готовым выделить линейные корабли «Массачусетс» и «Саут Дакота», два легких крейсера и эскадру эскадренных миноносцев для развертывания в северном направлении и проведения артиллерийского боя. От этой идеи пришлось отказаться в связи с радикальным изменением планов, сообщенных адмиралом Хэлси позднее. Вскоре после 15.00, более чем за два часа до получения донесения об обнаружении северного соединения, адмирал Хэлси передал свой план боя Митчеру и всем командирам групп ОС 38. Его приказ предусматривал формирование ОС 34 в составе линейных кораблей «Вашингтон», «Айова», «Нью-Джерси» и «Алабама», 2 тяжелых крейсеров, 3 легких крейсеров и двух отрядов эскадренных миноносцев - все из состава ОГ 38.2 и ОГ 38.4. Хэлси, державший свой флаг на «Нью-Джерси», принимал на себя тактическое командование соединением, а на вице-адмирала Ли возлагалось командование линейными кораблями. Приказания ОГ 38.1 и ОГ 38.3 группам должны были последовать позднее. Это соединение артиллерийских кораблей должно было вступить в бой с центральным соединением противника, если оно выйдет из пролива Сан-Бернардино. Авианосцы при этом должны были держаться поодаль. Последовавшее двумя часами позже указание разъясняло, что ОС 34 будет сформировано по дополнительному приказанию Хэлси и в случае, если противник попытается прорваться из пролива. В то время, когда Митчер обдумывал свой план отправки небольшой группы кораблей для боя с северным соединением, и еще некоторое время спустя он полагал, что план Хэлси, предусматривавший наблюдение за выходом из пролива мощного соединения артиллерийских кораблей, остается в силе и будет осуществлен. Однако позже адмирал Хэлси изменил свой замысел. Около 20.20 командующий 3-м флотом приказал ввести в действие новый план. ОГ 38.2 и ОГ 38.4 было приказано следовать на север со скоростью 25 узлов в точку встречи с ОГ 38.3, подходившей с северо-запада. После соединения всех трех групп командир ОС 38 вице-адмирал Митшер должен был вступить в командование и следовать в северном направлении, чтобы с рассветом нанести удар по северному соединению. Вся мощь авианосных сил 3-го флота, а не слабый ударный отряд, который Митшер первоначально намеревался использовать для решения этой задачи, должна была быть обрушена на соединение под командованием Одзавы, в составе которого, как оказалось, было всего 19 кораблей. Из района подходов к проливу Сан-Бернардино были отозваны все корабли. Не оставили даже дозорного эскадренного миноносца. Формирование ОС 34 отложили до утра следующего дня, и корабли, которые должны были войти в него, продолжали оставаться в составе трех оперативных групп ОС 38. Примерно в то же время Хэлси приказал командиру ОГ 38.1 адмиралу МакКейну, полным ходом возвращаться обратно и быть готовым к ведению воздушной разведки с задачей обнаружить северное соединение на следующее утро. Однако Хэлси не знал, что примерно в 15.15 соединение Куриты снова повернуло на восток и пошло к проливу Сан-Бернардино. Уже после отправки Кинкейду своего сообщения с информацией о плане предстоящих действий адмирал Хэлси получил донесение с авианосца «Индипендес» о том, что один из его ночных самолетов только что обнаружил центральное соединение противника между островами Буриас и Масбате! Невероятно! Когда это место нанесли на карту, оказалось, что центральное соединение увеличило скорость хода до 24 узлов, а может быть, и больше. Трудно было поверить, что поврежденные корабли, которые буквально ползли морем Сибуян между точкой утреннего обнаружения и последним местом, в котором их видели, со скоростью от 10 до 12 узлов, оказались способными на такой поразительный рывок. Если верить донесению, то противник, вероятно, намеревается форсировать пролив. Можно было полагать, что обнаружены лишь неповрежденные корабли. Донесение было кратким, и в нем отсутствовало время обнаружения, хотя контакт должен был иметь место после наступления темноты. Как бы то ни было, Кинкейду отправили внеочередное донесение, что часть соединения противника обнаружена в указанном районе. Хэлси считал, что остатки соединения Куриты сильно потрепаны, потеряли боеспособность и не представляют никакой угроза. Он предпочел видеть то, что желал видеть. Но ни Хэлси, никто вообще на кораблях ОС 38 не знал, что к этому времени японское центральное соединение проходило пролив Сан-Бернардино со средней скоростью хода более 20 узлов. Объяснение этому очень простое, фактически в результате наших воздушных налетов был потоплен только один корабль - линкор «Мусаи», а тяжелый крейсер, получивший повреждения, пошел назад. Что касается остальных кораблей, то Курита донес: «Ничего серьезного на других кораблях». Около 10.00 утра этого дня Курита получил донесение от адмирала Нисимуры о том, что его атакует авиация и обстановка в море Сулу складывается для него не слишком благоприятно. Курита предположил, что повреждения, полученные кораблями Нисимуры, более серьезны, чем было в действительности, но плана действий не изменил. И он, и его начальник штаба жаловались на недостаточную информацию о действиях американских сил и на отсутствие должной воздушной разведки. Все корабельные гидросамолеты-разведчики его соединения, исключая два корректировщика с линейных кораблей, за день или два до выхода флота в море были направлены в Сан-Хозе на острове Миндоро. С этой базы они вылетели на восток от Филиппинских островов на поиск американских кораблей, однако от них не поступило никакой информации. Курита не получил никаких данных и от японских самолетов базовой авиации, в течение недели атаковавших наши силы, высаживавшиеся в районе Лейте. Он считал, что там находятся от ста до двухсот транспортов, а также семь линейных кораблей с соответствующим числом крейсеров и эскадренных миноносцев. По-видимому, он ничего не знал об оперативных группах эскортных авианосцев, действовавших к востоку от острова Самар, и имел представление о местонахождении только об одной из авианосных групп 3-го флота, той, которая подверглась атакам японской авиации. Отразив шесть ударов нашей авианосной авиации, Курита приказал своему соединению лечь на обратный курс еще до того, как улетели самолеты, атаковавшие его в шестом ударе. В 16.30 он отправил адмиралу Тоёде следующее донесение: «В связи с атаками вражеской авиации отойдем в ожидании результатов удара наших взаимодействующих сил». Очевидно, он надеялся, что удары японской авиации берегового базирования по американским авианосцам вынудят нас прекратить атаки его кораблей. Курита не мог знать, что шестая атака была последней, и Хэлси отозвал самолеты, чтобы заняться кораблями Одзавы. Поэтому не удивительно, что он затребовал разрешение на временный отход, пока не прибудут на помощь свои истребители. Он также запросил, чтобы его гидросамолеты были возвращены на корабли, но Фукудомэ не мог или не захотел выполнять его просьбы. По своей собственной инициативе Курита повернул назад и с 15.00 до 16.14 следовал на запад, совершенно сломав график и опаздывая на встречу с Соединением С. Тем не менее он все-таки повернул обратно на восток, намереваясь ночью пройти пролив Сан-Бернардино. В 19.25 им был получен приказ адмирала Тоёды: «С верой в божественное провидение атаковать всеми силами». После войны, объясняя смысл этой фразы, Тоёда сказал: «Значение этого приказа, хотя и не выраженное словами, было следующим: урон нельзя ограничить или уменьшить отступлением, поэтому - наступать, не считаясь с потерей даже всего флота. Таковы были мои мысли, когда я отдавал этот приказ». Курита продолжал идти к проливу Сан-Бернардино со скоростью 20 узлов. В 22.24 он передал с «Ямато» следующий приказ: «Первому отвлекающему ударному соединению следовать на юг вдоль восточного побережья острова Самар и прорваться к Таклобану». Таклобан - это крайний северный участок высадки американского десанта в заливе Лейте. «Всему составу соединения крайне необходимо, - призывал вице-адмирал, - использовать в бою все имеющиеся силы для достижения поставленных целей». Планом операции предусматривалось форсировать пролив Сан-Бернардино 24 октября в 18.00, чтобы согласовать соответствующим образом действия сил под командованием Курита с действиями Нисимура, который в соответствии с планом прибывал в залив Лейте проливом Суригао около 05.00 следующего утра. Курита должен был подойти туда же часом позже. Из-за задержек, вызванных налетами нашей авиации, и временного отхода на запад Курита отставал от плана примерно на шесть часов и теперь планировал войти в залив Лейте около 11.00. Вице-адмирал провел свое многочисленное соединение среди мелей и узостей пролива Сан-Бернардино в полночь на скорости 20 узлов - искусство, вызывающее уважение. Выходя из узости пролива в строю одной кильватерной колонны, японцы сознавали, что представляют собой уязвимую цель как для линейных сил, так и для подводных лодок и самолетов авианосной авиации. Они ожидали, что им придется с боем прорываться из пролива. При выходе из пролива на кораблях была объявлена боевая тревога. Однако ничего не случилось. Курита приказал лечь на курс, ведущий в залив Лейте. Адмирал Кинкейд тоже совершил подобную ошибку. Чтобы перекрыть выход из пролива Суригао, куда направлялись два небольших японских соединения, он отправил на юг все свои артиллерийские корабли, оставив у плацдарма только три группы эскортных авианосцев. Против 2 старых линкоров, 4 крейсеров и 11 эсминцев он двинул 6 линкоров, 8 крейсеров, 27 эсминцев, не считая многочисленных торпедных катеров, развернутых вдоль всего пролива. При этом было заведомо понятно, что японцы окажутся в очень невыгодной тактической позиции, так как сама география вынуждала американцев сделать им «crossing-T». Но Кинкейду тоже требовалась громкая победа. Японские силы Соединение «А», Центральное соединение (вице-адмирал Курита) Первый отряд (вице-адмирал Курита) 1-я дивизия линкоров (вице-адмирал Угаки): «Ямато», «Мусаси», «Нагато» 4-я дивизия крейсеров (вице-адмирал Курита): «Атаго», «Такао», «Тёкай», «Майя» 5-я дивизия крейсеров (вице-адмирал Сираиси): «Мьёко», «Хагуро» ЭЭМ 2 (контр-адмирал Хаякава): легкий крейсер «Носиро»; эсминцы: «Симакадзэ», «Хаясимо», «Акисимо», «Кисинами», «Окинами», «Наганами», «Асасимо», «Хаманами», «Фудзинами» Второй отряд (вице-адмирал Судзуки) 3-я дивизия линкоров (вице-адмирал Судзуки): «Конго», «Харуна» 7-я дивизия крейсеров (вице-адмирал Сираиси): «Кумано», «Судзуя», «Тикума», «Тонэ» ЭЭМ 10 (контр-адмирал Кимура): легкий крейсер «Яхаги»; эсминцы: «Новаки», «Киёсимо», «Уракадзэ», «Юкикадзэ» Хамакадзэ», «Исокадзэ» Американские силы 3-й флот (адмирал Хэлси на «Нью-Джерси») Оперативное соединение 38 (вице-адмирал Митчер на «Лексингтоне») Оперативная группа 38.1 (вице-адмирал МакКейн) Авианосцы «Уосп», «Хорнет», «Хэнкок» Легкие авианосцы «Монтерей», «Каупенс» 6 крейсеров, 14 эсминцев Оперативная группа 38.2 (контр-адмирал Боган) Авианосец «Интрепид» Легкие авианосцы «Кэбот», «Индепенденс» Линкоры «Айова», «Нью-Джерси» 3 крейсера, 16 эсминцев Оперативная группа 38.3 (контр-адмирал Шерман) Авианосцы «Лексингтон», «Эссекс» Легкие авианосцы «Принстон», «Лэнгли» Линкоры «Массачусетс», «Саут Дакота» 4 крейсера, 13 эсминцев Оперативная группа 38.4 (контр-адмирал Дэвисон) Авианосцы «Энтерпрайз», «Франкклин» Легкие авианосцы «Сан-Хасинто», «Белло Вуд» Линкоры «Вашингтон», «Алабама» 2 крейсера, 15 эсминцев 20. Бой в проливе Суригао История боя в проливе Суригао содержит несколько темных пятен, которые уже никогда не будут стерты. Прежде всего это относится к планам японского командования. Формально все радиограммы скрупулезно записаны, но что кроется за ними? Простой вопрос, который почему-то никто не желает задать: что действительно думал адмирал Нисимура, отправляясь в заведомо безнадежный поход? Заподозрить его в глупости нет никаких оснований, в предыдущих боях он показал себя ответственным и умным командиром. Он реально рассчитывал прорваться через узкий пролив к плацдармам на Лейте или считал себя камикадзэ № 2, как и адмирал Одзава? Может, он просто собирался оттянуть на себя артиллерийские корабли 7-го флота? Если это так, Нисимура свою задачу выполнил. Почему адмирал Сима так старательно уклонялся от соединения с отрядом Нисимуры? Существует предположение, что он просто не желал брать на себя ответственность. Оба были вице-адмиралами, но Сима был старше по выслуге, поэтому ему пришлось бы принимать командование объединенным отрядом на себя. Другое предположение, что он просто хотел остаться в живых. После неизбежного разгрома соединения Нисимуры (а кто в этом сомневался?) он получал возможность отойти на совершенно законном основании. Так или иначе, но оба японских соединения вошли в пролив по отдельности. Во второй половине дня 24 октября адмирал Олдендорф, командир Группы обстрела и огневой поддержки, начал готовиться к бою, который, как он предполагал, разыграется ночью. Несколько часов назад он получил пачку сообщений о приближении японских кораблей. Однако эти донесения были достаточно противоречивы, и было трудно представить, сколько именно кораблей подходит и когда именно они прибудут. Адмирал не представлял, с каким именно соединением ему предстоит столкнуться через несколько часов. Он не знал состава вражеского соединения, хотя ему было известно, что в нем нет авианосцев. Поэтому в перспективе вырисовывался ночной артиллерийский бой, вроде боя у острова Саво. Однако на этот раз американцы были совершенно уверены, что катастрофа, в которой Соединенные Штаты и Австралия потеряли четыре тяжелых крейсера, не повторится. Пролив Суригао отделяет остров Лейте от острова Динагат. Посреди пролива находится остров Хибусон, а в 9 милях от южной оконечности Лейте мыса Амагусан лежит остров Панаон. Линкоры выстроились северо-восточнее возле мыса Хингатунган на Лейте. Крейсера находились южнее в проливе, а на флангах развернулись эсминцы, чтобы прикрыть тяжелые корабли или атаковать противника торпедами, когда он войдет в пролив. У японцев не было возможности маневрировать, так как возле Динагата пролив имел ширину всего 12 миль. Пока адмирал Олдендорф готовился к бою, его якобы беспокоил один вопрос: нехватка бронебойных снарядов. Ход войны так быстро изменился, что в погребах линкоров находились снаряды для обстрела берега (острова Яп в последний раз), а не для морского боя. Линкоры имели бронебойных снарядов лишь на пять залпов. Поэтому приходилось стрелять фугасными снарядами, которые ничего не могли сделать с толстой броней японских линкоров. Увы, это всего лишь одна из легенд, в действительности американским линкорам вполне хватало снарядов. Проблемы были скорее с фугасными. «Миссисипи»: БрБ - 201, фуг. - 543. «Мэриленд»: БрБ - 240, фуг. - 445. «Вест Вирджиния»: БрБ - 200, фуг. - 175. «Теннеси»: БрБ - 396, фуг. - 268. «Калифорния»: БрБ - 240, фуг. - 78. «Пенсильвания»: БрБ - 360, фуг. - 93. Словно этого было недостаточно, адмирал Олдендорф обнаружил, что его эсминцы имеют только 20 процентов боезапаса, в основном потому, что их командиры в последние дни оттянулись и стреляли буквально по всему, что только видели, не разбирая, движется оно или нет. Точно так же эсминцы не имели запасных торпед, хотя штатные не израсходовали. В общем, американские историки старались создать впечатление, что Олдендорфу пришлось героически преодолевать массу трудностей. Однако это компенсировалось рядом факторов. Вход в пролив буквально просил развернуть там торпедные катера, а у адмирала Олдендорфа их имелось в избытке. Они стояли по всей длине пролива и даже у острова пролива Камигуин в море Минданао. Всего там было 48 катеров, москиты, имевшие смертоносные жала-торпеды, которые были достаточно мощными, чтобы потопить любой корабль. Экипажи катеров просто рвались в бой. Эти корабли пришли с Новой Гвинеи и к вечеру 24 октября приготовились к бою. Адмирал Кинкейд уже приказал им патрулировать в проливе Суригао, и командиры катеров знали, что этой ночью им предстоит большая охота. Направляясь на юг, они дали полный газ, и рев их моторов был таким сильным, что на остальных кораблях моряки просто перестали понимать, что происходит. Катера разошлись по проливу и приготовились к бою, разделившись на 13 отрядов. Ближе к сумеркам адмирал Олдендорф провел совещание своих командиров. Он сказал, что в начале боя главную роль сыграют торпедные катера. Они сообщат о продвижении японцев по проливу и, если получится, атакуют противника. Катера попытаются ослабить японцев, повредив или потопив один-два корабля. Затем, когда противник приблизится к проливу, эсминцы правого фланга атакуют его торпедами. После того как их атака завершится, то же самое сделают эсминцы левого фланга. 28 эсминцев вполне могут серьезно потрепать японское соединение. Потом, как японские корабли подойдут на дальность стрельбы, откроют огонь крейсера и линкоры союзников. В игру вступят 356-мм и 406-мм орудия линкоров, 203-мм орудия крейсеров, 127-мм орудия эсминцев. Недостаток японского плана прорыва через пролив Суригао заключался в том, что ударное соединение было разделено на два отряда. При этом ни один из них не был достаточно сильным, чтобы прорваться сквозь американский заслон. Первым соединением, которое прибыло на несколько часов раньше второго, командовал адмирал Нисимура. Он держал флаг на линкоре «Ямасиро», вместе с ним шли поврежденный линкор «Фусо», тяжелый крейсер «Могами» и 4 эсминца. Предполагалось, что он прорвется через пролив и на рассвете 25 октября выйдет к Таклобану в центре американского плацдарма. В то же самое время соединение адмирала Куриты во главе с огромным линкором «Ямато» подойдет с севера, прорвавшись через пролив Сан-Бернардино и пройдя на юг вдоль берега острова Самар. Адмирал Нисимура был жестко связан обязательством действовать строго по плану. Он представления не имел, кто его встретит в проливе Суригао, может быть, он полагал, что там не будет вообще никого. Но вечером 24 октября, примерно через час после того, как завершилось совещание у адмирала Олдендорфа, Нисимура получил тревожные известия. Он узнал, что соединение адмирала Куриты было сначала атаковано американскими подводными лодками, а потом самолетами. В результате оно отстает от графика на несколько часов и не прибудет к Таклобану в намеченное время. Тем не менее адмирал Тоёда приказал остальным соединениям действовать согласно плану, не обращая внимания на изменение обстановки. Поэтому адмирал Нисимура продолжал двигаться к проливу Суригао, не зная, что его ждет. «Всем соединениям атаковать», - передал ночью приказ адмирал Тоёда всем участникам операции СЁ. Поэтому адмирал Нисимура отбросил в сторону все сомнения, которые могли у него возникнуть, и сделал то, что ему приказывали. В каком-то отношении он был даже доволен, потому что надеялся именно на ночной бой. В начале войны остров Саво доказал, что при определенных обстоятельствах в ночном бою японцы имеют решающее преимущество. Однако он не учитывал, что с тех пор у американцев появились гораздо более совершенные радары, которые все изменили. Условия боя в октябре 1944 года ничуть не напоминали то, что случилось в августа 1942 года. Через час после того, как адмирал Нисимура получил приказ адмирала Тоёды, он отправил радиограмму в Токио, сообщив, что приближается в проливу и намерен прорваться через него и выйти к Дулагу примерно к 04.00 следующим утром. Затем через два часа Нисимура получил радиограмму адмирала Куриты с изменением графика. Курита сообщал, что подойдет к острову Сулуан в 06.00, а потом повернет в залив Лейте. Но это означало, что он прибудет к Таклобану не ранее 11.00, то есть через семь часов после расчетного времени прибытия Нисимуры к Дулагу. Поэтому Нисимура продолжал двигаться вперед, но снизил скорость до 14 узлов. В 18.30 он поставил крейсер «Могами» и 3 эсминца впереди линкоров, чтобы вести хоть какую-то разведку. В 22.36 РТ-131, дрейфовавший возле острова Бохол, следующего большого острова юго-западнее Лейте, находящегося на дальнем конце пролива Суригао, обнаружил радаром несколько крупных кораблей. Командир отряда энсайн Питер Гэдд повел три своих катера в атаку. Они набрали скорость 23 узла и через 15 минут после первого сообщения увидели два японских линкора на расстоянии всего пары миль. Почти немедленно наблюдатели японского эсминца «Сигурэ» обнаружили американские катера. Японцы были большими специалистами по атакам такого рода, в боях на Соломоновых островах они это доказали. Линкоры повернули навстречу атакующим катерам, эсминцы включили прожектора и быстро нащупали отряд из 3 торпедных катеров. В 23.52 «Сигурэ» открыл огонь и почти сразу накрыл РТ-131. Катера повернули назад и поставили дымовую завесу, чтобы укрыться от орудий эсминцев. Они разошлись в разные стороны, пытаясь сбить с толка японцев и одновременно все-таки улучить момент для торпедной атаки. Однако РТ-152 получил японский снаряд, который с корнем вырвал его 37-мм орудие, пострадали 4 моряка из 15 человек экипажа. РТ-130 повезло больше. Катер получил попадание, но японский снаряд пробил насквозь фанерный корпус, не взорвавшись, хотя и разворотил по пути рацию. Это означало, что катер не сумеет никого предупредить о появлении противника. Но катер удрал, встретился с другим отрядом, и уже РТ-127 сообщил по радио адмиралу Кинкейду о том, что японцы идут по проливу Суригао. В результате сразу после полуночи адмирал Олдендорф уже твердо знал, что вскоре состоится битва. Головные японские корабли - 3 эсминца и крейсер «Могами» - уже ушли вперед и не видели торпедных катеров. Однако когда в 00.15 «Могами» попал в сектор, выделенный третьей группе, и был обнаружен, два катера выпустили по нему торпеды, после чего поспешно удрали. Катеру драться с тяжелым крейсером - все равно, что стеком ударить по вековому дубу. 3 торпедных катера этой группы уходили полным ходом, поставив дымовую завесу. Их провожали снаряды «Ямагумо», которые ложились совсем рядом, однако ни один из катеров не пострадал. В результате адмирал Нисимура прорвался через завесу четверти торпедных катеров, не получив никаких повреждений. Все стычки развивались по одному сценарию. Как только появлялись катера, японцы включали прожектора, которые слепили торпедистов, и в результате торпеды проходили мимо. Лучи прожекторов держали катера, эсминцы стреляли по ним, катера уходили зигзагом и ставили дымовые завесы. Однако они передавали по радио, что японская эскадра продолжает идти по проливу. В 00.40 оба японских отряда встретились, и Нисимура перестроил свое соединение. «Митисио» и «Асагумо» шли в авангарде, «Сигурэ» и «Ямагумо» прикрывали «Ямасиро» с флангов в 4 километрах позади авангарда. «Фусо» и «Могами» следовали за флагманом с километровыми интервалами. Через час после того, как адмирал Олдендорф приготовился встречать противника, адмирал Нисимура отправил радиограмму в Токио, в которой говорил, что намерен пройти остров Панаон в 01.30, а потом войти в залив Лейте. Он не ожидал никаких проблем. Нисимуре показалось, что американские торпедные катера - это единственные корабли противника, присутствующие здесь, а их он прошел без труда. Поэтому был отозван крейсер «Могами», и японские корабли встретились южнее острова Лимасава. 2 эсминца заняли место во главе колонны, линкоры, крейсер и остальные эсминцы пристроились позади них. Однако пока еще японцы не прошли мимо всех торпедных катеров. Сначала их атаковали РТ-132, РТ-134 и РТ-137, но успеха не добились, хотя и сами остались целы. Отряд № 6 патрулировал возле острова Панаон, когда подошли японцы. История повторилась. Катера бросились в атаку, промахнулись и попали под ответный огонь. На этот раз попадания получили РТ-493 и РТ-490. Два человека погибли, пятеро были ранены, РТ-490 выбросился на берег, а РТ-393 вообще затонул. Так что адмирал Нисимура был совершенно прав, когда радировал адмиралу Тоёда в Токио, что идет в залив Лейте, уничтожая по пути торпедные катера. Однако те не унимались. Еще три катера атаковали и выпустили 6 торпед. Все прошли мимо. Японцы осветили их, однако этим катерам повезло удрать. Всего же соединение Нисимуры атаковали около 30 торпедных катеров, которые не добились ни одного попадания. Ожидает ли японцев еще что-то? Задачей торпедных катеров была не атака линкоров или хотя бы эсминцев, а борьба с мелкими судами. Торпедные катера очень эффективно уничтожали японские баржи на Соломоновых островах и в Новой Гвинее. Они не колеблясь атаковали эсминцы, но результаты в таких случаях получались разочаровывающими. Этой ночью катера поработали достаточно хорошо. Адмирал Олдендорф был в курсе деталей продвижения японской эскадры к проливу. А затем адмирал Нисимура получил неприятный сюрприз. Он налетел на американские эсминцы. 7 наиболее современных американских эсминцев входили в 54-ю эскадру эсминцев и патрулировали на правом фланге американского строя, ожидая появления японцев. Сразу после полуночи они получили сообщение адмирала Олдендорфа о подходе противника и начали ждать с повышенным вниманием. Затем, через несколько минут после первого сообщения, пришло второе. Позади адмирала Нисимуры следовало второе японское соединение. Это была эскадра адмирала Симы - тяжелые крейсера «Нати» и «Асигара», легкий крейсер «Абукума» и 4 эсминца. Поэтому в сумме японцы имели 2 линкора, 3 тяжелых крейсера, легкий крейсер и 8 эсминцев. Они шли прямо на американское соединение, которое было втрое сильнее, причем американцы имели дополнительное преимущество, потому что знали, где находится противник и когда он подойдет. В то же самое время адмиралы Нисимура и Сима понятия не имели, что их ждет в проливе Суригао. Самолеты адмирала Хэлси, прочесывая южные Филиппины, уничтожили все японские самолеты-разведчики и лишили противника возможности вести воздушную разведку. Поэтому относительно слабое японское соединение двигалось навстречу неминуемой гибели. Американские эсминцы атаковали сразу после полуночи, скользя по стеклянному морю под безлунным небом при видимости не более 2 миль. 25 октября примерно в 01.00 пришло сообщение от торпедных катеров: японцы находятся возле острова Папаон, то есть на расстоянии около 30 миль от американских линкоров. Командир ЭЭМ 54 капитан 1-го ранга Дж. Г. Кауард приготовил свои 7 кораблей к атаке. Два должны были продолжить патрулирование на случай, если японцы все-таки проскользнут между мысом Дезолейнш и островом Номонхон. Пять, следуя полным ходом, внезапно атакуют противника торпедами с двух сторон. Потом эсминцы повернут назад, прежде чем японские линкоры успеют пустить в ход свой главный калибр. К 02.30 японцы оказались на расстоянии 18 миль. Адмирал Нисимура перестроил свое соединение в боевой ордер. Теперь 4 эсминца шли впереди линкоров и крейсера «Могами». К 02.45 американцы совершенно точно опознали противника - 2 линкора, крейсер и 4 корабля сопровождения. Зато японцы оставались в полном неведении. Их радары были слишком плохи, особенно в нешироком проливе. Эсминцы бросились на врага, держа скорость 30 узлов, и расстояние стремительно сокращалось. «Мелвин», «МакГоуэн» и «Реми» под командой самого Кауарда атаковали первыми с востока, выпустив в быстрой последовательности 27 торпед примерно в 03.00. Затем они повернули назад и ушли к проливу Суригао, развив скорость 35 узлов. В 02.56 «Сигурэ» сообщил, что видит 3 корабля в 8 километрах на северо-востоке. «Ямасиро» включил прожектора, обшаривая темноту вокруг себя, и открыл огонь, но все снаряды легли слишком далеко от эсминцев. Через 8 минут после торпедного залпа появились и результаты. В 03.09 линкор «Фусо» получил две торпеды, вероятно, с эсминца «Мелвин», и его скорость немедленно упала. Одна попала напротив башни № 1, вторая - напротив котельного отделения. Похоже, это было роковое попадание. Никто не знает, что именно произошло, но, похоже, на линкоре возникли проблемы в машинном отделении, возникли сильные пожары. В 03.20 он повернул на юг и попытался уйти на скорости 10 узлов. Его полубак ушел под воду, крен на правый борт уменьшили контрзатоплением, но в результате дифферента расчетам пришлось оставить носовые башни. В конце концов, линкор остановился. Предположительно, пожары не удалось взять под контроль, они достигли погребов средних башен, в 03.45 прогремел страшный взрыв. «Фусо» разломился пополам, и обе части начали дрейфовать, ярко пылая. Поразительно, но Нисимура ничего не узнал об этой трагедии. Через минуту с запада атаковали эсминцы «МакДермотт» и «Моннсен». Японцы выполняли маневр уклонения и в результате оказались прямо на пути торпед. В считанные секунды получили попадания эсминцы «Ямагумо», «Митисио» и «Асагумо», а также линкор «Ямасиро». «Ямагумо» взорвался и затонул, вероятно, торпеда попала в артпогреб. «Митисио» потерял ход и начал тонуть с развороченным бортом. Нос «Асагумо» был оторван, однако он сумел развернуться и отправился назад, хотя и потерял скорость. В результате пять американских эсминцев, действуя совместно, провели атаку в лучших традициях этого класса кораблей. «Монсен» попал под накрытие, а «МакДермотт» едва не был атакован собственными торпедными катерами, но все обошлось. Они выпустили 47 торпед и добились попаданий в 5 кораблей, потопив 3 из них. Хотя линкоры Олдендорфа еще не пустили в ход свои тяжелые орудия, а соединение адмирала Нисимуры уже было разгромлено. Он попытался сохранить лицо, отправив в Токио оптимистичную радиограмму, катастрофы избежать не удалось. Через 10 минут после атаки ЭЭМ 54 последовала новая атака американских эсминцев, которую выполнил ЭЭМ 24. Поставив дымовую завесу, чтобы запутать японских артиллеристов, 6 эсминцев (5 американских и австралийский) бросились на врага. Они подошли как раз вовремя, чтобы увидеть, как взорвался эсминец «Ямагумо», ненадолго превратив ночь в день. Первыми в 03.23 атаковали «Арунта» (австралийский), «Киллен» и «Бил», «Арунта» выпустил 4 торпеды, американские эсминцы - по 5 каждый. Эта атака оказалась не столь успешной. Многие торпеды прошли мимо, но еще одна попала в линкор «Ямасиро» и снизила его скорость. Затем в 03.30 атаковали «Хатченс», «Дейли» и «Бейч». Эсминцы подошли достаточно близко, чтобы использовать свои 127-мм орудия, и они открыли огонь, а потом выпустили. В результате в 03.58 беспомощно дрейфующий эсминец «Митисио» взорвался и затонул. Теперь японские корабли открыли огонь, но то же самое сделали американские линкоры и крейсера, находившиеся позади эсминцев. Эсминцы развернулись и постарались убраться с линии огня своих тяжелых кораблей, при этом некоторые из них с трудом уклонились от японских снарядов. После этого в 03.30 адмирал Олдендорф послал в атаку третью эскадру эсминцев - ЭЭМ 56. На этот раз вперед ринулись 9 американских эсминцев. Однако внезапность уже была потеряна, поэтому эсминцы попали под плотный огонь японцев. Все торпеды первых трех эсминцев прошли мимо цели, и они отошли полным ходом. Торпеды второго дивизиона тоже прошли мимо, и эсминцы скрылись. В 03.37 «Ямасиро» в сопровождении «Могами» и «Сигурэ» упрямо шел на север, хотя скорость упала до 18 узлов. Последними атаковали «Лири», «Ньюкомб» и «Альберт У. Грант». Две торпеды «Ньюкомба» попали в линкор «Ямасиро», но японские артиллеристы метко обстреляли «Альберт У. Грант», причем то же самое сделали и американские артиллеристы. Он получил 11 снарядов от своих и 7 снарядов от чужих. Корабль потерял ход, однако его удалось спасти. «Ньюкомб» подошел вплотную, взял поврежденный корабль на буксир и увел в безопасное место. «Альберт У. Грант» был отремонтирован как раз вовремя, чтобы принять участие в высадке на Окинаву. Наконец в 03.51 японские корабли оказались в 22 800 ярдах от американских линкоров и всего в 15 600 ярдах от флагмана Олдендорфа крейсера «Луисвилл». Адмирал приказал открыть огонь. Американцы имели колоссальное преимущество, развернувшись поперек пролива Суригао, в то время как противник шел по проливу прямо на них. Американцы сделали классическое «crossing-T» - тактический прием, известный еще со времен лорда Нельсона. Все американские корабли могли одновременно вести огонь по противнику. Это они и сделали, причем стоит напомнить, что 5 из 6 линкоров были ранее потоплены в Пёрл-Харборе и были подняты, чтобы снова сражаться. И вот настал день мести. Вскоре «Ямасиро» превратился в груду пылающих и взрывающихся обломков. Линкоры выпустили около 280 тяжелых снарядов, крейсера вели бешеный огонь из своих орудий, выпустили около 3100 снарядов. Одна только «Коламбиа» выпустила 1150 снарядов. К 04.00 соединение Нисимуры прекратило существовать. В 04.09 «Ямасиро» развернулся и попытался было двинуться в обратный путь, однако через 10 минут он перевернулся и затонул. Вместе с кораблем погиб адмирал Нисимура. Тяжелый крейсер «Могами» также развернулся и направился к выходу из пролива, волоча за собой хвост огня и дыма. Снаряд с одного из крейсеров попал ему в мостик, убив командира и всех остальных офицеров на мостике. Остальные попадания снизили скорость крейсера. «Сигурэ» оправдал репутацию везучего корабля и пострадал мало, но это понятно - он был слишком незначительной целью, Линкоры прекратили стрелять в 04.12, когда стало ясно, что противник отходит. Через 2 минуты после приказа «Мэриленд» и «Калифорния» запросили у командовавшего линкорами адмирала Уэйлера разрешение разрядить заряженные орудия по противнику. Он разрешил. «Калифорния» выпустила один снаряд, «Мэриленд» дал полный залп. Затем то же самое сделал флагман Уэйлера «Миссисипи», разрядив все 12 орудий по «Ямасиро» с дистанции 19 750 ярдов. Это был последний залп боя в проливе Суригао и вообще последний в истории залп одного линкора по другому. Символично, что американский флагман стрелял по флагману японскому. В результате только эсминец «Сигурэ» и крейсер «Могами» сумели уползти с места боя, обойдя горящую кормовую часть «Фусо», который разломился пополам. Корабли союзников не пострадали, лишь после боя на палубах крейсеров «Миннеаполис» и «Шропшир» (австралийский) нашли несколько осколков. Одна часть плана СЁ была начата, как предполагалось, и с треском провалилась. Пострадал лишь один американский эсминец, да и то в основном от огня своих же товарищей. Однако бой в проливе Суригао еще не завершился, американцам еще предстояло разобраться с соединением адмирала Симы. В него входили тяжелые крейсера «Нати» и «Асигара», легкий крейсер «Абукума» и несколько эсминцев. Соединение Симы вошло в пролив через полтора часа после соединения Нисимуры. Оно также налетело на торпедные катера и отбило несколько атак. Но все-таки РТ-137 всадил торпеду в крейсер «Абукума», причем по ошибке, так как целился в эсминец. Адмирал Сима проследовал дальше, пройдя мимо горящих и тонущих обломков «Фусо», приняв их за оба линкора. Затем он встретился с «Сигурэ», обменялся опознавательными знаками, но, как ни странно, эсминец ничего не сообщил о судьбе кораблей Нисимуры. В результате в 04.20 крейсера Симы повернули на 90° на восток, выпустили наугад по 8 торпед и пошли назад. Адмирал решил подождать развития событий. Именно так Сима передал в Токио и остальным соединениям, участвовавшим в операции СЁ, когда двинулся обратно. По пути «Нати» столкнулся с горящим «Могами», который потащился отступать следом за его эскадрой. На мостике «Нати» все офицеры смотрели назад, ожидая результатов торпедного залпа, а «Могами» считали стоящим на месте. Однако он двигался, и крейсера столкнулись с ужасным треском. «Могами» получил дополнительные повреждения, а «Нати» пробоину в кормовой части. Несколько отсеков были затоплены, а скорость снизилась до 18 узлов. Так завершился бой в проливе Суригао. 2 японских линкора были потоплены вместе с 2 эсминцами. Уцелевшие корабли Нисимуры были повреждены, особенно тяжело «Могами», но и «Асагумо». Это была прекрасная победа американского линейного флота и последний артиллерийский бой линкоров в истории. Но впереди был новый эпизод битвы за Лейте, который преподнес множество разнообразных сюрпризов. Перед самым рассветом адмирал Олдендорф узнал, что бой в проливе Суригао завершился и остатки японской эскадры, штук пять потрепанных кораблей, повернули назад и отходят к базам в Голландской Ост-Индии. Он отправил в погоню за ними американские эсминцы, чтобы те попытались найти и потопить противника. Когда стало светло, эсминцы заметили в воде болтающихся японских моряков. «Клакстон» сообщил, что видит группу из более чем ста человек, ему приказали подобрать несколько из соображений гуманизма, но также для получения разведсведений. Наконец эсминцу удалось поднять трех человек - всего! - из группы в 150 человек экипажа «Ямасиро». Позднее с корабля заметили еще троих и попытались их подобрать. Один без проблем забрался в шлюпку, второй поплыл прочь, третьего пришлось связать, и лишь после этого его удалось вытащить из воды. Традиция никогда не сдаваться в плен все еще оставалась непоколебимой. Утром в погоню за японцами отправились и американские крейсера. «Луисвилл», «Денвер» и «Портленд» нашли горящий «Могами». В 05.29 они дали по нему несколько залпов и добились попаданий, однако он пылал так сильно, что адмирал Олдендорф приказал крейсерам бросить этого японца и продолжать поиски. Он узнал, что флот адмирала Куриты подходит с севера. В 06.00 на выходе из пролива на «Могами» натолкнулся торпедный катер, который выпустил две торпеды, промахнулся и, разочарованный, отбыл. Крейсер пытался отстреливаться из двух уцелевших башен. Остатки потрепанного соединения адмирала Сима отходили на юг и запад, но с рассветом американские торпедные катера начали проявлять активность. Некоторые из них попытались атаковать поспешно удирающих японцев. РТ-194 подошел слишком близко и был обстрелян крейсером «Нати». В катер попал снаряд, который ранил трех человек. РТ-190 обнаружил колонну из 6 кораблей, два эсминца повернули прямо на него и открыли огонь. Командир катера принял правильное решение - убрался побыстрее. Японцы после этого повернули к берегу Минданао, чтобы уклониться от торпедных катеров на севере. Незадолго до 07.00 РТ-137 заметил горящий «Могами», который шел со скоростью 12 узлов в сопровождении эсминца «Акэбоно». Об этих контактах немедленно сообщили адмиралу Олдендорфу, который приказал контр-адмирал Роберту Хейлеру отыскать подранков и потопить их. Адмирал Хейлер пошел на юг с крейсерами «Денвер» и «Коламбиа» и 3 эсминцами. Они обнаружили японский эсминец «Асагумо», который медленно тащился на юг, так как его нос был оторван взрывом торпеды. Моряки «Асагумо» сражались отважно, но поврежденный эсминец не имел шансов против 2 крейсеров и 3 эсминцев. Он был потоплен, но японцы продолжали стрелять, пока орудия не ушли под воду. Не видя других кораблей, крейсерская эскадра повернула обратно, чтобы присоединиться к линкорам адмирала Олдендорфа на выходе из пролива Суригао. Теперь преследованием японских кораблей Южного соединения занялись самолеты эскортных авианосцев адмирала Спрэгью. Этим утром самолеты-разведчики обнаружили в море Минданао соединение Симы и «Могами», который к нему присоединился, и атаковали его бомбами и торпедами. В 09.02 «Могами» был атакован 6 «Авенджерами» с эскортного авианосца «Оммани Бей». Он получил 3 попадания 500-фн бомбами, пожары вспыхнули с новой силой, стала последняя работавшая турбина. К нему подошел эсминец «Акэбоно» и снял экипаж, после чего потопил обреченный крейсер одной торпедой. Легкий крейсер «Абукума» был торпедирован американским торпедным катером на подходах к проливу Суригао. Торпеда попала в районе котельного отделения № 1. После срочного ремонта крейсер смог дать 20 узлов, но адмирал Кимура перенес флаг на эсминец «Касуми». Крейсер временно спасся, зайдя в сопровождении эсминца «Усио» в Дапитан, в небольшой порт на Минданао. До конца дня на этот порт никто не обращал внимания, слишком много других событий происходило на севере и востоке. 26 октября «Абукума» отправился в Корон, но в море Сулу был атакован «Либерейторами» и получил 3 прямых попадания. На крейсере вспыхнули пожары и, типичный случай, взорвались кислородные торпеды. В 12.00 возле острова Негрос экипаж покинул корабль, и в 12.42 он затонул кормой вперед. Японские силы Соединение «С», Южное соединение, авангард (вице-адмирал Нисимура) 2-я дивизия линкоров (вице-адмирал Нисимура): «Ямасиро», «Фусо» Тяжелый крейсер «Могами» Эсминцы «Митисио», «Асагумо», «Ямагумо», «Сигурэ» Второе ударное соединение, Южное соединение, арьергард (вице-адмирал Сима) 21-я дивизия крейсеров (вице-адмирал Сима): «Нати», «Асигара» 1-я ЭЭМ (контр-адмирал Кимура): легкий крейсер «Абукума»; эсминцы: «Акэбоно», «Усио», «Касуми», «Сирануи», «Хацухару», «Хацусимо» Американские силы Группа обстрела и огневой поддержки (контр-адмирал Олдендорф) Линейные силы (контр-адмирал Уэйлер) Линкоры «Миссисипи», «Мэриленд», «Вест Вирджиния», «Теннеси», «Калифорния», «Пенсильвания» 6 тяжелых крейсеров (1 австралийский), 2 легких крейсера, 28 эсминцев (1 австралийский) 21. Бой у острова Самар 12 линкоров и крейсеров адмирала Куриты вместе с эсминцами шли на юг, чтобы атаковать американские силы в заливе Лейте. Между ними и транспортами у берега и войсками на плацдарме находились только эскортные авианосцы адмирала Томаса Спрэгью. Впрочем, «только» - не слишком подходящее слово для описания соединения, в которое входили 16 эскортных авианосцев, 21 эскадренный и эскортный миноносец и которое имело 444 самолета, больше, чем у Нагумо при нападении на Пёрл-Харбор. Кстати, японцы на Филиппинах к этому дню имели вдвое меньше самолетов. С другой стороны, «только» хорошо описывает отношение к эскортным авианосцам, существовавшее в годы Второй мировой войны и сохраняющееся даже сегодня. Самолеты эскортных авианосцев могут нести такие же опасные бомбы и торпеды, как и самолеты эскадренных авианосцев и могут действовать ничуть не хуже. Реальная разница, помимо количества самолетов, которое несет маленький авианосец, заключается в уязвимости корабля. Моряки, которые плавали на эскортных авианосцах, называли их «гробами», потому что при их постройке некоторыми мерами по обеспечению живучести жертвовали ради простоты и скорости строительства. И, разумеется, 18 узлов совершенно не подходили эскадренным авианосцам. Но эскортные авианосцы были грозным оружием и в тот день продемонстрировали это всему миру очень даже наглядно. Утром 25 октября соединение адмирала Томаса Спрэгью было разделено на три группы, названные «Таффи». (Уменьшительное от Task Force - Оперативное соединение.) Два авианосца накануне ушли на дозаправку и пополнение припасов. Таффи-1 действовало на юге, и утром его самолеты-разведчики искали японское Южное соединение, которое было разгромлено в проливе Суригао. Примерно в 50 милях на северо-восток у входа в залив Лейте находилось Таффи-2, а еще в 50 милях на север, у южного берега острова Самар, - Таффи-3. Японцы обнаружили американцев первыми. В 06.44 наблюдатели на топе мачты линкора «Ямато» заметили несколько американских авианосцев на юго-западе. Одиночный торпедоносец с американскими опознавательными знаками направился к кораблям Куриты, и японские зенитчики открыли огонь. Тем временем артиллеристы приготовились открыть огонь по американским кораблям на юге. Утром адмирал Кинкейд приказал провести обычный поиск к северу от Лейте. Однако самолеты взлетели слишком поздно, и Курита проскользнул на юг незамеченным. Таффи-1 в это время поднимало самолеты, чтобы догнать отходящие корабли адмирала Сима. В 05.30 Таффи-3, находившееся возле Самара, подняло воздушный патруль из 12 истребителей, чтобы прикрывать корабли в заливе Лейте и рядом. Через полчаса взлетели 4 торпедоносца и 2 истребителя противолодочного патруля. Затем экипажи кораблей, как обычно, уселись завтракать и отдыхать после старта утренней группы самолетов. Начинался самый обычный день. Но затем в 06.45 все круто переменилось. Пилот одного из бомбардировщиков противолодочного патруля сообщил, что атакует японский военный корабль и что видит 4 линкора, 8 крейсеров и множество эсминцев чуть севернее точки, в которой находится. Донесение было передано адмиралу Спрэгью, который решил, что летчик атаковал корабли адмирала Хэлси, и серьезно встревожился. Но на борту авианосца «Фэншо Бей» радар обнаружил корабль там, где его просто не могло быть. Радист подумал, что слышит по радио переговоры на японском языке в сети управления истребителями. Потом кто-то увидел разрывы зенитных снарядов на севере, и начались гадания: кто стреляет и по кому. Летчик на борту авианосца «Гэмбир Бей», самого северного в Таффи-3, встал из-за стола в кают-компании после завтрака и поднялся на полетную палубу подышать воздухом. Он посмотрел на север... «Боже! Да это точь-в-точь пагоды...» Он увидел пагодообразные мачты нескольких кораблей не севере. И каждый пилот точно знал, что это характерные силуэты японских линкоров и крейсеров. В этот же самый момент вокруг «Гэмбир Бея» начали подниматься разноцветные столбы воды. Каждый цвет принадлежал конкретному японскому кораблю. Линкоры и крейсера открыли огонь и пытались нащупать дистанцию. Это произошло в 06.58. Через три минуты контр-адмирал Клифтон Э.Ф. Спрэгью, который командовал Таффи-3, передал по радио открытым текстом призыв о помощи. Если бы рядом находились авианосные группы адмирала Хэлси, они немедленно оказали бы эту помощь. Но в действительности корабли Хэлси находились слишком далеко на северо-западе и готовились к бою с «эскадрой-приманкой» адмирала Одзавы. В этом отношении план СЁ достиг полного успеха. Адмирала Хэлси удалось увести прочь от залива Лейте, чтобы позволить адмиралам Курите, Нисимуре и Симе устроить там погром. Адмирал Одзава отходил на север, и Хэлси гнался за ним по пятам. В результате адмирал Клифтон Спрэгью был вынужден полагаться сам на себя. Ему могли помочь лишь две другие группы эскортных авианосцев и его собственные эсминцы и эскортные миноносцы прикрытия. Хэлси исчез, Олдендорф находился слишком далеко. Он приказал дать полный ход, который составлял целых 18 узлов, и поднять все имеющиеся самолеты, чтобы атаковать противника. Кораблям сопровождения он приказал поставить дымовую завесу, чтобы укрыть авианосцы от японцев. Японцы в это время находились в 17 милях к северу от авианосной группы. В 07.03 адмирал Курита приказал своим крейсерам атаковать, и те полным ходом бросились в погоню. Адмирал Клифтон Спрэгью столкнулся с очень тяжелой проблемой. Японские линкоры были гораздо быстроходнее его эскортных авианосцев, и бегство могло лишь оттянуть неизбежное. Он повернул Таффи-3 так, чтобы корабли шли прямо на восток. Это ставило авианосцы почти точно против ветра, что позволяло поднимать и принимать самолеты, не меняя курса. Хотя бы в этом адмиралу повезло. Хотя нет, было еще кое-что. Погода в это утро была тихая, дул слабый бриз, и высокая влажность позволила дымовой завесе лежать прямо над водой, хорошо укрывая американские корабли. Радиограмма, которую отправил адмирал Клифтон Спрэгью, была адресована не только авианосцам Хэлси, но и линкорам адмирала Олдендорфа. Они находились в горле залива Лейте, то есть довольно далеко, но Спрэгью хотя бы мог надеяться. Сообщение переполошило всех на остальных эскортных авианосцах, даже в группе адмирала Томаса Спрэгью возле Минданао. Через несколько минут все они начали поднимать самолеты, которые должны были лететь в район боя, чтобы остановить японцев. Даже когда японские линкоры открыли огонь по эскортным авианосцам северной группы, адмирал Курита продолжал нервничать. Его наблюдатели сообщили об авианосцах, но японский адмирал не слишком хорошо разбирался в типах вражеских кораблей. Для него авианосец всегда был авианосцем и имел смертоносное жало в виде самолетов. Он уже потерял накануне от атак авианосных самолетов «Мусаси», хотя суперлинкор считался непотопляемым. Адмирал Курита приказал своим кораблям атаковать по способности, вместо того чтобы пытаться сохранить боевой ордер. В результате японские корабли начали расходиться в разные стороны. Адмирал Клифтон Спрэгью имел шесть маленьких авианосцев «Фэншо Бей», «Сент-Ло», «Уайт Плейнз», «Калинин Бей», «Киткен Бей» и «Гэмбир Бей», а также 3 эсминца и 4 эскортных миноносца. Они должны были прикрывать авианосцы от атак подводных лодок, как считалось в теории. Реальность оказалась совершенно иной. 6 авианосцев выстроились кругом диаметром около полутора миль, эсминцы и эскортные миноносцы держались рядом. Экипажи авианосцев выбивались из сил, чтобы как можно быстрее поднять самолеты, которые были их первой линией защиты. Истребители, торпедоносцы и пикировщики могли серьезно угрожать японским кораблям. Сразу после 07.00 бой стал особенно жарким. Адмирал Клифтон Спрэгью видел всплески вокруг своих кораблей. Японцы пока еще не добились попаданий, однако залпы ложились все ближе с пугающей точностью. Адмирал приказал своим эсминцам и эскортным авианосцам начать торпедные атаки. Контр-адмирал Ральф Офсти командовал двумя авианосцами - «Киткен Бей» и «Гэмбир Бей». «Киткен Бей» немедленно поднял 11 истребителей и 6 торпедоносцев. Капитан 2-го ранга Р.Л. Фаулер, командир авиагруппы корабля, также поднялся в воздух и полетел к японским кораблям. Там он начал описывать круги, стараясь координировать атаки самолетов. Это была исключительно трудная работа, так как самолеты разных авианосцев прибывали с разных направлений группами по двое-трое. Свести их вместе и организовать настоящую атаку было исключительно сложно. Сначала самолеты просто прилетали поодиночке и начинали обстрел японских кораблей. Какое-то время казалось, что дела американцев начали улучшаться. Адмирал Клифтон Спрэгью повернул на юг и направился к горлу залива Лейте, где находилось соединение Олдендорфа. Адмирал Курита следовал прежним курсом, чтобы сохранить наветренное положение, то есть продолжал двигаться на восток. Расстояние между японцами и американцами начало увеличиваться, и стрельба японцев стала менее точной. Всплески начали подниматься дальше от кораблей. Вдобавок налетел дождевой шквал, который временно укрыл американцев. Эсминцы группы Таффи-3 получили приказ контратаковать. Это были «Хоэл», «Хеерман» и «Джонстон». «Джонстон» атаковал первым, так как находился ближе всех к японцам и ставил дымовую завесу. Его 127-мм орудия открыли огонь по крейсеру «Кумано», и эсминец выпустил около 200 снарядов, добившись нескольких попаданий. Корабль развил скорость 25 узлов и вышел на расстояние 5 миль от «Кумано», после чего выпустил 10 торпед. Он бы выпустил и больше, но эсминцы типа «Флетчер» имели всего два пятитрубных аппарата. Эсминец развернулся буквально на месте и помчался обратно, прикрываясь дымовой завесой. Из-за дыма «Джонстон» не мог видеть, что происходит у японцев, но слышно было хорошо. Спустя некоторое время моряки услышали два, а может быть, и три сильных подводных взрыва. Когда корабль выскочил из дыма и все оглянулись, то увидели, что крейсер «Кумано» теряет скорость и горит. Действительно, в 07.24 «Кумано» получил попадание торпеды, оторвавшей кусок носовой части. Командир дивизии крейсеров вице-адмирал Кадзутака Сираиси перенес флаг на «Судзую», а «Кумано» пошел назад к проливу Сан-Бернардино со скоростью 15 узлов. Примерно в полдень его дважды по ошибке атаковали японские самолеты, но, к счастью, новых повреждений он не получил. На следующий день он был атакован самолетами авианосца «Хэнкок» и получил 2 попадания 1000-фн бомбами. От близких разрывов затопило котельные отделения, скорость упала до 10 узлов, но крейсер продолжал тащиться к бухте Корон. Примерно в 13.30 его встретил крейсер «Асигара» и взял на буксир, доведя до бухты, где «Кумано» принял топливо с танкера. 27 октября он ушел в Манилу. Однако было бы слишком самонадеянно ожидать, что эсминец подойдет на расстояние 5 миль к главным силам японского флота и улизнет невредимым. Через несколько минут после того, как «Джонстон» выскочил из дыма, он получил три попадания 356-мм снарядами с одного из старых японских линкоров. Аварийная партия даже не успела приступил к работе, как он получил еще три попадания, теперь 152-мм снарядами с японского легкого крейсера. Эффект оказался катастрофическим. Задняя кочегарка и машинное отделение были немедленно уничтожены, отказало рулевое управление. Кормовые орудия остались без электроэнергии и не могли стрелять, компас был разбит. На мостике погибли три офицера. Вся одежда капитана 2-го ранга Эванса выше пояса была сорвана, он потерял два пальца на одной руке. С мостика он мог видеть огромные пробоины в палубе внизу, оставалось лишь прикидывать, сколько человек погибло при этих шести попаданиях, которые были получены в течение всего 30 секунд. Скорость корабля снизилась до 17 узлов, но «Джонстон» не вышел из боя. Командир перешел на ручное управление, орудийные установки заряжались и поворачивались также вручную. Эсминец нырнул в дождевой шквал и на следующие 10 минут пропал из вида, все это время капитан 2-го ранга Эванс пытался восстановить боеспособность корабля. Затем «Джонстон» вылетел из тумана и снова бросился в бой, ведя огонь из всех орудий. Вторым американским эсминцем, атаковавшим корабли Куриты, стал «Хоэл», которым командовал капитан 2-го ранга Л.С. Кинтбергер. Он выбрал своей целью линкор «Конго». «Хоэл» пошел на линкор, и оба корабля открыли огонь. Незадолго до 07.30 «Хоэл» получил попадание в мостик, и система голосовой связи была уничтожена. Затем эсминец выпустил 4 торпеды в «Конго», но все они прошли мимо. После этого «Хоэл» получил множество попаданий с «Конго», и наконец одна его машина встала. Эсминец продолжал отстреливаться и выпустил остальные торпеды, теперь по крейсеру «Хагуро», который тогда возглавлял колонну японских крейсеров. Эти торпеды могли попасть в цель, хотя никто не может сказать этого наверняка. Все корабли, участвовавшие в этой стычке, погибли, поэтому не осталось никаких документов. Можно полагаться лишь на рассказы спасшихся моряков. После этого в бой вступил «Хеерман». Его командир капитан 2-го ранга Амос Т. Хатавей приказал выпустить торпеды по крейсеру «Хагуро», но промахнулся. Точно так же прошли мимо 15 залпов, которые крейсер выпустил по эсминцу. Затем «Хеерман» изменил курс и пошел прямо на четыре линкора. В 08.00 он выпустил три торпеды по линкору «Харуна», и моряки эсминца решили, что одна из них попала. Американцы выпустили так много торпед, что у японцев возникли проблемы с уклонением от них. «Ямато» оказался между двумя торпедными залпами, по одному с каждого борта. Он был вынужден резко повернуть и выйти из боя на 10 минут, прежде чем торпеды израсходовали запас хода. «Хоэл», отрабатывая одной машиной, стал главной мишенью для японских линкоров и крейсеров. Однако он продолжал сражаться, отстреливаясь из своих 5-дюймовых орудий, хотя непрерывно получал все новые попадания. В результате, по оценкам, он получил около 40 попаданий снарядов калибром от 127 до 410 мм. Эсминец проскочил так близко от «Ямато», что экипаж эсминца мог видеть японских моряков на палубе. В 08.30 снаряд с крейсера разбил пока еще работавшую машину, и «Хоэл» постепенно остановился. В погребе начался пожар, машинные отделения были полны воды, и корабль начал тонуть. Экипаж покинул эсминец, но японцы продолжали его обстреливать, пока он тонул. «Хеерман» получил несколько попаданий с крейсера «Тикума». Этот крейсер отвернул, однако крейсер «Тонэ» начал обстреливать «Хеерман» и тоже добился нескольких попаданий. Однако эсминец продолжал отстреливаться и ставить дымовую завесу, чтобы прикрыть эскортные авианосцы позади себя. Самолеты с авианосцев продолжали вертеться вокруг «Тонэ», и вскоре крейсер вышел из боя, предпочтя убраться подальше. Однако колонна японских крейсеров продолжала настигать маленькие авианосцы, поэтому «Джонстон» вышел из дымовой завесы и вступил в бой с головным крейсером, который находился уже совсем рядом. Японцы приказали своим эсминцам выполнить торпедную атаку, что те и сделали, пока «Хагуро» отворачивал в сторону, чтобы освободить им место. Японские эсминцы и крейсер выпустили торпеды, однако они находились слишком далеко от авианосцев, чтобы рассчитывать на попадания. Одну торпеду взорвал пулеметным огнем американский торпедоносец, другая получила попадание снаряда с авианосца «Сен-Ло» и тоже взорвалась. Затем японские эсминцы сосредоточили огонь своих 127-мм орудий на «Джонстоне» и быстро превратили корабли в развалину. В 09.45 экипаж оставил его, и через полчаса эсминец затонул. Эскортный миноносец «Сэмюэл Б. Робертс» тоже пошел в торпедную атаку на японцев. Он подошел на 3 мили к японским крейсерам и выпустил три торпеды. Все они прошли мимо. Также атаковали миноносцы «Дж. К. Батлер» и «Рэймонд». «Рэймонд» выпустил три торпеды в «Хагуро», но все они прошли мимо - японские капитаны очень умело уклонялись от торпед. «Деннис» выпустил торпеды по крейсеру «Тёкай» и тоже промахнулся. Но все эти действия создали большие проблемы для японцев, вдобавок продолжались непрерывные атаки истребителей и бомбардировщиков, которые обстреливали корабли противника, сбрасывали бомбы, подрывая решимость японских командиров. Серьезным ударом для них стало и полное отсутствие воздушного прикрытия. Одновременно начали атаки самолеты эскортных авианосцев, они жужжали вокруг японских кораблей, как рассерженные пчелы, защищающие свой улей. Некоторые «Авенджеры» были вооружены торпедами, благодаря предусмотрительности капитана 1-го ранга Р.Ф. Уайтхеда, начальника авиационного отдела штаба адмирала Кинкейда, который приказал подготовить торпеды для утренних вылетов на случай, если придется атаковать японцев, отходящих по проливу Суригао. Однако многие самолеты прибыли к флоту Куриты, вооруженные бомбами, так как гораздо проще и быстрее подвесить бомбы, чем тяжелые торпеды, которые вдобавок требуют настройки и проверки. Некоторые бомбардировщики вообще ничего не несли, так как взлетели с единственной целью - как можно быстрее освободить полетные палубы. Однако американские пилоты не обращали внимания на то, чем вооружены их самолеты, они просто атаковали японцев. «Пчелы» жужжали вокруг японского флота, и их нескоординированные действия, как ни странно, сыграли положительную роль. Беспорядочные атаки сбивали с толка японских артиллеристов и командиров, которые не знали, куда поворачивать. Вскоре американцы добились некоторых успехов. Командир дивизии крейсеров вице-адмирал Кадзутака Сираиси в 08.30 перенес флаг с «Кумано» на «Судзую». Однако тот еще в 07.35 был атакован 10 «Авенджерами». От близких разрывов встал левый вал, и скорость снизилась до 20 узлов. В 10.50 «Судзуя» был атакован примерно 30 самолетами, от близкого разрыва сдетонировали торпеды в торпедном аппарате № 1 правого борта. Вышли из строя машинные отделения этого борта. «Судзуя» потерял ход. В 11.30 адмирал Сираиси перенес флаг на «Тонэ». Пожары примерно в полдень вызвали новые взрывы на крейсере, который повалился на правый борт, перевернулся и в 13.15 затонул. В 07.50 7-я дивизия («Тикума» и «Тонэ») следом за 5-й дивизией («Хагуро» и «Тёкай») гналась за эскортными авианосцами. Но в 08.53 «Тикума» был атакован 4 торпедоносцами Таффи-2. Попадание торпеды повредило левые валы и руль, но спустя некоторое время крейсер все-таки смог дать 9 узлов. В 11.05 его атаковали 5 торпедоносцев с «Киткен Бей». Крейсер к этому времени израсходовал зенитный боезапас и не смог отбить атаку. 2 торпеды в левый борт заставили его потерять ход. В 14.15 его атаковали еще 3 «Авенджера», теперь с «Оммани Бей». Новые попадания в левый борт привели к тому, что крейсер перевернулся и затонул. Кстати, расход зенитных снарядов действительно был просто чудовищным. Например, линкор «Конго» за один день выпустил 99 снарядов 356 мм Тип 3, 2128 снарядов 127-мм и 50 230 снарядов 25 мм. Эсминец «Новаки» спас 120 человек, но это была лишь отсрочка. На следующий день в 65 милях от Легаспи он был перехвачен американской эскадрой из 3 крейсеров и 4 эсминцев и потоплен со всем экипажем, включая спасенных с «Тикумы». Такой бой не мог тянуться долго. К 10.00 все эскортные миноносцы, кроме одного, израсходовали торпеды, как и эсминцы, причем некоторые из них даже погибли. Эскортные миноносцы тоже попали под огонь. «Деннис» получил попадания несколькими снарядами и был вынужден отойти. «Сэмюэл Б. Робертс» получил множество попаданий и затонул после того, как экипаж покинул его. Однако эти отчаянные усилия привели к желаемому результату. Они дали эскортным авианосцам немного времени и помешали японцам безнаказанно расстреливать их. Пока крейсера и головные линкоры сражались с американскими эсминцами, «Ямато» и несколько крейсеров решили заняться американскими авианосцами. «Калинин Бей» около 08.00 получил попадание, когда поднимал свои истребители. Затем он получил еще одно попадание, однако в это же время расчет единственного 127-мм орудия авианосца сумел добиться попадания в крейсер, который их обстреливал. Разумеется, это не остановило японцев, однако обрадовало моряков авианосца, и они продолжали вести ответный огонь. Самыми близкими к японцам и потому самыми уязвимыми оказались «Калинин Бей» и «Гэмбир Бей». Четыре попадания получил «Фэншо Бей», пострадал «Уайт Плейнз». Всего «Калинин Бей» получил один снаряд с линкора и 13 с крейсеров. Однако он сохранил ход и не покинул строй. Да, «авианосцы-джипы» отлично показали себя 25 октября 1944 года и доказали, что, несмотря на жиденькую конструкцию, они могут выстоять. Не повезло авианосцу «Гэмбир Бей». Он находился ближе всех к японцам и принял на себя основную тяжесть атаки крейсеров. Снаряды начали падать рядом с ним еще до 08.00. Первое попадание в полетную палубу корабль получил в 08.10, после чего японские снаряды посыпались градом. К 08.45 авианосец потерял ход, его радар был разбит, руль отказал, машинные отделения были затоплены. Пожары стали настолько сильными, что последовал приказ покинуть корабль, и команда начала прыгать в воду. Некоторые моряки погибли уже в воде, убитые осколками японских снарядов, так как крейсера продолжали стрельбу. Вскоре после 09.00 «Гэмбир Бей» перевернулся. Хотя японцы и сумели потопить эскортный авианосец, два эсминца и эскортный миноносец, нельзя сказать, что бой был односторонним. Самым эффективным оружием против японских кораблей стали самолеты эскортных авианосцев, которые и нанесли поражение адмиралу Курите. Хотя капитан 2-го ранга Фаулер испытывал колоссальные трудности при организации атак, самолеты все-таки наносили удары, от которых японский флот пострадал очень серьезно. Корабли получали попадания бомбами и торпедами, самолеты постоянно обстреливали их из пулеметов. Наконец, видя перед собой так много авианосцев и так мало успехов, адмирал Курита решил, что будет лучше отступить. Слишком много американских самолетов мелькало в воздухе. Поэтому вскоре после 09.00 он приказал своим капитанам прекратить бой и отходить на север. Эскортные авианосцы остановили японский флот! Адмирал Курита несколько часов бессмысленно кружил в районе острова Самар, чего-то ожидая. Может быть, он надеялся, что ему на помощь придет соединение Одзавы. Может быть, подойдут Нисимура и Сима. Он не знал, что произошло с каждым из них, так как японская система связи провалилась с треском. Курите оставалось лишь надеяться. Но американские самолеты не оставляли его в покое, и он, в конце концов, решил, что далее будет лишь бессмысленно терять корабли. Поэтому его соединение направилось обратно к проливу Сан-Бернардино. Это решение замаскировали слухом, будто Курита пошел на север, чтобы отыскать главные силы американского флота и разгромить их, но это была лишь отговорка. Американский флот (Хэлси) находился вне пределов досягаемости, и это было большим счастьем для Куриты. Японский адмирал стремился как можно быстрее убраться отсюда и избавиться от назойливых «пчел». Именно это он и сделал. Бой у острова Самар завершился, американские плацдармы на острове Лейте были спасены эскортными авианосцами, которые отлично потрудились. Но на этом испытания эскортных авианосцев не закончились, теперь их атаковали камикадзэ. Авианосец «Уайт Плейнз» открыл огонь по двум самолетам, которые начали пикировать на него с носа. Когда самолеты снизились до высоты 150 м, они вышли из пике и повернули влево; один из них направился на другую цель, а второй развернулся и начал заход за авианосец «Уайт Плейнз» с кормы с явным намерением попасть в кормовой конец полетной палубы и пронестись по палубе вдоль всего корабля. Уклоняясь от падающего самолета, корабль отвернул, переложив руль лево на борт, его орудия обрушили ливень огня на самолет. Не дойдя всего нескольких метров до кормы корабля, самолет перевернулся и начал падать в воду, пролетев в считанных сантиметрах от правого переходного мостика, и взорвался, не упав в воду. В то же время другой самолет с подвешенными под крыльями бомбами, придя на траверз авианосца «Сен-Ло», начал кружиться над ним на большой скорости; затем он перешел в режим горизонтального полета и нацелился на полетную палубу, идя по диаметральной плоскости. От взрыва одной или обеих бомб произошла ужасная вспышка, горящие обломки разбросало вдоль всей палубы, но командир авианосца, находившийся на мостике, подумал, что повреждения не серьезные. Через минуту-две небольшой взрыв на ангарной палубе поднял облако дыма. Связь между мостиком и ангарной палубой прервалась. Еще через несколько секунд произошел намного более мощный взрыв, сместивший назад большую часть полетной палубы по всей ее ширине. Затем последовал еще один сильный взрыв, сорвавший другую часть палубы, причем металлические листы подбросило высоко в воздух, а носовой элеватор вырвало из шахты, и он упал на палубу в перевернутом положении. Много людей выбросило за борт, многие были убиты. Пламенем обожгло орудийные расчеты, несколько человек были вынуждены из-за этого прыгнуть в воду. Противопожарные средства вышли из строя, и стало ясно, что авианосец, который уже кренился на левый борт, спасти невозможно. Около 11.00 командир корабля приказал остановить все механизмы и дал команду «Приготовиться к оставлению корабля». С бака тонущего корабля было опущено на воду большое количество раненых. В то время как личный состав покидал корабль, в нижних помещениях продолжались сильные взрывы. Одним из них, очевидно, была вырвана большая часть днища по правому борту, так как корабль, имевший крен на левый борт, резко накренился на правый борт. Через несколько минут нос авианосца поднялся почти вертикально, и в 11.25 корабль затонул. Благодаря внимательному отношению к раненым при оставлении корабля были спасены и позже подняты на борт эскадренного миноносца «Хеерман» 400 раненых, включая 75 носилочных. ОГ 38.1 вице-адмирала МакКейна полным ходом спешила к острову Самар. Хотя расстояние все еще было очень большим, в 10.30 МакКейн приказал поднять в воздух ударную авиагруппу. В течение следующих 15 минут с авианосцев «Хэнкок», «Хорнет» и «Уосп» взлетели 46 истребителей, 33 бомбардировщика и 19 торпедоносцев - всего 98 самолетов. Два «Хеллдайвера» разбились при взлете, а остальные, построившись в боевой порядок, устремились к острову Самар. Расстояние между точкой подъема самолетов и местом нахождения противника составляло 340 миль - «предельная дальность с гаком», как кто-то выразился. Это был один из самых дальних ударов авианосной авиации. Поскольку не было уверенности в том, что самолеты смогут заправиться топливом или вообще произвести безопасную посадку на взлетно-посадочные полосы на острове Лейте, в целях экономии топлива самолеты взяли минимальную боевую нагрузку. Ни на одном самолете не было торпед, и поскольку самолеты были вооружены для нанесения удара по авианосному соединению, находившемуся на северо-западе, на них не было необходимого количества бронебойных бомб для удара по тяжелым кораблям в районе острова Самар. Не было также и времени для установки подвесных топливных баков, чтобы обеспечить максимальный запас горючего. Следовательно, надежда на благополучное возвращение после выполнения задания и посадку на авианосцы для тяжелогруженых бомбардировщиков была слабой. Самолетам пришлось лететь до цели больше трех с половиной часов, и пилоты были достаточно измотаны в момент нанесения удара. Ведущий самолет авиагруппы получил от эскортных авианосцев место противника на 13.10. Корабли наблюдались на переходе северным курсом со скоростью около 24 узлов. На этот раз во время удара авиации японские корабли организованно осуществляли совместное маневрирование. Пилоты 3-го флота были единодушны в своих заключениях, что зенитный огонь был «сильнее» любого, с которым им приходилось иметь дело раньше. Три самолета были сбиты, несколько машин получили повреждения. Впервые за этот день японские истребители оказали противодействие. Они причинили бомбардировщикам некоторые неприятности, но вскоре два из шести обнаруженных «Зеро» были сбиты, а остальные отогнаны нашими истребителями. Авиагруппы с трех авианосцев действовали каждая самостоятельно, а не совместно, в результате чего была несколько снижена эффективность ударов. Судя по донесениям, попаданий для авиагруппы такой численности было неожиданно мало; линейным кораблям и крейсерам были причинены лишь легкие повреждения. Обратный полет представлял собой кошмарный бег наперегонки с падающими указателями количества топлива. Во время этого полета было потеряно несколько самолетов. Например, из 12 пикировщиков «Хеллдайвер», входивших в бомбардировочную авиационную эскадрилью авианосца «Хэнкок», только три были в состоянии возвратиться до темноты на свой корабль. Один был сбит огнем зенитной артиллерии, два израсходовали все топливо и совершили вынужденную посадку на воду, не долетев до авианосца 45 и 34 мили, четыре произвели посадку на эскортные авианосцы средней группы и два с трудом приземлились на взлетно-посадочную полосу Таклобан, причем один из них разбился. Из первой ударной авиагруппы вице-адмирала МакКейна всего девять самолетов совершили посадку на неровные взлетно-посадочные полосы на острове Лейте, а одиннадцать самолетов были потеряны. Вторая ударная авиагруппа была поднята с авианосцев «Хэнкок» и «Хорнет» в 12.45 после двухчасового сближения авианосцев с противником полным ходом. Эта группа состояла из 20 истребителей, 20 бомбардировщиков и 13 торпедоносцев. Несмотря на то что эскортными авианосцами было сообщено направление на противника, шесть самолетов этой авиагруппы оторвались от строя. При подходе к цели около 15.00 группа сильно растянулась, в результате чего ее удар не был должным образом организован. В ходе обоих ударов авиагруппы МакКейна сбросили 65 тонн бомб и 64 ракеты. Согласно докладам четыре бомбы попали в линейный корабль «Ямато», такое же количество - в один из линейных кораблей типа «Конго», одна - в линейный корабль «Нагато», пять - в неопознанные линейные корабли; отмечены также попадания в крейсера и эскадренные миноносцы. При нанесении ударов после полудня, большая часть которых осуществлялась самолетами с эскортных авианосцев, противоминные були и наделки на всех крупных японских кораблях были изрешечены осколками авиационных бомб. «Боеспособность кораблей не была серьезно нарушена, - заметил адмирал Курита, - однако они оставляли на воде длинный заметный масляный след. Они продолжали поддерживать скорость хода и все время, пока шел бой, сохраняли боеспособность». К полудню ограниченные запасы торпед и бронебойных бомб на эскортных авианосцах были почти полностью израсходованы, н они подбирали последние фугасные бомбы и ракеты на дне своих бомбохранилищ. Эффективность этих боеприпасов была ограничена, но неутомимые пилоты с эскортных авианосцев продолжали сбрасывать на противника все, что имелось у них под рукой, пока было светло и можно было поднимать самолеты. С кораблей средней группы эскортных авианосцев после полудня были произведены еще два вылета на удары. Эскортные авианосцы северной и южной групп, еще сохранившие способность использовать свою авиацию, продолжали интенсивные действия. Последний удар по соединению Куриты авиация с эскортных авианосцев нанесла в 17.23 в районе северо-восточной оконечности острова Самар. Пилоты доложили, что они видели четыре линейных корабля, три тяжелых крейсера, два легких крейсера и семь или более эскадренных миноносцев, следовавших северо-западным курсом малым ходом. Курита потерял в районе острова Самар три тяжелых крейсера потопленными и отходил с несколькими поврежденными кораблями. Хотя он, вероятно, еще не лег на курс отхода через пролив Сан-Бернардино, его силы, безусловно, уже не представляли для нас опасности в заливе Лейте. В этом смысле бой у острова Самар явился американской победой. На следующий день в проливе Таблас у острова Панай соединение Куриты подверглось ударам авианосной и базовой авиации. Новые повреждения получил «Ямато», был потоплен легкий крейсер «Носиро». Американские потери в личном составе, кораблях и самолетах были велики. Потоплены эскортные авианосцы «Гэмбир Бей» и «Сен-Ло», 2 эскадренных миноносца и эскортный миноносец. Серьезно повреждены 7 эскортных авианосцев, а также эскадренный и эскортный миноносцы. В боях и по другим причинам было потеряно 128 самолетов. Из личного состава всех кораблей 473 человека считаются убитыми, 1110 пропавшими без вести и 1220 ранеными - всего 2803 человека. А вот как видели этот бой японцы, рассказывает начальник штаба Куриты контр-адмирал Томидзи Коянаги: «Мы отправили радиограмму с требованием базовой авиации атаковать противника. Когда в 17.15 воздушные налеты прекратились, мы снова повернули на восток, не дожидаясь ответа из штаба Объединенного флота, и направились к проливу Сан-Бернардино. Мы ожидали, что воздушные атаки будут продолжаться хотя бы до заката, но противник, похоже, хотел принять все самолеты до наступления темноты. Продолжая поддерживать контакт с нами, он бы узнал, что наш отход был только временной мерой. Тогда командир вражеского авианосного соединения мог бы игнорировать Мобильный флот Одзавы и сосредоточить свои корабли возле пролива Сан-Бернардино, устроив нам западню. Если бы так было сделано, ночной бой с нашим ослабленным и измотанным соединением завершился бы для нас катастрофой. Но противник не сумел удержать контакт с нами вечером 24 октября и таким образом упустил возможность уничтожить японский флот. Адмирал Курита разумеется сообщил адмиралу Нисимуре о своем временном отходе и приказал ему снизить скорость. В 19.15 мы получили ответ из Токио: «Всем силам атаковать с верой в божественное провидение!» Еще одно сообщение от начальника штаба гласило: «Со времени начала операции все силы демонстрируют великолепное взаимодействие, но изменение графика продвижения Первого мобильного соединения может привести к провалу всей операции. Настоятельно требуется, чтобы далее соединение действовало так, как было намечено ранее». Эти сообщения сделали ясными намерения командования, и мы ответили: «Несмотря на потери и повреждения, которые мы понесли, Первое ударное соединение прорвется в залив Лейте и будет драться до последнего человека». Еще одна радиограмма была отправлена на авиабазы, мы требовали провести воздушную атаку одновременно с действиями флота. Отставая от графика на 6 часов, мы прошли через пролив Сан-Бернардино в полночь 24 октября и повернули на юг вдоль восточного побережья острова Самар. Мы рассчитывали выйти к заливу Лейте в 10.00. Во второй половине дня 24 октября вражеские самолеты-разведчики обнаружили на севере корабли Одзавы, и американцы решили, что это и есть главное японское соединение, которое угрожает десанту в заливе Лейте. Ошибочно полагая, что Курита отходит через море Сибуян, противник покинул свою позицию у пролива Сан-Бернардино и пошел на север, чтобы атаковать флот Одзавы. В результате один из пунктов нашего плана сработал просто великолепно. Я до сих пор не могу понять, почему противник, имевший прекрасно поставленную систему разведки, так сильно переоценил силы Одзавы, который имел 2 старых линкора, 1 большой авианосец, 3 легких авианосца, 3 легких крейсера и 10 эсминцев. 25 октября, как только занялся рассвет, в 06.40 мы перестроились из ночного ордера в круговой ордер ПВО и в этот момент заметили на горизонте вражеские авианосцы. На расстоянии 30 километров на юго-востоке появились мачты, и мы увидели взлетающие самолеты. Это походило на чудо. Мы не могли представить, что наш флот натолкнется на вражеские авианосцы! Мы бросились вперед, чтобы использовать эту посланную небесами возможность. «Ямато» увеличил скорость и открыл огонь с дистанции 31 километр. По нашей оценке, противник имел 4 или 5 быстроходных авианосцев под охраной 1 или 3 линкоров и по крайней мере 10 тяжелых крейсеров. Нет корабля более уязвимого, чем авианосец в артиллерийском бою, поэтому противник, не теряя времени, бросился наутек. Во время погони самое важное - как можно быстрее сократить расстояние и сосредоточить огонь на противнике. Адмирал Курита не стал развертывать силы, как положено, а сразу отдал приказ: «Общая атака». Эскадры эсминцев получили приказ следовать за главными силами. Противник отходил сначала на восток, потом на юг, а потом на юго-запад, описывая огромную дугу. При отходе он использовал дождевые шквалы и дымовые завесы эсминцев. При этом американские эсминцы и самолеты атаковали нас. Наши линкоры следовали за быстроходными крейсерами, находящимися в авангарде, и никто не пытался координировать действия. Так как противник очень умело укрывался шквалами и дымзавесами, его корабли были видны с «Ямато» лишь на короткие интервалы времени. Вражеские эсминцы были многотрудными, с высоким бортом. Их силуэт и методы торпедной стрельбы убедили нас, что перед нами крейсера. Мы гнались 2 часа на полной скорости, но не сумели сократить расстояние, на взгляд оно даже увеличилось. Мы оценили скорость противника примерно в 30 узлов, считая авианосцы обычными большими кораблями этого типа. В результате погоня могла стать просто бесконечной, и мы не смогли бы нанести решающий удар. При следовании полным ходом топливо расходовалось с ужасающей быстротой. Поэтому в 09.10 адмирал Курита приостановил погоню и приказал всем кораблям собраться. После войны я с удивлением узнал, что нашими противниками были 6 эскортных авианосцев, 3 эсминца и 4 эскортных миноносца. Максимальная скорость этих авианосцев составляла всего лишь 18 узлов. Отказавшись от преследования, мы упустили добычу, которая была уже у нас в руках. Если бы мы знали количество вражеских кораблей и их скорость, адмирал Курита ни за что не отменил бы погоню, и тогда мы уничтожили бы противника. Не имея этой важнейшей информации, мы решили, что противник уже сумел удрать. С учетом сложившейся ситуации, я все еще полагаю, что у нас не было иного выхода. По донесениям наших кораблей, мы потопили 2 авианосца, 2 крейсера и несколько эсминцев. (Потом мы узнали, что эти заявления были сильно преувеличенными.) Нашими единственными потерями были 3 тяжелых крейсера, вышедшие из строя. Нашей задачей было следовать на юг, несмотря на потери и повреждения, и прорваться в залив Лейте. Но наше неожиданное столкновение с вражеской авианосной группой смешало все планы. Мы полагали, что вражеское авианосное соединение, которое 24 октября находилось восточнее пролива Сан-Бернардино, ночью проследовало на юг и заняло новую позицию. По крайней мере 3 авианосные группы отделились, чтобы окружить нас, и мы столкнулись с самой южной группой. Утром 25 октября мы не знали, что Мобильный флот адмирала Одзавы сумел увлечь главные силы вражеского авианосного соединения на север. Главные силы адмирала Куриты состояли из 4 линкоров, 2 тяжелых и 2 легких крейсеров и 7 эсминцев. Нашей единственной информацией о вражеских силах в заливе Лейте (транспорты и прикрытие) была радиограмма адмирала Нисимуры, который утром 24 октября передал нам сообщение гидросамолета крейсера «Могами». Мы решили, что диспозиция противника изменилась в результате последующих событий. Мы с нетерпением ждали сообщений от базовых самолетов, но напрасно. Дислокация противника была совершенно неясной. В перехваченных радиограммах, посланных открытым текстом, говорилось, что на взлетной полосе Лейте спешно готовятся самолеты, чтобы атаковать нас, что адмирал Кинкейд настойчиво требовал немедленной отправки мощного ударного соединения, и что американский 7-й флот находится где-то поблизости. В то же время мы узнали от штаба Флота юго-западного района, что «в 09.45 американское авианосное соединение замечено по пеленгу 5 градусов на расстоянии 130 миль от маяка Сулуан». (Это сообщение оказалось совершенно неточным.) Тогда мы решили, что в сложившихся обстоятельствах, если мы будем продолжать следовать в залив Лейте, то обнаружим, что американские транспорты уже отошли под прикрытием 7-го флота. Даже если они остались на месте, они наверняка закончили разгрузку в течение 5 дней после высадки. В этом случае мы мало чего могли добиться. С другой стороны, если мы втянемся в узкий залив, то подвергнемся атакам авианосных и базовых самолетов с Лейте. Мы были готовы сражаться до последнего человека, но желали погибнуть со славой. Мы были убеждены, что несколько вражеских авианосных групп находятся неподалеку и что мы окружены. Наша базовая авиация почти бездействовала, но теперь два воздушных флота нанесут удар совместно с нашими надводными силами. Если только они смогут провести одну успешную атаку, мы сумеем навязать противнику генеральное сражение. И если мы погибнем в таком бою, наша смерть будет славной. Эти соображения заставили нас отказаться от плана прорыва в залив Лейте. Мы повернули на север, чтобы разыскать вражеские авианосные группы. Когда я сегодня оглядываюсь назад, то вижу, что нам следовало продолжать двигаться к заливу Лейте. Даже с учетом нашего положения и оценки диспозиции противника, мы должны были идти туда. Курита и его штаб намеревались в первую очередь атаковать вражеские авианосные силы, если им придется выбирать между несколькими целями. Естественно, что стычку 25 октября мы рассматривали именно под таким углом. С другой стороны, изменение первоначальной цели было связано с большим риском, так как мы не знали положения остальных авианосных групп и того, насколько эффективной будет атака нашей базовой авиации. Нам следовало выбрать одну, самую важную цель и нанести решающий удар, несмотря ни на что. Залив Лейте находился совсем недалеко и никуда не мог убежать. Вражеские воздушные налеты 24 октября были очень сильными, и на следующее утро 3 наших тяжелых крейсера были повреждены авиацией. Во второй половине дня вражеские авианосные самолеты атаковали нас, но не нанесли серьезных повреждений, хотя из-за близких разрывов большинство наших кораблей травили нефть. Утром третьего дня мы снова были атакованы с воздуха, причем был потоплен легкий крейсер «Носиро». Примерно в 11.00 флагманский линкор «Ямато» атаковали около 30 бомбардировщиков В-24. Он не получил прямых попаданий, но близкие разрывы подняли столбы воды вокруг носа. Во время этого налета я был ранен осколками в районе поясницы. В течение 3 дней противник совершил около 1000 самолетовылетов против нас. Никогда еще флот не подвергался таким жестоким воздушным атакам. Для артиллерийских кораблей нет ничего более невыгодного и неэффективного, чем бой с вражескими самолетами. Он совершенно неоправдан. Мы не имели воздушного прикрытия, которое отогнало бы противника, и в результате он мог спокойно проводить атаки. «Ямато», который являлся самым крупным кораблем и нес адмиральский флаг, был главной целью этих атак. Только благодаря исключительно умелому маневрированию командира он вышел из боя почти неповрежденным. За эти 3 бесконечных дня односторонних воздушных бомбардировок вокруг нас тонули корабли, но люди ни разу не дрогнули. Они полностью сохранили свой боевой дух и делали все, что от них зависело. Их отважными действиями можно гордиться, так как они доказали, что являются последней элитой японского Объединенного флота. Вражеские быстроходные авианосцы и линкоры бросились на юг, как только узнали, что ситуация вокруг Лейте становится серьезной, и что утром 25 октября Одзава внезапно повернул на север. Если бы вражеское авианосное соединение знало, что флот Одзавы является не более чем приманкой, и повернуло на юг несколькими часами ранее, оно могло перехватить Куриту. В действительности, после того как мы прекратили продвижение на юг и утром 25 октября отказались от преследования врага у острова Самар, мы ждали, что столкнемся с американцами раньше, чем подойдем к проливу Сан-Бернардино. Мы еще были готовы дать последний решительный бой при любых обстоятельствах. Рано утром 24 октября американцы заметили главные силы Куриты в море Сибуян, а также отряд Нисимуры к югу от острова Лос-Негрос. Противник следил за обоими соединениями, чтобы выяснить наши намерения. Мы ожидали этого и предполагали, что американцы примут все меры, чтобы перехватить нас. Нашей самой серьезной проблемой 24 октября был прорыв через пролив Сан-Бернардино. Навигация в проливе была сложной из-за 8-узлового течения, и, чтобы провести там даже один корабль хотя бы и в дневное время, требовалось незаурядное умение. Можно представить, во сколько раз увеличивались сложности, когда требовалось провести через пролив ночью большое соединение. В проливе нам предстояло двигаться одной кильватерной колонной, которая растянулась более чем на 10 миль. После выхода из пролива нам предстояло перестроиться в ночной ордер, развернув корабли на площади в несколько квадратных миль. В момент перестроения наш флот был исключительно уязвим для воздушных атак. Мы ожидали, что вражеские подводные лодки будут караулить на выходе из пролива. Противник также мог сосредоточить корабли, чтобы навязать нам ночной бой. Поэтому мы были страшно удивлены, когда ничего подобного не случилось. Мы благополучно прошли пролив и повернули на юг, совершенно уверенные, что противник следит за нами. Мы также думали, что противник, имея превосходные радары, отслеживает каждый наш шаг. Поэтому мы совершенно не ожидали внезапной встречи с вражескими авианосцами, как это произошло на рассвете 25 октября. Я все еще не могу понять, как эти беззащитные авианосцы оказались прямо под дулами наших орудий. И на земле, и на море отступление является самым сложным из тактических маневров. Однако тактика отступления, которую выбрали американские авианосцы утром 25 октября у острова Самар, была одновременно и умелой и отважной. Вражеские эскортные миноносцы прекрасно взаимодействовали, прикрывая тихоходные эскортные авианосцы, ставили дымовые завесы и смело выходили в торпедные атаки, чтобы задержать нас. Некоторые из них сблизились с нашим соединением и в 07.50 выпустили торпеды. Линкоры «Ямато» и «Нагато» вовремя заметили следы торпед и уклонились от них, но для этого им пришлось сделать крюк примерно в 5 миль. Эскортные авианосцы маневрировали очень слаженно. Они уклонялись по внутренней дуге, заставив нас думать, что перед нами быстроходные эскадренные авианосцы. Я должен выразить восхищение умением их командиров. 26 октября воздушные атаки соединения Куриты завершились примерно в 11.00. Как и накануне, мы ждали, что они будут продолжаться весь день. Мы совершенно не предполагали, что налеты закончатся еще до полудня. Вероятно, это произошло потому, что мы вышли за пределы дальности действия авианосных самолетов. Больше всего мы боялись, что противник постарается развить свой успех и погонится за нами на запад через пролив Сан-Бернардино в море Сибуян, чтобы там нанести уничтожающий воздушный удар. Если бы американцы так поступили, их победа стала бы сокрушительной. Кое-кто может сказать, что это было бы слишком рискованно для американцев. Но что японцы могли противопоставить американским авианосцам, начни они преследование отходящего соединения Куриты? Наша базовая авиация, судя по ее пассивности, была почти уничтожена. Потрепанный флот Одзавы также почти полностью погиб. Мы могли нанести противнику некоторые потери, однако японские силы были не настолько велики, чтобы оказать серьезное сопротивление. Американцы могли отказаться от преследования из соображений заранее определенной стратегии, которая диктовала осторожность и медленное, постепенное продвижение. Но с японской точки зрения американцы слишком рано отказались от преследования и упустили отличные шансы нанести нам гораздо более серьезные потери. Анализируя ход этой битвы, мы видим, что случайность играла серьезную роль в каждом моменте и повлияла на ее исход в целом. На поле боя, как и в любом другом деле, никто не скажет, где и когда наступит решительный момент. События и их последствия очень часто разделяет едва заметная грань, которую человеку не дано контролировать. Сейчас ты можешь стать победителем, а в следующий момент проигрываешь. Всего в районе боев японский флот имел следующие корабли: 9 линкоров, 4 авианосца, 13 тяжелых крейсеров, 6 легких и 31 эсминец. Из них мы потеряли 3 линкора, все 4 авианосца, 6 тяжелых и 4 легких крейсера, 7 эсминцев. Большинство кораблей было потоплено авиацией, и эти потери означали, что наш флот перестал быть реальной боевой силой. Однако я не могу сказать, что потери оказались больше, чем мы предполагали. Точно так же я не могу сказать, что они стали результатом ошибочной стратегии или тактики или что американцы победили потому, что их стратегия и тактика оказались очень хорошими. Слишком различными оказались силы противников. С точки зрения чистой логики план операции СЁ, подготовленный штабом Объединенного флота, был нереальным. Силы авианосной и базовой авиации оказались ослаблены настолько, что не могли эффективно взаимодействовать с артиллерийскими кораблями, которые в результате подверглись массированным воздушным ударам, не имея совершенно никакого прикрытия с воздуха. В современной морской войне главной ударной силой является авианосная группа, а остальные корабли должны рассматриваться, как вспомогательные силы. Лишь когда авианосные силы будут уничтожены, артиллерийские корабли становятся главной ударной силой. Однако каким бы грозным не выглядел этот флот, без авианосцев он является не более чем плавучими коробками. Генеральное сражение определяет, кто именно из противников будет иметь господство на море и в воздухе. К октябрю 1944 года японский флот уже не имел достаточно сил, чтобы дать генеральное сражение. Его силы и возможности сократились настолько, что нам пришлось обратиться к импровизированному плану атаки транспортов. Сама идея отправить большое число кораблей без воздушного прикрытия на расстояние почти 1000 миль, где они будут подвергаться ударам вражеских самолетов и подводных лодок, чтобы прорваться к месту стоянки вражеских транспортов, была порочной. Это был просто отчаянный, безрассудный, не имеющий аналогов план, который игнорировал основные принципы военного искусства. Я до сих пор считаю его просто убийственным для соединения Куриты. Когда утром 25 октября Курита прекратил преследование эскортных авианосцев у острова Самар, мы имели 4 линкора, 2 тяжелых и 2 легких крейсера и 7 эсминцев. Предположим, что мы продолжали следовать на юг и прорвались в залив Лейте, как намечалось, уничтожили все транспорты и их сопровождение и даже сумели уйти без потерь. Главная цель нашей операции была бы достигнута, но оставались еще два нюанса. Первый: прошли 5 дней с того момента, как противник начал разгрузку. Поэтому транспорты уже наверняка выгрузили на берег большинство своих припасов. Второй: их сопровождение состояло из старых кораблей, уничтожение которых почти не повлияло бы на общее соотношение сил. Если бы даже какие-то наши корабли сумели бы остаться на плаву после такой атаки, они все равно не имели бы воздушного прикрытия, и такой флот плавучих коробок был бы уничтожен противником. Их существование или гибель никак не влияли на общий ход войны, и Япония все равно катилась к окончательному поражению. Было совершенно ясно, что операция СЁ не может повлиять на результат войны. Во время Тихоокеанской войны были два сражения, когда результат всей войны в целом висел на волоске. Первой являлась битва при Мидуэе в начале июня 1942 года. Тогда ударная мощь японского флота достигла максимума, и все моряки Объединенного флота были твердо убеждены в победе. Но наше поражение в дуэли авианосцев покончило с надеждами нанести противнику решающее поражение и нам пришлось отступить. Второе сражение произошло в середине июня 1944 года в Филиппинском море. Наши авианосные силы в этот момент имели много недостатков, и все-таки Объединенный флот начал битву уверенный в своих силах. Снова мы потерпели поражение в воздухе в начале боя, который завершился общим отступлением. До боя в заливе Лейте наши линейные силы находились в относительной безопасности, они не получали повреждений и не несли потерь, сохраняя свой боевой потенциал. Непосвященному эти корабли казались огромными плавучими крепостями. Они были той волшебной палочкой, с помощью которой Япония могла выбраться из безвыходного положения. Но флот из одних только супердредноутов, какими бы огромными ни были их орудия, больше не может считаться главной ударной силой в генеральном морском сражении. Я могу только уважать и восхищаться оружием и великолепной подготовкой, тактическим умением и отвагой противника в этом сражении. Есть одна старая пословица: «Сражение представляет собой серию заблуждений и ошибок. Тот, кто допускает их меньше, побеждает; тот кто больше - проигрывает». Справедливость этой старой пословицы никогда не была доказана более очевидно, чем в ходе битвы за Лейте. Любой, кто имеет боевой опыт, понимает, что под огнем противника ошибки в оценке ситуации просто неизбежны. Исход сражения определяют капризные Судьба и Случай, повлиять на которые не в наших силах. Капитан 1-го ранга Тосикадзу Омаэ любезно согласился перевести мои заметки относительно боя за Лейте. Завершив эту работу, он задал мне два вопроса относительно хода боя, которые могут возникнуть и у американских читателей. Я попытаюсь ответить на них как можно подробнее. Вот эти вопросы и мои ответы, которые видел и одобрил адмирал Курита. Вопрос: Вы (вице-адмирал Коянаги) верили, что Первое ударное соединение должно вступить в решающую схватку с вражеским флотом и не тратить силы на транспорты. Как, по вашему мнению, должно было действовать Певрое Ударное соединение при встрече с противником, чтобы уничтожить его оперативное соединение? Ответ: Было ясно, что без воздушной поддержки мы не в состоянии уничтожить главные силы вражеского флота, состоящие из лучших линкоров и быстроходных авианосцев. Взаимодействие с нашей авиацией было совершенно необходимым. Анализируя силы японской авиации, мы приходим к выводу, что Мобильный флот адмирала Одзавы еще не оправился от потерь, понесенных в Филиппинском море, поэтому оставалась только базовая авиация - Первый и Второй воздушные флоты. Но, как оказалось, оба воздушных флота практически ничего не сумели сделать в ходе битвы, хотя план операции СЁ во многом строился на их успехах. Они должны были провести массированную атаку вражеского флота во взаимодействии с нашими надводными силами. Если бы они сумели нанести повреждения вражеским линкорам и авианосцам, Первое ударное соединение смогло бы дать решительный бой врагу. Мы знали, что боевая эффективность нашей авиации весьма ограничена и ни в коем случае не переоценивали ее. Именно надводный флот должен был вынести на себе основную тяжесть битвы. Несмотря на все это, мы полагали, что Первому ударному соединению следует поручить задачу уничтожения вражеского авианосного соединения, самой главной силы противника, так как в этом заключался наш последний шанс на успех. Таким было желание всех старших офицеров, и мы гордились своим заданием. Вопрос: Вы говорите, что сообщение с координатами вражеского оперативного соединения, полученное в 09.45, было одной из главных причин того, что вы отказались от прорыва в залив Лейте. Эта депеша не зафиксирована ни в одном документе, но, если допустить реальность ее существования, она указывала координаты противника три часа назад. С тех пор не было ни одного нового донесения. Поэтому шансы перехватить это соединение были довольно призрачными, тогда как атаковать неподвижные корабли в заливе Лейте можно было со 100-процентной вероятностью. Я полагаю, что Первое ударное соединение отказалось от прорыва в залив в пользу поиска нового врага потому, что его командиры видели в уничтожении военных кораблей свою главную задачу. Но цель вашей атаки менялась трижды. После двух часов погони вы отказались от преследования эскортных авианосцев и сосредоточили силы для прорыва в залив Лейте. От этой цели вы тоже вскоре отказались и повернули на север в поисках только что обнаруженного оперативного соединения. Что заставило вас так часто менять свои намерения и как вы планировали обнаружить противника на севере? Ответ: Хотя я уже писал об отказе от погони за вражескими эскортными авианосцами утром 25 октября. Я легко могу представить всеобщее удивление тем, что мы отказались от преследования такой уязвимой цели и ее полного уничтожения. Но в действительности мы полагали, что это эскадренные авианосцы. (Только после капитуляции во время допроса членами Комиссии по изучению стратегических бомбардировок в Токио я узнал, что это были эскортные авианосцы.) Мы решили, что вражеская авианосная группа не уступает нам в скорости или даже превосходит нас, так как после 2 часов погони мы так и не сумели сократить дистанцию. Мы не могли оценить положение противника из-за дождевых шквалов и дымовых завес. Связь между кораблями нашего флота была настолько скверной, что мы не получили никакой информации о противнике от головных крейсеров. Поэтому мы решили, что эти крейсера тоже потеряли контакт с противником. Еще одним фактором, который нам приходилось учитывать, было положение с топливом. Бесконечная погоня означала бесплодное расходование ценных запасов. 2 часа на полной скорости нельзя было сбрасывать со счета. Поэтому мы решили прекратить преследование вражеских авианосцев. После этого мы решили направиться на север, чтобы как можно быстрее оторваться от противника. Критики могут сказать, что, следуя на юго-запад, мы быстрее перегруппировали бы свои силы. Но на юго-западе были видны новые шквалы, а остатки дымовых завес противника ухудшали видимость. Более того, нам приходилось опасаться агрессивных действий группы, которую мы преследовали. Следуя на юг, мы подставили бы себя под контратаку вражеской группы, в которую входили, как мы думали, быстроходные линкоры и тяжелые крейсера. К 11.00 мы перегруппировались, но теперь противника уже не было видно. Вражеские силы были отброшены, и мы решили вернуться к первоначальной стратегической задаче - прорваться в залив Лейте, как нам было приказано командующим Объединенным флотом. Поэтому мы снова повернули к заливу Лейте. После нашего внезапного столкновения с противником этим утром мы все время находились в бою, а потому не могли вести хладнокровный анализ. Теперь, когда бой завершился, штаб собрался для обсуждения последующих действий. Мы собрали и проанализировали всю имеющуюся информацию. Был сделан вывод, что Первое ударное соединение должно отказаться от первоначального намерения прорваться в залив Лейте и попытаться дать решающий бой вражескому авианосному соединению в открытом море. Адмирал Курита одобрил этот новый план. Обстоятельства, которые привели к такому решению, детально описаны в моих заметках. Мы понимали, что нашу попытку прорыва в залив Лейте сорвало не самое сильное соединение врага. Мы даже считали его слабым. Поэтому мы не могли представить, чтобы такое соединение было нашей главной целью. После войны адмирал Курита писал: «Мое соединение было атаковано группой вражеских бомбардировщиков, которая развалила наш строй, так как каждый корабль был вынужден уклоняться самостоятельно. Я не помню точное время этой атаки, но сразу после нее мы снова повернули к заливу Лейте. Это произошло в точке, где плавало множество моряков с потопленного вражеского авианосца. В отличие от спорадических атак, которым мы подвергались утром, этот налет был гораздо более сильным и показался мне более организованным. Я решил, что к атакам подключилась новая авианосная группа противника. Незадолго до этого мы перехватили радиограмму, из которой узнали, что вражеские силы в заливе Лейте запросили подкрепления и те прибудут в залив не ранее чем через 2 часа. Из Манилы пришло сообщение, в котором было указано положение вражеского оперативного соединения на 09.45. На основании этих разрозненных обрывков информации мы решили, что подходит крупное вражеское соединение. Мы оказались бы в невыгодном положении, отбивая вражеские воздушные атаки в узком заливе. Я подумал, что нам следует стремиться к бою в открытом море, если это возможно, так как мы будем располагать свободой маневра. После того как я принял это решение, начались систематические воздушные налеты, поэтому я сразу согласился с предложением моего штаба искать вражеское соединение, а не пытаться прорваться в залив Лейте». Мы решили, что противник должен находиться неподалеку, но мы не могли точно определить его местонахождение. Мы не имели разведывательных самолетов, но верили, что базовые самолеты с Филиппин во второй половине дня проведут массированный налет, нанесут вражескому соединению серьезные потери и сообщат нам его координаты. Затем мы получим шанс завязать генеральное сражение вечером либо ночью. Мы не ожидали столкнуться с проблемами при поисках вражеского оперативного соединения, так как полагали, что враг бросил все силы в погоню за Куритой, поэтому он сам найдет нас на закате или чуть позднее». Маленькая смешная деталь. Контр-адмирал Коянаги получил звание вице-адмирала 1 ноября 1945 года, через два месяца после капитуляции Японии, а через 10 дней после этого ушел в отставку. Японские силы Остатки соединения адмирала Куриты: 4 линкора, 6 тяжелых крейсеров, 2 легких крейсера, 11 эсминцев. Американские силы Оперативная группа 77.4 (контр-адмирал Томас Спрэгью) Оперативная единица 77.4.1, Таффи-1 (контр-адмирал Томас Спрэгью) Эскортные авианосцы «Сэнгамоне», «Суони», «Сэнти», «Петроф Бей» 3 эсминца, 4 эскортных миноносца Оперативная единица 77.4.2, Таффи-2 (контр-адмирал Стамп) Эскортные авианосцы «Нэтома Бей», «Манила Бей», «Маркус Айленд», «Кэдашен Бей», «Саво Айленд», «Оммани Бей» 3 эсминца, 4 эскортных миноносца Оперативная единица 77.4.3, Таффи-3 (контр-адмирал Клифтон Спрэгью) Эскортные авианосцы «Фэншо Бей», «Сен-Ло», «Уайт Плейнз», «Калинин Бей», «Киткен Бей», «Гэмбир Бей» 3 эсминца, 4 эскортных миноносца 22. Бой у мыса Энганьо Командующий северным японским соединением авианосцев вице-адмирал Одзава ожидал, что его соединение будет «полностью уничтожено». Так оно и получилось, по крайней мере в той степени, в какой они касались авианосцев, причем это было предусмотрено планом. После войны, на допросе в Токио, Одзава полностью подтвердил, что цель действий его флота, сформулированная в оперативном плане японского командования под названием «СЁ», была именно такова. Он заявил: «Отвлекать, быть приманкой - вот какова была наша задача. Будучи слишком слабым, чтобы оказать хоть какую-то существенную поддержку флоту Куриты, я пытался нанести удар по возможно большему числу американских авианосцев с тем, чтобы стать целью ответного удара. Пожертвовать всем - вот была моя главная задача. Нанесение удара по американским кораблям крайне незначительным количеством самолетов в перспективе означало принесение в жертву и самолетов и кораблей». Замысел этой операции принадлежал, по словам Одзавы, командующему Объединенным флотом адмиралу Тоёде. Название места сражения - мыс Энганьо - звучит символически. По-испански Engano - обман, и американские адмиралы были обмануты. Но некоторые историки дают иной перевод этого слова - дурацкий. Адмирал Одзава хорошо понимал свою задачу - отвлечь ОС 38 адмирала Хэлси подальше от Куриты. Его Мобильное соединение, Главные силы (Северное соединение) имело 1 тяжелый и 3 легких авианосца, 2 линкора-авианосца, 3 легких крейсера и 8 эсминцев. Более важно то, что две дивизии авианосцев, вместе взятые, имели всего 108 самолетов, а на гибридных линкорах-авианосцах «Исэ» и «Хьюга» самолетов не было вообще. Одзава должен был принести себя в жертву, став приманкой, и он знал это. Когда 24 октября поступило сообщение, что Курита отходит, Одзава тоже начал отходить на север. Однако около 20.00 Тоёда приказал повернуть на юг и атаковать «с верой в божественное провидение». Хотя в течение ночи 24-25 октября Одзава не получал известий от Куриты, он приступил к выполнению приказа. Из каких-то источников Одзава получил сведения, что два авианосца группы ОГ 58.3 повреждены и что в составе его группы имеется только два линейных корабля. С приближением вечера он приказал контр-адмиралу Мацуда сформировать соединение из 2 линкоров-авианосцев и 4 эсминцев и следовать на юг с задачей атаковать американские авианосцы, хотя, как он прибавил, «это могли быть и зарницы». Вскоре Мацуда получил приказ возвратиться и исполнил его до наступления рассвета. Тоёда сделал свою приманку особенно соблазнительной для адмирала, командующего авианосным соединением. Престиж авианосцев достиг своего апогея к концу 1944 года, когда даже консервативные тактики называли войну «авианосной». Адмирал, пренебрегший возможностью уничтожить вражеские авианосцы или усомнившийся в важности подобной операции, поступил бы крайне опрометчиво. Главное, что американским флотом командовал адмирал Хэлси, который ранее не участвовал ни в одном авианосном сражении, и очень хотел потопить хоть один японский авианосец. Хотя понятно, что Тоёда об этом не подозревал. Но именно это обстоятельство объясняет последующие действия американского адмирала. Перед рассветом Одзава вновь повернул на север, хотя он отрицает, что целью этого маневра была попытка спасти свои авианосцы. «Главной задачей было заманить американские корабли как можно дальше на север. Мы ждали полного уничтожения», - утверждал он. Так как от Куриты и Нисимуры в течение ночи никаких сообщений не поступило, Одзава решил, что операция идет по плану. Кстати, здесь необходимо сделать небольшое уточнение. Для англичан два часа ночи это «early morning», ну вот так они время отсчитывают. «Японские авианосцы, находившиеся к северу от нас, были нашей добычей. Они были достаточно близко, так что не смогли бы уйти», - заявил адмирал Шерман. Одзава отправил свои самолеты на аэродромы Филиппин (Кларк и Тугегарао), оставив себе несколько истребителей, потому что отразить налет самолетов ОС 38 надежд все равно не было. К 09.30 у него не осталось ни одного ударного самолета. Планом предусматривалось выслать самолеты для атаки кораблей ОС 38, чтобы потом они сели на Филиппинах. Некоторым даже удалось найти американцев, некоторым - нет. Но на Филиппинах сели считанные единицы, в основном из-за полной неопытности пилотов. Имеется некоторая путаница относительно действий эсминцев «Кири» и «Суги». 24 октября они пытались найти пилота, упавшего в море «Зеро», после чего по свидетельству труда «Senshi Sosho», том 56, они получили приказ Одзавы следовать на Формозу в Гаосюн. В полночь 24 октября они присоединились к авангарду Одзавы, состоящему из линкоров «Исэ» и «Хьюга» и самых сильных эсминцев «Хацудзуки», «Вакацуки», «Акидзуки» и «Симоцуки». Но из-за нехватки топлива все-таки были вынуждены взять курс на Гаосюн. Одзава приказал было им все-таки вернуться к его соединению, но эсминцы этого сделать не сумели и в бою у мыса Энганьо не участвовали. 26 октября в 09.30 они прибыли в Гаосюн. В 23.45 встретились ОГ 38.2, 38.4 и подошедшая ОГ 38.3, теперь американцы имели абсолютное превосходство в силах над Одзавой, так как в составе трех групп имелись 5 тяжелых и 5 легких авианосцев. На них находились 401 истребитель, 214 пикировщиков и 171 торпедоносец. Первый контакт имел место в 02.08, когда самолет с «Энтерпрайза» заметил линкоры Мацуды, идущие на северо-восток, хотя и не опознал их. Пока корабли Хэлси двигались малым ходом в северном направлении. От вице-адмирала Кинкейда было получено сообщение о том, что надводные корабли 7-го флота вступили в бой с противником в проливе Суригао и в южной части залива Лейте. В 03.00 адмирал Хэлси информировал Кинкейда, а также адмиралов Кинга и Нимица о местонахождении северного соединения японского флота в момент последнего контакта с ним и добавил, что три оперативные группы, из которых состоят его силы, сосредоточены вместе. Вскоре после этого состоялись переговоры между адмиралами Митчером и Хэлси, в результате которых было сформировано ОС 34 в составе 6 линкоров, 2 тяжелых и 5 легких крейсеров и 18 эсминцев под командованием адмирала Ли, который получил определенную самостоятельность. В этот момент Хэлси допустил грубую ошибку, отдав приказ через голову Митчера. Тот хотел сформировать артиллерийское соединение вокруг линкоров ОГ 38.3 адмирала Шермана - «Массачусетса» и «Саут Дакоты». Хэлси отправил вперед все линкоры ОС 38. Они выдвинулись вперед на 10 миль к северу от флагмана Митчера авианосца «Лексингтон». Американцы изменили курс с северо-запада на север, чтобы как можно скорее нагнать противника. Однако ночной бой, которого хотели и Хэлси, и Одзава, не состоялся. Около 04.10, отвечая на срочный запрос Кинкейда, продолжает ли ОС 34 охранять пролив Сан-Бернардино (ответ Хэлси был получен лишь через два с половиной часа), Хэлси сообщал, что его быстроходные линейные корабли и авианосцы вступают в бой с японским северным соединением. В 04.30 Митчер приказал подготовить самолеты к разведке и последующему нанесению удара. Незадолго до 06.00 взлетели истребители воздушного патруля, за ними разведчики, а потом уже первая волна в составе 60 истребителей, 65 пикировщиков и 65 торпедоносцев под командованием капитана 2-го ранга МакКэмпбелла. Она получила приказ держаться в 50 милях впереди авианосцев и дожидаться известий от разведчиков. В 06.30 взошло солнце. Прошел час, но сообщений о контакте с противником от разведчиков пока не поступило. Ударная группа находились в воздухе почти полтора часа. Перед рассветом американские командиры предполагали, что в 04.00 флот противника находился где-то в 35-85 милях от ОС 38. Это предположение было явно ошибочным, иначе утром противник был бы обнаружен. Не станет ли это еще одной упущенной возможностью, как уже случилось во время боя в Филиппинском море, когда самолеты Митчера не смогли обнаружить японское соединение? Но к этому времени противник не мог выйти за пределы радиуса действия поисковых самолетов. Два молодых офицера разведки, лейтенанты Честон и Уайт, заявили, что японские авианосцы могут находиться к востоку от района поиска, который не охватывал северо-восточные секторы. С разрешения командира, они направили в северо-восточном направлении звено из 4 истребителей боевого воздушного патруля. В 07.10 один из истребителей сообщил, что в 145 милях к северо-востоку, т. е. по пеленгу 15° от ОС 38, замечен флот противника - тяжелый авианосец «Дзуйкаку», 3 легких авианосца, 2 переоборудованных линейных корабля, 3 легких крейсера и 8 эсминцев. В момент обнаружения японские авианосцы шли со скоростью 20 узлов, держа курс на юг. Погода во всех отношениях была отличной, лишь на горизонте виднелись легкие облака. Дул северо-восточный ветер силой пять баллов. Ударная авиагруппа, направленная на северо-восток сразу же после сообщения о контакте с противником в 08.10, более чем в 30 милях к северу от себя заметила кильватерный след кораблей противника. Одзава ожидал этого и примерно в 08.30 отправил радиограмму Курите, что диверсия удалась. Однако ненадежная связь привела к тому, что радиограмма не была получена. Его жертва была ненапрасной, но лишь по причине допущенных американцами ошибок. Хотя у Одзавы почти не осталось самолетов, он действовал так, как будто имел полные авиагруппы. В 05.45 с «Тиёды» взлетели два B5N2 противолодочного патруля. Через 10 минут с «Дзуйкаку» на разведку вылетели 4 B6N2. В 06.10 Одзава отправил на Филиппины оставшиеся у него истребители бомбардировщики: 5 «Зеро» с «Дзуйкаку» и один с «Дзуйхо», а также последний пикировщик D4Y2 с «Дзуйкаку». В 07.17 «Дзуйкаку» поднял 4 «Зеро» воздушного патруля, а в 09.06, когда были замечены американские самолеты, с него взлетели последние 9 «Зеро». «Тиёда» тоже поднял последние 3 истребителя. Одзава разделил свое Мобильное соединение на две группы. Группа 5 состояла из тяжелого авианосца «Дзуйкаку» и легкого авианосца «Дзуйхо», которые прикрывали линкор-авианосец «Исэ», легкие крейсера «Оёдо», «Тама», эсминцы «Хацудзуки», «Вакацуки», «Акидзуки», «Кува». За кормой у нее шла Группа 6: легкие авианосцы «Титосэ», «Тиёда», линкор-авианосец «Хьюга», легкий крейсер «Исудзу», эсминцы «Симоцуки», «Маки». В рапортах обоих сторон имеются расхождения, но следует предположить, что атака началась около 08.30. Вдобавок имела место неизбежная путаница, когда в атаке участвует слишком много самолетов. Первыми атаковали пикировщики «Хеллдайвер», за ними последовали истребители, старавшиеся подавить зенитки и обеспечить атаку торпедоносцев. Японцы отчаянно маневрировали, ведя огонь из всех орудий, «Исэ» и «Хьюга» использовали главный калибр. Огонь был настолько плотным, что над кораблями висело нечто вроде кучевых облаков. Однако при этом результаты оказались ничтожными, американцы потеряли только 10 самолетов, хотя многие были повреждены в той или иной степени. Американские самолеты тоже атаковали несколькими волнами. Первая (примерно 80 самолетов) появилась справа по носу у группы 5. Вторая (примерно 50 самолетов) прошла между обеими группами, а потом атаковала Группу 6 с правого борта. Атакующие самолеты заходили на цели со всех направлений. В этом бою закончилось везение «Счастливого журавля» - «Дзуйкаку». Это был последний из авианосцев, участвовавших в налете на Пёрл-Харбор, он стал главной целью атакующих. На него со всех сторон набросились торпедоносцы и пикировщики. Он огрызался из всех орудий и безуспешно пытался использовать ракетные установки. Ракеты выбрасывали металлические тросы, которые, как надеялись японцы, запутают винты самолетов. В 08.35 он получил 3 попадания 250-кг бомбами, начались пожары в верхнем и нижнем ангарах. Затем в левый борт между элеваторами № 2 и 3 попала торпеда, было затоплено левое заднее машинное отделение. Крен достиг было 29°, но его быстро уменьшили до 6°. Выяснилось, что работают только правые валы, авианосец не мог дать больше 23 узлов. Самое неприятное, что вышли из строя все радиопередатчики, и Одзава решил перенести флаг на крейсер «Оёдо», но в 09.53 началась вторая атака. Однако большинство американских самолетов набросилось на авианосец «Тиёда», а от нескольких торпед «Дзуйкаку» уклонился. В 08.35 три бомбы взорвались возле кормы «Дзуйхо», а одна попала в кормовую часть полетной палубы. Повреждения оказались типичными для легкой конструкции японских авианосцев - палубу выгнуло горбом, начались небольшие пожары в ангаре, временно отказало рулевое управление. Небольшой крен был быстро выправлен, управление восстановили, а в 08.55 потушили пожары. Вторую атаку авианосец сумел отбить плотным зенитным огнем. Группа 6 тоже не осталась без внимания. Все корабли открыли частый огонь, в том числе даже главный калибр «Хьюги». «Титосэ» получил бомбу в левую раковину, и его скорость резко снизилась. «Тиёда» был атакован со всех направлений, но, благодаря помощи эсминца «Симоцуки», атаку отбил. Так как «Титосэ» теперь стоял без хода, «Симоцуки» был отправлен ему на помощь. В ходе этой атаки первым пострадал легкий авианосец «Титосэ», который получил несколько прямых попаданий. Пикировщики «Эссекса» претендовали на 8 попаданий, еще несколько добавили «Хеллдайверы» «Лексингтона». Кроме того, три бомбы взорвались под водой вплотную к борту, впрочем, считается возможным, что это были попадания торпед «Авенджеров» с «Эссекса». Были затоплены котельные отделения № 2 и № 4 по левому борту, корабль получил крен 27 градусов. Контрзатопление уменьшило крен до 15°, но тут отказало рулевое управление, и авианосцу пришлось управляться машинами. Потом крен увеличился, вода затопила переднее правое машинное отделение, скорость упала до 13 узлов. В 09.15 затопило заднее правое машинное отделение, и скорость сократилась еще больше. Хотя крен «Титосэ» достиг 30°, адмирал Мацуда приказал крейсеру «Исудзу» взять его на буксир. Это не удалось. В 09.37 «Титосэ» перевернулся через левый борт и затонул носом вперед. Погибли 904 человека, «Исудзу» и эсминец «Симоцуки» спасли 601 человека. В ходе первой атаки торпеду в котельное отделение № 2 получил крейсер «Тама». Легкому крейсеру «Исудзу» было приказано оказать ему помощь. Эсминец «Акицуки» в 08.42 получил попадание в среднюю часть корпуса либо торпедой, либо бомбой, которая вызвала взрыв торпед в аппарате. Эсминец переломился пополам, носовая часть повалилась на левый борт, кормовая - на правый. Эсминец «Маки» успел спасти 151 человека, в том числе командира эсминца, но начавшаяся вторая атака вынудила прекратить работы. У борта «Исэ» разорвались 2 бомбы, «Оёдо» получил одно прямое попадание и 2 близких разрыва, которые причинили мало повреждений. Тем временем на борту американского флагманского корабля назревал кризис другого, но едва ли менее драматического характера. «Нью-Джерси» вместе с другими линкорами шел в авангарде авианосного соединения. Вскоре после обнаружения противника адмирал Хэлси приказал вице-адмиралу Ли, командовавшему линейными силами, идти на сближение с японским соединением со скоростью 20 узлов. Затем около 08.00 им была послана радиограмма вице-адмиралу МакКейну с сообщением координат японского соединения и приказанием атаковать его, как только это станет практически возможным. Авианосная оперативная группа МакКейна, до сих пор не принимавшая участия в бою, находилась приблизительно в 260 милях к юго-востоку, принимая топливо. МакКейн также выслал поисковые самолеты и обнаружил соединение Одзавы. Около 08.22 адмиралу Хэлси вручили радиограмму с пометкой «вне всякой очереди», посланную командующим 7-м флотом в 07.07. Ее содержание и то, что она была послана открытым текстом, произвело куда более сильное впечатление, чем ее срочность. В радиограмме сообщалось, что японские линейные корабли и крейсера обстреливают американские эскортные авианосцы к северо-востоку от залива Лейте. Вслед за первой через восемь минут была принята новая радиограмма, в которой Кинкейд сообщал, что линейные корабли 3-го флота очень и срочно необходимы у острова Самар. Кинкейд полагал, что линейные корабли Хэлси продолжают охранять пролив Сан-Бернардино. Предыдущим вечером Хэлси был уверен, что сумеет вернуться вовремя и разрешить «временно напряженную ситуацию» на юге. Однако он слишком увлекся своей идеей-фикс - уничтожением японских авианосцев - и оказался слишком далеко на севере, в 350 милях от залива Лейте. Однако он оставался последовательным в своей непоследовательности, не желая реагировать на получаемые сообщения. «Я считал, что 16 эскортных авианосцев имеют достаточно самолетов, чтобы защищать сами себя, пока Олдендорф приведет свои тяжелые корабли». Эта фраза не учитывает того, что летчики эскортных авианосцев обучались атакам наземных целей, а не кораблей, а на самих авианосцах почти не было бронебойных бомб и торпед. Но в любом случае, даже если эскортные авианосцы какое-то время могли сдерживать Куриту, почему он не отделил часть своих сил им на помощь? Он не стал этого делать. Более того, первое приказание, отданное командующим 3-м флотом после получения потрясающих сообщений с 7-го флота, было дано командиру ОС 34-го: «Сближаться с противником скоростью 25 узлов». Впрочем, в 08.48 Хэлси отменил данное ранее МакКейну приказание атаковать северное японское соединение, поставив вместо этого задачу идти полным ходом в юго-западном направлении и в кратчайший срок нанести удар по силам японского центрального соединения у острова Самар. Авианосная группа МакКейна все еще продолжала принимать топливо с танкеров. Получив радиограмму Хэлси, МакКейн немедленно приказал своим кораблям прекратить прием топлива и следовать на юго-запад, развивая скорость до 30 узлов. Его группа, состоявшая из трех ударных и двух легких авианосцев, являлась наиболее мощной из авианосных групп 3-го флота. Увы, в это время ОГ 38.1 находилась дальше от залива Лейте, чем корабли Хэлси. Даже идя максимальной скоростью, им потребовалось бы полтора часа, чтобы поднять самолеты для атаки на предельную дистанцию 340 миль. Поднятые в этой точке, самолеты достигли бы цели лишь еще через полтора часа. Тем временем линкоры ОС 34 оторвались от авианосцев уже на 20 миль. Единственным ответом Хэлси на просьбы Кинкейда о помощи была радиограмма, извещавшая о том, что МакКейну приказано атаковать противника как можно скорее. Но эти две просьбы были лишь первыми в серии из девяти срочных радиограмм, наполнивших эфир отчаянными мольбами о помощи. Время связи между флотами по радио составляло в то время от полутора до двух часов. Через пять минут после отправления ответной радиограммы, в 09.00, командующий 3-м флотом получил третью просьбу от Кинкейда, а через несколько минут была принята четвертая, посланная следом за предыдущей с интервалом в две минуты. В обеих радиограммах Кинкейд просил немедленной помощи авиацией и линейными кораблями, но на этот раз сообщал о составе флота противника, в который входили четыре линейных корабля и восемь крейсеров, не считая других кораблей, и прибавил, что боеприпасов на американских линейных кораблях очень мало. Командир атакованной группы контр-адмирал Клифтон Спрэгью сообщал, что атакован японскими линкорами и крейсерами. Продолжать утешаться предположением, что через пролив Сан-Бернардино удалось пройти лишь жалким остаткам соединения Курита, было уже невозможно. Если данные Кинкейда точны, то это были не остатки соединения, а, за исключением одного линейного корабля, целое соединение, то соединение, которое вчера «было уничтожено» шестью ударами с воздуха! В это было трудно поверить. Некоторые офицеры сначала и не поверили в это. Возможно, думали они, это выдумка напуганных внезапной атакой людей. Адмирал Хэлси ответил немедленно. Он сообщил свои координаты, указав, что ведет бой с японским авианосным соединением, и повторил, что приказал оперативной группе МакКейна в составе пяти авианосцев и четырех тяжелых крейсеров незамедлительно прийти на помощь 7-му флоту. Линейные корабли продолжали полным ходом идти на север. За ними тем же курсом следовали авианосцы. Поток радиограмм от Кинкейда не прекращался. «Требуется, чтобы Ли шел полным ходом для прикрытия Лейте». «Требуется немедленная помощь тяжелых кораблей». «Ситуация критическая, нужны линкоры и быстроходные авианосцы, чтобы помешать противнику прорваться в залив Лейте». Вдобавок Кинкейд сообщил, что на линкорах Олдендорфа после ночного боя почти израсходованы боеприпасы. Тем не менее в 08.30 с авианосцев Хэлси начала взлетать вторая волна. В 10.06 Хэлси по УКВ приказал всем командирам авианосных групп проинструктировать летчиков атаковать только неповрежденные корабли, а выведенные из строя приканчивать позже. Вторая американская ударная группа состояла из 12 «Хеллкэтов», 6 «Хеллдайверов» и 18 «Авенджеров» - самолетов, которые в 08.30 начали взлет с «Лексингтон», «Франклин» и «Лэнгли». Из-за того что две участвовавшие в налете группы американских самолетов не вышли в назначенную точку сбора, удар по японским кораблям был плохо скоординирован, и на подходах к цели американские бомбардировщики и торпедоносцы не имели соответствующего прикрытия истребителей. Противодействия со стороны японской авиации самолеты второй волны не встретили, но два американских самолета были повреждены зенитным огнем противника. Вероятно, из-за полученных при запуске с катапульты повреждений ни один из пяти торпедоносцев «Лэнгли» не добился попаданий. Эскадрилья торпедоносцев «Лексингтона» сообщила о попаданиях в тяжелый авианосец, линейный корабль и легкий крейсер. Пилоты бомбардировщиков «Франклина» донесли о попаданиях 500-кг бомб в два легких авианосца, на которых возник пожар. К концу второго удара стало ясно, что японское соединение разделилось на две группы. Одна из них состояла из поврежденных, потерявших ход кораблей, прикрываемых другими кораблями, циркулировавшими вокруг них. Сообщалось, что один легкий авианосец стоит без хода в охранении линейного корабля и эсминца. В таком же состоянии находился один легкий крейсер, вокруг которого описывали круги два эсминца. Предполагалось, что другой легкий крейсер сильно поврежден или даже потоплен. Группа поврежденных японских кораблей находилась недалеко от точки первоначального обнаружения соединения Одзавы. Во время второй атаки решилась судьба авианосца «Тиёда». Так как позднее корабль погиб со всем экипажем, то описание составлено по показаниям экипажей других кораблей. В 10.00 он получил попадание бомбы в кормовую часть полетной палубы по левому борту, а также несколько разрывов по правому. На корабле начались пожары, «Тиёда» получил крен 13° на правый борт. Из-за повреждения рулевой машины корабль перешел на ручное управление, о чем сообщил. В 10.16 было затоплено правое машинное отделение, вскоре авианосец потерял ход. С ним остались для оказания помощи «Симоцуки» и «Маки». В 10.50 с него просигналили, что действует только левая машина, и корабль попытается дать ход, но в 11.00 «Тиёда» передал, что полностью потерял ход. В 10.32 адмирал Одзава со своим штабом перешел на «Оёдо», процесс завершился к 11.00, и корабли снова дали ход. «Дзуйкаку» не мог развить больше 18 узлов. Из-за повреждений авианосцев истребители воздушного патруля не могли сесть на них и были вынуждены садиться на воду. В 12.38 «Исудзу» попытался было буксировать «Тиёду», но стало понятно, что это невозможно, точно так же пришлось отказаться от попыток буксировки и линкору «Хьюга». Третья американская волна уже не обратила внимания на обреченный авианосец. В 10.00 Хэлси получила радиограмму из Пёрл-Харбора. Адмирал Нимиц тоже интересовался, что случилось с линейными кораблями 3-го флота. Нимиц был уверен, что ОС 34 продолжает охранять пролив Сан-Бернардино. Радиограмма была очень резкой: «Где, повторяю, где ОС 34?» Едва Хэлси успел прочитать шифровку Нимица, как из радиорубки принесли только что принятую пятую радиограмму Кинкейда, отчаянный вопль: «Где Ли? Пришлите Ли». Окончательно взбесило Хэлси то, что Нимиц отправил копию радиограммы адмиралам Кингу и Кинкейду. Флагманский командный пункт на «Нью-Джерси» за недолгую карьеру этого корабля в качестве флагмана 3-го флота видел много острых моментов, но такого, как теперь, не бывало. Во-первых, переход длиной в половину протяженности Филиппинского архипелага делает необходимым пополнение запасов топлива малых кораблей охранения. Эта мучительная, отнимающая много времени процедура задержит соединение на долгие часы. Во-вторых, линейные корабли достигнут места боя не раньше следующего утра и, возможно, не успеют перехватить центральное соединение противника. Они могут оказаться между двух стульев - на переходе от места одного боя к месту другого, и не примут участия ни в одном из них. В-третьих, линейные корабли должны будут взять с собой часть авианосцев для прикрытия с воздуха. Таким образом, они наполовину сократят те авиационные силы, которые Хэлси рассчитывал бросить против северного соединения противника. Наконец, где-то в сотнях миль за кормой происходило нечто, о чем практически ничего не было известно, а в нескольких милях прямо по курсу находилась цель, ради которой, как казалось, стоило пойти на риск и ради которой уже пришлось несколько раз рисковать. ОС 34 продолжало движение на север. Хэлси колебался еще целый час, но, в конце концов, сдался. В 11.08 адмирал Боган сообщил, что один из его самолетов только что заметил три неподвижных японских авианосца. Линейные корабли адмирала Ли находились в это время не далее чем в 45 милях от поврежденных кораблей противника. «Все находившиеся на мостике флагмана флота чуть ли не вставали на цыпочки, ожидая, что вот-вот на горизонте появятся мачты японских кораблей», - вспоминает один из офицеров штаба Хэлси. С момента получения первой просьбы Кинкейда о помощи прошло почти три часа. Но в 11.15 от преследования все-таки пришлось отказаться. Это было единственным правильным в сложившемся положении решением. 7-й флот продолжал отчаянно призывать на помощь. Сообщалось, что противник пытается с боем прорваться в залив Лейте. Затем последовало новое сообщение о том, что противник вновь обрушился на эскортные авианосцы. Позже положение, казалось, улучшилось - флот противника, по-видимому, начал отходить, но 7-й флот все еще нуждался в помощи. Через несколько минут, около 13.20, была получена новая радиограмма, сообщавшая, что положение вновь стало крайне тяжелым - противник угрожает транспортам, поддержка десанта с воздуха сорвана вследствие удара, нанесенного противником по эскортным авианосцам, вынужденным отойти в глубь залива, и что полагаться на защиту надводных кораблей 7-го флота не следует, так как у них на исходе топливо и боеприпасы. После поворота ОС 34 на юг три крейсера, а также 10 эсминцев были возвращены в состав своих прежних групп и отправились на соединение с 38-м оперативным соединением. Из состава соединения Митчера была выделена оперативная группа Богана в составе трех авианосцев. Группе было приказано следовать на юг для прикрытия соединения линейных кораблей с воздуха и усиления его ударной силы. В составе ОС 38-го под командованием Митчера оставались только группы Шермана и Дэвисона, которым было приказано продолжать наносить удары по японскому авианосному соединению. Прекратив преследование, Хэлси ответил на запрос Нимица, донеся, что быстроходные линейные корабли находятся при нем, но что он вместе с оперативной группой Богана идет на юг, на помощь 7-му флоту. В это же время Хэлси информировал Кинкейда, что идет ему на помощь, но придет не ранее 08.00 следующего утра. Следуя на юг, американские линейные корабли были вынуждены потратить много времени на перестроение оперативных групп, сбор рассеявшихся кораблей и прием топлива. В полдень ОС 34 было расформировано. Отдельные корабли, входившие в его состав, приняли на себя функции охранения авианосной группы Богана, который стал тактическим командующим новым соединением. Пока линейные корабли передавали топливо на эсминцы, соединение шло со скоростью не более 12 узлов. Это вызвало задержку еще на 2,5 часа. Когда в 16.00 прием топлива наконец закончился, адмирал Хэлси сформировал новую ОГ 34.5, состоявшую из самых быстроходных линейных кораблей «Айова» и «Нью-Джерси» (под флагом Хэлси), 3 легких крейсеров и 8 эсминцев под командованием контр-адмирала Бэджера, и полным ходом устремился на юг, пытаясь перехватить японское центральное соединение. От Кинкейда продолжали поступать просьбы о помощи, хотя в одной из радиограмм сообщалось, что в районе острова Самар находится несколько поврежденных японских кораблей, а остальные начинают отход к проливу Сан-Бернардино. Хэлси оставил четыре из шести своих линейных кораблей с авианосцами Богана, а сам с двумя 28-узловым ходом поспешил к проливу Сан-Бернардино, опередив на 40 миль авианосцы Богана. Уже после завершения битвы Хэлси назвал свой поворот на юг тяжелейшей ошибкой: «Я упустил возможность, о которой мечтал с тех времен, когда был еще кадетом». Не повернув на юг, он упустил не менее потрясающую возможность. Если бы он не шел упрямо на север 2,5 часа, то к 11.15, когда ему все-таки пришлось повернуть, он был бы на 150 миль ближе к Курните и смог атаковать его. Если бы он отреагировал на первые тревожные радиограммы, то вполне успевал перекрыть Курите отход через пролив Сан-Бернардино. Зато отправка группы Бэджера создавала новую опасную ситуацию. 2 американских линкора могли столкнуться с 4 японскими, и исход этого боя был совершенно непредсказуем. Зато он вполне мог оставить на месте линкоры группы Шермана, чтобы довершить уничтожение соединения Одзавы. Но это произошло бы без участия Хэлси, чего он допустить не мог. Теперь соединение Одзавы растянулось на 35 миль. На севере шли «Дзуйкаку», «Дзуйхо», «Исэ» и 4 эсминца. «Тама», оставляя за собой нефтяной след, тащился на полпути между ними и «Тиёдой», «Хьюгой» и «Симоцуки». Еще дальше находился «Исудзу». Хотя было известно, что большая часть японского соединения полным ходом уходит на север и надо спешить, между вторым и третьим авиационными ударами прошло более трех часов. Третья ударная авиагруппа, в которую в основном вошли самолеты, вернувшиеся из первой утренней атаки и пополнившие свои запасы горючего и боеприпасов, состояла из 160 машин, причем самолетов всех трех классов было примерно поровну. Они поднялись в воздух около полудня. Капитан 2-го ранга Уинтерс, координатор атаки, повел свои самолеты на север, не задерживаясь пролетел над поврежденными японскими кораблями и начал поиск основных сил противника. Винтере обнаружил ударный авианосец «Дзуйкаку», легкий авианосец «Дзуйхо», один линейный корабль, крейсер и три эсминца. Эти корабли, по-видимому, не получившие серьезных повреждений, уходили на север со скоростью 20 узлов. Третья атака началась в 13.09. Определив скорость и курс целей, Уинтерс приказал авиагруппам с авианосцев «Лексингтон» и «Лэнгли» атаковать два авианосца. В небе над японскими кораблями вновь расцвели ярко окрашенные клубы дыма от разрывов зенитных снарядов, белые вспышки фосфорных снарядов и разрывы новых японских снарядов, выбрасывавших в воздух развертывавшиеся после взрыва мотки проволоки. Вспыхнул один из самолетов с «Эссекса», несколько других машин получили повреждения. К этому времени «Дзуйкаку» развил 24 узла на правых валах. Теперь он стал главной целью американских летчиков. 12 пикировщиков с «Лексингтона», вооруженные 500-кг бронебойными бомбами, спикировали на «Дзуйкаку» и, пройдя над его палубой, сбросили на нее несколько бомб. За ними последовали девять «Хеллдайверов» с «Эссекса», имевшие такое же вооружение. Летчики сообщили о новых попаданиях в тяжелый авианосец. Торпедоносцы атаковали его с двух бортов, и хотя от первых торпед корабль уклонился, в 13.15 последовало первое попадание. Всего в «Дзуйкаку» попали 2 торпеды в правый борт и 4 в левый. В 13.25 атака завершилась, и «Дзуйкаку» был обречен. Из-за пробоин в правом борту крен увеличивался медленно, но авианосец потерял ход и быстро погружался. В 13.27 крен достиг 27°, и команда была собрана на полетной палубе, в 13.58 командир авианосца капитан 1-го ранга Каидзука приказал покинуть корабль. В 14.14 «Дзуйкаку» повалился на левый борт и затонул кормой вперед, погибли капитан 1-го ранга Каидзука, 842 офицера и матроса. 862 человека были спасены эсминцами «Вакацуки» и «Кува». Уинтерс приказал самолетам с авианосцев Дэвисона не пикировать до тех пор, пока он, снизившись, не проверит результатов первых атак. Нырнув под облако, он увидел, что «Дзуйкаку» охвачен дымом и пламенем, имеет крен на левый борт 20° и почти неподвижен. Пожар на «Дзуйхо», по-видимому, удалось потушить, и корабль продолжал идти нормально. Получив легкое повреждение своего самолета, Уинтрес взмыл вверх и приказал ожидавшим своей очереди самолетам с авианосцев «Франклин», «Энтерпрайз» и «Сан-Джасинто» атаковать легкий авианосец. Удары этих групп вызвали новый пожар на «Дзуйхо», но, когда самолеты улетели, он все еще продолжал идти на север. После 13.00 «Дзуйхо» попал под атаку самолетов третьей волны. В 13.17 одна торпеда попала в носовую часть с левого борта прямо под ходовым мостиком. Бомба попала в кормовой элеватор. В 13.30 его атаковала большая группа самолетов. торпеда попала в правый борт в корму под ракетной батареей. Последовало еще одно прямое попадание бомбы и 7 близких разрывов. В машинных отделениях были перебиты паропроводы, затоплено правое машинное отделение, появился крен 13° на правый борт. По левому борту было затоплено котельное отделение № 2, началось поступление воды в левое машинное отделение. К 13.30 скорость упала до 13 узлов, действовали только один вал и котельное отделение № 1. В 14.10 атака завершилась, и вся свободная команда была задействована на откачке воды. Ожидая прибытия новой ударной авиагруппы в район целей, Уинтерс облетел вокруг только что поврежденных кораблей. Во время облета он обнаружил линейный корабль и два крейсера на расстоянии от 10 до 20 миль к югу от главных сил, следовавших на север. Он донес Митчеру об обнаружении и возвратился в район нанесения последнего удара. Уинтерс появился над основной группой кораблей противника как раз вовремя, чтобы засвидетельствовать агонию «Дзуйкаку». Около 14.30 Винтере пронаблюдал, как «Дзуйкаку» медленно опрокинулся через левый борт и затонул без каких-либо взрывов. Четвертая волна атаковала разрозненными небольшими группами. Однако строй японцев к этому времени полностью рассыпался, и это уже не имело особого значения. К 14.45 левое машинное отделение «Дзуйхо» было полностью затоплено, и корабль потерял ход. Через 10 минут началась четвертая атака, и 10 близких разрывов нанесли новые повреждения. Крен на правый борт увеличился до 23°, и раненый командир корабля капитан 1-го ранга Сугиура приказал команде покинуть корабль. В 15.26 «Дзуйхо» повалился на правый борт и затонул кормой вперед. Как ни странно, потери команды, с учетом полученных авианосцем повреждений, оказались относительно невелики - всего 215 человек. К этому времени три японских авианосца были потоплены, а горящий «Тиёда» стоял на месте, дожидаясь решения своей участи. Предполагая, что этот поврежденный авианосец оставлен командой, Шерман предложил взять его на буксир в качестве «сувенира». Вице-адмирал Митчер неохотно отверг это предложение в пользу своего плана послать контр-адмирала ДюБоуза на север с соединением крейсеров и эсминцев для уничтожения отставших японских кораблей. Около 13.30 он решил, что авианосные группы приблизились на минимально безопасное расстояние к противнику, примерно на 60 миль к ближайшим целям, и приказал авианосцам больше не сближаться. При переговорах по радиотелефону ДюБоуз сказал, что, по его мнению, крейсера не справятся с обстановкой на севере, так как если двум линейным кораблям противника удастся соединиться, то крейсерам придется туго. «Однако, если вы считаете это возможным, мы так сделаем». Пятый, и последний, удар авиации в этом бою слился с предыдущим четвертым. В обоих ударах действиями авиации с воздуха управлял капитан 3-го ранга Уорделл, находившийся в районе целей с 15.00 до 18.00. Из 96 самолетов, взлетевших после 16.00 с авианосцев «Эссекс», «Лексингтон», «Лэнгли» и «Энтерпрайз», 55 были истребителями, вооруженными бомбами. 10 из 13 «Авенджеров» имели по одной 1000-кг бомбе вместо торпед. Для большинства летчиков это был завершающий вылет после двух суток беспрецедентных воздушных боев, в ходе которых некоторым из них пришлось участвовать в ударах по трем японским соединениям, находившимся в трех различных морях. Японское соединение окончательно распалось. Самой северной группой были «Исэ», «Оёдо» и 5 эсминцев. Южнее шли «Хьюга» и «Симоцуки», еще южнее - «Исудзу» и «Маки». В 20 милях левее «Хьюги» в одиночку тащился поврежденный «Тама». И в 75 милях от северной группы стоял на месте горящий «Тиёда». Уорделл стремился поразить линейные корабли и нацелил основную часть своих сил против двух целей, находившихся в двух отдельных группах, на расстоянии 10 миль друг от друга. Наши летчики атаковали с обычной для них настойчивостью, неоднократно пикируя сквозь плотные завесы зенитного огня, неся потери в самолетах. Однако в свете трезвого последующего разбора реально достигнутых результатов представляется бесполезным перечислять «подтвержденные попадания» и доклады летчиков о результатах ударов. Авиагруппа с одного только авианосца претендовала на тринадцать прямых попаданий в один из линейных кораблей. Тщательный разбор докладов о попаданиях в эти тяжелые корабли во время всех налетов этого дня, при котором старались исключить дублирование, давал 22 прямых попадания в один линейный корабль и 15 в другой. 10 из них были попадания торпедами. Близкие разрывы в расчет не принимались. Японцы считают, что в это время линкор «Исэ» был атакован 35 пикировщиками с левого борта и 50 - с правого. 7 торпед прошли перед форштевнем с правого борта, а 4 - слева за кормой. После 34 близких разрывов была повреждена обшивка корпуса, и началось поступление воды в левые котельные отделения. 95 тонн топлива в поврежденных булях перемешались с морской водой. Прямым попаданием была разбита левая катапульта. Но в остальном корабль не пострадал. «Хьюга» отделался 7 близкими разрывами. Капитан 1-го ранга Омаэ, начальник штаба Одзавы, осмотрел оба корабля после их возвращения из боя и доложил о наличии «незначительных повреждений», «не снизивших ходовые качества». Омаэ заявил: «Я был очевидцем этого боя, и считаю, что бомбометание во второй половине дня было малоэффективным». Несмотря за заявления американцев, остальные цели были атакованы с таким же ничтожным результатом. Восемь истребителей с «Энтерпрайза», вооруженные 500-кг бронебойными бомбами, доложили о поражении легкого крейсера, однако они, вероятно, оставили его не столь уж «безнадежно поврежденным», как им показалось. Истребители «Лэнгли» обстреляли несколько эсминцев, один из которых в результате обстрела, как они сказали, «исчез» после атаки, хотя фактически никто не видел, как он тонул. Когда после 18.00 Уорделл оставил район боя, уцелевшие корабли растянулись отдельными группами на расстоянии 45 миль в направлении на северо-восток. Но в это время японцы избежали более серьезной опасности. В 17.42 они были замечены подводной лодкой «Хэлибат». Она попыталась перехватить линкор «Хьюга» и эсминец «Симоцуки», идущие на соединение с основной группой. В 18.43 лодка выпустила 6 электрических торпед Mark-18 по линкору, но промахнулась. Наблюдатели «Хьюги» заметили 2 торпеды, прошедшие за кормой. В 14.29 отряд в составе легких крейсеров «Санта-Фе» (под флагом контр-адмирала ДюБоуза) и «Мобайл», тяжелых крейсеров «Уичита» и «Нью-Орлеан» и 9 эсминцев пошел на север со скоростью 25 узлов. ДюБоузу было приказано проводить ночные торпедные атаки по всем заслуживающим внимания целям. В светлое время суток его должен был прикрывать боевой воздушный патруль из состава четырех самолетов, а на ночь ему выделяли два ночных истребителя. Крейсера подняли в воздух шесть гидросамолетов «Кингфишер» для поиска сбитых и севших на воду летчиков, кроме того, Митчер приказал эсминцам вести поиск летчиков на переходе. Меньше чем через час отряд крейсеров встретил большое масляное пятно, означавшее, что они находятся в районе боя. Капитан 2-го ранга Уинтерс, возвращаясь на свой авианосец около 16.00, заметил свои крейсера на горизонте, примерно в 20 милях к югу. Он повернул обратно и начал описывать круги над неподвижным японским легким авианосцем и, вызвав крейсера, передал им пеленг на противника и добавил, что никаких линейных кораблей поблизости нет. Крейсера сблизились с авианосцем, и в 16.25 с дистанции 10 миль оба тяжелых крейсера открыли огонь из 203-мм орудий. Когда дистанция сократилась до 7,5 мили, открыли огонь и оба легких крейсера. Авианосец «Тиёда», который до этого вел огонь по Уинтерсу, перенес его на крейсера. Однако его снаряды падали с большим недолетом. К 16.40 «Тиёда» весь пылал, над ним высился огромный столб черного дыма. Тогда ДюБоуз приказал всем кораблям, кроме крейсера «Ныо-Орлеан», прекратить огонь и направил правую колонну эсминцев к авианосцу, поставив им задачу потопить его торпедами. Эсминцы начали сближаться, однако в 16.47 «Тиёда» медленно повалился на правый борт, некоторое время оставался в таком положении, а затем ушел под воду носом вперед. Он погиб со всем экипажем. Отряд крейсеров вновь построился и пошел в северном направлении, где его ожидала хорошая добыча. Около 17.00, пронаблюдав, как затонул «Тиёда», контр-адмирал ДюБоуз поднял на корабли гидросамолеты, выслал в разведку два ночных разведывательных самолета и повернул свой отряд на север. Уорделл сообщил ему пеленги на ближайшие к отряду вероятные цели: один корабль по пеленгу 300° на расстоянии 25 миль и группа из трех кораблей по пеленгу 325° на расстоянии 35 миль. ДюБоуз решил отказаться от одиночной цели и направился к группе. Ночной самолет-разведчик донес, что это два эсминца и легкий крейсер, последний стоит без движения, а первые два описывают вокруг него циркуляции. Вероятно, они подбирали из воды уцелевших моряков. Действительно, в 18.20 «Исудзу», шедший на юг, встретил «Вакацуки» и «Хацудзуки», шедшие на север с экипажем «Дзуйкаку». Командир крейсера приказал им следовать за собой, и они повернули на обратный курс. В 18.53 «Хацудзуки» попал под огонь американских кораблей, потопивших «Тиёду». Через полчаса после захода солнца флагманский крейсер «Санта-Фе» обнаружил цели на экране радиолокатора на дистанции 17 миль. Вскоре было отмечено, что одна из «отметок» на экране отделяется от других, удаляясь на север. В 18.51 ДюБоуз приказал открыть огонь: легким крейсерам по ближайшим целям, тяжелым - по дальней. К этому времени стемнело, и в направлении противника ничего нельзя было разглядеть, пока один из ближайших кораблей не начал отвечать на огонь. Это «Хацудзуки» открыл ответный огонь. В 19.07 «Исудзу» попал под накрытие и поспешно повернул обратно вместе с «Вакацуки». Дальняя цель, по которой вела огонь «Уичита», через десять минут после открытия огня развила скорость до 30 узлов и к 19.06 вышла за пределы дальности стрельбы. ДюБоуз решил не преследовать ее и не разделять свои силы, а сосредоточить удары по двум оставшимся целям. В 19.11 в больший из оставшихся кораблей противника было отмечено попадание двух снарядов, на нем вспыхнул пожар, но через несколько минут пламя погасло. К этому времени наши головные корабли находились в 6 милях от целей и вели непрерывный огонь. Третий корабль продолжал отрываться, следуя на север, по-прежнему находясь за пределами дальности огня нашей артиллерии. Другой корабль, оказавшийся под обстрелом, увеличив скорость до 26 узлов, начал маневрировать, уклоняясь от залпов и отвечая на огонь. На крейсере «Мобайл» слышали пролетавшие над ним снаряды и наблюдали несколько всплесков у борта. Дважды цель пыталась выйти на позицию для торпедного залпа, но каждый раз ДюБоуз, уклоняясь, приказывал изменять курс, что замедляло преследование. На корабле противника был отмечен взрыв, на короткое время на нем снова возник пожар, но корабль продолжал уходить на север большой скоростью. Бой превращался в затяжную погоню. На потопление одного эсминца уходило чрезмерно долгое время. В 19.29 эсминцы «Кларенс К. Бронсон», Коттен» и «Паттерсон» пошли в торпедную атаку под прикрытием крейсеров, которые вели редкий огонь, обеспечивая их сближение с противником. В 20.12, после того как противник сбавил ход, эсминцы дали торпедный залп с дистанции около 3,5 мили и открыли огонь из 127-мм орудий. В конце расчетного времени хода торпед до цели были отмечены яркие вспышки, а позже послышался и глухой взрыв. Хотя это и могло означать попадание, доказательство было не стопроцентное. Окутанный дымом и сбавивший ход до 17, а затем до 10 узлов, корабль противника продолжал вести артиллерийский огонь еще около 20 минут. Вскоре крейсера открыли по нему огонь с короткой дистанции, а «Санта-Фе» ярко осветил его специальными снарядами. Это был эсминец «Хацудзуки». ДюБоуз приказал добить его торпедой, но не успел выделенный эсминец выполнить приказание, как японский корабль затонул. Интересно, что незадолго до своего последнего боя, эсминец спустил катер, чтобы подобрать людей с воды. В результате 8 человек экипажа «Хацудзуки» и 17 человек с «Дзуйкаку» 14 ноября добрались до южного берега Формозы! В последней фазе этого боя два ночных самолета-разведчика вели поиск новых целей в северном направлении, в непосредственной близости к отряду. Они донесли, что ближайшие японские корабли находятся в 46 милях к северу от кораблей ДюБоуза и отходят на север с 22-узловой скоростью. Еще дальше за ними со скоростью 20 узлов отходила другая группа кораблей противника. Два корабля, находившиеся вместе с теперь потопленным эсминцем, нигде не обнаруживались. После подсчета времени, необходимого для перехвата ближайших целей, ДюБоуз решил, что ввиду предстоявшей встречи с Митчером, оставшимся далеко на юге, и необходимостью пополнить запасы топлива на всех эсминцах, ему лучше отказаться от длительного преследования. Другим соображением могло быть присутствие японских линейных кораблей к северу от него. В 21.50 эсминцы и крейсера построились и пошли на юго-восток, в точку встречи с авианосцами, назначенной на следующее утро. Так закончилась надводная фаза боя у мыса Энганьо. Тем временем, около 19.30, вице-адмирал Одзава, находившийся на борту легкого крейсера «Оёдо», получил донесение от эсминца, атакованного ДюБоузом, что американское соединение в составе двух линейных кораблей в охранении крейсеров и эсминцев следует в северном направлении. Считая, что у него осталось достаточно сил, чтобы справиться с таким соединением, Одзава немедленно приказал своим уцелевшим кораблям лечь на обратный курс и сблизиться с преследующими его силами для торпедной атаки. В то время он все еще имел два линейных корабля, по крайней мере, один легкий крейсер в хорошем состоянии и шесть или больше эсминцев - соединение, которое, вероятно, смогло бы справиться с крейсерами и эсминцами ДюБоуза. Если принять во внимание подавляющее превосходство в артиллерии, которое имел 3-й флот, следовавший на север предыдущей ночью, стремясь уничтожить соединение Одзавы, то на заключительном этапе бой неожиданно принял ироническую окраску. Теперь преследуемый стал преследователем, приманка стала нападающим и, хотя японцы не догадывались об этом, в конце боя у них, а не у американцев было превосходство в артиллерии. После поворота на обратный курс Одзава следовал на юг около двух часов. ДюБоуз начал отход в юго-восточном направлении в 21.50. Приблизительная прокладка курсов обоих соединений дает основания считать, что японцы были близки к цели, хотя ни они, ни американцы не подозревали об этом. Бой у мыса Энганьо мог бы иметь менее удачное окончание. Не встретив противника, Одзава повернул на север и продолжал отход. Но на этом несчастья японцев не закончились. Если «Хэлибат» упустила линкор, то в 21.05 подводная лодка «Джеллао» капитан-лейтенанта Айзенхауэра 3 торпедами потопила поврежденный крейсер «Тама». Японские силы Главные силы, Северное соединение (вице-адмирал Одзава) 3-я дивизия авианосцев (вице-адмирал Одзава): авианосец «Дзуйкаку»; легкие авианосцы; «Дзуйхо», «Титосэ», «Тиёда» 4-я дивизия авианосцев (контр-адмирал Мацуда): линкоры-авианосцы «Исэ», «Хьюга» Легкие крейсера «Оёдо», «Тама» ДЭМ 61: эсминцы «Хацудзуки», «Вакацуки», «Акидзуки», «Симоцуки» 31-я эскортная эскадра (контр-адмирал Эдо): легкий крейсер «Исудзу», эсминцы «Маки», «Кири», «Кува», «Суги» Американские силы Из состава ОС 38 - оперативные группы 38.2, 38.3, 38.4 23. Конец Гибель «Синано» Однако после окончания битвы за Лейте несчастья японцев не закончились. 21 ноября в Формозском проливе американская подводная лодка «Силайон» торпедировала и потопила линкор «Конго». Вдобавок под случайную торпеду попал эсминец «Уракадзэ» и тоже погиб. 21 декабря подводная лодка «Редфиш» торпедировала и потопила авианосец «Унрю». Но более символичной стала гибель авианосца «Синано», заложенного как третий линкор типа «Ямато», но после битвы при Мидуэе перестроенного в авианосец. «Синано» был спроектирован как некий компромисс, строили его с большой поспешностью, а скоропостижная гибель была ускорена преждевременным спуском на воду. До битвы за Марианские острова предполагалось достроить «Синано» к весне 1945 года. Но 19 июня 1944 года состоялась знаменитая «охота на индюков у Марианских островов», в ходе которой были потоплены два лучших авианосца Императорского флота - «Тайхо» и «Сёкаку». В результате темп работ в сухом доке № 6 был резко увеличен. Потери авианосцев в ходе битвы за Лейте и дальнейшее ослабление японского флота сделали еще более необоримым ввод в строй авианосца, чтобы заткнуть бреши, образовавшиеся в оборонительном периметре империи. «Синано» был спущен на воду 11 ноября 1944 года и введен в состав флота через 8 дней. Командиром корабля и экипажа из 1400 человек был назначен известный офицер. Авианосцу предстоял короткий переход в Токийской бухте. Капитан 1-го ранга Тосио Абэ столкнулся с проблемой, как привести огромный корабль с необученным и неопытным экипажем в состояние боевой готовности. В конце 1944 года Токийская бухта была не самым подходящим местом для тренировок зеленых матросов и летчиков. Поэтому Абэ получил приказ перевести «Синано» в Куре, чтобы там принять на борт самолеты и начать тренировки во Внутреннем море. Недостроенный авианосец покинул Йокосуку 29 ноября в 18.00, имея на борту рабочих верфи, которые не прекращали работу. В первом плавании по Токийской бухте «Синано» сопровождали эсминцы «Хамакадзэ», «Искокадзэ», «Юкикадзэ», и «лунный серп сиял над волнами». А тем временем американская подводная лодка «Арчерфиш», которая на ночь освободилась от обязанностей по поиску экипажей, сбитых В-29, двинулась дальше, чтобы сыграть решающую роль в трагической судьбе «Синано». Во время поисков японских судов в Токийской бухте командир лодки капитан 2-го ранга Дж. Ф. Инрайт, следуя в надводном положении, радаром обнаружил авианосец. Капитан 2-го ранга Инрайт начал маневрировать, чтобы атаковать противника, терпеливо дожидаясь, пока «Синано» окажется у него на прицеле. В 03.37 он дал залп по ничего не подозревающему авианосцу 6 торпедами с установкой глубины на 10 футов. Через минуту 4 торпеды попали в цель. Эсминцы бросились на поиски «Арчерфиша», но лодка уклонилась от них, командир был уверен, что нанес смертельный удар авианосцу типа «Сёкаку». Отчаянная борьба «Синано» за свою жизнь завершилась поздним утром, авианосец затонул. Японская следственная комиссия, которая должна была выяснить причины гибели корабля, тщательно изучила все события последних 7 часов существования «Синано». Хотя корабль получил 4 попадания торпедами, капитан 1-го ранга Абэ не беспокоился за его судьбу. Он был уверен, что авианосец, как и его двоюродные братья-линкоры, практически неуязвим. Поэтому он продолжал следовать со скоростью 18 узлов, несмотря на сильную волну. Однако аварийным партиям, работавшим в трюме, скоро стало ясно, что «Синано» находится в серьезной опасности. Из-за спешки, с которой корабль выпроводили в море, в некоторых отсеках не были установлены водонепроницаемые двери. Хуже того, поскольку корабль держал скорость 18 узлов, под сильным напором воды были затоплены и другие отсеки ниже ватерлинии. Вскоре выяснилось, что перекачка воды не способна устранить крен, так как пропускная способность магистралей слишком мала. Этот недостаток конструкции был упущен из виду, когда после битвы у Марианских островов достройку корабля повели форсированными темпами. Встревоженный развитием событий, капитан 1-го ранга Абэ снизил скорость. Но море уже взяло верх. В 10.18, когда крен достиг опасной величины, Абэ приказал команде покинуть корабль, а сам ушел в свою каюту. Через несколько минут «Синано» перевернулся и с шумом затонул, унеся с собой на дно половину команды. Если у японцев и сохранялась еще какая-то надежда на победу империи, она пошла на дно вместе с «Синано» холодным ноябрьским утром. Для тех, кто следил за этим кораблем с момента его закладки, как гигантского линкора, и до переделки в авианосец после Мидуэя, война завершилась. Много позднее Тосикадзу Касэ в своей книге «Путь к «Миссури» был вынужден признать, что гибель «Синано» стала символом всех военных усилий империи. Он писал: «Мы построили прекрасный корабль и очень гордились им. Он казался величественной и несокрушимой морской крепостью. Однако он был потоплен прежде, чем сделал хотя бы один выстрел. Гибель «Синано» это не просто злая насмешка судьбы. Для такой бедной страны, как Япония, строительство дорогостоящих военных кораблей ложится непосильным бременем на национальный бюджет. Однако мы построили не один такой корабль. Мы также содержали большую армию и увеличивали свои ВВС. В конце концов мы стали походить на мамонта, чьи бивни росли и росли, пока тело не отказалось таскать их. Так как все шло на содержание этих бивней, остальному телу не оставалось почти ничего. И мамонт вымер... «Синано» родился под несчастливой звездой, и его судьба стала символом трагического десятилетия, которое завершилось нашей капитуляцией». Иводзима Весной 1945 года японский флот можно было смело сравнить с опадающими цветами сакуры - красиво и безнадежно. Первым доказательством этого стала битва за остров Иводзима в феврале - марте 1945 года. Японский флот фактически устранился от участия в ней, ограничившись действиями камикадзэ. Корабли у японцев еще оставались, а вот флота уже не стало. Единственные слабые попытки обеспечить доставку снабжения на остров имели место в декабре 1944 года, когда американские корабли, обстреливавшие Иводзиму, перехватили пару десантных кораблей японцев. 24 декабря эскадра контр-адмирала Алана Смита (тяжелые крейсера «Честер», «Пенсакола», «Солт-Лейк-Сити» и 6 эсминцев) обстреливала береговые батареи. Американские летчики заметили японский «эсминец», уходящий на север, и адмирал отправил в погоню эсминцы «Роу» и «Кейс». С помощью самолета эсминцы быстро догнали десантное судно Т-8, и в 15.22 открыли по нему огонь. Японский корабль попытался отстреливаться, но превосходство в артиллерии сказалось, и в 15.58 он затонул. Следующая встреча произошла 27 декабря, но теперь «эсминец» был обнаружен крейсером «Честер». В 12.57 выяснилось, что это транспорт Т-7, стоящий на якоре, и он был немедленно обстрелян. Японских кораблей оказалось два - Т-7 и Т-132, они попытались уйти, но к 14.40 эсминцы «Данлоп», «Фаннинг» и «Каммингс» закончили работу. Береговые батареи попытались помочь кораблям, но лишь снесли антенну УКВ на «Данлопе». Реальное сопротивление оказали только отряды камикадзэ, однако они мало чего добились и не смогли остановить натиск американцев. Командование 5-го воздушного флота, который был сформирован в начале февраля, предложило для этой цели нанести воздушный удар по вражеской передовой базе на Улити. Однако еще до того, как появилась возможность провести такую операцию, вражеский флот неожиданно атаковал район Токио - Иокогама (равнина Канто). Эта атака укрепила уверенность, что следующую высадку противник предпримет на остров Иводзима. 3-й воздушный флот, который был развернут в районе Канто, попытался отразить вражескую атаку, но не сумел добиться никаких серьезных результатов, применяя обычную тактику. Японцам снова ясно дали понять, что обычными способами вражеское наступление не остановить. Пилоты 3-го воздушного флота сами добровольно предложили сформировать корпус специальных атак. После этого 16 февраля вице-адмирал Кимпей Тераока приказал командиру 601-й авиагруппы капитану 1-го ранга Риити Сугияме создать такое подразделение. 601-я авиагруппа предназначалась для действий с авианосцев и была специально обучена для этого. Моральный дух в ней был даже выше, чем в обычных авиагруппах, несмотря на то что она постоянно находилась в бою. Капитан 1-го ранга Сугияма намеренно задержал приказ о наборе добровольцев, для того чтобы позволить пилотам осознать неудачные итоги боев над Канто. Он объявил об этом 18 февраля, и от добровольцев-курсантов не было отбоя. Капитан-лейтенант Синтаро Такэда как командир летного состава отвечал за выбор летчиков. Но, когда он выполнил приказ, неожиданно возник конфликт. Летчики, которые не были отобраны, подняли бурю протестов. Понимая, что Такэда не может ничего изменить, они пошли прямо к капитану 1-го ранга Сугияме. Не выбранные добровольцы приходили к нему поодиночке и группами всю ночь, чтобы выразить свое несогласие с выбором Такэды. Нужно было как-то успокоить возмущенных летчиков, и это добавило забот Сугияме. Он оставил за собой выбор командира подразделения специальных атак, и одно это уже само по себе было сложной задачей. Выбирать приходилось между лейтенантом Муракавой, который командовал авианосными бомбардировщиками, и лейтенантом Хидой. Первый требовал выбрать именно его на том основании, что бомбардировщики составляли большую часть группы. Хида был старше и поэтому требовал выбрать его. Ни один не желал уступать. В конце концов Сугияма выбрал Муракаву. Хида возмущался так громко, что Сугияме пришлось дать обещание при первой же возможности обязательно дать ему шанс участвовать в атаке. 19 февраля адмирал Тераока дал отряду название «Митате» № 2. Он состоял из 32 самолетов, разделенных на 5 групп: № 1-4 истребителя, 4 авианосных бомбардировщика, № 2-4 истребителя, 4 авианосных бомбардировщика, № 3-4 истребителя, 4 авианосных бомбардировщика, № 4-4 авианосных торпедоносца, № 5-4 торпедоносца. Рано утром 21 февраля эти группы поднялись в воздух с авиабазы в Катори, дозаправились на Хатидзодзиме, а затем атаковали вражеские корабли вокруг Иводзимы и в районе островов Титидзима. По донесениям, полученным к вечеру, были потоплены 1 американский авианосец и 4 транспорта, еще 1 авианосец и 4 других военных корабля были повреждены. После войны стало известно, что в этот день атакой камикадзэ был потоплен эскортный авианосец «Бисмарк Си». Самой интересной особенностью этих атак было то, что несколько пилотов истребителей сами попытались таранить корабли противника после того, как их задача по сопровождению камикадзэ была выполнена. Также интересно отметить, что во время остановки на Хатидзодзиме командир группы № 2 лейтенант Иидзима и командир группы № 5 лейтенант Сакураба обнаружили, что на их самолетах неисправны моторы. Не колеблясь, они пересели на другие самолеты, чтобы выполнить поставленную задачу. Наблюдатели сообщили, что Иидзима врезался в транспорт, а Сакураба спикировал на авианосец типа «Саратога». Это показывает, что моральный дух 601-й авиагруппы был исключительно высоким. Общее военное положение Японии продолжало неотвратимо ухудшаться. Бои на острове Иводзима с самого начала приняли неблагоприятный для нас характер. После длительного обстрела берега кораблями американского флота и многодневных бомбардировок с воздуха американцы высадились на остров 19 февраля. Японский гарнизон оказывал им ожесточенное и упорное сопротивление, но численный перевес противника и превосходство в вооружении решили исход боев. Японский гарнизон был уничтожен, а остров был полностью занят противником 16 марта. Однако уже 6 марта американцы захватили и начали использовать аэродромы Иводзимы. Когда вражеский флот завершил поддержку операции на Иводзиме, он повернул на юг. Данные радиоперехвата показали, что американские корабли направляются на Улити. Разведчик 4-го воздушного флота, вылетевший с Трука, 9 марта провел разведку и подтвердил, что вражеские корабли стоят на якоре в лагуне. Когда была получена эта информация, было принято решение провести давно запланированную операцию «ТАН». Ее целью было уничтожение американских кораблей в лагуне Улити. Приказ провести атаку был отдан 10 марта, в нем было предусмотрено следующее: 1. Одна летающая лодка покинет бухту Кагосима в 03.00, чтобы провести метеоразведку по курсу от мыса Сата через Окиноторисиму к Улити. 2. Четыре базовых бомбардировщика вылетят из Каной в 04.30 и будут патрулировать впереди главных сил. 3. Четыре летающие лодки вылетят из Кагосимы в 07.30, чтобы провести главные силы к Улити. 4. Главные силы из 24 бомбардировщиков P1Y «Фрэнсис» встретятся с самолетами наведения над мысом Сата и проследуют к Улити, чтобы провести специальную атаку вражеских кораблей. Каждый самолет будет нести одну 800-кг бомбу. Был сформирован отряд специальных атак «Адзуса». 10 марта самолеты вылетели, чтобы атаковать Улити, но были отозваны после неожиданного сообщения с Трука. В этой радиограмме уточнялись данные фоторазведчика, пролетевшего над американской базой накануне. На снимках был обнаружен только один американский авианосец. Только после того, как отряд «Адзуса» вернулся на базу, пришла новая радиограмма, в которой говорилось, что на самом деле на Улити находятся восемь авианосцев и семь эскортных авианосцев. Но было уже поздно, чтобы в этот же день снова отправлять самолеты. Однако 11 марта в 09.20 отряд встретился с самолетами наведения над мысом Сата и полетел дальше, чтобы атаковать противника. Раннее утро 11 марта было ясным, но возле острова Окиноторисима были встречены дождевые шквалы, и нашим ударным самолетам пришлось набрать высоту, чтобы перескочить через погодный фронт. Они спустились сквозь тучи, когда предположительно подошли к цели, но даже не сумели увидеть атолл. Примерно в 18.30 бомбардировщики «Фрэнсис» отделились от самолетов наведения. Вскоре после этого в 20 милях к востоку они увидели остров Яп и смогли лечь на правильный курс. Солнце село в 18.52, и Улити скрылся во тьме, когда камикадзэ подлетели к нему. Они прилетели к атоллу с задержкой не только из-за навигационной ошибки, но и потому, что встречный ветер заметно снизил их скорость. Из 24 бомбардировщиков, которые вылетели утром, у 13 во время перелета возникли неполадки в моторах, и они были вынуждены отказаться от атаки. Большинству из них повезло совершить аварийные посадки на островах вдоль маршрута, но 2 самолета произвели вынужденную посадку на воду. Оставшиеся 11 бомбардировщиков сумели незаметно подобраться к целям, которые не соблюдали затемнение. Первый «Фрэнсис» спикировал на цель в 19.05, а к 19.30 все бомбардировщики атаковали вражеские корабли. Так как самолетов сопровождения не было, проверить результаты атаки не удалось, поэтому никто не знал, имелись попадания или нет. На следующий день разведывательный самолет «Мирт» с Трука подтвердил, что поврежденных авианосцев на якорной стоянке Улити нет. Стало ясно, что атака завершилась неудачей. Окинава 1 апреля американцы высадились на острове Окинава. Японцы заранее спланировали массированные воздушные атаки на случай такого десанта, начало операции «Тэн-Го» было назначено на 6 апреля. Участие флота не предполагалось, но 4 апреля командующий Объединенным флотом адмирал Тоёда предложил отправить к острову линкор «Ямато». Причины этого решения были чисто психологическими, никакого военного смысла этот поход не имел и не мог иметь. Но флот стремился хоть как-то оправдаться от обвинений армии в трусости и уклонении от боя. Поэтому 5 апреля начальник штаба Объединенного флота вице-адмирал Рюносукэ Кусака прибыл на борт флагмана 2-го флота линкора «Ямато» и лично доставил вице-адмиралу Ито приказ на операцию «Кикусуй». В нем говорилось: «2-й флот должен на рассвете 8 апреля атаковать противника на якорной стоянке Кадэно у острова Окинава. Топливо будет принято только на переход в одну сторону. Это будет специальная операция». Фактически остаткам флота предлагалось совершить самоубийство. Линкор должен был выброситься на мель и действовать в качестве береговой батареи, а его команда - присоединиться к гарнизону острова. Кстати, «Кикусуй» - это герб известного в Японии героя Масасигэ Кусуноки, которого японцы называют «истинным самураем». Именно ему принадлежит выражение «Семь жизней за императора». Так вот, герб семьи Кусуноки изображает плывущую по течению хризантему, не парящую в воздухе, как это часто говорят. Для этой операции сумели набрать всего 10 кораблей: «Ямато», легкий крейсер «Яхаги», эсминцы «Асасимо», «Фуюцуки», «Хамакадзэ», «Хацусимо», «Исокадзэ», «Касуми», «Судзуцуки», «Юкикадзэ». Командовать соединением должен был вице-адмирал Сейити Ито. Прикрытие с воздуха даже на время этого недолгого перехода не предусматривалось. Ито немедленно вызвал на «Ямато» командиров всех кораблей, выделенных для похода. И все они единодушно, кроме командира линкора капитана 1-го ранга Аруга, высказались против этого безумия. Командир эсминца «Асасимо» капитан 2-го ранга Ёсиро Сугихара заявил: «Я протестую против операции, в которой все участвующие корабли будут уничтожены еще до того, как получат шанс добраться до места назначения. Я против безрассудной гибели остатков флота». Всегда вежливый командир 7-го ДЭМ капитан 1-го ранга Синтани резко заметил: «Предложенный план просто идиотизм!» Командир 21-го ДЭМ капитан 1-го ранга Хисао Котака сказал: «Штаб Объединенного флота сидит в бомбоубежищах Хёсиди. Что они могут знать о сегодняшней критической ситуации? Может, они вылезут и лично возглавят флот?» Такие высказывания офицеров были совершенно нетипичными для японского флота, да и для военных в принципе. Еще шесть месяцев назад рядовые офицеры открыто обвиняли высшее командование в некомпетентности. Они были готовы погибнуть, но не хотели гибнуть бессмысленно. В результате адмирал Кусака поспешно закрыл совещание и отбыл. Тем не менее 6 апреля в 15.00 эскадра вышла в море и направилась к Окинаве. Несмотря на распространенный миф о том, что «Ямато» получил топливо для похода в один конец и должен был выброситься на берег острова, чтобы превратиться в сверхмощную батарею, в его цистернах хватало нефти на обратный переход. Вечером 6 апреля соединение было замечено американскими бомбардировщиками, а потом и двумя подводными лодками, которые не сумели атаковать его. Внезапность была потеряна и без воздушного прикрытия «Ямато» был обречен, однако эскадра продолжала идти на юг. 7 апреля в 07.00 команда получили церемониальный завтрак. В 10.00 японцев обнаружили 2 летающие лодки РВМ «Маринер» и начали слежение. Вскоре к ним присоединились несколько истребителей «Хеллкэт». На кораблях сыграли боевую тревогу, и «Ямато» попытался отогнать американцев, дав три залпа специальными снарядами («Сан-Сики» тип 91 мод. 3) из своих 460-мм орудий. Мы опишем этот бой, потому что линкор «Ямато» был дважды символом. Прежде всего он стал символом Императорского японского флота, но, кроме того, «Ямато» был символом класса линейных кораблей. Не «Бисмарк», не «Айова», а именно «Ямато». ОС 58 начало поднимать самолеты еще до того, как был обнаружен «Ямато», всего с 15 авианосцев взлетели 386 самолетов. Самолеты с 5 авианосцами не сумели найти цель из-за плохой погоды, поэтому в действительности японцев атаковали только 227 самолетов. Эсминец «Асасимо» из-за неполадок с машинами отстал от соединения. Самолеты легкого авианосца «Сан-Хасинто» комбинированной атакой бомбами и торпедами прикончили его. Эсминец затонул со всей командой Плохая погода затрудняла обнаружение японского соединения, но самолеты-разведчики, следившие за ним, навели на цель большинство атакующих. «Хеллдайверам» и «Авенджерам» помогли их собственные радары. Когда появились американские самолеты, «Ямато» увеличил скорость до 24 узлов. Облака шли на высоте около 3000 футов, что затрудняло координацию атак, но, с другой стороны, это мешало и зениткам «Ямато». Поставить огневую завесу не получилось, а от центральной наводки японцы отказались, каждая установка стреляла самостоятельно. Первыми атаковали самолеты ОГ 58.1. Радар «Ямато» обнаружил их в 12.20 на расстоянии около 12 миль к юго-востоку. Через 12 минут самолеты были замечены визуально на расстоянии 8 миль. В 12.37 линкор атаковали 4 пикировщика VB-82 с «Беннингтона». Они добились двух попаданий по правому борту и уничтожили 127-мм установку, кроме того, были уничтожены несколько 25-мм установок. Один самолет погиб. Затем появились 14 «Хеллдайверов» VB-17 с «Хорнета». Еще 2 бомбы попали чуть впереди и левее кормовой 155-мм башни. Они взорвались на главной броневой палубе. В рабочем отделении башни начался пожар, броневые захлопки не позволили огню проникнуть в погреб, иначе все закончилось бы гораздо раньше. Вдобавок был уничтожен пост управления радиолокатора. Более опасными оказались атаки торпедоносцев. Первыми с левого борта атаковали линкор 8 «Авенджеров» VN-17 с «Хорнета». Американцы запомнили урок, полученный при потоплении «Мусаси», и теперь все торпедоносцы старались атаковать с одного борта. 6 из 8 самолетов получили попадания в ходе атаки, а один был сбит, не успев сбросить торпеду. Из 7 сброшенных торпед, по заявлениям американцев, 4 попали в цель и вызвали большие затопления. «Ямато» получил крен около 5°, который был уменьшен до 1° контрзатоплением. В это время эсминец «Хамакадзэ» получил торпеду от «Авенджера» с «Беннингтона» и одну бомбу. Его корпус не выдержал и сложился, как перочинный ножик. Корабль быстро затонул, на нем погибли 100 человек, но эсминец «Хацусимо» спас 257 человек. В 12.59 появилась вторая волна с авианосцев ОГ 58.3. Несмотря на заявления американцев, в линкор не попала ни одна бомба, но с этого момента описания событий начинают путаться. Кстати, то же самое имело место и при попытках восстановить ход атак против «Мусаси». Вдобавок в какой-то момент самолеты второй и третьей волны перемешались между собой. В любом случае после очередных торпедных попаданий примерно в 14.00 не выдержала противоторпедная переборка, были затоплены два котельных отделения и турбинное отделение левого борта. От сотрясений заклинило вспомогательный руль. Уменьшить крен удалось, лишь затопив котельные отделения правого борта, скорость линкора упала до 18 узлов. Собственно, на этом бой завершился, началось добивание подранков. Потерявший ход крейсер «Яхаги» получил еще несколько попаданий бомбами и торпедами и стремительно затонул. Эсминец «Исокадзэ» после множества близких разрывов потерял управление и ход, «Юкикадзэ» снял команду и затопил его артогнем. Эсминец «Касуми» получил две бомбы и потерял ход, «Фуюцуки» снял команду и добил его двумя торпедами. Американские самолеты продолжали атаки беспомощного «Ямато». К 14.17 крен на левый борт достиг 15°, корабль потерял ход. Штабные офицеры собрались на мостике, чтобы погибнуть вместе с кораблем, но адмирал Ито приказал им спасаться, чтобы продолжать борьбу. Командир линкора капитан 1-го ранга Аруга сказал своему старпому капитану 1-го ранга Дзиро Номуре: «Я остаюсь на корабле, но попав в воду, я могу случайно выплыть. Возьмите этот линь и привяжите меня к поручням. Это моя последняя просьба и мой последний приказ!» В 14.23 линкор перевернулся через левый борт, при этом на нем взорвались погреба, столб огня и дыма взлетел на несколько километров вверх и странным образом принял форму ядерного гриба. Считается, что линкор получил примерно 10 торпедных попаданий и 13 бомбовых. 3061 человек команды погибли, в том числе вице-адмирал Ито, спаслись только 269 человек, среди них начальник штаба Ито контр-адмирал Морисита. Американцы потеряли всего лишь 10 самолетов и 12 летчиков, остальных они сумели спасти. Битва за Окинаву продолжалась до 24 июня, но еще 29 мая адмирал Тоёда был снят с поста командующего Объединенным флотом и заменен адмиралом Дзисабуро Одзава. Несмотря на отчаянные усилия камикадзэ, они не сумели потопить ни одного корабля, крупнее эсминца. Да, линкоры и авианосцы получали повреждения, и некоторые не были отремонтированы до конца войны, но потопленных среди них не было. Гибель японского флота После поражения в Бирме японские гарнизоны, разбросанные по всей юго-восточной Азии, оказались изолированными. Флот уже не мог ни эвакуировать их, ни организовать снабжение. Тяжелый крейсер «Хагуро» в сопровождении эсминца «Камикадзэ» должен был снять гарнизон Андаманских островов. Оба корабля были замечены 11 мая 1945 года самолетами с эскортного авианосца «Шах», когда они шли на северо-запад. Японцы тоже заметили самолеты и повернули назад. Однако ситуация на Андаманских островах была настолько отчаянной, что крейсер опять лег на первоначальный курс и продолжил выполнение спасательной операции. Ожидая этого, адмирал Г.Т.К. Уокер решил перехватить японцев. Он увел свои главные силы на юг, чтобы они не были обнаружены. Утром 16 мая эскортный авианосец «Шах» снова обнаружил «Хагуро», после чего тот опять повернул назад. Однако, предвидя это, Уокер выслал вперед 5 эсминцев: «Венус», «Верулам», «Вираго», «Виджилент», «Сомарец». Они установили радиолокационный контакт в 23.00. Используя часто отрабатывавшуюся, но редко используемую звездную атаку, эсминцы атаковали «Хагуро» с близкого расстояния, и в 01.50 отправили крейсер на дно в 45 милях юго-западнее Пенанга. На крейсере погиб 751 человек, в том числе вице-адмирал Хасимото, убитый снарядом, попавшим в мостик. Ответным огнем был поврежден эсминец «Сомарец». Сопровождавший крейсер эсминец «Камикадзэ» получил повреждения от артогня, но сумел спастись. 7 июня во время перехода из Батавии в Сингапур крейсер «Асигара» был атакован подводной лодкой «Тренчант». Он получил попадания 5 торпед, потерял ход и перевернулся через правый борт. Эсминец «Камикадзэ» сумел спасти 853 человека команды и около 400 солдат, которых перевозил крейсер. Как видите, «Камикадзэ» и здесь не выполнил своей задачи - не сумел защитить крейсера. Тем временем американское командование решило добить остатки японского флота, стоящие в своих базах. Никакой опасности уже не представляли, поэтому причины атак были скорее политическими, чем военными. Требовалось «отомстить за Пёрл-Харбор», хотя к этому времени все корабли, участвовавшие в той атаке, лежали на дне, даже танкеры. Вдобавок флот и авиация уже предчувствовали, что вскоре в Вашингтоне разгорится битва за будущие ассигнования, ведь военный бюджет после подписания мира будет резко сокращен. Адмирал Нимиц отдал приказ, который командовавший в тот момент 3-м флотом адмирал Хэлси охотно принял к исполнению. Японские порты подвергались ударам авианосной авиации еще с марта 1945 года, именно 19 марта получил тяжелые повреждения легкий авианосец «Рюхо». Он получил попадания 3 бомб и нескольких ракетных снарядов, в результате полностью потеряв боеспособность, хотя угрозы гибели корабля не возникло. Повреждения оказались типичными для японских авианосцев. Полетная палуба между носовым и кормовым элеваторами вздулась горбом, после чего ни о каких полетах речи быть не могло. Зато американский авианосец «Франклин» был внезапно атакован бомбардировщиком, выскочившим из облака, и получил 2 бомбы. На корабле начались сильнейшие пожары, команда понесла чудовищные потери - 807 убитых и 487 раненых. Однако авианосец не затонул и сумел вернуться сначала в Пёрл-Харбор, а после временного ремонта - на Западное побережье. Впрочем, после войны американцы не стали вводить его в строй за ненадобностью. Налеты авианосной авиации на города Японии продолжались, и после удара по Токио 10 июля анализ фотоснимков показал, что в бухте рядом с Йокосукой стоит линкор «Нагато». Он был превращен в береговую батарею для защиты Сагами Ван и Токийского залива. Японцы постарались замаскировать его, срезав треть высоты мачт и труб, чтобы уменьшить силуэт. Корабль стоял на таком мелком месте, что использование торпед исключалось. Так как котлы линкора были погашены, для обеспечения электроэнергии к его борту пришвартовали тральщик. Главной опасностью для самолетов были около 154 тяжелых зенитных орудия и 225 мелких, стоящих вокруг гавани. 18 июля был совершен первый налет в рамках необъявленной операции «Немезида». Начиная с 15.40 примерно 60 «Хеллдайверов» атаковали «Нагато», за ними последовала группа «Хеллкэтов». Чтобы добиться максимального результата, пилоты получили приказ класть бомбы рядом с бортом, а не на палубу. В 15.52 бомба попала в мостик «Нагато», убив 18 человек, погибли контр-адмирал Мики Оцука и командир корабля капитан 1-го ранга Хигути. Еще одна бомба взорвалась на крыше башни № 3, уничтожив установленные там 25-мм установки. Считается, что летчики добились 6 прямых попаданий. Стоявший у борта линкора вспомогательный тральщик «Харасима Мару» переломился пополам и сел на дно. Погибли бывший броненосный крейсер «Касуга», служивший плавучей казармой, недостроенный эсминец «Яэдзакура» и подводная лодка I-372. «Нагато» был потоплен во время атомных испытаний на атолле Бикини. Интересно, что ночью 22-23 июля состоялся последний морской бой на Тихом океане. 61-я ЭЭМ капитана 1-го ранга Хедермана вошла в залив Сагами Ван, обнаружила радаром 4 цели, артиллерией и торпедами потопила один транспорт, повредила второй. Также были повреждены тральщик и охотник за подводными лодками. Но настоящий воздушный блиц имел место 24 и 28 июля, когда полному разгрому подверглась стоянка флота в Курэ. Японцы постарались замаскировать корабли, ставили их поближе к береговым холмам, но это плохо помогло. Снова из-за малых глубин американцы отказались от использования торпед. 24 июля в налете на базу Курэ участвовали 240 самолетов ОС 38, большинство японских кораблей получило повреждения, но ни один не был потоплен. Американцы потеряли 11 «Хеллкэтов» и 2 «Авенджера». Всего в этот день американские самолеты совершили 1363 вылета, сбросили 599 тонн бомб и выпустили 1615 ракет. 28 июля самолеты ОС 38 совершили 655 вылетов, сбросив 185 тонн бомб и выпустив 1162 ракеты. 24 июля авианосец «Амаги» получил несколько попаданий. Сначала бомба разорвалась рядом со второй трубой, повредив ее и разорвав борт. Но затем тяжелая бомба попала в самый центр полетной палубы, выгнув на длине 200 футов ее и вырвав борта ангара. После близких разрывов начались затопления отсеков по левому борту. Хотя угрозы гибели корабля не возникло, кто-то отдал приказ команде покинуть его. 28 июля последовала новая атака. Сначала отбомбились В-24 «Либерейторы», которые не добились прямых попаданий, новых затоплений по левому борту. Затем последовала атака авианосных самолетов. Так как корабль был брошен, подробности неизвестны, но результат был виден всем. Авианосец лег на дно на левый борт. Авианосец «Кацураги» 24 июля пострадал мало, так как был очень хорошо замаскирован, только один близкий разрыв повредил левый борт и уничтожил 25-мм установку. 28 июля он пострадал гораздо более серьезно. Попаданиями бомб были вырваны две полосы из полетной палубы, что удивительно напоминало повреждения авианосца «Сёкаку» в бою в Коралловом море. Впрочем, авианосец не затонул, после войны его слегка подремонтировали, и он участвовал в репатриации японских войск домой, перевезя около 12 000 человек. Перестроенный линкор-авианосец «Исэ» 24 июля получил 5 прямых попаданий и множество близких разрывов, погиб командир корабля капитан 1-го ранга Мутагути. Корабль начал садиться носом, но затопление удалось остановить и возник план поставить линкор в сухой док. Однако во время атаки 28 июля «Исэ» получил более 11 прямых попаданий и сел на дно. Однотипный «Хьюга» 24 июля получил 10 прямых попаданий и около 30 близких разрывов. Одна из бомб оторвала кусок форштевня. Бомба, взорвавшаяся на мостике, убила многих офицеров, в том числе командир корабля контр-адмирал Кусакава. Хотя многими линкорами в конце войны командовали контр-адмиралы, интересно отметить, что однотипным «Исэ» командовал капитан 1-го ранга. На корабле начались сильные пожары, и он начал садиться кормой. При налете погибли более 200 человек. 25 июля «Хьюга» уже сидел на дне на ровном киле. 24 июля линкор «Харуна» отделался всего одним попаданием, но 28 июля ему пришлось много хуже. Он получил не менее 13 прямых попаданий бомб с авианосных самолетов. Атака «Либерейторов» с Окинавы была безрезультатной, но вечером 28 июля «Харуна» затонул. Тяжелый крейсер «Тонэ» впервые попал под удар 9 марта, тогда его атаковали самолеты ОС 58 вице-адмирала Митчера. Прямое попадание заклинило башню № 3. 24 июля его атаковали самолеты тех же авианосцев, но уже из состава ОС 38 вице-адмирала МакКейна. Крейсер получил 3 попадания. Роковой удар он получил 28 июля, последовали несколько прямых попаданий, многочисленные близкие разрывы, и крейсер вел на дно с сильным креном на левый борт. Тяжелый крейсер «Аоба» получил за два налета не менее 5 прямых попаданий бомб с авианосных самолетов. Но ему «повезло» 28 июля, когда «Либерейторы» тоже всадили в него четыре 500-фн бомбы. Корпус пожилого корабля не выдержал, и у него отломилась корма. 24 июля легкий крейсер «Оёдо» получил пять попаданий 500-фн бомбами и немного накренился на правый борт. 28 июля он получил еще 4 прямых попадания и лег на правый борт. Попытка контрзатопления результатов не дала, и в 12.00 крейсер перевернулся. На нем погибли 223 человека. В этих атаках принимали участие и английские авианосцы ОС 57, но адмирал Хэлси сознательно отвел им вспомогательную роль, не желая уступать лавры «победителя японского флота». В результате англичане потопили всего лишь эскортный авианосец «Каё» в бухте Бэппу. Правда, к нему можно добавить эскортные корабли CD-4 и CD-30. Кроме того, в ходе налетов был потоплен эскортный миноносец «Наси», вошедший в строй в марте 1945 года, и несколько транспортов. Последний удар попытались нанести опять англичане. Для атаки тяжелых крейсеров «Такао» и «Мьёко», стоящих в Сингапуре, были отправлены сверхмалые подводные лодки типа ХЕ. Атака 31 июля завершилась неудачей, тяжелые подрывные заряды установить не удалось, а магнитная мина, прикрепленная к днищу «Такао», причинила лишь умеренные повреждения. Последнюю отчаянную попытку ответного удара японцы попытались организовать в августе 1945 года. Они решили доставить на Марианские острова отряд диверсантов-самоубийц, чтобы атаковать базы бомбардировщиков В-29. В операции «Цуруги» должны были участвовать 30 флотских бомбардировщиков P1Y «Фрэнсис» и 60 G4V «Бетти». Планировалось 19 августа высадить на Гуаме, Тиниане и Сайпане 300 диверсантов 101-го СМДО «Курэ» и 300 солдат армейского 1-го диверсионного полка. P1Y должны были обстрелять аэродромы, а затем на каждом садились на брюхо по 20 G4M. Предполагалась даже возможность перегнать в Японию захваченный целый В-29. Разведка предупредила адмирала Нимица, и он приказал командующему 3-м флотом адмиралу Хэлси атаковать аэродромы на севере Хонсю, где собирались эти силы. 9 августа его самолеты совершили 1212 вылетов, среди уничтоженных самолетов были минимум 20 P1Y и 29 G4М, выделенных для операции «Цуруги». 10 августа самолеты ОС 38 совершили еще 1364 вылета. Хотя японцы не отказались от операции, собирать силы пришлось заново, но точку поставила капитуляция 15 августа. Смерть адмиралов С авиабазы Каноя на юге Кюсю отправились в полет многие пилоты камикадзэ, собиравшиеся атаковать вражеские корабли у берегов Окинавы. Но противник быстро захватил аэродромы на Окинаве и перебросил туда свои самолеты, поэтому американские базовые самолеты вскоре присоединились к авианосным во время налетов на Японию. Эти атаки были настолько мощными, что японцам пришлось передвинуть авиабазы на север Кюсю, на Сикоку и Хонсю. Во время этих перебазирований штаб 5-го воздушного флота был перенесен из Каной в Опта на северо-востоке Кюсю. Командный пункт там был размещен в бункере на склоне холма к юго-востоку от летного поля. Перед рассветом 15 августа старший офицер штаба 5-го воздушного флота капитан 1-го ранга Такаси Миядзаки был вызван на командный пункт. Его встретил дежуривший там капитан 2-го ранга Такэкацу Танака, который с тревогой сообщил, что командующий флотом адмирал Угаки приказал подготовить бомбардировщики для вылета к Окинаве. Миядзаки сразу испугался, что адмирал Угаки решил лично возглавить последнюю атаку камикадзэ. Он отправился прямо к адмиралу, чтобы выяснить, так ли это. Комнаты офицеров были расположены в пещере в том же холме. Адмирал размещался в маленькой комнатке, где стояли лишь грубый стол и походная кровать. Это совершенно не соответствовало его званию и должности. Мрачный адмирал сидел на кровати, о чем-то задумавшись, когда вошел Миядзаки. «Дежурный офицер сказал мне, что вы приказали подготовить к вылету бомбардировщики. Могу я спросить, что вы задумали?» - сказал он. Выражение лица адмирала смягчилось, и он прямо ответил: «Я намерен лететь с ними. Отдайте соответствующий приказ». «Я прекрасно понимаю, что вы чувствуете, но прошу вас пересмотреть свое решение, господин адмирал. По моему мнению, это не имеет смысла», - возразил Миядзаки. «Вы получили мой приказ. Пожалуйста, выполняйте», - вежливо, но твердо произнес Угаки. Миядзаки поспешно вышел и отправился посоветоваться с начальником штаба Угаки контр-адмиралом Тосиюки Ёкои. Он неохотно решился на это, потому что адмирал Ёкои болел и уже несколько дней был прикован к постели. Но Миядзаки был нужен совет. Когда он сообщил, что происходит, адмирал Ёкои поднялся, хотя чувствовал себя отвратительно, и пошел к адмиралу Угаки, чтобы переговорить с ним. Он заявил: «Я прекрасно понимаю ваше желание умереть, но после капитуляции нам предстоит множество важных дел, например, расформирование флота. Вы обязаны сделать все это. Я прошу вас изменить свое решение». Угаки молча выслушал начальника штаба, потом мягко улыбнулся и ответил: «Пожалуйста, оставьте за мной право самому выбрать свою смерть». На это Ёкои уже ничего не мог возразить. Он отправился к контр-адмиралу Тикао Ямамото. Посовещавшись, они решили обратиться к близкому другу Угаки контр-адмиралу Такацугу Дзоодзима. Если кто и мог отговорить Угаки лететь, то только он. Как давний и близкий друг Дзоодзима мог говорить с Угаки более резко, чем остальные. «Я знаю, что как командир вы несете полную ответственность за действия 5-го воздушного флота. Но все это осталось в прошлом, а сейчас нужно думать о будущем. Там у вас тоже будут обязанности и ответственность. Мне сообщили о вашем намерении, и я могу сказать, что полностью разделяю ваши чувства. Тем не менее ради блага всех остальных я прошу вас отменить вылет». Угаки терпеливо выслушал друга. Затем он ответил с обезоруживающей простотой: «Это мой шанс погибнуть как солдат. Мне нужен этот шанс. Мой преемник уже назначен, и он позаботится обо всем после моей смерти». Дзоодзима видел, что Угаки был совершенно непоколебим. Вероятно, он разделял чувства своего друга. Но теперь ему не оставалось ничего иного, как исполнять приказ. Он сразу послал за лейтенантом Тацуо Накацуру, командиром отряда пикировщиков 701-й авиагруппы, приказав ему подготовить самолеты к вылету. Был написан официальный приказ: «Отряд «Оита» 701-й авиагруппы вышлет 3 пикировщика для атаки вражеского флота у Окинавы. Атаку возглавит лично командующий воздушным флотом». В это утро японские войска по всему Тихому океану были подняты по тревоге, чтобы выслушать по радио речь императора. Носились слухи, что это будет рескрипт о капитуляции. Офицеры штаба 5-го воздушного флота с тяжелыми сердцами собрались в помещении штаба, чтобы услышать обращение его величества. Прием был очень плохим, и многие слова мы просто не сумели разобрать. Однако и того, что мы услышали, было достаточно, чтобы понять, что нам приказывают капитулировать. Вскоре мы получили подтверждение, когда на аэродром привезли местные газеты с полным текстом речи. Похоже, что адмирал Угаки до последнего момента надеялся, что император призовет своих воинов сражаться до конца. Но теперь не осталось места надеждам. Потом было устроено торжественное прощание с адмиралом Угаки. Он обратился к личному составу авиагруппы, выразив сожаление, что все наши усилия не дали желаемых результатов. Его голос был тихим и невозмутимым. Он мягко улыбался, объясняя, что после его отлета мы должны четко и старательно выполнять свои обязанности. Простые и доходчивые слова адмирала тронули до глубины души всех присутствующих. Когда прощание закончилось, адмирал Угаки вышел на летное поле. С его мундира были срезаны все знаки различия, и с собой он нес только самурайский меч и бинокль. Этот меч подарил ему покойный адмирал Ямамото, командовавший объединенным флотом первые два года войны. Капитан 1-го ранга Миядзаки долго хранил торжественное молчание, но в конце концов не смог сдержаться. Он шагнул вперед и сказал: «Пожалуйста, возьмите меня с собой, адмирал!» Но адмирал Угаки твердо ответил: «У вас более чем достаточно дел здесь. Вы останетесь». Этот отказ стал для Миядзаки последней каплей. Он остановился и зарыдал, громко, в голос, не стесняясь проходящих мимо офицеров. 11 самолетов стояли на краю взлетной полосы, их моторы ревели. Перед ними были выстроены 22 члена экипажа. Контр-адмирал Ёкои не сумел скрыть своего изумления при виде этого построения. Он обратился к командиру отряда лейтенанту Накацуре: «Разве не было приказано подготовить только 3 самолета?» Молодой человек ответил прерывающимся от волнения голосом, хотя прозвучало это почти как грубость: «Кто может спокойно смотреть на то, что ударная группа ограничена 3 самолетами, когда сам наш командующий лично намерен возглавить таранную атаку? Каждый самолет моего подразделения последует за ним». Адмирал Угаки, выслушав его ответ, поднялся на маленький помост и обратился к своим людям в последний раз: «Все это очень трогательно. Вы действительно желаете умереть вместе со мной?» Руки всех летчиков дружно взметнулись вверх. Никто ни на секунду не усомнился, что адмирал говорит искренне. Угаки отдал приказ готовить самолеты к вылету и пошел прямо к самолету Накацуры. Он взобрался на заднее сиденье. Наблюдатель Накацуры уоррент-офицер Акиёси Эндо был просто ошарашен. Он подбежал к самолету с криком: «Это мое место, господин адмирал! Вы заняли мое место!» Адмирал Угаки понимающе улыбнулся и сказал: «Я заменю тебя. Ты останешься». Этого Эндо вынести уже не мог. Совершенно неожиданно для всех он прыгнул на крыло самолета и влез в кабину, сев рядом с адмиралом. Адмирал Угаки только добродушно покачал головой и пододвинулся, чтобы освободить место пылкому юнцу. 11 бомбардировщиков вырулили на взлетную полосу и поднялись в воздух. Провожающие кричали и махали руками им вслед. 4 самолета были вынуждены сесть из-за неполадок с моторами, но остальные полетели к Окинаве. Эндо поддерживал радиосвязь с базой и передал несколько сообщений. Самым последним было прощальное послание адмирала Угаки: «Я один виноват в том, что мы не сумели защитить родину и уничтожить дерзкого врага. Отважные усилия всех офицеров и матросов, находившихся под моим командованием в последние 6 месяцев, заслуживают самой высокой оценки. Я намерен атаковать врага возле Окинавы, где мои люди опадали, подобно лепесткам сакуры. Там я протараню самоуверенного противника и уничтожу его в духе традиций бусидо с твердой верой в то, что Япония вечна. Я надеюсь, что все мои подчиненные поймут причины моего поступка и в будущем преодолеют все трудности и приложат силы для восстановления нашей великой родины, которая будет жить вечно. Тэнно хэйка банзай!» Эта радиопередача закончилась в 19.24 коротким известием, что самолет командующего пикирует на цель. Каждый из 6 остальных бомбардировщиков примерно в это же время также передал, что начинает последнее пике. Адмирал Угаки принял решение участвовать в самоубийственной атаке в тот самый день, когда был назначен командующим 5-м воздушным флотом. Он часто говорил, что каждый должен получить свой шанс совершить самоубийственную атаку. Каждый его поступок доказывал твердость этого решения. Начальник штаба адмирала Ямамто присоединился к своим летчикам. 14 августа Имперский генеральный штаб отдал приказ о капитуляции всех вооруженных сил Японии. 15 августа император Хирохито выступил по радио с заявлением о том, что Япония принимает условия Потсдамской декларации, что означало капитуляцию. Это был первый в истории случай, когда император обращался напрямую к народу. Отец корпуса камикадзэ адмирал Ониси не пережил этого удара. Этим вечером он пригласил нескольких офицеров штаба в свою резиденцию. Они проговорили до полуночи, а потом гости разошлись. Незадолго до завтрака адъютант адмирала обнаружил, что Ониси совершил харакири. Прибыв в резиденцию адмирала, адъютант нашел адмирала Ониси на втором этаже здания, где он вспорол себе живот японским мечом. Этот разрез был сделан, как положено, но последующая попытка перерезать себе горло не удалась. Когда адъютант увидел адмирала, тот был еще в сознании и предупредил: «Не пытайтесь помочь мне». Таким образом, адмирал отказался и от медицинской помощи, и от милосердного рокового удара. Агония затянулась до 6 часов вечера. Желание адмирала продлить свои мучения может показаться актом искупления. Уже после ухода штабных офицеров адмирал Ониси написал прощальное письмо: «Я желаю выразить свою глубочайшую признательность душам смелых воинов, совершивших специальные атаки. Они отважно сражались и умирали с верой в нашу конечную победу. Смертью я желаю загладить свою долю вины за то, что мы не сумели добиться победы. Я извиняюсь перед душами погибших летчиков и их осиротевшими семьями. Я желаю, чтобы моя смерть стала уроком для молодого поколения японцев. Безрассудство только помогает врагу. Вы должны повиноваться духу приказов императора с предельным упорством. Не забывайте о своей законной гордости тем, что вы Японцы. Вы являетесь сокровищем нации. Со всем пылом духа камикадзэ боритесь за процветание Японии и за мир во всем мире». Вторая мировая война закончилась, хотя официальный акт о капитуляции был подписан только 2 сентября 1945 года. Библиография Belote H., Belote W. Titans of the seas. NY, 1975. Dickson W. The battle of the Philippine sea. London, 1975. Dull P. The Imperial Japanese navy. Annapolis, 1978. Evans D., Peatty M. Kaigun. Annapolis, 1997. Frank R. Guadalcanal. London, 1992. Friedman K. Afternoon of the Rising Sun. Novato, 2001. Fuchida M., Okumiya M. Midway. The battle that doomed Japan. Annapolis, 1958. Gamble B. Fortress Rabaul. Minneapolis, 2010. Hammel E. Carrier clash. St. Paul, 2004. Hammel E. Carrier strike. St. Paul, 2004. Hammel E. Guadalcanal, Decision at sea. NY, 1988. Hoyt E. Aleutians. NY, 1992. Hoyt E. Glory of Solomons. NY, 1983. Hoyt E. MacArthur’s Navy. NY, 1989. Hoyt E. Storm over the Gilberts. NY, 1978. Inoguchi R., Nakajima T. The Divine Wind. Annapolis, 1958. Ito M. The end of the Imperial Japanese navy. NY, 1986. Ledet M. Samurai sur porte-avions. Outreau, 2005. Mahoney K. Setting of the Rising Sun. Guilford, 2019. Middlebrook M. Battleship. London, 1977. Okumiya M., Horikoshi J., Kaidin M. Zero! NY, 1957. Parshall J., Tully A. Shattered sword. Dules, 2007. Peatty M. Sunburst. Annapolis, 2001. Stille M. Coral sea 1942. Botley, 2009. Stille M. Java sea 1942. Botley, 2019. Stille M. Malaya and Singapore 1941-42. Botley, 2016. Stille M. Pacific carrier war. Dublin, 2021. The campaigns of the Pacific war. 1946. The invasion of the Dutch East Indies. Leiden, 2015. Operations of the Navy in the Dutch East Indies and the Bay of Bengal. Leiden, 2018. Tully A. Battle of Surigao strait. Bloomington, 2009. Vann Woodward. The battle for Leyte Gulf. NY, 1947. (Y)Blood W. The little giants. Annapolis, 1987. Zimm A. Attack on Pearl Harbor. Harverton, 2011. United States Nanal Institute Proceedings. Иллюстрации Морской парад Японского императорского флота в Токийском заливе Панорама гавани Пёрл-Харбора во время налета японской авиации Исороку Ямамото у карты Минору Гэнда Командование вооруженных сил Японии сообщает о результатах нападения на Пёрл-Харбор Дзисабуро Одзава Матомэ Угаки Гуньити Микава Ямасита Томоюки Вице-адмирал японского флота Тюити Нагумо со своим штабом на Сайпане Генерал Макартур беседует с генералом Уэйнрайтом на Батаане Американский адмирал Ч. Нимиц с офицерами крейсера «Сан-Франциско» в Пёрл-Харборе Р.-Э. Спрюэнс Ф.-Дж. Флетчер Аэрофотосъемка бомбардировки авианосца «Хирю» во время битвы за Мидуэй Полетная палуба авианосца «Акаги» Гидросамолеты на борту крейсера «Могами» Истребители А6M3 «Зеро» в полете над Соломоновыми островами Истребители A6M2 «Зеро» готовятся к взлету в ходе сражения у островов Санта-Крус Палубный пикирующий бомбардировщик D4Y3 над авианосцем «Эссекс» во время операции по высадке американского десанта в заливе Лейт Палубные бомбардировщики-торпедоносцы B6N «Тензан» в полете Японская эскадра вице адмирала Н. Кондо следует к Гуадалканалу Корабли японской эскадры у Соломоновых островов Попадание авиабомбы в линкор «Ямато» во время боя в море Сибуян Линкор «Нагато» на стоянке в прибрежных водах острова Борнео Эсминец «Микадзуки» под ударом американской авиации у мыса Глостер Эсминцы «Сигурэ» и «Самидарэ» ведут огонь в районе острова Велла-Лавеллья Тяжелый крейсер «Асигара» на стоянке в порту Сурабаи Японский транспортный корабль под ударом самолета ВМС США в районе Маршалловых островов Легкий крейсер «Тама» во время Алеутской операции Поврежденная база японских мини-субмарин на острове Кыска Эсминец «Асагумо» в море Японский линкор «Мусаси» на рейде японской военной базы на островах Трук Примечания 1 Первое сообщение об атаке Пёрл-Харбора было получено в Маниле 8 декабря в 03.00. К 08.30 почти все самолеты с аэродрома Кларк-филд были подняты в воздух по тревоге, но после отбоя в 10.00 они приземлились обратно. Поэтому к 12.45, когда прибыли японские самолеты, в воздухе над Манилой находились всего 2 американских самолета. 2 В действительности был поврежден только авианосец «Энтерпрайз». |